Текст книги "Бригада, или Генералы песчаных карьеров"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

* * *

Митя Ерш ходил на зону три раза. В общей сложности провел там четырнадцать лет. И его не за какую-то муру замели. Он считал себя правильным вором. Жил по понятиям, все такое.

Раньше к нему не подступись. Тимур хорошо помнил, как лет семь-восемь назад он выписывал круги по Выселкам. Кепка на глазах, в зубах цыбарка, руки в брюки, в кармане нож-лисичка. Сейчас все по-другому. С последней отсидки Ерш вернулся без правой руки. Жизнью, говорит, придавило.

Со старыми кентами он больше не водился. Жил на пенсию по инвалидности, с мужиками в домино резался, самогон жрал. О жизни своей лагерной рассказывал. Про руку отрубленную ничего не говорил, а обо всем остальном – всегда пожалуйста.

И сегодня с готовностью откликнулся на просьбу Тимура.

– Перстень, говоришь. Темный прямоугольник... – Ерш задумчиво вознес к небу глаза. – Есть такое... Это, если наполовину темный, поперек, – это значит «не подам менту руки». А если по диагонали... Если по диагонали – это парашник. На чуханов обиженных такую лабуду цепляют... Еще бывает темный, а посредине светлая полоса. Это, типа, прошел зону. Нормальный вариант, без западла. А если три точки на этой полосе, значит, прошел зону вафлером, понял? У нас все петушары такую масть носили, сечешь?..

– Да я-то секу. Только я тебя про темный прямоугольник спрашиваю...

– Есть и такое, – с хитрым прищуром посмотрел на Тимура Ерш. – Все темное – это от звонка до звонка... Я тоже от звонка до звонка срока свои мотал. И что, видишь у меня такой лепень?.. Не видишь. Потому что нет пальцев. На зоне остались... Но я бы себе такую фиговину лепить не стал. Потому что за черной меткой белая полоса с тремя точками остаться может. Улавливаешь смысл?.. На зоне петух со своей мазней ходит, а на воле все чернотой замазывает. Получается, он нормально от звонка до звонка срок мотал. А он пидор. Самый натуральный пидор!.. Ты это все зачем спрашиваешь?

– Да гад, который Ритку порвал, у него чернота на пальце. Он тоже срок мотал...

– По какой статье?

– Да не знаю, – пожал плечами Тимур.

– А ты покумекай, да. Он Ритку силой распечатал. Насильник он, по жизни... Значит, и на зону за мохнатый сейф пошел. А там его и опетушили. В смысле, пидором заделали... Слышь, я это к чему порожняк с полосами да точками погнал. Да к тому, что этот козел кочетом на зоне мог быть. А так оно и есть. Бля буду, если не так... Погоняло у него какое? Я, если что, справки насчет него наведу. Есть у меня один кент. Он это дело в два счета прокусит... Ну так как погоняло?

– Черт.

– Черт?! – презрительно скривил губы Ерш. – Да это вафло, по жизни... Черт на зоне – это чуть лучше, чем петух... Он что, этот муфлон, еще и козыряет своим погонялом?

– Ну да, кодла у него своя. Типа, крутой...

– Знаю я этих бакланов. На зоне с параши жрут, а на воле пальцы веером... А у самого дупло как труба у парохода... Ты это, делать с ним что собираешься? За Ритку спросить надо, да. Наша баба. Хоть и лахудра, но лично я бы за нее спросил. Только куда мне с моей культей?.. Ну так что делать собираешься?

– Да что-нибудь придумаем... Ладно, пора мне. Пацаны ждут...

Сразу после разговора с Ершом Тимур отправился на дискач. Хотя, если честно, идти туда не хотелось. И вовсе не потому, что можно нарваться на «обезьян» с шинного завода. Драки его не пугали. Даже в кайф кулаками помахать.

Девки на танцах клевые. И одеваются отпадно. Джинсы забугорные, шелковые блузки «маде ин не наше». Все чики-пуки. Тимур может крутовать перед ними сколько угодно. Его будут бояться. Но ни одна клевая девчонка не захочет пойти с ним. Таким девочкам нравятся модные мальчики. А оборванцев они обходят стороной. А Тимур, как ни крути, и есть оборванец. Дитя трущоб.

Он уже купил себе новые брюки, рубашку с коротким рукавом, даже на туфли хватило. Но все это дешевый ширпотреб. Дерьмо собачье... И все же это лучше, чем та рванина, в которой он ходил...

Летняя танцплощадка находилась на ничейной земле между территорией шинников и владениями «волков». Драки тут чуть ли не каждый день. Зона боевых действий, одним словом. Но девчонки здесь не переводятся. И какие девчонки... Тимур в основном наблюдал за ними через сетку танцплощадки. В самой клетке с этими симпатичными зверушками он редко бывает. И сегодня ему не до того. Намечается очередная драка.

Не зря же к нему подошел Бычок – крепкий жилистый пацан с соседней улицы. В первую очередь он пожал руку Тимуру, затем Скопцу, Холере, Костылю, Самвелу и еще трем пацанам из его команды. Сам Бычок мог выставить с десяток бойцов. А там если Барысь, Качан и Петля подпишутся со всеми своими пацанами, соберется внушительная стая. Полсотни «волков» – это сила.

– Разведка донесла, что сегодня «обезьяны» будут, – с важным видом сказал Бычок.

– Будут так будут, – усмехнулся Тимур. – Бананами их накормим...

– Аж по самое не хочу, – хмыкнул Холера.

– Это, Барысь скоро будет. Петля уже подтянулся. Качана, жаль, не будет, – выдал расклад Бычок. – Ничего, без него перетопчемся...

– Да перетопчемся... Только «обезьяны» – это туфта, – пренебрежительно сплюнул в сторону Тимур. – На «трояков» надо переключаться...

– Не понял, – косо глянул на него Бычок. – Чем тебе «трояки» не угодили?

– А не угодили... Короче, тут дела такие...

Тимур не стал вдаваться в подробности. Рассказал, как Черт пописал Ритку.

– Это матушка моего пацана, – объяснил он. – Ты его не знаешь. Его Олег зовут. Классный пацан. Боксер. Мастер спорта. Я его тебе потом покажу...

С Олегом у него в самом деле все на мази. Он был и не прочь пойти с ними на дискотеку. Но сестру свою Чунга-Чангу не на кого было оставить. Ничего, в следующий раз баба Маня девчонку к себе возьмет.

– Базара нет, если «трояки» твоего пацана обидели, надо с них спросить, – кивнул Бычок. – Давай завтра на карьерах состыкуемся. Решим что почем. А сейчас надо с «обезьянами» разобраться...

Разборка состоялась в тот же час. Шинники нагрянули всей толпой, а «волки» их уже ждали. Бычок послал по матери Мурика, тот объяснил ему, в каком положении хотел бы его иметь. И понеслась...

Тимур только вошел в раж. Одной «обезьяне» снес челюсть, вторую швырнул через бедро. Уже почти добрался до третьей, но помешали менты. Налетели на своих «луноходах», сбились в кучу и вперед... А кому в ментовку охота? Никому. Поэтому пришлось делать ноги. На том вечер и закончился.

Глава четвертая

А следующий день начался с карьера. Тимур, Бычок и Петля. Каждый кого-то привел. Десятка полтора пацанов набралось. Мало. Но толпа сейчас и не нужна. Нужно было просто обсудить, как «троякам» предъяву выставлять.

– Этот Черт – фуфло, – сказал Петля. – Его за нормального пацана никто не держит... Надо с Роланом перетереть. И с Толиханом. Они пацаны авторитетные. Они нам этого Черта сдадут без базаров. А ты, Тимур, с ним сам разберешься...

Тимур молча кивнул. Такой вариант его устраивал вполне. На этом разговор и закончился. Бычок выставил на поляну пятилитровую канистру с теплым пивом, Тимур – два бутыля с самогоном, Петля подогнал пару косяков с планом. А что еще делать пацанам теплым летним днем? Валяться на песке, загорать, купаться в Белоречке и ловить кайф от общения с зеленым змием. А вечером на танцы. Кулаки почесать...

Но кулакам нашлось применение много раньше. Самогон только согрел душу, как появился Черт. Нежданно-негаданно. С ним толпа. Человек двадцать, не меньше. Сам деловой до опупения, короли всего мира рядом с ним не стоят.

Тимур поднялся с земли, встал перед ним в одних семейных трусах. Рядом замерли в напряженном ожидании другие «волки».

– Ты, говорят, видеть меня хотел? – со злой насмешкой спросил Черт. – За какую-то телку спросить собирался, да?

Тимур недоуменно посмотрел на Бычка. Он же вчера только с ним одним говорил о Рите... Да, только с ним. Если не считать, что рядом еще с десяток пацанов топталось. Кто-то стуканул... Бычок легко выдержал взгляд и пожал плечами. Мол, не он это маякнул Черту. Кто ж тогда набарабанил?

– Какую-то бабу на Белоречке порезал, да? – скривил рожу Черт. – И ты на меня показываешь, да?.. Может, ты меня еще и ментам сдать хочешь, а? Если так, знаешь, ты кто?..

Тимур не собирался сдавать его ментам. Не по правилам это. Менты пусть сами этого урода ищут. А он разберется с ним сам... Как? А вот так!

Может, не стоило доводить дело до драки. Но этот ублюдок взбесил его. В ментовские стукачи записал. Ну какой нормальный пацан такое стерпит?..

В этот удар Тимур вложил всю силу. Но Черт успел уклониться чуть в сторону. Кулак лишь чиркнул его по уху.

Черт ударил в ответ. Тимур подставил под кулак плечо. Сам ударил... Все «трояки» скопом ринулись на Тимура, «волки» тут же стали на его защиту. Мясорубка закрутилась в ритме бешеного рок-н-ролла...

«Волки» дрались отчаянно. Но «трояков» было больше. Крепкие пацаны, да еще почти у всех дрова и железяки – дубины, цепи и кастеты... Сначала срубили Петлю. Затем Бычка. С разбитыми в кровь лицами они валялись на земле не в силах подняться. Их пацаны дрогнули. Схватили своих вожаков и назад.

Тимур остался на месте. Держались и его пацаны... Он понимал, что это глупо. Если бегут все, значит, нужно и ему рвать когти. Но идиотская упертость держала его на месте. А без него Скопец, Холера и Костыль отступить не могли... Хотя нет, Костыль подался назад. И то не убегает, а идет, шатаясь. Держится за глаз, из-под пальцев струится кровь. А какая-то падла напрыгивает на него, сбивает с ног...

А на Тимура наваливается Черт... Вот урод! Тимур только что крепко приложил его головой о камень. И ни фига, оклемался скот. Еще и прыгает...

Тимур извернулся, крепко ухватил его за туловище и резко швырнул его через себя. Правда, и сам не удержался на ногах, свалился на землю вместе с ним... А на Костыля уже трое навалились. До смерти ведь, гады забить могут... Тимур разозлился не на шутку. Это был приступ самого настоящего бешенства. Его силы удвоились. А ненависть вперемешку с кровью застилала глаза.

– На! На! На, гад!!!..

Он сидел верхом на Черте и безжалостно рихтовал кулаками его репу... Черт уже никакой. Еще немного, и глаза задом наперед вывернутся...

Тимур бросил его, метнулся к Костылю, сбил с ног одного «трояка», расшиб головой переносицу второму. Но с третьим справиться не смог.

«Трояки» набросились на него всем скопом, свалили на землю. Тимур понял, что подниматься смысла нет. Против него человек семь-восемь. И он может лишь облегчить свою участь. Если закроется руками...

Его били ногами. И не просто пинали. А отрывали от земли, раздвигали в стороны руки и прицельно били в открытое лицо... В голове каша из воспаленных нервов, перед глазами горячий туман, все тело и лицо – один сплошной сгусток боли. Тимур уже терял сознание, когда перед ним появился Черт. Он не видел его глаз, но краешком избитого сознания догадывался, сколько в них ненависти... Черт подошел к нему, обхватил его лицо руками, оттянул свою голову и... Боль, звон в ушах и красная пустота...

В чувство Тимура привела сильная встряска. Снова бьют, мелькнуло в голове... Саднило распухшее лицо, ныло истерзанное тело. Но эта боль постоянная. Нет новых вспышек... Значит, никто Тимура не бьет...

Он постарался привести в порядок измочаленные мысли, с трудом открыл глаза. И понял, что находится в какой-то машине. И не один. Рядом с ним валяются Скопец и Холера. Именно валяются. На захламленном железном полу...

Это была не просто машина. Это ментовский «козел» с зарешеченным отсеком для арестантов.

Машину трясло на ухабах. Гена и Валера постанывали при каждой встряске. Как и Тимур, они были в сознании. Но лучше бы они были в отрубе.

На них обоих страшно было смотреть. Морды всмятку, тела изорваны – рваная одежда вся в крови. Да и у Тимура вид не лучше... Круто заделали их «трояки». От всей души...

Никогда еще Тимуру так не доставалось. Уличные драки – это всегда жестоко. Но все равно есть какие-то правила. Лежачих, может, и бьют, но не перемалывают в фарш. А тут как раз такая ситуация – «трояки» переломали все ребра, отбили весь ливер, про лица вообще лучше не говорить. Места живого на пацанах нет... Так могут поступать только самые натуральные дебилы и отморозки. Черт сам ублюдочная тварь и пацанов подобрал себе под стать... А команда под ним большая. И это при том, что Ролан и Толихан его не ценят. Но это если верить Петле...

Петле верить можно. Но почему же Черт сумел так лихо развернуться? Почему смог собрать под себя столько бойцов?..

Черту досталось конкретно. Тимур с удовольствием вспоминал, как лупил его по морде... Но, как ни крути, Черт – победитель. Он взял верх над Тимуром, а не наоборот...

И все потому, что Тимур – идиот. Да, идиот! Не надо было собирать толпу против Черта. Глупо это. И смешно... Нужно было подкараулить этого козла где-нибудь в темной подворотне и отметелить по полной программе... А еще лучше завезти куда-нибудь в лес и кончить по-тихому...

Драка дракой. А мокруха – это настоящая жуть. Тимур и думать боялся о таких раскладах. Но сегодня он готов был замочить Черта. Удушить эту падлу собственными руками... Око за око. Ведь эта тварь чуть не убила Ритку. И сам Тимур со своими пацанами попал из-за него в крутой оборот. Мало того, что из них сделали отбивные, так их еще пустили под ментовскую раздачу...

Наверняка Черт со своей кодлой сделал ноги. А Тимур за все отдувайся... Добраться бы до этого ублюдка!..

Всплеск ненависти резанул по раскаленным нервам, резкой болью отозвался в каждой клеточке тела. Это был самый настоящий болевой шок, от которого Тимур потерял сознание...

Его растолкали менты. Грубо, бесцеремонно. Два сержанта вытолкали его из машины, сбросили прямо на асфальт. Как хочешь, так и поднимайся...

Тимур поднялся. И даже помог встать на ноги Валере. Он поддерживал его с одной стороны, а Гена – с другой.

– Пошли! – толкнул его в спину сержант.

Не зря Митя Ерш называет ментовку абвером. Ну точно фашистские застенки. Только выкриков «Шнеллер!» не хватает и лая овчарок. Зато всего остального в избытке.

Менты не мудрствовали лукаво. Заперли Тимура и его друзей в «обезьянник». Швырнули на захламленный бетонный пол – и все дела. Как хотите, так и выживайте.

Камера жуткая. Вонь от параши, грязный пол, серые размалеванные стены. Но Тимуру здесь даже понравилось. Тут его никто не бил, тут не трясло, как в ментовской тачке. А еще здесь были нары. Грубые, дощатые. Зато на них можно было лечь, растянуться во весь рост, дать покой измочаленным костям...

Отдых и покой – этого мало. Ребра сломаны, в животе каша, почки отбиты. И с пацанами та же история. Тут нужно было не в ментовку их везти, а прямым ходом в больницу... Но какая может быть больница, когда ты живешь в Совдепии. Базара нет, в этой стране все – для блага человека. Только это про тех человеков сказано, которые за высокой кремлевской стеной обитают. А простые смертные – это шваль, расходный материал. Пыль под ногами избранных...

– Фо... Фы... – Скопец силился что-то сказать.

Но у него ничего не получалось. Губы – как две покрышки от «КамАЗа». И передние зубы – к черту... Ничего у него не получалось. Он в отчаянии махнул рукой и замолчал.

Тимур даже и не пытался говорить. К чему слова. И без того все ясно. В жопе они. И все из-за Черта. Жаль, Тимур не смог башку ему проломить...

Курить хотелось нещадно. И Тимур знал, что делать. Не зря же он общался с Ершом и ему подобными. Бывшие зэки – народ знающий. И в чем-то даже благородные. Они заботятся не только о себе, но и о других...

Тимур пошарил пальцами в щелях между досками и стеной. Сумел нащупать пальцами бычок и спички... Позаботился же кто-то...

Сигареты «Прима». Одна сигарета – «примочка». Половина «примочки» на трех пацанов. Мало. Но хоть что-то... Тимур раскурил бычок, глубоко затянулся. Дым заполнил легкие, приятно всколыхнул кровь, успокаивающей волной приласкал нервы.

Он затянулся еще раз и передал сигарету Гене. Тот воспринял ее как манну небесную. В щелочках глаз появился радостный блеск... Валера никак не обрадовался. Даже руки не потянул к сигарете. Каждое движение доставляло боль. Но курить ему охота. Он просто пошевелил губами.

Гена дал ему сигарету, Валера затянулся. И тут же какая-то сила сорвала его с места и вывернула наизнанку все нутро. Он заблевал весь пол. Остатки пищи вперемешку с кровяными сгустками. Картина мерзкая и ужасная. Но к Валере никаких претензий.

Он лежал на краю нар и сплевывал мерзкую слюну. Его продолжало трясти, живот скручивало в бараний рог. Но блевать просто было уже нечем.

Валера мог бы вернуться на место. Но у него для этого не осталось сил. На лице – страдальческая гримаса. Наверное, он бы умер с радостью, лишь бы только не мучиться... Возможно, он так думал. Возможно, менты на расстоянии прочли его мысли. Возможно, именно поэтому они ворвались в камеру. С криками и руганью сбросили Валеру в рвотную лужу и давай месить его ногами... Нет, фашисты на такое не способны...

Тимур не мог смотреть, как это сволочье избивает его друга. Он соскочил с нар и прыгнул на спину одному менту. И тут же полетел куда-то вниз, обо что-то сильно ударился головой. И потерял сознание...

Как и в прошлый раз, очнулся он от встряски. Правда, сейчас он никуда не ехал. Просто лежал на пыльном цементном полу, а с двух сторон над ним возвышались менты с пьяными потными рожами. Они методично били его ногами. По животу, по почкам, по ребрам... На этот раз Тимур потерял сознание не только от болевого шока, но и от ненависти...

В чувство его привели холодной водой. Окатили его из ведра с ног до головы. И оставили в покое. Тимур слышал, как со скрежетом закрылась тяжелая дверь.

Он лежал в крохотной камере на голом полу. Нар здесь нет. Только дощатый стеллаж, прижатый к стене. Опустить его мешал замок. А потом, у Тимура просто не было сил дотянуться до него рукой.

Он пролежал на полу весь вечер. В десять часов должен был появиться ментовский надзиратель, чтобы опустить для него стеллаж. Но никого не было. Тимур провел на полу всю ночь.

И только утром его выпустили из карцера. Он плохо помнил, как на своих двоих поднялся на второй этаж, зашел в какой-то кабинет. Сильные ментовские руки вжали его в табурет. Больно... Но он уже привык к боли. Казалось, она стала частью его существования. Кошмар наяву. И где взять силы, чтобы пережить все это и не свихнуться...

Но, оказывается, кошмар только начинался.

Перед Тимуром сидел крепко сбитый мужик в форменной ментовской рубашке с капитанскими погонами. Не лицо, а морда. Красная, потная. Глазки маленькие, горят как два адских уголька.

– Ну, рассказывай, – криво усмехнувшись, предложил он.

Зубы у Тимура вроде целы, губы, правда, раскатаны в лепешку. Но говорить он мог. Только не хотел. Да и не о чем говорить ему с этими извергами.

– Не хочешь говорить? – зло сощурился мент. – Не хочешь... А придется... Расскажи-ка мне, приятель, как ты со своими дружками магазин обчистил...

У Тимура глаза на лоб полезли от удивления. Он-то думал, его будут гноить из-за драки на карьере. А тут кража, которую собираются повесить на него...

Ерш рассказывал ему про ментовские подляны. Появляется у них висяк, то бишь не раскрытое дело. А это минус для их показателей. Начальство недовольно, премий нет, служебный рост под вопросом. В общем, выпутываться надо. Вот менты и выпутываются. Находят какого-нибудь терпилу и вешают на него глухаря. Такая же петрушка и с Тимуром. Кто-то что-то украл, а отдуваться ему.

– Какой магазин? – возмущенно протянул он.

– Ага, заговорил, голубчик! – обрадовался мент.

И тут же снова сделал злое лицо. Выложил на стол железный ломик.

– Знаешь, что это такое?

Тимур испуганно пожал плечами. Такой фомкой в два счета можно проломить череп. И если мент ударит его по голове... А он, похоже, не прочь был приложиться к нему. Гнида ментовская...

– Фомка это. Фомка! – зарычал капитан. – Которой ты вскрыл магазин!..

Тимур мотнул головой. И сморщился от боли. Такое ощущение, будто мозги с шарниров слетели.

– Признаваться будем? – наседал на него мент. – Я спрашиваю, признаваться будем?

Тимур упорно молчал.

– Запираться будем, да? Зря, Беспашный, зря... Я про тебя все знаю. Где ты ночевал в ночь с десятого на одиннадцатое июля одна тысяча восемьдесят шестого года?

– Дома, – вспомнил Тимур.

– А когда ты домой вернулся?

– Как всегда, в половине первого...

– А-а! Признался! – чуть не взвыл от радости мент. – Магазин в половине двенадцатого ограбили. И ты через час домой вернулся... Деньги уже успели растратить?

– Какие деньги?

– Награбленные! Двести тридцать четыре рубля сорок восемь копеек!.. Ладно, разберемся. Оформим ордер, произведем обыск...

А дома у Тимура заначка. А там честно заработанные бабки.

– Есть у меня деньги. Сто сорок рублей. Но это мои деньги. Я их заработал...

– Заработал... Кого ты лечишь? Знаю я тебя, Беспашный. Такие, как ты, никогда не работают!.. Значит, есть деньги. Очень хорошо... Давай рассказывай, как дело было. Оформим чистосердечное признание. А это тебе плюс – срок на суде скостят...

– Какой суд?! Какой срок?! Не знаю я ничего про ваш магазин!..

От волнения Тимур забыл о физической боли. Но мент о ней напомнил.

– Не хочешь сознаваться, да? Ладно...

Он подошел к нему сзади и руками сдавил его сломанные ребра. Острая боль пронизала все тело от макушки до пят. Тимур едва не лишился чувств.

– Что, больно? – злорадствовал садист. – Нет, дружок, это еще не больно...

Он с силой ударил по почкам... Да, гестапо рядом с этим ублюдком отдыхает.

Мент вернулся на место, достал сигарету, закурил. Тимуру не предложил. Даже объяснил, почему.

– Тебе курить вредно. Больной ты весь... Ты думаешь, я садист? – куражился он. – Нет, я доктор. Медицинский осмотр проводил. Ребра у тебя сломаны, почки опущены... Может, я ошибаюсь? Еще раз проверить?

– Нет! – самопроизвольно вырвалось у Тимура.

– Не хочешь, значит. Хорошо, что не хочешь... В больницу тебе надо. А то еще помрешь ненароком. А жить-то охота? Охота... В общем, давай так. Ты пишешь чистосердечное признание. Мы отвозим тебя в Серпуховской изолятор, оформляем в тюремную больницу. Постельный режим, лекарства, усиленное питание, все такое прочее. Тебе там будет хорошо...

– А потом на зону, да? – горько усмехнулся Тимур.

– Ну, на зону. Годика на два. Вместо армии... Тебе когда в армию?

– Через год...

– А в армию неохота, правда?

– Охота, – соврал Тимур.

– Слушай, давай не будем чушь городить. Пиши чистосердечное признание и дело с концом... Ну так что?

– Не буду...

– Ладно, – угрожающе усмехнулся капитан. И громко крикнул: – Дима!

В кабинет ввалился здоровенный детина с погонами старшины. Вместе с ним капитан навалился на Тимура, стянул с него штаны.

Это было что-то невообразимое. В руках у мента появился электрический провод. Одним концом он вставил его в розетку, вторым ткнул Тимура в мошонку...

Он не раз испытывал физическую боль. Но то, что было раньше, сейчас могло показаться сущим пустяком. Только мужчина может представить себе, что это такое электроток, пущенный через яйца...

Эти пытки просто невозможно было вытерпеть. Через десять минут Тимур готов был взять на себя все, что угодно, лишь бы только его больше не мучили.

– Пацаны здесь ни при чем, – еле ворочая языком, сказал он. – Я один был...

– Ну один так один, – великодушно согласился капитан. – Бери ручку и пиши...

Рука не слушалась, дрожала, как у алкаша на похмелье. И все же Тимур сумел нацарапать признание на двух листах. Писал он под диктовку мента-садиста. И мысленно желал ему только одного – чтобы он сдох...

В тот же день к чистосердечному признанию был оформлен довесок в виде свидетельских показаний. Два каких-то алкаша признались, что неоднократно видели злополучную фомку в руках у Тимура. И это при том, что раньше они и в глаза его не видели.

Через пару дней Тимура впихнули в «воронок» и отправили в СИЗО. «Серпы» с мрачной радостью распахнули перед ним свои объятия...