Текст книги "Путь бегуна"

Автор книги: Владимир Горовой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Холодов, как и вчера свежий и гладко выбритый, с выглаженной безупречной формой занял свою позицию в радиусе двух метров от начальства. Если у него и были проблемы со сном этой ночью, внешне это никак не отражалось.

Марк снова заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Холодов прокручивал перед ним нарезку из записей камер видеофиксации, снабжая собственными обильными комментариями. Перед Марком разворачивалась ежедневная жизнь аборигенов в лагере. Нарезка была сделана профессионально, Холодов комментировал иронично и с удовольствием, из чего следовал вывод, что нарезку сделал он сам.

Марк заставил себя прекратить ворочаться и сконцентрировался на экране. Рекруты бодро маршировали на плацу, Холодов продолжал объяснения: – …послеобеденные строевые учения подходят к концу, личный состав направляется на учебу.

Камера переключилась на вид аудитории, в которой кто-то из военных консультантов читал лекцию. Камера пробежалась по лицам слушателей, задержалась на нескольких рекрутах, на задних рядах, которые сладко дремали под монотонный голос лектора.

Ехидные комментарии Холодова Марк решил не дожидаться и спросил:

– А что сейчас происходит в лагере? Можете дать обзорную картинку?

Холодов пожал плечами и остановил запись. Экраны наполнились сеткой, каждая клетка которой показывала изображение с одной из камер наблюдения. Несколько экранов показывали только пустыню и уходящие вдаль столбы генераторов. Большинство камер показывали внутреннюю часть лагерных строений – плац, учебные классы, жилой корпус, столовую, офицерское общежитие. Отдельный монитор фиксировал все происходящее вокруг и внутри дежурной части и склада вооружения.

Марк усмехнулся. Все бордюрные камни были выкрашены черной и белой краской, также свежей краской сияли металлические ограждения базы и двери оружейной комнаты. Бессонная ночь была не только у него.

– Хорошо, а видеозаписи происшествия сохранились?

Холодов еще раз пожал плечами, как будто говоря: «За кого вы нас принимаете», и, произведя несколько манипуляций с пультом, включил картинку.

– Вот тут, – он указал на отдельный монитор и показал управление, – вы можете включить детализацию с любой камеры, тут увеличение. Здесь наверху координаты и точное время. К сожалению, качество записей не очень, сами понимаете, нам поставляют всякое барахло, но мы стараемся…

Марк, углубившись в процесс управления, слегка покосился на полковника. По сравнению с большинством отдаленных колоний, местная система безопасности выглядела более чем образцовой.

***

Ритм, ритм, ритм. Дин бежал. Бежал так, как никогда в жизни. Ритм бега сливался с ритмом биения сердца и дополнял ритм дыхания. Ритм упорядочивал работу тела и упорядочивал мысли. Ритм отгонял черно-красный туман в голове и оставлял кристальную чистоту намерений, выделял важное из второстепенного, обещал скорое освобождение. Ускорение ритма давало возможность немного сократить время, до того момента, когда все задуманное будет выполнено.

Позади остался клюв орла и одинокий силуэт тента. Позади остались столбы генераторов и нерешительные Коды. Едва видимая, даже для пустынного жителя, цепочка следов было его указующий путеводной нитью. Она вела его из глубины пустыни к барьерным горам, к, невидимому пока, силуэту городских стен вдали, к последнему акту его трагедии, который он должен доиграть так, как решил. Но для этого ему требовалось максимальное напряжение сил.

Дин верно рассчитал, что отойдя на достаточное расстояние от стены, бегуны сменят бег преследования на бег путешественника, чтобы сэкономить силы для последнего рывка через охранную полосу у городских стен. У самой охранной полосы он и должен их настигнуть.

Три-четыре подъема (три, поправил он себя мысленно, узнавая приметы местности), и перед ним будет край охранной полосы. Дин проверил винтовку, дослал патрон в патронник, проверил запасную обойму. В поясном мешке он обнаружил еще две обоймы. Когда он успел забрать их у спящего Ирта, он не помнил, но очень обрадовался им. Это было хорошо.

Он опасался, что патронов может не хватить, ведь стрелять придется много и очень быстро. Нагретый бегом приклад уперся в плечо. К счастью, местность вокруг не давала возможность укрыться, тем не менее, задача была не из простых. Дин выровнял дыхание. Цепочка следов была глубокая. Стрелять придется быстро и много. Очень много…

***

Марк пересматривал записи происшествия. Разные камеры показывали одно и то же, и, казалось, он уже может разложить все события посекундно, однако просмотр следующего куска записи, давал Марку еще несколько деталей, не виденных им ранее.

– …и заранее подготовились к любым неожиданностям. Пять групп захвата расположились по периметру под маскировочным полем… – Холодов меж тем рассказывал о подготовке к операции. Параллельно Марк смотрел камеру, установленную на шлеме одного из бойцов, показывающую одинокую фигуру, мчащуюся по бескрайнему полю песка с винтовкой на плече.

– …проход к городу был блокирован еще тремя группами, вот они, на случай если караван будет маневрировать у охранной полосы. Для отпугивания местных животных установили ультразвуковые генераторы здесь, здесь и вот здесь… – полковник расстелил на столе подробный план операции, выполненный в цвете, по старинке, на большом листе бумаги, и показывал на нем, по ходу рассказа.

Марк смотрел, как со всех сторон сходятся группы захвата к точке, где пересекались маршруты каравана и, догоняющей его фигуры бегуна. Судя по синхронности действий, план был проработан до мелочей.

– Да мы все, все предусмотрели! – как будто отозвавшись на его мысли, взмахнул рукой Холодов, охватывая жестом и карту, лежащую на столе и изображение мониторов,

– Операция синхронизировалась мною лично с командного поста с обратной стороны дюны в трехстах метрах от точки встречи, я задействовал практически всех своих людей, и бог его знает сколько техники! Пустыня на маршруте каравана была нашпигована камерами, в воздухе болтались три боевые машины, патроны мы ему заранее заменили на холостые… Мы все предусмотрели!

Марк смотрел изображение с камеры со шлема солдата, который по окончании операции заглянул в тент. Изображение слегка дрогнуло, камера ушла в сторону пустыни. В это время, на другой камере, показывающей командный пункт, Марк видел, как Холодов, выслушав доклад пехотинца, изменился в лице.

Кое-что все-таки не предусмотрели, – подумал про себя Марк и невесело усмехнулся. – Кое-что…

К середине следующего дня все материалы были просмотрены, Марк досконально изучил карту, все отчеты каждого из военных, задействованных в операции. Все было понятно кроме последнего вопроса – почему?

Ответ на этот вопрос он видел на камерах видеонаблюдения, показывающих лагерь в реальном времени. Он ел, спал, затем выходил в пустыню и снова и снова мчался по верхушкам дюн.

Марк знал, что ему предстоит сделать, но по какой-то причине все время это откладывал.

***

Из окон кабинета Холодова открывался замечательный вид на пустыню. Слева и справа, неровная граница барьерных гор, и громада городских стен, отрезали зеленеющие сады юга от раскинувшегося внизу моря песка. В хорошую погоду отсюда, с вершины барьерных гор, можно было рассмотреть верхние сегменты столбов силового барьера. Край барьера упирался в отвесные горные кручи, затем под небольшим углом сворачивал к востоку и проходил около лагеря, где несли свою службу рекруты из аборигенов. Дальше стена шла практически прямо на восток, вплоть до еще одного обрыва, отвесно уходящего в море.

Покидая кабинет, Марк еще раз окинул взглядом длинную череду дюн, прерывающуюся короткими полосками скальной породы. Посмотрел на громаду городских стен, и, давно переросшие ее пределы, городские постройки. Кристально чистый воздух позволял рассмотреть крошечные фигурки часовых на западной наблюдательной башне и по стене над пустынными воротами.

Сегодня Марк завершил предварительный сбор данных и, попросил Холодова доставить его в лагерь в пустыне. На удивление, везде следующий за Марком полковник, в этот раз решил остаться на базе, сославшись на сильную загруженность текущими делами.

Флайер, который доставил Марка в лагерь, потратил больше времени на взлет и посадку, чем на сам полет. Предупрежденный о высоком госте командир гарнизона, вышел встречать его лично. Холодов обещал полное содействие персонала и, похоже, обещания свои выполнял в точности. Марку выделили отдельное помещение в офицерском общежитии, поставили на довольствие в столовой и предоставили полную свободу действий.

Меж тем, время подошло к обеду, курсанты правильным строем направлялись на прием пищи. Среди них, в строю вышагивал и Дин. Марк еще раз мысленно просмотрел все, что знал про это существо. Сейчас он пообедает, затем не спеша подойдет к главным воротам базы, и, постояв несколько минут лицом к слепящему кругу полуденного светила, умчится в пески. Что он там делает? Встречался ли он в его путешествиях с соплеменниками, и как они относятся к свершенному им?

Марк подозревал, что ответ на эти вопросы, не приблизят его к окончанию расследования, но, тем не менее, желал их задать. И, что было совершенно непонятно, боялся. Боялся, что не получит на них ответов.

Поэтому, когда его тень пересекла условную линию ворот базы, а впереди показался знакомый по видеозаписям силуэт, Марк остановился в 10-15 шагах и тоже посмотрел на раскинувшийся перед ним серо-желтый простор песков.

– Вы, инспектор, ваше имя Марк, вы прибыли по моему делу…

Марк внутренне вздрогнул, но, пересилив себя, подошел ближе. Не такого начала разговора он ожидал.

– Вы не ожидали от дикаря подобной осведомленности и вам любопытно, откуда я так много знаю, – продолжал Дин, затем повернулся к нему и посмотрел Марку прямо в глаза.

– Я вижу, у вас очень много вопросов ко мне, – Марку он казался просто черным силуэтом, уже начавшее послеобеденный спуск солнце светило ему в глаза.

– Вы ответите на них? – Марк заговорил, и сам поразился умоляющей нотке, которую он услышал в собственном голосе.

– Не желаете пробежаться? – как будто не заметив его вопроса, спросил Дин. Его ноги, точнее лапы, внутренне поправил себя Марк, исполняли какие-то танцующие движения.

«Он же разминается перед бегом» – понял Марк и вместо ответа несколько раз присел, растер руками занемевшие от долгого сидения в кабинете мышцы икр. Дин продолжал свои пританцовывающие движения, но Марк понял, что бегун давно готов и ожидает, только, когда он закончит свою разминку. Марк распрямился, слегка подпрыгнул на месте.

Дин кивнул, и, набирая скорость, взлетел на вершину первой дюны. Марк держался слегка сзади и сбоку. Они мчались через пески, то поднимаясь над перегретыми солнцем дюнами, то опускаясь в неглубокие перепады между ними. Песок оказался на редкость удобен для бега, он слегка пружинил и почти не скользил под ногами.

Вдалеке пропали сторожевые вышки базы, за линией горизонта скрылись вздымающиеся в небо колонны генераторов. Дин и Марк уходили все глубже в самое сердце пустыни.

Марк чувствовал, как активно работает его костюм, впитывая катившийся градом пот, охлаждая перегревающуюся кожу, как включились в работу подготовленные импланты. Несмотря на всю мощь имеющегося оборудования, он понимал, что долго выдерживать эту гонку ему не под силу. Просто не хватит дыхания. Он уже дышал тяжело, хотя сохранял постоянный ритм дыхания, как его учили. Неожиданно, на вершине одной из дюн Дин замедлил шаг и остановился. Марк, повторив его движения, встал рядом. Перед ними открывался вид на скалистую гряду, встающую на горизонте. Скалы, смазанные расстоянием, напоминали торчащий в небо многокилометровый частокол древнего укрепления, или зубы мифического дракона.

– Там, – указал рукой Дин, – начинается долина шести врат. Там начался первый Бег, и началась история моего народа.

– Там Дар прошел шесть врат и принес зерно жизни в эти пески, – в тон ему ответил Марк, – вы тоже хотите ответить на мои вопросы, но хотите сделать это, по-своему…

Дин повернулся к нему, и несколько минут они молча рассматривали друг друга. Теперь, на вершине дюны, в свете уже клонящегося к горизонту, но еще яркого солнца, казалось, ничего не могло ускользнуть от взгляда.

– Ты знаешь Дара? – Дин перешел на «ты», и Марк понял, что прошел проверку.

– Я читал Легенду о Даре и шести вратах, Легенду о рождении мира…

Дин усмехнулся и поправил: – Песнь.

– Песнь?

– Да. Легенду рассказывают, когда бегут, она построена по принципу ритма бега путешественника. Песни поют, находясь в лагере, вечером, перед тем как отправиться в сон. Легенды о рождении мира нет. Есть только песнь.

Дин снова посмотрел на гранитные глыбы на горизонте.

– Я был учеником старейшего Ага – единственного, кто знал все легенды и песни народа, трех пустынных племен, из которых осталось только наше племя -племя Онн. Если хочешь, на обратном пути я расскажу тебе Легенду. Я знаю их все.

Дин развернулся спиной к далеким скалам и побежал в сторону базы. Как только они набрали скорость, Дин заговорил:

«Собравшись с силой, ветер пыль несет,

От края гор барьерных к красному песку,

По полю смерти к раненному волку,

Над круглой шапкой ледника в страну печали строгой»

Ритм строчек слегка прыгал, и Марк, вспомнив, с какой скоростью бегал Дин на видеозаписях понял почему. Бегун специально снизил скорость, чтобы Марк успевал за ним. Строчки не ложились в ритм. И, представив себе темп, с которым он должен бежать, чтобы строки легли правильно, точно в ритм дыхания, Марк понял, что не пробежал бы в таком темпе и половину пути.

Как будто прочитав его мысли, примерно на середине пути обратно, Дин остановился около одинокой скалы. Волею ветра она выглядела как стрела, смотрящая острием в глубину пустыни. Около нее они немного постояли и Марк, сбивая дыхание, сказал:

– Я знаю эту Легенду, это легенда о холодном песке. В ней описываются приметы местности, ведущие к долине шести врат. Только, там еще были кровавые камни и спуск отчаяния…

Дин усмехнулся:

– Ты не знаешь эту Легенду. Ты читал ее так, как ее записали городские. Они никогда не были здесь, никогда не спускались в долину и никогда не слышали ни одной нашей песни или легенды целиком. Они записывали все что услышали, а остальное придумывали сами.

Я расскажу тебе. Береги дыхание, – сказал Дин и снова побежал. Марк глубоко вдохнул, выдохнул и пристроился рядом:

«У тени стен таится ход,

Что скрыт от стражей скинь-травою,

 И свежий цвет его бутона,

Тебя к спасению ведет».

«тебе покажет ключ ворот», автоматически поправил про себя Марк и устыдился этого. Здесь, посреди открытой пустыни потуги городских поэтов выровнять слог Легенды выглядели смехотворными.

В этих строках не было ни рифмы, ни красоты. Но в лучах заходящего солнца, задыхаясь от многочасового бега, Марк увидел в них удивительную гармонию, точность подобранных звуков, слогов, слов, которые, помогают удержать ритм дыхания, отвлекают от монотонной нагрузки, и, одновременно, передают важную информацию.

Около ворот Марк остановился. Костюм не справлялся. Волосы на голове были мокрыми от пота, сердце стучало в сумасшедшем ритме.

– Завтра, – сказал Дин, – если хочешь, завтра, в то же время, я расскажу тебе другую Легенду.

И он скрылся в воротах.

Марк прислонился спиной к забору, пытаясь восстановить дыхание. Стоящие на карауле у ворот рекруты смотрели на него со смесью восхищения и страха.

Он поднял глаза к небу, пытаясь догадаться какие чувства сейчас испытывает человек, который наблюдает за ним через установленные по всему лагерю камеры.

***

Ритм, ритм, ритм. Марк бежал. Во сне и наяву не осталось в мире новых картин, все закрывала пустыня – океан песка и низко нависающая громада небес, надрезаемая остриями верхушек дюн и редкими скалистыми пиками. Уже почти неделю он, день за днем, проводил в одном ритме. Подъем, просмотр записей, обед, вечерняя вылазка в пески.

У него сложилось впечатление, что количество нано-клеток в его мышцах достигло критического значения, он удвоил количество принимаемых для их подкормки таблеток, однако Марк чувствовал, что и его собственные мышцы превращаются в стальные струны.

Дыхание, в конце их совместных пробежек, выровнялось, обрело глубину, и он перестал просыпаться по ночам от того, что мышцы ног сжаты тугими комками боли.

Дин каждый день приводил его в одно и то же место в глубине пустыни, откуда открывался вид на острые клыки скал вдалеке. Наложив маршрут их пробежки на карту, Марк обнаружил, что они приходят в место, буквально на несколько километров удаленное от места катастрофы военного флаера, о котором ему рассказал Холодов. Марку совсем не нравилось это совпадение.

Дин рассказывал ему легенды. Легенду за легендой посреди огромной пустоты дюн. И в этом однообразии пейзажа вокруг, однообразия событий, однообразия мыслей и чувств, Марк находил в словах легенд столь яркие краски, что иногда ему казалось, что это он, Марк, мчится по пустыне, обгоняя смерть к городским стенам, неся в заплечном мешке семя жизни, а, бегущий рядом Дин, рассказывает ему про неведомого старейшего небесных хранителей, занятого свои расследованием где-то в далеком ином мире.

Дин учил его разбираться в дюнах: – Смотри, какое у этой дюны широкое основание. Она практически не движется, только ветер потихоньку истирает ее верхушку. А вот эта – вытянутая и низкая – может переместиться за день на несколько километров. Мы называем такие дюны – шатунами.

Он показал также схроны, скрывающиеся под специальными скалами – отметками. Каждый схрон содержал запас пищи и воды, оружие и медикаменты – стандартный пустынный набор, помогающий выжить попавшему в беду путешественнику. Специальная команда ежедневно пересекала пески, инспектируя такие хранилища и пополняя их запасы.

– Смотри, вот логово песчаных скорпионов, – Дин указал на торчащие из песка сухие стебли в тени скалы.

– Скорпион умен и хитер. Он откладывает яйца, которые принесут потомство в тени скалы так, чтобы утреннее и вечернее солнце грело их, а от полуденного зноя они были спрятаны.

Марк видел песчаных скорпионов. Тварь несколько сантиметров в длину несла в себе мощнейший яд, способный свалить даже толстокожего Кода.

– К гнезду нужно подходить осторожно, по часовой стрелке, приближаясь не более чем на шаг на шесть шагов в сторону.

– Почему бы не сжечь гнездо прямо отсюда? – Марк положил руку на пистолет.

– Каждый в пустыне живет своей жизнью и без необходимости не отнимает чужую. В этом разница между пустыней и долиной. – Дин осторожно начал описывать круги вокруг гнезда, постепенно приближаясь к нему. В руке он держал копье, острием вниз.

– Здесь совсем рядом схрон, и гнездо около него, это плохо. Неправильно. Надо указать скорпиону на это, и он уйдет сам и заберет свою кладку.

– Вы в своей пустыне слишком любите окольные пути, – сказал Марк.

– В пустыне нет прямых путей, –  сказал Дин, – Если ты побежишь прямо к цели – потеряешь много времени, путаясь в песке и растрачивая силу в спусках и подъемах. А я побегу в обход, по верхушкам дюн. И прибегу первым.

Дин подошел почти вплотную к гнезду.

– Ты мог бы сжечь гнездо, но скорпионы никогда не уходят далеко от своей кладки. Если даже и уходят – мы обошли вокруг, и сейчас их рядом нет, они обязательно проверят свое гнездо позже. Увидев разоренное гнездо, они учуют твой запах и пойдут за тобой. Они будут идти столько, сколько нужно и когда ты заснешь, ужалят тебя вот сюда – Дин показал на шею, чуть выше плеча.

– Тогда ты умрешь, а скорпионы отложат новую кладку.

– Я не боюсь никаких ядов! – Марк улыбнулся, – Да и вряд ли эти тонконогие малявки смогут догнать меня в пустыне.

– Ты, не боишься, да… – Дин подобрался к гнезду и замер, – но по дороге, когда он будет гнаться за тобой, он будет жалить всех, кто попадется ему на пути. Меня, кого-то еще.… А вот так – Дин осторожно прочертил острием копья несколько глубоких борозд в песке, песок осел ниже по склону – Скорпион решит, что дюна сползает, и сам заберет отсюда гнездо. И никто не умрет.

Вот так, – Дин осторожно отступил назад, – Запомни: прямой путь в пустыне лежит по верхушкам дюн.

И они снова побежали.

Марк бежал. Все тело было подчинено размеренному ритму слов, а душа – их содержанию. С каждой легендой перед ним открывался еще один эпизод нелегкой жизни пустынных жителей. Одни легенды рассказывали обо всех премудростях сбора лекарственных трав, другие – о способах помощи раненым. Некоторые легенды помогали ориентироваться в пустыне, другие, рассказывали о временах года и связанных с ними обрядах племени.

– Почему вы не записываете ваши легенды? – спросил он во время очередной короткой остановки.

– Ты задал не тот вопрос, – невозмутимо сказал Дин: – я рассказывал тебе легенду о короткой строке, и ты знаешь про хранителей знаний. Ты хотел спросить, почему записав их, мы не забываем их повторять.

Марк находил манеру общения своего оппонента и изысканно-иносказательной, и обескураживающе прямолинейной одновременно.

– Мой вопрос как путь по верхушкам дюн, – ответил он Дину, намекая на то, что чтобы получить нужный ответ, необязательно задавать правильный вопрос.

– Ты бегаешь все быстрее, – в тон ему, ответил Дин, и, снова перейдя от иносказаний к прямолинейности заговорил: – Нас всегда преследовали. Все что невозможно взять с собой – должно быть легко восстановить в новом месте. Бумага горит, а слова, которые повторяют, никогда не забываются.

***

Марк задавал много вопросов. Дин, в своей странной манере, отвечал на них, они снова уходили в бег. Лишь один вопрос безмолвно завис между ними. Невысказанный, но отбрасывающий безмолвную тень на каждую их беседу: «Почему ты убил ее? Почему хотел убить своих соплеменников?» Марк чувствовал, что Дин понимает этот вопрос, но не спешит на него ответить, и Марк не торопил его.

Меж тем, видеозаписи были просмотрены по несколько раз, все события сложились в общую картину, все документы изучены и сверены. Стальная машина расследования перемолола практически все, что мог предложить ей Холодов, и буксовала на месте, не видя дальнейшей перспективы. Пробежки с Дином давали огромное количество информации, но она никак не могла помочь пролить свет на происшедшее.

Марк ожидал проявления недовольства со стороны Холодова, но полковник ни словом, ни делом не показывал, что желает избавиться от загостившегося чиновника.

Марк обнаружил, что весь мир вокруг него выстраивается в странной почти математической последовательности. Он мог с точностью до минуты предсказать, где будет находиться, и что делать сегодня, завтра, послезавтра. Эта удивительная упорядоченность жизни, никогда ранее недостижимая, каким-то образом влияла на его способности восприятия, давала возможность внимательнее относиться к окружающему миру.

Однообразный пустынный пейзаж вдруг раскрылся перед его мысленным взором как веер в руках умелого танцора. Он увидел вместо монотонного желто-серого песка, множество цветов и оттенков, обозначавших залежи металла в глубине, либо наличие недалеко источника воды. Слегка более черный цвет туч на горизонте обозначал приход бури, менее черный с синюшным отливом – мечту путешественника в пустыне, дождь. Дюны в песках жили собственной жизнью – они рождались, перемещались, объединялись и делились, рассыпались в прах. Скалы давали тень и убежище, хранили скрытое и давали возможность осмотреть горизонт, но также скрывали врагов и множество опасных пустынных существ – ядовитых и хищных, бегающих, ползающих, скачущих и растущих.

Пустыня существовала в собственном ритме и жила собственной жизнью. Они с Дином были частью ее и, как будто слегка над ней – перемещались практически все время по верхушкам дюн, как ветер пересекали огромные расстояния за ничтожное время. Были все время на виду и при этом, не привлекали лишнего внимания.

Почему мы не идем туда? – спросил Марк, в очередной раз глядя на острые пики на горизонте.

– Ты этого хочешь? – спросил Дин, и Марку почудились в его голосе незнакомые ранее нотки.

– Да, – он помедлил: Да, я хочу отправиться туда.

Марк, вдруг понял, что этого разговора Дин ждал именно сегодня. Математически построенный мир окружал его, преследовал невероятной четкостью прямоугольных граней. Сегодня они уходили в пустыню в шестой раз. Число шесть имело в культуре дикарей огромное значение – шесть врат, шесть путей, шесть дочерей на брачной церемонии…

Только теперь Марк с удивлением, граничащим с ужасом, заметил, что подчиняется магии этого числа: шесть крошечных глотков воды, когда мучает жажда, шесть широких шагов чтобы испытать песок, шесть минут отдыха в тени.

– Ты желаешь принять участие в Беге? – Дин сказал это с теми же интонациями что и легенды, рассказываемые им во время их вылазок. Марк почувствовал, что стал участником ритуала.

– Да, – ответил он, понимая, что другого ответа от него не ждут: – Я хочу участвовать в Беге.

Дин на несколько секунд замер, как будто что-то обдумывая, затем, окинул Марка оценивающим взглядом.

– Старейшие дали разрешение на внеурочный бег, – сказал он, отводя глаза, – но нужно как следует подготовиться. Пустыня не готова, – Дин обвел рукой вокруг в пугающе человеческом жесте, – Ты не готов. Бег будет.

До самого лагеря Дин не проронил ни слова. Около ворот он остановился, и, пока Марк восстанавливал дыхание, сказал:

– Завтра мы отправимся утром, и будем в дороге весь день и еще следующий день. К вечеру следующего дня мы будем у ледяных вершин, у края барьерных гор. Там, где кончается пустыня. Там мы пробудем день. И два дня займет обратный путь. Будь готов.

Марк не ожидал такого скорого развития событий и остался стоять у ворот в некоторой растерянности, пока Дин, как ни в чем не бывало, возвращался в казарму. По традиции, бросив взгляд на мигающий огонек камеры наблюдения, Марк отправился в свою комнату.

***

Комната, которую выделили Марку, располагалась на третьем этаже офицерского общежития, в середине длинного коридора. Помещение небольшое, но крайне функциональное – с кроватью, шкафом, мини кухней, отдельным санитарным узлом, и даже, с собственной душевой. Ей-то, по сложившейся традиции, Марк и воспользовался, прежде всего. Смыть с себя песок, освободится от его вездесущих крупинок, смыть с себя пот, а вместе с ним и усталость, оставив только приятное гудение в мышцах – безмолвное свидетельство пройденных километров. Очистившись, и утолив голод, Марк решил перейти к сбору вещей. Нужный параграф инструкции легко всплыл в его тренированной памяти, и Марк нахмурился.

Формально, предстоящая вылазка считалась инспекционной, и поэтому требовалось извещение гражданского и военного руководства колонии. Даже несмотря на то, что колония, фактически состояла из десятка военных и двух десятков гражданских.

Марк набрал на видеофоне номер Холодова. Полковник ответил немедленно, обстановка за его спиной однозначно указывала на знакомое помещение наверху базы – военное руководство было на посту. Услышав о намечающейся вылазке, Холодов слегка нахмурился и предложил в сопровождение офицера и пару солдат. Марк категорически отказался, опасаясь, что в присутствии военных Дин не скажет ни слова. В конце концов, сошлись на ежедневной связи и визуальном подтверждении патрульного флаера, два раза в сутки.

– И, полковник, – добавил он в конце, – давайте обойдемся без ваших шпионских штучек.

Холодов улыбнулся, пожал плечами и отключился.

Дальше Марка ожидал разговор с начальником исследовательской группы, и он поймал себя на том, что ему совсем не хочется разговаривать с этим человеком. Впервые познакомившись с этим суховатым маленьким стариком на посадочном поле космодрома, Марк старался как можно меньше с ним общаться. Его звали старинным польским именем Витольд, переделанным на латинский манер в Виктора. Фамилия также была старинная, с глубокими польскими корнями – Коморовский. Он, так же, как и Холодов выдерживал дистанцию в общении, но в отличие от, демонстративно корректного, в любых вопросах, полковника, смотрел свысока и вел себя почти вызывающе.

Коморовский имел несколько ученых степеней, и крайне отвратительный характер. Каждый его жест, каждое слово, казалось, подчеркивало его недовольство тем, что он был оторван от важных исследований, и вынужден тратить время на пустяки.

Прошло не менее трех минут ожидания ответа, когда экран коммуникатора, наконец, засветился. Начальник научной станции сидел за собственным письменным столом и что-то записывал. Едва оторвавшись от записей, он бросил короткий взгляд в сторону экрана: – Добрый вечер, господин следователь. Как продвигается расследование?

– Спасибо, хорошо, – Коморовский продолжал делать записи. Пауза затянулась.

– Чем обязан в столь поздний час? – еще один взгляд мельком на экран.

– Я бы хотел уведомить Вас о предстоящей завтра инспекционной поездке. Я намереваюсь, в сопровождении местного жителя, отправится в открытую пустыню, по-над барьерными горами. Путешествие займет не менее 5 дней. Если вас интересует маршрут, прошу обратить внимание на карту…

– Нет, нет, – Коморовский махнул рукой и снова принялся записывать, – благодарю, избавьте меня от подробностей. Нам нечего скрывать и нечего опасаться. Надеюсь, Холодов обеспечит вас надежным эскорт и транспортным средством, в пустыне может быть опасно. Не забудьте взять достаточный запас воды.

Марк почувствовал, как в нем растет негодование. Коморовский вел себя так, как будто желал намеренно нанести оскорбление, формально придерживаясь приличий.

– Разрешите полюбопытствовать, что вы там записываете? – Марк решил, во что бы то ни стало привлечь его внимание.

– О, я веду ежедневные записи, своего рода дневник, – Коморовский посмотрел на экран чуть внимательнее, но продолжал свое занятие, – Возможно, в наш век рукописный дневник покажется анахронизмом, но поверьте, для последующей обработки, не бывает материала информативнее.

Ручка продолжала бегать по листам, а Коморовский вдруг заговорил лекторским тоном:

– Знаете ли, все эти современные регистраторы не позволяют достичь глубины восприятия рукописного текста. Все поверхностно, голые факты, двоичный код, суррогат. Использование всех этих новомодных штучек обнажает плоскость мышления, – еще один выразительный взгляд в экран, и снова к записям: – Вы очень верно решили отправиться по пустыне по краю барьерных гор. Наиболее красивая часть этого материка, без сомнения. Впрочем, – ручка снова замерла на секунду, затем возобновила свой бег, – я не вижу, как это поможет Вам в вашем расследовании.