Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России"

Автор книги: Владимир Ленин (Ульянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)

IX. Сводка вышеразобранных земско-статистических данных о разложении крестьянства

Для того, чтобы сравнить между собою и свести воедино вышеприведенные данные о разложении крестьянства, мы не можем, очевидно, брать абсолютные цифры и складывать их по группам: для этого требовались бы полные данные по целой группе районов и одинаковость приемов группировки. Мы можем сравнивать и сопоставлять только отношения между группами высшими и низшими (по владению землей, скотом, орудиями и т. д.). Отношение, выраженное, например, тем, что 10 % дворов имеют 30 % посева, абстрагирует различие абсолютных цифр и потому годно для сравнения со всяким подобным отношением любой местности. Но для такого сравнения надо выделить в другой местности тоже 10 % дворов, не больше и не меньше. Между тем размеры групп в разных уездах и губерниях не равны. Значит, приходится дробить эти группы, чтобы взять по каждой местности одинаковую процентную долю дворов. Условимся брать 20 % дворов для зажиточного крестьянства и 50 % – для несостоятельного, т. е. будем составлять из высших групп группу в 20 % дворов, а из низших групп – группу в 50 % дворов. Поясним этот прием на примере. Положим, что мы имеем пять групп такого размера от низшей к высшей: 30 %, 25 %, 20 %, 15 % и 10 % дворов (S = 100 %). Для составления низшей группы берем первую группу по ⁴/₅ второй группы (30+25×⁴/₅=50 %), а для составления высшей берем последнюю группу и ²/₃ предпоследней группы (10+15ײ/₃=20 %), причем, разумеется, и процентные доли посева, скота, орудий и пр. определяются таким же образом. То есть, если процентные доли посева, приходящиеся на указанные доли дворов, будут таковы: 15 %, 20 %, 20 %, 21 % и 24 % (S = 100 %), тогда на долю нашей высшей группы в 20 % дворов придется (24+21ײ/₃ =) 38 % посева, а на долю нашей низшей группы в 50 % дворов придется (24+20×⁴/₅=)31 % посева. Очевидно, что дробя таким образом наши группы, мы ни на йоту не изменяем действительных отношений между высшими и низшими слоями крестьянства[80]80
  Подобный прием попускает небольшую ошибку, вследствие которой разложение представляется более слабым, чем оно есть на самом деле. Именно к высшей группе прибавляются средние, а не высшие представители следующей группы, к низшей группе прибавляются средние, а не низшие представители следующей группы. Ясно, что эта ошибка тем больше, чем крупнее группы, чем меньше число групп


[Закрыть]. Необходимо же такое дробление, во-1-х, потому, что мы получаем таким образом вместо 4–5–6–7 различных групп три крупные группы с ясно определенными признаками[81]81
  В следующем параграфе мы увидим, что взятые нами размеры групп очень близко подходят к группам всего русского крестьянства, распределенного по количеству лошадей на 1 двор.


[Закрыть]; во-2-х, только таким путем достигается сравнимость данных о разложении крестьянства в самых различных местностях с самыми различными условиями.

Для суждения о взаимоотношении групп мы берем следующие данные, имеющие наибольшую важность в вопросе о разложении: 1) число дворов; 2) число душ обоего пола крестьянского населения; 3) количество земли надельной; 4) купчей; 5) арендованной; 6) сданной в аренду; 7) всего землевладения или землепользования группы (надельная земля + купчая + аренда – сдача); 8) посева; 9) рабочего скота; 10) всего скота; 11) дворов с батраками; 12) дворов с заработками (выделяя, по возможности, те виды «заработков», среди которых преобладает работа по найму, продажа рабочей силы); 13) торгово-промышленных заведений, и 14) улучшенных земледельческих орудий. Отмеченные курсивом данные («сдача земли» и «заработки») имеют отрицательное значение, показывая упадок хозяйства, разорение крестьянина и превращение его в рабочего. Все остальные данные имеют положительное значение, показывая расширение хозяйства и превращение крестьянина в сельского предпринимателя.

По всем этим данным мы вычисляем для каждой группы хозяйств процентные отношения к итогу по уезду или по нескольким уездам одной губернии и затем определяем (по описанному нами приему), какая процентная доля земли, посева, скота и т. д. придется на долю 20-ти процентов дворов из высших групп и 50-ти процентов дворов из низших групп[82]82
  Просим читателя не забывать, что теперь мы имеем дело не с абсолютными цифрами, а лишь с отношениями между высшим и низшим слоем крестьянства. Поэтому, например, мы берем теперь процентные отношения числа дворов с батраками (или с «заработками») не к числу дворов данной группы, а ко всему числу дворов с батраками (или с «заработками») в уезде, т. е. мы определяем теперь не то, насколько каждая группа пользуется наемным трудом (или прибегает к продаже рабочей силы), а определяем лишь отношение между высшей и низшей группой по употреблению наемного труда шли по участию в «заработках», в продаже рабочей силы).


[Закрыть].

Приводим составленную таким образом таблицу, которая охватывает данные по 21-му уезду 7-ми губерний о 558 570 крестьянских хозяйствах с населением в 3 523 418 душ обоего пола.

Таблица А. Из высших групп составлена группа в 20 % дворов

Таблица А [правая половина таблицы]

Таблица Б. Из низших групп составлена группа в 50 % дворов

Таблица Б [правая половина таблицы]

Примечания к таблицам А и Б

1. По Таврической губ. сведения о сданной земле относятся только к двум уездам: Бердянскому и Днепровскому.

2. По той же губернии к улучшенным орудиям отнесены косилки и жатки.

3. По обоим уездам Самарской губернии вместо процента сданной земли взят процент сдающих надел бесхозяйных дворов.

4. По Орловской губернии количество сданной земли (а, след., и всего земли в пользовании) определено приблизительно. То же относится и к четырем уездам Воронежской губернии.

5. По Орловской губернии сведения об улучшенных орудиях имеются лишь по одному Елецкому уезду.

6. По Воронежской губернии вместо числа дворов с заработками взято (по трем уездам: Задонскому, Коротоякскому и Нижнедевицкому) число дворов, отпускающих батраков.

7. По Воронежской губернии сведения об улучшенных орудиях имеются лишь по двум уездам: Землянскому и Задонскому.

8. По Нижегородской губернии вместо дворов с «промыслами» вообще взяты дворы с отхожими промыслами.

9. По некоторым уездам вместо числа торгово-промышленных заведений пришлось взять число дворов с торгово-промышленными заведениями.

10. Когда в сборниках есть несколько граф о «заработках», – мы старались выделить те «заработки», которые наиболее точно выражают работу по найму, продажу рабочей силы.

11. Арендованная земля бралась, по возможности, вся: и надельная и вненадельная, и пашни и покосы.

12. Напоминаем читателю, что по Новоузенскому уезду исключены хуторяне и немцы; по Красноуфимскому у. взята только земледельческая часть уезда; по Екатеринбургскому у. исключены безземельные и имеющие только покос; по Трубчевскому уезду исключены пригородные общины; по Княгининскому уезду исключено промысловое село Большое Мурашкино и т. д. Исключения эти отчасти сделаны нами, отчасти обусловлены характером материала. Очевидно поэтому, что в действительности разложение крестьянства должно быть сильнее, чем это представлено в нашей таблице и диаграмме.

Для того, чтобы иллюстрировать эту сводную таблицу и сделать наглядным полную однородность отношений между высшими и низшими группами крестьянства в самых различных местностях, мы составили нижеследующую диаграмму, на которую нанесены процентные данные таблицы. Направо от столбца, определяющего процентные доли всего числа дворов, идет линия, показывающая положительные признаки хозяйственной состоятельности (расширение землевладения, увеличение количества скота и т. д.), а слева идет линия, показывающая отрицательные признаки хозяйственной силы (сдача земли, продажа рабочей силы; эти столбцы оттенены особой штриховкой). Расстояние от верхней горизонтальной линии диаграммы до каждой сплошной кривой линии показывает долю зажиточных групп в общей сумме крестьянского хозяйства, а расстояние от нижней горизонтальной линии диаграммы до каждой пунктирной кривой линии показывает долю несостоятельных групп крестьянства в общей сумме крестьянского хозяйства. Наконец, чтобы яснее изобразить общий характер сводных данных, мы провели «среднюю» линию (определенную вычислением арифметических средних из тех процентных данных, которые занесены на диаграмму. «Средняя» линия для отличия от остальных окрашена в красный цвет). Эта «средняя» линия показывает нам, так сказать, типичное разложение современного русского крестьянства.

Теперь, чтобы подвести итог приведенным выше (§§ I–VII) данным о разложении, рассмотрим столбец за столбцом этой диаграммы.

Первый столбец направо от столбца, указывающего проценты дворов, отмечает долю населения, приходящегося на высшую и низшую группу. Мы видим, что везде состав семей у зажиточного крестьянства оказывается выше, а у несостоятельного – ниже среднего. О значении этого факта мы уже говорили. Добавим, что было бы неправильно брать за единицу для всех сопоставлений не двор, семью, а 1 душу населения (как любят делать народники). Если расход зажиточной семьи увеличивается вследствие большего состава семей, то, с другой стороны, масса расходов в большесеменном дворе сокращается (на постройки, на домашнее обзаведение и хозяйство и пр. и пр. Особенно подчеркивают выгодность в хозяйственном отношении больших семей Энгельгардт в «Письмах из деревни» и Трирогов в книге «Община и подать». СПБ. 1882). Поэтому брать за единицу сопоставлений 1 душу населения, не принимая во внимание этого сокращения расходов, – это значит искусственно и фальшиво приравнивать положение «души» в большой и малой семье. Впрочем, диаграмма ясно показывает, что зажиточная группа крестьянства концентрирует гораздо большую долю земледельческого производства, чем это следовало бы по расчету на одну душу населения.

Следующий столбец – надельная земля. В распределении ее замечается наибольшая уравнительность, как это и должно быть в силу юридических свойств надела. Однако даже здесь начинается процесс вытеснения бедноты зажиточными: везде мы видим, что высшие группы владеют несколько большей долей надельной земли, чем их доля населения, а низшие группы – несколько меньшей. «Община» подается в сторону интересов крестьянской буржуазии. Но по сравнению с действительным землевладением, неравномерность в распределении надельной земли еще совершенно ничтожна. Распределение надела не дает (как это ясно видно из диаграммы) никакого понятия о действительном распределении земли и хозяйства[83]83
  Достаточно одного взгляда на диаграмму, чтобы видеть непригодность группировки по наделу для изучения крестьянского разложения.


[Закрыть].

Далее – столбец о купчей земле. Повсюду она концентрируется зажиточными: пятая часть дворов держит в своих руках около 6 или 7 десятых всех крестьянских купчих земель, тогда как на долю половины дворов бедноты приходится maximum 15 %! Можно судить поэтому, какое значение имеют «народнические» хлопоты о том, чтобы «крестьянство» могло покупать как можно больше земли и как можно дешевле.

Следующий столбец – аренда. И здесь мы видим везде концентрацию земли зажиточными (на одну пятую долю дворов 5–8 десятых всей арендованной земли), которые к тому же снимают землю дешевле, как мы видели выше. Это перебивание аренды крестьянской буржуазией наглядно доказывает, что «крестьянская аренда» носит промышленный характер (покупка земли для продажи продукта)[84]84
  Весьма курьезно в книге г-на Карышева об арендах «Заключение» (гл. VI) После всех своих голословных и противоречащих данным земской статистики утверждений об отсутствии промышленного характера в крестьянской аренде, г. Карышев выдвигает здесь «арендную теорию» (заимствованную у В. Рошера и т. п.), сиречь изложенные под ученым соусом deaideiata (пожелания Ред.) западноевропейского фермерства <продолжительность арендного срока» («необходимо… хозяйское» обращение земледельца с землей», стр. 371) и умеренная высота арендной платы, оставляющая в руках арендатора заработную плату, процент и погашение на прилагаемые им капиталы и предпринимательскую прибыль (373) И г. Карышев нисколько не смущается тем, что подобная «теория» фигурирует рядом с обычным народническим рецептом «предотвратить» (398). Чтобы «предотвратить» фермерство, г. Карышев пускает в ход <теорию» фермерства! подобное «заключение» естественно завершило основное противоречие книги г. Карышева, который, с одной стороны, разделяет все народнические предрассудки и от души сочувствует таким классическим теоретикам мелкой буржуазии, как Сисмонди (см. Карышев. «Вечнонаследственный наем земель на континенте Европы». М. 1895, а с другой стороны, не может не признать, что аренда дает «толчок» (стр. 396) разложению крестьянства, что «слои более состоятельные» оттесняют менее состоятельных, что развитии аграрных отношений ведет именно к батрачеству (стр. 397).


[Закрыть]. Говоря это, мы вовсе однако не отрицаем факта аренды из нужды. Напротив, диаграмма показывает нам совершенно иной характер аренды у бедноты, которая цепляется за землю (на ¹/₂ дворов 1–2 десятых всей аренды). Есть крестьянин и крестьянин.

Противоречивое значение аренды в «крестьянском хозяйстве» особенно выступает при сличении столбца об аренде со столбцом о сдаче земли (первый столбец слева, т. е. среди отрицательных признаков). Здесь мы видим как раз обратное: главные сдатчики земли – низшие группы (на ¹/₂ дворов 7–8 десятых сданной земли), которые стремятся отделаться от надела, переходящего (вопреки запрещениям и стеснениям закона) в руки хозяев. Итак, когда нам говорят, что «крестьянство» арендует землю и «крестьянство» же сдает землю, то мы знаем, что первое относится главным образом к крестьянской буржуазии, второе – к крестьянскому пролетариату.

Отношение купли, аренды и сдачи земли к наделу определяет и действительное землевладение групп (столбец 5-й справа). Везде мы видим, что действительное распределение всей находящейся в распоряжении крестьян земли не имеет уже ничего общего с «уравнительностью» надела. На долю 20 % дворов приходится от 35 % до 50 % всей земли, а на долю 50 % дворов – от 20 % до 30 %. В распределении посева (следующий столбец) оттеснение высшею группой низшей выступает еще резче, – вероятно, потому, что неимущее крестьянство часто не в состоянии хозяйственно пользоваться своей землей и забрасывает ее. Оба столбца (о всем землевладении и о посеве) показывают, что покупка и аренда земли ведут к уменьшению доли низших групп в общей системе хозяйства, т. е. к оттеснению их зажиточным меньшинством. Это последнее играет уже теперь главенствующую роль в крестьянском хозяйстве, сосредоточивая в своих руках почти такую же долю посева, как и все остальное крестьянство, вместе взятое.

Два следующие столбца показывают распределение в крестьянстве рабочего скота и всего скота. Процентные доли скота очень незначительно отличаются от процентных долей посева: это и не могло быть иначе, так как количество рабочего скота (а также и всего скота) определяет размер посева и в свою очередь определяется им.

Следующий столбец показывает долю разных групп крестьянства в общей сумме торговых и промышленных заведений. Пятая часть дворов (зажиточная группа) сосредоточивает около ¹/₂ этих заведений, а ¹/₂ дворов бедноты – лишь около ¹/₅[85]85
  И эта цифра (около ¹/₅ всех заведении) конечно, преувеличена, ибо в разряде несеющих и безлошадных и однолошадных крестьян смешаны сельскохозяйственные рабочие, чернорабочие и пр. с неземледельцами (лавочниками, ремесленниками и пр.).


[Закрыть], то есть «промыслы», выражающие превращение крестьянства в буржуазию, сосредоточиваются преимущественно в руках наиболее состоятельных земледельцев. Зажиточные крестьяне вкладывают, следовательно, капитал и в земледелие (покупка земли, аренда, наем рабочих, улучшение орудий и пр.), и в промышленные заведения, и в торговлю, и в ростовщичество: торговый и предпринимательский капитал находятся в тесной связи, и от окружающих условий зависит, какая из этих форм капитала получает преобладание.

Данные о дворах с «заработками» (первый столбец слева, в числе отрицательных признаков) характеризую! тоже «промыслы», имеющие однако противоположное значение, знаменующие превращение крестьянина в пролетария Эти «промыслы» сосредоточены в руках бедноты (на 50 % дворов 60–90 % всего числа дворов с заработками), тогда как зажиточные группы принимают в них ничтожное участие (не надо забывать, что мы не могли точно отделить хозяев от рабочих и в этом разряде «промышленников»). Стоит сопоставить данные о «заработках» с данными о «торгово-промышленных заведениях», чтобы видеть полную противоположность двух типов «промыслов», чтобы понять, какую невероятную путаницу создает обычное смешение этих типов.

Дворы с батраками оказываются везде сосредоточенными в группе зажиточного крестьянства (на 20 % дворов 5–7 десятых всего числа батрацких хозяйств), которое (несмотря на свою большесемейность) не может существовать без «дополняющего» его класса сельскохозяйственных рабочих. Мы видим здесь наглядное подтверждение тому положению, которое высказано было выше: именно, что сопоставлять число батрацких хозяйств с общим числом крестьянских «хозяйств» (в том числе и с «хозяйствами» батраков) – нелепо. Гораздо правильнее сопоставлять число батрацких хозяйств с одной пятой долей крестьянских дворов, ибо зажиточное меньшинство сосредоточивает около ³/₅ или даже ²/₃ у всего числа батрацких хозяйств. Предпринимательский наем рабочих в крестьянстве далеко превосходит наем рабочих из нужды, по недостатку семейных рабочих на долю 50 % неимущего и малосемейного крестьянства падает лишь около ¹/₁₀ всего числа батрацких хозяйств (и здесь, впрочем, в число неимущих попали лавочники, промышленники и пр., нанимающие рабочих вовсе не из нужды).

Последний столбец, показывающий распределение улучшенных орудий, мы могли бы озаглавить, по примеру г. В. В., так «прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве». Наиболее «справедливым» оказывается распределение этих орудий в Новоузенском уезде Самарской губернии, где у пятой части зажиточных дворов – только 73 орудия из 100, а у половины дворов бедноты – целых три штуки из сотни.

Переходим к сравнению различных местностей по зелени крестьянского разложения. На диаграмме явственно выделяются в этом отношении два рода местностей: в Таврической, Самарской, Саратовской и Пермской губерниях разложение земледельческого крестьянства оказывается заметно сильнее, чем в Орловской, Воронежской, Нижегородской губерниях. Линии первых четырех губерний идут на диаграмме ниже средней красной линии, а линии последних трех губерний идут выше средней, т. е. показывают меньшее сосредоточение хозяйства в руках зажиточного меньшинства. Первого рода местности – наиболее многоземельные и строго земледельческие (в Пермской губернии выделены земледельческие части уездов), с экстенсивным характером земледелия. При таком характере земледелия разложение земледельческого крестьянства легко учитывается и сказывается поэтому наглядно. Наоборот, в местностях второго рода мы видим, с одной стороны, такое развитие торгового земледелия, которое нашими данными не учитывается, например, посевы конопли в Орловской губернии. С другой стороны, мы видим здесь громадное значение «промыслов», как в смысле работы по найму (Задонский уезд Воронежской губ.), так и в смысле неземледельческих занятий (Нижегородская губерния). Значение обоих этих обстоятельств в вопросе о разложении земледельческого крестьянства громадно. О первом (различия формы торгового земледелия и сельскохозяйственного прогресса в различных местностях) мы уже говорили. Значение второго (роль «промыслов») не менее очевидно. Если в данной местности масса крестьянства состоит из батраков, поденщиков или промысловых наемных рабочих с наделом, то разложение земледельческого крестьянства выразится здесь, разумеется, очень слабо[86]86
  Весьма возможно, что в среднечерноземных губерниях, каковы Орловская, Воронежская и др., разложение крестьянства и действительно гораздо слабее, вследствие малоземелья, тяжести податей, вследствие большого развития отработков: все это условия, задерживающие разложение.


[Закрыть]. Но для правильного представления о деле надо сопоставить этих типичных представителей сельского пролетариата с типичными представителями крестьянской буржуазии. Воронежский поденщик с наделом, уходящий на «заработки» на юг, должен быть сопоставлен с таврическим крестьянином, производящим громадные посевы. Калужский, нижегородский, ярославский плотник должен быть сопоставлен с ярославским, московским огородником или крестьянином, держащим скот для продажи молока, и т. д. Точно так же, если масса местного крестьянства занята обрабатывающей промышленностью, получая от своих наделов лишь небольшую часть средств к жизни, – то данные о разложении земледельческого крестьянства должны быть дополнены данными о разложении промыслового крестьянства. В V главе мы и займемся этим последним вопросом, теперь же нас занимает лишь разложение типично земледельческого крестьянства.

X. Итоговые данные земской статистики и военно-конской переписи{43}43
  Военно-конские переписи – учет числа лошадей, годных для армии в случае мобилизации, – проводились в царской России, как правило, через каждые шесть лет. Первая перепись была произведена в 33 губерниях Западной полосы в 1876 году. Вторая перепись была произведена в 1882 году по всей Европейской России; результаты ее опубликованы в 1884 году в книге «Конская перепись 1882 года». В 1888 году перепись произведена в 41 губернии и в 1891 году – в остальных 18 губерниях и на Кавказе. Разработка полученных данных произведена Центральным статистическим комитетом, опубликовавшим их в сборниках: «Статистика Российской империи. XX. Военно-конская перепись 1888 года» (Петербург, 1891) и «Статистика Российской империи. XXXI. Военно-конская перепись 1891 года» (Петербург, 1894). Следующая перепись состоялась в 1893-1894 годах в 38 губерниях Европейской России; результаты опубликованы в книге «Статистика Российской империи. XXXVII. Военно-конская перепись 1893 и 1894 годов» (Петербург, 1896). Данные о военно-конской переписи 1899-1901 годов по 43 губерниям Европейской России, одной кавказской губернии и Калмыцкой степи Астраханской губернии составили LV том «Статистики Российской империи» (Петербург, 1902). Военно-конские переписи имели характер сплошного обследования крестьянских хозяйств. Материалы этих переписей Ленин использовал в своей книге при исследовании разложения крестьянства.


[Закрыть]

Мы показали, что отношения между высшей и низшей группами крестьянства отмечаются именно томи чертами, которые характерны для отношении сельской буржуазии к сельскому пролетариату, – что эти отношения замечательно однородны в самых различных местностях с самыми различными условиями; – что даже числовые выражения этих отношений (т. е. процентные доли групп в общем количестве посева, скота и пр.) колеблются в очень небольших, сравнительно, пределах. Естественно является вопрос: насколько эти данные об отношениях между группами в разных местностях можно утилизировать для составления представления о группах, на которые распадается все русское крестьянство? Другими словами: по каким сведениям можно судить о составе и взаимоотношении высшей и низшей группы во всем русском крестьянстве?

Сведений этих у нас очень мало, так как в России не производится сельскохозяйственных переписей, которые бы подвергали массовому учету все земледельческие хозяйства страны. Единственный материал для суждения о тех хозяйственных группах, на которые распадается наше крестьянство, это – сводные данные земской статистики и военно-конской переписи о распределении рабочею скота (или лошадей) между крестьянскими дворами. Как ни скуден этот материал, тем не менее и из него возможны небезынтересные выводы (конечно, очень общие, приблизительные, валовые), особенно благодаря тому, что отношения между многолошадным и малолошадным крестьянством были уже подвергнуты анализу и оказались замечательно однородными в самых различных местностях.

По данным «Сводного сборника хозяйственных сведении по земским подворным переписям» г-на Благовещенского (т. I. «Крестьянское хозяйство». М. 1893){44}44
  Подробный анализ материалов сборника Н. А. Благовещенского дан Лениным в особой тетради и в замечаниях на полях сборника, опубликованных в Ленинском сборнике XXXIII и в «Подготовительных материалах к книге «Развитие капитализма в России»«.


[Закрыть], земские переписи охватили 123 уезда в 22 губерниях с 2 983 733 крестьянскими дворами и 17 996 317 душами об. пола населения. Но данные о распределении дворов по рабочему скоту не везде однородны. Именно, в трех губерниях мы должны выкинуть 11 уездов[87]87
  5 уездов Саратовской губ., 5 – Самарской и 1 – Бессарабской.


[Закрыть], по которым распределение дано не на четыре, а только на три группы. По остальным же 112 уездам в 21 губернии мы получили следующие сводные данные, относящиеся почти к 2¹/₂ миллионам дворов с 15 миллионами населения:

**Здесь с лошадьми соединены и волы, считанные по паре за 1 шт.

Эти данные охватывают немногим менее четвертой части всего числа крестьянских дворов в Европейской России («Свод статистических материалов, касающихся экономического положения сельского населения Европейской России» – издание канцелярии комитета министров. СПБ. 1894 – считает в 50 губ. Европейской России 11 223 962 двора в волостях, в том числе крестьянских 10 589 967 дворов). По всей России мы имеем данные о распределении лошадей между крестьянами в «Статистике Российской империи. XX. Военно-конская перепись 1888 г.» (СПБ. 1891) и тоже: «Стат. Росс. ими. XXXI. Военно-конская перепись 1891 г.» (СПБ. 1894). Первое издание содержит обработку данных, собранных в 1888 г. о 41 губ. (в том числе 10 губ. Царства Польского), а второе – о 18 губ. Европ. России плюс Кавказ, Калмыцкая степь и Область Войска Донского.

Страница тетради В. И. Ленина с выписками и расчетами из книги Н. А. Благовещенского «Сводный статистический сборник» (1893 г.)

Выделяя 49 губерний Европ. России (по Донской области сведения не полны) и соединяя вместе данные 1888 и 1891 годов, получаем следующую картину распределения всего числа лошадей, принадлежащих крестьянам в сельских обществах.

Итак, по всей России распределение рабочих лошадей в крестьянстве оказывается очень близким к той «средней» величине разложения, которую мы вывели выше на нашей диаграмме. В действительности разложение оказывается даже несколько глубже: в руках 22-х процентов дворов (2,2 миллиона дворов из 10,2 миллионов) сосредоточено 9¹/₂ миллионов лошадей из 17-ти миллионов, т. е. 56,3 % всего числа. Громадная масса в 2,8 миллиона дворов совсем обделена, а у 2,9 миллиона однолошадных дворов лишь 17,2 % всего числа лошадей[88]88
  Как изменяется в последнее время распределение лошадей в крестьянстве, об этом можно судить по следующим данным военно-конской переписи 1893–1894 гг. («Статистика Росс. имп «XXXVII). В 38 губерниях Евр. России было в 1893–1894 гг.: 8 288 987 крестьянских дворов, из них безлошадных – 2 641 754, или 31,9 %; однолошадных – 31,4 %, двухлошадных – 20,2 %; трехлошадных – 8,7 %; с 4-мя лошадьми и более – 7,8 %. Лошадей у крестьян было 11 560 358, из этого числа 22,5 % было у однолошадных. 28.9 % – у двухлошадных, 18.8 % – у трехлошадных и 29.8 % – У многолошадных. Таким образом, у 16,5 % зажиточных крестьян – 48,6 % всего числа лошадей.


[Закрыть].

Опираясь на выведенные выше законосообразности в отношениях между группами, мы можем теперь определить настоящее значение этих данных. Если пятая доля дворов сосредоточивает половину всего числа лошадей, то отсюда безошибочно можно заключить, что в ее руках не менее (а вероятно более) половины всего земледельческого производства крестьян. Такая концентрация производства возможна только при концентрации в руках этого состоятельного крестьянства большей части купчих земель и крестьянской аренды как вненадельных, так и надельных земель. Именно это состоятельное меньшинство главным образом покупает и арендует земли, несмотря на то, что оно, наверное, наилучше обеспечено надельной землей. Если «средний» русский крестьянин в самый хороший год едва-едва сводит концы с концами (да и то неизвестно, сводит ли), то это состоятельное меньшинство, обеспеченное значительно выше среднего, не только оплачивает все расходы самостоятельным хозяйством, по и получает избытки. А это значит, что оно является товаропроизводителем, что оно производит земледельческие продукты на продажу. Мало того: оно превращается в сельскую буржуазию, соединяя с сравнительно крупным земельным хозяйством торгово-промышленные предприятия, – мы видели, что именно такого рода «промыслы» наиболее типичны для русского «хозяйственного» мужика. Несмотря на наибольший размер семей, на наибольшее число семейных работников (состоятельное крестьянство всегда характеризуется этими признаками, и на ¹/₅ долю дворов должна прийтись большая доля населения, примерно около ¹/₁₀) – это состоятельное меньшинство в наибольших размерах пользуется трудом батраков и поденщиков. Из всего числа русских крестьянских хозяйств, прибегающих к найму батраков и поденщиков, значительное большинство должно прийтись на долю этого состоятельного меньшинства. Мы вправе сделать этот вывод как на основании предыдущего анализа, так и из сопоставления доли населения в этой группе с долой рабочего скота, а, следовательно, с долей посева и хозяйства вообще. Наконец, только это состоятельное меньшинство может принимать прочное участие в «прогрессивных течениях крестьянского хозяйства»{45}45
  Так озаглавлена одна из работ либерального народника В. П. Воронцова (В. В.), вышедшая в 1892 году.


[Закрыть]. Таково должно быть отношение этого меньшинства к остальному крестьянству, но само собою разумеется, что в зависимости от различия аграрных условий, систем сельского хозяйства и форм торгового земледелия это отношение принимает различный вид и проявляется иначе[89]89
  Весьма возможно, например, что в местностях с молочным хозяйством несравненно правильнее была бы группировка по числу коров, а не по числу лошадей. При условиях огородной культуры ни тот, ни другой признак не могут быть удовлетворительными и т. д.


[Закрыть]. Одно дело – основные тенденции крестьянского разложения, другое дело – формы его в зависимости от различных местных условий.

Положение безлошадного и однолошадного крестьянства как раз обратное. Мы видели выше, что земские статистики и последнее (не говоря уже о первом) относят к сельскому пролетариату. Поэтому вряд ли есть преувеличение в нашем примерном расчете, относящем к сельскому пролетариату всех безлошадных и до ³/₄ однолошадных крестьян (около ¹/₂ всего числа дворов). Это крестьянство наименее обеспечено надельной землей, зачастую сдает ее по неимению инвентаря, семян и пр. Из общей крестьянской аренды и покупки земель ему перепадают жалкие крупицы. Своим хозяйством ему никогда не прокормиться, и главным источником средств к жизни являются у него «промыслы» или «заработки», т. е. продажа своей рабочей силы. Это – класс наемных рабочих с наделом, батраков, поденщиков, чернорабочих, строительных рабочих и пр. и пр.