Текст книги "Бригада, или Генералы песчаных карьеров"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава вторая

Тимур с неприязнью смотрел на своего отца. Снова нажрался как свинья. И повод для этого достойный нашелся. Юрка Темкин женится. Весь двор на свадьбе гуляет...

– Из-за о-о-острова на стре-е-ежень... – затянул батя.

Ладно, хрен с ним, пусть поет. Лишь бы мордой в салат не ткнулся. А еще может под стол завалиться да захрюкать...

Тимур, Скопец и Холера тоже на свадьбе. Чтобы Юрка да не пригласил их... Вообще, дом у них дружный, об этом даже разговора не может быть. Говорят, нищета объединяет. Может, оно и так...

Взять вот любой высотный дом в том же третьем микрорайоне. Там люди вроде бы нормально живут. Деньги зарабатывают, квартиры свои обставляют, машины покупают. А вот домами мало кто дружит. Потому что жлобье одно.

Зато на Волчьих Выселках все по-другому. Старый четырехэтажный дом, коммуналки. Хлам-срам, пьяные рожи на каждом шагу. Ну ругаются соседи, не без того. Зато как праздник какой-то, так все вместе. Каждый что-нибудь несет к столу. Тем и живы, тем и пьяны...

Вон Яша Туляков наклюкался до одури, туфту какую-то Зинке Гладышевой втирает. Та уже на него волком смотрит... Тимур может сейчас подняться, взять Яшу за шиворот. И плевать, что он на десять лет его старше. Как врежет по репе, так сразу мозги на место встанут... А вот из чужих тронь кто Яшку, так Тимур за него любому задницу на флаги порвет. И Генка с Валеркой враз подпишутся, без разговора...

Да, весело живут они. Но бедно... Тимур обвел унылым взглядом свой дом. Серость, вшивость, запустение. И во дворе грязными красками намазано. Даже деревья, и те голубями загажены.

Нет, он любит свой дом и свой двор. И были бы у него деньги, он бы вложил их в капитальный ремонт. Сделал бы из этих трущоб конфетку. Но нет денег на ремонт. На еду и то не всегда бывает. Батя уже год без работы. Как выгнали за пьянку, так нигде и не устроится. А грузчиком идти товарняки разгружать не хочет. Хотя до станции рукой подать...

Мать уборщицей в столовой работает. Зарплата – какая-то загогулина с одним ноликом. И то почти все батяня пропивает. На жизнь ничего не остается. Да и какая это жизнь? Так, прозябание...

Жизнь – это когда у тебя есть деньги, когда ты можешь себе позволить сытно есть и хорошо одеваться. Тимур же частенько недоедает. И носить приходится абы что. Стремные джинсы самого что ни на есть махрово-совдеповского пошива. Такие даже новые надеть стыдно. А у него они латаные-перелатаные, по швам уже трещат. Хорошо, мода пошла дурацкая – штаны рваные носить. Только ему такая мода не в кайф. Но делать-то нечего...

Вот Полина, та да, идет в ногу с настоящей модой. Пахан – какой-то крутой советский босс. Вряд ли она знает, что такое дефицит. Да и с мани-мани полный порядок. Заграничные шмотки, всякие сервелаты из закрытых спецраспределителей. Квартира, дача, машина, даже персональный охранник... Вот у кого жизнь малина.

Правда, иногда попадаются бедные мальчики. Вроде ничего собой. И рыло не с помойки, и в драке не последние. Можно позаигрывать с такими. Показать, какие мы хорошие... Только мальчик может оказаться упертым. И послать Полину куда подальше. А девочкам из высшего общества это не нравится. Они тогда на бедных мальчиков злиться начинают. Ведь они бедные в самом прямом смысле слова. Ни черта у них нет... Беднота, шваль, а еще носы задирают... Полина и сама нос задрала. Тимур видел, сколько пренебрежения было в ее прощальном взгляде.

Да только ему все до фонаря. У нее своя жизнь, у него своя. Их пути никогда не пересекутся. Дальше профтехучилища ему ни в жизнь не подняться. Закончит свою бурсу, на завод вкалывать пойдет. Днем – работа, вечером – танцы, пьяные драки, затем постылая жена и просто пьянка. Так и покатится жизнь под откос... А у Полины все путем будет. Она в элитном институте учиться будет, или уже учится. Папашка ее на тепленькое местечко пристроит, замуж отдаст за какого-нибудь мальчика-мажора. Днем непыльная работа, вечером театры, светские беседы, ночью шампанское при свечах и трах в классической позе под роскошным балдахином.

Всю жизнь Полина будет как сыр в масле кататься... А Тимуру болт по всей морде. Потому что он – никто. Да, он может поднапрячься и, если крупно повезет, поступить в институт. Не такие уж у него тупые мозги... Ну, поступит он, станет инженером. А дальше что? Будет инженером на заводе пахать. Сто рублей в месяц, лет через двадцать квартиру дадут... Кем бы он ни стал, все равно выше головы ему не прыгнуть. Трамплина нет в лице влиятельных родственников. Почему сын полковника не может стать генералом? Потому что у генерала свой сын есть... Как в анекдоте, так и в жизни. Потому что Совдепия – гнилая страна. Горбачев что-то со своей перестройкой мутит. Он-то намутит. А Тимур как сидел в дерьме, так в дерьме и останется...

С этим можно смириться... Но все же не хочется жить в дерьме. Тимур не прочь быть на равных с той же Полиной. Он хочет, чтобы у него была квартира, дача, персональная «Волга»... Как хочется, так и перехочется...

Тимур встряхнул головой, выгнал из нее хмельные мысли. Поднялся из-за стола. Он никого с собой не звал. Скопец и Холера сами пошли за ним.

– Покурить надо, – сказал он.

Пацаны дружно кивнули. А ведь покурить можно было прямо за столом. Свадьба во дворе гуляет, на свежем воздухе. Но Тимуру приспичило покурить в беседке за старым вязом. Обычно пьяный гомон не давил ему на уши. А тут как железобетонную плиту на голову положили.

За беседкой были детские качели. Как ни странно, в рабочем состоянии. Алкаш один дворовый за пузырек самогона постарался. Вопрос только в том, кто ему эти пол-литра отмерил? Кому нужны эти качели?..

А нет, нужны качели. Какой-то пацанчик девчонку мелкую качает. Белое платьице, белый бант, черные волосы.

Он стоял спиной к Тимуру. И девчонка тоже была повернута к нему спиной. Лица ее не видно. Зато руки видны. И уши. Необычно смуглые...

– О-е! Да это моя подруга. Типа, по несчастью! – засмеялся Холера.

Тимур уже понял, что он имеет в виду. Неделю назад Валера был негритосом. А эта девчонка негритянка. Но в этот раз дело не в саже. Она в самом деле была черной, от рождения.

– У-у ты какая! – потянул к ней руки Скопец. – Дите Олимпиады, блин...

Он был хорошо под градусом. И плохо контролировал себя. Но насчет Московской Олимпиады он был прав. Девчонке лет пять. Так оно и есть, если ее зачали в восьмидесятом. Какой-то африканский спортсмен постарался...

– Лапы убери! – грозно взъерошился парень.

Он остановил качели. Девчонка спряталась у него за спиной.

Пацан был белый. Самый натуральный русак. Светлые волосы, круглое лицо, вздернутый нос. И смотрится не слабо. Среднего роста коренастый крепыш. Взгляд не злой, но жесткий. И угроза в нем.

– Э-э, ты че? – Холера бесцеремонно оперся рукой на его плечо. – Мы тебя трогали, да? Че быкуешь?

– Лапы, я сказал, убери!

– Че ты сказал? – скривился Холера.

И приблизил к его губам свое ухо. Глаза дурные, нижняя челюсть выставлена вперед... Только напрасно он ждал ответа. Пацан просто резко отступил назад. Теперь Холера мог опираться только на пустоту. Он потерял равновесие и просел на одно колено.

– Ну ты! – набычился Скопец. – Мы с тобой по-хорошему. А ты!.. Да я тя за Вале-еру-у!..

Гена всерьез набросился на пацана. И так же всерьез напоролся на ответку. А пацан бить умел. Всем телом отшвырнул от себя кулак. Удар чисто боксерский – быстрый и мощный.

Кулак угодил Скопцу прямо в подбородок. Гена отлетел метра на два назад, сел на задницу. Попытался подняться, да куда там. Заштормило его, повело в сторону. Натуральный нокаут...

Только Холере все по барабану. Он тоже попытался боднуть пацана. Но парень обработал его «двойкой» – один удар в живот, второй в голову. Валера слетел с копыт и приземлился рядом со Скопцом.

Сами во всем виноваты. Не фиг было лезть к чуваку. Стоял пацан, никого не трогал, обезьянку свою на качелях катал. А тут какие-то мэны с пьяными рожами... Тимур понимал этого боксера. Пацан в принципе прав. Но ведь он обидел не абы кого, а Гену с Валерой. И Тимур просто обязан стереть его в порошок...

– Э, чувак, ты чего борзеешь? – надвинулся он на парня.

И ударил его – резко, без замаха. Но боксер успел увернуться. И съездил ему в ответ кулаком по челюсти.

Удар мощнейший. Тимур с трудом удержался на ногах. И снова голова содрогнулась от прямого попадания. Перед глазами все затуманилось, поплыло... Но Тимур устоял и в этот раз. Даже выбросил вперед кулак. Но проклятый боксер поднырнул под руку и проверил на прочность его пресс.

Тимур умел держать удары в живот. Но в этот раз его ударили чересчур сильно. Острая боль согнула его пополам и заставила опуститься на землю...

– Что ж ты, скотина, делаешь, а? Что ж ты делаешь? – послышался чей-то возмущенный женский голос.

На боксера набросилась какая-то баба и как хлестнет его полотенцем по спине... Тимур смотрел на нее сквозь туман, но смог разглядеть. Ничего баба. Стройная, симпатичная. Модная прическа, глаза как у куклы, ярко накрашенные губы, короткая юбка в обтяжку, туфли-лодочки на высоком каблуке... И ножки – чуть полноватые, длинные и сильные. Смак...

– Это ж соседи наши. Соседи! – возмущалась она. – А ты на них с кулаками... Ах, ты зараза! А ну домой давай, а ну домой!

Пацан ничего не сказал в ответ. Просто опустил голову, взял негритянку за руку и повел в дом. А баба осталась на улице. Подошла к Тимуру. Глаза блестят, на губах улыбка – дешевая, заискивающая.

– Тебе помочь? – протягивая руку, спросила она.

Тимур молча без ее помощи поднялся с земли. Помог Валере справиться с силой тяжести. Скопец уже стоял на ногах и с интересом рассматривал бабу.

На вид ей лет двадцать семь–двадцать восемь. Знойная женщина. Яркая и сочная... Э-эх!..

– Вы уж извините, ребята, – виновато улыбнулась она. – Олег немного погорячился...

– Да уж, немного, – потирая скулу, хмыкнул Холера. – Он что, боксер?

– Боксер... Мастер спорта...

– Нормально... А ты ему кто? – спросил Скопец. – Сестра?

– Ну... Сестра, сестра...

Конечно же, это была сестра боксера. В матери ему она уж точно не годилась.

– А я видел тебя вчера, – сказал Холера. – Ты наша новая соседка, да?

– Да, мы переехали. Мы теперь соседи, – кокетливо улыбнулась она. – Давайте знакомиться, что ли? Меня Рита зовут...

– А меня Гена... Это Тимур... А это Валера...

Рита весело посмотрела на Холеру, с интересом остановила взгляд на Тимуре.

– Ты Тимур, а это твоя команда? – Было видно, что ей в радость почесать языком.

– Что-то вроде того...

А ведь батя с маманей в самом деле назвали его в честь гайдаровского героя. Батя тогда идейным был, почти не пил. И хорошо... Хорошо, что его зачали не в пьяном угаре. А то был бы Тимур сейчас каким-нибудь дебилом. А так он нормальный пацан. И ему нравятся нормальные телки. И Рита нравится. Хорошо, если бы она оказалась такой простой и податливой. Неплохо бы ее в подвальчик затащить.

– Это, давай к нашему шалашу, – показывая на свадебный стол, сказал Тимур.

– Вот именно, ты наша соседка и не при делах, – подмигнул ей Скопец.

И даже обнял ее за плечи, чтобы проводить к столу.

Тимур думал, что Рита сбросит его руку. Но ни фига. Похоже, ей нравились эти слонячьи ухаживания.

Свадьба гудела как тромбон пьяного трубадура. Громко, но не в лад и невпопад. Мужики и бабы уже давно забыли, по какому поводу пьянка. Да и сам Юрка ужрался в зюзю. И на свою невесту смотрит, как на какую-то шалаву из дешевого пивнаря. Сейчас еще клеить ее начнет...

Скопец попытался усадить Риту рядом с собой. Но та подсела к Тимуру, плотно прижалась к нему бедром. Как будто ток по его телу пустили. И лампочка в штанах зажглась, как бы не лопнула от напряжения.

Тимур взял граненый стакан, наполнил его на два пальца. Но Рита мотнула головой, забрала у него бутылку. Набулькала в стакан до самых краев.

– Я опоздавшая, не забывай. А опоздавшим – штрафной!..

Дура. В бутылке не водка, а семидесятиградусный самогон. Какая баба осилит сразу сто грамм... Но Рита осилила. Вплеснула себе под жабры первачок, как будто это была обычная вода. Зато вилочку она взяла тремя пальчиками – типа, интеллигентка. Подцепила соленый огурчик, сунула его в рот. Скопец проводил взглядом этот огурчик, как будто это было что-то другое...

Рита вмазала еще раз. Слегка охмелела и еще тесней прижалась к Тимуру.

– Я... Я тебя вот о чем хотела попросить, – воркующим голосом сказала она. – Ты Олега моего не тронь, ладно?.. Я же видела, что между вами было...

– А что было? – усмехнулся Тимур. – Ну, не поняли друг друга. Олег объяснил...

– А вы... Вы тоже захотите ему объяснить. Подкараулите его в подворотне...

– Ага, из-за угла монтировкой по голове, – недобро усмехнулся Тимур. И резко отодвинулся от Риты. – За кого ты нас принимаешь? Мы не гады какие-то, чтобы исподтишка. Надо будет, я с твоим Олегом раз на раз...

– Ну что ты, я не то имела в виду, – заискивающе посмотрела на него Рита. – Просто... Просто не надо трогать Олега, ладно? Разве что раз на раз... Договорились?

– Договорились, – подмигнул ей Тимур.

И плотно придвинулся к ней. Что ни говори, а приятно, когда тебя греет тепло женского тела... Хорошо было бы в подвальчике погреться. Но еще, как говорится, не вечер.

От Риты приятно пахло дешевыми духами. От нее и от самогона пьяно кружилась голова.

Тимур словно бы невзначай положил руку на ее голое колено. Кожа у нее гладкая, влажноватая на ощупь – самый кайф. Рита сделала вид, что не заметила его поползновения. Тимур пошел в наступление. Пустил ладонь вверх по запретному пути. Или не запретному?..

Рита снова выпила. Для смелости, пьяно подумал Тимур. Но оказалось, эти сто грамм – для большего веселья. Его рука была уже совсем близко, когда она резко поднялась. И отправилась танцевать.

Одноглазый дядя Гоша вовсю наяривал на гармони. «Эх, яблочко, да на тарелочке...» Толпа выла от восторга. Рита пошла в пляс, и Скопец пустился вслед за ней вприсядку. Не слабо это у него получается... Хитер бобер. Вроде танцует, а сам все норовит Ритке под юбку заглянуть... Загляделся Скопец. И споткнулся. Сел на задницу.

Откружило «яблочко», поплыл «Сиреневый туман». Дядя Гоша не зря в свое время отсидел десять лет. Умел он выдавливать слезу на приблатненных аккордах. Толпа в упоении закачалась в такт мелодии. И Тимур тоже закачался. В обнимку с Ритой. Типа, медленный танец...

На ее глазах пьяные слезы. И саму конкретно штормит. А Тимур как та мачта, на которую можно опереться... А еще у него есть другая мачта. Которая трется об ее паруса. Рита ощутила его горячую твердь, еще тесней прижалась к нему. Тимур почувствовал, как по ее спине прошла волна мелкой дрожи. Возбудилась баба... Не пора ли в подвал?

Там темно, сыро и душно. Зато там есть кушетка, где можно... Рита своя баба. Видно, что ей не привыкать к шумным компаниям. Самогон как воду хлещет. И ноги, наверное, безо всякого раздвинет...

После танца Тимур повел Риту к столу, но, не доходя, изменил курс. Прямым ходом направился с ней к себе домой. Какой на фиг подвал, если мать и отец гуляют на свадьбе. В комнате никого. Закроется с Ритой и... Похоже, она и не против. Послушно плетется за ним. Пьяная-пьяная, в глазах похоть. Нет, проблем с ней не будет. А Скопец в пролете. Ну кто ж виноват, что Рита выбрала Тимура. А она его выбрала. Не зря же она жалась к нему весь вечер.

Он завел ее в подъезд. Вслед за ним туда же шмыгнул Олег.

– Эй, тормози! – Это его голос услышал Тимур за спиной.

Пацана, похоже, на шизу пробило. Глаза злые, губы трясутся, самого колотит.

– Да пошел ты! – отмахнулся от него Тимур.

А что он такого делает? Он же не собирается насиловать его сестру, все по обоюдному согласию.

– Я сказал, стоять!

Олег уже хотел броситься на него, но его самого взяли в оборот. Скопец и Холера подошли к нему со спины и разом заломили руки за спину. Теперь этому дятлу никакой бокс не поможет.

– А ну пустите его! – взвыла Рита.

Она со всех сил оттолкнула Тимура от себя, подбежала к своему Олегу. Попыталась ударить Гену и Валеру. Не достала. Но все же добилась, чтобы брата ее отпустили.

Олег – боец отменный. Он мог бы снова вломить и Скопцу, и Холере. Но вместо этого он обнял Риту за плечи и увел с собой в соседний подъезд. Преследовать их никто не стал...

– Блин, такой кайф обломал, – сочувственно глядя на Тимура, покачал головой Валера.

– Да ладно, хрен с ними. Как-нибудь в другой раз...

– Может, и мне что обломится, – мечтательно зевнул Гена.

– Может быть, – не стал спорить Тимур.

Он вернулся к столу, плеснул под жабры. Была надежда, что Рита оставит своего чокнутого братца и вернется к нему. Но, увы, в тот вечер она так и не появилась.

А на следующий день Тимур с пацанами уезжал на шабашку. Валера состыковался с каким-то деятелем. Тот собирался строить дом, и Холера договорился с ним, что выроет яму под фундамент, траншею под трубы и разгрузит машины с цементом и кирпичом. Работа потная. Зато заплатят неплохо. Лето когда-нибудь закончится. Надо же костюмчик для бурсы прикупить. Да и на новое пальто неплохо бы заработать...

Глава третья

Тимур был доволен. За неделю каторжного труда он заработал ровно двести рублей. И на костюм хватит, и на обувь. Куртку какую-нибудь дешевую к зиме купит. Нормально.

Можно было еще где-нибудь пошабашить. Но, как известно, от работы кони дохнут. Не хотел Тимур, чтобы кто-то на его горбу в рай въезжал. Пусть негры вкалывают. А он белый человек...

А негры в Стране Советов есть. Сестренка Олега и Риты тому пример... Но она еще маленькая. Пока подрастет...

Тимур зашел в свой двор и первым делом бросил взгляд на качели. Может, качает боксер свою обезьянку... Ему вдруг стало стыдно. Какая ж она обезьянка? Человек она. Самый настоящий человек. И притом маленький...

– Валера, в магазин надо сходить, – неожиданно для себя решил он.

– Какой магазин? – непонимающе уставился на него Холера. – Водку только после двух толкать будут... Я лучше к Михалычу схожу. У него первачок...

– Какой, на фиг, первачок? – поморщился Тимур. – За шоколадкой надо сходить... Девчонку мы обидели. Это, дите Олимпиады которое. Подмазаться бы надо...

– Ага, – кивнул Скопец. – И к Ритке подмазаться надо... Но это опять же пузырь нужно брать...

Тимур разочарованно вздохнул. Ну что за житуха такая, все через бухло делается. Хотя, конечно, неплохо было бы с Риткой на карьер замылиться. Поляну бы накрыли, все дела. Баба она свойская, ей не привыкать ханку на природе глушить...

– О! Боксер нарисовался! – сообщил Холера.

И точно, из подъезда выходил Олег. Белая рубашка, черные наглаженные брюки. Весь такой чистенький, интеллигентный. Как будто не в одной с ними грязи живет... И его сестренка тоже чистенькая. Только вот рожица грязная. Но это от природы.

Олег вышел не для того, чтобы сестренку на качелях качать. В руке хозяйственная сумка. По делам куда-то идет. Вместе с сестренкой...

Тимур перегородил ему путь.

– Привет! – миролюбиво поздоровался он. – Как дела?

– Плохо, – останавливаясь, исподлобья посмотрел на него Олег.

Глаза злые, желваки на скулах вздуваются. И корпус наклонен вперед. Как будто вот-вот в драку бросится... Придурок, с ним же по-хорошему. А он в бутылку лезет.

– Что-то случилось?

– Случилось!

– Слушай, а че ты быкуешь? С тобой же чисто по-человечески. А ты рога выставляешь...

– По-человечески?! – вскипел Олег. – А с матерью моей тоже по-человечески?!..

– Ты че гонишь? Да я твою мать и знать не знаю...

– Знаешь... Ты ее домой к себе тащил...

– Так то ж Ритка была... Постой, постой... Она что, твоя мать?! – очумело спросил Тимур.

– Мать!

Олег пристально смотрел ему в глаза. Взгляд резкий, сильный.

– Бляха-муха-цокотуха! Откуда ж я знал... Слушай, так ей же и тридцати нет...

– Тридцать четыре... Она меня в семнадцать родила... Только не о том сейчас разговор. – Олег продолжал буравить Тимура пронизывающим взглядом.

– А о чем?

– Мама сейчас в больнице. Ножевое ранение...

– Как ты сказал?

– Как слышал, так и сказал... Ножом ее порезали. Сначала изнасиловали, а потом порезали...

– Кто?

– А это я и хочу выяснить.

– Я не понял, ты что, на нас думаешь?.. Слышь, пацан, ты на меня так не смотри. Не надо на меня так смотреть. Я твою маманю не трогал...

Да, дела. Какая-то падла порезала непутевую Риту, а Олег грешит на Тимура...

– Не, ты че, в натуре, не трогали мы твою маманю, зуб даю! – пальцем щелкнул по левому клыку Скопец. – Она бы и сама...

Холера не растерялся. И пнул его ногой. Гена заткнулся. Понял, что чушь сморозил.

– Короче, Риту мы не трогали, это без вариантов, – сказал Тимур. – И в больницу к ней мы сейчас вместе пойдем...

– Ага, разогнался, – презрительно усмехнулся боксер.

– А тебя никто не спрашивает, понял? – отрезал Тимур. – Хочешь ты этого или нет, но ты – наш сосед. И Рита – наша соседка. А за соседей мы любому глотку перегрызем. Так у нас повелось, понял? Мы своих в обиду никому не даем!..

Тимур был убежден в своей правоте. И плевать ему, хочет Олег или нет, чтобы они шли с ним.

Рита являла собой печальное зрелище. Лицо забинтовано, только щелки для глаз и вырезы для рта и носа, руки тоже в бинтах.

Тимур уже узнал от Олега, как было дело. Рита приползла домой вся в крови. На лице, груди и руках порезы. Какая-то тварь изнасиловала его мать и вдобавок пописала ее ножом.

Порезы глубокие. Возможно, на лице останутся шрамы. А Рита этого очень не хотела. Ей нравилось быть красивой. Ей нравилось гулять с мужиками. Гулящая баба. Шалава... Но ведь бешенство матки – это ее личное горе?

– Зачем... Зачем вы пришли? – с упреком глядя на Тимура, спросила она.

Видно, ей вовсе не хотелось, чтобы ее видели в таком состоянии.

– Все нормально, Рита, все путем... Это тебе! – Тимур положил в тумбочку пакет с фруктами и конфетами.

Они же не чумоходы какие-то, чтобы заявляться к больной с пустыми руками.

– Кто тебя... Кто это вас?

Он исправился. Рита – мать Олега. А тому тоже семнадцать лет. И, если разобраться, она годится в матери самому Тимуру. Негоже с ней на «ты».

– Не знаю...

На глазах у нее заблестели слезы. И дыхание перехватило. Сейчас разрыдается... Но Рита пересилила себя.

– Менты были? – спросил Тимур.

– Были.

– Что ты... Что вы им сказали?

– Ничего не сказала. Я так ничего и не поняла... Они внезапно появились. Бутылкой по голове... Я ничего не помню. Ничего... Очнулась, вся в крови, больно... Домой пошла...

Тимур, конечно, не мент. И следствие вести не умеет. Но он должен достать тех уродов, которые надругались над Ритой.

– И где все это было?

– Мы на Белоречке купались...

– Кто это – мы?

– Ну, с другом... Но Гарик здесь ни при чем...

– Какой такой Гарик? – нахмурился Тимур.

Оказывается, у Риты был друг. В принципе, это не удивительно. Звали его Гариком. Грузин. И тут ничего такого. Если Рите не западло было с негром переспать, то с хачиком и подавно.

– Ты ментам про Гарика этого говорила?

Тимур разошелся. И уже забыл, что с Ритой нужно на «вы».

– Нет... Плохо мне было. Ничего не могла говорить. Только сегодня вот могу... А вам-то что до всего этого?

– Узнаешь... – отмахнулся от глупого вопроса Тимур. – Потом узнаешь. А сейчас ты мне скажешь, как этого Гарика найти...

За Гариком нужно было ехать аж в Москву. Вернее, в Зеленоград. А это без малого тридцать кэмэ. Пришлось Гене задать жару своей «Яве». Все нормально было, если не считать, что мотоцикл по пути два раза ломался. Всего два раза...

Гарик жил в двенадцатиэтажном доме. Неплохо устроился. Двухкомнатная квартира, новенький «Жигуль» одиннадцатой модели. Московская прописка. Получалось, в нем было больше русского, чем грузинского. И все равно хачик...

К нему в квартиру Тимур не попал: дома никого не было. Зато видел машину. Оранжевый «жигуленок» лихо затормозил у подъезда. Гарик выскочил из машины, обошел ее спереди, бодро распахнул правую переднюю дверцу. Галантный кавалер, этио мать. Белый костюм, черная бабочка. Модельная стрижка, аккуратные усики. В общем, вид не чмошный. Зато душа у этого козла чумовая...

Из машины выбралась пышнозадая крашеная блондинка. Такая же лярва, как и Рита... Но Рита – своя. Какая бы она ни была, а за нее надо спросить. Кровь из носу, а надо...

Тимур поднялся со скамейки, перегородил хачику путь. Рядом выросли Гена и Валера... Интересно бы посмотреть на эту картину со стороны. Он и Гена выглядят старше своих лет. Но все равно не тянут по годам против этого неруся. Гарик – мужик взрослый, уже четвертый десяток разменял. А тут какие-то малолетние обормоты, да еще в позорном шмотье. Затасканные майки, стремные брюки, башмаки каши просят...

Но, видно, было в них что-то, чего испугался хачик. Или он по жизни шугливое бздыхло, или чего-то конкретно боится.

– Э-э, ребята, вам чего? – останавливаясь, робко спросил он.

Зато его баба оказалась посмелей.

– Мальчики, а ну валите отсюда! – заорала она. – А то милицию вызову!..

– Заткнись! – сквозь зубы процедил Тимур.

И зыркнул на нее свирепым взглядом. Шаболда сразу прикусила язык.

– А тебе... – он зло надавил взглядом на хачика. – Тебе привет от Риты...

Хорошо, что они не взяли с собой Олега. А то бы тот точно врезал Гарику промеж глаз. И правильно бы сделал.

– А-а, Рита, – задергался Гарик. – Что с ней?

– Да жива Рита, – криво усмехнулся Скопец. – Чего и тебе желает...

– Только вопрос, желаем ли этого мы, – презрительно скривился Холера.

– Короче, кто Риту порезал? – жестко спросил Тимур.

– Порезали?.. А ее разве порезали?.. Но это не я...

– А кто?

– Я не знаю... Может, вы от них, откуда я знаю...

Хачика колотил мандраж. Видно, не слабо его зашугали уроды, которые изнасиловали Риту. Может, они и ему вдули?.. Тимур презрительно усмехнулся.

– Нет, мы сами по себе. И козлов тех ищем... А ты подскажешь нам, где их искать...

Гарик ему поверил.

– Да я не знаю, кто они такие, – успокаиваясь, начал он. – Мы с Ритой просто на берегу сидели...

– Просто?! – истерично взвизгнула баба. – Просто сидели?!.. Знаю я эту Ритку. Сучка!.. Так ты с ней был, кобель несчастный!..

Пришлось успокаивать ее. Хачик сам с этим справился. Отправил ее к себе домой. И облегченно вздохнул, когда эта дура исчезла.

– Ну так что, сидите вы с Ритой на берегу... – Тимур спешил продолжить разговор.

Эта крашеная блондинка натуральная истеричка. Сейчас еще возьмет и милицию вызовет. Надо ноги поскорей уносить. Тимуру однажды на своей шкуре довелось узнать, что такое ментовка. Посадить не посадят, а на ночь в отделении запрут. Еще и по почкам пинками пройдутся. Менты, они ж от скуки на все руки. И на ноги тоже...

– Ага, сидим, значит. Вино пьем, то да се... А тут какие-то скоты. Меня за руки схватили, куда-то потащили, к дереву привязали... А потом отпустили. Сказали, что если ментам стукну, хана мне... Но вы же не менты, правда?

Типичное трухло. Гниль болотная... Тимур не мог смотреть на него без презрения.

– Я думал, они машину мою заберут... А они нет, отдали ключи...

– Ты сел в машину и уехал, так?

– Так...

– А Рита?.. Рита осталась, да?

– Ну, осталась... Я думал, она сама хочет с ними остаться...

– Мурло ты, понял ты кто!.. Короче, как выглядели эти уроды?

– Ну, я только одного запомнил... Но я не помню, как он выглядит. Ну, высокий. Крепкий такой. Майка синяя... Еще что... Да не помню я... А-а, да, у него еще перстень на пальце выколот. Он когда мне кулак показывал, я его увидел...

– Что за перстень?

– Ну, кто на зону ходил, у тех у всех перстни. У этого просто перстень. Темный прямоугольник, и все...

– Еще что помнишь?

– Да что еще, ничего... А, да, темно было уже. Ну, вечер уже был, да. Лиц не видно было. Ну, почти... Нет, честное слово, больше ничего не помню...

Похоже, больше ловить здесь нечего. К тому же улова хватало. Тимур вспомнил, у кого он видел такой перстень. У Черта... А чем эта шваль занимается? Шарится со своей кодлой вдоль реки и выискивает баб. Полину с Инной трахнуть не получилось. Зато Рита пошла на съедение... Отодрал бабу, да еще ножом ее пописал. Гасить таких уродов надо. Без базара гасить...