Текст книги "Маньяк в Союзе"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– О, теперь есть причина еще раз его навестить, – обрадовался дед, но тут же пригнулся, получив легкий удар по затылку.

– Сиди уже… навещальщик, – присела рядом бабушка, потом обратилась ко мне. – Игорь, у тебя машина на ходу?

– Ну да, вид немного внутри непрезентабельный. Но ездить можно. А что?

– Завтра к обеду Яков с семьей приезжает, надо бы встретить, а послезавтра Серафима с дочкой уезжают. Отвезти бы надо.

– Сделаем, какие проблемы? Все будет нормуль, бубуль.

Так негромко беседуя, мы уничтожали ужин, (дети сидели за своим столом) а я вот немного отвлекся. С момента нашего приезда прошло два дня, за это время я узнал, что убийца Марины, (тоже Марина) попала в психбольницу. Осталось только проработать, как ее оттуда достать. Останавливало меня разве что слежка, что за мной велась. Я ее еще в Москве заметил, с тех пор то тут, то там замечал наблюдателей и 'топтунов'. Более того я смог вычислить командира, фамилию не знаю, но он работает в отделе занимающейся слежкой за разными лицами. Звание вроде капитан, я именно в этой форме его видел в коридорах управления, вот и запомнил.

Может, кому покажется, что я зря вот так вот светился у ограды психбольницы, но тут надо соответствовать своему психопортрету. Проще говоря, ничего другого от меня не ожидают, если отойду от этой линии, сразу насторожу наблюдателей. Пусть спокойно работают.

Сегодня утром я съездил к токарю и заказал роликов, решив оснастить все двери стеклоподъемниками. Сложного там было не так много, больше проблем с отсутствием тестера, но ничего, справляюсь. После ужина доделаю, и установлю на место обшивку. Фиг с ним, что провода торчат, потом уберу. Завтра надо будет съездить забрать дядю Якова с его тремя детьми и женой, потом скатаюсь снова к больнице, вдруг опять увижу Агееву. Нужно держаться той линии, что от меня ожидают.

Сегодня к обеду мои наблюдатели что-то занервничали, может, случилось что, раз я аж двух засек при пересменке? Странно они сегодня ведут себя, на них это не похоже.

Допив чай, я поставил его на стол и, поблагодарив за хороший и вкусный ужин, вернулся к машине. Нужно переделать крепление электромотора и закрыть, наконец, дверь обшивкой, а то завтра не до этого будет.

Вечер следующего дня.

– Что у вас? – поинтересовался капитан у наблюдателя.

– Командир, я теперь более чем уверен, что Объект знает о нас, – сказал один из подчиненных капитана, мужчина за тридцать, с короткой армейской стрижкой и грубыми чертами лица. Что было скорее исключение чем правило, среди своих неприметных товарищей он резко выделялся. Однако в группе его ценили не за это, а за острый глаз и аналитическое мышление. Не зря он был замом командира группы.

– Вы уверенны? – удивленно поднял брови капитан, хотя было видно, что известие его не особо взволновало.

– Так точно. Поведение его безупречно, но я дважды ловил его взгляды в бинокль. Ладно, один раз он бросил взгляд на слуховое окно нашего дома, но два это уже перебор.

– Да, похоже, это так. Мне ещё на пути к Сочи показалось, что он изредка притормаживал, чтобы мы не отстали… Ладно, в этом нет ничего страшного, смените посты наблюдения на запасные.

– Хорошо.

– Что там по сегодняшнему дню?

– День интересный, товарищ капитан. До обеда распорядок у Объекта был прежний, но после обеда он поехал на ЖД-вокзал. Как оказалось, прибыли очередные родственники. Объект их встретил и отвез домой, новеньким на жилье полностью отошла веранда. В момент встречи на перроне мы смогли заглянуть в машину через боковое стекло со стороны пассажира и посмотреть, что он делал, предположительно это были электрические стеклоподъемники… Потом Объект поехал к психиатрической больнице, где ранее содержалась Агеева. Заплатив санитару определенную сумму…

– Определённую – это сколько? – спросил капитан.

– Три рубля, – уточнил подчиненный. – В больнице Объект пробыл около часа и вышел из нее очень озадаченным. Как мы позже выяснили, уже после того как Объект ухал домой, узнав о смерти Агеевой, Объект осмотрел палату и доплатив санитару… пять рублей… очень подробно допросил его о случившемся. По словам санитара под конец Объект что-то пробормотал себе под нос. Тот точно не уверен, но вроде как: Соскочила, тварь. Санитар не мог подтвердить, что было сказано именно так. Это самое близкое, что он вычленил из бормотания Объекта.

– Где в данный момент находиться Объект?

– Вернувшись после больницы домой, он набрал полную машину детворы и уехал на свой пляж. Они до сих пор там. Наблюдение ведут лейтенанты Игорев и Свистунова.

– Хорошо, в случае непредвиденных обстоятельств, сразу вызывайте меня, – велел капитан.

– Есть, – козырнул старший из наблюдателей.

Подхватив полотенце, капитан поспешил на пляж, велев подначенному писать рапорт, которые он каждый день по спецпочте отправляет в Москву.

– Па-апа-а! – замахала мне с мелководья одна из дочек. Берег тут был усыпан мелкой калькой и чем-то напоминавшим доведенных до крупного песка ракушек. То есть лежать позагорать не очень удобно, полотенце надо стелить, но чистейшая вода и удобное для купания место, вкупе с мелководьем для детей делали его прекрасным местом для купания.

Помахав десятку малышей, что барахтались вместе с моими дочками, я сильным брасом поплыл подальше от берега, где были крупные волны.

Одна из моих сестер на надувном большом матрасе для взрослых, который я купил через черный ход магазина, отплыла от берега метров на двести, но забоявшись, вынулась обратно. Сейчас с матрасом игралась малышня в кучу малу, а сестры и другие более взрослые ребята присматривали за ними.

Перевернувшись на спину и подставив загорелый не здешним солнцем живот под лучи заходящего светила, я размышлял о превратностях судьбы. Послать ответку Агеевой я собирался по любому, но только не сейчас, а через продолжительное время и хорошенько подготовившись, однако та то ли почувствовала это, то ли действительно считала себя виноватой, но она опередила меня и покончила с собой, на мой взгляд, уйдя слишком легко. Вздохнув, я убрал все, что касалось Агеевой, на глубину задворок памяти, теперь уже не стоит об этом думать, перевернутая страница жизни можно сказать.

Солнце почти село, поэтому я поплыл обратно. Хватит на сегодня, завтра может быть еще раз навестим этот пляж, больно уж он малышне понравился, нет такой сутолки как на сочинском берегу и взрослые не тащат домой. Снова загнав в машину четырнадцать детишек от четырнадцати до трех лет, я с открытыми окнами направился обратно. Шум и гам стоял в машине постоянно, но это не мешало мне спокойно довезти пассажиров и поставить машину обратно на стоянку у сарая. Дети сразу же рванули в сад, где горели огни, (пока ехали, успело стемнеть) и сели ужинать, а я немного повозившись в салоне, убедился, что в машине ничего не осталось, последовал следом.

– Игорь! – окликнула меня прабабка. В данный момент она сидела на лавке у дома, а не в своей любимой кресле-качалке.

– Что, бабуль? – спросил я, подходя поближе, и присаживаясь рядом на корточки.

– Виктор, отец твой телеграмму прислал, просил связаться с ним. Завтра после обеда он будет дома.

– Что-то случилось?

– В телеграмме ничего не указано. Если бы случилось, обязательно бы написали.

– Хорошо, бабуль. Я тогда Серафиму с дочкой отвезу на вокзал, провожу и поеду на телеграф, свяжусь с ним.

– Вот и ладушки. Иди, ужинай. Там Роза отличные блинчики испекла.

– Ага.

Вскочив, я направился к столу. Сейчас поужинаю и спать, что-то я устал сегодня.

Утром меня разбудила одна из дочек, когда перебиралась через мои ноги. Спустив ее на пол, (та сразу заняла один из ночных горшков) я сел и сонно посмотрев на остальных, что завозились на нашей общей достаточно широкой кровати. Нам всем четверым вполне хватало места. Из-за большого наплыва детворы и достаточно ограниченного спального места приходилось уплотняться. Свой гамак я отдал Томе.

– Так, умываться и завтракать, – зевнув, велел я.

Встав, я одел полусонных дочек и отправил их вниз, собирая одежду в корзину. Чистая одежда кончилась, последнее на них одел, эту в стирку к тете Розе. Вернувшись в комнату, я оделся в тренировочную форму, бегом спустился вниз, на лестнице чуть не столкнувшись с дедом и начал свою привычную утреннюю разминку во дворе, в конце избив беззащитный безответный мешок, когда дети в саду сели завтракать, выбежал на улицу и легкой трусцой направился вниз, собираясь оббежать четыре квартала. Четырнадцать километров, пора увеличивать время и длину забега.

– Здравствуй Игорь, – встретился мне на одном из перекрестков наш участковый. Я за это время успел преодолеть большую часть запланированного маршрута.

– Здравствуйте, Павел Алексеевич, я смотрю вас можно поздравить с дополнительной звездочкой на погоны? – остановился я рядом с Митрохиным.

– Три месяца как получил. Майора уже не жду, если только за выслугу перед пенсией, – улыбнулся участковый. – Давно приехал?

– Третий день тут. Забегал к вам, да хозяйка сказала, что вы уехали на повышение квалификации.

– Да, учили криминалистике. Надо сказать много интересного узнал.

– А-а-а, – понятливо кивнул я. – Кстати, вы не знаете, кто сдаёт дом на соседней улице, там еще флюгер в виде 'ишачка'?

– С 'ишачком' там один. Бывшего военного летчика-фронтовика. Новый хозяин сейчас в соседнем районе живет, а дом сдает. Он ранее принадлежал брату жены, погибшему года три назад. Насколько помню катер перевернулся на высокой волне и он в сетях запутался. Почему интересуешься?

– Интересные люди там поселились. На пляж не ходят, а сидят по очереди на чердаке с биноклем и наблюдают. Попросите их умерить свое любопытство, хорошо?

– Хм, спасибо за сигнал, проверю этот дом.

– Спасибо. Я сейчас пар кругов сделаю и домой, вы тоже подходите, у нас на завтрак рыбные пироги с чаем. Бабушка делает, а она в этом мастерица.

– Спасибо, обязательно буду.

– Тогда ждем, прощаться не буду.

Я побежал вниз по улице, продолжая забег, а участковый, сбив фуражку на затылок, задумчиво проводив меня взглядом, направился выяснять все по полученному сигналу. Митрохин был настоящим ментом в полном смысле этого слова и другой работы не знал и не хотел знать, выполняя то что умел от и до.

Причина натравить участкового на наблюдателей была достаточно прозаична. За эти полтора года службы от моих рук не пал ни один маньяк, я хоть и излечился от своей мании, но бросать свое хобби не собирался. Четыре будущих маньяка предназначенных мной к закланию все еще коптили небо и мне это как серпом по яйцам… Это я близкую аналогию привел.

В моих планах было немного отдохнуть с семьей, неделе две-три и покататься по Союзу очищая нашу землю от этой мерзости. В моих планах была ликвидация Алмазяна, которого прозвали бы в будущем 'Стальные пальцы'. Вторым я рассчитывал найти Уткина, в будущем он бы получил прозвище 'Ульяновский маньяк'. Третьим Серебрякова, прозвище в моем мире он получил 'Ночная тварь', тут уже не получит. Ну а четвертым естественно был Чикатило 'Ростовский потрошитель'. Им я собирался заняться в последнюю очередь и в отличие от остальных, которых просто уничтожу, этого я собираюсь помучить, не смотря на то, что теперь это мне не особо интересно и желательно. Стимул пропал, в общем. Причина мучений Чикатило проста, будущие жертвы просят.

Вот поэтому я и собирался показать своим сторожам, что знаю о них. По инструкции в случае обнаружении им следует сменить месторасположение и продолжить слежку, или вообще снять ее. Я надеялся на последнее.

На последнем круге, когда пробегал перекресток улицы, где находился мой дом, я повстречал детишек спускающихся к морю, среди них были и мои дочки. Возглавляла эту процессию Серафима-три.

– Последний раз искупаюсь, – пояснила она на мой вопросительный взгляд.

Потрепав по макушке две первые попавшиеся детские головки, я пожелал им удачи и направился дальше. Нужно заканчивать пробежку.

Когда я вбежал во двор, участковый был уже там, баловался чайком вприкуску с куском пирога. Мои знали, что с участковым у меня вась-вась, так что всегда привечали его со всей доброжелательностью.

Скинув пропотевшую спортивную форму, бросил ее в бак, (тетя Роза постирает) и рванул в душевую. После душа я сбегал в дом надел шорты и футболку, после чего присоединился к завтраку.

– Божественно, – невнятно сказал участковый, когда я плюхнулся рядом.

– Это да, – согласился я, тоже беря кусок пирога, и кружку с крепким чаем.

После завтрака, когда мы на время остались одним я как бы между делом поинтересовался:

– Как там дом с примечательным флюгером?

– А ты знаешь Игорь, опустел. Курортники что снимали его, решили внезапно прервать свой отпуск.

Капитан дураком отнюдь не был и все давно понял, поэтому я спросил прямо:

– Старшим капитан был?

– Удостоверение только у одного видел, с такими резкими чертами. Старший лейтенант оказался.

– Передали что?

– Не этот, другой.

– Невысокий с русыми волосами и водянистыми глазами?

– Он, лицо не приметное, сейчас пытаюсь вспомнить, а не могу. Лейтенанта этого помню, а про которого ты говорил нет.

– Так что он сказал?

– Просил передать моему источнику, что их отозвали. Наверняка видели нашу встречу у дома Митрофановны.

– Это да, – согласился я.

Полученные новости окрылили, поэтому я мысленно довольно улыбнулся, внешне оставаясь все так же невозмутимым. Ур-ра-а-а!!! Да здравствует охота на нелюдей!!!

Поболтав с Митрохиным еще с полчаса, я проводил его до калитки и стал готовить машину. Нужно будет отвезти на вокзал Серафиму с дочкой и проследить за тем, как они сядут, дождавшись отправления. В Киеве их встретят. Потом в телеграф, созвониться с отцом, по магазинам, мне тётя Роза целый список дала чего надо купить, доставка всего домой и можно скататься на мой пляж. Искупаться. А то вон плечи и нос уже облезли, а я всего пять раз в морских волнах барахтался. Наверстаем.

Закончив с машиной, я окатил ее из ведра, смывая пыль и протер губкой с сухой замшевой тряпочкой. Теперь 'Волга' блестела красно-белыми лакированными боками и хромом на колпаках, бамперах и радиаторной решетке. К обеду вернулась часть купальщиков с пляжа. Это Серафима со своим ребенком, мои сестры и дочки. Ну, Серафима то понятно, у нее вон, вещи на веранде сложены, а сестры с дочками, оказалось, решили провести этот день со мной. То есть сопроводить во всех поездках, а то, мол, мало видели города да и меня тоже. Фактически только вечером и утром, да в редкие времена, когда прибегали с пляжа чтобы поесть.

Я был не против, да и места всем в машине хватит, поэтому после обеда я оделся не по пляжному, а в черные брюки и белую шёлковую рубашку навыпуск. Забавная тут мода, кстати. Кроме нас по пляжу в шортах мало кто ходит, меня например не раз принимали за иностранца, благо работа дяди Якова в одежде была на высоте. Я поддерживал убеждённость прохожих разговаривая с ними то на английском, то на французском и делал недоуменное и непонимающее лицо когда они пытались донести до меня что-то на русском. В общем, развлекался, много что о себе нового узнал при этом. Наши особо не стеснялись, когда до них доходило что 'иностранец' их не понимает. Так вот, в шортах мало кто ходили, это считалось не прилично. А если в брюках с рубашкой, то никак не на выпуск, это все равно что в трусах на улицах ходить, не можно и не прилично. А что мне эта мода? Ходить с брюками застегнутыми выше пупка? Нафиг мне такую моду. Поэтому ремень на два пальца ниже пупка, и рубашка навыпуск. Моду делают те, кто в этом понимает, я понимал, и вливаться в серую массу отпускников не собирался.

Кроме рубашки и брюк пришлось натягивать носки и итальянские черные ботинки, чтобы они не выбивались из образа. Оставив две верхних пуговицы у рубахи не застегнутыми, надел золотую цепочку, зеркальные солнцезащитные импортные очки и посмотрел, как смотреться все это в зеркале.

– Мачо, – улыбнулся я, поднимая очки на лоб.

А что, я уже четвертый день отдыхаю, а не одну бабенку еще не помял. Перед охотой на маньяков, нужно устроить сексуальный террор в отдельно взятом районе города Сочи, тем более чтобы ни говорили, многие за этим и едут… Только нужно сперва найти норку, не приведешь же женщину в кишащий родственниками дом? Машина не катит, я не прыщавый подросток, чтобы зажиматься на заднем сиденье отцовской машины или где-нибудь в кустах. А вот палатка в неприметном месте, это, пожалуй, выход.

– Готовы? – спросил я, у Томы и Лиды, проходя через кухню. Те стояли в проеме двери. Тома о чем-то разговаривала с тетей Розой, а Лида присев на карточки, поправляла юбку у Сашеньки. Сестры очень ответственно отнеслись к моей просьбе позаботиться и присмотреть за племянницами.

– Да, дядя Амрам погрузил вещи в багажник, – ответила Лида, вставая на ноги и отодвигаясь, давая мне выйти.

Максим и Женя уже сидели в машине, а Сашенька, запрокинув голову, тянула ко мне ручки, поэтому подхватив ее на руки, я сказал:

– Время, пора ехать. Давайте прощайтесь и отбываем.

Прощание затянулось на полчаса, но я ожидал этого, поэтому и назначил время отбытия на полчаса раньше. Прощаться пришли все, даже дядя Яков заранее пришел с пляжа с женой, детей не было. Видимо остались купаться.

Наконец все уместились в машине, и мы осторожно, с подсказками Амрама, задом выехали на узкую улочку, стараясь не задавить многочисленных отдыхающих, и тихонько покатились вниз. Народу было много, полвторого, кто шел с моря, кто с обеда, или наоборот к нему. Наконец мы повернули на ближайшем перекрестке, где было не так многолюдно и чуть-чуть прибавили скорости.

Серафима с дочкой сидели спереди, рядом со мной, остальные уместились сзади. Для пяти худеньких девчушек сиденья хватало с избытком, у меня там и десяток детей умещались, хоть двоим и приходилось ехать стоя.

Выехав на главную улицу, курортники двигались по тротуарам, а не по проезжей части, разогнался до пятидесяти. Через двадцать минут катания по улицам мы подъехали к зданию железнодорожного вокзала. Билеты я еще вчера купил, когда встречал дядю Якова с семьей, поэтому мы сразу направились к нужному составу. Его как раз подали.

Я нес чемодан и сумку, остальные шли налегке. Дальше дело пошло быстрее, мы все прошли в купе, пока я укладывал чемодан и сумку со съестными припасами на багажную полку, сестры и дочки попрощались с Серафимой и ее дочкой и мы стали ожидать отправки поезда Сочи-Киев.

Помахав вслед отошедшему от вокзала поезду, я спросил с улыбкой:

– Ну что? По мороженке и на телеграф?

– Да-а-а! – возопили дети, сладости любили все пятеро.

В заметно опустевшем буфете вокзала я заказал шесть порций пломбира в железных вазочках посыпанных шоколадной крошкой, который мы стали с удовольствием уничтожать. Заметив, что дочки сидят рядом с пустыми вазочками и грустными глазами смотрят на мою порцию, где еще осталось половина, (я растягивал удовольствие и похоже зря) вздохнул и направился прикупить еще шесть порций, решив, что это последнее. Больше нельзя, заболеют.

Когда я вернулся, моя вазочка оказалась пуста, а дочурки сидели с таким невинным видом, что стало ясно, куда делось мороженное.

– На те, ешьте, – улыбнулся я, снимая с подноса шесть вазочек.

В этот раз я поступил по-умному, поэтому, когда у сестер и дочек закончились их порции, (в этот раз они уже растягивали удовольствие от поедания белого холодного лакомства) моя вазочка тоже оказалась пустой.

– Поехали. Время уже полтретьего, отец, наверное, уже заждался нашего звонка.

Мы вернулись к машине, сели в нагретый солнцем до состояния парной, салон и, открыв все окна, поехали в сторону здания Центрального телеграфа Сочи.

Покатавшись по улочкам, мы остановились у нужного здания.

– Игорь, смотри, цирк! – воскликнула Лида, указав рукой на большой, ярко расписанный шатер, у которого крутилась детвора и взрослые. Работники цирка заканчивали с работой с установкой шатра.

– Наверное, сегодня приехали, иначе бы слух прошел. Вон еще машины разбирают и готовятся, – ответил я, тоже осмотрев шатер. – Пока я с отцом общаюсь, вы сбегайте, узнайте, когда цирк заработает и цену на представление. Узнайте так же, есть ли возможность купить билеты… э-э-э… на двадцать восемь человек. Если что вечером устроим культурно-развлекательное мероприятие. – Хорошо?

– Ага, – кивнула Тома и, подхватив под руки племянниц, побежала к шатру.

С улыбкой посмотрев вслед сёстрам и дочкам, я обошел две машины, что стояли прямо у входа и, потянув на себя неожиданно тугую дверь, прошел в прохладное помещение телеграфа.

– Как тут темно-то у вас. А… – подняв очки на лоб, я пробормотал, – вот так нормально.

Быстро окинув взглядом помещение, в котором было довольно много народу, цыкнул зубом. У стойки, где продавали журналы, газеты и книги стояла очередь в два десятка человек. Трое стояли у стойки дежурной, один из них был капитан-лейтенантом Черноморского флота в форме и с кортиком на боку. Еще пяток находилось в кабинках, две кабинки были свободны, еще с десяток сидели и чего-то ожидали на скамьях, в небольшом тупике. Мне их было плохо видно, колонны частично скрывали. Но главное, у входа стояла девушка моей мечты. Такую можно и не на одну ночь снять. Девушка, в легком белом платье, с частично открытой спиной, держала на уровне восхитительной груди букетик полевых цветов.

– Какая прелесть! – воскликнул я, обходя девушку по кругу. – И букетик у прелести тоже ничего.

Видимо девушка подумала, что первая фраза была о цветах, но когда до нее дошла вторая фраза она густо покраснела. Подобные довольно грубые комплименты были не в чести. Да еще на публике.

– Эй, ты там не очень! – окликнули меня сзади.

Обернувшись, я увидел здоровяка моих лет, который хмурил брови, и явно озадаченно смотрел на меня. Весь его вид говорил, что он что-то пытается вспомнить.

– Какая наглая молодёжь пошла, – возмутилась какая-то женщина в очереди. – Вам не стыдно молодой человек?

– Мне нет, а вам? – ответно спросил я и усмехнулся.

Пока женщина набирала воздуха в легкие, чтобы ответить на столь возмутительный ответ, как здоровяк неуверенно спросил:

– Товарищ лейтенант? – парень все увереннее и увереннее заговорил. – Помните захват каравана контрабандистов у перевала Зульфагар?

– Какой именно? Я в том районе в трех перехватах участвовал в разное время.

– Где пограничный наряд почти весь погиб.

– Ах этот, – протянул я, задумчиво глядя на парня, который вышел из кабинки, видимо он закончил говорить. – Так ты тот единственный выживший? Среди усиленного отряда, что привел командир заставы – я тебя не видел.

– Да, товарищ лейтенант. Если бы не вы, пару минут и до меня бы добрались. Меня тогда и спасало то, что я между камней успел упасть.

– Я тогда буквально на минуту не успел, одному из ваших на моих глазах пол головы снесли в упор из винтовки… Хотя о чем это я? – потряс я головой. – Не было меня там. Парень, ты ошибся. Закончил? Топай давай отсюда

– Но как же? – растерялся парень. – Я ведь вас четко помню, особенно до последней секунды. Вы тогда штык-ножом почти разрубили душмана, потом вскинули пистолет и выстрелили в двух бандитов, что ко мне со спины подбирались, один из них скатился со скалы и упал на мои перебитые ноги. Я от боли потерял сознание и очнулся уже в госпитале, но бой я хорошо помню. Вы это были, вы! Я не только по лицу вас узнал, вы же с такой же улыбкой тогда убивали.

Потерев колючий подбородок, (побриться забыл) я задумчиво посмотрел на парня, который подошел ближе и приобнял свою девушку.

– Как тебя такого туповатого в пограничники то взяли с их отбором? – вздохнув, спросил я, этот тугодум и так привлёк внимание всех находящихся в телеграфе. – Ладно, как ноги?

– Две недели как из госпиталя, вот дали путевку в наш санаторий как тяжелораненому для реабилитации. Потом демобилизуют и домой.

– Ну молодец.

– Спасибо вам. Если бы не вы, то Сережа там и погиб бы, – тихо сказала девушка.

– Да чего там, – отмахнулся я. – Скажите спасибо, что у нас учения рядом шли. Это все? Тогда у меня еще дела есть.

Не дураки, (хоть я и сомневаюсь) должны понять, что разговаривать я сними не хочу. Подойдя к стойке, где находилась свободная служащая я, протянул ей листок, сказав:

– Игорь Соколов. Киев, частный номер. Должны ожидать звонка. Оплата по счету.

– Хорошо, ожидайте вызова.

– Лады.

Отойдя к колоннам, я посмотрел на шушукающуюся очередь и поморщился.

– Здравствуйте, Тамара Николаевна, не ожидал вас тут увидеть.

– Здравствуй, Игорь, – соседка, которая до этого была скрыта широкой спиной какого-то мужичка, так и лучилась доброжелательностью, что заставило меня еще раз поморщиться. Более чем уверен все, то что сейчас тут было, узнают все мои соседи. – Прабабка твоя говорила, что ты недавно из армии вернулся, но я и не думала, что у тебя такая интересная эта служба была.

– Она в общих чертах знает, боевые награды подсказали, так что пошантажировать вам меня не удастся.

Ситуация была донельзя бредовой, но нужно было как то выкручиваться.

– Ну что ты, Игорь, разве я могла так поступить?

– Вы?! – искренне удивился я, и покачал головой. – Еще как можете!

– Да как ты можешь говорить так с пожилой женщиной?! – возмутилась та же поборница нравов.

– Захлопнись, – просто сказал я ей, потом посмотрел на соседку. – А вы Тамара Николаевна тут что делаете, кстати?

– Игорь Соколов, кабинка номер семь! – громко сказала телеграфистка, прерывая наш разговор.

'Блин, попался же этот недоразвитый недоросль! Надо же ему было меня вспомнить да еще громогласно об этом сообщить. Придурок, надо особистов на него натравить, пусть всю душу вынут!' – злобно пыхтел я, подходя к кабинке и открывая дверцу.

Сняв трубку, я сказал:

– У телефона.

Зашедший в кабину удивительно уверенный в себе молодой парень неплотно закрыл дверь, через щель в которую могла пролезть рука, сидевшие и ожидавшие звонка из Ленинграда группка пожилых и совсем молодых посетителей телеграфа, слышали все, о чем говорил парень.

– Привет, бать… да нет, нормально все. Купаемся, загораем. Я вон машиной занимаюсь, довожу так сказать ее до идеала… Что? Со мной, но они на улице, там цирк, побежали смотреть…. Ага… Не понял? Ты только из-за этого звонишь?! Бать, мы с тобой раз и навсегда выяснили момент. Ты для меня сирота! Напомнить, что он сказал, когда я заболел?! А я еще раз напомню, он сказал: это не мои проблемы. С этой мразью я ничего общего иметь не собираюсь. Это ясно?! Так какого на хре?!.. Блин, какой нафиг еще юбилей?! Да в гробу я твоего отца видел с его семидесятипятилетнем. Батя, хочешь, я тебя реально сиротой сделаю? Ты знаешь – я умею. Пару недель и все… Даже слышать об этом не хочу. Я все сказал!

Посетители, которые стали невольными свидетелями тяжелого разговора, чутко прислушивались к переговорам и со значением переглядывались, как будто им было до этого свое личное дело. Пожилая статная дама, приложила край платка к уголкам глаз, где набухли слезы.

Минуты две юноша молча слушал собеседника, потом ответил:

– Да, я понял. Когда вас ждать?.. Ага-ага. Ну я вас встречу на вокзале, вы только заранее телеграмму дайте с номером поезда и вагоном… Хорошо… И еще извини если нагрубил, сорвался. Довел тут один… Могу предложить альтернативный вариант. Толя тоже твой сын и внук этой мраз… э-э-э… твоего отца… Да нашел проблему, он тут рядом служит, а с его командованием я договорюсь. Пару недель отпуска гарантирую. Ну вот и ладушки… Нет, еще не появились, видимо на клоуна смотрят, я когда заходил там один жонглировал на площади… Да вы все равно через пять-шесть дней приедете, увидитесь еще… Ну все пока, маме привет передай. Да передай, что я вас люблю.

Повесив трубку, я тяжело вздохнул и буркнул:

– Странно, он же знает, как я отношусь к его родственникам. Почему звонил?

Обернувшись чтобы выйти, заметил, что дверь оказалась не плотно закрытой, толкнув ее, я вышел наружу.

Справа находилась длинная стойка с окошечками, где сидели телеграфистки, вряд ли они слышали наш разговор, там шла обычная работа, а вот слева, в небольшом тупичке находилось девять человек. Кто стоял, кто сидел. Более чем уверен вот эти-то, мой разговор с отцом точно слышали. Вон, какие взгляды на меня бросают.

Больше всего привлекал внимание сидевший старик, прямая спина и вид как будто он тут хозяин. Видимо глава семьи. На пиджаке старика были орденские колодки и что привлекало особое внимание – звезда 'Героя Советского Союза'.

Быстро осмотрев всех еще раз, я нахмурился, заметив, как пристально смотрит мне в глаза сидевшая с ветераном пожилая женщина, на лице которой еще остались следы былой красоты. Кого-то она мне напоминала.

Тряхнув головой, я отошел от кабинок и спросил у соседки:

– Тамара Николаевна, так что вы тут делаете? Может подвезти вас?

– Книгу редкую завезли, вот я и стою жду, а подвозить не надо. Мне еще на базар.

– Так и мне на базар надо, тетя Роза целый список дала… А что за книга?

– 'Интерны'. У меня скоро внук отдыхать приедет, вот хочу ему подарить.

– Да тоже мне нашли проблему. У меня вон в багажнике пара книг валя… лежит. Пойдемте, что ноги оттаптывать, подарю я вам.

– Ну не знаю, – не уверенно ответила та. Старушка была ушлой и колебалась. Она понимала, что я так хотел купить ее молчание, вот и выбирала, стоит ли книга этого или нет. Видимо придя к какому-то вводу, она в подтверждение кивнула.

Народ постоянно то выходил, то заходил в большое помещение телеграфа. Я на скрипевшую пружиной дверь бросал изредка взгляды, скорее по своей оперской привычке, чтобы держать ситуацию под контролем. Поэтому когда меня кто-то схватил за воротник и банально поднял под треск ниток, даже как-то растерялся.

– Я тебе где велел быть?! – рявкнул кто-то над ухом. В это время мой воротник остался в руках неизвестного, а я мягко приземлился на ноги и мгновенно развернулся, становясь в стойку.

Передом мной стоял гориллоподобный мужик лет тридцати пяти-сорока, под два метра роста, со сросшимися бровями в легкой летней одежде. В руках он держал обрывки мой рубашки, которая уже стала сползать с моих плеч.

Горилла явно была удивлена.

– Извини, я тебя принял за своего сына.

– Я тебе сейчас твое извини в глотку забью, – с трудом сдерживаясь от злости, (меня аж трясло, вот на ком выпущу зло, спущу пар) прорычал я и, подпрыгнув, нанес удар ногой в подбородок громилы.

Закрыться тот не успел, голова дернулась, запрокинулась, из-за рта брызнули капли крови на потолок и обломок зуба дав пару рикошетов упал на пол. Секунду постояв громила закатил глаза с грохотом упал.

Сбросив обрывки рубашки, я задел рукоятку пистолета, который у меня был заткнут за пояс. Достав его, убрал в карман брюк. Пээм вполне поместился. Схватив громилу за рубаху, я приподнял его и прислонил к колонне. Пока я замахивался, оставшийся без поддержки громила в последнее мгновение шлепнулся обратно на пол, а я, не успев сдержать удар, снес покрытие колонны. Обломки плитки брызнули в разные стороны.