Текст книги "За все спрошу жестоко"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Владимир Колычев
За все спрошу жестоко

Глава 1

Небо темное, тяжелое, рыхлое, и не понять, то ли это тучи, то ли виной всему огромные трубы, из которых клубами валит черный дым. Убогий район: с одной стороны чадит теплоэлектроцентраль, с другой – гремит железная дорога, промышленные зоны вокруг, свалки... В общем, серость несусветная.

– И это называется трехкомнатная квартира? – размахивая руками, взвыла мать.

– Зато отдельная, – уныло вздохнул отец.

– Где она отдельная, если кухня общая? А сортир где? Где сортир, спрашиваю?.. Променял шило на мыло! Глаза б мои тебя не видели!

Туалет на улице. Семен заметил его, когда они шли к дому. От этого шаткого дощатого сооружения воняло так, что на него нельзя было не обратить внимания.

– Ну, чего молчишь? – надвинулась на отца мать.

Женщина она крупная, грудастая, и рука у нее тяжелая. А отец маленький, щупленький, ему с ней при всем своем желании не совладать.

– А ты чего? – буркнул он, отступая назад. – Ну, не очень здесь, зато Москва рядом...

– А зачем она мне, твоя Москва? Мне и в Горьком хорошо было!

Отцу предложили работу на подмосковной ТЭЦ, пообещали трехкомнатную квартиру со всеми удобствами в каких-то нескольких километрах от столицы. Место, говорили, ну просто отличное. Вот он и решил, что ему неслыханно повезло. Сборы были недолгими, и вот семейный десант уже высадился на новом месте. Только квартира представляла собой две смежные комнаты в старом убогом общежитии. Одно помещение разделено пополам фанерной перегородкой, другое подавалось целиком: два плюс один равно трехкомнатный вариант. Из окон дует, стены грязные, полы скрипучие, и еще здесь воняло крысами.

Впрочем, в Горьком с жильем у родителей было не лучше. Такое же общежитие, причем комната всего одна. Единственное отличие: там они жили почти в центре города, да и чистенько было в общежитии, ну и туалет находился на этаже.

– Дать бы тебе больно!..

Мать в сердцах сунула отцу под нос кулак, но бить не стала. Да и не будет она этого делать. Хоть и крутой у нее характер, но меру она знает.

Семен махнул на нее рукой и вышел в полутемный коридор, где остро пахло кислой капустой и варящимся бельем. Пусть родители сами выясняют отношения, без него, а он во дворе проветрится. Да и сестренка младшая там без присмотра.

Сонька сидела возле грузовика с мебелью, взгляд грустный, бровки возмущенно приподняты, ручки крепко прижимают к груди большую куклу с обожженными волосами. Увидев брата, она вздохнула, но даже не улыбнулась. Скучно ей здесь, тоскливо, но так и Семену совсем невесело.

Сунув руки в карманы брюк, он пнул камень под колесо грузовика и осмотрелся. Здание четырехэтажное, из темно-красного кирпича, трещина от фундамента по всей стене до самой крыши – видно, что ее пытались укрепить железными скобами, но, похоже, безуспешно. Двор длинный, узкий, неухоженный и неуютный, хотя бы какой-нибудь палисадник разбили, а то здесь одно только украшение – мужик пьяный на скамейке у соседнего подъезда валяется.

Семен печально вздохнул, в точности как его сестра. И на него самого тоска навалилась. И зачем они только сюда приехали?

Ничего, надо как-нибудь год вытерпеть, а там он школу окончит и в институт поступит. Или в техникум на крайний случай. Не так уж и важно куда, лишь бы комнату в общежитии дали, чтобы свалить из этой дыры.

Из грузовика вышел водитель, потянулся, зевнул во весь рот и, глянув на Семена, спросил:

– Ну, когда разгружаться будем?

– Сейчас.

А может, и не придется разгружаться? Может, мать заставит отца вернуться в Горький? Там у Семена друзья, секция, там он свой среди своих, а здесь чужой...

Водитель снова открыл рот, будто собираясь зевнуть, но, как оказалось, это был немой возглас громкого восхищения. Семен заметил, куда он смотрит, повернулся и увидел яркую красивую девушку в мини-юбке и кожаной жакетке. Пышные светло-русые волосы, большие густо накрашенные глаза, нос длинноватый и заостренный, но это не портило ее. Высокая, худощавая, бюст не пышный, зато ноги – длинные, стройные и жуть какие соблазнительные. Походка легкая, волнующая, от бедра. Земля покрыта раскрошившимся асфальтом, а у нее туфли на длинном каблуке, но это, казалось, ничуть не мешало ей идти. А под ноги она не смотрела – она, видимо, не из тех, кто ходит с опущенной головой. На ярко накрашенных губах улыбка – живая, приветливая, но никому конкретно не адресованная. Она вроде бы улыбалась Семену, но при этом в упор его не замечала. И на водителя даже не глянула, хотя он и пытался обратить на себя внимание.

– Девушка, вас подвезти?

В ответ она лишь подняла указательный палец и помахала им. Знак отрицания, хотя можно было подумать, что девушка хочет продемонстрировать длину и ухоженность своих лакированных ногтей.

Как водитель мог ее куда-то подвезти, если борт забит мебелью? Но этот вопрос лишь мелькнул в сознании Семена. Не в том он сейчас был состоянии, чтобы отвлекаться на такие мелочи.

Девушка прошла мимо грузовика, наискосок пересекла двор и остановилась возле белой «шестерки», что стояла на самом въезде. В машине кто-то сидел, наверняка мужчина, но ей самой пришлось открыть дверь. Будь Семен сейчас на месте водителя, он бы выпрыгнул из машины, чтобы помочь ей сесть.

Но не быть ему на месте этого счастливчика. Машина для него столь недостижимая роскошь, что о ней он даже не мечтает. А если бы вдруг свершилось чудо и он выиграл бы в лотерею «Жигули», прав у него все равно нет, да и возрастом он еще не вышел – полгода всего, как шестнадцать лет исполнилось.

С форсом выплеснув щебень из-под колес, «шестерка» сорвалась в места и по ухабистой дороге помчалась в сторону московского шоссе. А Семен в оцепенении стоял и завороженно смотрел ей вслед. Так и стоял бы, если бы вдруг его не ударили сзади в плечо.

– Эй, ты че на мою Наташку пялился?

Семен обернулся и увидел целую компанию пацанов примерно одних с ним лет. Четверо их. Крепкие на вид ребята, рослые, и только задира был, что называется, метр с кепкой. Но свою физическую немощь он компенсировал злостью и напористостью. Кто-то лицом похож на лошадь, кто-то на бульдога, а этот смахивал на лисенка.

Семен и сам долго оставался таким же мелким, как и этот буян, но после восьмого класса он вдруг стал резко расти, и только за одно лето вымахал на семь сантиметров. Сейчас у него рост под метр восемьдесят, и задира осознавал эту разницу, поэтому он пружинил на ногах как человек, собирающийся подпрыгнуть. Он рассчитывал ударить Семена с прыжка. Причем собирался сделать это всерьез. Хотя и не спешил. Его друзья косились на Семена из-под нахмуренных бровей, но пока не вмешивались. И кулаки не чесали.

– На какую Наташку? – нервно спросил Семен.

Не по себе ему, и под коленками вдруг холодно стало. Не хотелось ему драться с этим типом: бой обещал быть неравным. С мелкотравчатым он бы справился, но его дружки, похоже, тертые калачи. Шпана уличная, босота, у таких и ножички в карманах водятся, не говоря уже о кастетах.

– А я тебе сейчас объясню! Пошли за сараи, поговорим...

Семен растерялся еще больше. Драка во дворе не так опасна: здесь люди, они могут вступиться за него, разогнать оборзевшую шпану, а за гаражами никого нет, там и прирезать могут. Но Семен все-таки нашел в себе силы перебороть страх и на немеющих ногах пошел вслед за мелким задирой.

Им не пришлось обходить длинный ряд сараев, что тянулся вдоль дома. По самому центру двора кирпичную галерею прорезал узкий, пропахший мочой проход. А за сараями раскинулся пустырь, поросший бурьяном, за ним – бетонный забор промзоны. Но задира не устал уводить Семена далеко. Он резко развернулся к нему лицом.

Наверняка он думал, что Семен дрогнет от столь резкого маневра, шарахнется в сторону. Но просчитался.

– Ты че, козел, на мою сеструху таращишься? – заорал мелкий.

– А ты чего на меня наезжаешь?.. Мог бы на водилу наехать. Он тоже на твою сестру таращился!

– А ты за себя отвечай, понял? – заулыбался задира с радостью человека, обнаружившего чью-то слабину.

– Да пошел ты!

– Ну, козел...

Мелкий оторвался от земли с ловкостью кузнечика и резко махнул кулаком, пытаясь ударить Семена. Но поймал он рукой только пустоту. Семен рефлекторно нырнул под кулак, но бить в ответ не стал, хотя и мог срубить этого типа на лету.

– Ну, ты, в натуре! – разозлился задира и снова прыгнул на него.

Но и в этот раз Семен уклонился от удара.

– Слышь, ты мужик или баба? Ты чего танцуешь? – с пеной у рта заорал мелкий. – Драться давай!

На этот раз он попытался достать Семена ногой. И надо сказать, такой удар с прыжка ему вполне удался. Хорошо нога пошла, красиво, только мимо. Семен ушел в сторону и на противоходе исполнил просьбу своего оппонента – правой влепил ему в ухо.

– Ой-ёё!

Задира с воем приземлился на корточки; обхватив голову руками, завалился на бок.

– Эй, ты че, борзый? – надвинулся на Семена здоровяк с широким лицом и обвислыми щеками.

Бритая голова, выгоревшие на солнце брови, нос лепешкой, подбородок лопатой. Плечи не широкие, но крепкие, и сам он тяжеловесный, ширококостный. Одет, как и все, бедно – выцветшая клетчатая рубаха с закатанными рукавами, засаленные брюки от костюма пэтэушника.

Семен встал в боксерскую стойку. Этот парень мог ударить мощно, с таким лучше работать на опережение.

– Давай, Харя, покажи ему, как быков забивают! – приободрил своего друга менее тяжеловесный, но такой же кряжистый парень с выпученными, как у краба, глазами под мощными выступами надбровий. И сам он чем-то напоминал краба – такое же приплюснутое сверху и снизу лицо, могучие кисти рук похожи на клешни, кривоватые ноги широко расставлены. И движения четкие, фиксированные.

Взбодренный поддержкой, задира поднялся и, пошатнувшись, шагнул к Семену, но крабообразный ловко поймал его за руку и остановил.

– Ша, Пуп! Это наш пацан! – сказал он, кивком показав на Семена. – Тут раз на раз, без вариантов.

Похоже, он признал Семена за своего, но при этом не осаживал Харю. Как будто хотел развеять свои сомнения насчет новичка...

Харя выбросил кулак с широкого размаха, по-деревенски, но удар оказался столь быстрым, что Семен едва успел уклониться. Он мог бы ответить ему, но парень грамотно сменил позицию, и Семен в лучшем случае мог ударить его левой на излете. И сам в ответ мог бы схлопотать, ничего не добившись. А ему сейчас нужен был мощный нокаутирующий удар.

Харя оттянулся назад, презрительно глянул на Семена, неторопливо сплюнул ему под ноги и вдруг резко шагнул к нему. Обманный финт рукой в голову резко сменился убойным ударом ногой в живот, снова в ход пошли руки. И все так быстро, что Семен едва успевал увертываться. А потом и вовсе перестал успевать. Харя зацепил его кулаком в скулу, затем саданул ногой по внутренней стороне бедра, едва не достав до коконов. В конце концов Семен понял, что измором противника не взять, и пошел, что называется, в рубку.

Он пропустил кулак в нос, но и сам смог провести встречный в голову. Харя поплыл и тут же схлопотал снова. И еще, еще...

Семен работал прямыми, а когда противник окончательно поплыл, перешел на размашистые боковые. Растерянный Харя тянул к нему руки, но Семен не позволял ему зацепить себя. И бил, бил, пока не свалил его наземь.

Харя недоуменно мотнул головой, попытался подняться, но его повело в сторону, и он вернулся на пятую точку опоры.

– Опупеть! Харю загасили! – с восхищенным удивлением протянул рослый парень с длинными, зачесанными назад волосами, отчего лоб его казался необычно высоким.

Загорелое чуть ли не до черноты лицо вроде бы славянское, но глаза у него как амбразуры дзотов, такие же длинные и узкие. Казалось, он щурит их в усмешке. Брови густые, пышные, под углом к переносице и щелочкам глаз. Деформированный нос, багровый шрам над губой, подбородок раздвоен будто конец мосла.

– Все по правилам, – рассудительно заключил крабообразный, одобрительно и с интересом глядя на Семена. – Ты откуда такой взялся?

– Оттуда, – нехотя, кивком Семен показал на восток.

– Твоя машина с мебелью?

– Наша.

– Здесь жить будешь?

– Ну, вроде того.

– Меня Никита зовут. Или просто Кит.

– Семен.

– А это Кузов... – показал на патлатого Кит. – Ну, Харитона ты уже знаешь. Он у нас Харитонов. Или Харитон. А еще проще Харя...

– Ну, для кого-то и Харя, а для кого-то и Николай Ефимович, – озлобленно глядя на Семена, сказал Пуп.

– Вот-вот, – усмехнулся Кит. – Для кого-то Пупков, а для кого-то Пуп Земли! Или просто Пуп. Да, Пуп?

– Да пошли вы! – беспомощно огрызнулся мелкий.

Харитон уже поднялся с земли, его слегка покачивало, но это не помешало ему подойти к Семену. И протянуть ему руку.

– Харитон!

Правда, пожал ее Семен с опаской. Как бы на подвох не нарваться. Но нет, Харитон не стал брать руку на прием, как это могло случиться.

– Ты это, боксер, да? – спросил он, потирая набухающую шишку под глазом.

– Да есть немного, – признался Семен, слизнув с губы подсыхающую кровь.

– Нам боксеры нужны, – хлопнув его по плечу, сказал Кит.

Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент из прохода между сараями появился отец Семена и позвал его разгружать машину.

– Так это, мы тебе поможем, Сэм, – сказал Кузов.

Семен с удивлением посмотрел на него. Быстро же он переиначил его имя. Никто еще не называл его Сэмом. Но в принципе это не самый худший вариант. А если он еще подкреплен дружеской помощью, то вообще здорово.

И Кит подключился к делу, и Харитон, и даже Пуп не остался в стороне, хотя, казалось бы, он должен был ненавидеть Семена.

Глава 2

Клетки бывают разные – и для зверей существуют, и для людей. В первом случае люди смотрят на зверей, а во втором – все почти наоборот. Поселок Волынский, парк, танцплощадка, огороженная стеной из железных прутьев, народ под Сандру дрыгается. Семен и сам не прочь потанцевать, но его уже подчинила себе власть толпы. А толпа эта по ту сторону решетки. Пацаны здесь боевые, вроде Кита и Харитона, им в падлу, как они говорят, дрыгать ногами под музыку. Да и не до этого им. Сегодня обещали быть любера. Эти крутые парни почему-то решили, что Волынский – это их территория, потому и сбились в стаю, чтобы доказать это местным. А те и рады, что можно почесать кулаки.

Семену это не нравится. Ему все равно, кому принадлежит дискотека – люберецким или местным. К тому же не может она принадлежать ни тем, ни другим. Это собственность государства, и деньги за входные билеты идут в поселковый бюджет; да и танцевать здесь может любой, кто захочет. А вся эта грызня за территории – всего лишь развлечение для крутых парней, что и дня не могут прожить без драки. Надо же показать себя во всей красе, блеснуть своей удалью и бестолковым героизмом.

Но все-таки Семен в струе. Он хочет быть своим в этой толпе, ему нужно, чтобы его ценили, уважали. Ему страшно, ему не хочется лезть в драку, но еще больше он боится того, что его назовут трусом. Поэтому в одном кармане у Сэма лежит кастет, в другом – звенит цепь. А Пуп крутит нунчаки, рисуется перед пацанами и на Семена красноречиво посматривает. Дескать, жаль, что не было у него под рукой этих штук, когда они отношения между собой выясняли.

– Привет!

В толпу с ходу врезался среднего роста паренек.

– А-а, Джем! Здорово! – крепко пожал ему руку Кит.

И Пуп перестал крутить нунчаки, чтобы ответить пареньку тем же. И Харитон ему руку подал, и Кузов, и все, кто здесь находился. А толпа большая, человек тридцать, и все здесь хорошо знали Джема.

Так случилось, что Семен оказался последним, к кому он подошел.

– Ты Сэм, да? – с интересом посмотрел на него Джем.

Верней, посмотрела.

Только сейчас в свете фонаря на танцплощадке он заметил, что Джем – это не парень, а девчонка. Черты лица у нее правильные, но вовсе не утонченные, и нежности ни на грамм. И женственность не просматривалась. Для парня она казалась худощавой, а для девчонки – плотно сбитой. И движения у нее мужиковатые – четкие, экономные, но лишенные какой-либо грации. К тому же голова у нее подстрижена чуть ли не под ноль. Семен скорее почувствовал в ней женщину, чем разглядел ее сквозь напускную мужественность.

– Ну, я, – с легкой небрежностью кивнул Сэм.

Кроме удивления, никаких других чувств в нем пробудить она не могла. Зато девушка посмотрела на него с интересом. Что за пацан? Такой вопрос читался в ее глазах. Откуда взялся, какой из него боец... Но в тех же глазах можно было разглядеть и более глубокий интерес.

– А я Джема.

– Джема из нашего разъезда, – пояснил Кузов. – Из соседнего дома.

Место их обитания называлось незатейливо – разъезд сто-дробь-четыре. Ни Дубосеково, например, а просто номер и дробь. И два дома там всего, не считая сараев и складов. До поселка километр, до Москвы – шестнадцать. В поселке станция, можно сесть на электричку до столицы, но Семену пока не до этого. Ему с местными знакомиться надо, себя ставить. В Горьком его уважали, и здесь он должен быть крутым парнем. А для этого нужно достойно пройти через массовую драку.

– Ты девчонка? – спросил Семен.

Джема недовольно нахмурилась. И пренебрежительным кивком показала на танцплощадку.

– Девчонки там!

– Понятно? – засмеялся Кузов, хлопнув ее по плечу.

– Чего толкаешься? – возмутилась она.

И вдруг ударила его локтем в солнечное сплетение. Кузов слегка согнулся и сдавленно засмеялся.

– Ну, я это тебе припомню! – незло пригрозил он.

Кузов мог ударить в ответ, но не стал этого делать. Может, Джема и пыталась изображать из себя пацана, но все понимали, что все-таки она девчонка. Отсюда и поблажки.

– Не толкайся, понял?

– Я ж легонько.

– Так и я легонько.

– Какой легонько? – засмеялся Кузов. – Вообще ничего не было. Я даже ничего не почувствовал.

– Повторить? – задиристо спросила Джема.

И в это время в толпу врезался какой-то парень.

– Шухер! Любера!

Толпа ожила, сплотилась и гудящим ульем выползла на площадку перед входом в клетку. Здесь светло и развернуться есть где. А со стороны станции показались вражеская орава.

Не зря о люберах гуляла дурная слава. Эти ребята действительно работали над собой. Все как на подбор мощные, накачанные. И наверняка наращивали в своих качалках не только мышечную массу. Там они учились еще и драться. И сейчас эту науку они готовы были применить на местной толпе.

Люберецких было человек двадцать, но и в численном меньшинстве эти ребята чувствовали себя уверенно. Они приехали сюда драться, и в этом удовольствии себе не откажут. Так что глупо выходить к ним, пытаясь что-то доказать.

Как думал Семен, так и оказалось. К люберецким вышли местные авторитеты, и Кит среди них. Но их никто не стал даже слушать. Семен видел, как рослый качок резко взмахнул рукой, и Кит рухнул как подкошенный. Вслед за ним получил по морде и другой доморощенный авторитет.

Толпа местных на какое-то время оцепенела, а тем временем люберецкие расправились и с остальными авторитетами. Их сбили с ног, начали пинать. А основная волна люберов покатилась на местных.

– А-а! – неожиданно для себя в безумном исступлении заорал вдруг Семен.

И так же неожиданно ринулся вперед, на толпу люберов. Правда, при этом изо рта вывалилась капа, но кастет и цепь остались при нем. Хотя в ход это оружие удалось пустить не сразу. Сначала ему пришлось увернуться от ноги, выброшенной вперед, чтобы сдержать его натиск. Затем в его челюсть врезался тяжеленный, железной прочности кулак. И только тогда он смог ударить кого-то в лицо кастетом. Правда, это был его единственный удачный взмах. Тут же толпа люберецких поглотила его, и он упал на землю. Кто-то ногой ударил его по голове, и он потерял сознание.

* * *

Красномордый сержант долго и пристально смотрел на Семена. Затем спросил:

– Драться любишь?

И, не дожидаясь ответа, ударил его кулаком в живот. Очень сильно ударил. И очень больно.

Семен мог бы защитить живот рукой или, по крайней мере, напрячь пресс, но после вчерашней мясорубки у дискотеки у него кружилась голова, и это помешало ему среагировать на удар. Резкая боль согнула Семена в поясе, поставила на колено, и тут же сержант ударил его коленкой в нос. Он упал на грязный пол камеры, а сержант повернулся, чтобы уйти.

Ему бы промолчать, но...

– Козел! – крикнул парень.

– Что ты сказал, щенок? – взвыл сержант.

Не позволяя Семену подняться, он ударил его ногой в живот. И тут же к нему на помощь подоспел еще один мент. Семену оставалось только закрывать голову руками. Менты отбили ему почки.

– Может, хватит? – спросил один.

Его противный голос глухо отдавался в ушах.

– Ну, хватит, – остановился второй.

– Слышь ты, придурок! Если тебе подраться захочется, ты скажи! – гоготнул сержант и вместе со своим дружком вышел из камеры.

Громыхнула дверь, лязгнул замок. Экзекуция закончена, но все еще может повториться.

Семен смутно помнил, как разбегалась толпа. Он только-только пришел в сознание, когда услышал возглас «Менты!». Он даже смог подняться, куда-то побежал не разбирая дороги. Но менты догнали его, скрутили и сунули в свой «воронок». Много было дравшихся, но в отделение доставили только двух человек – Семена и еще кого-то из люберов.

В камере его стошнило: верный признак, что у него как минимум сотрясение мозга. Но ментов это не волновало. Мало того что его продержали взаперти всю ночь, так еще утром жестоко избили. Сознания он в этот раз не потерял, но с пола поднимался долго.

С трудом забрался на нары, лег, но вскоре за ним пришли.

– Давай на выход! – грубо потребовал сержант-истязатель.

Семену понадобилось время, чтобы подняться. А еще надо было выйти из камеры. Но сержант помог ему – схватил за руку, резко потянул на себя и отпустил. Парень по инерции выскочил из камеры и больно ударился о стенку в коридоре.

– Давай, пошел!

Сержант пинками вытолкал его из подвала, где находились камеры предварительного заключения, поднял на второй этаж и доставил в кабинет к дознавателю. Там его ждала женщина в форме капитана милиции: немолодая уже, дородная, с белыми, выжженными пергидролем волосами. Семен обессиленно опустился на стул сбоку от стола и уронил голову на грудь.

– Эй, что с тобой, парень? – без особого переживания спросила она.

– Плохо мне, – пробормотал Семен.

Женщина взяла его за подбородок, подняла голову, осмотрела лицо. Фингал у него на оба глаза, щека содрана, губа разбита, подбородок распух. Одно хорошо – зубы все целы. На удивление.

– Понятно. Сам виноват, в драку не надо было лезть.

– Это не драка, это сержант ваш, – криво усмехнулся Семен.

Драка – это цветочки по сравнению с тем, что сотворили с ним менты. Любера, конечно, народ жестокий, но там закон улицы, а в милиции – полный беспредел. Не люди там служат, а звери. Это в кино все менты правильные, ими восхищаются, с них берут пример. А в жизни все наоборот, и Семен убедился в этом на своей шкуре. И как он теперь после всего этого должен относиться к ментам, к закону, который они представляют?..

– Что сержант? – возмущенно протянула капитан.

Семен мрачно усмехнулся. Может, она и поверит в то, что сержант милиции избил его, но вряд ли призовет эту сволочь к ответу. Рука руку моет. Так что лучше молчать. А то менты потом снова изобьют его, и уже не ради развлечения, а в отместку. За ними не заржавеет.

– Ничего, нормально все. В драке по голове настучали...

– А в драку зачем влез?

– Не влезал я никуда. На дискотеке был, домой пошел, выхожу, а там толпа. Я и понять ничего не успел, как меня отоварили...

– Да? Зачем ты тогда убегал?

– Все побежали, и я побежал. Как Василий Алибабаевич.

– Ага, кино бесплатное... Значит, случайно в драку ввязался?

– Ввязался? Да нет, просто побили меня. Какая тут драка?

– А вот у нас, например, другие сведения. Нам известно, что ты, Купчинов, являешься организатором этой драки. А это, поверь, очень серьезно. Это лет десять строгого режима... Но тебе всего шестнадцать лет, Купчинов. У тебя еще вся жизнь впереди... В общем, давай так договоримся: ты назовешь имена и фамилии всех, кто участвовал в беспорядках, и я тебя отпущу. Вернешься домой, возьмешься за голову. А еще лучше – за уроки.

– Какие уроки? Каникулы. И не знаю я ничего. Ничего я не организовывал. Я случайно там оказался. Я не организатор, а пострадавший. У меня сотрясение мозга. Мне в больницу надо, а вы меня здесь держите. Я прокурору жалобу напишу!

Какое-то время капитан смотрела на него не просто удивленно, а потрясенно. Не ожидала она от него такого отпора.

– Все сказал?

– Плохо мне. Голова кружится. Вызовите «Скорую помощь»!

– «Скорую помощь»?!

– Да.

– Ладно, сейчас.

Дознаватель вышла из кабинета, минут через пять вернулась.

– Пошли!

Она провела его в дежурную часть, там ему вернули шнурки от туфель, ключи от квартиры и носовой платок – все, что забрали перед тем, как отправить в камеру.

– Все, свободен!

Семен вышел на крыльцо и ослеп от яркого света. Солнце в чистом небе, тепло, ветерок приятный обдувает, только ему почему-то плохо. И голова кружится. Тошнит.

Его повело в сторону, и ему стоило усилий, чтобы сохранить равновесие. Опустив голову, ничего не замечая, парень пошел, куда ноги понесли.

– Стоять!

Он остановился, поднял голову и в качающейся дымке тумана увидел плечистого парня в широких клетчатых штанах. Он стоял, покачиваясь на носках, как будто собирался ударить ногой. И его совсем не смущало, что где-то рядом здание РОВД. Хотя, возможно, именно это его и останавливало.

Рядом с этим типом стояли еще два качка, один из них опирался о капот «четыреста двенадцатого» «Москвича». Наверное, эти парни приехали за своим дружком, которого менты приняли вчера вместе с Семеном.

– Арбат, узнаешь чувачка? – спросил один здоровяк у другого.

– Узнаю. На «ура» нас брал. Горлопан, блин!.. Что это с ним? Чумной он какой-то...

Семен обессиленно сел на корточки, тут же переместился на мягкую точку опоры, опираясь на вытянутую руку. Его стошнило прямо на асфальт.

– Эй, чувак, что за дела? – спросил кто-то над ухом.

Семена снова вырвало.

– Эка тебя расхерачило...

– Глянь, Тоху выпустили!

Семен не мог видеть парня, который подошел к ним, но услышал его голос.

– Что за чертила?

– Так это, с тобой замели...

– Да?.. Это менты его так отмудохали. Сам слышал, как его пинали... Он мусора козлом назвал...

– Лихой пацан... В больницу его надо.

Сильные руки оторвали Семена от земли, затолкали в машину.

– Да не надо, я сам... – пытался возражать он.

– Сам ты будешь, когда на ноги встанешь. Тогда мы тебя как последнего забуцкаем. Ты нам живым нужен, понял? – засмеялся Арбат. – Так что сиди и не вякай... Каток, где у нас тут больница?

– Да хрен его знает. Может, в Москву его везти надо? Щас узнаю...

В Москву Семена не повезли. Спросили у прохожего, и тот объяснил, как проехать к местной больнице. Оказалось, что это совсем недалеко.

– Слышь, пацан, как зовут тебя?

– Сэм.

– Ты, это, нормально вчера себя вел. С мусорами все по делу. Мы таких пацанов уважаем. Только, это, ты нам дорогу больше не переходи. Услышал, что любера идут, беги дальше, чем видишь...

Семен промолчал.

– Че, не догоняешь?

– Да отстань ты от него, Сухарь. Не видишь, хреново чуваку. Да и не будет он от тебя бегать. Да, Сэм?

Семен в знак согласия кивнул.

– Че, крутой?.. – с визгливой какой-то язвительностью спросил Сухарь. – Если такой крутой, давай на стрелу забьемся. Когда оклемаешься, давай к нам в Люберцы, найдешь там Сухаря, мы с тобой поговорим, выясним, кто из нас круче. Ну что, забились?

Семен кивнул.

– Эй, зачем слово дал? – с упреком спросил Арбат. – Не надо было давать. Теперь его сдержать надо. Если не найдешь Сухаря, мы тебя сами найдем. Ты меня понял пацан?

Семен все понял, и кивком подтвердил это.

Действительно, зачем он согласился найти Сухаря? Мог бы обморок изобразить, так нет, на приключения потянуло. Теперь за свои слова отвечать придется...