Текст книги "Человек из зеркала"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава двенадцатая

Дождь прошел, но солнце так и не выглянуло. Чуть посветлело небо, и облачность немного поднялась – вот и все улучшение. Но ведь это понятно, все-таки осень на дворе, зима впереди… А что впереди ждет саму Диану? Вроде бы ясное небо над головой, но жизненный горизонт уже заволокло темными тучами. Хорошо ей с Василием, ласков он с ней, обходителен, и поговорить с ним интересно, и в постели он хорош. Только вот ничего не говорит о перспективах, а она все чаще ловит себя на мысли, что ее просто используют. Насытится Василий ее молодым телом и отставит в сторону, как отслужившего свое ветерана. На смену ей придет очередная красотка…

А если вдруг Чупраков сделает ей предложение? Если вдруг у нее появится перспектива на совместное с ним будущее? Хотелось в это верить… Ну а вдруг его не станет? Ведь на него уже покушались, что, если с третьего раза его враги добьются своего? И останется она тогда у разбитого корыта… Может, как-то надо форсировать события? Может, он женится на ней прямо сейчас? Лучше остаться богатой вдовой, чем бесправной невестой. Но ведь он даже не намекает, что хочет на ней жениться. Она заведет разговор о замужестве, а он поднимет ее на смех…

Ну а если он не станет над ней смеяться? Вдруг он только того и ждет, чтобы Диана сама подтолкнула его? Действовать надо, ведь не зря же говорят, что под лежачий камень вода не течет.

Сейчас она повернется к Василию и заведет с ним разговор. Нет, пусть сначала Супрунов к нему зайдет.

Алексей Борисович жил неподалеку, поэтому на обед уезжал домой. Диана стояла у окна и видела, как он подъехал к больнице. Сейчас поднимется в отделение, вымоет руки, наденет халат и отправится к главному своему больному. Он всегда после обеда первым делом заходил к Чупракову, чтобы поинтересоваться его здоровьем. Хотя поводов для волнения у него нет. Рана заживает хорошо, без осложнений. Да и не серьезная это рана. Во всяком случае, не настолько серьезная, чтобы из-за нее держать в постели…

Алексей Борисович выходит из машины. Да, сейчас он придет сюда, в палату к Василию, поговорит с ним, а потом слово возьмет Диана. Сейчас соберется с мыслями, а потом пойдет на штурм. В конце концов, она не шлюха какая-то, чтобы ложиться под Чупракова просто так.

Супрунов направился к больнице, но какой-то мужчина окликнул его. Он был в кожаном плаще, с белым шарфом, в шляпе, из-за которой с высоты не видно его лица. Кейс у него в руке, перчатки на руках. Видно, не очень он приятной наружности, если Алексей Борисович смотрит на него напряженно, неприязненно. А может, они просто незнакомы?

Мужчина в кожаном плаще показал ему на свою машину, стоявшую в неположенном месте, но Супрунов мотнул головой, что-то недовольно сказал, и они направились к беседке, что стояла неподалеку. Они зашли под крышу, и Диана потеряла их из виду.

– О чем ты там думаешь? – спросил Чупраков.

Он сидел в кресле за компьютером и нехотя просматривал страницы Инета.

– Да вот, Супрунов застрял. В беседке с каким-то мужиком.

– И что?

– А то, что зайти к тебе должен.

– Если не зайдет, плакать не стану.

– Вот и я о том же… Не нужен тебе врач. Тебе вполне хватит меня. Тебе вообще одна только я и нужна.

Василий закрыл ноутбук и иронично, с интересом посмотрел на нее.

– Только ты и больше никто?

– А кто тебе повязку сменит, твоя горничная Алла?

– Ну да, в этом плане тебя никто не заменит.

– А в каком плане меня можно заменить?

– Ну, ты не можешь управлять моими заводами.

– Так я и не претендую. У тебя для этого Рагулин есть. Он рассказал тебе про твою жену?

– Да, рассказал. Ничего интересного. Она мне надоела, и я с ней развелся. У нее роскошная квартира в Москве, миллион-другой на счету – в счет развода.

– А дети?

– Сын есть. Ему восемь лет. Зовут Ярослав…

– Ты хочешь его увидеть?

– Да, конечно…

– Поедешь к нему?

– Поеду.

– А меня возьмешь? И не спрашивай, зачем. Может, мне интересно… Мы же уже давно с тобой, мне пора входить в твою жизнь, – делая над собой усилие, сказала она.

И, не выдержав напряжения, снова повернулась к окну. Щеки загорелись, похоже, краской их залило.

Чупраков поднялся, подошел к ней, обнял сзади, губами коснулся шеи.

– Ты уже вошла в мою жизнь.

– Ну да, сначала как эротическая танцовщица вошла, затем как эротическая сестра, – она резко повела плечами, чтобы он отстранился от нее.

– Ты мне очень нравишься.

Он снова попытался ее обнять, но Диана толкнула его локтем.

– Нравлюсь? И все?

– Я же сказал, очень нравишься… Может, я даже люблю тебя.

Совсем не обязательно было смотреть на Чупракова, чтобы заметить, какое усилие он делает над собой, чтобы выдавить это признание.

– Смотри, не надорвись от напряжения, – усмехнулась она.

– Я не напрягаюсь… Ты действительно мне очень дорога.

– Докажи.

– Как?

– А женись на мне!

Диана зажмурилась в предчувствии язвительно-истеричного смеха, но ничего такого не случилось.

– А ты этого хочешь? – совершенно серьезно спросил он.

– Не знаю, – соврала она, чтобы не выглядеть озабоченной дурой.

– Зачем тогда говоришь?

– На вшивость тебя проверяю… Знаю я вас, мужиков, как в постель, так вы герои, а как жениться, так в кусты…. Или ты не герой?

– Герой не герой, но я бы на тебе женился. Только зачем тебе это? – грустно спросил он. – Меня же убить могут. В любой момент могут убить…

Василий вдруг вздрогнул и поспешил отойти от окна. Понял, что может стать жертвой снайпера. А она ощутила себя безмозглой пустышкой. Хоть и далеко от больницы находится ближайший к ней дом, откуда мог выстрелить снайпер, все равно надо было держать окно закрытым. Стекло хоть и покрыли пуленепробиваемой пленкой, но в ее надежность как-то мало верится.

– Извини!

Прежде чем зашторить окно, она глянула вниз. Алексей Борисович выходил из беседки с потерянным видом. Такое ощущение, что он узнал плохую новость.

– Ты ни в чем не виновата… Ты же не желаешь мне смерти? – добродушно улыбнулся Чупраков.

– Даже не мечтай. И никто тебя не убьет. У тебя охрана хорошая.

– Четыре человека – это, по-твоему, хорошая охрана? Яша говорит, что еще на улице дежурят, но так ли это? – с сомнением пожал плечами Василий.

– А он что, может тебя обмануть? – удивленно посмотрела на него Диана.

– Кто, Жовкин? – будто очнувшись от забытья, недоуменно глянул на нее Чупраков. – Нет, если Жовкин сказал, то ему можно верить. Только у меня такое ощущение, что он больше Рагулину подчиняется, чем мне.

– Кстати, мне тоже так почему-то кажется! – оживилась Диана. – Такое ощущение, что Рагулин выталкивает тебя на обочину. Почему ты находишься в больнице? Почему ты не бываешь в своем офисе?

– Ну, во-первых, я на больничном. Во-вторых, я ничего не помню, поэтому толку от меня будет ноль. А в-третьих, Рагулину можно доверять.

– Ты откуда знаешь, что ему можно доверять? Ты же ничего не помнишь!

– Но я же не мог его назначить своим замом с бухты-барахты. Значит, я доверял ему…

– А себе доверять ты не пробовал? Сидишь здесь, как фикус в горшке, и ничего не делаешь. А твой Рагулин тебя обходит. Езжай в офис, вникай в дела, вспоминай.

Диана вдруг поняла, в чем состоит ее призвание. Она должна пробудить Василия от спячки, вытолкнуть его из берлоги, откуда он почему-то не хочет вылезать. Она будет рядом с ним, они вместе разберутся с делами его компании, втянутся в струю и пустят под откос зарвавшегося Рагулина. И не надо напрашиваться на замужество, не надо провоцировать этим отторжение со стороны Василия. Нужно делом доказать свою полезность и даже незаменимость. И когда он поймет, как она много для него значит, сам сделает ей предложение.

– Да, наверное, ты права. Завтра же поеду. А где мой офис?

– У Жовкина спроси. И вообще, гнать его надо! – решительно заявила Диана.

– Кого? – непонимающе посмотрел на нее Чупраков.

– Жовкина!

– Почему?

– Я же помню тебя в прошлом! Я помню твою охрану! Не было у тебя Жовкина.

– Правильно, потому что ту охрану разогнали.

– Почему?

– Я же говорил, почему. Она не справилась со своей задачей.

– А кто охрану тебе заменил? Рагулин?

– Ну да.

– А кем он твоих людей заменил? Своими людьми?

– Ну, в общем, да…

– И что, Жовкин справляется со своими обязанностями? Кто снайпера прозевал? Разве не он?

– Он.

– А здесь тебя как охраняют?.. Плохо охраняют. А было еще хуже, пока Круча не пришел, не ткнул тебя носом! – распалилась Диана.

– Что ты хочешь этим сказать? – большими глазами смотрел на нее Василий.

– А то и говорю, что кое-кто хочет от тебя избавиться! И ты знаешь, кто! Ты же сам сомневаешься в Жовкине. Я же вижу, что сомневаешься!

– Ну, есть немного.

– Ты же здесь как пленник. Это не тебя Жовкин охраняет, он твою свободу охраняет! Чтобы она не сбежала, твоя свобода!

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – встревоженно смотрел на Диану Чупраков.

– Да? Тогда собирайся, поехали к тебе в офис! Я на твой кабинет хочу посмотреть! На твою секретаршу! Ну, чего приуныл? Думаешь, никто тебе там не обрадуется? Красивая у тебя секретарша?

– Понятия не имею.

– Может, она уже с Рагулиным твоим спит?

– Не говори глупости!

– Поехали, посмотрим, глупость это или нет! Или Жовкин тебя…

Диана не договорила, ей помешал Супрунов. Он зашел в палату с приторно-слащавой улыбкой. Безмятежную свою жизнерадостность демонстрирует, пытается выглядеть беззаботным, раскрепощенным, а сам внутренне зажат, и взгляд у него нечистый.

– Что за шум? – спросил он.

– Да вот, Василий Георгиевич уезжать собирается, – не постеснялась ответить за Чупракова Диана.

Если он такой мягкотелый, то ей ничего не остается, как брать инициативу в свои руки. И пусть он пеняет не на нее, а на свое малодушие.

– Куда?

– По делам. Он человек занятой, важные проблемы…

– Это правда, Василий Георгиевич?

– Что правда? – недоуменно посмотрел на него Чупраков. – Что я занятой человек? А вы что, сомневаетесь?

– Нет, нет, я не об этом, – смутился Супрунов. – Правда, что вы уезжать собираетесь?

– Ну, не сейчас. Может, завтра.

– Но вы можете ехать прямо сейчас. Со здоровьем у вас все в полном порядке, рана особого ухода не требует, так что можете выписываться прямо сейчас… Так я распоряжусь? – обрадованно улыбнулся Супрунов и вышел из палаты.

А Василий растерянно посмотрел на Диану:

– Он что, выписывать меня собирается?

– А что, плохо? Давно пора…

– Но я не готов сегодня ехать в офис.

– Завтра поедешь. А сегодня домой. Валерьян кофе по-турецки приготовит, Алла постель застелет…

– Ну, хорошо, я позвоню Валерьяну, – замялся Чупраков.

– Звони.

– И позвоню…

Недовольно глядя на Диану, он достал из тумбочки телефон, набрал номер.

– Валерьян?.. Меня сегодня выписывают, я возвращаюсь домой, хорошо? Диана едет со мной. Так что жди.

И все время, что длился этот разговор, Чупраков смотрел на нее немигающим взглядом.

Странный какой-то разговор. Зачем он обращался к своему дворецкому в вопросительной форме? И еще Диане показалось, что Валерьян выговаривал ему после того, как он обратился к нему по имени. Василий ставил его перед фактом, но при этом как будто оправдывался перед ним.

– Все, сегодня едем домой. Ты довольна?

Зато на Диану он смотрел так, как будто она в чем-то перед ним провинилась. Ответить она не успела, потому что в палате снова появился Супрунов. В руке он с профессиональной небрежностью держал заправленный шприц.

– Все, Василий Георгиевич! Вопрос с вашей выпиской решен! Поставим вам витаминчик на прощание, и можете ехать!

Витамины Диана колола каждый день, но ведь у нее свои ампулы. А почему Супрунов собирается делать укол, она не понимала. Он лечащий врач, он имеет право, но все-таки не его это дело. А Василий уже ложится на койку, опускает резинку штанов.

– Алексей Борисович! – окликнула врача Диана.

– Что, Дина? – не глядя на нее, улыбнулся он.

– Может, я сделаю?

– Так а разве не ты делаешь? – удивился он.

И протянул ей шприц.

Вроде бы не пытался он обойти ее, но все равно подозрительно.

Диана взяла ватку, смочила ее спиртом, обработала кожную поверхность, сняла колпачок с иголки. Супрунов стоял рядом и с напряжением смотрел на нее. Она физически ощущала остроту этого взгляда. И еще слышала, как тяжело он дышит. Учащенное дыхание, как будто он стометровку только что пробежал. Но ведь не было у него никаких забегов… Зато с каким-то мужчиной в беседке разговаривал.

Диана медленно вернула колпачок на место.

– Дина, ты чего?

– Алексей Борисович, погода на улице плохая, дождь, слякоть, – сказала она, тяжело поднимая на него глаза.

– И что?

– А то, что сейчас всем профилактика простудных заболеваний предписана. В том числе и вам. Давайте-ка я вам тоже укольчик поставлю!

– Познякова, ты чего? – шарахнулся Супрунов.

Его взгляд заметался по палате в поисках защиты, а рука инстинктивно потянулась к двери.

– Охрана! – крикнула она.

Можно было нажать на специальную кнопку, но пока до нее дотянешься… Дверь открылась, и в палату зашел коренастый Миша с массивной, посаженной прямо на плечи головой.

– Миша, помоги мне укол сделать, – суровым тоном сказала Диана, кивком головы показав на Супрунова.

– Познякова, ты чего? Чего это ты себе позволяешь? – с истошными нотками в голосе запричитал тот.

– А чего вы так волнуетесь, Алексей Борисович? Это же всего лишь витаминчик. Я вас не больно уколю, вы же знаете, рука у меня легкая.

– Познякова!

– Доктор, штаны снимай! – наконец-то поддержал ее Василий.

Похоже, он понял, что за витаминчик предлагал ему врач.

– Вы не имеете права! – до предела вытянув шею, мотнул головой Супрунов.

– Ничего, сделаем влево! Миша!

Охранник сгреб Супрунова в охапку, а подоспевший напарник помог ему стащить с врача брюки.

– Помогите! – заверещал Супрунов.

Диана поднесла к его лицу шприц:

– Что здесь? Если не скажешь, уколю!

– Скажу! Скажу!

– Что здесь?

– Я не знаю. Но что-то страшное, – зажмурив глаза, через силу выдавил Алексей Борисович. – Через два дня – смерть…

– Кто тебе это сказал? Мужик, с которым ты в беседке сейчас разговаривал?

– Ты видела? – встрепенулся Супрунов.

– Я знаю. – Диана повернулась к Чупракову и с мрачным торжеством глянула на него: – Поздравляю, Василий Георгиевич, вас только что пытались убить!

Он понял это и без нее. Лицо бледное, щека дергается в нервном тике. И еще он медленно опускался на кровать, потому что ослабшие вдруг ноги отказывались держать тело.

– Ах ты, сука!

Возмущенный Миша сбил Супрунова с ног, уложил на пол, а его помощник затянул на сомкнутых запястьях специальную пластиковую стяжку, которую он держал при себе вместо наручников.

– А где Жовкин? – с мрачным ехидством спросила Диана. – Почему его нет?

Но Чупраков, казалось, ее не слушал.

– Надо Рагулину звонить, – подавленно пробормотал он.

– Зачем Рагулину? – недоуменно спросила она. – Ты что, ничего не понял? В милицию надо звонить!

– Не надо в милицию, сами разберемся, – мотнул головой Василий.

– Ты точно ничего не понял!

Диана почти не сомневалось в том, что покушение на него произошло с подачи Рагулина. Так что решать проблему с его помощью – это все равно что прятаться от волка в его норе.

Глава тринадцатая

Раскаяние хорошо в церкви, там за это грехи отпускают, а перед лицом правосудия оно может лишь смягчить наказание, и то не всегда.

– Не знаю, что на меня нашло, – сокрушенно вздохнул задержанный врач. – Он мне денег дал, а я не смог отказаться. Деньги нужны были очень.

– Это не оправдание, – покачал головой Шульгин.

– Да я понимаю.

– Что ты понимаешь? Ты человека пытался убить. Убить! Человека! – Илья не сдержался и стукнул кулаком по столу.

Супрунов от неожиданности вздрогнул и еще глубже вжал голову в плечи.

– А они дочь мою убить могли, – жалобно простонал врач. – Он знал, что у меня дочь.

– Он знал, что у тебя совести нет. А про дочь ты придумал.

Илья мысленно согласился с Шульгиным. Если бы дочери Супрунова действительно угрожала опасность, он бы с нее и начал оправдываться, а разговор про деньги зашел.

– Нет, не придумал. Правда!

– Это ты судье расскажешь, вдруг он слезные сериалы любит. Так, давай с самого начала. Ты вернулся с обеда, к тебе подошел незнакомец. Как он выглядел?

– Ну, лоб у него широкий. Переносица тоже широкая. Глаза такие большие, но их веки почти наполовину закрывают. Есть такие веки, когда глаз открыт, они целиком видны. И все равно глаза показались мне большими. А знаете почему? Потому что в них столько холода, как во всей Арктике. Страшный такой взгляд, гипнотизирующий. Да, да, он меня загипнотизировал!

Илья усмехнулся. Супрунов извивался как уж на сковородке, то про дочку придумал, теперь вот гипноз на вооружение взял. Интересно, что еще будет?

– Он представился?

– Нет, – нервно мотнул головой врач. – Сказал, что нужно поговорить, я сказал, что у меня нет времени. А он смотрит на меня… Он точно гипнотизер.

– Скажи еще, что ничего не помнишь, – усмехнулся Шульгин.

Он стоял возле пластмассового скелета, на плечах которого отвисал отглаженный медицинский халат. Допрос проводился в ординаторской: рано еще задержанного в отдел везти, надо на месте показания снять. Вдруг еще не поздно задержать преступника по горячим следам.

– Почему не помню? Помню. Голос у него такой противный, зудящий. И еще монотонный. Такое ощущение, как будто он откуда-то из склепа говорит.

– А появился он откуда, тоже из склепа?

– Нет, из машины он вышел. Он, когда пригласил поговорить, на свою машину показал.

– Машина была? – оживился Шульгин. – Какая машина?

– Ну, кажется, «Ниссан», то ли «Кашкай», то ли «Мурано»…

– Номера запомнил?

– Да, запомнил.

– Какие? – Романов приготовился записывать, но, увы, Супрунову нечего было сказать.

– Я запомнил, что на машине не было номеров.

– Как это не было?

– Так, не было, – виновато вздохнул врач.

– Я так понимаю, территория у вас охраняемая? – спросил Шульгин.

– Да, охраняемая…

– Илья, давай на пункт охраны, узнай, как «Ниссан» без номеров на охраняемую территорию пропустили?

Старший лейтенант Романов нехотя поднялся из-за стола. Хорошо в ординаторской, тепло, и скелет здесь такой уютный, с веселой роджерской улыбкой, а на улице погодка не очень. Но Шульгин здесь старший, и если он сказал, надо слушаться.

Он вышел из кабинета и увидел красивую девушку в медицинском халате. Она стояла у дверей.

– Что вы здесь делаете, Диана Павловна? – спросил он.

– Не бойтесь, не подслушивала, – с важным видом отозвалась она.

Сосредоточенная она, напряженная, взгляд сухой, лишенный всякого кокетства.

– А чего мне бояться? Ну, подслушивали и подслушивали… Хотелось бы с вами поговорить, но мне сейчас идти надо.

– Куда?

– Человека искать, который вашего Чупракова заказал.

– Он уехал.

– Вы видели, как он уезжал?

– Нет, как уезжал, не видела. Но он же не мог остаться здесь после того, как передал Супрунову яд.

– Логично.

– Я видела, как он с Алексеем Борисовичем в беседку заходил.

– А машину его видели?

– Да, «Ниссан» у него был, «Мурано». Темно-синего цвета.

– Без номеров.

– Без номеров? Ну, я не знаю, не обратила внимания. Я же из окна смотрела, с третьего этажа. Могу показать, где стояла машина.

– Ну, пойдемте.

Они вышли во двор больницы, и только тогда до Ильи дошло, что девушка в одном халате. А на улице, как говорится, не май месяц.

– А вы не замерзнете, Диана Павловна?

– Да нет, не холодно, – сказала она и невольно поежилась, спрятав ладошки в рукава халата.

Илья снял свою куртку, обнажив рукоять вложенного в кобуру пистолета.

– Только не подумайте, что я за вами ухаживаю, – сказал он, набросив куртку ей на плечи.

– Договорились, – сказала она со сдержанной благодарностью в голосе.

На площадке перед больницей могло припарковаться машин двадцать, не меньше, но там стояла только «Шкода» Романова. Зато площадка через дорогу заставлена была полностью.

– Что, вплотную к главному входу машины ставить нельзя? – озадаченно поскреб за ухом Илья.

– Да, главный врач не разрешает. Хотя, конечно, находятся особо одаренные, – Диана кивком показала на его машину.

– Да нет, я не особо одаренный. Просто машина у меня шкодная, – улыбнулся он. – Да и не объяснил никто.

– На проходной должны были сказать. – Диану, похоже, нисколько не смутило, что ее язвительный комплимент пришелся по его адресу. – Но вам не сказали. И этому не сказали…

– Кому этому?

– Ну, мужчине, который Супрунова купил. А может, и сказали, но он не послушал.

– Как он выглядел, этот мужчина?

– Как выглядел? Плотный такой… Примерно одного роста с Алексеем Борисовичем, но покрупней. Шляпа у него была, вроде фетровой, но кожаная. И плащ кожаный. Черный плащ. А шарф белый.

– Черный плащ и белый шарф, – в раздумье проговорил Илья.

В девяностых годах такое сочетание казалось модным, особенно в криминальной среде, но времена меняются, и так уже редко кто одевается. Но ведь есть места, где за модой не следят, например, тюрьма или колония. Вышел браток на свободу, надел, что было в старом гардеробе… А машину мог взять у кого-нибудь из друзей. Или новый автомобиль купить, на деньги, взятые из тайника.

– Мне он подозрительным показался, – сказала Диана. – Они с Алексеем Борисовичем в беседку направились, а потом Алексей Борисович в палату зашел. Мы вас выписываем, Василий Георгиевич, сообщил он, но сначала витаминчик надо уколоть. Это мне подозрительным показалось. Я не знаю, что именно там было, может, цианид, может, змеиный или растительный яд, но точно что-то смертельное… За Василием Георгиевичем охотятся, – с тревогой и страхом во взгляде посмотрела на оперативника девушка. – Я понимаю, что там далеко не все просто, за всем этим очень серьезные люди стоят, но вы уж постарайтесь его уберечь…

– А что за люди, вы не знаете?

– Я не знаю, но догадываюсь… Думаю, Василий Георгиевич вам этого не скажет. Он все еще не отошел от травмы головы, – сказала она с ехидством, в котором не было издевки. – Но у меня с головой все в порядке, я догадываюсь.

– И о чем вы догадываетесь?

Диана нервно и невидяще оглянулась, набрала в легкие воздух и на выдохе выдала:

– У Чупракова есть заместитель, фамилия его Рагулин, он сейчас всем управляет. Мне кажется, он собирается прибрать к рукам все дела в компании, а самого Чупракова списать со счетов…

– То есть убить?

– Я не исключаю такой вариант.

– Хорошо, мы поговорим об этом. Вы, Диана, возвращайтесь к себе, а я сейчас подойду и внимательно вас выслушаю.

Диана выдвинула серьезную версию, и надо было прощупать логику, которая привела ее к этой гипотезе. Но Илье пора идти на контрольно-пропускной пункт. Само чутье подсказывало ему, что нужно поторопиться.

А о куртке Илья подумал только тогда, когда Диана повернулась к нему спиной. Он спешил, но все-таки проводил девушку до дверей больницы и только тогда забрал у нее свою куртку.

– Спасибо вам, – сказала она, провожая его благодарным взглядом.

Шлагбаум на контрольно-пропускном пункте был опущен, охранник сидел в сторожке за витринным стеклом. Пустой взгляд, грустное выражение лица. А чему радоваться? Лет тридцать мужчине, какой-никакой, а возраст, и чего к своим годам он добился? И ничего не добьется, если не сменит профессию… Ему здесь хорошо, как говорится, тепло, светло и мухи не кусают. И вкалывать не надо. Но все-таки обидно ему, что к тридцати годам она так и остался в положении низкого старта и никаких перспектив на будущее даже не предвидится. Да и зарплата здесь мизерная… Но жалеть себя всегда легче, чем стремиться к высотам, преодолевая свою собственную лень.

Илья зашел в комнатку, насквозь пропахшую гуталином и дешевым табаком.

– Здравствуйте, старший лейтенант Романов.

Илья и сам еще пока на нижних ступеньках служебной лестницы. Но ведь он уже офицер, причем оперуполномоченный уголовного розыска, а это элита криминальной милиции. К тому же он еще молодой, всего двадцать семь лет, а следующим летом выходит срок на «капитана». Со временем станет старшим опером, затем – начальником уголовного розыска, а там и криминальную милицию возглавит, как подполковник Круча.

Степан Степанович давно мог бы уже возглавить отдел внутренних дел: предложения вроде были. Только не хочет он из ОВД Битово уходить, а здесь пока вакансии нет. Но Илья, если вдруг окажется на его месте, перебирать должности не станет – где предложат, туда поедет. Надо будет, и на Чукотке отделение внутренних дел возглавит. Жаль только, что никто не предлагает. Но ведь у него все еще впереди. Если бандитская пуля не остановит. Он, конечно, человек смелый, пуля должна его бояться, а штык – не брать, но ведь это поговорка, в жизни все может быть.

– Да виделись уже, – угрюмо глянул на него мужчина.

Жидкие у него волосы, проплешин еще нет, залысин тоже, но тонкие они, редкие, да еще и перхоть сыплется на воротник форменной куртки.

– Виделись… Как тебя зовут, старик?

– Коля. А что? Вы давайте поскорее, а то мне отвлекаться нельзя, «Скорая помощь» может приехать, задерживать нельзя.

Охранник демонстративно смотрел в боковое окно, через которое просматривался подъезд к воротам со стороны улицы. Пепельница на подоконнике в форме черепа, кружка с грязно-коричневой каймой по краям.

– Ну, еще и «Ниссан» без номеров может подъехать.

– «Ниссан»?

– Ну да, или «Кашкай» или «Мурано». Темно-синего цвета. Был такой?

– Не помню, – пожал плечами Коля.

– Что, не хочешь говорить? Все правильно, я бы на твоем месте тоже промолчал. Ты же эту машину во двор пропустил, хотя не должен был этого делать.

– Не пропускал я никакой «Ниссан», – охранник смотрел на Илью хмуро, исподлобья. Взгляд был затравленным – верный признак вранья во спасение.

– Коля, ты, наверное, не понял. Я не твой начальник, меня соблюдение пропускного режима не интересует. Меня интересует темно-синий «Ниссан» без номеров и человек, который в нем был. А он был, этот человек, и его машина стояла у главного входа в больницу. И если ты будешь молчать, мне придется поставить вопрос перед твоим начальством. А так никому ничего не скажу… Ну так что, был темно-синий «Ниссан»?

– Был, – сдался мужчина.

– Машина подъехала со стороны улицы, – Илья кивком головы показал на окно.

– Да, подъехала, остановилась. Посигналила. Я в окно глянул, смотрю, мужик выходит.

– В чем он был одет?

– Ну, плащ, шляпа. Плащ с длинными полами. Он этой полой что-то там зацепил у себя, бумажка какая-то вылетела. Ветер был, ее на траву отнесло, а я следить должен, чтобы туда не мусорили, – раздраженно буркнул он.

– Откуда бумажка вылетела?

– Ну, из машины. Там в дверях углубления есть, может, оттуда и вылетела…

– И на траву унесло?

– Ну да, – движением руки охранник показал на газон между тротуаром и дорогой.

– И что за бумажка? – уже на ходу спросил Романов.

Он сыщик, и эта деталь не могла его не заинтересовать.

– Ну, разноцветная. Реклама, наверное, – донеслось до него.

Реклама, как правило, печатается на глянцевых листках, а это давало возможность снять отпечатки пальцев. Если мужчина в кожаном плаще судим или хотя бы имел приводы в милицию, по этим отпечаткам вполне возможно установить его личность.

Недавно прошел дождь, лежащий в траве газетный обрывок размок и размяк, та же история и с пачкой сигарет. Зато свежий глянцевый листок был сух наполовину. Ветер прибил его к железобетонному столбу так, что намокла только нижняя половина.

Илья с такой бережностью взял этот листок, как будто это был старинный пергамент, который мог рассыпаться в прах от неосторожного движения.