Текст книги "Утомленное солнце"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава пятая
22 июня 1941 года.
Район Гродно.

Казбек Сихурашвили возвращался к месту службы после отпуска. В его багаже нашлось место для домашнего вина. Добродушный грузин предложил отведать благородного напитка. Артем не отказался. Миша тоже. Сначала пили за знакомство, затем за дружбу народов, после за братство родов войск. Особое внимание было уделено миру на земле. Борцы за мир осушили весь питейный запас Казбека. Поэтому сегодня Артема особенно сильно мучила жажда. И всех остальных тоже. Проводница только успевала бегать за чаем.

До Гродно оставалось совсем немного. Пора было собираться. Но поезд неожиданно остановился. Да так резко, что с багажных полок посыпались вещи. Артема придавило к задней стенке купе, на колени опрокинулся чай, горячая жидкость залила сапог.

– Они что там, дрова возят! – возмутился Миша.

Ответом ему послужил сильный взрыв. Как будто рядом с вагоном разорвалась бомба. Снова взрыв. Более мощный. Вагон сильно тряхнуло, в оконном проеме лопнуло и частично вылетело стекло. Небольшой осколок впился Артему в лицо.

– Да нас обстреливают! – закричал Миша.

Артем был уже на ногах. Не дожидаясь, когда это сделает майор, он схватил его жену за руку и силой вырвал ее из купе, потащил за собой по коридору. Муж уже сообразил, что происходит. Он бежал за ней, подталкивая ее в спину.

Люди в панике выпрыгивали из вагонов. Военные, гражданские. А вдоль железнодорожного полотна рвались снаряды. Никто не знал, что происходит. Но все понимали, что над ними нависла смертельная опасность.

Артем первым увидел танки. Они стояли на дороге у самого железнодорожного переезда и методично расстреливали остановившийся поезд. Передние вагоны уже горели. Прямое попадание снарядов не оставило пассажирам никаких шансов на спасение.

Нужно было отбежать как можно дальше от железнодорожного полотна и залечь в высокой траве. Но понимали это военные. Гражданские же метались в панике, не зная, куда бежать. А танки же продолжали стрелять. Из пушек, из пулеметов. Взрывы снарядов, свист пуль. Огонь, кровь, крики, визг, стоны умирающих.

Артем бежал прочь от вагона. По пути схватил за руку насмерть перепуганную девчонку лет тринадцати. Стеллу же тащил на буксире ее муж.

Артем бежал, пока нога не провалилась в какую-то яму. Это была старая канава, густо поросшая травой. Естественное укрытие. Было бы глупо им не воспользоваться. Он упал, накрывая собой девчонку. И в это время рядом взорвался снаряд. Он даже слышал, как с комариным писком над головой пронеслись осколки. Но он уже был вне зоны недосягаемости. Рядом с ним должен был опуститься Казбек со своей Стеллой. Но они почему-то опаздывают...

Неожиданно все стихло. Ни взрывов, ни посвиста пуль. И только крики да стоны раненых. И плавно затихающий шум танковых моторов.

– Дяденька, что это было? – спросила девчонка.

Ее всю трясло, зубы выбивали барабанную дробь.

– Не знаю, – честно признался Артем.

Случившееся можно было объяснить только одним. Военные маневры, танковый взвод, сумасшедший командир принял поезд за мишень и дал команду на открытие огня. Но это объяснение казалось неправдоподобным. Да, на финской войне были случаи, когда солдаты гибли под своими снарядами и минами. Но там война, неразбериха. А сейчас-то никакой войны нет...

Артем уловил едва слышный, но стремительно нарастающий гул моторов. Так могли гудеть только самолеты, тяжелые бомбардировщики. Неужели они попали на территорию, где идут учебные маневры?..

Он по слуху определил направление, поднял голову и увидел самолеты. Их было много. Не меньше тридцати. Они шли тройками. Тяжело, уверенно. Они были далеко, но у Артема острое зрение. Угадывались очертания машин. Нет, это не тяжелые бомбардировщики «ТБ-3». Эти самолеты больше напоминали «Юнкерсы». И шли они с запада, а не с востока. Небо становилось темным...

– Это война... – прошептал он.

А ведь еще сегодня утром никто не верил, что немцы решатся напасть на Советский Союз. Все к этому шло, но никто не верил. И все-таки это случилось...

Фашистские самолеты летят над советской землей.

Еще как-то можно было объяснить появление самолетов. Но танки! До границы около ста километров. Да и не могли они прорваться сквозь плотную оборону советских войск. Хоть и говорили, что войне не бывать, но ведь к ней же готовились, уж Артем-то это знал... Но танки обстреляли поезд. И двинулись дальше. Никто не пытается остановить их...

Ошеломленный, потерянный, он выбрался из канавы. Обозрел расстрелянный поезд. Горят вагоны, вдоль полотна на земле лежат убитые и раненые. Из воронок поднимается едкий дым.

Одна воронка совсем рядом. И около нее лежат два истерзанных тела. Казбек Сихурашвили и его жена Стелла. Картина страшная. У мужчины оторвана нога, все тело в крови. У женщины отсутствовала часть лица...

Артем отвел рукой голову спасенной им девочки. Эти страшные картины не для нее...

Мишка сидел на земле. С волос через все лицо стекает кровь, гимнастерка в пыли. Остановившийся, ничего не понимающий взгляд. В руке, которой он опирался на землю, пистолет.

Артем подошел к нему, подал руку, помог встать.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Миша.

– Да все ты понимаешь. Только поверить не можешь... Там, кажется, народ собирают...

Несколько офицеров носились вдоль вагона и зазывали людей в военной форме. Артем тоже должен был встать в строй.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он у капитана.

Миша провел рукой по голове, на ладони осталась кровь.

– Кажись, осколком чиркнуло...

– Голова не кружится, не тошнит?

– Да вроде нет... Перевязаться надо. И в строй...

Девочке повезло. Ее мать осталась живой. Она забрала у Артема дочку. Поблагодарила. На том они и расстались.

Вагон, в котором он ехал, уцелел. Можно было забрать вещи. Но Артем не собирался тащить за собой тяжелые баулы. Он взял только свой кожаный реглан, смену белья, туалетные принадлежности. И командирскую сумку не забыл. Пистолет всегда находился при нем.

Он помог Мише перевязать голову, и они вместе присоединились к сводному отряду из двух десятков военнослужащих всех родов и рангов. Согласно Уставу командовать такой группой должен был старший по званию. В поезде ехал полковник артиллерии, но его убило пулей из танкового пулемета. Среди командного состава самым старшим остался подполковник медицинской службы. Но был еще представитель политического состава бригадный комиссар, что соответствовало воинскому званию «полковник». Он-то и взял командование отрядом.

Это был холеный и упитанный мужчина лет сорока. Надо отдать ему должное, держался он молодцом. И сразу принял решение идти в сторону Гродно. Со стороны города, если прислушаться, можно было услышать взрывы артиллерийских снарядов. Там шел бой.

– А танки? – выкрикнул кто-то из строя. – Нас же обстреляли немецкие танки!

Артем тоже считал, что они уже находятся в тылу наступающих германских войск. Но замполит резонно заметил, что немецкие танки могли действовать в составе какой-нибудь моторизированной диверсионной группы, которая каким-то образом сумела проникнуть в тыл Гродненского укрепрайона. В самое ближайшее время эта группа должна быть обнаружена и уничтожена.

Танковый десант можно было уничтожить бомбово-штурмовым ударом нашей авиации. Но в небе не наблюдалось ни одного нашего самолета. А ведь в этом районе должна была действовать целая авиационная бригада. Возможно, наша авиация действует в глубине вражеский порядков, на западном берегу реки Неман. Но тогда почему немецкие самолеты беспрепятственно идут в сторону Минска? И никто их не останавливает...

Четырех легкораненых офицеров комиссар выделил для сопровождения гражданских лиц из разбитого поезда. Их он направил в сторону Минска. Артем не знал, правильно это или нет. Ведь в ту же сторону ушли немецкие танки. Но и на запад людей вести было нельзя. Туда шли только военные.

Артем очень надеялся, что части и соединения Гродненского укрепрайона сражаются и сдерживают наступление гитлеровских войск. И в этом им должна помогать авиация. Он хотел поскорее добраться до своей части, чтобы получить в свое подчинение хотя бы один-единственный самолет. Он готов был драться с врагом в качестве рядового летчика. Лишь бы драться...

Отряд шел лесом вдоль шоссейной дороги. Западный ветер доносил шум боя. Ветер крепчал, но шум становился все слабее. И вдруг где-то недалеко ухнуло артиллерийское орудие, второй, третье. Треск винтовочных выстрелов, пулеметных очередей. Взрывы снарядов. Где-то рядом завязалось сражение. Бригадный комиссар принял решение присоединиться к подразделению, вступившему в бой с противником.

По идее Артем должен был уклониться от этого боя. Все-таки он летчик, его дело воевать в воздухе. Но на него не обращали внимания, а сам он напомнить о своем прямом штатном предназначении не решался. В конце концов он солдат, и его дело уничтожать врага, не важно как, с земли или с воздуха...

Сводный отряд добрался до расположения воинского подразделения. Это была пехотная рота, усиленная батареей противотанковой артиллерии. Бой уже стих. На дороге дымились два танка с фашистскими крестами на броне, в кустах догорали несколько перевернутых мотоциклов. Рота осталась на занимаемых позициях.

Командиром роты был старший лейтенант с орденом Красной Звезды на груди. Нельзя сказать, что он обрадовался пополнению. Особенно его смутил командир сводного отряда. Бригадный комиссар как-никак. Но права качать никто не стал. Комиссар всего лишь попросил доложить обстановку.

Но старший лейтенант владел обстановкой только на вверенном ему участке обороны. Но знал, что сегодня утром на расположение его полка обрушились немецкие бомбардировщики. Часть должна была выступить на оборонительно-наступательные позиции согласно боевому расписанию. Но суматоха и неразбериха забрали много времени, а потом выяснилось, что и выступать уже некуда. Немцы первыми завладели этими позициями и ускоренным маршем продвигались вперед на восток. Потом все же пришел приказ, согласно которому рота старшего лейтенанта Березко должна была оседлать грунтовую дорогу в заданном квадрате для пресечения дальнейшего продвижения противника.

Командир роты воевал на Халхин-Голе, имел опыт боевых действий. Поэтому он правильно организовал оборону и сумел уничтожить небольшую моторизованную группу противника. При этом он не знал, что творится на соседних участках обороны. И есть ли они вообще...

– В любом случае, будем стоять здесь до тех пор, пока не получим приказ на отступление...

– Почему на отступление? – нахмурился комиссар. – Может, будет отдан приказ наступать!

– Может быть, – кивнул ротный.

Но его скептическая улыбка говорила о том, что он не верит в такую перспективу. Слишком уж сокрушительным оказался удар вражеских войск. Организованное и согласованное наступление на всех направлениях, мощная атака с воздуха, превосходство в численности и вооружении. У немцев танки, броневики, мотоциклы, пулеметы, большое количество автоматов. А в роте старшего лейтенанта Березко все бойцы вооружены винтовками, на всех два станковых пулемета. К счастью, он получил в свое распоряжение четыре «сорокапятки», одна из которых уже была уничтожена вражеским огнем. А немцы останавливаться не собираются. Сейчас они подтянут силы, соберут их в один мощный кулак и ударят им со всего маху.

Красноармейцы одержали свою первую победу в этой войне. Но настроение у них невеселое, похожее на предчувствие скорой беды. Бойцы собрали трофеи – пулеметы, автоматы. Оружие быстро разошлось по рукам.

С самого начала, как рота перекрыла дорогу, Березко дал команду окапываться. К тому времени, как появилась моторизированная группа, были отрыты окопы для стрельбы лежа. И сейчас бойцы продолжали усилено вгрызаться в землю-спасительницу...

Гродненский укрепрайон строился ускоренными темпами. Но все же к началу войны он оказался не готов к отражению атак противника. Более половины бетонных сооружений не были закончены. Стремительное наступление немцев привело к тому, что в большинстве узлов обороны оказался катастрофический некомплект техники и личного состава. Утром двадцать второго июня сорок первого года части третьей армии вермахта перешли советскую границу в районе Гродно, танковыми дивизиями глубоко вклинились в расположение советских войск, заставили их отойти за реку Нарев, а затем и Неман. Всеобщая неразбериха и отсутствие полноценной связи между частями и подразделениями привели к тому, что Красная армия отступала хаотично, бессистемно. К исходу двадцать второго июня передовые части германских войск были уже далеко от советской границы и ускоренным маршем продолжали движение на восток. Но бои местного значения не прекращались. Окруженные советские части оказывали врагу упорное сопротивление. Но выправить бедственное положение дел Западного фронта они уже не могли...

Старший лейтенант Березко готов был стоять насмерть. Он уже догадывался, что никто не придет к нему на помощь. Не было у Красной армии сил, чтобы прогнать врага с советской земли и бить его на собственной территории.

Артем Гудимов еще не знал всех масштабов катастрофы. Но уже понимал, что вперед идти нет смысла. Нет уже в районе Гродно боеспособных военно-воздушных частей, в состав которых он мог бы влиться. Нужно было идти назад, в сторону Минска. Но командир сводного отряда уже принял решение присоединиться к роте старшего лейтенанта Березко в качестве отдельного офицерского взвода. И Артем должен был сражаться с немцами в качестве рядового бойца.

Ему вручили винтовку одного из убитых красноармейцев, три обоймы к ней, две противопехотные гранаты, саперную лопатку. Плюс к этому он имел личное оружие – пистолет «Тульский Токарев». В летном училище они проходили курс общевойсковой подготовки. Учились стрелять из винтовок, кидать гранаты, ставить мины, рыть окопы. Им преподавали тактику оборонительного и наступательного боя. Сейчас эта наука должна была ему пригодиться. Всеми фибрами души он чувствовал стремительно приближение смертельной опасности.

Он ожидал встречи с танками и пехотой. Но на позиции роты обрушились германские самолеты. Они заслонили собой солнце, как будто на землю надвигалась грозовая туча. Это были тяжелые истребители-бомбардировщики «Ме-110». Усиленное бронирование, бомбодержатели, две тридцатимиллиметровые пушки, четыре пулемета. Артем слышал про эти машины, видел их на фотографиях, но вживую имел с ними дело впервые.

Хотел бы он сейчас оказаться на «ястребке», чтобы бить этих бронированных монстров с воздуха. Но, увы, сейчас он на земле. И у него нет никакой возможности дать отпор фашистским бомбардировщикам. С винтовкой и пистолетом с ними не повоюешь. Артем успел углубиться в землю всего лишь на два штыка лопатки. Поэтому сейчас он мог надеяться только на чудо. Мастерство пилота и сила оружия его не спасут...

Штурмовики с ревом пикировали на позиции окопавшейся роты. Это был какой-то кошмар. Особенно ужасал вой летящих бомб. Казалось, что все они летят на тебя, что жить остается считаные секунды. Но только одна бомба разорвалась поблизости от Артема. Взрывная волна пронеслась над ним – ощущение такое, как будто слон на голову наступил. Его присыпало землей, но все осколки просвистели мимо.

«Мессершмиты» сбросили бомбы, взмыли в воздух, развернулись по среднему кругу и снова на боевой заход. На этот раз они ударили из своих скорострельных пушек. Тридцатимиллиметровые снаряды не шутка. Тем более если стреляют опытные пилоты. А именно такие летчики наводила на цель германские машины. И Артем ничего не мог с ними поделать.

Штурмовики сделали еще два захода, израсходовали весь боезапас и ушли обратно. Артем с трудом верил, что Бог миловал его.

«Мессеры» справилась со своей задачей. Объединенная рота потеряла более десяти человек убитыми, не менее тридцати человек получили ранения различной тяжести. Были уничтожены еще два орудия. И, главное, авианалет серьезно подорвал боевой дух красноармейцев. Ротному пришлось приложить максимум сил, чтобы унять поднявшуюся панику. Комиссар и подчиненные ему офицеры также пытались успокоить насмерть перепуганных солдат, хотя сами были напуганы не меньше.

Только сейчас на Артема обратили внимание. К нему подошел ротный. Голова перебинтована, лицо грязное, глаза налиты кровью.

– Ты же летчик, капитан! – обратился он к Артему. – И что ты здесь делаешь, а?

– Странный вопрос. Как видишь, занял оборону на вверенном мне участке...

– Не хрен тебе здесь делать, понял? Даю тебе трех легкораненых бойцов и прорывайся в Новогрудок или Барановичи... Летать тебе надо, понял? Летать! А мы здесь остаемся, приказа отступать не было...

Березко был искренен в своем порыве отправить Артема в тыл к самолетам. Но обещания дать ему бойцов не выполнил. Сначала выделенное число красноармейцев уменьшилось до двух, затем до одного, а потом и вовсе сократилось до нуля. Впрочем, Артем не расстраивался. Он прекрасно понимал, что на счету у ротного сейчас каждый солдат.

Перед уходом Артем хотел попрощаться с артиллеристом Мишей. Но не смог. Выяснилось, что капитан погиб от прямого попадания бомбы... Из всех, кто ехал с Артемом в одном купе, в живых остался только он один...

У него не было специальной топографической развертки местности. Но в планшетке имелась обычная физическая карта Белоруской ССР. Приобрел по случаю, когда узнал, куда его отправляют служить. И компас у него был, чтобы ориентироваться на местности, фонарик.

День клонился к закату, но темноты Артем дожидаться не стал.

Березко так и не дал ему солдат. Но позволил взять с собой винтовку и гранаты. И на этом спасибо.

Легче всего было идти по торной дороге. Но так легче всего напороться на немцев. Поэтому он решил идти лесом, ориентируясь по компасу.

До темноты он сумел пройти километров десять. Наткнулся на какую-то деревеньку, обошел ее стороной. Шел он быстро, в маршевом темпе. Он считал себя физически крепким и выносливым человеком. Да так оно и было. Но все равно усталость давала о себе знать тяжестью в ногах. Зато он не чувствовал голода, хотя ничего не ел с самого утра.

Он шел в темноте до тех пор, пока усталость не свалила его с ног. Остановился, забрался на ветвистое дерево, где и устроился на ночлег. В предрассветный час он снова был на ногах. И снова форсированный марш на восток.

В десятом часу утра он вышел на шоссе, которое нужно было пересечь, чтобы продолжить движение дальше. Еще из леса он услышал шум двигателей. По дороге шла механизированная колонна. Чья, своя или немецкая? Артем очень хотел, чтобы это были свои. Но, увы, по дороге двигались немецкие автомобили, набитые солдатами. Транспортные машины чередовались с броневиками и грузовиками, чьи борта были оборудованы под площадки для автоматических зенитных пушек. Что ни говори, а немцы отлично подготовились к наступательным действиям. Все продумано, все учтено. Это в доблестной Красной армии все с бухты-барахты... Артему стало горько от этих мыслей. Хотелось волком выть от собственного бессилия.

Он затаился в кустах у дороги. Сейчас колонна пройдет и он спокойно пересечет шоссе. Но надо же было такому случиться, что именно в этом месте машины и бронетранспортеры вдруг стали останавливаться. Солдаты спрыгивали с бортов, чтобы размять затекшие члены. Слышался хохот, перемежавшийся грубыми окриками на немецком языке. Несколько солдат из ближайшей к Артему машины направились к кустам, где он затаился. Видимо, им нужно было справить нужду. И они это сделают. А заодно обнаружат Артема...

Артему вовсе не нравилась роль убегающего зайца. Но в его положении ничего иного не оставалось.

Не дожидаясь, когда немцы подойдут к нему вплотную, он резко развернулся и взял стремительный старт с положения сидя. Спринтерский бег с препятствиями, через кусты, через поваленные стволы сгнивших деревьев.

Немцы не сразу поняли, что происходит. Когда опомнились, дружно открыли огонь из автоматов и винтовок. К счастью, на пути Артема оказалась неровность. Он рухнул на землю, прижимая голову к земле.

Пули летели над головой, срезая ветки и взрыхляя землю. К дружному автоматно-винтовочному хору присоединилось соло тяжелого станкового пулемета. Но Артем находился в мертвой зоне – пули не могли достать его. Зато он не мог продолжать свой бег. И немцы могли взять его голыми руками. Но они почему-то не торопились бросаться в преследование. Видимо, не было приказа. Зато стрелять им разрешалось от души. Что они и делали, дабы развлечь себя.

Вскоре стрельба стихла. Немцы снова стали грузиться в свои машины. Им уже не было никакого дела до какого-то русского. С каким удовольствием он бы сейчас оказался на «ишаке», чтобы атаковать эту гадскую колонну.

Только он об этом подумал, как с высоты неба до слуха донесся шум авиационных моторов. Гул нарастал, становился гуще, увесистей. А скоро послышался скрежет срываемых с подкрыльных установок «эрэсов» – реактивных снарядов.

Три тройки «ишаков» смело атаковали вражескую колонну. Но и гитлеровцы тоже не зевали. Загавкали «эрликоны». Артем видел, как задымился один самолет. Но подбитая машина не рухнула на землю. Каким-то чудом набрала высоту, развернулась и тяжело, оставляя за собой черный шлейф дыма, двинулась на восток. Остальные самолеты пошли на разворот, чтобы повторить атаку.

Артем понял, что нужно срочно уносить ноги. Истребители при всем желании не смогут уничтожить всю колонну. Уцелевшие немцы вспомнят о русском офицере, сопоставят его появление с фактом штурмового налета и сделают вывод, что беглец был не кем иным, как корректировщиком огня. Тогда на его поимку бросят все силы.

Он бежал прочь от дороги, стараясь придерживаться восточного направления. Бежал, пока не свалился от усталости. Отдышался и снова вперед.

На этот раз он бежал до тех пор, пока его не остановила пуля. Он и не понял, откуда стреляли. Но пуля впилась в дерево в двух шагах от него. Снова выстрел. Артем упал на землю, закатился за дерево.

Он уже знал, откуда стреляли, но хоть убей, никого в том направлении не видел.

– Э-эй, я свой! – донеслось до него откуда-то сверху.

Он поднял голову и увидел зависшего на дереве парашютиста. Артем мог снять его одним выстрелом. Но ведь он говорит по-русски. Вроде бы свой. Но зачем же он тогда стрелял?

Артем присмотрелся повнимательней. Оказалось, что это не просто парашютист. Это был летчик. Шлемофон с очками, черная кожаная куртка-реглан, темно-синие бриджи, хромовые сапоги. В руке пистолет. Да, это был советский летчик. И все же Артем решил подстраховаться.

– Брось оружие! – крикнул он.

Летчик послушался, сбросил пистолет на землю.

Он завис на дереве так, что не было возможности спуститься вниз по веткам. Потому и стропы парашюта обрезать нельзя – рухнешь вниз, а высота приличная, метров пять-шесть. Пришлось Артему лезть на дерево, освобождать летчика. Избавил его от парашюта, вместе с ним стал спускаться вниз. Но у самой земли под ним обломилась ветка, и он рухнул на землю. Артем спрыгнул к нему.

Летчик сидел на земле с искривленным от боли лицом.

– Что с тобой? – спросил Артем.

– Кажется, ногу сломал.

– Это тебе за то, что в меня стрелял...

Артем стал стаскивать с него сапог.

– Извини, ошибся. Думал, немец бежит. За мной же сейчас охота начнется...

В этом Артем не сомневался. Немцы видели, как спускался с парашютом подбитый летчик. Определили сектор, в котором он сейчас находился. Скорее всего, в этот район уже выдвинулась поисковая группа.

Артем ощупал раненую ногу. Определил, что перелома нет.

– Ступню ты вывихнул... – сообщил он. – Сейчас будет больно...

Еще в ОСОВИАХИМЕ он научился вправлять суставы. И сейчас эта наука ему пригодилась. Летчик крякнул от боли, но затем на его лице выразилось приятное удивление.

– Уже не больно... Думаю, что смогу идти...

– Э, нет, брат, нам сейчас бежать придется, – усмехнулся Артем. – Да, забыл представиться, капитан Гудимов...

Он не снимал реглан с самой ночи. Жарковато. Зато руки не заняты. Не удивительно, что его приняли за немца. У них тоже все темное...

– Капитан Лодыгин, – назвался летчики. – Можно просто Леша...

– Артем... Давай, Леша, поднимайся, надо поршнями двигать, пока нам фитиля не вставили... Кстати, это не тебя над колонной сбили?

– Меня. Снаряд в мотор попал. Еле-еле самолет на триста метров поднял...

Триста метров опасная высота для парашютных прыжков. Но Лодыгин уцелел. Везучий. Хотелось знать, насколько. Ведь еще нужно было удрать от немецкой поисковой команды.

Алексей поднялся с земли. И побежал вслед за Артемом.

– Почему на запад идем? – удивленно спросил он.

– А чтобы немца с толку сбить. Он-то думает, что мы на восток побежим...

Эта мысль осенила его только что. Сам он до этого держал курс на восток. Хотя и предполагал, что за ним будут охотиться.

Марш-бросок на пять километров – испытание не для слабонервных. Тем более что Артем уже и без того держался на пределе сил. Зато на своем пути летчики не встретили никаких преград. По пути они обнаружили небольшую пещерку на обрывистом берегу какой-то реки. К ней они приближались осторожно, как будто подступы были заминированы. На самом же деле о минах никто из них не думал. Просто Артем решил, что нельзя следить на последнем отрезке марша. Летчики перескакивали с камня на камень, опасаясь сломать хоть одну веточку из тех, что преграждали им путь.

Наконец они забрались в пещеру. Перевели дух.

– И что дальше? – спросил Алексей.

– А это я у тебя должен спросить. Ты должен знать расположение наших войск.

– Какое расположение, – криво усмехнулся капитан. – По всем направлениям отступаем. Но Барановичи приказано удержать любой ценой...

– Ты оттуда?

– Да, нас вчера из-под Минска в Барановичи перебросили...

– Потери большие?

– Вчера три машины потеряли. Сегодня утром одну. Теперь вот меня сбили... А ты чего интересуешься? – спохватился Алексей.

И подозрительно глянул на Артема.

– А потому что ни черта не знаю... Я что, на шпиона похож?

– Да вроде нет... Тебя тоже сбили?

– Если бы... Я в Гродно должен был служить. Вчера поездом ехал, а тут танки...

Артем вкратце выдал хронику вчерашнего дня. И для достоверности предъявил Лодыгину свое предписание.

– Вряд ли твой полк уцелел, – сокрушенно покачал головой Алексей. – В приграничных частях все самолеты побили, прямо на аэродромах. Кто успел взлететь, тех в воздухе... Да и Гродно уже под немцем, можешь не сомневаться. Так что деваться тебе некуда, давай со мной в мой полк пробиваться. Ты в какой должности был?

– На повышение шел, на командира отряда...

– Да вижу, парень ты боевой, орден вот... Только вот отрядов у нас больше нет. У нас новые штаты...

Артем понял, о чем речь. К началу войны большинство авиационных бригад и полков перешли на новые штаты. Если раньше количество самолетов в эскадрилье достигало сорока, то сейчас не более пятнадцати. Полк состоял из четырех эскадрилий по пять звеньев в каждой. Такая тактическая единица, как отряд из десяти машин, упразднялась. Теперь с командира звена можно было сразу прыгнуть на комэска.

– Да какая разница, – устало махнул рукой Артем. – Мне хоть одним самолетом командовать, лишь бы летать...

Немцы стремительно продвигались на восток. И нужно было обгонять их, чтобы выйти в расположение своих войск. Поэтому после недолгой передышки Артем и его новый товарищ взяли курс на Барановичи.

Два раза они натыкались на немцев. Первый раз это была небольшая танковая колонна. Второй – двое на мотоцикле. Они подъехали к ручью, чтобы набрать воды. Эти фашисты не были готовы к тому, чтобы отразить внезапную атаку. Но Артем все же удержался от соблазна открыть счет своим личным победам. У них с Лодыгиным была одна задача – прорваться к своим. А вступить в бой значило привлечь к себе внимание и поставить под угрозу свою жизнь.

На исходе того же дня, двадцать третьего июля уже в темноте неожиданно для себя они вышли в расположение наших войск. Артем-то думал, что придется пробиваться через вражеский заслон.

Их задержали, для порядка разоружили, доставили в штаб пехотного полка, где сунули под пресс начальника особого отдела. Лейтенант госбезопасности вредничал не очень. Проверил документы, выяснил обстоятельства, по которым два летчика оказались на территории, занятой врагом. Каким-то чудом сумел связаться с дивизией, где проходил службу капитан Лодыгин, навел о нем справки. Да, есть такой, утром сегодняшнего дня был сбит при атаке немецкой колонны. С Артемом было посложней. Но Алексей рассказал, как Артем снимал его с дерева, как вместе с ним уходил от преследования. И все же особист посматривал на Артема косо. И, похоже, был близок к решению взять его под стражу до окончательного выяснения. Но ситуация в полку была крайне нестабильная. Враг мог атаковать в любое время, и это создавало нервозность. В конце концов особист махнул на летчиков рукой и отправил в тыл, который таковым мог считаться лишь условно.

Артему и Алексею везло. На перекладных они сумели добраться до заветного аэродрома. Капитана Лодыгина встретили в полку как родного. На Артема же поначалу смотрели с опаской. Кто такой, откуда. Алексей объяснил, что Артем фактически спас ему жизнь. Только после этого к нему стали относиться терпимее. В срочном порядке зачислили в списки части, поставили на довольствие. Но самолет не выделили. За отсутствием свободных машин.

А в ночь на двадцать пятого июня на аэродром налетели немецкие «Юнкерсы». Надо отдать должное командиру полка, он правильно рассредоточил самолеты, поэтому было уничтожено всего три боевые единицы. Но взлетно-посадочную полосу фашисты перепахали на зависть колхозным трактористам. Чтобы ее восстановить, требовался не один день.

А этих дней как раз и не было. Немецкие танки рвались к городу. Поступил приказ об эвакуации полка. Из-за неисправности взлетно-посадочной полосы командир принял страшное, но правильное решение – материально-техническую часть полка сжечь, чтобы самолеты не достались врагу. Но необходимо было спасать летно-технический состав. Для этого командир вывел людей на шоссе Брест—Бобруйск. Ссылаясь на несуществующее особое распоряжение, он останавливал транспортные автомобили, высаживал из них пехотинцев и на их место сажал свой личный состав. Только таким образом он смог спасти ценные летные кадры и вывести их из намечающегося окружения. В числе прочих на восток уходил и Артем.