Текст книги "Третий должен уйти"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Она пропадала в Москве, время от времени приезжала в Горанск, звонила мне, и я отправлялся к ней на улицу Буденного с кавалерийским наскоком. После чего наступало затишье, в котором я был счастлив со своей Симой.

По Лизе я не страдал и даже не хотел, чтобы она возвращалась, но точно знал, что примчусь к ней по первому звонку…

– Вадим Борисович, тут вам… – прихрипел в динамике голос секретарши.

Я оторвал голову от бумаг. Лизе ничего не стоило приехать на завод, пройти ко мне в кабинет. Может, и сейчас она ко мне рвется?..

Но в кабинет вошли внушительного вида парни, одного из которых я узнал сразу. Этого качка я видел рядом с Михой. Мне тогда отбили голову, я плохо соображал, но парня запомнил. Этот крупный, скошенный в сторону нос, мощные скулы, толстые губы…

– Нефедов? – исподлобья глядя на меня, угрюмо спросил качок.

– Допустим. – Я поднялся со своего места и показал гостю на стул за приставным столом.

– Я – Шильник! – Он не просто сказал это, а громыхнул голосом. Как будто гром и молнию на меня наслал.

– Наслышан, – сказал я, стараясь сохранять самообладание.

Почти год прошел с тех пор, как посадили Миху, а его бандиты пожаловали ко мне только сейчас.

– Догадываешься, зачем я пришел? – ухмыльнулся Шильник, усаживаясь за стол.

– Догадываюсь.

– Это наша территория.

– Так никто и не спорит.

– И не спорит, и не претендует. Поэтому ты здесь как сыр в масле катаешься.

– А можно без предъяв? – спросил я.

– Что?! – взбычился Шильник.

– Я все понимаю и готов платить, так что не надо на меня давить. Давай спокойно все обсудим.

Качок думал недолго:

– Ну, можно и спокойно…

– И ребят своих убери, пусть в приемной побудут. Татьяна Степановна кофе организует, ну, если можно, то и что-нибудь покрепче.

– Можно. Только не сейчас.

– А нам? – Я приложил палец к горлу.

– А с какого лешего нам с тобой пить? – пренебрежительно скривился Шильник и махнул рукой, отсылая своих «быков».

– С какого лешего? Так его так и зовут – Леший. Вы же с Михой меня от него спасли.

– Ну, мы не собирались. Но спасли.

Шильник задумался. Похоже, он совсем не прочь был заломить цену за мое спасение. Я прикусил язык. Не надо было мне напоминать ему о том случае.

– Сколько ты хочешь?

– Тридцать процентов от прибыли.

– Это слишком много! – Я похолодел от чувства собственного бессилия.

– Зато справедливо. Ты два года не платил, – пристально глядя на меня, отчеканил Шильник.

– А не с чего было платить. Два года назад здесь завалы были. Леший кирпичом брал.

– Леший тебя кинул, а мы твои деньги отбили… Ты на этих деньгах поднялся. Я же вижу, дела у тебя не хило идут.

– Ну, хотелось бы лучше…

– Будет хуже. Если платить откажешься.

– Да я не отказываюсь… Пойми, если я буду отдавать тридцать процентов, то здесь все встанет. С чего я тогда платить буду?

– Тогда завод отдашь!

– Зачем тебе банкрот? Пятнадцать процентов я потяну, больше не смогу. А если не смогу, то тридцать процентов с нуля будешь брать.

– Ноль – хорошее число, – ощерился Шильник. – Если на этот ноль тебя помножить.

– Двадцать процентов – это край!

– Двадцать пять! – отрезал Шильник.

– Ну-у…

– Гну!.. Завтра человек подъедет, бухгалтерию твою посмотрит! – поднимаясь со стула, сказал бандит. – Бабки подобьет, и мы тебе сумму назовем… Если с пацаном что-то случится, тебе не жить!

– Да что с ним может случиться? – расстроенно проговорил я, глядя, как закрывается дверь.

За Шильником сила, а за мной – ничего. К тому же я очень хорошо знал, чем заканчиваются игры с бандитами.

Затишье закончилось, и я наконец-то попал в бурю. Закружила меня Лиза, смерчем вознесла в запретные высоты и оттуда швырнула в пропасть раскаяния. Сима ждет меня домой, а я здесь, в объятиях своей любовницы. И ночь эту проведу в ее постели, как бы ни вытаскивала меня оттуда совесть.

Лиза вышла из ванной, насмешливо глянула на меня:

– А чего такой грустный?

– Да нет, нормально.

– Перед женой неудобно? А мне перед Оскаром удобно? Я, между прочим, тоже изменяю – ему, с тобой. Может, мне тоже это не нравится? Но я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать.

– А пытаешься?

– А ты?

– Если бы пытался, меня бы здесь не было…

– Но ты здесь! Поэтому улыбайся! Мне твой кисляк не нужен! – Лиза повернулась ко мне спиной, села за трюмо, взяла косметический карандаш.

– Давно у тебя с Оскаром? – спросил я.

– А это имеет значение?

– Ну, не то чтобы… Просто интересно. Миха еще на свободе был, когда ты с ним… ну, замутила…

– И замутила… Миху я никогда не любила, так что не надо.

– А кого любила?

– Тебя, – как о чем-то несущественном сказала она. – Я с тебя тащусь, Нефедов, и ничего не могу с этим поделать… Только ты не задавайся. Я страдать по тебе не собираюсь, если прогонишь, плакать не стану. И бегать за тобой не буду. Только не надо прогонять, ладно?

– Да я не собираюсь.

– А ты ведь меня не любишь, ты меня просто хочешь, – сказала она с едва заметным разочарованием в голосе.

– Хочу, но не просто.

– Жена у тебя пресная, поэтому ты меня хочешь.

– Откуда ты знаешь, какая у меня жена?

– Вадик, ты – дурак или притворяешься? Неужели думаешь, мне совсем не интересно, какая у тебя жена? Поверь, справки навести нетрудно… Видела я ее. Ангелочек. Бесплотный ангелочек. Облачко. Красивое невесомое облачко. Теплое, но не горячее. А тебе горячая плоть нужна… У тебя же больше нет любовницы, только я?

– Ну, если справки навести нетрудно, зачем спрашиваешь?

– Надо будет, наведу.

– Через кого?

– Я и сама не ленивая… А почему ты спрашиваешь?

– Миха сел, а его бандиты остались…

– Мне до них нет никакого дела, – с заметной обидой в голосе проговорила Лиза.

– Чего так?

– Шильник тот еще урод! Ну, если ты не знаешь…

– Знаю. Наехал на меня Шильник. Двадцать пять процентов от прибыли выставил.

– Наехал?! – Лиза резко развернулась ко мне.

– А тебя это удивляет?

– Удивляет. Что так долго не наезжал, удивляет.

– Не наезжал. Потому и затребовал все тридцать процентов. Договорились на двадцать пять.

– Все равно много…

– Там от него человек в бухгалтерии работал, завтра сумму должны назвать.

– А с другими заводами у тебя как?

– С локтевского кирпичом берут, честовский вообще не трогают.

Бандиты, как и тараканы, есть везде. Почти в каждом городе и даже поселке своя мафия найдется. Вопрос, насколько все серьезно. В Локтевке команда вроде бы не слабая, говорят, с выходом на Москву. Братва какой-то рынок в столице держит, еще что-то там, поэтому своих практически не трогают. И кирпичный завод не терроризируют, так, подъедут иногда, загрузят пару машин, и на этом все. Но сейчас завод там развивается, реальная прибыль уже на подходе, а у братвы на это дело особый нюх. А в Честове крупная рыба не водится, только шелупонь одна. Пытались там на завод наехать, но директор вывел рабочих с палками, на этом все и закончилось…

– В Локтевке серьезная команда, – заметила Лиза. – Ну, раньше так было, сейчас не знаю…

– Да говорят, что реальная братва, – кивнул я.

– А берут кирпичом?

– У пацанов родня на этом заводе работает.

– Понятно… Фирма у тебя, три завода. В Архиповке – офис. Получается, Шильник на один завод наехал.

– Ну, он в тонкостях не разбирается.

– А ты предложи ему всю свою фирму под «крышу» взять.

– Зачем? – Я с подозрением посмотрел на Лизу. Вдруг она в сговоре с горанской братвой? Очень даже может быть.

– Оптом дешевле, – усмехнулась она.

– Не понял.

– С одного завода – двадцать пять процентов, а если с трех, тогда по пятнадцать. По-любому тебе «крыша» нужна. Но это не главное. Главное, чтобы Шильник заглотил наживку. Пусть он подавится! – Лиза смотрела сквозь меня, как будто видела за моей спиной бандитов.

– Подавится?

– Ну, ты же не думаешь, что локтевские спустят ему завод с рук? Там у тебя с прибылью как?

– Уже нормально. Правда, долги еще остались.

– Долги никого не волнуют, братве нужна только прибыль. Жид за прибыль удавится, а братва – удавит… Ты меня понимаешь?

– Стравить горанских с локтевскими хочешь?

– Я хочу?! – возмутилась Лиза. – Да мне все равно!

– Ну, хорошо, локтевские задавят горанских. Или наоборот. А дальше что? Кому-то все равно платить придется…

– А в этой жизни за все приходится платить. Шильнику двадцать пять, локтевские двадцать будут брать, еще и честовский завод возьмут. Лучше пусть Шильник пятнадцать процентов со всего берет…

– А он согласится?

– Не согласится, делай ход конем… Тебе свою структуру нужно создавать. Найдешь людей, поставишь их под себя, вооружишь. Это тебе обойдется дешевле, чем бандитов кормить…

Я кивнул. С Лизой трудно было не согласиться. Война между локтевскими и горанскими могла ослабить и тех, и других. И еще я выигрывал время, которое нужно было мне на создание своей собственной охранной структуры.

В бандитскую войну я не верил, хотя и не исключал такой возможности. Но в любом случае надо было позаботиться о собственной безопасности. Хотя думать уже поздно, давно пора действовать.

Кровь, смерть, запах пороха и флюиды ненависти – это все война. Я не был в Чечне и о событиях там судить мог только по теленовостям и сообщениям в прессе. Но сейчас я видел всполохи разрывов и зарево пожаров, достаточно было посмотреть в глаза жилистого белобрысого парня, который пришел ко мне на собеседование. Он говорил коротко, без подробностей, но так, что слова казались лишними. Я все видел в его глазах. И повоевать он успел, и даже в плену побывать. Запах пороха въелся в его душу, так же как и ненависть к чеченским боевикам, которые собирались отрезать ему голову. И отрезали бы, если бы не «вертушки», выстрелы из которых прозвучали как гром среди ясного неба.

Олега Курдова я знал еще со школы, он был младше меня на три-четыре года, поэтому о дружбе не могло быть и речи. Просто знали друг друга, и все. А сейчас он вернулся из армии, ему нужно было где-то работать, и он отправился на завод. В кадрах сказал, откуда прибыл, и его направили ко мне. Наконец-то я созрел до того, чтобы нанимать не только рабочих, но и бывших спецназовцев, участников боевых действий. А Олег служил в десантно-штурмовой бригаде, чем не спецназ?

– В охрану ко мне пойдешь? – внимательно выслушав его, спросил я.

– В охрану?

– Двести долларов в месяц.

Олег удивленно вскинул брови. Для Архиповки это бешеные деньги, так много у меня зарабатывали только самые ценные специалисты, и то если выкладывались на все сто.

– Только ты не думай, что будешь работать сторожем…

Я собирался рассказать, чем он будет у меня заниматься, но дверь вдруг распахнулась, и в кабинет вломился Шильник. Одно надбровье заштопано хирургическими нитками, щека ободрана, кисть руки перебинтована.

– Ну ты, Нефедов, попал! – рыкнул он, зло глядя на меня.

В дверях стоял плотного сложения парень. И у этого вид не лучше. Глаз подбит, нос заклеен пластырем. Больше с ним никого не было.

Я выразительно глянул на Олега и подал знак рукой, чтобы уступил бандиту свое место и подошел ко мне. Он понял все правильно. А ведь мог прикинуться бараном и уйти от греха подальше.

Шильник бросил злой взгляд на парня, но ничего не сказал. Не до него. Сначала он должен выпустить на меня пар, который распирал его изнутри, не давая покоя.

– «Стрелка» у нас была! С локтевскими! Ты хоть знаешь, сколько там пацанов полегло?

Я сделал Шильнику предложение, от которого тот не смог отказаться. Обрисовал ему свои планы, высветил перспективы сотрудничества, и он повелся. Правда, на пятнадцать процентов не согласился, выставил все двадцать, но в конце концов я сбил планку до восемнадцати. Он взял под свою «крышу» всю мою фирму целиком и наехал на локтевских.

– А я здесь при чем? – удивленно спросил я. Да, была у меня надежда, что коса найдет на камень. Даже не надежда, а стремление, но я же не делился с Шильником своими планами. И Лиза не могла ему сказать. – Я предложил тебе вариант, ты его принял. А про локтевских ты знал…

– Трех пацанов наглухо! И еще пятеро в больнице! – Шильник смотрел на меня пристально, с лютой злобой, от зрачков до самой глубины души.

– Мои соболезнования, – развел я руками.

– И все? – заорал на меня бандит.

– А чем я еще могу тебе помочь!

– Двадцать тысяч тонн. За каждого покойника! Десять тысяч за каждого раненого! Сто десять штук с тебя!

– Мы так не договаривались! – мотнул я головой.

– А такие вещи не обговаривают. Такие вещи – само собой!

– Нет у меня таких денег.

– А мне по!.. Через три дня к тебе подъедут, чтобы деньги были!

Шильник резко повернулся ко мне спиной и широким шагом вышел из кабинета.

– Уф! – Я и не пытался сдержать вздох облегчения.

Но радоваться нечему. Он ушел, но через три дня подъедет его кассир. Если кассира не убили на «стрелке»… Если у Шильника вообще кто-то остался… Горанск – городок маленький, в нем большие стаи не водятся. У Михи под рукой была всего дюжина бойцов, и этого ему вполне хватало. Вряд ли Шильник расширил штаты…

– Кто это? – спросил Олег, глядя вслед бандитам.

– Волки это. А у нас овчарня. Не боишься сторожем работать?

– Так ты же сказал, что не надо сторожем…

– Ну, я образно…

– Ну, если образно, тут не сторожа нужны, а охотники. От волков защищаться бесполезно, их отстреливать нужно.

– Они не только волки, они еще и люди.

– Бандиты – не люди… – покачал головой Олег. – И даже не волки… Волки – это явление природы. А бандиты… Я не знаю, как эти, а в Чечне бандитов готовили против нас. Сначала Союз разрушили, теперь вот Россию разрушить хотят. Из-за бугра деньги на них идут… Это все Штаты, мало им, что Союз разрушили… Да и эти на их воду мельницу льют… – Он говорил вроде бы спокойно, но в его глазах я видел одержимость. Он ничуть не сомневался в том, что говорил. – Сто десять штук – это сто десять тысяч долларов?

– Абсолютно верно.

– У тебя есть такие деньги?

– Нет.

– А как отдавать будешь?

– В свободном доступе нет, из оборота выводить надо, но это время. Да и работа встанет… Занимать надо, а это проблема. Большая проблема…

– Занимаешь чужие, а отдаешь свои.

Я поощрительно глянул на Олега. Золотые слова.

– А отдавать кто будет? – спросил он.

– Как это кто? Я, конечно!

– А за чей счет? Зарплату рабочим придется снизить?

– Ну, не снизить, но задержка возникнет, – кивнул я. – А там еще восемнадцать процентов каждый месяц выплачивать. Помимо штрафа.

– Бандитский штраф, бандитские проценты… Я же говорю, эти уроды не просто так здесь появились. Почему их терпят? Почему не сажают? Все это специально. И в Чечне бандиты, и здесь… Всех их к ногтю надо!

– Всех не передавишь…

– Всех – нет, но стремиться к этому нужно. Я слышал, ты завод поднял.

– А сам не видишь?

– Да вижу. У нас тут больше работы и нет, если завод накроется, как люди жить будут?

– Не накроется.

– Сам не накроется, так бандиты накроют…

– А я зачем, думаешь, людей в охрану набираю?

– И много набрал?

– Да пока не очень, но процесс уже запущен.

– А деньги через три дня… Значит, двести долларов в месяц? – в раздумье, приложив к подбородку согнутый палец, спросил Олег.

– Мало?

– Да нет, нормально. А стволы будут?

– Будут. Но не сразу. Частное охранное предприятие надо зарегистрировать, лицензирование пройти, тогда и оружие разрешат.

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Понятно, что по закону все хочешь.

– А надо как? – Я смотрел на Олега с нескрываемым интересом.

Клин выбивают клином, и с бандитами нужно разбираться их же методами. Но для этого требуются особые люди, которые не боятся ни черта, ни дьявола. Сам я Шильника убивать не пойду, но, может, Олег захочет взяться за «мокрое» дело? Он сам, похоже, к этому клонит. Если это, конечно, не провокация…

– Нет бандита – нет проблемы.

– Смело.

– А смелого пуля боится и мент не берет.

– Нет бандита… Легко сказать.

– А не надо ничего говорить, – не отрывая от меня глаз, усмехнулся Олег. – И так все ясно.

– Что ясно?

– Ты сам все понимаешь. А я могу помочь. Даже ствол не нужен… Значит, волки, говоришь, к тебе приходили? А как вожака зовут?

– Шильник.

Я назвал всего лишь имя бандита, а Курдов посмотрел на меня так, как будто получил отмашку на него.

– Он к тебе сейчас приходил?

– Он.

– Значит, пятеро в больнице…

– Это ты о чем? – в замешательстве глянул я на Олега.

Похоже, он всерьез взялся за выполнение задачи, которую сам же перед собой и поставил. Уже и место наметил, с которого можно будет выйти на Шильника. Должен же тот навестить в больнице своих пацанов…

– Все нормально, начальник.

Надо было сказать, что здесь нет ничего нормального. Противоестественно все это. Одно дело, на кулаках драться или отстреливаться, а убивать в киллерском стиле – чересчур. Я только собирался сказать это, а Олег уже вышел из кабинета.

Надо было догнать его, остановить, но я остался сидеть в своем кресле. В конце концов, я Шильника ему не заказывал…

Построить дом, посадить дерево, вырастить сына… С первым я уже справился, дерево посажу весной, а сын уже в проекте.

Дом небольшой, полутораэтажный, из обычного дешевого кирпича, без всяких вывертов. Но так я и не собирался жить здесь долго. Раскручусь, построю особняк, а этот дом оставлю родителям. Они пока не в курсе моих планов: рано еще говорить «гоп». Не все так просто в этой жизни, и не известно, чем может закончиться мое противостояние с горанской братвой. Или убьют, или посадят…

Дом уже готов, можно въезжать хоть завтра. А уже сегодня можно свозить туда Симу. И я собирался ехать за ней. Работы много, но сейчас не до нее, нервы на пределе.

Третьи сутки уже пошли с тех пор, как исчез Олег. Уехал в город и пропал. Оставалось догадываться, чем он там занимается. Догадываться и бояться – за него, за себя. И еще за деньгами могли приехать, а их у меня нет. Всего тридцать тысяч, остальные еще только на подходе.

Я не стал надеяться на Олега и обратился в милицию – не в райотдел, а в управление по борьбе с бандитизмом, как подсказали мне умные люди. Платить мне ничего не пришлось, менты и без того взялись за дело. Им уже было известно об инциденте с локтевской братвой. Там началось с драки, а закончилось поножовщиной и стрельбой. С одной стороны – три трупа, с другой стороны – два, раненых больше десятка. Само по себе это чрезвычайное происшествие, а тут еще я со своей просьбой усложнил ситуацию. Одно пошло в довесок к другому…

Сто десять тысяч я собирать не стал, подготовил только двадцать. Менты уже обработали купюры. Бандитский кассир заберет их, за ним проследят, выйдут на Шильника, который обязательно захочет пересчитать наличность. Тогда его и возьмут с поличным…

А могут и не взять. Или возьмут, но потом отпустят. Шильник поймет, откуда дует ветер, и выпишет мне девять граммов свинца… Все может случиться. И еще Курдов со своей самодеятельностью мог напортачить.

В общем, нервы у меня на пределе. И о работе думать не хочется. Поэтому и поеду я сейчас за Симой, заберу ее, и мы отправимся смотреть наш новый дом. Может, мне совсем чуть-чуть осталось, если так, то это время нужно провести с женой, которую я люблю. И перед которой бесконечно виноват…

Я уже выходил из кабинета, когда позвонили с проходной и сказали, что меня хотят видеть какие-то подозрительные люди.

Остановить этих подозрительных людей вахтеры не смогли. Я выглянул в окно и увидел трех парней. Ноябрь месяц на дворе, а они в легких кожаных куртках нараспашку. Шли парни танковым клином – тяжело, напористо, неудержимо. За ними семенили два охранника с проходной. Эти ребята должны были составить костяк моей будущей службы безопасности, но толку от них пока никакого. Драться они вроде бы умеют, но желания связываться с бандитами у них не наблюдалось. Во-первых, удержать братков не смогли, а во-вторых, они шли за ними так, чтобы ненароком не обогнать их. Но все-таки шли.

Мне захотелось покинуть здание через запасной ход, сесть в машину и уехать. В конце концов, я собирался уже уходить… Но все-таки я удержал себя и остался в кабинете. Если это люди Шильника, надо будет сказать, чтобы они приходили завтра, как и договаривались. А если они будут требовать деньги сейчас, я пойду в отказ, чего бы мне это ни стоило. Менты заявятся завтра, а сегодня некому будет проследить за мечеными деньгами…

В административное здание вошли все трое, но ко мне в кабинет вломились только двое. Видимо, третий остался в приемной сдерживать охрану. Но эти двое и без него могли нагнать страху Налитые кровью глаза, запугивающие оскалы, бычья сила в движениях.

– Ты здесь главный? – спросил громила с маленькими глазками на широкоформатном лице.

– Главный, – кивнул я. – Поэтому прошу мне здесь не тыкать.

– Чего?!

– А того! – разозлился я.

Надоели мне эти бандитские рожи. Надоело терпеть их выходки. Да и кулаки вдруг зачесались…

– Борзеешь, мужик?

– Ты нормально разговаривать можешь? Ведешь себя как дикарь!

Я готовил себя к серьезной драке. Злость – плохой советчик, но силы она придает. И смелости. А там и моя охрана подключится. Главное, подать пример.

И громила почувствовал мой боевой настрой, поэтому решил сменить тактику.

– Ну, ты в натуре! – усмехнулся он, глянув на меня с иронией повелителя.

– Я тебя не знаю.

– Сагайдак я. Локтевские мы. Завод у нас твой.

– Это не ко мне, это к моей «крыше», – вроде как успокаиваясь, сказал я.

– Так нет больше у тебя «крыши», – усмехнулся Сагайдак.

– Кто тебе такое сказал?

– Сдохла твоя «крыша». В морг ее увезли.

– В морг? – похолодел я.

В морг могли отвезти Шильника – если Олег его порешил. Он мог это сделать, но чем это закончилось для него самого? Может, менты взяли, а может, и братва зацепила…

– Нет больше Шильника! – ухмыльнулся бандит.

Он всем своим видом давал понять, что это его работа. Я должен испугаться, потому как вслед за Шильником в морг могли отправить и меня самого.

– Шильника нет? – переспросил я, изображая вздох облегчения.

– Шильника.

– А еще думаю, как это весь РУОП могли в морг увезти. Так не бывает!

– РУОП? – озадачился Сагайдак.

– Это я про свою «крышу»… Не хотел я с ментами завязываться, но бес, как говорится, попутал. Это все из-за вас.

– Из-за нас? – вытянулся в лице бандит.

– Ну а кто бойню с горанской братвой устроил? Менты ко мне подъезжали, спрашивали, то, се… Короче, все закончилось тем, что они предложили мне «крышу»… А вам завод мой нужен?

– Ну, завод… – Сагайдак, рассеянно глянув на меня, вынырнул из напряженного раздумья.

– И сколько вы хотите снимать, в процентном выражении?

– Пятнадцать. Со всей твоей фирмы.

– Менты пять всего берут… Ну, плюс премия. За «мокрые» дела.

– За какие дела?! – скривился Сагайдак.

– Ну, я так понял, что, если на меня кто-то наедет, они до суда доводить не будут, – напропалую и вдохновенно врал я. – Загрузят в автобус, вывезут за город, там и похоронят. С меня только премия и лопаты.

– Лопаты? – Голос у бандита дрогнул.

– Ну, надо же как-то вас закапывать… Э-э, в смысле не вас… Или вы будете настаивать на своем?

– Ну, сейчас нет… Мы тут чисто проездом… Со старшим поговорим, он скажет… – занервничал бандит.

– А откуда проездом?

– Глянуть надо было, «замочили» Шильника или нет.

– А кто его «замочил»?

– Ну, ясно, что не мы…

Как раз это было и неясно. Сначала Сагайдак давал понять, что Шильника убили с подачи локтевской братвы, а сейчас, когда дело запахло ментами, включил «заднюю».

– А где «замочили»?

– На хате у него… – Сагайдак осекся, возмущенно глянув на меня. – Слышь, а ты не много вопросов задаешь?

– Да нет, просто интересно.

– Интересно будет потом. Когда мы насчет ментов пробьем. Заказывай гроб с музыкой, если ты нам тут лажу впарил…

– Это не лажа.

Бандит угрожающе зыркнул на меня и рванул на выход, увлекая за собой своего напарника.

Только бандиты убрались, как появились мои охранники.

– Ну, и хрена вы пришли? – спросил я.

– Э-э, у вас все нормально? – жалко пробормотал один.

Я махнул рукой, прогоняя парней. Уволить бы их за профнепригодность, но где же других найти, которые бандитов не боятся?

– Вахтеры! – бросил я им вслед.

Не будут они рисковать за меня здоровьем, и я должен был это понимать.

Это Курдов готов воевать с бандитами, на свой страх и риск. Задумал избавить завод от Шильника и сделал это – возможно, на контуженую голову, а может, из каких-то своих соображений – идейных или меркантильных. Если он, конечно, не маньяк, которому нравится убивать…

А возможно, и не Курдов убил Шильника. Хотел, но не успел, локтевские его опередили…

А погиб Шильник у себя дома. Так это или нет, в любом случае нужно проверить информацию, а заодно пробить, не засветился ли где Курдов…

Я позвонил руоповцам, которые взяли надо мной шефство, рассказал о бандитском наезде и добавил, что представил их как свою «крышу». Дескать, хотят они того или нет, но им придется взять меня под свою опеку. Они в принципе были не против… И главное, я узнал от них, что Шильника действительно убили в своей квартире. И не застрелили, а задушили. Он открыл дверь, кто-то ударил его в нос, вырубил, а потом хладнокровно задушил. Кто это сделал – вопрос. Но, возможно, менты что-то знали, просто не хотели мне об этом говорить. Или тайна следствия тому виной, или меня уже взяли под подозрение…

Руоповцы подъехали на следующий день. Насколько я понял, меня никто ни в чем не подозревал. И о Курдове не спрашивали. Более того, я выяснил, что в убийстве подозревали локтевских. Мы обговорили детали нашего сотрудничества, заключили устную сделку, и я даже выплатил небольшой аванс.

Менты взяли меня под свою «крышу», в надежности которой можно было усомниться. Бандиты ведь тоже не давали никаких гарантий безопасности. И менты могли подвести, поэтому идея о собственной силовой структуре не отпала…

Машина тихонько катила по шоссе. Мы проехали всего два километра и свернули в сторону Архиповки, еще столько же, и будет кирпичный завод. Но туда мы с Симой даже не станем заезжать. Осмотрим наш дом, и я отвезу ее к родителям. Может, и сам там останусь. Что-то устал я за последнее время – и физически, а еще больше морально.

Три дня прошло с тех пор, как на меня наехали локтевские. Их сейчас прессуют менты – им не до меня. И горанским сейчас непросто. Ни те меня не трогают, ни другие, может, и пронесет…

И о Курдове ни слуху ни духу, как в воду парень канул…

– О чем ты все время думаешь? – спросила Сима.

Я ничего не сказал. Нежно улыбнулся и мягко взял ее за руку. В ней вся моя жизнь, и я чувствовал себя последним подлецом за свой обман.

– Почему ты молчишь?

– Проблемы у меня, о том и думаю.

– У тебя всегда проблемы, – вздохнула она.

– Работа такая.

– У всех работа. У мамы работа, у тебя… Ты сегодня никуда на ночь не уедешь?

– А куда я могу уехать?

– Ну, ты же иногда уезжаешь…

– Твой отец почему печень посадил? Потому что с людьми работал. И я с людьми работаю. А чтобы они у меня кирпич купили, нужно хорошо себя вести. – Я выразительно щелкнул пальцем по своему горлу.

– Да я понимаю… Только вот мама…

– Что, мама?

Теща у меня та еще штучка. Вроде ничего, ничего, а потом вдруг как найдет на нее и начинает ядом плеваться. То ей не так, это… Особенно ей не нравится, что я локтевский и честовский заводы на себя оформил. Дескать, если я заработал деньги на их заводе, то должен был и Платона Андреевича в долю взять. А еще лучше, Симу. Как будто она не жена мне, которая в случае чего, тьфу-тьфу-тьфу, станет моей наследницей. Впрочем, если она заводилась, то сама же себя и одергивала…

Платон Андреевич еще жив и даже умирать вроде как передумал, но его конь борозду не пашет – ни мелко, ни глубоко. Марина Павловна еще относительно молодая, а в тридцать шесть лет бабе мужик нужен, может, тогда успокоится…

– Да так, ничего…

– Нет у меня любовницы! – сделав над собой усилие, отрезал я.

– Я что-то говорила про любовницу? – вскинулась Сима.

– Мама твоя говорила.

– Откуда ты знаешь?

– Я маму твою знаю!

Вряд ли Марина Павловна хотела разрушить наш брак, но язык у моей тещи такой же раздвоенный, как и ее сознание, – могла и ляпнуть. Возможно, из зависти. Сама она на стороне не ночует, а хочется. Я мужским своим нутром чую, что хочется. Но я ничем ей помочь не могу…

– Ну, мама может глупость сказать, – кивнула Сима.

– Любовница – это от слова «любовь». А я люблю только тебя, и больше никого.

Здесь я не врал, во всяком случае, так считал. К Лизе у меня не любовь, а страсть. И я не страдаю по ней. Нет ее, и хорошо. Возможно, я даже откажусь от нее, если она снова позвонит и назначит встречу. Есть такое желание – на верхнем уровне. Но есть еще и низовые инстинкты…

Дом наш стоял на окраине поселка, в живописном месте, на берегу реки. Конец ноября в этом году выдался относительно теплым, снега нет и в помине. И река не замерзла – хоть сейчас удочку бери да на рыбалку. Впрочем, подледный лов – тоже здорово. Обязательно этим займусь после новоселья. И по выходным буду работать реже, чем сейчас, а то как бы не надорваться от лошадиной нагрузки…

Я остановил машину, вышел, ключом открыл калитку, затем распахнул ворота. Забор вокруг дома кирпичный, а ворота – железный арочный каркас, заполненный доской. Очень хорошо получилось. И во дворе порядок – строительный мусор вывезен, бетонная площадка перед крыльцом и гаражом, дорожки, клумбы оформлены, завезенная земля разровнена. Весной травку посажу, вода для полива есть. И еще баньку бревенчатую возле самой реки поставлю, с мостиком, чтобы с разгона в самую глубину воды сигать.

Мы заехали во двор, я помог Симе выйти из машины, провел ее в дом. Ничего особенного – светлые обои на стенах, потолки без вычурностей, дощатый пол. Но стены выровнены идеально, потолок выбелен безупречно, пол – доска к доске, хоть бы одна скрипнула под ногой.

Мебели еще нет, только на кухне стол, которым пользовались строители. На столе стакан, хлебные крошки, на полу пустая бутылка из-под водки. Я нахмурил брови. Не было здесь ничего такого. Подошел к окну, выглянул на задний двор. Земля там выровнена, мелко вспахана, и хлама никакого не должно быть. Но под окном лежала лестница, от нее куда-то вверх тянулась веревка. Что-то здесь нечисто.

За спиной вдруг кто-то тихонько кашлянул. Сима стояла рядом со мной, значит, звук исходил от кого-то другого. Неужели бандиты?

Я резко шагнул назад, закрывая собой жену, только тогда обернулся. И увидел Олега. Он стоял в расслабленной позе, лицо спокойное, улыбка в зачаточном состоянии. И ноль раскаяния.

– Извини, Вадим Борисович, я тут похозяйничал немного.

– Ты что здесь делаешь? – Я не знал, радоваться или бить в набат.

– Живу я здесь, – как о чем-то само собой разумеющемся ответил парень.

– Здесь?!

Сима вышла из-за моей спины, и я заметил, как вытянулось лицо у парня. Глаза расширились, нижняя челюсть слегка отвисла. Впрочем, он быстро справился со своей растерянностью и отвел взгляд от Симы.