Текст книги "Лев Яшин"

Автор книги: Владимир Галедин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

А затем прозвучал финальный свисток, и Льва Ивановича, уже в цивильном костюме, понесли на руках участники незабываемой встречи. «Спасибо тебе, моя страна! Спасибо тебе, мой народ!» – прокричал он на весь мир.

Ну что же, страна успела наградить в некоторой суматохе перед матчем орденом Трудового Красного Знамени. Что хорошо, бесспорно (планировалась-то поначалу вообще Почетная грамота), хотя с подлинными заслугами всё равно несопоставимо. Думается, эти заслуги и не оценить в принципе. Впрочем, вот тогда бы, 27 мая, на стотысячных, забитых под завязку Лужниках и перед глазами многомиллионной телеаудитории назвать его по заслугам – Героем Социалистического Труда – было бы верным шагом. Не додумались.

Потом в раздевалке он бережно, по-отечески утешал расстроенного Володю Пильгуя. И как-то вдруг перешел в другое состояние. Незаметно. Вроде только что брал на поле мяч от Чарльтона – и уже солидный, степенный, мудрый наставник перед нами. Со стороны тот переход смотрелся необыкновенно гармонично. Быть может, он к нему был настолько готов?

Вопрос неоднозначен. И займемся им в заключительной главе.

Впрочем, стоит еще раз вернуться к матчу. Суть в том, что для нашей тогдашней страны это была сенсация. Подобные торжества стали нормой во время поздней перестройки. В 71-м же году в разгар холодной войны такое зрелище смотрелось невероятно. Надо понимать: и советскому человеку было непросто выехать за рубеж (даже в соцстрану), и иностранных граждан в Стране Советов не очень ждали. «Железный занавес» – не выдумка и не шутка. А тут к одному товарищу – пусть и коммунисту, пусть и известному всей планете – приезжает группа граждан не только из братских государств. А если из них кто расист или «зоологический антикоммунист»? Представляете, сколько хлопот свалилось на наши службы безопасности? Причем едут те люди «из-за бугра» не выгодный контракт подписывать, а просто, видите ли, поиграть в футбол! И перед матчем выступает глава ФИФА сэр Стенли Роуз. И на трибунах яблоку упасть негде.

Всё из-за Яшина. И все – к Яшину. Это был прорыв к новому без преувеличения, мышлению.

В книге «Счастье трудных побед» есть момент, когда участники прощальной игры идут по ночной Москве и кто-то, кажется, Чарльтон, вдруг произносит: «Как хорошо!»

Если бы этой сцены не было, ее, что называется, надо было выдумать. Потому что это «хорошо» витало в воздухе – густом, напряженно-тревожном тогда. Потому что умные, мастеровитые мужчины сумели договориться, сдружиться без политиков и где-то вопреки им. Потому что Яшин, с его природной чуткостью, ясностью ума, естественностью, неподражаемой добротой и честностью, стал центром притяжения, символом объединения тех, кто автоматически помещался по разные стороны баррикад.

БЕССМЕРТИЕ

Справедливости ради стоит сказать, что 31 августа состоялся еще один прощальный матч Льва Яшина. Произошло это в Риме, где встретились ветеранские сборные Италии и остального мира. Правда, во имя той же справедливости нельзя не добавить: в обеих командах на поле вместе с действительно повесившими бутсы на гвоздь мастерами (Сивори, Бониперти, вратарь Буффон – у итальянцев, австрийцы Коллер и Оцвирк у их противников) оказались и просто классные исполнители: Маццола, Доменгини, голкипер Альбертози – в составе хозяев; чемпион мира Тостао, португалец Колуна – у гостей. Впрочем, дело не в этом. Просто представьте картину: в некой стране проводятся проводы великого вратаря – только из вовсе другого государства. Допустим, у нас в России организуется прощальный поединок того же Джанлуиджи Буффона (родственника вышеупомянутого Лоренцо Буффона) с приглашением иностранных «звезд», и народ собирается на трибунах, а затем не отпускает любимого вратаря после дебютных 15 минут игры, как, в частности, и получилось с Яшиным.

С Буффоном или еще с кем в России ничего похожего произойти не могло и не произойдет. Обычно-то говорим: кто мог предположить безумные, чудесные достижения 40 лет назад. Те же телевизоры, телефоны, компьютеры – мало ли что. Здесь всё наоборот: смахни четыре десятка лет – и встретишься с невозможным ныне чудом.

Ну а после всех торжественных церемоний началась совсем иная жизнь. Новая. Поле он покинул навсегда, даже за ветеранов не выступал. А работу в обществе подыскали – начальником футбольной команды «Динамо» (Москва). Еще в декабре 1970-го Лев Иванович объяснял журналисту В. Н. Винокурову, как он понимает суть предстоящей деятельности: «Прежде всего, мне очень хочется помочь Константину Ивановичу Бескову, которого я очень уважаю как человека и как специалиста, в создании такой команды, чтобы все могли ею гордиться. За последние годы и особенно в этот год сделано много, но предстоит сделать еще больше».

Кажется, что это говорит скорее капитан команды, а не ее руководитель. В. Н. Винокуров сверхточно увидел «промежуточность» состояния Яшина в начале следующего, 1971 года: «Он приходит теперь на тренировку без спортивной сумки. Но он в раздевалке, когда ребята готовятся к занятиям, и тогда, когда они возвращаются с занятий. Он еще чувствует себя игроком, еще не залечена последняя травма. Но уже больше не стоит оглядываться назад. Он на том берегу, с которого надо брать новый старт, от которого начинается новый путь. И он наверняка найдет, с чем и как пройти его».

Да, у него палец тогда не сгибался из-за перелома. А всё равно автор прав, говоря о новом пути. Осенью Яшин окончательно перебрался «на другой берег». В смысле у московского «Динамо» появился полноценный начальник команды.

Необходимо подчеркнуть: руководство поступило по отношению к Яшину вполне достойно. Он отдал клубу два с лишним десятка лет, авторитет гигантский – и у игроков в том числе. Так кому, как не ему, занять эту должность?

Другое дело, что сами «начальственные» функции изначально весьма размыты. Он обязан заниматься в команде воспитательной работой – и выполнять хозяйственные обязанности одновременно. Выходит, грубо говоря, комиссар с завхозом в одном лице. Плюс добавляется и общение с непосредственным куратором. То есть всего много, а ухватить прочное и конкретное – нелегко. Получается, и должность нужная, и «широкий фронт работ» имеется, однако возможностей для творческого роста нет. Смотрите, сколько в СССР тренеров выросло! А как насчет начальников команд? Припоминается только Н. П. Старостин, но и это случай, когда не место красит человека, а человек место.

Возможна ли была какая-то иная работа для Яшина? Не удивляйтесь: Владимир Маслаченко еще в 1969 году заявил о необходимости тренера вратарей в каждой уважающей себя команде. В случае с лучшим футболистом Европы-63 заманчиво смотрелось открытие целой всесоюзной школы его имени. В конце концов, в Советском Союзе очень успешно функционировали шахматные школы М. М. Ботвинника, Т. В. Петросяна, В. В. Смыслова. С Яшиным на эксперимент в масштабах всей страны не решились. А должность клубного наставника голкиперов, полностью подчиненного главному тренеру, и впрямь виделась мелковатой для такого гиганта.

Тем не менее Яшин работал, делал, что возможно. Жить ведь футболистам «стало лучше, стало веселее». Запросы у мастеров кожаного мяча стали другие: квартиры новые, автомобили качественные, зарплата с премиальными, поездки зарубежные тоже необходимы. Любительский, одним словом, спорт. А кто же, как не знаменитый человек, те скромные блага обеспечит? Возникает и попутный вопрос: как же, пробив молодым людям означенные радости, заниматься затем их непосредственным воспитанием? Неувязка получается [22]22
  Несколько позже в приватном разговоре с А. М. Соскиным Яшин выскажется: «Что мы носимся с этим любительским футболом, кого обманываем? Только самих себя. Профессиональных актеров не стесняемся, а футболистам не положено. Будут профессиональнее, станут получать по-другому, это заставит стараться, за проказы будут штрафовать, смотришь – и артистизм появится. А договорные игры, ничейки эти деланные исчезнут». – «Чего захотели, Лев Иванович!» – откликнется собеседник. «Да это и произнести нельзя, сочтут не совсем нормальным, а то на парткоме шкуру снимут, – продолжит Яшин. – Я заикнулся как-то в большом кабинете, хозяин стал отмахиваться – не моги и думать, Лев Иванович».


[Закрыть].

Что же до дел сугубо динамовских, то помогать Бескову Лев Иванович смог только до конца 1972 года. Потом Константина Ивановича убрали из команды. Причем после самого серьезного на тот момент успеха отечественных клубов на международной арене – выхода в финал Кубка обладателей кубков 1972 года. Одноклубники из Киева и Тбилиси, честь им и хвала, позднее сделают последний шаг и завоюют тот приз (украинцы – дважды), но москвичи были и остались первопроходцами. К тому же будущие победители не испытали такого кошмара в финале, как столичные футболисты.

Завершающий поединок Кубка кубков в Барселоне между шотландским «Глазго Рейнджерс» и нашими земляками проходил большей частью с преимуществом соперника.

Бесков позднее признал собственные ошибки при выборе состава. И к 49-й минуте британцы заслуженно вели 3:0. Однако игра продолжается 90 минут, старший тренер москвичей, бросив в бой Эштрекова и Гершковича, добился перелома. А за четыре минуты до финального свистка Маховиков сократил разрыв до минимума. Тут пьяные шотландские болельщики и вылезли на поле. Уже во второй раз. (Первый был после дебютного успеха «Глазго».) Полиция попыталась очистить газон. Начались столкновения. Когда же порядок не без труда восстановили, атакующая советская волна была сбита и «рейнджеры» спокойно довели финал до победы. «Мы добились бы успеха, – сказал Лев Яшин корреспонденту ЮПИ, – если бы болельщики не выбежали на поле. Эта толпа состояла из пьяных и не контролирующих себя людей» («Советский спорт», 26 мая 1972 года).

Динамовцы, отдадим должное воспитательной работе, вели себя по-мужски, не отвечая на провокации. А затем подали протест. То есть как раз начальник команды Лев Яшин его и подавал: матч предлагалось переиграть. Бесков не возражал и против Барселоны – при условии обеспечения элементарного порядка. Но Дисциплинарный комитет протест отклонил. Яшин обратился в Апелляционный комитет. Вновь отказ. «При этом „Глазго Рейнджерс“, – напоминает В. Ф. Асаулов в книге „Лев Яшин. Русский гений“, – на два года исключили из всех соревнований. Переиграть нельзя помиловать!»

История действительно возмутительная. Не умаляющая, подчеркнем, лучшего на тот момент результата советских клубов в еврокубках.

А Бесков все-таки покинул родной клуб. Яшин ничем не мог помочь: недовольство шло от значительной части футболистов, уставших от трудного характера мэтра и высоких тренировочных нагрузок. Ну и, совсем для очистки совести, стоит заметить: в чемпионате бело-голубые упали до десятой позиции. Понятно, за Кубок кубков боролись, на нескольких фронтах бились – так ведь и руководство можно понять. Даже в целом не соглашаясь с ним.

Яшин проработал начальником команды вплоть до октября 1976 года. Нельзя не отметить: в этот период динамовцы выглядели очень хорошо. В 1973 году – третье место, на следующий год – шестые, чтобы, чуть отступив, совершить решающий бросок. В 1976 году в так называемом «весеннем» однокруговом чемпионате страны москвичи под руководством сменившего Г. Д. Качалина (он трудился в 1973 и 1974 годах) А. А. Севидова и Л. И. Яшина завоевывают золотые медали!

Известно, что многие недооценивают тот усеченный турнир, мотивируя это участием в нем, например, фактического дубля киевского «Динамо», так как основа принадлежала сборной и, по мудрой идее, отдельно готовилась к чемпионату Европы и Олимпийским играм в Монреале.

Но при чем здесь москвичи? Всякий имеет право выставить хоть третий состав, хоть молодежный, если нет желания бороться за первое место. К тому же с таким раскладом любой отказавшийся от участия сможет затем рассказывать, как бы он всем показал, если бы захотел… Второй аргумент скептиков – дистанция в один круг коротковата. Пожалуй. Однако никто не мешает подсчитать суммарное количество очков в двух первенствах 1976 года – «весеннем» и «осеннем». Получаем: «Динамо» (Москва) – 38 очков, «Динамо» (Тбилиси) и «Карпаты» (Львов) – по 35, «Торпедо» (Москва) – 34 очка.

Конечно, чемпионом всего 1976 года мы бело-голубых назвать не имеем права. Но о превосходном сезоне надо заявить во всеуслышание. И главное: Яшину есть чем гордиться за время, проведенное в ранге начальника команды.

Несомненно, нельзя тут обойти вниманием ужасный случай с динамовским центрфорвардом Анатолием Кожемякиным. Талантливейший игрок безвременно погиб. Жуткая, бессмысленная смерть 21-летней надежды всего советского футбола.

«Первым, кого я увидел на следующий день, – рассказывал Олег Кучеренко в 1999 году (еженедельник „Футбол“), – войдя в подтрибунное помещение динамовского стадиона, был Лев Иванович Яшин, который к тому времени уже был начальником футбольной команды московского „Динамо“. Как сейчас помню, на нем лица не было. Поздоровались, а на дежурный вопрос: „Как дела?“ – ответил: „Плохо, всё очень плохо…“ И отошел, явно не желая продолжать разговор. А спустя каких-то два часа Яшин в раздевалке сообщил футболистам, что Анатолий Кожемякин погиб. Это повергло всех в шок. Оказалось, что в тот день он вместе с приятелем вошел в лифт, чтобы спуститься вниз. Лифт, однако, застрял между этажами. Он был старой конструкции, двери в нем открывались не автоматически, а рукой с помощью ручки. Стали нажимать на все кнопки, но лифт не двигался. Тогда решили выбираться самостоятельно. Приятель каким-то образом пролез через имевшееся пространство, а когда то же самое попытался сделать Кожемякин, лифт тронулся…»

Яшин всё сделал по-военному: зная о беде, молчал весь матч (а какими бы были Толины товарищи, узнав до)и сообщил молодежи об утрате через два часа, когда игра закончилась. И, конечно, нельзя считать гибель Кожемякина причиной ухода Яшина с поста начальника команды. Кошмарный эпизод произошел в октябре 1974 года, а на работу в Управление футбола он перешел через два года. Н. П. Симонян рассказывает, что, узнав о вакансии, сразу же предложил кандидатуру старого товарища еще по Мельбурну. Полностью должность называлась так: заместитель по воспитательной работе Управления футбола Спорткомитета СССР. Сразу скажем: оказался Лев Иванович среди единомышленников. О Симоняне уже сказано, а еще в общественном тренерском совете заседали Г. Д. Качалин, М. И. Якушин, А. П. Старостин, Б. А. Аркадьев. Те, с которыми говоришь на одном языке. Да и саму Федерацию футбола тогда как раз возглавлял Б. А. Федосов, тот самый известинец, замечательный журналист, постоянный поклонник Яшина.

Всё так. Но уж очень он любил то, чего сейчас лишился: ворота, поле, трибуны, мяч, а также звуки, запахи, голоса, улыбки – всё то, что связано с игрой в футбол, начинавшейся маршем Матвея Блантера. Конечно, сам уже не играл – начальник. Так всё одно рядом с газоном располагался. Шаг ступи – и ты снова там, с ребятами из московского «Динамо». Словно и не уходил никуда.

Теперь такого не будет. Надо сидеть в конторе и подписывать документы, отвечать на письма, вообще реагировать на происходящее вокруг исключительно из кабинета. Однако и на новом месте Яшин приносил, безусловно, много пользы. Свидетельствует А. А. Парамонов: «Тогда существовало правило обязательно реагировать на письма в определенный срок, а они в федерацию шли пачками. Причем писали порой даже не любители футбола, а просто граждане по каким-то не связанным со спортом проблемам. Некоторые послания были переадресованы в федерацию из ЦК КПСС, попадались и назойливые авторы, буквально бомбардирующие письмами. И если кто-то из них никак не удовлетворялся ответом и слал повторные письма, их передавали Яшину. Его подпись на бланке федерации имела магическое действие – бомбардировка прекращалась. Но магия, конечно же, кроется в том, что Яшин умел разъяснить ситуацию и ответить по существу».

Товарищ Яшина по «золотой» олимпийской сборной 1956 года, несомненно, прав. Многие недооценивают или забыли тот факт, что в 1972 году Лев Иванович закончил Высшую партийную школу, где проучился пять лет. Учился наравне со всеми, нагоняя материал, когда возвращался после сборов, турниров, игр чемпионата Союза. И специфика названия не должна смущать: это было полноценное высшее образование советской эпохи. А учитывая жизненный опыт и доскональное знание предмета – то есть футбола, – толково ответить на любое письмо он мог без сверхусилий.

Вместе с тем магия личности тоже имела место. Представьте себе советского человека, который получил автограф Яшина плюс его собственноручный текст.

Всё, считай, что жизнь удалась.

В 70-е годы он становится советской публичной фигурой. При этом сам вратарь ничего подобного, естественно, не желал: о его феноменальной скромности речь впереди, а личная порядочность многократно подтверждена в предыдущих главах. Тут иное дело.

Советский футбол в начале 70-х вступил в затяжной кризис. Чемпионат разъедали договорные игры. Футболисты, чье лживое любительство стало притчей во языцех, забыли о верности клубу (меняли их за сезон по три раза). В команды мастеров вкладывались большие бюджетные деньги (а какие тогда еще можно было представить?), игроки могли позволить себе жить на порядок лучше среднего гражданина Страны Советов [23]23
  Разумеется, ныне ситуация в этом смысле усугубилась. Так ведь и спорт внятно назван профессиональным.


[Закрыть]. Скандалы с «нарушениями режима» стали нормой.

Результатом всего вышеперечисленного стало падение сборной страны до статуса европейского «середняка» – и это после «золотого» 60-го! Команда не сумела пробиться на чемпионаты мира 1974 и 1978 годов, провалила чемпионат Европы-76 и – самое обидное – монреальскую Олимпиаду того же года: «бронза» на том уровне не смотрится каким-либо достижением. Клубная же удача киевского «Динамо» носила региональный характер. К тому же обладатели Кубка кубков и Суперкубка 1975-го на следующий год почти в полном составе никак, опять же, не проявили себя в первой сборной.

Яшин и его друзья наблюдали за совершавшейся катастрофой с нескрываемой болью. То была искренняя реакция настоящих спортсменов, фанатично преданных обожаемой игре. В общем-то, Лев Иванович еще после чемпионата мира-70 прозорливо высказался об отсутствии новых талантов и отходе от победных традиций. Многое он понимал. Гораздо больше, нежели казалось со стороны.

Но и советские идеологи были профессионально подкованы. Футбол оставался по-прежнему чрезвычайно популярной игрой. Успехов что-то не было.

Значит, нужно поднимать, укрупнять, ретушировать прошлое. Фигура Яшина идеальна. Прежде всего, он и вправду замечательный человек (пропагандисты тоже люди): добрый, спокойный, лишенный любой «звездности». Коммунист. До триумфа Олега Блохина в 1975-м – единственный наш обладатель «Золотого мяча». Про Олимпиаду и Кубок Европы также никто не забыл. И наконец: страшной силы популярность за границей.

Всё названное и позволило начать и успешно проводить работу по созданию рядом с живым, хотя и не слишком здоровым Яшиным символа самой системы. Выяснилось, что, если голкипер блеснул мастерством, – это «по-яшински». Ошибся – «отошел от яшинских традиций». Между тем лично-то, мы видели, Лев Иванович никого не тренировал, школы его имени и с ним во главе так и не создали. А «советская вратарская яшинская школа» вдруг возникла.

То есть о ней объявили и энергично внедряли заявленное в слове и на бумаге в народное сознание.

Яшин не спорил и не протестовал: бесполезно было. Наоборот, не отказывался от поездок по стране, встреч с молодежью, детьми. Выступал в прессе и на телевидении. И правильно делал. Непосредственное общение с людьми не заменить ничем. Ведь одно дело прочитать о знаменитом человеке, другое – встретиться и поговорить.

…Взорвался он уже в позднюю перестройку. В интервью с главным редактором журнала «Физкультура и спорт» И. Ю. Сосновским решили не обходить никаких острых тем и опубликовать текст беседы без лакировки. Одно из центральных высказываний Яшина стоит привести и запомнить:

«Критика и самокритика звучат всё тише и тише, а вот привычка кричать о малом успехе и молчать о неудаче – остались».

Но особо символичной стала тема курения. «И даже напишете, – вскричал Яшин, – что всю свою спортивную жизнь я курил? Вы знали об этом?» – «Да, знал», – отвечает журналист. «Так почему же ни вы, ни ваши коллеги прежде не написали, что я курю и тем самым подаю дурной пример молодым футболистам?» Игорь Юрьевич честен: «Посчитал, что это станет дурным примером вообще». И Яшин горестно продолжает: «Вот и спортивные начальники стыдливо отворачивались, когда видели меня с сигаретой. Особенно после того, как я был признан лучшим футболистом Европы и защищал ворота сборной ФИФА в матче века в Англии». Здесь главный редактор всё же берет бразды правления в свои руки: «Как же вы, человек волевой, преданный спорту, не заставили себя бросить курить?» И – ответ потрясающей искренности и естественности: «Потому что дураком был». Дальнейший текст опустим: история про бессонные ночи на заводе, махорку, чтобы не заснуть, – уже приводилась.

Сейчас важнее другое. Понимаете, это живому Яшину курить можно, а слепленному символу – никак нельзя. Рядом с прекрасным, обаятельным человеком вырастает «человек с плаката». Настоящий же мучается, заново всё переживает, кричит даже и вон как себя судит – нарисованному такое не дано.

Ко всему прочему, система, сполна используя его славу и авторитет, продолжала (парадокс!) относиться к нему как к обычному гражданину. Популярнейший в 70–80-е годы артист Вадим Тонков (Вероника Маврикиевна в дуэте с Авдотьей Никитичной – Борисом Владимировым), друживший с семьей Яшиных еще с 60-х, рассказывал, как где-то в конце 70-х и точно 8 марта, в день рождения Бориса, за дружеским столом с нетерпением ждали Яшина. А он так и не приехал. Валентина Тимофеевна потом позвонила и сказала, что Лев задержался за границей. Причины Яшин затем объяснил лично:

«Самолет вылетел из Испании вовремя. Сделал посадку в Париже, а далее я должен был пересесть на наш самолет, вылетающий в Москву. Но его не оказалось. И вот я в Орли, роскошном аэропорту Франции, наслаждаюсь современной архитектурой. Но без копейки… простите, без франка денег…» За помощью советский гражданин обратился в советское же посольство. И услышал незабываемое: «А чем мы можем вам помочь, товарищ Яшин? – очень вежливо спросили у меня. – Такой статьи расходов нет, поэтому, извините, мы бессильны оказать вам какую-либо услугу».

Остановимся немного. Тем более что дальше в посольстве бросили трубку. А Яшин остался один в замечательном аэропорту Орли. Во что решительно не хочется верить! Ведь звонил не Петров или Сидоров, а всемирно известный соотечественник. В голове не укладывается, что некий клерк попросту откажется с ним разговаривать. Однако не верить умному, талантливому Тонкову нет никаких причин. Поэтому вернемся к Яшину:

«Страшно хотелось пить и, что чрезвычайно странно, в то же время есть… Я ругал себя за свою ненужную интеллигентность и скромность, уж не знаю, как ее назвать… Если бы я попросил этого чиновника из посольства, он, возможно, пригласил бы меня хотя бы позавтракать (или не пригласил). На обед я, безусловно, не рассчитывал».

Что говорить, той «интеллигентности и скромности» позавидовал бы и XIX век. Сегодня-то почти любой поинтересовался бы фамилией занятого чиновника. А уж Яшин в конце 70-х с его знакомствами и статусом карьеру вежливого советского посланца мог элементарно завершить. Ничего подобного:

«Я совсем уже потерял надежду на глоток воды и кусочек хлеба, когда ко мне подошли незнакомые люди и без излишней назойливости узнали, тот ли я, на кого так сильно похож. В голове моментально пронеслись всякого рода наставления о возможной провокации, о гордости советского человека за свою Родину…

– Помните, – говорили мне каждый раз перед отъездом за границу, – у вас дома остаются жена, дети…

Но всё вышло гораздо проще и приятнее, чем казалось несколько минут назад. Такое впечатление, что они знали о всех моих злоключениях и готовы оказать мне любые услуги. Если я буду настолько любезен, что не откажусь сфотографироваться с некоторыми экспонатами фирмы „Адидас“…» Финал и вовсе счастливый: «Я не только утолил жажду, я прекрасно пообедал, получил деньги (о чем секретно сообщаю вам) и подарки от фирмы, в том числе вот этот спортивный костюм, который, Борька, я дарю тебе на пропущенный мною твой день рождения!»

Костюм был действительно превосходным. «Последний писк моды», как выразился Вадим Тонков. Впрочем, идеализировать воспитанных «адидасовцев» не стоит. Реклама и тогда стоила очень дорого. И оказавшийся в такой ситуации Яшин – огромная для фирмы удача. А вот организовали ее для «Адидас» наши соотечественники. Не проявившие даже элементарного такта. Самолет, вспомним, в самом начале истории тоже исчез без предупреждения.

Предел бестактности по отношению к Яшину на финише 70-х еще не был достигнут. Это случилось у советских чиновников в 1982 году.

Началось с того, что табачная фирма «Кэмел» в рекламных, опять же, целях пригласила Льва Ивановича на чемпионат мира в Испанию. С оплатой всего того, что нужно специалисту на мировом форуме (билеты, питание, проживание и т. д.). Не будем скрывать: Яшин был очень доволен. В кои-то веки удача повернулась к нему!

К сожалению, пошло всё по старому дурному сценарию. Поездку Яшина за счет производителей курева у нас решительно пресекли. С табакокурением боролись всегда – и неистово.

Сказать, что он переживал, – ничего не сказать. Ведь оформить его обозревателем не успевали. Значит – воочию испанские баталии с участием сборной СССР не увидеть. Очень худо. А еще хуже: осознавать отношение к тебе в собственной стране. Н. П. Симонян вспоминал, что Яшин ругался, кричал и находился в явно стрессовом состоянии. Никита Павлович считает, что тогда был нанесен сильнейший удар по здоровью Льва Ивановича, определивший дальнейшие заболевания. Весьма вероятно. Тем более что на чемпионат его в итоге отправили… переводчиком. Председатель Федерации футбола СССР Б. Н. Топорнин являлся серьезным ученым и сам знал языки. Вот вакансия и образовалась. Яшину, разумеется, такая «чуткость» здоровья не прибавила. В Мадрид-то он приехал, а там схватило сердце. Спасибо, верный друг-соперник Ференц Пушкаш оказался рядом: добыл стопку коньяку. Вроде полегчало.

Инфаркт настиг уже в Москве. Затем перенес инсульт – практически на ногах, в больницу не ложился.

Трагедия же 1984 года грянула как гром среди ясного неба. Событие приковало к себе не только внимание Советской страны – всего мира. Ампутация правой ноги повергла в шок самых разных людей. Конечно, у него всю жизнь что-то болело: кроме язвы, и сердце прихватывало, травмы опять же. Ногам, безусловно, тоже доставалось. Однако чтобы резать…

В действительности, иного медицинского решения не существовало.

Итак, началось всё с поездки в Болгарию на прощальный матч Христо Бонева. Летят всё же годы: 13 лет назад молодой одаренный футболист провожал Яшина вместе с другими «звездами» в Москве, а теперь, выходит, состоялся «ответный визит». Затем поехали в Венгрию, на матч ветеранов: Яшин с некоторых пор возглавлял советскую команду «не стареющих душой». 22 сентября в Капошваре отыграли (подчеркнем: Яшин не выступал), и тут нога онемела, жутко заболела. Валентина Тимофеевна потом говорила, что массаж не надо было делать. Всё так. А кто же знал? В общем, отвезли в Будапешт, сделали операцию. Однозначно трудно сказать, насколько удачную. Тромб во всяком случае удалили. Одно непреложно: в Москве, в Институте имени А. В. Вишневского, куда больного потом доставили, у профессора А. В. Покровского не было иного выхода, кроме ампутации: гангрена прогрессировала. Об этой крайней, вынужденной, мере выдающийся специалист и сообщил Яшину. Вратарь, славившийся, ко всему прочему, прекрасной игрой ногами, был краток: «Делайте всё, что считаете нужным».

Шквал телеграмм сочувствия и поддержки со всего света буквально захлестнул. Процитируем послания от известных каждому людей.

И. С. Козловский: «Дорогой Лев Иванович! Вспомним изречение Бетховена: через страдания – радость доброй жизни».

Дино Зофф: «Весть эта потрясла меня. Ты навсегда останешься для меня лучшим из лучших вратарей. Я знаю тебя, твою силу воли и верю, что стремление приносить пользу, стойкость и оптимизм вернут тебя к активной деятельности».

И. Д. Кобзон: «Дорогой мой Лев Иванович! В трудную минуту пусть плечи людей, добрых людей, будут Вам опорой. Среди тысяч плеч обопритесь и на мое».

Хотя и безапелляционное обращение из Тольятти заслуживает внимания: «Дорогой Лев Иванович! В трудную для Вас минуту мы, все шесть тысяч участников турнира по мини-футболу на снегу „Зимний мяч Автограда“ рядом с Вами. Ни один турнир „Зимнего мяча“ не проходил в последние годы без Вашего участия. Мы готовимся к пятому, юбилейному. Не забывайте, что Вы – его главный судья. Верим в Ваше мужество и силу воли. Всегда ждем вас в Тольятти».

Это правда: Лев Иванович три года подряд судил соревнования в автомобильной столице СССР. И как бы сказал незабвенный М. И. Кутузов: «С такими чудо-богатырями – и отступать?»

Нет, конечно. Он и шутил даже: мол, без ноги женщинам его будет легче на руках носить. И про то, что в футбол всё равно уже не играет.

На самом деле, рассказывала Валентина Тимофеевна, невообразимо, конечно, переживал. Особенно сразу после операции. Жена не отходила от него, поддерживала всячески. И благодаря ей, прежде всего, он вернулся к достаточно активной деятельности.

Потому как со стороны официальной забота смотрелась весьма своеобразно. Яшина, для начала, поместили в общую палату: на иной вариант, получается, всей жизнью не наработал. Кроме того, соседями по несчастью оказались молоденькие ампутанты-«афганцы», потерявшие конечности, выполняя «интернациональный долг».

Правду сказать, большего морального испытания для мужчины, в 13 лет вставшего к станку во время войны, которую он вместе со всеми считал последней, – трудно придумать. Ноги уже лишился – теперь бы сердце не отказало. Конечно, принесенным из дома он щедро делился с солдатиками, о которых родина после кардинальных операций как-то подзабыла.

Затем настал «протезный» период. К великому сожалению, в СССР выпускали только то, что Лев Иванович называл «кадушкой». За сходство с бочкой, где засаливают огурцы, помидоры или еще что. Упомянутый аппарат крепился к оставшейся части конечности, и больной в таком виде должен был продолжать существование.

Непосредственно на помощь пришел журналист А. Горбунов, работавший тогда заведующим отделением ТАСС. Яшина перевезли в Финляндию на полный пансион, чего он уж точно не просил. Отдать должное Александру Аркадьевичу и его супруге Светлане за бескорыстную заботу просто необходимо. Но обязательно надо отметить и финнов. Их строительная фирма «Пуолиматка» взяла на себя расходы по обследованию больного и изготовлению современного, удобного протеза. Хотя, кажется, им-то что? Причем, оказывается, не одни жители Страны озер переживали и работали в данном направлении. Вот что писал наш добрый немецкий друг Карл Хайнц Хайманн: