Текст книги "Мои грехи, моя расплата"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Джека, Эльмира и Артура хоронили как героев. Телегин не пожалел средств на лакированные гробы, на пышную тризну. Родственники Эльмира хотели предать его земле на мусульманской части кладбища, но Виктор Яковлевич настоял на том, чтобы его могила находилась в ряду других «братских» захоронений, вдоль центральной аллеи. Но хоронить его решили без гроба, в саване; посадят в могилу лицом к Мекке и засыплют землей…

– Речь толкнешь? – толкнув Ефима в бок, спросил Болек.

И, внимательно посмотрев на него, усмехнулся:

– Ясно.

Он понял, что Ефим не в состоянии был говорить и уж тем более ораторствовать. Страшно ему было – и за себя, потому что сам мог погибнуть, и за покойных друзей, которых вот-вот должна была поглотить мать сыра земля…

– Ладно, я сам…

Болек выступил вслед за Телегиным, скорбно и непринужденно поведал, какими классными ребятами были Джек, Эльмир и Артур, какими смелыми и отважными были они в бою за правое дело… Надо было видеть, какими глазами посмотрела на него мать Джека, когда он сказал про это правое дело. И остальные родственники погибших никак не могли взять в толк, ради чего погибли их сыновья и братья. Не понимал этого и Ефим, но, как и все остальные, он промолчал. Не тот случай, чтобы вслух выражать свое возмущение, да и не мог он этого сделать, потому что бандитская трясина засосала его с головой, и теперь у него был только один путь – на самое дно. Вход – копейка, а выход только через морг…

Хоронили парней под автоматные выстрелы. Никогда не думал Ефим, что братва и армия – едины, но похоронный расчет из военной комендатуры навел на такую мысль. По три выстрела на каждую душу, по три щепотки земли от каждого провожающего…

– Ты чего такой бледный? – спросил Ефима Болек, когда они скорбным шагом шли на выход. – Нельзя так переживать, нервы беречь нужно. Ты же не хочешь умереть от инфаркта?

– Как бы от пули не умереть.

– А ты об этом не думай, крепче спать будешь.

На пятачке за кладбищенскими воротами собрался целый митинг. Без транспарантов, но с тихой враждебной злобой. Болек заметно напрягся, когда понял, кто их встречает. Это были «речные».

– Это беспредел, – сжимая кулаки, сказал Заз.

Как и его друзья, он готовился к жестокой драке, но «речные» не стали атаковать. Их было много, но и телегинская братва в полном сборе. И еще неизвестно, кто победил бы, случись побоище.

Телегин не растерялся – подняв голову и расправив плечи, он направился к «речным» капитанам, среди которых был и Макар. Разумеется, он был без Даны, но Ефим вспомнил о ней, и его захлестнула волна эйфории. И возможная драка нисколько его не пугала; напротив, он ощутил в себе дикое желание наброситься на Макара и в честном бою доказать ему свое право на эту девушку.

– Да ты не боись, Вить Яковлевич, – небрежно, но с опаской обратился к Телегину Демид, плотный приземистый мужчина с покатой, вросшей в плечи головой. – Беспредела не будет. Мы не за этим пришли.

– Во-первых, я не боюсь, – с достоинством сказал авторитетный тренер. – А во-вторых, зря вы сюда пришли. Кладбище – не место для выяснения отношений.

– Мертвые нас не поймут, не вопрос, – кивнул Демид. – А поговорить нам надо…

Он пристально смотрел на Телегина, а Макар зло и с удивлением – на Ефима. Не ожидал он увидеть его в числе своих врагов.

– Где и когда?

– Завтра, в полдень, на Краснотуевском… Об чем базар, ты знаешь, о том и поговорим… Двадцатка с твоей стороны, двадцатка с нашей. А насчет железа, тебе решать, брать или нет…

Демид и его бригадиры медленно повернулись к Телегину спиной, прошли к своим машинам, остальные «спортсмены» последовали за ним. Драки не случилось, но завтра будет жарко, думал Ефим. И вряд ли ему представится возможность показать себя в честном бою. Там, где Краснотуевское озеро, там стрельба и смерть… Он, конечно, мог подстрелить Макара, но пущенная издалека пуля не способна передать суть его претензий на Дану. А подойти к Макару близко ему не позволят.

Ефим сел в машину к Болеку и Зазу.

– Неспроста «речные» обозначились. Показали, кто за айзерами стоял.

– Так и так ясно, что «речные» за ними.

– Одно дело стоять, и совсем другое – наших парней мочить. «Речные» хотят показать, что Джек, Эльмир и Артур на их совести. И не боятся ничего… На Краснотуевское озеро зовут. Добить нас хотят? Так ситуация не та, чтобы добивать. Мы еще пока в силе…

Ефим не вникал в разговор. Его мало волновали амбиции телегинской команды и агрессивных «речных», он думал о том, что завтра ему снова придется взять в руки автомат и стрелять, рискуя получить пулю в голову.

– Тебе что, страшно? – спросил Болек, внимательно и с насмешкой глядя на него.

– С чего ты взял? – встрепенулся Ефим.

– Да бледный какой-то. И в глазах суматоха…

– А ты ничего не боишься?

– Я? Боюсь. Но мне вся эта суета по кайфу… Ладно, проехали. Парней помянем, потом поговорим…

Машина подъехала к ресторану, где братва собиралась на тризну. К этому времени небо заволокло тяжелыми дождевыми тучами, поднявшийся ветер швырнул в лобовое стекло горстку песка и мелкого мусора. Молнии ослепительными зигзагами начали разрывать небо, как будто бы из пробоин в нем под раскаты грома хлынул дождь, крупные капли дробно забарабанили по крыше.

– Переждем? – спросил Заз.

Болек готов был согласиться, но его внимание привлек Телегин. Виктор Яковлевич вышел из машины и, не обращая внимания на ливень, направился к ресторану.

– Не Снегурка, не растаешь!

Парадный вход с широким козырьком и гранитными колоннами находился метрах в двадцати от машины, Ефим промок до нитки, добравшись до него. Но это ничуть не огорчило его. Дождь – сущий пустяк по сравнению с той стихией, которая ждала его завтра на Краснотуевском озере. Там будет свинцовый ливень, после которого, возможно, поминальную тризну в этом же зале будут справлять по нему… Но, возможно, этот гром с небес – предупреждение свыше. Бежать ему отсюда надо, бежать…

Он хотел напиться до беспамятства, но Телегин «зажал» водку – по три маленькие стопки на брата, и на этом все. Ефим его понимал: военное положение, враг у ворот. Но дома он даст себе волю: возьмет пару бутылок водки и закроется в своей комнате…

Болек толкнул его в бок:

– Пошли!

Ефим автоматически кивнул, вышел из-за стола, направился к выходу.

– Куда тебя понесло? – подозрительно покосился на него Болек. – Ты что, чумной?

– Нас Телегин звал, ты что, не слышал? – удивленно спросил Заз.

Ефим действительно ничего не слышал, но признаваться в том не хотел.

– Ну, я думал, он в машине…

– Думал он, – передразнил его Болек. – Я смотрю, ты в ауте, парень… Может, зря мы тебя к себе взяли, а?

– Не ты меня к себе брал, а Джек, – огрызнулся Ефим. – А если не нравится, могу уйти…

– Не можешь ты уйти, – покачал головой Болек. – Или можешь, но только вперед ногами… Пошли!

Он был сосредоточенно-важен, как матерый замполит перед выходом на трибуну. И в ресторанный кабинет к Телегину вошел решительно, твердой походкой уверенного в себе человека. Заз был с ним на правах его правой руки, Ефим и с ним еще четыре бойца – рядовая «пехота».

– Как настроение? – натянуто улыбнулся тренер.

– Не очень, – деловито мотнул головой Болек. – За парней наших рассчитаемся, тогда и настроение будет…

– А разве не рассчитались? – с интересом посмотрел на него Телегин.

– С айзерами да. Но их «речные» натравили, с них и спрос…

– Дело говоришь, – кивнул Виктор Яковлевич. – Это все «речные» воду мутят. И сами об этом во весь рост говорят. Стрелку нам на завтра назначили…

– Я в курсе.

– И что такое Краснотуевское озеро, ты тоже в курсе. Там все завтра и произойдет. Твоя бригада дело знает, так что готовьтесь, завтра жарко будет…

– Как насчет железа?

– И люди будут, и железо.

Ефим видел, что Болек выслуживается перед Телегиным, и ждал твердое «да» с его стороны. Дескать, костьми ляжем за правое дело и за вас, Виктор Яковлевич, в частности. Но Болек мотнул головой:

– Не нравится мне это дело.

– Понятно, что не нравится, – нахмурился тренер. – Там стрелять будут, убивать… Но ты не думай, не за просто так. Каждому бойцу по две штуки зеленью. И в отпуск можно съездить, в Сочи махнуть на месяц или в Крым…

– Не в деньгах дело, – достаточно жестко отрезал Болек. – Дело в «речных»… Боюсь, что это провокация, Виктор Яковлевич. Не зря они на кладбище всем гуртом заявились, из себя нас хотят вывести. И насчет железа туману нагнали. Я же слышал, как Демид сказал, что вам решать, брать его с собой или нет. Сами они брать ничего не будут…

– Это ты о чем, парень? – взбудораженно спросил Телегин.

Рассуждения Болека не просто удивили его, но и в какой-то степени шокировали. Но, как оказалось, смуты в них не было.

– О том, что менты сейчас на ушах, – уверенно сказал Болек. – Город у нас большой, начальство высокое, а тут стрельба с трупами. Менты уже виноватых ищут. А тут новая стрелка. Двадцать бойцов с железом с одной стороны и двадцать – с другой. И, скорее всего, они об этом знают. Может, и ОМОН уже подтянули…

– Откуда они об этом знать могут? – забеспокоился Телегин.

– А тот же Демид слить мог. Завтра мы на стрелку с железом подъедем, а там – ОМОН. Нам с ментами воевать не резон, стрелять мы не будем, и возьмут они нас тепленькими да по горячей статье. Сколько там за незаконное ношение оружие дают?

– Дают, – озадаченно кивнул Телегин. – Кого с железом возьмут, тому и дадут. А кого сразу не возьмут, потом доберут… И меня арестуют, и всех. А Демид в седле останется… Дело ты, парень, говоришь, дело. Демид нас чужими руками хочет взять…

– Но на стрелку все равно надо ехать, – подсказал Болек.

– Само собой.

– И стволы брать. А то, если ментов не будет, «речные» нас влегкую сделают…

– И это верно, – не мог не согласиться Телегин.

– Стволы надо ночью на озеро подвезти, – продолжал умничать Гуревич. – Тайник сделаем, там железо и оставим. А завтра, когда подъедем, возьмем. И людей надо возле РОВД поставить, чтобы с рациями, если какое-то подозрительное движение, сигнал дать…

– Стволами ты и займешься, – с одобрением глядя на Болека, сказал Телегин. – А ментов я на себя возьму, с рацией что-нибудь придумаем…

Так и не удалось Ефиму напиться. До самой темноты Болек таскал его за собой. Они ездили по городу, вскрывали тайники, складывали в машину оружие – в основном автоматы Калашникова, которыми в свое время смог разжиться Телегин. Как он сумел это сделать, Ефим старался не вникать – меньше знаешь, крепче спишь. Хотя какой мог быть сон, если всю ночь они месили грязь близ Краснотуевского озера. Долгое время тайком бродили окрест, выискивая притаившихся «речных» или даже ментов. Лишь убедившись в том, что вокруг чисто, привезли оружие, протерли его, чтобы не осталось отпечатков пальцев, спрятали в траве, присыпав землей и листвой.

Ефим делал все молча, но Болек все же нашел к чему придраться.

– Я смотрю, ты чем-то все время недоволен, брат, – с нотками осуждения в голосе сказал он.

– Хорошо, что ты всем доволен.

– Ты за меня не думай, ты за себя отвечай… Никто тебя в бригаду силком не тащил.

– А я что, жалуюсь?

– Вслух – нет, а глаза у тебя кричат… Да, вляпался ты, не вопрос. А раз так, то будь мужиком…

– Ну, чего ты к нему пристал? – нехотя заступился за Ефима Заз. – Он и ведет себя как мужик, что надо, все делает…

– Делает. Но без огонька… Ну да ладно, спишем на то, что Джека потеряли. Но смотри, Ефим, чтобы дальше все нормально было, чтобы никаких соплей. Ты с нами – и навсегда. Никто тебя обратно не отпустит…

– А я что, прошусь обратно?

– И не думай проситься, мой тебе совет…

– Ты как замполит, – сказал Заз. – Все мозги прокачал.

– Как замполит? – развеселился Болек. – А что, замполиты своим солдатам баб обещают?

– При чем здесь бабы? – не понял Ефим.

– При том, что завтра в отрыв пойдем. Если все нормально будет, баньку организуем. Матрешек выпишем, хороводы водить будем… Или у тебя Ларка? – в упор посмотрел на него Гуревич.

– Ну, Ларка само собой, а что?

– Верность хранишь?

– А это уже не твое дело, – огрызнулся Ефим.

– Ну, это как сказать, – покачал головой Болек. – Я должен знать, что у тебя на душе творится… Спишь с Ларкой, спи, я как бы и не против, – с каким-то непонятным напряжением в голосе сказал он. – Но если какие-то тараканы в голове, лучше сразу скажи…

– Какие тараканы?

– Да такие… Ты что-то там про Дану говорил. Красивая девка, не вопрос. Если влюбился, так и скажи…

– Ты не замполит, – покачал головой Ефим. – Ты клещ энцефалитный… Ты мне в мозг через уши не лезь, не надо. Я со своими бабами как-нибудь сам разберусь…

– С бабами? – въедливо посмотрел на него Болек. – Значит, все-таки Дана…

– Достал… И вообще, спать уже давно пора. Дело сделали, домой надо ехать…

– В город едем, а по домам – нет, – мотнул головой Гуревич. – На рынок поедем.

В кафе на рынке нашлось несколько матрацев. Ефим так хотел спать, что ни о каком белье даже не помышлял… Сегодня на голом матраце в кафе, а завтра, возможно, придется коротать ночь на жестких нарах в камере предварительного заключения, закрывая глаза, подумал он. И прежде чем заснуть, успел сравнить тюрьму с могилой. Уж лучше неволя, чем смерть. А еще лучше жить на свободе, не думая о том, что завтрашний день может стать последним…

Глава 7

Вчера город заливало дождем, сегодня – лучами разыгравшегося солнца. Небо высокое, синева сочная, еще не выгоревшая, в легкой туманной дымке. Ни тучки, ни ветерка. В такую погоду мысли о возможной гибели казались чем-то диким, противоестественным. Да и в тюрьму садиться не хотелось. Но, увы, Ефим из игры выйти не мог, оставалась только надежда на везение. Авось пронесет…

На стрелку с «речными» Телегин ехал лично. С ним два десятка бойцов, и среди них Ефим. Он молча грустил, Заз спокойно крутил баранку, а вот Болек был взбудоражен.

– Телегин говорил, что в городе шухер был. «Речные» вчера в «Юбилейном» гуляли, что-то там с кем-то не поделили, драка была, менты подъехали, всех повязали…

– А кого конкретно? – спросил Заз.

– Не знаю… Да и не в том дело. И даже не в том, что менты наглеют. А в том, что они силу почувствовали. Потому и в «Юбилейный» сунуться не побоялись. Ждут они чего-то, потому и нагнали толпу. А чего ждут?

– Чего?

– Нас ждут… Неспроста все эти движения. Как бы лиха не вышло…

Из города машины выходили порознь, но на девятом километре Свердловского шоссе собрались в колонну и двинулись к озеру.

– А может, и не будет никаких ментов, – продолжал нагнетать страсти Болек. – Постреляют нас «речные» на подходе…

– Если страшно, так и скажи, – поддел его Ефим.

– Когда будет страшно, тогда и скажу. А пока только опасения… На душе неспокойно…

Плохое предчувствие было не только у него, и уж лучше бы оно обмануло. Но на полпути к озеру колонна из пяти машин напоролась на засаду. И это были менты…

Их было много, и действовали они грамотно. Подпилив дерево, свалили его перед головной машиной, перегородив дорогу. А вторая сосна отсекла путь отступления. Ефим не мог слышать, как зашумели кусты и затрещали ветки, но увидел одетых в камуфляж омоновцев, которые неслись к их машине.

Менты не стреляли, но в остальном действовали жестко. Сильные руки выдернули Ефима из машины, ткнули носом в дорожную пыль. Затем ему пересчитали ребра – сначала ногами, со зла, затем руками, в поисках запретных предметов.

– Пустой! Нет ничего! – разочарованно сказал кто-то.

– В машине что?

– Тоже ничего…

– Стволы, наркота?

– Да нет же ничего!

– Давай в автобус всех!

Ефиму приходилось ездить в автобусе, но никогда еще он не путешествовал в нем в качестве ковровой дорожки. После долгого и болезненного пути к машине он оказался на полу между сиденьями, вповалку с ним оказались и все остальные. В том числе и Телегин. Болек попробовал было возмутиться, но грузный омоновец молча сел ему на голову, и тот замолчал.

Их «сгрузили» во внутреннем дворе городского УВД, где в подвальном этаже здания находился тюремный изолятор. И прежде чем развести по камерам, дали возможность немного отдышаться. Вряд ли это было сделано из благих побуждений, скорее всего, произошла какая-то заминка, но так или иначе Ефим смог перевести дух. Особенно счастлив был Болек, который после общения с омоновским задом больше всех нуждался в свежем воздухе. Дышал он жадно, но при этом его трудно было назвать растерянным и подавленным. Он хорохорился и здесь.

– Как настроение? – воспользовавшись моментом, спросил он у Ефима.

Ему действительно интересно было знать, в каком состоянии духа он находится. Похоже, он не особо верил в его моральную устойчивость.

– Лучше, чем у тебя, – ехидно усмехнулся Ефим.

– Смотри, менты прессовать будут, не расколись.

Ефим с достоинством промолчал; дескать, и сам прекрасно знает, как ему вести себя на допросе.

Омоновцы получили приказ и снова взялись за братву. Парней уводили по три-четыре человека, и вскоре на площадке остался только один Ефим.

– А с этим что делать? – кивком показав на него, спросил милицейский майор в фуражке с красным околышем. – Мест больше нет.

– Утрясем и утрамбуем…

Ефим и не надеялся на комфортные условия, и ничего бы не сказал, если б его бросили в переполненную камеру к своим. Но его швырнули в тюремное помещение к арестантам из враждебного рода-племени. Он обомлел, увидев перед собой физиономию Макара. На нарах, рядом с ним, сидели внушительного вида парни, одного из которых Ефим видел возле кладбища в толпе «речных».

– Опля! «Телега» к нам заехала! – удивленно распахнув глаза, рыкнул Макар.

– Твою оглоблю сейчас выдернем и свою вставим! – угрожающе осклабился его дружок, кряжистого вида парень с огромной нижней челюстью.

Никто не подсказывал Ефиму, какой тактики ему нужно придерживаться; сам догадался, что нужно идти в наступление. Будешь обороняться или отступать, сначала заклюют, а потом и затопчут. Терпеливых молчунов и уж тем более обиженных нигде не жалуют. Уж лучше в атаке погибнуть…

– Твоя работа? – надвинувшись на Макара, озлобленно спросил он.

– Чего? – возмущенно и вместе с тем изумленно взвыл он. – Ты на кого наезжаешь, чмо?

– Я видел, ты с Демидом вчера был! – Ефим упорно гнул свое. – Вы нас на озеро звали! Знали, что там нас менты примут!.. Сначала под айзеров подставили, потом под ментов. Знаешь, как это называется?

Макар стоял напротив него, слушал, злобно играя желваками. А когда Ефим закончил, еще ближе подступил к нему, зловонно дыхнул в лицо перегаром.

– Все сказал?.. А теперь слушай сюда, козел! Мне по…, что ты там про нас думаешь! Ты никто, понял! И зовут тебя никак!

– А чего ж я тебя на Плешивой поляне не видел? Сошлись бы, посмотрели бы, кто есть кто!

– Ты кто вообще такой? – скривился Макар.

– Ну вот, уже спрашиваешь, а то никак… Ефим я, Болотов, и с Телегиным я, а не с тобой…

– А нам такие чухи, как ты, и не нужны!

– Баклан ты!

– Что?

Макар ударил головой, но Ефим предвидел это, поэтому подставил под удар свой лоб. Как будто чугунное каменоломное ядро на голову опустилось, боль сотрясла сознание, в глазах потемнело, в ушах затрещало – настолько мощным был удар. Но досталось и Макару.

– О-е! – простонал он.

То ли боль была такой свирепой, то ли он потерял способность держаться на ногах, но так или иначе Макар опустился на корточки, охватив голову руками. Ефим бы мог воспользоваться моментом, ударить врага коленкой в лицо, но делать этого не стал. Глупо это, не бить лежачего, тем более в таком положении, в котором он сейчас находился. Но как бы то ни было…

На помощь Макару пришли его друзья. Сначала усадили его на нары, а затем взялись за Ефима. От одного удара он увернулся, второй отбил, а третий – локтем в голову – сбил его с ног. И дальше никаких правил: трое против одного. Ногами в лицо, в живот, по спине…

Ефим уже терял сознание, а может, и жизнь, когда открылась дверь и кто-то крикнул:

– Макаров!.. Комаров!.. Файзиев!.. Прахов!.. На выход, с вещами!

Ефим остался лежать на полу, а его обидчики один за другими покидали камеру. И когда она опустела, никто из ментов не зашел, чтобы помочь Ефиму подняться. Он сам нашел в себе силы встать на ноги, но тут же завалился на нары, чувствуя, как боль скручивает его внутренности.

За ним пришли только через несколько часов, поздно вечером. К этому времени он худо-бедно пришел в себя и до помещения, где ждал его фотограф, дошел на своих двоих. Его сняли в профиль и анфас, взяли отпечатки пальцев и только затем повели в кабинет, где им занялись сразу три опера.

– Фамилия? – жестко и агрессивно спросил один, белобрысый парень с хомячьим лицом.

– Болотов.

– Что это с тобой, Болотов? – спросил другой, худосочный интеллигентной внешности мужчина с приторно-мягким взглядом вероломного искусителя.

Он посмотрел на синяк под его глазом.

– А бить не надо было, – сказал Ефим, облизнув разбитую губу и тронув опухшую от удара скулу.

– Кто тебя бил?

– А при задержании.

– Врешь! Это тебя «речные» отделали, – проговорился третий оперативник, колхозного вида детина с простодушным лицом.

– Так вы нарочно меня к ним бросили? Я жаловаться буду.

– Кому ты жаловаться будешь? – потрясенно уставился на него белобрысый.

– Кому-кому, прокурору, конечно же… Ехал с друзьями на машине, налетели какие-то люди в масках, избили, бросили в тюрьму, еще и там досталось…

– Это еще не тюрьма, Болотов. Это только начало!

– Начало чего?

– Получишь срок, тогда узнаешь.

– За что срок?

– За бандитизм!

– А что я сделал?

– Не надо прикидываться невинной овцой, Болотов. Ты состоишь в банде Телегина и сам прекрасно это знаешь.

– Телегина знаю, а банду нет. Он меня до армии тренировал и сейчас тренирует…

– А ты что, служил, Болотов? – участливо и даже с каким-то восхищением спросил опер-интеллигент.

– Ну да, в мотострелках, два года.

– И звание есть?

– Да, старший сержант.

– Давно уволился?

– Да нет, в прошлом месяце, в мае…

– И уже в банде… Быстро же ты.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Ты ваньку не валяй, не надо. Ты лучше умных людей послушай. Я понимаю, красивой жизни тебе, парень, захотелось, чтобы все в шоколаде… А не будет никакой красивой жизни, убьют тебя не сегодня завтра и похоронят – хорошо, если на кладбище, а то как собаку какую-нибудь зароют где-нибудь под забором… Не будет красивой жизни, Болотов. Не будет!.. Предъявить мы тебе ничего не можем, потому что не было при тебе оружия. Можно было бы подбросить наркотики, но мы люди честные, играем по правилам… Мы тебя отпустим, Болотов. Но что дальше? Рано или поздно тебя убьют. Тебе это нужно?

– Нет, – искренне ответил Ефим.

Оперативник говорил правду, резал по больному месту, и он завороженно слушал его.

– Ты еще молодой, у тебя вся жизнь впереди, а ты глупостями занимаешься. Учиться тебе надо, работать, женишься, семью заведешь, как человек жить будешь… Иди к нам в милицию работать! Год в патрульно-постовой службе, потом школа милиции, выучишься, офицером станешь… Ты же не уголовник, Болотов, и все, что с тобой сейчас происходит, всего лишь ошибка молодости. Ошибка, которую можно исправить… Ну, так что?

– Да я не против, – пожал плечами Ефим.

Перспектива служить в милиции его совсем не впечатляла, но уж лучше носить погоны, чем бандитскую кожанку. И если погибнуть при исполнении, то хотя бы во имя чего-то светлого…

– Ну, так в чем же дело? – обрадовался оперативник. – Оформим тебя на службу, будешь старшим сержантом патрульно-постовой службы. А не понравится в милиции, через год мы тебе направление в гражданский институт дадим, поступишь вне конкурса, на бюджетное отделение, бесплатно учиться можно…

– А что, так тоже можно.

– Ну, конечно… В общем, так, Болотов, считай, что ты уже принят на службу. Ты в наших рядах, парень, ты с нами заодно. Поэтому как свой своим скажи, где твои бывшие друзья спрятали оружие. Доносить не надо, просто скажи…

– Что сказать?

– Где оружие, скажи.

– Какое оружие? Не знаю ничего…

Не зря Ефим заподозрил интеллигентного оперативника в коварстве. Красивую песню он ему спел, мягкую паутину сплел. А скажи ему, где спрятано оружие, будущий сержант милиции Болотов превратится в настоящего заключенного. Уголовное дело, тюрьма, срок и этап на зону. И вдобавок – презрение или даже проклятие от дружков-товарищей.

– Ну, было у вас оружие. Вы же не просто так к озеру ехали…

Интеллигентный оперативник не спешил менять притворную милость на искренний гнев. И это навело Ефима на мысль о собственной игре.

– Нет, не просто так, – покачал он головой.

– С кем вы там хотели встретиться?

– Ну, сказали, что нас там «речные» ждут. Зачем, не знаю…

– Что еще сказали?

– Ну, что милиции бояться не надо… Мы же свои люди, да?

– Конечно, свои! – фальшиво согласился оперативник.

– Тогда между нами не должно быть никаких секретов… Это же «речные» нас продали, да?

– Они… Они вас продали… По-вашему – это беспредел. Но у вас беспредел сплошь и рядом. Братьями друг друга зовете, а на деле кто вы? Каины вы, вот вы кто. Убиваете друг друга, предаете… Где оружие?

– Не было никакого оружия, – покачал головой Ефим.

– Врешь!

– Я же вам говорю, что мы знали про милицию! Какой дурак оружие с собой возьмет?..

– А… вы его с собой не брали, вы его у озера спрятали. Чтобы потом на месте взять.

– Не знаю, может быть. Мое дело маленькое, что скажут, то и делаю…

– И что ты делаешь?

– К службе в милиции готовлюсь…

– Да ты издеваешься, Болотов! – не выдержал белобрысый.

И так ударил кулаком по столу, что зазвенели стекла в книжном шкафу.

– А если честно, в прокуратуру собираюсь жаловаться. Нет у вас на меня ничего. Через трое суток выпустите. А избивали меня крепко, за три дня следы не сойдут. Сначала экспертиза, потом прокуратура…

– Значит, жаловаться? – свирепо посмотрел на него белобрысый.

– Да.

– В прокуратуру?

– Да.

– А если мы тебя отпустим? – спросил интеллигентный. – Вот возьмем и прямо сейчас отпустим…

– Тогда не буду.

– Ну что ж, тогда пошли…

Он провел Ефима через дежурную часть, помог получить обратно документы и личные вещи, вывел во внутренний двор.

– Ну что ж, Болотов, спасибо тебе! – громко сказал он. – Ты очень здорово нам помог! Желаю удачи!

Он взял его за правую руку и резко вложил в нее свою ладонь. Со стороны это смотрелось как рукопожатие. Ефим вырвал руку и лихорадочно глянул по сторонам. Вроде никто из своих не видит.

– Ничего я вам не помогал! И жаловаться буду!

Но мужчина лишь посмеивался, глядя на него.

– Иди, Болотов! – так же громко сказал он. – И помни, мы всегда рядом! И всегда тебе поможем!.. Михайлов, помоги человеку выйти за ворота, а то ему у нас очень понравилось…

Стоявший у дверей сержант с автоматом повиновался незамедлительно.

– Пошел! – грозно пробасил он.

Ефим не стал испытывать судьбу и поспешно ретировался.