Текст книги "Радуги мигу дар"

Автор книги: Владимир Гершуни

Владимир Гершуни
РАДУГИ МИГУ ДАР
И голо, но мило. (Боли монологи)
_{Тревыверт}

Вот сила ереси бисер-реалистов!

Саше А. – ешь, ас!

I
Утро – фон офорту

 
– О, ненароком око ранено!
Шедевр ведешь,
Асаркан, она – краса,
роза зорь!
Демон, но мед!
Соло – голос,
тело – полёт!
Не день,
а ночь она,
но утро во рту – он
могуч меж лал жемчугом
и манит, сияя, истинами
Амура чар – ума
жар и мираж!
О видеонюансы! Сна юное диво!
 

 
– Ого-го-го!
Ишь, ударила лира души!
 

 
– …И ланит сила ли, истина ли,
ценя ль глянец
их и
кос, а сок
кипит, соню теребя, берёт юности пик;
ценя Мурильо ли румянец —
ура, жару!
Жару, меценат! И тела балет и танец ему раж —
жар и мираж!
Ее шейка – так и ешь ее!
Кич – носа фасончик!
Вон, около локонов,
ого – родинка! Камея! – Я ем, а как ни дорого,
я не реву. Конец оценок. Уверен я
у дев. Ее веду
от кафе – де-факто,
а в де-юре верю едва…
 

 
Кабак —
мир дна, химер. Врем и хандрим
и идем около комедии
над жаргоном дна, банд монограждан
и лиц из оппозицьи ли,
или
из армии мрази.
Их умы – мухи.
Они, шумя да гадя мушино,
силились
ударить тираду —
эти лагэгалите;
и маг утопии, потугами,
им и
веру добыл – ГУЛАГ. И мигал, у «Глыб» одурев,
дна ловец и вице-Воланд,
параноик, и он – арап.
Речи – психоз. Ох и спичер!
Он не опух упоенно?
А мучил арапа паралич ума —
вертит ум, и толпы дна, банды плоти мутит рев.
 

 
Дна мир перманентен. Их рев и иссортирит России верхи. Нет, не нам реприманд!
Не нам ежедума мудёж жеманен,
не нам уголовья дьявол огуманен,
и марксист с «Искрами»
монстра не нам утолил, отуманен арт-сном.
И да пади
он во говно!
Шабаш!
 

 
А нам – ил лимана,
море зорь и мир – озером,
откуда под зев звездопаду, кто
лире верил,
и разумен и нем у зари,
чутче речь туч,
Сен-Санс нас нес
зорями. О, во имя роз
нес, еле телесен,
вокал-болеро, как орел облаков.
 

 
Нам утра дар – туман.
Нам боли мил обман.
Утро – фон офорту.
Мане нам,
ага, Мане, Гогена-мага
и ига Монро порномагии.
А ревизорам магии – гамма роз и вера,
Веласкес, да Сад – секса лев,
и киники,
муз оргия и гроз ум,
кадрилевьюг ювелирдак,
а муз аренда – на дне разума.
 

II
Море. Свет ищите в сером

 
О гранды дна (арго —
тропарь и рапорт
и черногон речи)!
Вы, взвыв,
гните крамолы пыл о маркетинг
и гни, тимохи, лихо митинги!
Ломы мы, мол,
как
Менгеле, гнем,
как
Игнат – штанги,
а дроли – милорда
цирком мокриц
и максисиськами
(аж умнел член мужа!),
как
уратории – Ротару,
а тещ – тщета.
Гни, комсомол, лом о смокинг,
гни под икоту шуток и допинг
мечту путчем!
Гни в свинг!
Уродим ретробандой од набор термидору!
Навоз – и на грош организован,
навоз или бомба – раб мобилизован.
 

 
О, НЛО полно,
***** няня, на небе!
И максидисками
оно
тени кинет
потоп…
Укажу чуду-чужаку
(чужак кажуч —
иноманы нам они —
иноони…) —
нам бога наг обман:
иго, бичи – боги!
А нам – руд и кир и лирики дурмана
колец удава-Арбата, браваду целок,
мера гашиша, гарем…
Еще
монаха – паханом.
У нас он дед. Но сану,
ну, дедунь,
яви динамо, помани, дивя!
Мотни финтом!
 

 
Дед:
– Ах, сомнамбул! Клубман МОСХа!
Ах, собака Босха!
Но сам же ж масон!
И худолихи масоны носами, хилодухи,
и худоломки, додик, молодухи.
Ты сыт
ими?
– Ты стар, комедий демократ. Сыт!
А ты, поклажа, забор гроба, зажал копыта —
сив, с полосами, жерлобол режима, а салоп свис.
А до отвала дев-то я отведал! – Автоода!
Демагога мед!
Или форте ретрофилии?
– Я и неглиже нежил гения,
обмерилинил и Рембо!
– Весомо, гомосев!
Ты сыт
и максисиськами
и максипиписьками?
– Ага,
я, сбесясь, ****,
я рассек уд у кесаря!
– Хи, спился в ясли, псих!
Ха, до вони в свиноводах!
Масон – террор этносам.
Их и
вера – секс кесарев
да кир. Рабы баррикад!
Мир им
и мал, а един идеалами,
мишурен и нерушим.
– Вот и дна бароны! Вы нора бандитов.
Вот и месит навоз зов антисемитов.
Масоны ли бед адоробы, борода? Дебилы? Но сам
ты раз недогоден – зарыт
в омутомути, дудит ум от умов!
– Сам умососом у масс!
– Дед,
не лай, не гениален! —
на то Барбос обработан.
Иди,
водяру ищи у рядов,
икры да дырки.
И рому. Искукси, умори,
индивид – удиви дни!
 

 
Дед
(насосан):
– … Ежели Леже
не Гоген —
Матисс, там,
не Доре, не Роден,
а уж Рубенс – не буржуа,
нет. И Ленин элитен! —
и, ладно, он – Дали.
Гойя – йог,
но и он,
демагог, на Ван Гога мед
лил
и елей…
О, ссаки Пикассо!
А Малевич – иве лама,
а клеёнка как не ёлка,
а у неба – Бенуа
и куртина манит руки,
а картина манит рака,
а барка – краба,
а баран – араба,
Леду – пудель,
Таню – юннат
(хи! ***тина манит обеих),
немца – нацмен,
атомодром – мордомота,
а вокзал – Глазкова,
а колбаса – Блока,
Нину – Бунин,
Неруду – дурень,
USA – Васю,
Асаркана – краса
кафе-дамы («Made фак!»),
а Милан – налима,
а навагу – Гавана,
а клопа – полка,
вошь – шов,
гниду – пудинг,
а кота – патока,
сыр – крыс,
а шакала – каша,
а Ватто – Оттава.
А в Вене рвало Лавренёва.
О, моде Вены неведомо,
как
я *****я, слабея.
Я спился, слипся
и дур груди
лапал.
Яйца как акация —
висят. Я сив
и вял. Если пил – се ля ви!
Я – зюзя,
а был – глыба,
и хером орехи
колотил и толок.
Девовед
и гомо, помоги!
 

 
– Рад бы, рад, да рыб дар —
море зооозером…
Видно ил лимана, миллион див —
яромира дар и моря,
волн лов
и ход, – звоня пьяно, гоня пьяно вздохи
моря. Мол угнетен гулом. Я ром
тяну (мечту тут чем унять?).
Тяну я ром. Мечта – шатче моря. Унять
ее
ропот, шик, ума гудение и недуга муки штопор…
Дару моря не цензор, гул угроз не ценя, я рому рад —
тянул, и, боле не будоража, жар одубенело бил. Унять
зорь гул и силу гроз…
 

 
Но с овиди вижу: гнется марс. Вышел пират, стар и плешив, срамя стеньгу. Живи, диво-сон —
корсар-ас – рок миробоен! Кормила дал им рок. Необорим корсара срок!
И лавы (звонче ветра завывы в азарте!) вечно взывали:
«Ас, ура! Пари, мира паруса!»
О видение! И не диво,
а так азартила палитра заката:
моревером
витал, зорок, скор, озлатив
море. Вил, кружа в ажур кливером,
иерохореи.
Вот еврокитча мажор-декор! В марине пен и рам, в роке, дрожа – мачт и корветов
гнется стеньг
лес… Ура, карусель
вод, адоворота заторовод адов!
И мяли мили, тупили кили пути ли милями,
или милипуты по туче мечут топы? Тупили мили
яро мытари-пираты – моря
сноб или Билли Бонс?
Вор Рима? Фрайер Марселя?.. А галс смотан на кливере. Перевил канатом, слагая лес рам, рей… Арфа миров!
И лови, фразер грез, арф и воли
яроморя
веерохореев
ум, магии гамму! —
и нимбом обмини
аса,
удивись и видописи, подивись и виду
юнг – ох и сила души! – и микрозоркими, ишь, удались! – их огню —
ура! («Жару, салаги!» – мигал ас.) Ура! Жару!
(Ас: «Аминь!») Они – синоним аса:
и мы-де, смена, канем седыми.
 

 
У моря не ревизор гулу гроз, и верен я рому!
Асу рапортую, опьянен – я пою утро, паруса
и китоботики.
О видение! И не диво?
Или – море сна?.. Море! О, мое романсеро! Мили
уже режу
мотоботом,
одно рьяно гоня рондо
вод – адоворохи, хоровод адов
моторов, водоверти пик! – и кипит рев водоворотом,
смял клямс
и гнет стеньги,
гнет и битенг,
и ералашем смешала реи
и лес рам, – и лес, и лисели, марсели…
 

 
Яро мы боролись – силоробы моря,
мореходы – в выдохе ром!
Ах и лисы, рыси! Лиха
сила-темногон! Метались,
как
ада чада:
«SOS! SOS! SOS!»
Ах и лиха
сила вод… О, довались
мотоботом!
А были вынесены в илы, ба! —
то бот
летел в адоверчи чрево, да влетел
в ила залив.
(Я еле, белым, влетел, в мыле белея,
а рутина мук былую улыбку манит.) Ура
необоримым! В атомы вымотав, мы миробоен
и ига мономагии
мир – гримасу с Иисуса, мир-грим,
вымыв —
мир адоворотом моторов одарим!
Магии максириска мигам,
юнг огню —
ура! День, гори! Мир огнедару
иеромагии, ига морей,
маревоверам
яромира, зари моря!
Кабак
воледелов
хорош, тесен – лавина и лава лиан, и вал несет шорох…
Нам уши Шуман
радовал, славя вал-славодар,
как
жен одаряя – Радонеж.
И мачтами, и матчами
манит, и нам
море, мир – примером.
Я о матче мира – пари, мечта моя,
и муз изуми!
 

 
Мудри, мир дум,
соли силос,
икоты вытоки!
А нам у того, в озере, березового тумана
утра – замер, омыт, серебрян яр бересты морем; азарту
ли сиянья и сил
удивяся, виду
мира, – доведя, дев одарим —
мы ли милым
мир берестой отсеребрим!
 

III
Трах-арт

 
Отмечтав – и виват! – чем-то
мы дики: гики, дым —
игру пурги,
метель плетем!
Мир окурим и мир укорим,
мишуря, уходим и до *** рушим;
дел сих арт-страх и след,
и ига мира дар и магии —
манит к тинам
ада,
и чёрту глаза лгут речи
оговору сурового,
которыми наго поганим мы роток,
и чёрта морали мил аромат речи.
 

 
– Такси искать?
Ведь мода – на дом дев… —
Она: – Да, но…
Мм… гмм…
А та ль плата? —
Я: – А какая
такса ласкать?
– Кир и чирик.
А на
улице дам за грош – оргазма децилу.
Я: – О моя
Медея, едем!
– О, едем, Амедео!
А ты-то
от кого, кто?
– Я лично камикадзе в законе Цоя
оценок, а звезда Кима. Кончил я
кафефак.
– Фак-шлак! А факал шкаф?
Как?
Мебель ль ****?
– Эхх-кххе…
– На мотор! Элите в сером юморе светил, эротоман?
– Ахх-кхха…
– А Ким около сатиры потуг, и фигу топырит, а соло – комика. —
Ну, «фиат» – тайфун!
Езда – Кима кадр, орда камикадзе!
(У дивана, на виду —
залазь.
О, к ноге легонько!..)
Она: – Рано,
цыц!
Шевро порвешь.
А дома дам, о да!.. —
 

 
… О вине лениво.
А дама: – Ты тамада!
– Еще? —
А цаца
алела:
– О, да не надо! —
Ей не претило ли терпение?
Аха-ха!
На вид ангел, а лег на диван —
мечта! Дал бог обладать чем,
и игрой оргии
ее
честь отсечь —
девчонка как ночь ведь!
Вот, на: блеск аксельбантов —
тело пери, мир эполет,
а ноги пери – мир эпигона,
и с репу перси,
и мак – сосками,
а руки пери – пир Эпикура!
Ну, чара – карачун!
– А? Да-да, Лукулла, да-да… —
О видео-ню, о юное диво!
– Эххк-ххе…
Милашка, как шалим?
– Мода задом. —
(Ого,
и ей
о моде ведомо!)
Но Дадон —
еле-еле…
О лихолетье – тело хило!
Напречь силы – пыл исчерпан.
И гений неги
силился… Слились…
 

 
– Еще! Еще! —
 

 
… Еле-еле.
Тела шок – ошалеть!
Но свились, осилив сон.
Тел переплет.
А мед Эдема
течет,
а сор Эроса
летел —
жарко, мокр, аж
как
лето потел.
– Тише, псих! Ох и спешит!
– Эрогения бес, я и дев учу, мучу ведь и я себя – и не горе!
– Ах, херогений! Не горе, ха! —
А хер гнал план греха,
ох и лихо!
Он не опух упоенно —
жалил и пилил, аж
ад укорял, ахал яро, куда
 

 
синепенис
лазил и лизал
у дна манду.
Ишь, ударила лира души!
Ишь, оргазм за гроши!
Отлично кончил-то!
 

 
Еще
силились…
Хо, мечтатель, а летать чем? Ох,
деводум-деводёр-бредовед-мудовед!
Мечтать чем?
Мечен, а нечем!
Но вон,
ага:
наг рот – орган
целок, – колоколец
«ала-ла-ла».
Там оралисток и чёрта мат, речь икот – сила, аромат!
– А, кунак? А ну-ка,
усосу!
– О видео-мисс, о соси мое диво!
 

 
Немота. Томен
рот. А рот – оратор.
Да рот от трепа заперт – то-то рад!
 

 
Акт – сила! Рот – органа грот: оралистка.
 

 
Конец сценок.
Утро. Во рту
солило, скисал классик. Солилось
ему в уме:
на вот – огуляв ее, вял, уготован
к Олимпу – томен и немо туп, милок —
лингвист сив, гнил.
Он вял явно.
Он нем, томен, нем отменно,
он нем, именно.
Шабаш!
Акт-осечка – как чесотка.
 

_{(1971, 1979, 1993)}