Текст книги "Каменная стена, или Приказано умереть"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Владимир Колычев
Каменная стена, или Приказано умереть

Глава первая

Свободная Ичкерия. Свободная от всяческих законов страна. Символ беззакония. Бандитская анархия в отдельно взятом регионе. Но как ни называй Чечню, по-любому, это печь, в которую снова сунули солдат и офицеров Российской армии…

Конец девяносто девятого года. «Чехов» уже прогнали из Дагестана, теперь война шла на территории самой Чечни. Как и в девяносто четвертом, российские войска довольно быстро прошли равнинно-степную часть. И снова в прицеле Грозный. Город, который как нельзя лучше оправдывал свое название.

Тогда, в девяносто четвертом, Марат Крушилин был молодым лейтенантом, только-только из училища. Ему «посчастливилось» поучаствовать в кровавом штурм-шоу Грозного. Его взвод попал в самое пекло, и только неплохая выучка его бойцов спасла подразделение от полного уничтожения. Потери ужасающие – из тридцати двух человек личного состава в строю осталось всего четырнадцать. Семь человек – «груз 200», одиннадцать – «груз 300»…

Сейчас капитан Крушилин командовал ротой отдельного разведбата морской пехоты. И снова он должен штурмовать Грозный. Что ждет его впереди? Худо, если повторение пройденного…

Из раздумий Марата вывел голос старшего лейтенанта Извекова.

– Комбат вызывает, пошли.

Эдуард Извеков командовал второй ротой. Толковый офицер. С боевым опытом. В девяносто шестом году был представлен к ордену. Но не получил: где-то затерялось его представление. Марата тоже к «Мужеству» представляли. Та же история. В штабах, как всегда, бардак. Правда, про себя «штабные» никогда не забывают. Ну да ладно, пусть будет у них грудь в крестах, лишь бы у «окопного» голова в кустах не оказалась…

На улице было темно, холодно и сыро, а в штабной палатке светло и тепло. Печка не чадит, не дымит. Старшина батальона Дергунов знает свое дело – для комбата у него всегда припасены сухие ольховые и осиновые дрова.

Майор Лымарев смотрел на ротных хмуро, исподлобья. Верный признак того, что подчиненным предстоит выход в поле. К тому же он только что вернулся из штаба объединенной группировки, а туда просто так не вызывают.

Сначала он ткнул пальцем в карту – обозначил высоту на ближних подступах к Грозному. Затем сказал:

– На этой высоте работают снайперские группы противника. По предварительным данным разведки, не более трех-четырех групп. Задача – найти и уничтожить огневые средства противника…

Действовать предстояло в составе двух разведгрупп. Одну должен был возглавить капитан Крушилин, вторую – старший лейтенант Извеков. Необходимо было под покровом ночи скрытым порядком подойти к высоте, обнаружить противника и разобраться с ним в ближнем бою. Всего ничего.

– А если там не только снайперы? – спросил Эдуард. – Все-таки высота не простая, стратегическая. Ключ к воротам города… Такой ключик под семью печатями держат…

– Вот на месте и разберетесь, – мрачно изрек Лымарев.

Похоже, он и сам понимал, что не все чисто с этой высотой.

– Задачу мне ставил генерал Суходол, – продолжал комбат. – Он уверен, что высота чистая, если не считать нескольких снайперских групп по два-три человека в каждой…

Генерал-майор Суходол был заместителем командующего объединенной группировки. Но ведь это не значило, что он всевидящий и всезнающий. Но свое мнение Марат решил оставить при себе. В конце концов, он боевой офицер и, если ему поставили задачу обследовать высоту, он должен действовать. Приказ в армии – святое…

Он получил задачу, уяснил и приступил к исполнению. Надо было собрать группу из десяти человек, экипировать ее, совершить марш-бросок на расстояние семь-восемь километров, затем еще километра два скрытного передвижения к огневым точкам противника.

Отдельный разведбат только назывался батальоном. По списку всего семьдесят человек, что недотягивало даже до штатной численности обычной роты морских пехотинцев. У комбата не было заместителя по тылу, вместо врача санинструктор из контрактников. Всего две роты. Если бы батальон сократился до такой численности в результате боевых действий – так нет, в таком составе он прибыл в Чечню из-под Мурманска. Ни у кого даже мысли не возникло укомплектовать батальон хотя бы до штатной численности роты. Потому как отправляли разведбат в Чечню под чисто российским лозунгом «И так сойдет!». И технику могли бы перед отправкой новую подкинуть, но нет, решили, что для выполнения боевых задач сойдут старые «БРДМ-2» одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года выпуска.

Но, как говорится, нет худа без добра. Людей в батальоне мало, зато среди них нет ни одного солдата первого года службы. Все сержантские должности укомплектованы контрактниками. Для мирного времени бойцы подготовлены хорошо и пока что неплохо показывали себя в условиях реальных боевых действий. Правда, до серьезных боевых столкновений дело пока что еще не доходило. Так, пару раз в «зеленке» с «духами» столкнулись – постреляли и разошлись. Ну и еще несколько раз на марше колонну обстреляли из автоматов. Так это, по сути, обыденное дело.

Но сегодняшний боевой выход сулил настоящее дело. Нелегко обнаружить снайпера на позиции, еще трудней его уничтожить… А если на высоте не только снайперы? Правильно заметил Извеков, высота стратегически важная, и там должна быть сильная оборона.

Марат брал на выход самых лучших бойцов. Ребята стоящие, проверенные, на них можно положиться. А они в свою очередь должны быть уверены в своем командире. Но Марат не первый год замужем, он знает, что такое война…

Отца своего он вообще не знал, а мать помнил очень смутно. Ему было всего два года, когда ее лишили родительских прав, а его самого отдали в детский дом. Первое время она его изредка навещала, а затем исчезла. Навсегда. Сгорела в пьяном угаре. А он продолжал жить. В семь лет его перевели в спортивный интернат с военным уклоном. Гоняли их там до седьмого пота, драли по семь шкур. Зато кормили хорошо, строгая дисциплина не позволяла расслабляться. Сигареты под запретом, про спиртное и говорить нечего. После интерната – Суворовское училище, затем факультет морской пехоты Дальневосточного общевойскового училища. Словом, сколько Марат себя помнил, столько он и готовился к войне. Два года в Чечне, затем три года относительного затишья, теперь вот снова война. Он не был кровожадным убийцей, но всерьез считал, что война – это его стихия. И здесь, в зоне боевых действий, он чувствовал себя как рыба в воде…

На карте разведвыход обозначался линией карандаша. Сегодня эта линия составляла приблизительно десять километров. Но на карте все гладко, а на деле полно «оврагов» – прочесывание «зеленки», подъемы-спуски по хлябям пересеченной местности, форсирование ручьев и речек. И все это с полной выкладкой.

У разведчиков имелись бронежилеты, но на выход их брали крайне редко. Ведь главное оружие спецназа – быстрота и маневренность, а «бронники» значительно сковывают маневр. К тому же и без них багаж разведчика тянет на шестнадцать-восемнадцать килограммов. «АКМС», два боекомплекта по четыре снаряженных магазина в каждом, нож разведчика, ручные гранаты, плюс подствольный гранатомет с боезапасом. Положен был еще сухпай на три дня, но это лишний груз. Вместо еды в боевых условиях разведчики предпочитали брать дополнительный запас патронов и гранат. И это не дешевая бравада, а очень важный элемент искусства выживать. В затяжном бою нехватка патронов зачастую может обернуться тяжелыми потерями, а для кого-то и гибелью.

Марат собрал группу, поставил задачу, дал время на подготовку к выходу. Перед отправлением проверил каждого бойца – чтобы снаряжение было тщательно подогнано, чтобы не было шума при движении. Когда все было готово, дал команду, и разведгруппа вышла в ночь. Вслед за ней отправилась и группа старшего лейтенанта Извекова.

В Чечне не было линии фронта, и почти невозможно было опередить, где «своя», а где «чужая» земля. «Чехи» относились к войне серьезно и особую активность проявляли ночью. Так что разведгруппы в любую минуту могли нарваться на вражеский отряд. Или «чехи» могли нарваться на них…

Но разведчики нарвались на своих. Это произошло в четвертом часу утра. Нежданно-негаданно группы вышли на боевое охранение разведроты мотострелкового полка. Тьма такая, что хоть глаз выколи, и одному только богу войны известно, как разведчики не перестреляли друг друга. Задорно-матерный обмен любезностями, энергичное братание родов войск сняли возникшую напряженность. Вскоре появился командир роты.

– Куда путь держим? – без особой надежды на достоверный ответ спросил капитан.

Но Марат от ответа увиливать не стал. Он уже узнал, что мотострелковый полк держит оборону на подступах к той самой нужной ей высотке.

– Снайпера тебе нужны?! – ошалело посмотрел на него ротный Ушаков. – Да там, братишка, не только снайпера… Кто вам, на хрен, такую задачу ставил? Мы же, блин, докладывали в штаб. Там же, нах, окопы в полный рост, вдоль и поперек. «Чехи» на позициях, человек триста, не меньше, батальон целый, считай. Огневые точки, минные поля, все как по книжке… А вы говорите снайпера…

Марат и Эдуард переглянулись. Сбывались наихудшие предположения.

– А точно в штаб докладывали?

– Ну а ты со штабом свяжись да узнай… Ну, бляха-муха, не армия, а цирк шапито какой-то…

Марат связался с комбатом, доложил обстановку. Лымарев в свою очередь вышел на связь с Суходолом, получил от него приказ и спустил его вниз. Да, действительно, данные об обороне противника на высоте имелись, но генерал требовал подтвердить их разведкой.

Крушилин сосредоточенно посмотрел на Извекова.

– Продолжаем движение. До обнаружения противника…

Ушаков непонимающе чесал за ухом.

– Ахинея какая-то. У нас же достоверные данные. Что там еще можно подтверждать?..

– Начальству видней, – пожал плечами Марат.

Если он и мог позволить себе обсуждать приказ командира, то лишь после его выполнения. А пока он в процессе – никаких вопросов и никаких сомнений. Он солдат, и этим сказано все.

К тому же разведка на то и разведка, чтобы искать и находить сведения о противнике, подтверждать ранее полученные данные. А подтвердить их не так уж и сложно. Тихой сапой подобраться к спящим боевикам, выдернуть одного из них, взять на буксир и домой. А с «языками» на войне не церемонятся, здесь уголовно-процессуальный кодекс не действует. Есть на вооружении методы убеждения, которым бы позавидовал сам Борман.

Ушаков показал на карте, как лучше подобраться к окопам противника. Движением пальца Марат обозначил линии прохода, спросил ротного насчет мин, но тот лишь пожал плечами.

– Ну, вчера, может, и не было. А как сегодня, не знаю. Они ж не спят, сволочи. А погода сами видите какая, ни зги не видно. Может, что-то и намудрили за ночь…

– Ладно, на месте разберемся, – Марат порывисто свернул и спрятал карту.

К позициям противника решено было пробираться двумя группами. Действовать независимо друг от друга, но, в случае чего, поддержать огнем и маневром.

Перед расставанием Марат легонько хлопнул Эдуарда по плечу.

– Ну, ни пуха.

– А, к черту!

У него был такой вид, будто он в самом деле отправлялся к черту на рога. Нервничает Извеков. А вроде бы и не новичок. Может, предчувствие гложет… Если так, то плохо дело. Перед боем солдат должен отключаться от всяческих фантазий, как корабль, когда он снимается с якоря и уходит в море. Худо, когда в голову начинают лезть дурные мысли. Марат умел отключаться и своих подчиненных учил тому же. Да и Эдуард тоже знает, как настраивать себя и своих бойцов на выполнение задачи, как концентрировать внимание на противнике. Он опытный боевой офицер, он не подведет…

Темнота – друг разведчика. Зимний холод и промозглость тоже ему на руку.

Это где-нибудь в Москве сейчас снег и мороз. А в Чечне в начале декабря снегом и не пахнет. Температура чуть выше нуля, но сырость такая, что и на тридцатиградусном морозе не так холодно. Дождь, слякоть… В такую погоду только разведчиков выгоняют на улицу. И улица эта проходит через чеченские окопы.

Холод Марату нипочем. Он родился в Хабаровске, учился в Уссурийске в Суворовском училище, затем – военное училище в Благовещенске, последние два года служил под Мурманском. И его бойцы не понаслышке знают, что такое северные морозы. В этом плане Чечня для них чуть ли не курорт. Только уж больно лютые «доктора» на этом «курорте». И лечат не касторкой, а свинцовыми пилюлями…

Разведчики торопились не спеша. Марата нисколько не прельщала перспектива оказаться на минном поле. Но и зацикливаться на обнаружении мин тоже нельзя. Уже утро. Хорошо, хоть время зимнее – темнота держится долго.

Марат первым обнаружил мину. Это была растяжка, установленная на трех врытых в землю металлических колышках. «Лягушка». Дернешь за растяжечку, чека взрывателя и откроется. Пороховой вышибной заряд подбросит мину на метр вверх и оторвет тогда служивому голову вместе с «красной шапочкой»…

Самоликвидатором эта мина не оснащается, элементов неизвлекаемости нет. Однако очень высокая чувствительность взрывателя делает разминирование крайне опасным. А обезвредить мину надо. Путь назад должен быть свободным.

Марат внимательно осмотрел участок минирования. «Чехи» не самые лучшие саперы в мире, но и дилетантами в минном деле их не назовешь. Вполне способны на то, чтобы установить «лягушку» на неизвлекаемость с помощью дополнительной мины-сюрприза… Но ничего такого Марат не обнаружил и приступил к обезвреживанию. Для опытного разведчика это не самое сложное дело…

По пути к вражеским позициям он обезвредил еще три мины – такую же «лягушку» и две обычные «эфки» на самодельных растяжках. Все тихо, без сучка и задоринки. Спят «сучки» в своих окопах, ни хрена не слышат. А если и не спят, то все равно ничего не услышат. Разведчики свое дело знают – продвигаются вперед бесшумно.

Не дал капитан Ушаков ясной картины насчет мин. Зато линию передовых окопов указал правильно. Марат первым подошел к ним. Дождался, когда к нему подтянутся все разведчики. Затаился. Прислушался. Тишина вокруг. Только слышно, как шуршит капюшон на голове под каплями дождя. А «чехов» не слыхать… Может, и нет их здесь. Но ведь окопы-то есть. К тому же в полный рост. Бруствер заботливо укреплен деревом. Возможно, и блиндажи где-то есть. Там «чехи» сейчас и отсыпаются. Но ведь должны же быть выставлены «секреты»… Ночь. Тихо. И тревожно…

Марат бесшумно «втек» в окоп, за ним все остальные. И тут где-то недалеко рванула сигнальная мина. Спустя секунду послышался треск автоматных очередей, ухнули «подствольники», хлопнули гранаты… Группа старшего лейтенанта Извекова обнаружена. Завязался бой.

В воздух взвилась красная ракета. Извеков требует помощи. И Марат готов был помочь ему. Он может выйти в тыл обороняющимся «чехам» по траншеям сообщения, нанести удар и уже в составе двух разведгрупп отступить на исходные позиции. Он уже сориентировался, уже отдал команду вперед, когда сквозь шум боя услышал отборный мат на чистом русском языке. Это по тем же траншеям на помощь своим бежала группа боевиков.

– Мать твою, что за хрень? – орал кто-то из «духов».

Видимо, подбадривал себя и других.

А «дух», судя по всему, славянского происхождения. И его спутники – отбросы той же породы.

Марат развернулся лицом к опасности, опустился на одно колено на дно окопа, взял на изготовку автомат. Его подчиненные также присели, готовые к бою. И когда на них выскочили наемники, встретили их дружным огнем. Два боевика были убиты, остальные обратились в бегство. Марат бросил своих разведчиков в погоню. Сам первым нагнал и сшиб с ног наемника, сокрушительным ударом в затылок выбил из него сознание. И уже после этого вскинул автомат, чтобы ударить вдогон по паникерам.

Он нисколько не жалел славянских мужиков, позарившихся на фальшивые чеченские баксы. Они сами приехали сюда за смертью, вот пусть и огребают… Вслед за отступающими летели трассеры и ручные гранаты. Сколько наемников полегло, Марат не считал. Не до того. Главное, что отряд поддержки разгромлен. И можно не опасаться за свои тылы.

Он развернул своих подчиненных и бросил их на помощь товарищам. Совместными усилиями двух групп были уничтожены пулеметное гнездо и несколько автоматчиков.

Извеков был жив. Но погибли два солдата и еще трое были ранены. Как он умудрился попасть впросак, Марат разбираться не стал. Нужно было уносить ноги, пока «чехи» не подтянули к месту основные силы. И без того их огонь усиливается…

Группа Извекова, под завязку загруженная убитыми и ранеными, отходила. Группа Марата ее прикрывала. Пленного боевика тащили на себе. Все четко, организованно. Темнота и сложный рельеф местности мешали «чехам» вести прицельный огонь. Да и разведчики отстреливались ожесточенно. Стреляли и медленно откатывались назад.

Они уже были достаточно далеко, когда «чехи» обстреляли их из минометов. Вспомнили про «самовары», что называется. Но темнота снова сыграла на руку разведчикам. Несколько мин шлепнулось далеко в стороне от них. На этом все и закончилось.

Разведчики втянулись в расположение мотострелкового полка. Раненых бойцов передали на руки полковым врачам. Убитых оставили, чтобы затем переправить в расположение своей части. Им-то ничем уже не поможешь.

Марат связался с комбатом, доложил обстановку. Лымарев потребовал срочно доставить к нему «языка». Впрочем, это было понятно и без приказа. Как было понятно и то, что с пленным не мешало бы поработать на месте.

Это был мужчина лет тридцати. Высокий лоб, глубоко посаженные глаза, выдающиеся скулы. Тип лица – славянский, волосы светлые. Рост – чуть выше среднего, жилистый. Натовский камуфляж, но на рукаве шеврон «Российские Вооруженные Силы».

Пленник пришел в себя, но ненадолго: Извеков не выдержал, схватил его за грудки, подтянул к себе и ударил головой в переносицу.

– Падла! – зло сквозь зубы процедил он.

Марат его понимал. Мало того, что эти оборотни позорят славянское племя, так они еще и мародерствуют в чеченских селениях. Грабят и убивают мирных жителей они, а вся ненависть достается русским солдатам. Хотя федералы тоже не ангелы в этом плане, но это уже другой разговор.

Была б его воля, он бы не стал избивать подлеца. Он бы просто его убил. И дело даже не в ненависти, просто есть на войне такой закон – что заработал, то и получи.

Наемника привели в чувство. Марат занялся им лично. Он не бил его, не материл, но смотрел на него тяжелым, убийственно-пронзительным взглядом. Наемника трясло как в лихорадке. В глазах животный страх, губы дрожат.

– Фамилия? – жестко спросил Марат.

– Цыганчук, – через силу выдавил из себя «язык».

– Хохол, да?

– Да. Из Днепропетровска я.

– Цыган ты. Без роду без племени… Наших солдат приехал убивать, сволочь?

– Не убивать. Просто… Меня приятель с толку сбил. Сказал, что Хаттаб поварам хорошо платит…

– Ты, что ли, повар? – скривился Марат.

– Да. Повар четвертого разряда. Я в Днепропетровске в кафе работал. Платили мало…

– Ты кого лечишь, гнида? – взвился Извеков. – У тебя мозоли на указательном пальце… – Он вскинул автомат и наставил ствол на пленника. Угрожающе процедил сквозь зубы: – Только скажи, что от поварешки!..

– А-а, нет, не от половника, нет, – с ужасом смотрел на него «язык». – От автомата… Я стрелял, да. Но стрелял в воздух. Не по своим, нет!

– Это кто свои? Мы?! – взъярился Эдуард. И резким движением передернул затвор автомата. – Ах ты, гнида!!!

Марат посмотрел на него и понял, что старлей не шутит. Он в самом деле мог выстрелить. Пришлось его останавливать.

Он отвел рукой ствол автомата и зло посмотрел на пленника:

– Твое счастье, что тебя живым приказано доставить.

– Да приказано, – криво усмехнулся Извеков. – Только по пути мало ли что может случиться…

– Это верно, – подтвердил Марат. – Можем и не довезти живым. Скажем, что «духи» обстреляли, а пулю только ты один поймал… Так что хочешь ты этого или нет, а придется тебе нас задабривать…

– Что я должен делать? – заколотился «язык».

– Ясное дело, что не танцевать… Сколько «чехов» на высотке окопалось?.. Кто командир?

Хохол очень хотел жить, а спасти его сейчас могла только правда.

Отрядом боевиков заправлял небезызвестный полевой командир Мирза. Точного количества боевиков «язык» не знал, но уверенно предположил, что не менее четырех сотен. Оборона эшелонирована, есть даже бетонные дзоты. Много оружия – минометы, гранатометы, пулеметы, автоматы, огромное количество боеприпасов. Он даже смог показать на карте пять стационарных огневых точек – два дзота и три минометных гнезда…

– Смотри, если это липа, я тебя лично в расход пущу! – пригрозил Марат.

В обратную дорогу разведчики отправились утром. Настроение ни к черту. Два трупа – это много. Да и один из раненых висел на волоске от смерти…

В расположении части разведчиков ждал сам генерал Суходол. Высокий статный мужчина лет сорока пяти. Благородная седина на висках, широкий лоб, суженный подбородок, густые щетинистые брови, широкий нависающий нос. Мрачный въедливый взгляд. Глаза не злые, но какой-то демонический огонек в них…

Генерал лично принял рапорта командиров разведгрупп.

– Ну что ж, хорошо поработали. Разведали обстановку, взяли «языка», – подытожил он.

На этом разговор был закончен. Генерал забрал с собой пленного и под усиленной охраной отправился в штаб группировки.

Вечером этого же дня по засвеченным квадратам и огневым точкам противника отработала артиллерия. А на следующий день в расположение батальона снова прибыл генерал Суходол. Он был мрачнее тучи.

– «Язык» дал неверную информацию, – сообщил он. – По данным артиллерийской разведки, указанные им огневые точки не существуют…

Он говорил, а сам пронзительно смотрел на Марата. Как будто он был виноват в том, что боевик слил ему дезу.

– Из этого следует, – продолжал генерал, – что неверна информация и о численности боевиков, обороняющих высоту… Я не удивлюсь, если высоту держат не более двух десятков боевиков… Что вы на это скажете, товарищ майор?

Он обращался к Лымареву, а смотрел на Марата. Нашел виновника…

– Вряд ли, – покачал головой комбат. – Высотка отлично укреплена. Окопы в полный рост, ходы сообщений, блиндажи. Для двух десятков боевиков это слишком. Захваченный наемник мог обмануть нас в другую сторону. Может, на высоте не четыреста, а тысяча боевиков?..

– Не надо создавать паники, майор, – поморщился Суходол.

– Я не паникую, – удивленно посмотрел на него Лымарев.

Он явно был не прочь сказать ему куда более резкое словцо, но сдержался.

– Вот и хорошо, что не паникуешь, – усмехнулся Суходол. – Готовьте разведгруппу, товарищ майор. Сегодня ночью снова отправитесь на место. И тщательно все разведаете. Мне нужно знать точное количество боевиков, засевших на сопке!

Генерал уехал, а офицеры батальона остались в недоумении. Лымарев нервно закурил.

– Ералаш какой-то, – зло сказал он. – Ясно же, что боевиков на высоте много. А если мало, что с того? Чем меньше, тем лучше…

Марат тоже не совсем понимал, зачем нужен дополнительный разведрейд. И без того ведь ясно, что высота отлично укреплена. Да и как узнать точное количество боевиков – по головам их, что ли, считать?

Но приказы начальства не обсуждаются. И группа капитана Крушилина снова отправилась в ночь. Но уже на подходе к высоте разведчики попали под ураганный минометный огонь. Марат завернул группу обратно.

И снова потери. Двое убитых, и шесть человек получили ранения – трое из них попали в разряд тяжелых и немедленно были отправлены в госпиталь. Двое попали в медсанбат, и только один остался в строю с легким касательным ранением в предплечье.

Уже утром на командном пункте группировки лежало донесение капитана Крушилина, где были указаны координаты обнаруженных минометных батарей. Но Суходолу этого показалось мало.

В группе Марата было десять бойцов, осталось только трое. Но еще в его подчинении была целая рота – чуть более тридцати душ. А генерал отдал приказ – собрать новую разведгруппу и отправить ее в тыл к закрепившимся на высоте боевикам. Задача прежняя – выявить расположение и численность сил противника.

– И чего он к тебе привязался? – недоуменно посмотрел на Марата комбат.

– Информация моя не понравилась, – мрачно усмехнулся тот.

Он и сам не понимал, что происходит. Можно было предположить, что генерал возвел его в разряд своих личных врагов. Но ведь это полный абсурд. Если он в чем-то провинился, Суходол мог наказать его в уставном порядке. А отправлять его на смерть – такого наказания в уставе еще не придумано.

На исходе того же дня он снова отправился к заклятой высоте. На этот раз Марат не позволил себя обнаружить. Под покровом ночи пробрался в тыл к противнику, составил, насколько можно было, подробную схему расположения узлов обороны.

Но незаметно уйти не удалось. Боевики обнаружили разведчиков, и в воздух тут же взвились осветительные ракеты. К счастью, Марат держал про запас спланированный на пожарный случай маршрут отступления. Он не растерялся и быстро повернул группу назад. Мастерство командира и умение уходить в отрыв спасло разведчиков. Беспорядочный огонь боевиков не смог их остановить. И к тому времени, когда к делу подключились пулеметы и минометы, вся группа уже бежала по дну неглубокой извилистой балки, которой, кстати сказать, на карте не было. Хорошо, что Марат ее обнаружил, когда подбирался к окопам противника… И все же трое бойцов получили ранения. К счастью, ранения не были серьезными.

Он снова вернулся в расположение батальона, снова доложил на командный пункт о результатах разведки. И снова замер в ожидании очередного дурацкого приказа.

А приказ не заставил себя долго ждать. Батальону майора Лымарева была поставлена задача провести разведку боем, выбить противника с высоты и закрепиться на ней.

Это означало, что разведчиков решено было использовать в качестве штурмового подразделения. Постановка таких задач предусматривалась боевым уставом, но на практике использовалась в исключительных случаях, когда дела на фронте обстояли из рук вон плохо. Но ведь в распоряжении командующего группировкой есть штурмовые подразделения, которые могли бы взять высоту без участия разведчиков. Ни один умный командир не станет жертвовать своей разведкой ради сиюминутной выгоды. Можно положить разведбат и захватить высоту, но ведь война на этом не закончится. А без разведки армия глуха и слепа, мало того – обречена на поражение. Может, именно к этому и стремится генерал Суходол? Если так, то почему? Может быть, потому, что как сухопутчик не любит военно-морской флот? Ведь разведбат майора Лымарева представлял отдельную десантно-штурмовую бригаду морской пехоты. Его можно и под нож пустить, чтоб не маячил бельмом на глазу. А в распоряжении объединенной группировки есть подразделения сухопутной разведки…

Впрочем, Марат сомнениями себя не мучил. Приказ есть приказ, и он готов его выполнить.

Операцией руководил командующий группировкой, а не его заместитель генерал Суходол. Может быть, именно поэтому перед штурмом была проведена грамотно спланированная артподготовка. Сначала над позициями появились «вертушки». «Крокодилы» «Ми-24» точно отработали по заданным квадратам, затем в дело вступила артиллерия – орудия и реактивные установки. Высоту долбили долго и упорно. Все как «по книжке». Камня на камне не оставили. И только затем в бой пошла разведка морской пехоты.

Большая часть боевиков была уничтожена в результате авианалета и артобстрела. Уцелевшие наемники были ошеломлены и морально подавлены. Пока они выбирались из-под завалов, приходили в себя, батальон майора Лымарева вплотную подступил к их позициям. Бойцы спецназа действовали умело и слаженно. Деморализованные боевики не смогли организовать серьезного сопротивления и были полностью разгромлены в коротком ожесточенном бою.

В этом бою разведбат морской пехоты понес потери – трое убитых, семь раненых. Что ж, для такого боя потери вполне оправданные. Но как можно было оправдать ту штабную дурь, которая накануне толкала разведгруппы на повторную и в принципе не нужную разведку? Ведь и так было ясно, что высота забита боевиками до отказа. А схему обороны и расположение огневых точек можно было высветить с воздуха, для этого есть авиация. Да и точное количество боевиков, в сущности, не имело значения. Артподготовка все равно бы свела их счет до минимума…

Но нет, разведчиков упорно толкали в адов котел. Сколько убитых, сколько раненых… И есть ли этому оправдание?