Текст книги "Передовик маньячного труда"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Что-то ты не очень напоминаешь обиженного, Игорь, – задумчиво протянул генерал и, взяв ручку, что-то быстро написал на листке. Взяв его, я прочитал написанное:

Для тех кто нас слушает?

Подтвердив все кивком головы, я продолжил:

– Это не обида, а разочарование в новом начальстве, Владимир Ефимович, в его полной несостоятельности, которое уже никак не исправишь. Одним словом я буду посылать в далекое эротическое путешествие всех, кому будет дело до моих умений.

В отказе помощи Родине они меня не уговорят, я ей отдал все с процентами.

Надавить тоже не получится. Я студен-медик. Пошли они куда подальше. Одним словом у них есть свои специалисты розыскники, вот пусть они и работают, а обо мне забудут.

Еще недолго посидев и поговорив о разном, я попрощался и спустился вниз, пройдя мимо цербера-консьержа.

Такси терпеливо дожидалось меня, счетчик капал. После этого я поехал к полковнику Власову, который так же скоропостижно оказался на пенсии. Тот тоже принял подарок, кивнул в благодарности. Посидев с ним и уговорив стакан водки, заехал к Владимирову и в подмосковную базу к подполковнику Вихрю. Сахаровского на работе по причине длительной командировки не было.

Зажигалки все принимали роняя скупые слова благодарности. Парни понимали, что дарю я от чистого сердца и благодарили также. Только на базе у меня ушло пять коробок с зажигалками. У меня там было много знакомых, поэтому я спокойно прошел на территорию секретной части, хоть и с сопровождающим. Поэтому поводу, правда, был нанесен удар по моему здоровью с помощью спиртосодержащих жидкостей, но как бы то ни было, вечером я благополучно оказался дома отсыпаясь от пьянки с офицерами. Все меня угостить умудрились, генерал молодец только чаем напоил.

Отоспался я хорошо, а следующим утром позвонил в кассу аэропорта, забронировал на себя билет до Сочи и стал собираться. Дарья Михайловна получила инструкции на следующие недели и обещание известить о приезде заранее, после чего я собранный и довольно бодрый не смотря на остаток похмелья не до конца выбитой зарядкой и большим количеством чая, поехал в аэропорт.

Через пять часов на аэровокзале Сочи меня встретил отец и я, наконец, попал в доброжелательные и теплые объятия своей семьи. Я был дома. Я был счастлив.

* * *

Придерживая шампур, я ножом стал стаскивать по очереди куски шкворчащего прожаренного шашлыка. Рядом пасся с тарелкой мой десятилетний племянник Руслан.

Как только тарелка была наполнена, он сразу же понёсся в сторону других детей, что возились после купания на песке.

– Хлеба возьми! – крикнул я ему в след, повернувшись к маме сказал. – Сейчас опять мяса наедятся, и ужинать не будут.

Это был мой третий пикник за три недели с момента возращения из Москвы. Наступил уже август, сегодня девятое. Еще неделя и поедем в Москву, пора готовится к учебе и устройством личной жизни. Дети крепко вошли в мою жизнь и как ни странно, без них я уже не мыслил своего существования.

За время моего возвращения я отдыхал, купался, катался с детьми по окрестностям и вообще беззаботно проводил время, как бы его проводил в детстве, которого меня лишили в прошлой жизни. Одним словом возмещал утраченное детство. Дочки в этом мне хорошо помогали.

С подарками тоже все было хорошо. Мама слетала в Киев и, организовав родственников, получила груз и распределила его. Причем это заняло у нее не пару дней, как она рассчитывал, все пять ушли. Уж больно много я всего привез. После этого она вернулась обратно с многочисленными благодарностями, как от родственников, так и от себя. Даже сейчас она была в одном из выбранных купальников.

Жаль их с отцом отпуск заканчивается из-за чего мы и устроили этот пикник на нашем семейном тайном пляже. Завтра сажаем их на поезд и отправляем в Киев с частью детей, что наотдахались за три месяца и загорели до черноты. Тот же Руслан раньше был бледнокожим брюнетом, сейчас негр с выцветшими то белизны волосами. Родители точно не узнают. Остальные пока с нами будут, их отправим с другими взрослыми-отдыхающими.

Наконец вторая порция шашлыков начала шкворчать над углями. Я сидел рядом и поворачивал шампуры, чтобы прожарка была равномерной, и посмотрел на подбежавшую младшую дочурку Максимилиану, всю мокрую от воды.

– Папа, а мы седне тут начивать будем? – спросила кроха, не совсем правильно выговаривая некоторые слова.

Подхватив ее и посадив на ноги, ответил:

– Нет, отдохнем и поедем домой. Сегодня без ночевки.

– Ну-у-у, – протянула дочка, и задёргалась, пытаясь вырваться из объятий. Со смехом сняв ее с колен, поставил на песок и шлепнул по попе. Так взвизгнув, скорее радостно, чем испуганно сломя голову разбрасывая песок ножками, побежала к другим купающимся детишкам младшего возраста.

Подошедшая сзади мама шлепнула по затылку:

– Смотри, шашлык сгорит.

– Смотрю, – ответил я, продолжив поворачивать шампуры.

Через час после плотного ужина, когда все разбрелись по берегу, кто гулять, а кто всласть покупаться я отошел чуть в сторону и подошел к отцу. Народу хватало, взрослых человек десять, и молодежи с мелкотнёй около двадцати, так что шуму и гаму хватало. Рядом с отцом присел Толик, мой младший брат. Я договорился с командованием его части и те пошли нам на встречу, отпустив его в увольнение на три дня. Завтра вечером отвезу его обратно в часть.

Присев рядом я спросил, о чем шел разговор, глядя на удивительно спокойное море и белый теплоход, что шел в пяти километрах от берега. Чуть дальше была видна парусная яхта.

– О жизни сынок, о жизни, – вздохнул отец. – Толя, расскажи Игорю, что ты мне только что сказал.

Тот слегка помедлил и уверенно пробасил:

– Жениться хочу. Я с одной девушкой встречаюсь, мы любим друг друга. Вот, хочу жениться – она согласна. Думаю просить руки у ее родителей.

– О как? Неожиданно, – удивленно покачал я головой. – Что родители скажут не знаю, но я лично думаю что ты взрослый человек, хотя еще пацан пацаном – это твое решение. Но хоть посмотреть на нее дашь до свадьбы?

– Конечно, обратно меня слетаем, познакомлю.

– Вот и ладушки.

Через час все кто был на пикнике, знали тайну Толика, большая часть из молодёжи встали на его сторону. А вот взрослые, включая маму и бабушку, просили погодить.

Мол, молод еще. Толик отвечал, тыкая в меня и дочек пальцем в доказательство. Не убедил.

Как бы то ни было, пикник прошел удачно, и вечером сделав несколько рейсов, я перевез всех отдыхающих обратно на нашу фазенду.

Споры слышались до самой глубокой ночи, но они мне не мешали спокойно уснуть.

Обнимая ближайшую дочку. Завтра видно будет. Нужно посадить на поезд родителей.

Потом увезу Толю, познакомлюсь с его невестой, а там видно будет. Закончу отдыхать, и с дочками, сестрами и дедом с бабкой поеду в Москву. Там они пока поживут у меня, а перед началом сентября посажу на поезд и отправлю в Киев. Вот такие планы я составил в полудреме в полглаза, пока совсем не уснул.

Утром меня разбудила мама, заглянув в нашу спальню подойдя и притронувшись к руке.

– Завтрак не проспи, – тихо сказала она.

– Хорошо, – также тихо, фактически одними губами ответил я. Мама вышла, а я, взяв с прикроватной тумбочки наручные часы, посмотрел на время. 'Девять утра? Вот это я дал храпака', – удивился я. Посмотрев на посапывающих дочек, видно было только Сашеньку и Максим, Женька накрылась одеялом с головой, осторожно приподнялся, скрипнув пружинами матраса, и спустился на пол, встав на самодельный половичок, что навязала на все комнаты тетя Роза.

Взяв в руки шорты и майку, я тихо выскользнул в коридор, стараясь не разбудить дочек и прикрыв дверь быстро оделся. На кухне у умывальника совершали омовение две девочки десяти лет, мои племянница и двоюродная сестра. Покосившись на них, я вышел во двор. Рукомойник тоже был занят, там дед брился, в душе тоже кто-то плескался. Стянув с веревки свое сушившееся полотенце, я встал в очередь за девчонками на кухне, так как дед явно надолго встал приводить свою красоту.

Умывшись ледяной водой из-под крана и почистив зубы, я вышел в сад. Дед все еще плескался, бабушка как раз подошла и из ведра подлила ему воды в рукомойник, отец возился у сарая с мотоциклом. Рядом топтался Толик в солдатских галифе, в армейской рубахе и тапках на босу ногу. Женщины бегали из кухни к столу в саду с судками и тарелками в руках. Больше никого не было. Вся малышня еще спала. Как это ни странно по заведенному распорядку дети, что отдыхали у нас на фазенде, спали до одиннадцати, а то и до двенадцати часов дня. Некоторые взрослые этому радовались, тишина до обеда. А то многоголосое чириканье малышей для не привычного человека очень тяжело переносится.

Поезд, на который уже были куплены билеты, отправлялся в полдвенадцатого, после отправки шести детей, и части их родителей, что отдыхали с нами, как и моих родителей, мы обедаем, после чего я один везу Толика к месту его службы. Больше никто с нами не едет. А то возьмешь дочек, или Томку с Лидой (кстати, а где они, спят что ли еще?) так другие детишки захотят, а у меня машина не резиновая.

Ничего, тут попрощаются и я увезу брата.

Когда мама крикнув-попросила нас к столу завтракать, я как раз в это время наблюдал, как появившиеся сестренки с самым сонным видом прошлепали в сторону рукомойника держа в руках полотенца. Ага, хитрые. Бабушка туда воды налила теплую, а из-под крана била ледяная. Я знаю, сам умывался. Сразу видно, что сестренки отдыхают тут давненько. Все уже изучили и на грабли как новички не наступают.

Поел я не так много как хотела мама. Тут прихватил там. Не хотелось нагружаться перед привычно тренировкой, по времени я ее заметно пропустил, так как просыпаюсь в семь, все успеваю, а сегодня позорнейшим образом проспал.

Пока остальные продолжали обедать, я быстро надел спортивную обувь и, пожелав завтракающим родственникам приятного аппетита, немного позанимался на самодельном турнике и после двадцати поднятий для разминки, выбежал за калитку и побежал вниз по улице в сторону ближайшего перекрестка. По возращения из командировки я возобновил свои ежедневные тренировки, добившись семнадцати километров на пробежку и час на тренировку с подручным оружием. Образно говоря, учился махаться с выскальзывающей из рук табуреткой или лавкой. Толика от приобщения к спорту я освободил на эти дни, ему и в армии всего этого хватало, пусть отдохнет. Вот в спарринге я его не щажу и получает он от меня довольно крепко, но… он тут сам виноват. Пусть лучше тренируется и отрабатывает удары, а не ходит по двору демонстрируя всем здоровенный синячище на левом боку.

Пробежки мне нравились, много людей вижу на улицах города, приятный ветерок обволакивает и остужает разгорячённое тело, такая же приятная тяжесть во всем теле, когда уже видишь заветную калитку по окончанию пробежки. Все это я испытал и в этот раз. Правда, не в том объёме как привык, из-за лимита времени, мне пришлось пробежаться всего километров восемь, так как подходил срок отвозить закончивших отдых курортников на железнодорожный вокзал.

Привычно перепрыгнув через забор, проигнорировав калитку, подбежал к турнику и стал подтягиваться. После пятидесяти, силы оставили меня и я плюхнулся на пыльную землю. Вскочив нанес несколько ударов невидимке и побежал к мешку. Еще двадцать минут истязания беззащитного мешка и зову уже отошедшего от плотного завтрака Толика.

Во дворе и в доме царила суматоха. В машину грузились вещи, стоял шум и гам, чмокнув в лобик одну из своих дочек, что подскочила ко мне вежливо поздороваться, видимо их поднял шум с кровати и, отойдя с братом в сторону стали проводить учебный спарринг. Мы минут десять топтались под деревьями, используя их как укрытия или для возможности контратаковать, как говориться все себе брали на вооружение. Наконец нас окликнули для прощания, так как через десять минут мы должны были отправляться. К тому же на улице уже стояла машина Тимофея Юрьевича, которого еще вчера попросили подъехать к этому времени.

Толик побежал в дом одеваться, а я в душевую, где быстро окатился неожиданно ледяной водой, смывая пот, и вытеревшись полотенцем поспешил за братом.

Поднявшись к себе потрепал по макушкам Максим и Юлию, погодок дочки, что играли у нас на кровати, велел им собираться и стал переодеваться. Шорты полетели на стул, пропотевшую майку еще перед душем бросил в таз для грязного белья, достал из шкафа нужную одежду и натянул черные выглаженные брюки, носки и белую рубаху.

Золотую цепочку на шею и солнцезащитные очки. Все, я стильно одет и готов для провожания родителей и других родственников. Юля уже убежала, ее переоденет своя мама, а я принялся за Максим, она одна была не одета. Других то еще мама озаботилась одеть в праздничные платья. Так что, закончив с этим делом, я с дочкой на руках быстро спустился во двор и, пройдя до машины, посадил ее на переднее сиденье к отцу и другим сестрам. Ехать хотели многие, но из-за нерезиновых салонов машин, поехали не все. Хотя у меня в машине, например, уже сидели отец с внучками на переднем сиденье. На заднем сиденье мама, тетя Роза, тетя Тоня, с Томой и Лидой и плюс еще трое детишек, в возрасте от пяти до семи лет. Последние были не провожающими, а самыми что ни на есть отбывающими как бы они не были против. В другой машине также набилось до десяти человек. Дедушка с бабушкой тоже ехали провожать.

Наконец когда крики прощания и перекличка стихла, я запустил мотор и осторожно вывел машину со двора. Повернув направо, вниз заполненной курортниками улице поехал следом за бежевой 'Победой' Тимофея Юрьевича.

Доехали мы до вокзала вполне благополучно. Припарковавшись рядом с 'Победой, я увидел как с переднего сидения вылез Толик в повседневной форме пограничника, выпуская с того же сиденья стайку детишек, после чего стал помогать покидать машину другим пассажирам, но уже с заднего сиденья.

Я повторил его движения, помог выбраться маме и другим женщинам с заднего сиденья. Пока я с ними возился, отец сам выбрался из машины и стоял у капота, опираясь на тросточку одной рукой и поглаживая другой по голове одну из внучек.

До отправления поезда осталось чуть больше десяти минут, поэтому мы заторопились на перрон. Большая часть родственников шли впереди, а мы с Толиком нагруженные как мулы шагали следом. Даже Тимофей Юрьевич помогал нести пару сумок и чемодан.

Состав уже был подан, поэтому сгрузив часть вещей у нашего вагона, мы побежали за следующей и последней порцией багажа и южных подарков. За один раз мы просто не могли все притащить. Во второй раз Тимофей Юрьевич нам уже не понадобилось, мы с Толиком справились сами.

Быстро перетаскав вещи в три купе и сложив их на багажных полках, частью, что не уместились прямо на полу (в основном с подарками с юга родственникам в Киев), и стали прощаться.

Пожав отцу руку, я крепко обнял его и сказал:

– К Новому году ждите. Праздновать с дочками у вас буду.

– Хорошо, спасибо, сын, – кивнул он. После этого я уступил место Толику, начав прощаться с матерью.

Когда я закончил прощаться со всеми, кто отбывал, точнее с одиннадцатью родственниками, я услышал сигнал отправки.

– Выходим! – крикнул я. – Поезд отправляется.

Проводница проследила, как мы покинули вагон и прощаемся махая. Все наши уезжающие отпускники находились в коридоре и тоже махали нам руками.

Наконец состав дёрнулся, шумя сцепками и начал медленный разгон, отходя от перрона. Мы еще шли рядом с вагоном, но потом остановились, провожая взглядами уходящий состав.

Подхватив на руки Сашу и Женю, я посмотрел на Максим, что держал на руках Толя и сказал:

– Поехали домой.

Народу осталось не так много как по приезду и вполне могли уместиться у меня в машину, поэтому расплатившись с Тимофей Юрьевичем, мы погрузились в 'Волгу' и поехали домой, по пути завернув на базар прикупить продуктов. По приезду тетя Роза сразу же пошла в дом проведать, как там прабабка Серафима, та в последнее время что-то хандрила и не ездила с нами провожать отъезжающих. Остальная молодёжь рванула кто в сад, кто в дом, собираться на пляж.

Толя пошел в дом переодеваться, а Тома и Лида, которые, были старшими в походах на пляж, следили, чтобы малышня взяла с собой все что нужно. После этого они неорганизованной толпой покинули двор и вниз по улице направились на пляж. Мои дочки тоже ушли с полотенцами на плечах и с веселыми улыбками. Эх, беззаботное детство.

Сходив к себе и переодевшись, я спустился в одних шортах вниз и взяв в сарае ведро с тряпкой, наполнил водой и пошел мыть машину. Она успела запылиться, пока мы ехали по улицам Сочи. Да и пора уже заняться ей. Три дня не мыл. К тому же через пару часов повезу Толика, надо чтобы она выглядела прилично.

После мытья я вместе с братом накинув на шею полотенце спустился на полный отдыхающими пляж, прошел до пристани, как к месту нахождения наших, нашел на мелководье наших детишек, включая дочек, положил полотенце на песок, рядом с явно нашим одеялом-покрывалом и, скинув шорты и сандалии стал осторожно лавируя между купающимися двигаться к глубине. Чуть левее, метрах в пяти от меня зеркально повторял мои действия Толик. Наконец дно стало резко уходить вниз и я, оттолкнувшись, поплыл, довольно отфыркиваясь, продолжая также лавировать между отдыхающими, включая тех, кто плавал на камерах от машин и надувных матрасах.

Кстати, два таких матраса были и у нас на фазенде, включая три латаных перелатанных камеры с 'Волги' что я купил на базаре. И если камеры еще держались, ими как раз пользовалась играя малышня, то матрасы уже пришли в негодность и никакая клейка не помогала. Два-три дня и новая дыра. Ну вот как они умудрились пропороть бок одного из матрасов на сорок сантиметров?

Накупавшись, я вышел на берег и, расстелив полотенце, лег на него. Больше из наших никто из воды не вылезал. Толик плавал где-то в отдалении, присоединившись к компании таких же молодых людей, в которой преобладали девушки, малышня продолжала толкаться на мелководье, сейчас шла игра 'Большая гора', кто взберётся на один из баллонов. Рядом сидела и брызгалась Тома, Лиды не было видно, как и третьего баллона. Видимо отплыла на глубину. У них с сестрёнкой было дежурство. Одна следит за малышней, другая купается, потом меняются.

Остальные дети того же возраста сегодня отправились в Киев, вот и свалилась вся эта работа на моих сестрёнок. Ничего, через три дня должны приехать еще одни родственники, там есть дети того же возраста, так что будет им полегче.

В это время из воды выбежала Максим и подбежав, ко мне прижавшись к боку, греясь.

Погладив ее по мокрым волосам, я спросил:

– Пить хочешь?

– Ага.

Подтянув к себе сумку, в которую тетя Роза обычно ложила бутылку с водой и что-то съестное вроде бутербродов: шобы детки не голодали, как она говорила, стал искать бутылку.

В этот раз в сумке была не стеклянная бутылка заткнутая огрызком кукурузы, а приличный такой армейский двухлитровый термос. С прищуром посмотрев в ту даль, где плавал Толик, я усмехнулся. Термос был его подарком, причем к месту. Вон, тетя Роза сразу его использовала для детей залив горячего и сладкого чаю.

Налив в большую крышку от термоса чаю, я подал ее Максим, сидевшей у меня на коленях. Пока она делала несколько глотков, щурясь от каждого, я внутренне улыбаюсь, нашел бутерброды, развернул газету и подал один, что с колбасой, дочке. 'Влияние прабабки Серафимы сказывается, из всех только она одна пьёт так чай и щуриться. Теперь понятно на ком основное воспитание малышей', – хмыкнув, подумал я и погладил Максим по уже слегка подсохшим волосам.

Другие детишки, заметив на берегу подобное происходящее без них непотребство, тут же шумной толпой ломанулись к нам. Так что на ближайшие десять минут я превратился в этакого шеф-повара, раздаривая каждому бутерброды и чай, благо в сумке были и кружки в количестве пяти штук. Правда, на всех не хватило. Точнее на двух, но ничего попили позже, когда освободилась тара.

Когда Толик вышел из воды, прыгая на одной ноге и тряся головой, я уже сидел один. Мелкие ихтиандры вернулись в родную стихию.

Посмотрев на часы, я сказал брату:

– Пора.

– Ага.

Взяв протянутое полотенце, он стал вытираться. Крикнув дежурившей на мелководье Томе, что мы уходим, направились к выходу с пляжа. Там мы оделись и уже бодрее зашагали в сторону дома.

На фазенде было короткое прощание, тетя Роза собрала Толе всяких вкусностей, всё-таки на службе этого не хватало, что там одна сгущенка. Забросив сидор с подарками на заднее сиденье, Толик устроилась на переднем рядом со мной, и мы осторожно выехали со двора. Помахав руками провожающих нас женщинам, что закрывали въездные ворота, мы поехали вверх по улице.

Через двадцать минут мы проехали окраину и выехали на трассу, что вела в сторону Крыма. Зная, что на выезде находится заправка, я свернул к ней. Пока Толик держа в руках пистолет, заправлял машину, я расплатился и, подумав, направился в деревянный туалет, что находился в небольшом отделении от заправки. Специально для заправляющихся поставили, чтобы не загаживали все вокруг.

На выходе я заметил, что рядом с Толиком стоят двое военных. Я сперва я принял их за патруль, но отсутствие повязок на рукавах гимнастерок, старшего и положенных штык-ножей на поясе дало мне понять, что это скорее всего такие же отдыхающие-отпускники как и Толик. Чуть левей в тени деревьев я заметил небольшой чемодан и такой же сидор, как и у брата, что подтвердило мой первый вывод. По приезду мы их не видели, видимо они находились в небольшом буфете, что частично находился в здании и частично на улице в виде двух столиков и пяти колченогих стульев, в данный момент пустующих.

При приближении я по знакам различия понял, что это солдаты автобронетанковых войск, сержант и рядовой. Когда я подошел, то отметил, что Толя общался с ними как-то уж больно доброжелательно, как будто он их знал.

– О, Игорь, – обернулся брат. – Это парни из соседней части. Мы с ними как-то в одной палатке ночевали во время учений.

– Привет, – спокойно кивнул я, здороваясь с ними, потом повернулся к брату. – Подожди. Ты же на сторожевике служишь, это что еще за наземные учения?

– Отрабатывали оборону от морского десанта, – пожал тот плечами. – Мы этот десант и высаживали. Три дня учения шли… Тут такая просьба. Мы можем их взять?

Они тоже после отпуска в часть возвращаются.

– В чем проблема? Места и на четверых хватит. Закидывайте вещи и поедем, – велел я им, потом повернулся к Толику. – Полный бак залил?

– Под пробку, – кивнул он и полез на заднее сиденье за своим сидром. Открыв багажник, мы сложили весь багаж туда.

– Это хорошо, за полный я и заплатил, – пробормотал я, и велел. – Сидайте, едем.

Вернувшись за руль, я завел машину и отъехал от колонки. Развернувшись на небольшом пятачке, покинул территорию заправки и, выехав на трассу набирая скорость, направил машину в сторону Крыма.

Дорога ровным асфальтом со всеми подложными разметками привычно убегал под колесами назад. Встречные и сопутствовавшие машины не мешали мне держать стрелку спидометра на ста километрах, слушая разговор солдат-срочников. Те делились впечатлениями от отпуска. Изредка улыбаясь их перлам, я обогнал очередную машину, в этот раз медлительный экскурсионный автобус и прибавил скорости, поглядывая в зеркало заднего вида и на пустую дорогу впереди. Думаю, часа за три мы доедем до Новороссийска, а оттуда на пароходе прямым маршрутом до города, где находиться части Толика и парней срочников. То есть до города-героя Севастополя.

Жаль, что я не увижу невесту брата, очень бы хотелось, но тот сам выбрал этот маршрут. Ничего, еще будет время.

Так-то Толик для экономии времени прилетел со мной из Севастополя на самолете, чтобы подольше побывать с родителями и родными, но вот обратно мы решили, что я частично подвезу его. Причина проста, тому просто хотелось посмотреть на мир.

Прошлый раз, когда я его забирал из части, ему наша поездка до Новороссийска очень понравилась, хоть это и заняло порядочно времени. Ничего, зато на пароме побывали вместе с машиной. Это было куда быстрее чем все это объезжать.

Дорога стелилась под колесами без проблем. Машина глотала километр за километром.

Только в одном месте, где шел ремонт дороги, пришлось снизить скорость, пока совсем не остановились, пропуская по сигналу дорожного регулировщика встречную колонну машин. Потом уже нам дали дорогу тормознув встречных. Проехав этот участок, мы к полудню подъехали к окраинам Новороссийска. Особо мы не торопились, до отхода парома осталось полтора часа, утрешние Сочинские и Новороссийские, мы, конечно же, пропустили, но зато в последнем еще вечерний есть. Ничего успеем.

На въезде заметив на посту ГАИ еще и армейский уазик, я сказал:

– Сейчас точно тормознут.

Так и получилось, капитан-мотострелок с повязкой патруля на рукаве толкнул в бок полусонного милицейского старшину, что стоял рядом и тот поднял руку с жезлом, тормозя нас.

Аккуратно притормозив, я нажал на кнопку стеклоподъемника. Отчего механизм отчетливо зажужжал, и стекло поползло вниз под удивленно-любопытным взглядом подходившего старшины. С другой стороны было слышно такое же жужжание и представление капитана.

– Старшина Вердиктов, попрошу ваши права и документы на машину.

– Конечно, – ответил я доставая документы. – Прошу.

Пока старшина изучал мои документы, капитан построил солдат, проверяя увольнительные. Старшина быстро закончил, вернув права и техпаспорт, козырнул и пожелал доброго пути, а вот капитан еще минут пять мурыжил сержанта. Как оказалось у того увольнительная заканчивалась сегодня вечером, но именно поэтому и отпустил. По времени тот успевал.

Как только брат и попутчики сели обратно, я завел машину и тронул ее с места, направляя в город. Проехав его насквозь, мы выехали к порту и поехали к речному вокзалу. Где он находился мы знали прекрасно.

Время еще было, я проводил парней до кассы, где они взяли билеты и вместе с ними посидел в буфете попивая холодный лимонад, заедая его мороженным. Угощал всех понятное дело я. Откуда у солдат деньги, да еще после отпуска?

Наконец подошел паром, выгрузив десяток легковушек, три грузовика и около двух сотен пассажиров, парни забрали багаж и по сходням, предъявив билет матросу, поднялись на борт.

Я стоял у перил наблюдая за отходящим судном, помахав рукой брату, что появился на верхней палубе, еще немного постоял и направился обратно.

Машина все также стояла на стояке. Подойдя и отперев ее, я сел и завел. Обратная дорога длилась заметно дольше, я не так гнал, чтобы иметь лимит времени на случай опоздания на паром. Мало ли колесо проткну. Да еще эти частые подъёмы и спуски. Ровная дорога встречалась довольно редко, петляя у побережья.

Домой я вернулся благополучно, да еще успел заправится под пробку на заправке, после чего уже в сгущающейся темноте стараясь не подавить отпускников при свете фар и редких уличных фонарей наконец подъехал к воротам. Из взрослых мужчин на фазенде остался только дед, поэтому не сигналя я не глуша двигатель вышел, открыл ворота и загнал машину во дор, наконец, заглушив ее. Наступила долгожданная тишина.

Заметив в открытом дверном проеме тлеющий огонек цигарки, я спросил, закрывая створки ворот:

– Как у вас тут, пока меня не было?

– Да все также, – ответил дед и было слышно, как он сплюнул. – Вовремя ты приехал. Твои без тебя укладываться не хотят, все папку зовут. Сара, мамаша твоя вокруг них вертится, а они ни в какую.

– Сейчас душ приму и приду, пусть успокоит их, – улыбнулся я.

Мои слова помогли, дочки терпеливо дождались пока я приму водные процедуры смывая пот и дорожную пыль, так что когда пришел в нашу комнату мама передала мне их.

– Совсем от рук отбились, – тихо сказала она, но так чтобы внучки слышали.

– Ничего, в таком возрасте им это позволительно.

Уложить дочурок спать мне не составило труда. Лежа рядом с сонно посапывающей Максимой, я машинально поглаживал ее по голове, перебирая локоны и размышлял.

Отдыхать нам тут осталось максимум дней десять, после этого едем ко мне в Москву и занимаемся делами. Устрою дочек в садик, проведу экскурсии для сестер и дедушек с бабушками. Получу зачетку и студенческий билет, узнаю что у нас будет по предметам, проверю записали ли меня в кружок 'юного хирурга'. Это планы на ближайшее будущее. Дальше я загадывать пока не буду. Там видно будет. А сейчас даже думать об этом не стоит, мы на отдыхе, так надо отдаться этому со всей душой.

Счастливо вздохнув, я осторожно перевернулся на бок и закрыл глаза, довольно быстро провалившись следом за дочками в царство Морфея.

* * *

– Все погрузили? – заглянул я в багажник, разглядывая сумки, свертки, пара чемоданов, что-то завернутое в газету и даже один мешок.

– Все-все, – отмахнулась бабушка.

Поглаживая пальцами левой руки подбородок, она задумчиво смотрела на багажник, вспоминая, не забыла ли чего.

Прабабушка Серафима в данный момент на веранде прощалась со своими единственными праправнучками и неединственными правнучками, а дед, пользуясь моментом сидел в свободном кресле-качалке и дымил трубкой которую он недавно где-то приобрел. Она ему на столько понравилось что он свои цигарки больше и не курит забивая табак в трубку. Даже средство для чистки прикупил.

Вот и сейчас покачиваясь в кресле-качалке пока прабабка его не согнала оттуда, он время от времени выпускал облачко дыма, довольно щурясь. Знал ведь что в машине я не разрешаю курить чтобы салон не пропах, вот и накуривался на длительную дорогу вперед.

Зря конечно, остановки у нас будут, едут ведь живые организмы. То одному в кустики надо то другому. Так что время покурить у него еще будет.

Наконец бабушка уверенно кивнула и я захлопнул багажник, отрезая ее от мыслей, чтобы еще такого взять на ридну Украину.

– Ну все, садитесь пора отправляться.

Тетя Роза пустила слезу, обнимая моих сестер и дочек. Потом принялась за бабушку с дедушкой. В этом не было ничего не обычного, она всегда расстраивалась, когда кто-то уезжал, особенно если к нему привыкла.

Сегодня было девятнадцатое августа, день, назначенный мной к отъезду. Так что готовились к нему заранее. Провожали нас многие, но не все. Большая часть простились еще утром перед походом на пляж, поэтому провожающих было не так много.

Дед открыл створки ворот, позволяя мне задом выехать на улице с трудом развернувшись в этой узкости, и закрыв ворота, галантно поцеловал ручку тети Розы, чмокнул в щеку прабабку и, помахав рукой остальным, присоединился к нам.

– Поехали, – велел он, захлопывая дверь и потянувшись за ремнем безопасности.