Текст книги "Форпост "Надежда" (сборник)"

Автор книги: Владимир Малов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

На Кубок Кларенса

Маленькие космические катера, выстроившиеся на серых плитах посадочной площадки, были совершенно одинаковы, друг от друга они отличались лишь номерами и цветом. При жеребьевке Маккишу достался ярко-красный катер за номером «семь», и он счел это счастливым предзнаменованием. До этого по какой-то случайности, почти невозможной по теории вероятностей, ему трижды подряд выпадала фиолетовая «четверка», и все три раза он даже собственного рекорда не мог на ней повторить, не то, чтобы завоевать Кубок.

Стоя напротив открытого люка, Маккиш внимательно разглядывал свою «семерку». Конечно, все эти спортивные юркие корабли, как и требуют правила, совершенно одинаковы, и все-таки… Существовали ли когда-нибудь две машины, схожие абсолютно во всем? Пусть они идентичны до винтика, пусть технология изготовления всех деталей автоматизирована донельзя, все равно рано или поздно у любой машины проявится свой собственный норов. У любой! Ведь так было всегда и во все времена, выпускал ли человек швейные машины, или паровозы, или автомобили, самолеты и т. д.

Маккиш бросил взгляд на высокого белокурого Александра Гостенина, нынешнего владельца Кубка. Тот также внимательно разглядывал доставшийся по жребию космокатер, словно разгадывал его характер. Все перед стартом похожи друг на друга, все словно бы взвешивают скрытые возможности своего спортивного снаряда – и рекордсмены, и новички.

Новичков, к слову, в этот раз было трое, и никого из них Маккиш не знал.

Перед строем космокатеров появились главный судья и его помощники. Значит, прямой репортаж о начале соревнований уже начался, смотрят его во всех ста тридцати четырех планетных системах, освоенных человечеством, на множестве научных станций и кораблей, разбросанных по Вселенной, и в бесчисленном множестве разведывательных форпостов, развернутых на не изученных еще планетах. Правда, сами соревнования начнутся попозже, когда все космокатера долетят до планеты Кларенса, лягут на круговые орбиты, и вот тогда…

Маккиш, как и все остальные девять участников, забрался в кабину, закрыл за собой люк, уселся в кресло пилота. Ожили приборы, засветились экраны обзора. На левом экране был виден замерший перед стартом судейский космокатер. Прошло еще несколько долгих минут.

– Первый – старт! – послышался из динамика голос судьи-диспетчера – Второй – старт! Третий – старт!..

Услышав свой номер, Маккиш нажал пусковую кнопку…

Катер летел со сверхсветовой скоростью. И уже несколько часов спустя на центральном экране засветился темный, упругий на вид шарик планеты Кларенса.

Во все времена, вплоть до соревнований на Кубок Кларенса, спортсмены, как известно, настраивались на предстоящую борьбу по-разному. Если одним были необходимы тишина и покой, сосредоточенность, то другим – остросюжетные фильмы или бодрые, подстегивающие музыкальные ритмы. У каждого вырабатывается какой-то психологический стереотип. У Маккиша он тоже был: каждый раз, когда он приближался к планете Кларенса, то старался во всех подробностях представить, как все это было в самый первый раз, когда планету открыл капитан Дональд Кларенс.

Кларенс сам рассказывал об этом: мемуары капитана хорошо известны. Но писал он их много лет спустя, и, конечно, многое уже притупилось в памяти; в общем, тончайших оттенков всего того, что пришлось ему пережить, до читателя он уже не мог донести. Да и был он прекрасным космопилотом, человеком смелым, предприимчивым, спортсменом, исследователем, но вот писателем явно не был.

Итак, как же это было в самый первый раз?

Дональда Кларенса, англичанина по происхождению, судьба забросила в этот район Вселенной двадцать восемь лет назад. Он совершал обычный транспортный рейс, курс пролегал по пустынным местам, границе мира, освоенного людьми. Было известно, что в этом районе есть маленькая, ничем не примечательная звезда. Но Кларенс открыл рядом со звездой крошечную планету, о существовании которой никто и не догадывался. Планету, в соответствии с кодексом космофлота, надлежало исследовать. И на маленьком разведывательном боте Дональд Кларенс попытался высадиться на ее поверхность.

Тогда и начались чудеса.

Планета словно бы отталкивала бот от себя. Ее прозрачная атмосфера оказалась упругой и непреодолимой преградой. Причем характер сил отталкивания, причины, какими они вызывались, нельзя было выявить никакими приборами. Невидимая преграда существовала, и все тут. Капитан Кларенс не прекращал попыток добраться до поверхности. Тогда и выяснилось, что кое-где в атмосфере существовали своеобразные узкие «каналы», по которым можно было спуститься чуть ниже. Но затем бот вновь упирался в невидимую преграду, и приходилось возвращаться назад.

В самой планете не было ничего примечательного – поверхность ее была сплошной пустыней, ни растительности, ни животного мира. Но сам необъяснимый феномен заслуживал внимания.

Кларенс сделал еще несколько попыток. На ощупь, наугад, проникая то в один, то в другой невидимый канал, капитан смог пробиться в глубь атмосферы на какую-то сотню метров. И только!.. Ему удалось, правда, выяснить, что сеть этих «каналов» внутри атмосферы довольна сложна, они пересекаются, изгибаются, разветвляются.

Может быть, среди них есть и дорога к самой поверхности планеты?

Упрямый капитан Дональд Кларенс явился сюда позже со специальной экспедицией. Феномен заинтересовал ученых, появились разного рода гипотезы. Но и новую экспедицию ждало поражение: приборы ровным счетом ничего не показывали, никаких аномалий, а проникнуть в глубь атмосферы было невозможно. «Каналы», прорезающие ее, походили на некий пространственный лабиринт, каждый ход которого заканчивался тупиком. Правда, из этого лабиринта всегда можно было выбраться, потому что компьютер исследовательского корабля, естественно, запоминал все изменения направления движения, и электронная память служила "нитью Ариадны".

Маккиш представлял, что должен был испытывать Кларенс, когда его корабль из раза в раз наталкивался на невидимую стену. Из иллюминаторов корабля атмосфера просматривалась насквозь, поверхность планеты, казалось, была совсем рядом, но словно бы чья-то невидимая сильная рука останавливала корабль. Маккишу тоже не раз случалось испытывать то же самое, но у Кларенса, несомненно, все было, конечно, гораздо острее. Человек, сумевший залететь так далеко от Земли, повелитель сложнейших механизмов, вдруг ощутил себя совершенно беспомощным. Это было похоже… да, это было похоже, например, на муху на оконном стекле, которая никак не может пролететь сквозь него.

Загадку планеты Кларенса экспедиция так и не разгадала. Предположение об искусственном происхождении планеты отпадало, потому что поверхность ее была явно природной. И планета, получившая имя Дональда Кларенса, пополнила длинный список необъяснимых загадок, которых уже немало преподнесла людям Вселенная.

Но капитан Кларенс еще несколько раз возвращался сюда. Как и в любом англосаксе, в нем была спортивная жилка. Пусть не удалось разгадать феномен планеты, названной его именем, но можно было хоть попытаться опуститься к ее поверхности чуть ближе.

Вот так и появился новый вид спорта, потому что у капитана нашлись смельчаки-последователи. Каждый из них был вооружен предыдущими знаниями: ведь количество сведений о ходах-каналах удивительного атмосферного лабиринта росло, каждый старался продвинуться в атмосфере дальше другого. Давным-давно на Земле люди старались подняться на Эверест, высочайшую вершину, отступали, но предпринимали все новые попытки, пока наконец они не увенчались успехом. Спорт XXII века соответствовал уровню технических возможностей времени. Беспорядочные попытки сменились организованными соревнованиями, которые проходили раз в год, в них принимали участие люди, имеющие хоть какое-то отношение к космосу и владеющие космической техникой.

Он сам, Маккиш, был разведчиком-исследователем, работавшим в форпостах не изученных еще планет, Гостенин был космобиологом… Каждый надеялся выиграть Кубок Кларенса, который учредил в конце концов бравый капитан-первооткрыватель; чтобы его выиграть, надо было проникнуть в атмосферу планеты дальше всех. И сейчас Кубок был у Александра Гостенина…

Планета Кларенса росла на центральном экране. По правилам соревнований, космокатера стартовали к ней со специально созданной рядом со звездой второй планеты, на которой были базы, ремонтные мастерские, космогостиницы. За розыгрышем Кубка Кларенса следили все, потому что оставалась загадка, потому что человек не мог не идти вперед, потому что любую преграду надо было ему преодолеть.

А сам Кубок Кларенса? Ничего не было примечательного в этой статуэтке из золотисто-розового камня, добываемого на планете Крама из системы ТГ-79-029 и изображающей космопилота, держащего на ладони прозрачный шар, изрезанный ходами пространственного лабиринта.

И каждый год после соревнований, когда космокатера возвращались на стартовую площадку, кто-то брал статуэтку в руки и поднимал высоко над головой, чтобы Кубок Кларенса в руках нового победителя мог увидеть весь мир.

Космокатера легли на исходные орбиты. Они были совершенно одинаковы по параметрам, только расположены в разных плоскостях. «Входов» в атмосферный лабиринт было известно уже так много, что никто из участников соревнований не получал преимущества перед другими, как бы ни пролегала его орбита. Всем были известны и «проверенные» уже тупики; второй раз в них никто не упрется. Но в любой точке атмосферного пространства мог открыться новый канал-ход, и можно было попытать счастья… до нового тупика. А затем, возвращаясь назад, снова искать неизвестные ходы, чтобы потом опять упереться в тупик. После каждого соревнования число открытых и занесенных в память вычислительных машин каналов все увеличивалось, и лабиринт становился еще запутаннее и загадочнее.

Поглядывая на разноцветные точки на экране дальнего обзора космокатера-соперники, – Маккиш ждал. Эти последние минуты перед сигналом главного судьи, который тоже сейчас крутился вокруг планеты Кларенса на судейском корабле, были самыми тяжелыми, по опыту Маккиш хорошо это знал. Даже более тяжелыми, чем те четыре часа, что отводились участникам на попытку прорвать атмосферу. Надо было психологически настроить себя, стать как бы частью своего маленького корабля, чтобы корабль был послушен малейшему движению пальцев, лежащих на пульте, мгновенно угадывал желание пилота. Это был очень болезненный процесс – слить свой ум, волю с мерным рокотом двигателей, молниеносной работой компьютеров, свечением циферблатов на пульте.

Но в момент старта это неимоверное напряжение разом снималось и пилот словно получал от корабля дополнительный заряд энергии. Однако потом физическая усталость все возрастала от беспорядочных блужданий в лабиринте – направо, налево, вверх, вниз, – и так все четыре часа, отведенных на соревнование. Четыре часа это предел, на самом деле смертельно устаешь еще раньше, и кое-кто прекращал борьбу задолго до истечения срока.

Правда, тот, кто сдавался раньше времени, не скоро потом будет вновь допущен к соревнованиям. Многие мечтали выиграть Кубок Кларенса, и для отбора девяти участников – оптимальное число, учитывая небольшие размеры удивительной планеты, – приходилось проводить предварительные испытания.

На шкале сравнительного высотомера засветились девять разноцветных точек. Прибор не будет фиксировать все сложные перемещения космокатеров, он отметит только глубины погружения в атмосферу каждого из участников состязаний. Тот, кому удастся опуститься ниже всех, станет на этот раз победителем. Толщина атмосферы планеты Кларенса невелика – всего-то около ста километров, но даже нынешний показатель Гостенина составляет пока лишь 22 783,04 метра.

Пропел мелодичный сигнал готовности. Томительная пауза перед стартом подходила к концу. И мгновение спустя, едва на приборной панели зажглась стартовая лампочка, Маккиш рванулся вперед, и сразу же вздрогнули, пришли в движение все девять разноцветных огоньков на шкале сравнительного высотомера.

Два часа пятнадцать минут спустя он дал себе короткую передышку. Руки, ноги, спина, шея уже налились свинцовой тяжестью, голова кружилась от этих постоянных рывков космокатера вверх-вниз, вправо-влево, вперед-назад.

А достижения за это время были весьма скромными: даже до повторения личного рекорда оставалось ни много ни мало 2019 метров.

Впрочем, этот рекорд как раз легко можно было повторить. Ведь его маршрут хранится в памяти компьютера, и надо лишь дать команду к исполнению. Можно даже при желании повторить и победное достижение Гостенина. Но в том-то и дело, что любой рекорд кончается тупиком, а надо искать новые пути… и открывать новые тупики.

Закрыв глаза, Маккиш чувствовал, как отступает понемногу усталость. Правда, вместе с ней уходило и время. Он снова открыл глаза.

На шкале высотомера прыгали вверх-вниз разноцветные точки. Ниже всех опустилась пока зеленая – космокатер номер два. Красная «семерка» Маккиша находилась пока где-то на среднем уровне.

Зеленая точка поднялась вверх, застыла как бы в в раздумье, поднялась еще чуть выше, и вдруг она резко ушла вниз и снова остановилась. Тотчас же ускорили движение вверх-вниз и все остальные точки. Каждый из пилотов не спускал глаз с высотомера, удача любого из них тут же подстегивала остальных.

Все! Отдых кончился и для Маккиша.

Он резко бросил космокатер вперед по коридору, в котором остановился, и через пару минут, как и следовало ожидать, снова наткнулся на преграду. Резко натянулись пристяжные ремни на груди. Короткая остановка, потом задний ход, отступление назад. При этом космокатер идет не ровно, а как бы стучится все время о стенки канала, пробуя, не откроется ли где-нибудь новый ход.

Космокатер провалился вниз – вот он, еще один канал. Маккиш развернул свой спортивный снаряд и помчался по новому ходу. Впрочем, чем больше скорость, тем ощутимее будет и удар о новую преграду.

Теперь на высотомере резко устремилась вниз красная точка, подстегивая пилотов других космокатеров. Канал был извилистым, на поворотах космокатер, прижимаясь к невидимым стенкам, слегка тормозил, а потом, ускоряясь, вновь устремлялся вперед.

Ярко-красная муха, сумевшая-таки проникнуть в структуру прозрачного стекла и ошалело мечущаяся по его капиллярам, стремясь вырваться наружу с другой стороны…

На этот раз удар был очень ощутимым, у Маккиша даже потемнело в глазах. Медленно, осторожно он повел космокатер назад, ощупывая им стенки.

Вот он, новый канал, уходящий вправо. Но там же и новый тупик. Вот еще один ход… Маккиш помчался по нему, развив еще большую скорость. И спустя две минуты снова с размаху ударился о невидимую преграду.

Он опять дал себе короткий отдых, удар снова был чувствительным.

А зеленую точку красная пока так и не догнала.

Любопытно, где фиолетовая точка рекордсмена? Оказывается, Гостенин сильно отстал, пропустив вперед не одного-двух, а сразу шестерых соперников.

Назад, вправо, влево, вверх, вниз. Новый ход… Теперь он вел вверх, и, повторяя его изгибы, катер описал кривую и снова пошел в глубь атмосферы. Конечно, новый удар не заставил себя ждать.

Минут двадцать спустя Маккиш снова остановил космокатер. В этих соревнованиях неминуемо настает момент, когда все начинает казаться бессмысленным. Пробиться к поверхности планеты невозможно, об этом нечего и думать. Да и зачем? Что могло ждать человека на этой плоской равнине, даже если он найдет ход? Только сознание того, что в памяти компьютера теперь будет маршрут, по которому добраться сюда сможет каждый желающий. Нелепыми были бесконечные шатания космокатера взад-вперед, вверх-вниз, вправо-влево, нелепым был Кубок Кларенса, нелепой была и сама открытая капитаном планета с атмосферой, изрезанной каналами. Несуразный природный феномен, только и всего. Существует он, и ладно, надо было зафиксировать его существование и тут же об этом забыть.

Маккиш блаженно вытянул гудящие ноги, расслабил тело и несколько минут сидел неподвижно. Сейчас он еще немного отдохнет и поведет космокатер назад. Вот, кстати, желтая и голубая точки на шкале высотомера уже были наверху, на исходных позициях: умницы-пилоты «шестерки» и «четверки» раньше всех поняли всю нелепость происходящего, почему-то раньше ускользавшую от сознания, и теперь, конечно, никогда уже не будут участвовать в соревнованиях на Кубок сумасброда Кларенса.

А лучше всего вообще их отменить.

Он, Маккиш, тоже никогда не будет в них участвовать. Пускай другие стучатся на своих космокатерах в прозрачные стенки, испытывают головокружения, перегрузки и ни с чем не сравнимую усталость. Физическую усталость, которая в конце концов многократно помножается на тяжелую усталость от сознания нелепости всего происходящего.

Маккиш двинулся назад. Правда, совершенно машинально он продолжал простукивать стенки канала. И довольно скоро открыл новый ход, он резко уходил вниз. Мгновение помедлив, пилот повернул космокатер.

Ход свернул вправо, потом влево. Понемногу Маккиш увеличивал скорость, а ход никак не кончался. Он был самым длинным из всех, по каким приходилось сегодня двигаться ярко-красной «семерке».

Скорость космокатера возросла. Летели мгновения. Красная точка на высотомере поползла вниз, пошла к зеленой, обошла ее. И Маккиш вдруг почувствовал, как спадает то напряженное ожидание удара, которое раньше никогда не отпускало его.

Все! Теперь сомнений не оставалось. Ему несказанно повезло: он именно он! – нашел наконец единственно правильный ход. Доказательством этому служит хотя бы то, что еще ни разу никто не открывал в атмосфере канал такой длины. Доказательством былой ощущение того, что удара больше не будет: ведь интуиция для космопилота такое же необходимое условие, как реакция, мастерство.

Космокатер продолжал забираться в атмосферу планеты Кларенса все глубже.

А потом он ударился о невидимую преграду с такой силой, что лопнул один из ремней, привязывающих Маккиша к креслу, и пилот на несколько минут потерял сознание.

Когда он пришел в себя, все было по-прежнему. Надсадно ревели двигатели космокатера, а сам он стоял на месте, упираясь в невидимую преграду и дрожал всем корпусом.

Маккиш пошевелился, машинально потрогал лопнувший ремень, покрутил головой. Голова гудела, и перед глазами плыли разноцветные круги. Нет, на этот раз действительно хватит! В конце концов у него есть работа исследователя-разведчика, где тоже немало разнообразных загадок, причем решаются они, как правило, чисто логическим путем, и для этого вовсе нет необходимости каждый раз разбегаться, чтобы удариться с размаха лбом о невидимую стену.

На планете Пандейра, например, он сумел разгадать загадку происхождения минерала та-ча-ка-фа-на, ставившую в тупик геологов. На Итаке выследил загадочное невидимое существо, присутствие которого человек чувствовал каким-то шестым чувством, а самые точнейшие приборы ничего не фиксировали.

Исследователь-разведчик, работающий в форпостах на разных планетах, это ученый широкого профиля, а вовсе не каскадер, участвующий в головокружительных трюках, чтобы позабавить других людей.

Сейчас он повернет назад и постарается навсегда забыть о самом существовании планеты Кларенса. Вот и оранжевая «единица» благоразумно перестала гнаться за невозможным и лежит теперь на стартовой орбите, дожидаясь, пока все остальные последуют ее примеру.

Вот, сейчас…

А все-таки интересно, куда он забрался на этот раз? Побил ли рекорд Гостенина?

Маккиш запросил компьютер космокатера, и на экране дисплея засветился пройденный маршрут.

Несколько долгих минут Маккиш тяжело смотрел На его очертания. Потом он провел рукой по глазам, как будто хотел снять с них пелену. Потом даже провел по линиям пальцем, словно не верил глазам.

Можно ли было поверить тому, что он увидел?

В голове Маккиша прыгали обрывки бессвязных мыслей. Наконец они стали определеннее, и он снова взялся за клавиши дисплея. Интересно было узнать, какими были маршруты других космокатеров.

И тут же Маккиш сделал любопытнейшее открытие, которое почему-то так долго никому не давалось. В атмосферу планеты Кларенса космокатера входили, следуя одними и теми же линиями маршрута, пусть они даже начинались в разных ее точках. А потом начинался хаос. Рекордный маршрут Гостенина был очень сходен с тем, который только что проложил он сам на своей «семерке». Вернее, до известного места. Потом "линия Гостенина" тоже утрачивала смысл. Сам же он, Маккиш, случайно продолжил эту линию, так, как надо, но потом, совсем недавно, тоже сбился с пути.

Теперь Маккишу даже стало смешно. Таким простым оказалось решение, а чтобы найти его, нужны были годы, и даже новый вид спорта понадобился. Но теперь-то он знает, что надо делать!

Он еще немного помедлил. Атмосферу теперь он пройдет, в этом сомнений почти не было. А что ждет его на поверхности планеты?

Он ввел в компьютер программу дальнейшего полета. Компьютер сам поведет космокатер: сначала немного назад, а потом от некой точки вперед. Сложный, замысловатый маршрут проделает он, прежде чем опустится на планету.

Космокатер двинулся назад, дошел до обусловленной точки, остановился. А потом двинулся вперед маршрутом, который Маккиш ввел в память компьютера.

Скорость корабля понемногу увеличивалась, сейчас, по программе, он должен был резко свернуть влево, описать замысловатую кривую, потом пойти по прямой. Должен был… если, конечно, Маккиш все решил правильно.

А может быть, космокатер вот-вот снова с размаху ударится о невидимую преграду?

За мгновение до поворота Маккиш покрепче уселся в кресле. Все-таки теперь остался только один пристяжной ремень… Но космокатер повернул, описал кривую, пошел дальше…

Маккиш отстегнул ремень. Он больше не понадобится. В душе пилота поднималась теплая волна радости. Он сумел разгадать то, что ускользало от других. И впереди ждет награда, которая, конечно, много ценнее Кубка Кларенса.

Потому что космокатер шел по маршруту, который в точности повторял написанную неведомой рукой формулу достижения сверхсветовой скорости. Те, кто создавал эту планету, словно бы закрыли ее на ключ, и попасть на нее мог только тот, кто достоин этого.

Достойны этого, очевидно, только цивилизации, достигшие самых высоких ступеней развития, знавшие в том числе и эту формулу. Физические законы Вселенной всеобщи, принцип достижения сверхсветовой скорости один и тот же для любого разумного существа. Простой ключ, но надо было проявить еще немного наблюдательности, чтобы найти его.

Как и почему эта формула «вписана» в атмосферу с помощью земных математических символов, в конце концов дело десятое. Может быть, сама эта атмосфера как бы читает мысли любых разумных существ, постигает их язык и на ходу перестраивает свою структуру?

Космокатер сделал еще несколько виражей, выписывая в атмосфере очертания огромных размеров формулы.

Планета пуста, на ее поверхности нет ничего, что можно было бы считать созданием чьих-то чужих рук…

Но ведь не зря же хозяева ее так тщательно закрыли вход. Простая мысль: они хотели вступить в контакт или передать что-то лишь тем, кто способен вступить с ними в разговор.

Космокатер уже одолел большую часть маршрута. Должно быть, с недоумением, неверием, непониманием следят сейчас за красным огоньком на своих высотомерах пилоты восьми остальных космокатеров. А «семерка» вот-вот коснется поверхности планеты Кларенса.