Текст книги "Не жди меня, мама, хорошего сына"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Агния рыдала, размазывая тушь по лицу.

– Ну почему? – хлюпнув носом, спросила она.

– Потому что ты меня достала, – безжалостно отрезал Сафрон.

– Но ты обещал!

– Что я обещал, то я сделал! Спела разок, и хватит!

– Но я же послушная…

– Знаешь, сколько таких послушных вокруг?..

– Но я не такая! – билась в истерике Агния.

– Такая!.. Танцуешь ты неплохо, могу в стриптиз устроить. А что?

– Да как ты смеешь!

– Все, свободна!

Сама она уходить не хотела, поэтому охранникам пришлось выносить ее из кабинета на руках.

Сафрон и не прочь был бы продолжить с ней отношения, но Ленусик своей сумасбродной выходкой навесила на них жестянку, белый круг с красным ободком. «Движение запрещено». Не мог он больше ни о ком думать, кроме как о ней. Любил он стерву, очень… Да и не стерва она, если уж на то пошло. Сам он стервец. Жена – лучше не бывает, а он как последний кобель…

Ленусик пропала бесследно. Ее искали, но…

Зазвонил телефон, Сафрон снял трубку. Звонил начальник личной охраны.

– Алексей Викторович! Пацана нашли.

– Где он?

– В сауне. Тулуп уже приготовили…

– Он что, ничего не говорит?

– Да мы и не спрашивали, вас ждем.

Сафрон спустился в сауну, где в трапезной ждал его трясущийся от страха парень.

– Как зовут тебя? Сеня?

Тот отчаянно кивнул, стукнувшись подбородком о грудь.

– Ты чего такой напуганный, Сеня? – спросил он.

– Да нет, ничего… – зубами отстучал тот. – Только не убивайте…

Сафрон смекнул, что дело нечисто.

– Не убьем. Если честно скажешь, что спал с ней.

– А если нечестно? – обморочно спросил парень.

– Тогда убьем. Считаю до одного. Три, два…

На счете «один» Ядреныч взвел курок пистолета.

– Спал! – выпалил Сеня.

– И что мне с тобой делать? – багровея, рыкнул Сафрон.

Ленусика по горячим следам найти не удалось, зато чуть позже выяснилось, что в двух кварталах от «Реверса» она сбила какого-то парня. Выскочила к нему голышом, увезла… Долгие поиски привели спецов к человеку, который не только видел эту сцену, но и узнал парня. Арсений Балабакин, или просто Сеня. И адрес нашелся…

– Алексей, можно? – для убедительности спросил Ядреныч.

И приставил к голове парня пистолет.

– Алексей?! – взвизгнул Сеня. – Точно, Алексей?

– Ты чего горланишь, баран? – надвинулся на него Сафрон.

Парень рефлекторно подался назад, споткнулся, упал.

– А Гена где? – поднимаясь, пробормотал он.

– Какой Гена?

– А Лиза?

– Какая Лиза? Ты что несешь?

– Я с Лизой спал… А вы кто?

– Сафрон я…

– Сафрон?! – Парень облегченно перевел дух.

– Я не понял, ты чему радуешься? Лена моя где?

– Так бы сразу и сказали, а то спал – не спал…

Сафрон не выдержал, схватил парня за грудки, заорал ему в ухо:

– Я спрашиваю, где она?

– С Брянцевым она.

– С кем?

– Продюсер такой, фамилия Брянцев… Она певицей захотела стать, а я ее с Брянцевым свел…

– Ты ее с кем-то свел? – взвыл Сафрон.

И с силой отшвырнул Сеню от себя. Он спиной налетел на стол, лег на него, перевернулся вместе с ним, упал на пол. Встал, вжимая руку в поясницу, на лице гримаса боли, на ухе прилипшая салфетка с цветочком.

– Что за продюсер? – Ревность двумя руками держала Сафрона за горло.

– Говорю же, Брянцев. Его еще мало кто знает, но он очень толковый…

– И моя Ленка с ним?

– Да вы не подумайте ничего… Во-первых, Брянцев голубой… Вернее, это во-вторых, – поправился Сеня. – А во-первых, ваша супруга ни с кем не захочет, это я вам точно говорю. Я пытался… э-э… – спохватившись, проблеял он.

– Что ты пытался, козел? Я узнаю, если ты хоть пальцем ее коснулся!

– Нет, нет, ни пальцем, ничем…

Сафрон раздул легкие до боли в груди; призывая себя к спокойствию, медленно выдохнул из них воздух.

– Так, давай по порядку…

Он снова схватил парня за грудки, но только для того, чтобы усадить на скамью. Ядреныч поставил на место стол, и Сафрон отправил его за пивом.

– Жарковато что-то здесь, – миролюбиво сказал, обращаясь к Сене.

– Жарко.

– Точно у тебя с Ленкой ничего не было?

– Нет. А вы не говорите ей, что спрашивали меня об этом.

– Почему?

– Мне кажется, ей это не понравится. Мне кажется, она заслужила, чтобы вы ей доверяли…

– Не понравится? – Сафрон вспомнил момент, как однажды Ленусик пыталась вцепиться ему в волосы.

Он тогда брился почти налысо, и у нее ничего не вышло. И сейчас у него такая же стрижка, но это его уже не спасет. Ленусик знает, где самое больное у мужчины место, и бить она умеет – хлестко, точно…

– Не понравится, – с тоской согласился он.

– Вы должны ей доверять.

Парень, кажется, освоился. Ядреныч подал пиво, он взял банку так небрежно, будто перед ним безропотный официант.

– Я сам знаю, что мне делать, – буркнул Сафрон. – Ты мне лучше скажи: что это за продюсер? Точно голубой?

– Голубее не бывает.

– Что он делать собирается?

– Как что? На сцену выводить ее будет. Песню запишут, видеоклип снимут…

– Какая сцена? Она петь не умеет…

– Почему не умеет? Мы слушали, нормально все. Ну не Селин Дион, конечно, но есть уроки вокала, техническая шлифовка и усиление…

– Чтоб фанера звучала?

– Вот-вот. Брянцев сейчас с ней работает…

– А деньги? Он что, за свои работать будет?

– Ну нет. Елена Павловна ему заплатила. И ему, и мне…

– С каких шишей? – возмутился Сафрон.

У Ленусика были свои деньги. Сколько лет с ней живет, свой косметический салон у нее, фитнес-клуб. Но ведь он бы узнал, если бы она сняла их со счета. Или у нее кубышка была с наличностью на черный день?..

– Тебе она за что платила?

– За песню. Я же композитор…

– Да ну… И что за песня?

– Хорошая песня, про любовь. Ей понравилось.

– И много заплатила?

– Тридцать тысяч евро.

– Сколько? – изумился Сафрон. – За какую-то паршивую песню тридцать тысяч?

– А если это шедевр… Могу наиграть. Синтезатор есть?

– Есть. Бетонные игрушки. Ими наиграешься, если врешь… Как этого Брянцева найти?

– Телефон у меня есть и адрес…

Сначала Сафрон позвонил, но в ответ получил короткие гудки. Затем он отправился в Москву, но в квартире на Каширском шоссе не было ни единой живой души.

* * *

Подвал ночного клуба, комната с хорошей вентиляцией, но совершенно без окон. Кушетка, тумбочка, шкаф, стул – обстановка как в тюремной камере. Ноутбук без Интернета, телевизор, плеер с кучей пиратских дисков – это плюс. Обеды и ужины из ресторана – тоже неплохо. Ржавое ведро вместо унитаза – минус… Восьмой день Сеня сидел в этом узилище, разумеется, на незаконном основании.

Сеня только что снес ведро с нечистотами в сортир, находившийся в дальнем конце подвала. Дюжий парень в униформе охранника, сморщив нос, втолкнул его в камеру, закрыл за ним дверь. С этого момента начался отсчет девятых суток…

Дверь снова открылась, Сеня испуганно вздрогнул. Возможно, это пришли за ним головорезы Сафрона, чтобы выстрелить ему в затылок. Выбьют яму в полу, сбросят туда его мертвое тело, зальют строительным раствором. Играй, Сеня, в бетонные игрушки… Но в камеру зашел сам Сафрон.

– Твою мать! Ну и вонь у тебя здесь, паря!

Прежде чем выйти из камеры, он поманил его за собой взмахом руки. Сеня вышел за ним в коридор.

– Повезло тебе, братишка, нашли мы Елену Павловну. И Брянцева твоего нашли… Так что свободен ты…

– Я могу идти? – взбодрился Сеня.

Он понимал, что Сафрон держал его взаперти незаконно, фактически это уголовное преступление, за которое можно схлопотать несколько лет тюрьмы. Но идти в милицию он не собирался. Бежать из Битова, бежать куда глаза глядят. Не город, а черт-те что, куда ни плюнь – всюду братва.

– Куда ты пойдешь? Ты на себя посмотри. Грязный, вонючий…

– Ничего, дома отмоюсь.

– Не пойдет, – покачал головой Сафрон. – Через три часа у нас выступление.

– Выступление? Куда?

– Не куда, а где! – расхохотался Сафрон. – С тобой все в порядке, пацан? Или клинит немного?

Сеня промолчал. Восемь суток взаперти в ожидании конца – тут так заклинить может, что и в психушку загреметь недолго.

– Ну да, понимаю. Извини, что так вышло. Да ты не бойся, я компенсирую… А сейчас в сауну, отмываться. Два часа у тебя. Потом концерт, Елена Павловна выступать будет. А ты как думал?

В сауне Сеню ждала бутылка дорогого французского вина, сырная нарезка, ваза с фруктами. Пить он не стал – вдруг отрава, но не удержался, отщипнул несколько ягод от грозди янтарного муската.

В душевой он нашел мочалку в упаковке, гель для душа. В джакузи с чистой горячей водой – флакон с пеной для ванн. В парной – шайка, веник, шапка, ковш; температура под сто градусов… Намылся Сеня, напарился, поиграл с пеной в джакузи, снова прошел через парилку. А в трапезной его ждала девушка с фальшивой улыбкой, но истинной красоты.

В коротком белом халатике, с распущенными волосами, зовущие губы сочно накрашены. Она молча взяла его за руку, повела в массажную, уложила на стол…

Похоже, это и была обещанная компенсация. Своими умелыми ручками девушка заслужила для Сафрона прощение.

В раздевалке в шкафу висел элегантный, с иголочки костюм светло-серого цвета, далеко не самый дорогой, но и не дешевка, белая сорочка, галстук, туфли. Новенькая барсетка со старым телефоном, который у него забрали, там же были документы и конфискованная наличность – что-то около десяти тысяч рублей.

Сафрон ждал его в концертном зале своего клуба, за столиком. На сцене в разноцветных лучах резвилась танцевальная группа, чуть поодаль, за линией, где кончались столики, крутилась рулетка и шелестела баккара. Музыка, азарт, запах денег. Сеня ощутил легкое притяжение со стороны карточного стола.

Сафрон скрестил нож с вилкой, недобро улыбнулся.

– Значит, говоришь, тридцать тысяч от Елены Павловны получил? – спросил он.

«Началось!» – испуганно встрепенулся Сеня. Под левой лопаткой захолодело.

– Я их уже отдал, в счет долга, – выпалил он.

– Разве я спрашиваю, куда ты их дел? – удивился Сафрон.

Он снова превратился в доброго малого, веселый, радушный. Но Сеня не расслаблялся: он хорошо знал, что представляет из себя этот человек.

– А что за долг? – спросил Сафрон, вилкой ковырнув лист салата в своей тарелке.

– Да так, заигрался…

– Где?

– В казино.

– В моем?

– Не знаю. В «Пьедестале».

– Нет, это не мое… И что там было?

– Да так, ничего.

– А я сказал, говори! – нахмурился Сафрон.

Сеня не стал пытать судьбу, рассказал, как было дело. Стелла, Василий, «Ниссан», сбитая женщина, майор Комов и подполковник Круча, камера временного изолятора, снова Волынок… Сафрон слушал с нарастающим интересом, не перебивал. Заговорил он лишь после того, как Сеня поставил точку в своей истории. Вернее, многоточие, поскольку на том, как он вернул двести тысяч, его злоключения не закончились. Про Лизу рассказывать он, разумеется, не стал…

– Значит, Кручу знаешь, – как-то невесело сказал Сафрон.

– Знаю.

– И Комова.

– Комов мне телефон свой дал, сказал, чтобы я позвонил ему, – вспомнил Сеня.

– Ты же не станешь ему звонить? – обеспокоенно спросил Сафрон.

– Ну, не знаю… Восемь дней из списка вычеркнуто, – осторожно, с оглядкой сказал Сеня.

– Ты это брось. Восемь дней тебе компенсируют… Ирочка тебе понравилась?

– Чудо.

– Этого мало, понимаю. Ты же у нас композитор, богема, да… Знаешь что, я тебя под свою опеку возьму.

– Зачем?

– А я Васю твоего хорошо знаю, – в раздумье сказал Сафрон. – Хреновый он человек, скажу я тебе. Если он в горло вцепился, не отпустит…

– Да ладно, не надо. Я в Москву поеду, там он меня не достанет.

– Ну ты, парень, шутник, – хмыкнул Сафрон. – Это мафия, они тебя везде найдут… Может, уже ищут…

Сеня вспомнил, что согрешил с женой человека из этой мафии, ощутил, как онемели коленки. Рука сама потянулась к бокалу с коньяком.

– Да не бойся ты, пацан, нормально все, – запанибрата подмигнул ему Сафрон. – Хочешь, прямо сейчас поедем с тобой, покажешь мне этого Васю, я с ним поговорю…

– Не хочу.

– А я и не поеду… Сейчас не поеду. Сейчас Елена Павловна зажигать будет… А с Васей мы разберемся, отвечаю…

Ждать пришлось недолго. Жена Сафрона вышла на сцену под всполохи декоративных зарниц. Спецэффекты, создающие иллюзию фотовспышек. Оригинальное решение. Суперзвезда под прицелом рвущихся к ней фоторепортеров. «Встречайте, несравненная и неповторимая Элен Шарм!»…

Она действительно выглядела потрясающе. Роскошное виниловое платье со шнуровкой на старинный манер; открытые плечи, короткий, с зубчатым низом подол. Волосы распущены, на голове треуголка с пышным пером, изящные краги по локоть, длинные сапоги. В руке вместо шпаги микрофон…

Балабакин вспомнил анекдот про армию. Курсант военного училища сдает экзамен, четким строевым шагом подходит к столу, командным голосом спрашивает разрешения взять билет; ответить ничего не может, уходит строго по уставу. Преподаватель подводит итог: подход – «отлично», ответ – «неудовлетворительно», отход – «отлично», средний балл – «хорошо».

Подход у Елены Павловны удался: публика затаила дух. А когда заиграла музыка… Вокал исполнительницы был далек от совершенства, и артистическая составляющая ниже среднего. Но какова песня! Сеня предполагал, что это шедевр, прочил ему славу абсолютного хита, казалось бы, планка ожидания поставлена выше некуда, и все же мелодия перескочила и через нее. Неторопливая широкая река, резкое сужение, стремительный водопад, вызывающий ощущение полета, снова плавное течение… Река, протекающая сквозь райские кущи… Это было нечто. Но Элен ушла, не дождавшись аплодисментов. Ушла, оставив публику в легком недоумении. Хоть и не сразу, но до людей дошло, что они стали свидетелями рождения нового хита. Первым очнулся Сафрон:

– Браво! – заорал он.

Его поддержали, но слабо. Тогда он вызвал свою красавицу на бис. Елена Павловна снова вышла на сцену, снова исполнила свой хит. На этот раз ее провожали громкими аплодисментами. Сеня рукоплескал стоя, но в этом его поддержал только Сафрон.

– Ну, ты видал, а! Моя жена – звезда! Кто бы мог подумать?

– Не надо думать, – сказал Сеня, когда эмоции немного улеглись. – Делать надо… У меня еще мелодия есть. Один выстрел хорошо, два – лучше…

– А три – это уже очередь, – подхватил Сафрон. – На поражение… А песня у тебя классная…

– Эта – да. И вторая тоже…

– Я про вторую и говорю.

– Вы ее разве слышали? – удивился Сеня.

– Да… То есть нет… – спохватившись, мотнул головой Сафрон. – Я по первой сужу…

– Вторая денег стоит.

– Сейчас мы не будем об этом говорить.

Но Сеня думал иначе. Чай хорош, пока горяч.

– Я завтра в Москве буду и могу получить достойное предложение. От того же Брянцева. Ведь он не только вашу Элен раскручивает…

– Плевать мне на Брянцева. Чтобы какой-то гомик жену мою раскручивал? Сам буду ею заниматься. А ты в Москву не поедешь.

– Почему?

– Потому что завтра мы поедем к твоему э-э… ну как его?.. Вася, да? Ну, который тебя обижает… Поговорю с ним за тебя. И вообще… А ты новые песни сочиняй, понял. Ты для меня теперь ценный кадр. Вопросы?

Вопросы у Сени были, но, судя по всему, Сафрон не желал его слушать, поскольку все за него уже решил.

* * *

Сафрон и сам прекрасно понимал, что сглупил. Не стоило ему держать Балабакина в подвале. Но не для того он ехал на стрелку с Васей, чтобы загладить свою вину перед парнем. Мыло можно выменять на шило, но не на слиток золота. Слишком серьезную структуру представлял Волынок, чтобы размениваться с ней из-за какого-то музыканта-лабуха.

Но и сам Сафрон представлял собой силу. И ему нужен был повод, чтобы заявить о себе в полный рост. Пусть стоящий за Васей Биток знает, с кем ему придется иметь дело, если вдруг он решится развязать серьезную войну за сферы влияния…

Вася выходил из дома, подходил к своей машине, когда два «быка» перегородили ему путь. Он сунул было руку под джинсовую куртку, но третий громила, подкравшийся к нему сзади, приставил к спине два пальца. Парень в испуге опустил руки.

Сафрон вышел из машины, небрежной походкой приблизился к Волынку. Жестом руки удалил своих людей, остался с Васей с глазу на глаз. Насмешливо, с чувством превосходства спросил:

– Ты чего такой пугливый, парень?

– Ты кто такой?

– Как знал, что ты мелко плаваешь, – пренебрежительно фыркнул Сафрон. – Был бы к Битку поближе, знал бы, кто я такой.

– А не знаю, – злостью пытаясь заглушить досаду, сказал Волынок. – Значит, это ты мелко плаваешь.

– Сафрон я.

Этого хватило для того, чтобы парень сбавил обороты, присмирел.

– Что-то слышал…

– Да ты не бойся, никто тебя не тронет.

– Я и не боюсь…

– Не буду спрашивать, что ты делаешь в моем городе, – сказал Сафрон. – Знаю, что ты у Битка в команде. Поэтому сам к тебе подъехал, из уважения к нему. Сам тебе слово скажу. За пацанчика, которого ты обидел. Сеню Балабакина знаешь?

– Ну, знаю, – замялся Вася.

– Так вот, он под моей «крышей». Все, больше ничего тебе говорить не буду, сам должен догадаться.

– Так это что, я ему лавэ отдать должен? – растерянно спросил парень.

– Ты меня за кого держишь? Ты пацанчика развел по понятиям, какие предъявы? Но впредь никаких наездов, ты меня понял?

– Ну, понял.

– Это слово, пацан. Ты мне слово дал. Если не сдержишь, пеняй на себя. Это мой город, и за беспредел я спрашиваю строго. И не посмотрю, что за тобой Биток стоит…

– Мне так Битку и сказать?

Сафрон ничего не сказал, лишь презрительно ухмыльнулся. Именно для того Вася и попал под раздачу, чтобы о том узнал Биток, и он должен это понимать. Но даже если у него в голове не хватает шурупов, он все равно расскажет боссу про легкий профилактический наезд. Сафрон начал с Битком нечто вроде информационной войны и, похоже, одержал в ней первую победу…

Глава 7

Маленький город, большие дома, жара, ветра нет – смог под самые крыши. Полдень, клуб «Реверс» закрыт, работают только кафе и бары. В дверях главного входа охранник, лицо незнакомое, но Сеня почти был уверен в том, что его пропустят.

– Я Балабакин, я к Сафрону.

– К кому? – напыжился парень.

– Э-э, к Алексею Викторовичу.

Он очень надеялся, что Сафрон вызвал его к себе, чтобы купить у него новую композицию. Если, конечно, он не передумал поднимать жену на звездный небосклон.

– Сейчас.

С важным видом охранник связался по рации со своим начальником, спустя минуту-две последовал ответ.

– Проходи.

В холле было прохладно, отрада после уличного зноя. А из концертного зала казино на Сеню дунул арктический ветер: он услышал мелодию собственного сочинения, ту, на которую его вдохновила Лиза. Инструментальный наигрыш в исполнении профессиональных музыкантов.

Содрогаясь от дурного предчувствия, он зашел в зал, глянул на сцену: Элен в футболке и джинсах, за клавишными волосатый аранжировщик с серьгой в левой ноздре; он играет – она слушает.

– Это что такое? – взобравшись на сцену, заорал Сеня.

Музыкант убрал руки с клавиш.

– Во-первых, здравствуй, – удивленно посмотрела на него Элен. – А во-вторых, это моя новая песня… Слов пока нет…

– А музыка моя! – вскричал Балабакин.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Алексей мне ничего не говорил. Просто сказал, что есть сырой материал, надо обработать…

– Но это мой материал!

– А как ты это докажешь? – спросил внезапно появившийся Сафрон.

Сеня пугливо вздрогнул, услышав его голос, но удержаться от возмущенной реплики не смог.

– Я?! Должен доказывать?! Но это моя музыка! Я ее сочинил!

– Не знаю, – нахально усмехнулся Сафрон.

Он поднялся на сцену, подошел к Сене, опустил ему на плечо тяжелую руку, дыхнул перегаром.

– Где доказательства?

Сеня вспомнил про свой мобильник, в памяти которого находился горловой наигрыш.

– Есть доказательства! Я знаю, откуда у вас взялся этот материал! С мобильника моего скачали! Пока в тюрьме меня держали!

– Какая тюрьма? О чем ты, парень? Никто ничего не докажет…

– Но музыка моя!

– Ну, пусть будет твоя. Получишь за нее деньги.

Признание авторских прав настроило Балабакина на оптимистический лад, но не избавило от дурного предчувствия.

– Сколько? – в ожидании худшего спросил он.

– Как в прошлый раз, тридцать тысяч.

Сеня мог бы вздохнуть с облегчением, но что-то мешало. Он ждал подвоха, и получил его.

– Тридцать тысяч, – с задушевной улыбкой повторил Сафрон. И, как о чем-то незначительном, добавил: – В рублях… Хочешь, пятитысячными купюрами? Новенькие, хрустящие, только что из банка…

Он откровенно издевался над Сеней.

– Так нечестно, – надулся тот.

– А ты знаешь, где я сейчас был? Я с твоим другом Волынком разговаривал. И знаешь, что он мне сказал?

– Что? – насторожился Балабакин.

– Плохо дело, брат. Кому ты двести тысяч отдал?

– Ну, Стелле. Как он сказал, так я и сделал…

– А кто видел, что ты отдавал?

– Не понял, – похолодел Сеня.

– Стелла говорит, что не брала никаких денег.

– А Лиза?

– Какая Лиза?

– Ну, Лиза с ней была. Она видела…

– Не знаю ни про какую Лизу. Знаю только, что Волынок счетчик включил. Ты ему двести тысяч торчишь и плюс десять процентов за каждый просроченный день…

– Да нет же! – в панике схватился за голову Балабакин.

– Да успокойся ты, парень, нормально все. Переговорил я с Васей, долг ему твой отдал, сказал, что ты под моей «крышей». Все нормально будет, никто тебя не тронет…

– Деньги не надо было отдавать. Лиза видела, что я деньги отдавал, я с ней свяжусь, она подтвердит…

– Ты хочешь, чтобы я поехал к Васе, потребовал назад деньги? Типа, извини, брат, лоханулся по тупости… Запомни, парень, Леха Сафрон никогда не был лохом!.. И если тебе сказали, что все в порядке, значит, все путем… Получишь тридцать тысяч рублей – и помни мою доброту…

На этом разговор закончился. Сеня понял, что попал к Сафрону в кабалу. Как понял, что не было смысла звонить Лизе, искать у нее доказательства своей невиновности, никому это не нужно – ни Васе, ни Сафрону. К тому же он не знал номера ее телефона…

Лиза позвонила ему сама. Он выходил из «Реверса» с жалкой подачкой в тридцать тысяч рублей. Обидно было чувствовать себя лохом. Как же так, он вроде бы не даун, не тормоз, толк в жизни знает, а кидают со всех сторон… Под прессом досады он даже не сразу понял, что звонит телефон. А когда взял трубку, было уже поздно. На дисплее вместо номера – «неизвестный абонент».

Впрочем, спустя минуту звонок повторился.

– Арсений?!

Это была Лиза, он не мог не узнать ее ликующий голос.

– Ну наконец-то, – в том же мрачном расположении духа вяло изобразил радость он.

– Наконец-то! Я тебе целую неделю звонила!

– А номер не отвечал…

– Да! Почему ты не брал трубку?

– Потому что телефон – ек! Знала бы ты, сколько денег с него скачали, – буркнул он.

– Сколько? – скорее механически, нежели из интереса спросила она.

– Тысяч тридцать в евро.

– Ты что, миллионер, столько денег на счету держать?

– Здесь другой случай…

– Может, я могу тебе помочь?

– Может, и можешь, – кивнул он, рукой смахнув пот со лба.

Жарко, а в машине у Лизы наверняка прохладно.

– Можем на озеро съездить. – К радостным вибрациям в ее голосе добавилась страстная дрожь.

– Ты читаешь мои мысли… Ты где?

Лиза обещала быть через четверть часа. Сеня осмотрелся вокруг, остановился на вывеске ближайшего бара, сказал, что будет ждать ее там.

Выбор оказался удачным, в баре было прохладно, почти безлюдно, играла приятная музыка. За стойкой симпатичная девушка-бармен. Темные волосы, стильное каре по плечи, черные и очень густые брови. Чересчур широкие скулы, черты лица не совсем правильные, но положение спасали игривые с поволокой глазки, задорно вздернутый носик и вишневой сочности губки. Она протирала бокалы, снисходительно улыбаясь какому-то парню, сидевшему за стойкой на высоком барном стуле и что-то ей говорившему.

– Большой бокал «Туборга», – небрежно сказал Сеня, бросая на стойку сотенную купюру.

Хоть и кинули его, но все равно денег у него немало. А холодное пивко так манит воображение.

– О! Превед!

Парень за стойкой смотрел на него с улыбкой. Сеня тоже узнал его. Это был очкарик Тимоша, с которым он провел несколько часов в «обезьяннике».

– Здорово, кащенит! – широко улыбнулся Балабакин.

В камере, помнится, он готов был убить этого паренька, а сейчас радовался ему как родному. Тюремный синдром.

– Эка на какую красавицу замахнулся! – задористо подмигнув барменше, сказал Сеня.

Девушка кокетливо улыбнулась ему. И с насмешкой глянула на Тимошу, дескать, смотри, как надо с женщинами разговаривать.

– Как зовут нашу бесподобную мисс? – продолжал куражиться Сеня.

Может, он в какой-то степени и неудачник, но девушек он кадрить умеет, а это уже показатель мужской состоятельности.

– Оксана.

– А что наша милая Оксана делает сегодня вечером?

– Идет домой.

– А как насчет пойти ко мне домой?

– А какая у тебя музыка? – ничуть не стесняясь, жеманно улыбнулась она.

– Превосходная.

– А резина есть?

– Само собой.

– Тогда пойдем.

Все просто, как, впрочем, и должно быть. Девушки подобны необъезженным кобылицам, взнуздать их может только сильный и решительный ковбой. С растяпами и губошлепами они тоже могут быть любезными, но только для того, чтобы поиграть с ними, потешить свое самолюбие, потом взбрыкнуть и сбросить на землю, да еще копытом по лбу треснуть. С Тимошей такой номер запросто мог пройти, а Сеня парень брутальный, он сразу берет кобылу за гриву…

– А как же наш друг Тимоша? – с улыбкой глядя на Оксану, спросил он.

– Ваш друг Тимоша сопли жует, – пренебрежительно усмехнулась девушка.

– Быть этого не может! – изобразил удивление Балабакин.

– Не может, – хлюпнул носом разобиженный очкарик.

– Вот и я говорю, что не может. Знаешь, где мы с ним познакомились? – обращаясь к Оксане, спросил Сеня. – В тюрьме. Он девушку защищал, двух бакланов завалил. И в камере круче его никого не было, понятно? Чуть что не так, в глаз!..

Сеня врал, а оттого его речь звучала четко и убедительно, барменша слушала, приоткрыв рот. Когда он закончил, она уже с восхищением смотрела на Тимошу.

– А ты говоришь, сопли жует… Может, сейчас не в адеквате, так это потому, что влюбился в тебя… И резины у меня нет…

– И не надо, – отстраненно покачала головой Оксана.

– У меня есть! – дрожащим от волнения голосом ляпнул Тимоша.

– Это ты о чем? – нахмурилась она.

Сеня с упреком глянул на парня. И надо было ему все испортить.

Можно было бы исправить положение, но в бар уже входила Лиза. Сеня быстро допил свое пиво, дружески хлопнул Тимошу по плечу и направился к своей подружке.

Казалось бы, если женщина полная, то тело у нее должно быть знойным, но у Лизы только в глазах тропики, а прикосновение к ее упругим формам сулило прохладу. Возможно, это была всего лишь иллюзия, но Сеня физически ощущал исходящую от нее свежесть.

– Привет.

Она нежно смотрела на него и смущенно улыбалась в ожидании поцелуя. Сеня потянулся к ней, чмокнул ее в прохладные наливные губки. Она не позволила ему отстраниться, ласково коснулась рукой его затылка, легонько притянула к себе голову, жадно впилась в губы.

– Какой же ты сладкий! – отпустив его, упоенно сказала она.

– Если ты не против, давай об этом в машине поговорим.

Ему не хотелось, чтобы эта сентиментальная сцена происходила на глазах у всех.

В машине Лиза вновь присосалась к его губам. Здесь он перенял у нее инициативу.

– Ты знаешь, мне тоже очень нравится, – отстраняясь, не без восторга сказал он.

– Ты обо мне думал? – с надеждой спросила она.

– У тебя много времени на разговоры?

– Да, часов пять… Друзья к мужу приехали, они долго будут… И на озеро успеем, и поговорить… Я все время думаю о тебе. А ты на звонки не отвечал. Я думала, умру…

– От этого не умирают.

– Я тоже думала, что не умирают. Я бы радовалась, если бы Гена куда-нибудь пропал. А пропал ты… Я так переживала. – Она с обожанием смотрела на Сеню.

Смотрела и смущала, а он не знал, куда девать глаза.

– Поехали на озеро. Жарко.

– На нашу полянку? – тронув машину с места, спросила она.

– Почему на нашу? Ты же там с мужем была…

– Я не хочу о нем слышать. – Казалось, она вот-вот расплачется.

– Не любишь.

– Раньше думала, что не люблю. Сейчас точно знаю, что ненавижу…

Все-таки навернулись слезы на глаза.

– Засада.

– Не то слово… Он меня к Стелле отпустил, но я не поехала. Не хочу с ней, да и ты отозвался… И к мужу не хочу. К нему друзья пришли, водку пить будут, он когда выпьет, такое начинает… Не хочу к нему, не хочу с ним…

– У всех свои проблемы. У тебя с мужем кабала, у меня с братвой.

– С кем, с Васей?

– Нет, тут другое. Да и не суть важно… Меня в заложниках держали, больше недели, потому и трубку не брал. Песня на телефоне была, я сочинил, так они скачали, тридцать тысяч всего заплатили, если бы в евро, а то в рублях…

– А ты деньги любишь?

– Кто ж их не любит.

– Что бы ты с ними делал?

– Студию бы свою открыл, мог бы продюсером стать, звезд бы делал, песни бы для них сочинял… Ты петь умеешь?

– А ты что, звездой хочешь меня сделать?

– Ну, если деньги есть, все можно.

– И много надо?

– Чем больше, тем лучше. Миллион – российская сцена, десять – можно за рубежом счастье попытать…

– А просто за рубежом жить? Где-нибудь на берегу моря. Особняк с бассейном, песчаный пляж. Я тебя буду любить, ты меня, – в предвкушении счастья сказала Лиза.

– У тебя есть такой особняк? – с интересом посмотрел на нее Сеня.

– Нет, но может быть. Где-нибудь на Мадагаскаре.

– Почему именно на Мадагаскаре?

– Чем дальше, тем лучше… Я сбежать от мужа хочу. С деньгами.

– И много у него денег?

– Очень. Нам с тобой на всю жизнь хватит.

– Нам с тобой?

– Я с тобой сбежать хочу.

– Ну ты и дура! А если я твоему мужу скажу?

Он думал, что Лиза испугается, а она всего лишь расстроилась – от мысли, что любимый человек может ее предать.

– Если скажешь, меня убьют. Он – вряд ли, потому что любит. А они даже раздумывать не будут…

– Кто они?

– Его друзья. Это очень страшные люди. Но я их не боюсь. Мне все равно… Чем с Геной жить, лучше вообще не жить…

– Уйди от него, если не любишь.

– Так я, по-твоему, что собираюсь сделать! Убежать хочу, с тобой. Сделаем паспорта, купим билеты, заберем деньги и улетим…

– С деньгами нас не пропустят.

– Деньги можно положить на счет, взять с собой банковскую карточку… Я узнавала, так можно…

– Я смотрю, ты уже готовишься к бегству.

– Пока что теоретически. Если бы ты согласился…

– Ты это серьезно?

Лиза остановила машину, с неподдельной преданностью посмотрела на него.

– Серьезней не бывает.

Трудно было усомниться в ее искренности, но все же Сеня искал в ней подвох. Слишком часто попадал он впросак, чтобы развешивать уши.

– И откуда у твоего мужа деньги?

Он ждал, что девушка попытается увильнуть от вопроса, тем самым усилит его подозрения.

– Ты думаешь, почему мой муж сиднем сидит дома? На деньгах он сидит, казну охраняет. И друзья его приезжают не просто так – то привозят деньги, то забирают. У нас целая комната под сейф отведена…

Это было похоже на правду. Во всяком случае, только за такие слова Лизу могли жестоко покарать.

– Да ладно, целая комната.

– Она сама по себе сейф. Но в ней еще и тайник… Гена эту комнату сундуком называет. В сундуке заяц, в зайце утка…