Текст книги "Путь бегуна"

Автор книги: Владимир Горовой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Марк уже собирался распрощаться, когда Коморовский вдруг отбросил ручку и, вместе со стулом, придвинулся ближе, глядя прямо в экран прищуренными близорукими глазами:

– Вы читали отчеты по этой планете? Конечно, читали. Надеюсь, что они все для вас были собраны достаточно полно. Удивительное место, требующее детальнейшего, детальнейшего изучения. А мне предоставили штат в 24 человека. У военных, которые бестолково топчутся вокруг своих драгоценных башен вдвое больше! Вы слышали, что мы обнаружили неизвестное ранее поселение к югу отсюда? Только сегодня поступили ошеломляющие данные – это старая земная колония, времен первых колонизационных полетов. Вы можете себе представить какой здесь объем работы? Что же мне отвечают в министерстве? – Коморовский брезгливо толкнул по столу какую-то бумагу, – Предлагают обходиться собственными силами. Обещают оплатить дополнительные 12 кредитов, за каждый день раскопок. Двенадцать кредитов! Бред!

Казалось, Коморовский забыл, что коммуникатор включен.

– Шесть лет я возглавляю эту богом забытую исследовательскую базу, шесть лет упорных поисков, анализа, подбора данных. Какую новую информацию можно собрать среди этих туземцев? Типичная гуманоидная колония, каких тысячи, миллионы. Разве что кое-что в генетическом плане представляет определенный интерес, остальное пыль на полках, бесполезный хлам! Зачем, зачем нас сюда прислали, для какой цели, два десятка тунеядцев и лоботрясов, собрали здесь под моим руководством, а точнее сказать, собрали, чтобы отрывать меня от настоящих, стоящих этого исследований. Для чего, скажите мне, шесть лет изучать примитивную тупую недоразвитую цивилизацию, а когда появилась возможность реального прорыва, настоящий объект для исследований, что мне предлагают? Кость голодной собаке? Двенадцать кредитов? Проклятье! – выругался Коморовский, махнул рукой и снова бросил свой взгляд на коммуникатор, – Простите за резкость, надеюсь, вы сможете хотя бы, донеся мои слова до руководства, принести этим минимум пользы своим посещением. Изучайте все, что вам нужно и удачи вам в этой вашей… эээ… инспекции. Спокойной ночи.

Коморовский отключил связь.

Марк был слегка ошарашен злостью и напором старика, его, почти хамскими манерами. Однако что-то в этом монологе было не так. Эмоции, которые показывал Коморовский, не совпадали с построением слов, которые он говорил. Если внимательно вдуматься в смысл сказанного, получалось, что профессор противоречил самому себе чуть ли не через слово.

Коморовский не случайно сорвался – этот разговор был каким-то хитрым ходом в неведомой игре. И что-то еще в его словах настораживало Марка. Ах да, момент, когда тот заговорил про отчеты, в голосе старика проскочила какая-то очень странная нотка. И фраза была построена не типично, она не вписывалась ни в общую линию монолога, ни в манеру вести беседу Коморовского.

Укладываясь в кровать, Марк продолжал прокручивать в голове состоявшийся разговор. Что еще он говорил? Вот. Марк почувствовал, что ухватил самый краешек разгадки, самый кончик тонкой нити, потянув за которую сможет распутать весь клубок окружающих его недомолвок и странностей. Старик говорил про генетику, и Марк вспомнил, что в прочитанных им отчетах, отсутствовала какая-либо информация на этот счет. Если это была не случайность, то из этого следовало, что не только официальные документы подвергались чьей-то осторожной коррекции, приведению к состоянию "обычных", но и научные. И, еще, по всей видимости, Коморовский опасался выражать свои мысли напрямую, стараясь намеками, недомолвками, донести какую-то информацию до Марка. Кого мог бояться ученый? Прослушивать сообщения в пределах планетарной связи мог практически кто угодно, вот только в отдаленном гарнизоне не так много специализированного оборудования.

На первый план сразу всплывал Холодов, да и правки в официальных документах – вполне в его стиле. Оставалось только выяснить, зачем все это сделано, и что именно пытался донести до него Коморовский. Только этому всему придется подождать, ведь ему нужно было готовиться к Бегу.

Только теперь, самому себе он смог признаться в том, что Бег для него стал важнее всех расследований, которые он вел.

С этими мыслями Марк уснул.

***

Марк спал и видел сон. Что-то огромное нависало над ним, летело сверху, стремясь раздавить его, уничтожить саму суть того, чем он был. Он пытался убежать от этого, но как не напрягал силы – не мог сдвинуться ни на дюйм. Вдруг там наверху, еще выше он почувствовал что-то еще большее, еще более могущественное, нависающее над ним и над другой неведомой враждебной силой. Затем вокруг него сомкнулась темнота, внутри которой сверкали вспышки и крутились неясные тени. Тени подбирались к нему, они желали его крови. Они что-то кричали и приближались к нему со всех сторон, разгоняя окружающую его тьму. И когда круг почти сомкнулся невесть откуда взявшаяся вспышка огня, уничтожила их. Марк вздрогнул и проснулся. В горле пересохло, а сердце колотилось в сумасшедшем ритме. В окно заглядывали первые лучи просыпающегося светила.

Впервые Марк вышел в пустыню утром. Встающее на горизонте солнце светило им в спину, холодный утренний ветерок сыпал в глаза мелкую крошку песка. Он и Дин опустили на лицо защитные повязки. Привычный темп легенды, изменился вместе с тембром голоса рассказчика, приглушенного тканью.

Они бежали на запад, и, с каждым шагом, песок под ногами становился все податливей и податливей. Казалось, сама пустыня против того, чтобы допустить их к своим тайнам. Марк почувствовал, что его ноги увязают в песке, совсем немного, практически незаметно, но усилия, которые необходимо было прилагать, для преодоления этого сопротивления съедали всю его выносливость. Клыки скал, отмечающих границу долины шести врат, оставались слева, на самом краю горизонта маячила верхушка барьерных гор. В отличие от привычных серых скал, впереди показались сине-голубые шапки ледников.

Казалось, всего несколько десятков шагов и до льда можно будет дотронуться рукой, но солнце давно прошло середину небосклона, а горы оставались так же на линии горизонта, как и раньше. Как будто смеясь над путниками, они ни на метр не приближались, а только задирали все выше в небо громады своих ослепительных шапок. Добравшись до укрытия в тени скального островка, путники остановились, чтобы подкрепиться захваченным из лагеря пайком.

Марк присел на песок, растирая ноющие мышцы ног: – Песок слишком мягкий, так и должно быть?

– В какую сторону дует ветер? – вопросом на вопрос ответил Дин. Только сейчас Марк сообразил, что во время всех их прежних пробежек всегда дул легкий западный ветер. Сегодня ветер дул на восток, и нес он с собой не влагу морских просторов, а высушенный серединной пустыней раскаленный воздух.

Дин опустился рядом, поднял пушистой ладонью горсть песка и пустил ее по ветру.

– Осень ушла, ушел ветер, ушло время тайн. Каждую весну и осень ветер меняется, песок намокает, наступает время Бега. Сейчас на пороге зима, время Гона. Только путь в город закрывает стена…

Дин замолчал, глядя на высыпающиеся в ветер крупинки, и Марк почувствовал себя неуютно. Он был одним из тех, кто построил эту стену.

Дин тряхнул гривой, распрямился: – Сила Народа давно ушла бы в эти пески, если бы мы делали только то, что нам позволяют. Идем, я покажу тебе, как повернуть ветер.

Они снова побежали. Ветер усилился настолько, что голос рассказчика тонул в его порывах и Дин замолчал. Они бежали сквозь несомую ветром серую массу песка. Ветер еще сильнее замедлял передвижение.

Песок набивался везде, в любую незакрытую щель в любое крошечное отверстие. Ткань-маска, защищающая от песка, затрудняла дыхание, Марк начал выбиваться из сил. Дин продолжал бег, не снижая скорости. Казалось, окружающая действительность не оказывает на бегуна ни малейшего влияния.

Наконец, когда Марк уже потерял счет времени посреди серого марева, впереди показались тени скал, ветер, как по мановению волшебной палочки стих, закружившись у них за спиной песчаными водоворотами. Он был где-то рядом, свистел в невидимых в темноте скалах, однако в том месте, где они стояли, воздух едва шевелился. Марк отвел от лица ткань, принюхался. В воздухе явно чувствовалась влага и запах свежей растительности. Только сейчас он сообразил, что стемнело не только потому, что наступил вечер, и не только от туч песка над ними. Они находились в тени огромного скального обрыва, уходящего куда-то в невообразимую высоту.

– Мы отдохнем здесь. Подъем нельзя начинать уставшими, – Дин расстегнул застежки палатки и установил тент в специально отведенном месте. Марк заметил, что камни хранят следы многочисленных креплений крючьев для растяжки тента. Этим местом для стоянок пользовались очень часто.

Он взглянул вверх. Скала поднималась отвесно вверх, все сильнее и сильнее склонялась в сторону пустыни. Подъем? Конечно, в камне было огромное количество выступов и трещин, но подниматься без снаряжения под таким углом было совершенно невозможно.

Дин бросил ему свою опустошенную флягу и показал на камень неподалеку. Марк понял его без слов. Усталость и пройденный вместе путь делали слова лишними. Зайдя за указанный камень, он обнаружил вырубленные в скале ступеньки. Они вели в неглубокий подземный грот. Спустившись в него, Марк увидел струйку воды, истекающую из щели в камне. Падая вниз, она уходила в песок и бесследно в нем растворялась. Из щели ощутимо тянуло влагой и холодом.

Увидев, как вода исчезает, утекая в песок, Марк вспомнил, что последние несколько километров песок снова обрел ощутимую пружинистость и более не стеснял шага. Они находились в тени Южных Предбарьерных гор. Их путь к ледникам был завершен.

Наскоро перекусив, они с Дином забрались в палатку. Каменные стены, окружающие их дышали холодом, а топлива для костра достать было неоткуда. Даже обогрев, услужливо включенный его костюмом, не спасал Марка от пронизывающего влажного сквозняка.  Едва закутавшись в одеяло, он мгновенно погрузился в сон.

Снилось ли ему что-то или нет, Марк не помнил. Помнил только, что несколько раз просыпался от далекого рокота. Приподнявшись, он прислушивался, озираясь в темноте палатки. Крошечный фонарь в дежурном режиме едва освещал палатку. Дин приподнял голову. Увидев его вопросительный взгляд, Дин успокаивающе махнул рукой и снова завернулся в одеяло.  В следующий раз Марк, разбуженный странным звуком, просто укутывался плотнее и снова засыпал.

***

Марк проснулся, посмотрел на часы. Светящийся циферблат показывал семь часов утра. Дина рядом не было, очевидно, ушел на традиционную утреннюю пробежку. Больше Марка беспокоило то, что он не слышал, как открывается палатка и уходит его провожатый. Никакая усталость не могла служить оправданием. Выходило, что хваленая выучка следователя давала сбой.

Он выбрался из палатки. Холодный воздух, поднимающийся от камней, заставил его поежиться. Оказывается, Дин уже вернулся из пустыни, выложил на камне свою добычу – несколько лепешек Кодов. Они развели костер, приготовили по чашке местного горячего напитка, настоянного на каких-то сушеных травах. Дин свернул палатку.

– Идем, нижние скалы высасывают тепло из тела – тут нельзя долго останавливаться. Согреемся на подъеме.

Марк снова измерил взглядом высоту стен. Со вчерашнего дня скала ничуть не изменилась.

Дин повел его едва заметной тропинкой между камнями. Впереди, все ближе и ближе был слышен какой-то странный гул. Гул превратился низкое гудение, то нарастающее, то спадающее в неровном ритме. Казалось, неподалеку дышит огромный дракон.

– Что это? – спросил Марк, и его голос почти потонул в шуме.

– Молчи, слушай, у нас мало времени, – Дин проверял все крепления на себе, затем, быстро просмотрел и подтянул все ремни на Марке.

– Дальше около ущелья ничего слышно не будет, поэтому сейчас слушай и запоминай: света не зажигать, бежать в моем темпе точно за мной.

Дин пристегнул к поясу Марка трос с карабином, другой конец застегнул на своем поясе: – Дерну один раз – замри. Дерну 2 раза считай до шести и беги. Беги за мной, в моем темпе. Опусти повязку. Свет не зажигай.

Марк повиновался без вопросов, и они побежали. За очередным поворотом им открылось ущелье, из которого вырывался ветер. Он гудел и завывал, едва не сбивая с ног. Дин с Марком вбежали в ущелье, открытые части тела мгновенно закололи иголки холода, глаза слезились. Марк бежал вторым, частично удары ветра принимал на себя Дин, но даже эта, выигрышная позиция не давала ему большого преимущества. Ветер буквально выдавливал бегунов, толкая их в грудь вполне ощутимыми ударами холода и влаги. Капли воды стекали по их одежде.

В ущелье царил полумрак. Неожиданно полумрак сменился серым сумраком, и ледяной ветер остался где-то сзади. Оглянувшись, Марк увидел, что за их спинами смыкаются своды большой пещеры.

Бежать стало легче, но сумрак сменился мраком. Марк и Дин двигались синхронно в полной темноте. Отдаленный гул потерял свою громоподобность, стали слышны их шаги, многократно повторяемые эхом и их тяжелое дыхание. После ледяного душа в ущелье, воздух казался почти теплым, бег и ритм согревали. Если бы не темнота и отсутствие ориентиров Марк получал бы удовольствие от бега.

Он попытался по звуку эха, отражающегося от невидимых стен определить, что их окружает, но звуки вокруг больше запутывали, чем позволяли создать приемлемую картину. В конце концов, Марку стало казаться, что они бегут где-то в черноте космического пространства без конца и края.

Каменный пол под ногами неуловимо вел их вверх. Только тренированное чутье космического путешественника помогало Марку это выяснить. Он сконцентрировался и попытался при помощи своего внутреннего компаса построить модель их движения. Выходило, они бежали, описывая крутые спирали, забираясь все выше и выше. Иногда, когда отраженные звуки шагов, как будто пропадали, Марк понимал, что они пробежали развилку. Дин ни секунды не колебался, ни на одной из них, как будто знал все проходы наизусть. Они не останавливались, не разговаривали, бежали быстро и в одном ритме. Воздух был ощутимо влажен, казалось, температура его постепенно растет.

Лишенный привычных органов чувств Марк, хотел он этого или нет, обратил свой внутренний взор внутрь себя. Он чувствовал мягкий ритм биения сердца, ощущал, как воздух заходит в легкие, грудь поднимается, расширяются ребра, сдвигается диафрагма. Он обнаружил, что каким-то непостижимым образом ощущает, как кислород впитывается в кровь, и легкие сжимаются, выгоняя согретый и заполненный углекислотой воздух прочь. Ощущения работающих мышц, сокращения – ткань за тканью, связка за связкой, сухожилие за сухожилием, растягивание и сжатие: весь спектр ощущений, который ускользал от него в обыденной жизни. Он чувствовал, как кровь бежит по сосудам, как проходит по всем органам и тканям, неся питательные вещества и кислород. Он чувствовал, как ритм бега отзывается во всем его теле – отзывается единым, общим темпом, которому подчинялись все части сложнейшей системы – все части его организма.

Время перестало для него существовать, в океане темноты вокруг перестало существовать и пространство. Оставался только он сам и огромная и таинственная мощь, скрытая в его теле.

Меж тем впереди стало ощутимо светлее, и стало возможно рассмотреть окружающие их серые каменные стены. Послышалось журчание воды, и они выбежали в небольшой светлый зал, в середине которого располагалось озеро. Дин остановился у воды, восстановил дыхание. Марк остановился рядом.

Еще не совсем отойдя от бега во тьме, он обнаружил, что его внутреннее зрение ничуть не уменьшилось от выхода на свет. Скорее наоборот, приобрело какую-то дополнительную глубину и резкость. И, обратив свой внутренний, новый взор на окружающий мир он внезапно охнул, оперся рукой о камень. Дин слегка придержал его за локоть.

– Я… – Марк чувствовал себя человеком, нырнувшим в ледяную прорубь, – Я…, да что же это… Я видел!

Он распрямился, его слегка шатнуло.

– Эта пещера, она идет от подножия горы из ущелья, которое вы называете «горячим», мы прошли мимо двадцати четырех поворотов, первые шестнадцать из них вели в северные шахты. Остальные просто пересекались с общим спиральным рукавом, выходящим на поверхность. Сейчас мы в трехстах метрах от поверхности в купольном зале. Когда озеро переполняется, и вода выливается вон в то отверстие, –  Марк показал рукой, – внизу, на стоянке слышен легкий гул – это вода падает через отвесный колодец вниз. Свет… свет нельзя включать, потому что он тревожит летающих пещерных хищников. Виров?

– Вииров, – поправил Дин.

– Вииров. Я… я все это вижу. Видел. Что со мной, Дин?

Дин уселся на камень, опустил голову.

– Дин! – позвал Марк, – Объясни, что со мной творится? Я ни разу до этого не был здесь, как я все это понял? Что со мной творится???

– Это твое второе рождение, – едва слышно сказал Дин, – Теперь ты почти готов к Бегу.

– А если еще раз…, – Марк махнул головой на тоннель.

– Может быть, – Дин отвечал, не поднимая головы:

– А может быть, и нет. Теперь, это может случиться в любом месте и в любое время. После третьего раза научишься это контролировать. Мы зовем это Испытанием.

– Испытанием? Почему испытанием?

– Это то, от чего ты меняешься, отчего сразу становится понятно Бегун ты или нет. Ты – Бегун.

– А что если…

– Есть еще много путей. Племя Онн это не только поселок у границы защитной полосы Долины. Это еще и лагерь добытчиков в предгорьях, и шахтные рабочие внизу, и некоторые стражники на стене Города. Каждый несет свою часть Бега и делает племя сильней там, где может.

Марк набрал в ладони воды и смыл с волос пот, пополам с крупинками песка.

– Сегодня мы заночуем в предгорьях, ты увидишь, что отличает Бегуна от остальных. Или, если еще не пришло время, не увидишь.

– Но почему.… Как, это произошло со мной?

Дин вздохнул, опустился к воде, напился из озера, зачерпнул еще, снова присел на камень.

– Ты думаешь Зерно жизни племени только в долине, в глубине пустыни?

Дин обвел рукой пещеру.

– Оно вокруг. Оно проникает всюду, когда ты в пустыне оно в воде, пище, воздухе, скалах и песке. Оно изменяет тебя. Ритм и темнота – только катализаторы.

Марк еще раз умылся, песок с его головы и рук ушел на дно, озеро снова обрело хрустальную прозрачность.

– Зерно. Это ведь наркотик, яд?

– Да, яд.

Дин показал свой пояс.

– Смотри: вот этот яд – вытяжка из корней листоклюва, обеззараживает рану. Вот этот – охлаждает кожу при ушибе. Вот этот – помогает при обморожении.

Он открыл второй больший отсек в своей сумке:

– А тут собраны препараты, сделанные на основе Зерна. Этот – позволяет мгновенно снять усталость. Этот – усилить память, чтобы запомнить много информации, этот – позволяет на некоторое время не чувствовать боли, а это… Мы зовем его «Последний рывок» – помогает на некоторое время сильно увеличить скорость бега. Но потом.… Потом, он убивает. Яд всегда убивает. Быстро или медленно. Идем.

Дин поднялся, совершенно кошачьим жестом стряхнул с шерсти песок и пошел к выходу. Марк еще раз приложился к воде и пошел следом.

***

Поселок, который увидел Марк, располагался в небольшой роще, на берегу речки, скорее ручья, питающего подземное озеро. Здесь заготавливали фрукты для живущих в лагере в пустыне, здесь отдыхали шахтеры, после дневных трудов в шахте.

Похоже, их прибытия ожидали. Марка приняли как члена племени, не задавая ни единого вопроса. Только дети, выглядывающие из хижин, бросали на него любопытные взгляды.

Он обратил внимание, что в отличие от сухих и поджарых пустынных жителей, местные были крепки и коренасты. Они были шире в плечах и слегка разговорчивее пустынников. На этом различия и заканчивались.

Узнав, чем в основном заняты местные жители, Марк понял, откуда у них такое телосложение. День за днем мужчины поселка спускались вниз в черноту подземных коридоров, где в полном мраке откалывали от стен куски черного камня (насколько понял Марк, что-то сходное с каменным углем). Затем, они складывали этот камень в корзины и поднимали их наверх, еще выше в горы, складывая в специальные хранилища. Женщины тем временем плели корзины, готовили пищу, пасли немногочисленный скот, собирали сладкие горные фрукты.

Чудовищный объем работы стал ясен Марку только тогда, когда он увидел громадную пещеру-склад от края до края наполненную корзинами с камнем. А потом еще одну, и еще…

Коридоры, которыми они поднимались из пустыни, были искусственного происхождения.

 Он подождал, когда они останутся с Дином одни и спросил:

– Зачем им столько камня?

– Нам, – поправил его Дин, – камень нужен нам всем. Завтра я покажу тебе.

Вечером, все поселение собиралось вместе у общего очага. Женщины разносили угощение и местное пиво. Марк понял, что они как раз поспели к какому-то местному празднику, отмечающему важную веху в их грандиозной работе. Какую именно, он пока понять не мог.

Местные громко переговаривались, обсуждая повседневные дела, вспоминали редкие или забавные случаи. Пиршество шло своим чередом. Только вокруг Дина с Марком общее веселье как будто стихало. Они были призраками, случайно забредшими в мир живых и наблюдающие за праздником, не в силах принять в нем участие.

Постепенно обильная пища и алкоголь брали свое, и народ расходился по домам. Марк почувствовал, что голова его стала очень легкой, а тело, наоборот, неподъемным. С непривычки местное пиво оказалось крепковатым, а, измученное испытаниями тело, требовало отдыха. Марк кое-как добрался до выделенной им хижины и мгновенно провалился в сон.

Утреннее солнце разбудило его, заглянув через неприкрытое окно в дом. Дин снова ушел на пробежку, и Марк опять пропустил его уход. Следовало признать, что причина его безмятежного сна не в том, что Марк потерял определенные навыки, просто, на подсознательном уровне, он доверил этому существу свою жизнь, доверил полностью и безоговорочно.

Утром они, позавтракав, направились выше в горы. Воздух здесь сделался суше и холоднее. Длинной вереницей за ними потянулись все жители поселка.

По пути наверх им встретилось еще несколько пещер – хранилищ черного камня, частью полупустые, частью совершенно опустошенные, со следами множества корзин. Еще выше в горы в пещерах попадались не только корзины с камнем, но и просмоленные бочки. Тропинка виляла и петляла от одной пещеры к другой. Казалось, ей не будет конца.

Наконец, они поднялись на самый верх, и у Марка перехватило дыхание.

Они стояли на одном из семи огромных ледяных пиков, подпирающих небо. За его спиной открывался вид на срединные горы, на многочисленные зеленые долины, одна из которых скрывала лагерь. А впереди…

Впереди, до самого горизонта расстилалось море дюн, которые с такой высоты казались мелкими барашками волн в необозримом океане песка. Дин шагнул вперед, к самому краю, образующему многокилометровый провал, и, открыв лицо ветру и солнцу, показал пустыне раскрытую ладонь. Его жест повторили все жители поселка. Марк, стараясь скрывать страх, тоже шагнул к краю и отдал свой салют пустыне.

Отдав дань традиции, все вдруг засуетились. Женщины взяли из ближайшей пещеры ведра, мужчины забегали с корзинами. Марк с Дином влились в общий поток. Они забирали из ближайшего хранилища тяжелые корзины и несли их наверх. Там, в толще ледника была прорублена глубокая борозда. Черный камень ссыпали в эту борозду. Следом подходили женщины и выливали сверху на камень что-то из своих ведер. Судя по цвету и запаху, это была сырая нефть.

Марк понял, что эта полоса вырубленного льда идет через весь ледник, пересекая его по прямой линии. Вся борозда до самого края ледника была заполнена камнем, оставался лишь небольшой участок, который наполнялся прямо на глазах. В ближайших хранилищах камень закончился, пришлось опускаться ниже, но и носить стало ближе, так как полоса начиналась у самого подъема к леднику.

Наконец, борозда оказалась заполнена. Примерно прикинув ее глубину, ширину и длину, Марк понял, что поднять все это из глубины пещер, прорубить твердыню льда и перенести камень в прорубь – задача для целого поселения не на один сезон. Здесь были плоды тяжкого труда за 2-3 года.

Корзины были аккуратно сложены в сторонке, угощения подготовлены, жители поселка собрались вместе у края полосы, и Марк снова ощутил в воздухе дух ритуала. Дин шагнул вперед и опустился на одно колено. Он потрогал лед, провел ладонью по неровному рубленому краю. С силой втянул воздух, как бы пробуя его на вкус, затем распрямился и повернулся к остальным.