Текст книги "Подарки Галакспола"

Автор книги: Владимир Малов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Малов Владимир Игоревич
Подарки Галакспола

МАЛОВ Владимир

Подарки Галакспола

1. Место старта-Люксембургский сад

Если ты только что провел две недели на необитаемом острове в Тихом океане, общаясь с пиратами из далекого прошлого и космическими преступниками из далекого будущего, ясно, что осенняя, мокрая, холодная Москва наших дней должна показаться особенно скучной, унылой и пресной.

А если впереди гонки на космокатерах, то вдвойне. Так оно и случилось.

Костя на уроках украдкой рисовал пальмы и корабли, тепло вспоминал пиратского штурмана Бартоломью Хита, пробовал представить, как выглядит космокатер и мало обращал внимания на окружающее.

Уроки он, правда, делал, но как-то автоматически, без интереса.

А что касается Петра, у того совсем опустились руки. На физике его выручало лишь то, что Лаэрт Анатольевич явно начал работу над каким-то новым изобретением и тоже совсем не интересовался повседневностью.

Он мог, например, объясняя материал, вдруг всплеснуть руками, извлечь на свет свой знаменитый самодельный карманный компьютер и тут же углубиться в неведомые расчеты, напрочь забыв об обязанностях педагога.

Но Лаэрт Анатольевич был Лаэртом Анатольевичем. А все остальные учителя никогда не выходили из обычных рамок, так что Аркадия Львовна вскоре была вынуждена вызвать в школу Петину бабушку (родители опять уехали работать в Африку).

Доктор педагогических наук пришла, имела с классным руководителем очень продолжительную беседу за плотно закрытыми дверьми, а дома, задумчиво глядя на боевой топор, как-то привезенный Петиным отцом из страны Кот д'Ивуар, произнесла:

– Как жаль, что ваш классный руководитель по-прежнему остается в стороне от новейших педагогических веяний! И это в наше-то время, когда... Ты представляешь, Петр, она совершенно не знакома с последними работами профессора де ля Трасиньи из Страсбурга. Или вот совсем недавно я получила из Калифорнийского университета...

Но тут бабушка почему-то остановилась, внимательно взглянула на внука и заговорила о другом:

– Но все-таки, Петр, что это с тобой происходит? Что бы ни было, живя в конкретных условиях, каждый из нас должен соблюдать правила игры, так что нельзя быть совсем уж ни на кого не похожим. Откуда у тебя столько двоек? Или вы опять собрались куда-то со Златко и Бренком, и у тебя в ожидании все валится из рук?

Петр тяжело вздохнул: от бабушки ничто не могло укрыться, сколько раз он в этом убеждался!

И будучи человеком искренним, неспособным что-либо утаить, он выдавил из себя в ответ:

– Собрались! Мы должны участвовать в космических гонках. На двух космокатерах. Вот только когда, я точно не знаю. Да и вообще как все будет происходить, ничего не известно. Поэтому и учиться не хочется!

– Хорошо тебя понимаю! – сказала доктор педагогических наук. – От космических гонок и я бы не отказалась!

Петр проглотил слюну. На душе у него сразу стало легче.

Если уж и повезло ему в чем-то в жизни, так прежде всего в том, что у него такая бабка. Замечательная, все понимающая, строгая и справедливая.

Но все-таки оставалось некое темное облачко.

– Бабушка, – быстро заговорил Петя, – ты знаешь, вот из-за этого я как раз больше всего и переживаю. В космокатерах только по два места...

– Ну и что? – спросила Александра Михайловна.

– Вот мы и не можем тебя взять с собой, – договорил Петр.

Александра Михайловна внимательно осмотрела внука.

В глазах ее вдруг пробежали так хорошо знакомые Петру озорные огоньки.

– Да ладно уж, – ответила доктор педагогических наук, – не принимай эту объективную реальность так близко к сердцу. – Ничего страшного, если на сей раз я останусь дома. Я и без космических гонок много чего повидала на своем веку. За тебя же и Костю я более-менее спокойна, раз вы будете вместе с Бренком и Златко. Но ты все же в ожидании старта найди в себе силы и для повседневных дел. В педагогическом коллективе вашей школы есть люди, которых не стоит огорчать. Вера Владимировна, например, учитель истории. Она мне очень симпатична, хотя не знает ни латыни, ни греческого. Тот же ваш Лаэрт. Да и по другим предметам двойки тоже совершенно ни к чему.

– Бабушка! – взволнованно выдохнул Петр. – Да я... Обещаю, что прямо сейчас...

– Вот и хорошо, – заключила Александра Михайловна.

Взгляд ее снова упал на боевой африканский топор: видимо, она опять вернулась мыслями к педагогической дискуссии с Аркадией Львовной.

– На ее месте, – твердо, весомо молвила бабушка, – я бы-таки ознакомилась с работами, список которых я ей предложила. – Нельзя же столь отставать от жизни!

И маленькая старушка вышла из комнаты.

А Петр и в самом деле взялся за уроки.

Что было хуже всего, в аппарате для связи между веками после последнего разговора почему-то никак не самовосстанавливалась энергия, так что нельзя было позвонить в двадцать третий век и спросить у Бренка или Златко, когда же старт.

Снимаешь трубку, даешь сигнал вызова, а в трубке мертвая тишина. Настроение от этого, понятно, никак не улучшалось.

Петр и Костя уже не знали, что и думать. Может быть, аппарат сломался?

Но вот однажды рано-рано утром, когда бабушка еще спала, Петр проснулся от негромкого неясного шума. Он вскочил с постели и бросился в комнату, где иногда жили, вернувшись из дальних стран, родители.

Там по -хозяйски расположился какой-то совершенно незнакомый молодой человек в голубой серебристой одежде. Необычного вида инструментами он копался во внутренностях аппарата и что-то негромко насвистывал.

Заметив оторопелого Петра, молодой человек оторвался от дела и приветливо кивнул:

– Борис, – представился он, – вот, налаживаю. Вы ведь заметили, что у вас аппарат неисправен?

– Заметили, – оторопело отозвался Петр, поддергивая трусы.

– Но теперь все в порядке, можете пользоваться.

Борис не спеша стал собирать инструменты в маленький ярко-красный футляр.

– Бренк тут кое-что напутал в схеме, попросил меня поправить. Что я и сделал. Ну, счастливо оставаться!

Еще раз приветливо кивнув, Борис сунул футляр в карман и исчез, будто бы растворившись в воздухе.

Петя протер глаза. Ему казалось, что он все еще спит.

Но тут же раздался сигнал вызова и, просияв, Петр схватил трубку.

Это был Бренк, настроенный очень жизнерадостно.

– Привет! – сказал он. – Там чего-то с вашим аппаратом случилось. Вот я и попросил Бориса проверить. Все-таки он побольше моего знает.

– Кто такой Борис? – спросил Петр, снова ощущая приступ растерянности.

– Мой старший брат, – пояснил Бренк. – Свой человек, ничего страшного, если он с тобой познакомился. А вообще, собирайтесь! Раз Галакспол подарил катера, значит, пора их опробовать в деле.

От волнения Петр сел, потом снова встал.

– Так что, значит, мы должны перенестись к вам в двадцать третий век? – быстро заговорил он. – Но ты же всегда говорил, что нам нельзя, что вам очень попадет, если заметят в вашем времени людей из прошлого...

– Нет, – весело ответил Бренк. – Все продумано! Стартуем из вашего времени. А место старта – Люксембургский сад в городе Париже. Вы в Париже бывали когда-нибудь или еще нет?

– Не были мы в Париже! Да и как? Но ты объясни... Как космокатера попадут в наше время? Почему старт именно в Париже?

– Потому, – снисходительно ответила трубка, – что наше время связано с вашим каналами разной величины. Самый большой по диаметру как раз и приходится на Люксембургский сад города Парижа. Так что мы создадим там специально для вас некий оазис двадцать третьего века, куда и перебросим космокатера. Разумеется, с эффектом кажущегося неприсутствия, то есть для всех парижан вашего времени мы будем невидимы. В гонках примут участие еще несколько космокатеров, но все ребята о вас уже знают. Познакомитесь, подружитесь...

Петр снова сел.

– Когда? – только и спросил он. – И что с собой брать?

– Ровно через два часа, – сказал Бренк, – будьте вместе с Костей у аппарата. Мы перекинем вас в Париж. Разумеется, получится, как всегда: вернем вас обратно в тот же самый миг, откуда взяли, Александра Михайловна ничего и не заметит. А брать с собой ничего не надо. Космокатера полностью снаряжены. А рацион какой! Космический рацион! Вопросы есть?

У Кости, понятно, было много вопросов, и он уже открыл рот, чтобы выпалить первый из них, но в трубке аппарата раздался громкий щелчок, и Бренк отключился.

Петр сначала было обиделся, но потом решил, что все правильно: надо беречь энергию, она долго самовоспроизводится. Он встал, потом сел и опять встал, чувствуя, как от предвкушения новых приключений стучит сердце.

Петр едва-едва дотерпел до того времени, когда можно было звонить Косте.

Костя примчался через пять минут, застегиваясь на ходу. Петр ждал его у потихоньку открытой двери: не хотелось тревожить бабушку. В напряженных позах оба застыли рядом с аппаратом для связи между веками. Очень медленно потянулись минуты...

А потом сразу, вдруг, без всякого перехода комната с боевыми топорами, луками, стрелами, шкурами и остальной африканской экзотикой исчезла, и Петр с Костей ощутили себя на какой-то многолюдной улице.

Рядом с ними, улыбаясь, как всегда улыбались в момент первой встречи, стояли Бренк и Златко.

– Привет! – сказал Бренк. – Вот мы снова вместе. Если вы в Париже еще ни разу не были, может, сначала немного прогуляемся? Предлагаю дойти до Люксембургского сада пешком. Тут недалеко.

Костя оторопело повертел головой по сторонам.

Было тепло, солнечно, на Москву совсем не похоже.

Машины на улице были сплошь иномарки, ни единых "жигулей" или "запорожцев". Люди кругом говорили не по-русски.

Неужели они в самом деле вот так запросто перенеслись в Париж, город где жили д'Артаньян, Атос, Портос, Арамис и великое множество других замечательных людей?

Петр изумленно уставился на негра в зеленой куртке и зеленых штанах, неподалеку метущему мостовую метлой, выкрашенной в зеленый цвет.

Должно быть, и у Кости, и у Петра был такой ошарашенный вид, что Бренк расхохотался, и даже Златко, обычно сдержанный, тоже начал смеяться.

– Да что это с вами? – выдавил из себя Бренк сквозь смех. – Вы же бывалые путешественники! Были в Москве шестнадцатого века, были на необитаемом острове в семнадцатом. А это ваше время, только что город другой.

– Так ведь Париж! – с чувством ответил Костя.

Бренк и Златко весело переглянулись.

– Пошли! – сказал Бренк и показал рукой, в какую сторону надо идти. И у Кости от восторга закружилась голова.

Но в то, что они на самом деле оказались в городе Париже, Костя окончательно поверил лишь тогда, когда прямо перед собой увидел Собор парижской богоматери.

Тут уж ошибиться было никак нельзя: ну кто же не знает, как выглядит Нотр-Дам, хотя бы по фотографиям! А поверив, неожиданно для себя Костя ощутил некий укор совести.

Ну да, все другие ребята опять остались в Москве и занимаются какими-нибудь малоинтересными обыденными делами! А Вера Владимировна и Лаэрт Анатольевич, любимые педагоги? А Петина бабушка, доктор педагогических наук?

Она-то, правда, и в повседневности никогда не теряется, а все же всегда рада приключениям. Более того, она словно бы создана именно для экстремальных ситуаций.

Костя припомнил, как в шестнадцатом веке Александра Михайловна спасала сундуки с книгами царя Ивана от посягательств алчных коллекционеров из другой Галактики, как на необитаемом острове, заботясь о пропитании, вытаскивала копченый окорок чуть ли не из под головы спящего мертвецким сном пирата...

Да, обидно, что в этот раз доктора педагогических наук с ними нет, обидно!

Но, если говорить честно, укор совести был непродолжительным, и уже в следующий момент Костю целиком поглотили впечатления.

Действительность, как это всегда бывает, оказалась гораздо богаче, чем прежние заочные представления о Париже и преподнесла немало приятных сюрпризов.

Прежде всего оказалось, что прямо перед Нотр-Дам, на площади, стоит памятник королю франков Карлу Великому, к которому Костя относился уважительно с тех пор, как прочел "Песнь о Роланде".

Потом Костю поразило смешение стилей: на средневековом мосту через Сену, ведущему от Нотр-Дам на левый берег, какие-то веселые молодые люди, видимо, студенты Сорбонны, с азартом прыгали на роликовых коньках через барьеры, сооруженные из пустых деревянных ящиков.

До великих памятников старины студентам не было никакого дела.

Но самый главный сюрприз был впереди: оказалось, что от Собора парижской богоматери было рукой подать до легендарной набережной Орфевр, где во Дворце правосудия трудился комиссар Мегрэ; набережная была на том же острове Ситэ.

– Никогда бы не подумал, – с восхищением сказал Петр, задрав голову на фасад Дворца правосудия, – что собственными глазами увижу. Никогда!

– Ладно, пошли дальше, – поторопил Бренк. – Знаешь, сколько энергии надо, чтобы через три века перебросить катера в Люксембургский сад. А время идет. Это мы из дружбы дали вам возможность хоть немного увидеть Париж, раз ни разу не были. А строго говоря, надо было сразу в в Люксембургский сад.

Все четверо по набережной дошли до оконечности острова Ситэ.

На набережной Сены напротив торговали с лотков книгами парижские букинисты. Сколько раз Костя видел это по телевизору или на фотографиях, и вот надо же, собственными глазами довелось увидеть!

Впечатления от Парижа уже начинали его переполнять. Выяснилось вдобавок, что даже воздух в Париже особенный: на улицах пахло не парами бензина, а хорошей парфюмерией и вкусной едой.

Ну и, конечно, парижане оказались совсем непохожими на москвичей. Так, например, какой-то парижский сорванец промчался по тротуару на велосипеде чуть ли не в сантиметре от Петра, а потом обернулся, бросив на ходу: "Пардон, месье!"

– Что это он? – не понял Петр.

– Извиняется, – объяснил Бренк, – что очень близко от тебя проехал. А иначе не мог, потому что с тротуара упал бы.

– Ну и ну! – только и сказал Петр.

По узкому мосту, мощеному серым булыжником, друзья перешли на левый берег Сены.

– Это – Новый мост, – сказал Златко. – Но он только так называется, а на самом деле это самый старый мост Парижа. Новым он был несколько веков назад. А теперь мы идем по улице Дофина.

– А Лувр где? – спросил Костя, вновь припомнив "Трех мушкетеров".

– Лувр на другом берегу Сены, – ответил Златко. – И Гранд-Опера там же, и Елисейские поля с Триумфальной аркой, и Вандомская площадь. Зато на этой стороне Дом Инвалидов с гробницей Наполеона, Сорбонна, Эйфелева башня. Но вы же не последний раз в Париже! Все успеете посмотреть.

Костя с сомнением покрутил головой.

Но некогда было размышлять о грядущих перспективах, его поглощали все новые и новые впечатления.

Улица Дофина (он смутно припомнил, что в каком-то романе встречал это название) оказалась узкой, с домами, мало изменившимися с эпохи средневековья. Если бы не обилие машин и самый современный товар в маленьких магазинчиках и на лотках торговцев, вполне можно было бы представить себя в шестнадцатом или семнадцатом веке.

А еще через несколько улочек Костя опять припомнил "Трех мушкетеров".

– Улица Вожирар, – объявил Златко тоном экскурсовода. – Теперь нам осталось только обогнуть Люксембургский дворец и войдем в сад.

– Улица Вожирар! – ахнул Костя. – На ней же Арамис жил! Послушай, Златко, а книга "Три мушкетера" дошла до двадцать третьего века?

– Не просто дошла, – ответил Златко. – У нас даже целая Галактика называется "Три мушкетера и д'Артаньян".

– Молодцы! – одобрил Костя. – Вполне заслуженно назвали.

– Все, пришли! – объявил Бренк. – Люксембургский сад!

Знаменитый Люксембургский сад оказался обыкновенным парком с аллеями и газонами.

Правда, был он тщательно ухоженным, а от любого московского парка отличался и тем, что многочисленные парижане непринужденно расположились прямо на газонах: сидели, лежали, потягивали напитки из бутылок и банок. А мальчишки тут же играли в футбол.

– А где же космокатера стоят? – спросил Петр. – Людей столько вокруг...

– Космокатера защищены эффектом кажущегося неприсутствия, – ответил Златко. – Попросту говоря, невидимы. Диаметр временного канала тридцать метров. Когда мы войдем в этот круг, тоже станем невидимыми для парижан, зато увидим космокатера и наших ребят.

Петр открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Бренк его опередил.

– Временной оазис, – сказал он, – окружен специальным кольцом защиты. Действует она так, что никто к нему не может подойти. Но безо всяких силовых мер! Просто никому вокруг даже в голову не приходит подойти поближе.

Теперь четверо друзей, словно завзятые парижане, тоже шагали прямо по изумрудному газону Люксембургского сада.

Никто не обращал на них никакого внимания. Костя, хоть и был переполнен парижскими впечатлениями, теперь ощущал новый приступ волнения: еще немного, и они с Петром попадут ни куда-нибудь, а в двадцать третий век, кусочек которого каким-то непостижимым образом их необыкновенные друзья перенесли в Париж двадцатого века.

И наконец, пройдя кольцо защиты, они ступили во временной оазис.

Только что перед глазами был пустой изумрудный газон, и вдруг оказалось, что на нем, теснясь, стоят несколько загадочных конструкций, основу которых составляли поблескивающие металлом вытянутые цилиндры; словно паутиной, эти цилиндры были опутаны множеством тонких ажурных деталей, сплетавшихся между собой в самых немыслимых сочетаниях.

Да это же и есть космокатера, вдруг понял Костя. А как же они летают? Ведь устройство для полетов в космосе должно быть, вроде бы, гладким, обтекаемым, а тут эта металлическая паутина!

Но поразмыслить дальше на эту тему ему не удалось: тут же его с Петром окружили десятка полтора смеющихся ребят. Они наперебой стали называть свои имена, и Костя с Петром поначалу, конечно, никого не запомнили.

Вот только имя Иммануил показалось Косте знакомым, и он припомнил, что этот Иммануил вроде бы тоже проводил каникулы на необитаемом острове, однако раньше или позже, чем они сами.

Но Златко уже по-командирски поднимал руку, и все затихли.

– Пять минут до старта! – объявил Златко. – Петр, Костя! На вашем космокатере номер семь. Наш с Бренком шестой. Пора занимать места!

После этих неожиданных слов даже Петр, человек решительный и отважный, растерялся.

– Постой! – начал он недоуменно. – Мы же управлять космокатером совсем не умеем! Мы думали, что как-то разделимся. Скажем, я с тобой полечу, Златко, а Костя с Бренком, или наоборот.

– Да не надо вам уметь управлять космокатером! – ответил Златко. Автоматическая навигационная система разработала программу, маршрут составлен до Плутона и обратно.

– Постой! – Петр растерялся еще больше. – Это что же, выходит, компьютер будет вести космокатер? Так какие же могут быть космические гонки, если маршрут запрограммирован? Гонки, это когда сам управляешь, сам разбираешься с разными ситуациями на пути, и от этого зависит, придешь ли ты первым или последним.

– Будут вам разные ситуации, не беспокойся! – неопределенно пообещал Златко.

– Значит, космокатером все-таки мы и сами будем управлять? – не отставал от него Петр.

– Это вы тут же сами поймете, – ответил Златко, – как только займете места в рубке управления.

Костя и Петр притихли. Было во всем этом что-то загадочное.

Ну как, в самом деле, отправляться в космический полет, не пройдя никакого обучения, не проведя ни одной тренировки?

Но с другой сторону они имели дело с людьми из двадцать третьего века, а в этот век наверняка и не такое возможно. В конце концов Бренк и Златко и все другие ребята из будущего должны знать, что делают. И Костя ограничился только тем, что спросил – из любознательности:

– Так что же, гонки пройдут в нашем двадцатом веке, если сейчас мы в Париже нашего времени?

– Нет! – сказал Златко. – Нет! Разве мы могли бы провести космические гонки в двадцатом веке? Представь, что было бы, если б космокатера засекли ваши астрономы или эти, как их... спутники-шпионы? Поворот в ходе истории, да какой! Нет, сразу после старта космокатера пройдут в обратном направлении временной канал и окажутся в космосе двадцать третьего века.

– Хоть связываться с вами в космосе можно будет? – мрачно спросил Петр. – Мало ли, какие проблемы у нас возникнут.

– В любой момент, – ответил вместо Златко Бренк. – Но вы сейчас займете места в кабине, осмотритесь, и поймете, что никаких проблем с управлением у вас не будет.

– По местам! – объявил Златко торжественно. – Космические гонки по маршруту Земля-Плутон-Земля начинаются!

И Костя с Петром без особого энтузиазма пошли к своему космокатеру.

– Жалко, – сказал вдруг Петр.

– Что – жалко? – не понял Костя.

– Жалко, что бабушку мы в этот раз не смогли с собой взять! договорил Петя. – Чувствую, нам будет не хватать ее в полете!

2. Космокатер номер семь

Дверца люка бесшумно захлопнулась. Костя и Петр оказались в узком, ярко освещенном коридоре. В конце его была овальная дверь, над которой горела надпись: "Рубка управления".

Рубка оказалась маленькой, уютной, с двумя креслами, стоящими перед большим экраном. Ребята ожидали увидеть великое множество приборов, панели с датчиками, тумблеры, переключатели – все-таки, пусть маленький, но космический корабль! – но ничего этого здесь не оказалось.

Под экраном были лишь три кнопки – красная, зеленая и желтая.

Петр мрачно уселся в левое кресло.

– Я другого ждал! – сказал он. – Друзья, называется! Могли бы с нами хоть на минутку в наш катер зайти, показать, что к чему!

Костя сел в правое кресло. У него тоже было тяжело на душе. Ему вдруг припомнилось, как в древней Спарте мальчишек учили плавать: без всяких предварительных инструкций бросали в воду, и у кого получалось, тот выплывал, а все другие тонули.

Но о слабых спартанцы не жалели...

Однако сказать он ничего не успел: в рубке из-под потолка послышался мягкий приятный голос:

– Приветствую вас!

Петр и Костя вздрогнули от неожиданности. Голос продолжил:

– Я космокатер номер семь. Стартуем через три минуты!

Костя покрепче сжал поручни кресла. У американского фантаста Клиффорда Саймака он как-то читал про одушевленную ракету, которая преданно ухаживала за своими пилотами. Неужели фантазия оказалась точным предвидением?

Да нет, вряд ли, решил он тут же. Скорее всего, это какой-то сверхсовершенный компьютер. Как бы то ни было, такой компьютер далеко не помеха в полете.

– Маршрут детально разработан, – продолжал голос, – управление полностью лежит на мне. Зеленая кнопка открывает дверь отсека отдыха. Желтая – кухонного отсека. После старта у вас будет время во всем разобраться.

Петр быстро оправился от первого изумления.

– Самим нам так и не придется поуправлять? – поинтересовался он.

– Нет необходимости! – ответил голос. – Но я настроен на ваши устные распоряжения. Правда, выполнять могу только разумные, не противоречащие вашей и своей безопасности.

– А с Бренком и Златко можно связаться? – спросил Петр.

На экране показалась рубка управления космокатера номер шесть. Бренк и Златко непринужденно восседали точно в таких же креслах.

– Освоились? – подмигнул Бренк. – Все пойдет, как по маслу, вот увидите! С любым вопросом обращайтесь в координирующий центр вашего космокатера. Или к нам. Или к кому-нибудь из ребят. Кроме нас с вами в гонках участвуют еще пять космокатеров.

Костя спросил:

– Бренк! Златко! А кто же организовал ваши гонки в космосе? В космосе дело происходит, о таких соревнованиях наверняка должны знать очень многие люди. А тут мы в них участвуем, люди двадцатого века. Вам же запрещено общаться с людьми из вашего прошлого, не так ли?

Бренк весело хмыкнул:

– Все ребята надежные, на них можете положиться, как на нас. А гонки? Чего тут удивительного и почему о них должны знать многие? Мы часто в классе такие соревнования устраиваем. Правда, не у всех ребят космокатера есть, но всегда можно напрокат взять. Мы нередко и без гонок просто так полетаем часок-другой по Солнечной системе. Разве не интересно?

– Интересно, – ответил Костя. – Это как в нашем времени на яхтах по водохранилищам катались?

– Примерно то же самое, – согласился Бренк. – Космокатера этой системы как раз и предназначены для спорта и туризма.

– Ты скажи, – вмешался Петр, – я все думаю и понять не могу. Если катер сам разрабатывает себе маршрут и сам собой управляет, выходит, гонки, это соревнование программ? Какой катер лучше разработает, тот и побеждает?

– Не совсем так! – ответил Бренк. – Да не ломай ты себе голову, все узнаешь постепенно. А теперь – внимание! До старта осталось несколько секунд.

Костя с Петром покрепче ухватились за поручни. Ни разу они еще не стартовали в космос, да еще временной канал сначала надо было пройти. Как это произойдет?

В двадцатом веке в момент старта космонавты испытывают многократные мучительные перегрузки, а как обстоит дело на спортивно-туристском космокатере двадцать третьего века?

Бренк, должно быть, понял, что у него на уме.

– Если бы у вас был выключен экран, вы бы и не заметили момент старта. Садитесь поудобнее, расслабьтесь! Ну, ни пуха вам, ни пера!

Бренк отключился. Вместо него на экране появились стоящие на изумрудной травке Люксембургского сада космокатера.

Но тут же и они исчезли, на несколько минут экран густо залила чернильная тьма.

И сразу же в верхней части экрана ослепительно вспыхнуло Солнце, а в нижней стала видна быстро удаляющаяся вогнутая голубая чаша.

– Да это наша Земля! – воскликнул Петр. – Мы взлетели!

– А когда темно было, – догадался Костя, – временной канал проходили. Так что теперь мы в двадцать третьем веке!

Похоже было, что вместе с Солнцем, залившим кабину космокатера ярким радостным светом, на душу Косте легло какое-то новое, совершенно неизведанное прежде чувство. Смесь восторга, радостного предвкушения чего-то необычного, и жгучего любопытства.

Должно быть, так чувствует себя каждый, кто поднимается в космос впервые. И Петр, конечно, испытывал то же самое, потому что в восторге колотил кулаками в подлокотники кресла.

Солнце постепенно перемещалось из правого угла экрана в левый; похоже, похоже, космокатер менял направление движения, ложась на заданный курс. Косте вдруг захотелось посмотреть на другие космокатера, летящие рядом.

Но тут возникла проблема: как обратиться с просьбой к сверхсовершенному компьютеру? Не звать же его так, как он сам представился – космокатер номер семь?

В конце концов Костя нашел выход из положения. Он поднял взгляд к потолку, откуда несколько минут назад звучал голос компьютера, и как можно вежливее спросил:

– Скажите, пожалуйста, нельзя ли увидеть на экране, как рядом с нами летят другие космокатера?

– Конечно! – коротко ответил голос под потолком.

Солнце на экране исчезло, потому что сменился ракурс обзора. Теперь на переднем плане оказался космокатер с цифрой шесть на борту, космокатер Златко и Бренка.

Чуть поодаль был виден другой космокатер, еще дальше третий.

Пока все держались на одной линии и поблизости друг от друга. Но ведь гонки только-только начались...

– Спасибо, больше не надо! – сказал Костя, и на экране появилась прежняя картинка.

Прежняя, да не совсем: кроме Солнца на ней был теперь и матово-серебристый диск, довольно быстро увеличивавшийся в размерах.

– Да это Луна! – догадался Костя. – Ну и скорость у космокатера! Совсем недавно взлетели!

– Скорость и должна быть большой, – рассудительно заметил Петр. Плутон знаешь где? Последняя планета Солнечной системы! В двадцатом веке ракета летела бы к нему годами.

– Интересно, – спохватился Костя, – а наши гонки на сколько времени запрограммированы?

– Так нетрудно узнать, – сказал Петр.

Он тоже поднял взгляд к потолку.

– Компьютер, скажи нам, – сказал Петя очень решительным тоном, сколько дней мы будем лететь до Плутона?

Под потолком что-то щелкнуло. Голос ответил не сразу, словно ответу предшествовало некоторое раздумье.

– Слово "компьютер" давно вышло из употребления. Обращайтесь ко мне именно так, как я себя назвал: космокатер номер семь. До Плутона при заданной скорости мы с вами будем лететь пятьдесят два часа, тридцать шесть минут, двенадцать целых семьдесят две тысячных секунды. Но расчет предварительный, на пути наверняка встретятся ситуации, меняющие условия.

Диск Луны мало-помалу занял весь экран. Отчетливо были видны кратеры, окруженные огромными валами лунной породы, выбоины от метеоритов, равнины, покрытые серебристой пылью.

Потом Луна стала удаляться, и Костя прикрыл глаза, чувствуя, что впечатлений за последний час ему выпало в избытке. Город Париж, Нотр-Дам, набережная Орфевр, Люксембургский сад, говорящий космокатер, теперь еще и Луна с высоты чуть ли не птичьего полета.

С космокатером номер семь вообще-то следовало бы поговорить, чтобы окончательно выяснить все подробности, связанные с космическими гонками, но Костя почувствовал, что пора сделать передышку.

– Мы взлетели, спокойно летим, – сказал он. – Давай теперь космокатер осмотрим. Отсек отдыха тут где-то есть. И кухонный отсек.

– Конечно, осмотрим! – оживился Петр. – Я и позавтракать не успел. Ты, наверное, тоже.

И он нажал зеленую кнопку.

В задней стене рубки, где только что не было никаких признаков двери, обозначился овальный проем. Костя и Петр осторожно заглянули внутрь.

Отсек для отдыха оказался маленькой, очень уютной каютой с двумя аккуратно заправленными кроватями, столом с двумя креслами и стеллажами по стенам, на которых стояли какие-то устройства непонятного назначения, некоторые с экранами.

Должно быть, решили друзья, в двадцать третьем веке они служат человеку для того же, для чего в наше время служит телевизор, магнитофон, видеомагнитофон. Впрочем, об этом можно будет потом спросить космокатер номер семь.

Петр потрогал край теплого одеяла, посидел в удобном кресле у стола.

– Здорово! – молвил он восхищенно. – особенно приятно то, что мебель мало изменилась за последние три века. Если б кровать была бы какой-то другой, на ней с непривычки и не уснешь. Теперь посмотрим кухонный отсек.

Желтая кнопка открыла другую дверь в той же задней стене рубки. Друзья шагнули внутрь кухонного отсека.

Однако то, что они увидели, кухней никак нельзя было назвать. Не было ни плиты, ни холодильника, ни кухонных шкафов, ни мойки. Под низким плафоном, озаряющим отсек мягким розоватым светом, стоял большой стол с двумя удобными креслами.

На стенах даже висели картины-натюрморты. Одну из них Костя узнал, потому что раньше видел репродукцию в журнале: это была знаменитая картина голландского художника Виллема Хеды "Завтрак с ежевичным пирогом", подлинник которой хранится в Дрезденской галерее.

Некоторое время Петр и Костя рассматривали натюрморты, а потом одновременно взглянули на уютный, но пустой стол.

– А еда-то где? – спросил Петр. – Никаких признаков!