Текст книги "Офицер Красной Армии (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Так что нужно было исправлять этот недостаток, мне был нужен умный, умеющий красиво говорить и повести за мной бойцов и командиров, то есть хороший зам по политчасти. В бытность мою командиром зенитчиков, эта сторона вначале как-то обошла меня, так как практически весь набор был из немолодых мужиков, состоявшихся в жизни. Это уже потом мне под командование попал Руссов, и я понял какую роль играла партия в жизни народа, а до этого без шуток даже понятия не имел.

– Товарищ старший лейтенант, – официально обратился ко мне Смелов. – Вот, только что вышел к нам. По предъявленным документам политрук Песцов, Андрей Дмитриевич, из сто седьмого мотострелкового полка, двести пятнадцатой механизированной дивизии, двадцать второго мехкорпуса. После тяжелого ранения, проживал в Красятичах.

– Восстановились после ранения? – поинтересовался я.

– Да, – коротко ответил мужчина.

– Какие у вас были планы до нашего появления, и какие сейчас?

– До вас подумывал уйти в леса, к партизанам, недавно кто-то мост поджёг, обстрелы немцев были, а на днях были налёты на сёла. Всех полицаев побили. А сейчас хотел бы присоединиться к вам.

– Хм, почему не захотели идти к фронту?

– Не дошёл бы. Просто не смог бы, – усмехнулся политрук и, наклонившись, приподнял штанину гражданских штанов, мы все увидели, что один ботинок был надет на самодельный деревянный протез.

– Ясно, – озадаченно потер я шею, натёртую воротом гимнастёрки. – С этим проблем у вас не будет, у нас моторизованная часть, пешком ходить не планируется. Но меня интересуют ваши профессиональные качества.

– Бойцы, под пулемётами немцев, проползли двести метров до разбитого танка и вынесли меня в тыл.

– Убедительно… Ну хорошо, принимаю вас на должность заместителя по политчасти с испытательным сроком, посмотрим какой вы в деле. В комендатуре есть радио, которое ловит Москву, также пообщайтесь с лётчиками, которых недавно сбили, чтобы быть в курсе всех линий партии. Это всё чем я могу вам помочь. Основной упор по подъему патриотизма делайте не на выход к фронту и пересечение границы, а на то, что мы сможем тут натворить, и как это поможет нашим в окопах.

– Хорошо, – кивнул политрук. – Это не всё, я не один.

– Это к начальнику штаба мехгруппы, он распределит людей согласно специальностям по подразделениям. Если есть лётчики, то они у нас в тыловых службах, мы их бережём, – сообщил я и, посмотрев на Смелова, приказал. – Работайте.

Быстро завравшись в кабине, я приказал выдвигаться. Грузовик следом за двумя мотоциклами выехал на окраину села, где колонну возглавили БА и танк, второй броневик, тот что поврежденный остался у блокпоста на въезде как неподвижная огневая точка.

Не успели мы проехать и трёх командиров, как на дорогу выскочил конник в нашей форме, в нём я опознал Белова. Приказав водителю остановиться я вышел и машины и получил от Белова запечатанный лист бумаги, свернутый в треугольник и, разорвав скроленные края листов, прочитал сообщение от Игнатьева.

– Хм, всё идёт по плану, – пробормотал я себе под нос, после чего посмотрев на Белова, приказал ему передать капитану на словах. – Пусть начинает.

Белов скрылся в лесу, а колонна продолжила движение. В кабине машины я размышлял захвате Иванкова, то есть о плане, который совместно разработали мы со Смеловым, Семеновым и Ворониным. В принципе ничего там сложного нет, орудия мы оставим на подъезде, где они займут позицию, так же с ними останется броневик. Это вынужденная мера из-за отсутствия переносной радиосвязи, а Воронин на 'двадцать шестом', с его слов вполне в состоянии корректировать огонь.

Дальше просто, в селе не осталось боевых подразделений, они все полегли на дороге и именно на их технике мы двигаемся. Все бойцы и командиры переоделись в немецкую форму, я хоть и не знал языка противника, но форму обер-лейтенанта надел. Так что проезжаем сходу пост на окраине Иванкова и спокойно берём город под свой контроль. Пушки на позициях это просто перестраховка.

Все шло, как я и рассчитывал, в трех километрах от Иванкова, часть колонны сбросила скорость и в сопровождении броневика свернула в поле, а мы продолжили движение. Правда, тоже не особо торопясь, чтобы артиллеристы успели занять позиции. Мы спокойно проехали пост, который охраняли трое полицаев и два немца и въехали в районное село, довольно крупное кстати говоря. Как и в случае с Красятичами мы знали расположение всех зданий которые занимали немцы, поэтому, не плутая, поворачивая на нужных перекрестках, выехали на площадь.

Народу на площади хватало, человек сорок точно было, я внезапно вспомнил, что сегодня был выходной день. На забррах висели плакаты. На стенде сообщения от администрации. У входа в кинотеатр стояла очередь человек в двадцать. Трое мужичков и пожилой немец в форме ефрейтора пили пиво у пивного ларька.

Как только наш 'Опель' остановился, я покинул машину и встал у капота. Пока всё было тихо, люди смотрели на появившуюся колонну и на набитые 'солдатами Вермахта' кузова, тенты были сняты, но без особого любопытства. Они тут и не такие колонны видели. Осмотревшись, я вдруг почувствовал удивленный взгляд, видимо засёк его краем глаза.

Поправив фуражку, повернув голову, я посмотрел на парня что, прислонившись к стене, до этого лузгал семечки, а сейчас ошарашенно смотрел на меня, не замечая, как из его ладони семечки высыпаются на землю. Парень был в гражданском, косоворотке, штаны, ремень, низко надвинутая на глаза кепка, но я всё равно его моментально узнал. Не мог не узнать того с кем полтора месяца крушил немецкие тылы. Это был мой особист-пограничник в бытность командира зенитного дивизиона, Адель Самакаев. Тот самый, которого я с захваченными документами, шифровальной машинкой 'Энигма' и фельдфебелем-связистом отправил в тыл к руководству Союза и командованию РККА.

Наша техника въехала на улицу и встала посередине площади. До административных зданий, из комендатуры как раз вышел фельдфебель и с интересом на нас посмотрел, было метров шестьдесят, и где-то сорок до противоположных домов. Вот у одного из этих домов из красного кирпича, между подворотней и длинным стендом для объявлений и стоял Адель.

Без сомнений он меня тоже узнал, ошарашенный вид на это намекал, однако Адель быстро пришёл в себя, и со слегка бледным лицом продолжил щёлкать семечки, мельком покосившись на стоявшую в четырёх метрах от него девушку, довольно симпатичного вида, личико и фигурка оказались ничего. Только цвет волос я не видел, их скрывал белый платок. Та занервничала и стрельнула взглядом на мужчину бандитского вида, что стоял дальше у стенда. Между девушкой и мужчиной стояло трое прохожих, тоже интересующимися объявлениями, но я уверен, что смотрела она именно на него. Видимо его невозмутимый вид её немного успокоил и девушка проложила читать объявление, у которого стояла, но вот её напряжённая спина выдавала, что девушка была на нервах. Мужчина-бандит даже не посмотрел на меня, но я понял, что он контролирует все мои движения боковым зрением.

Сам я был в форме немецкого офицера, с двумя подсумками, в каждом находилось по четыре магазина к МП-40, что у меня висел на правом плече. Кроме этого на мне была камуфляжная куртка с капюшоном, одна из уцелевших, что сняли с убитых снайперов. Я сразу же отжал её себе. Остальное всё строго ушло снайперам и они уже осваивали вооружение и средства корректировки. Оптику, проще говоря. Жаль я с ними провёл только теоретические беседы без практики, просто не было времени. Ничего, будет ещё время, я займусь ребятами. Но до этого момента они будут нести потери, и потери немалые из-за своих незнаний.

Бойцы мои спокойно сидели в кузовах четырёх машин и не отсвечивали, немецкий каски рядами виднелись над бортами грузовиков, у танка открылся башенный люк, мелькнул Воронин, ожидающе взглянув на меня, и снова скрылся внутри. Все ожидали сигнала. Не моего, тут мы играли вторую скрипку.

Стянув с рук коричневые лайковые перчатки, я сунул их за пояс, продолжая изучать заинтересовавшую меня троицу. Потом открыв клапан грудного кармана френча, я спокойно достал плитку трофейного шоколада, всё разглядывая напряжённую троицу, и отломив кусок, сунул в рот. Горький вкус шоколада прочистил мне мозги и я, наконец, догадался повернуться и посмотреть в сторону комендатуры. Действительно, похоже, я устал, раз своим поведением так подвожу разведгруппу. Вряд ли это подпольщики, похожу действительно группа с каким-то заданием.

Когда я возвращал шоколад на место, вдали, где-то на окраине, вдруг взлетела красная сигнальная ракета. Однако мои бойцы всё также продолжали сидеть в машинах, только командиры не сводили с меня взгляда, ожидая того мгновения когда я взмахом отправлю их на штурм комендатуры. Но я медлил, не понимая причин нахождения здесь разведгруппы. Вроде особых целей тут быть не может. Да и Адель В ПРИНЦИПЕ НЕ МОЖЕТ ТУТ НАХОДИТСЯ. Секретоносителей такого уровня за линию фронта никто не отпустит, дураков нема. Но он тут, я смотрел в его глаза и видел в них непонимание, почему я жив. Это означало что он один из ключевых фигурантов этой выброски, то есть без него не могли обойтись.

Это не моя фигура так заинтересовала командование, что-то другое. Потому что Адель улетел в тыл до моей гибели, и как мне сообщили, нормально добрался до цели. Судя по его реакции, он знал о моей гибели, хотя сам свидетелем этого не был. Значит, было что-то ещё, что знал только Адель, но я об этом был не в курсе.

С момента взлёта ракеты, что заинтересовала не только многих прохожих на площади и удивила трёх советских разведчиков, прошло всего полминуты. Плохо было другое, фельдфебель тоже её увидел и понял, что ракета взлетела со складов трофейного имущества. Он что-то крикнул внутрь здания, я это засёк краем глаза, но остался стоять на месте.

Тянуть было нельзя, поэтому я посмотрел в сторону Неплюева, что напряжённо наблюдал за мной. В этой операции штурмом руководить ему, вот старший сержант и нервничал. Посмотрев на него, я кивнул, давая сигнал к штурму. Почти сразу прозвучала команда к атаке.

Крайние бойцы спрыгивали с кузовов, откидывали задние борта и помогали высаживаться бойцам, которые сразу же бежали в сторону зданий, где размещались немецкие подразделения. Бежали молча без стрельбы, их это без надобности, так как в кузовах осталось прикрытие.

Грохнул выстрел, второй, третий. Упал фельдфебель, стоявший до этого на крыльце комендатуры, немец, что пил пиво уткнулся лицом в столешницу, как будто уснул, только по столу потекла тонкая струйка крови. Споткнулся и упал полицай на другой стороне улицы. Грохнул выстрел танковой пушки, видимо командир танка что-то заметил. Из него и двух соседних сразу же вылетели стёкла, другие задрожали. Так начался захват Иванкова.

По плану диверсанты Путянина с мотоциклистами вырезают посты охраны складов, при возможности бесшумно, чему я сомневался что у них получится, опыта маловато. Потом бойцы должны подать сигнал ракетой, а мы докончить разгром оккупантов у комендатуры. Вот и весь план. По всем признакам он выполнялся нормально, однако столь внезапная встреча выбила меня из колеи.

Отойдя от машины, я приблизился к Аделю, под напряженными взглядами двух других разведчиков и спросил:

– Ты какого хрена тут делаешь?! Я для чего тебя в тыл отправил?!

Спрашивал я без опаски, вряд ли на меня нападут. В кузовах оставались пулемётчики и снайпера, это они уничтожили двух оккупантов и их пособника. Он не только обеспечивали прикрытие начавшегося штурма зданий, но и подстраховывали меня.

– Выхода другого не было, – пожал плечами Адель.

– Идиоты… – огорчённо покачал я головой, имея ввиду командование, после чего развёл руками. – Ну что, здравствуй что ли?

Мы крепко обнялись, хлопая друг друга по спине. Оторвавшись, я осмотрел своего друга и подчинённого, после чего спросил:

– Как там дивизион ты в курсе, а то я был оторван от новостей?

– Нормально, под Москвой стоит. Саня Майоров сейчас командует. Несколько дней назад с ним общался. Недоволен, что на фронт не отпускают, но приказ есть приказ.

– Игорь, – окликнули Аделя товарищи.

Пока мы с Аделем разговаривали, они незаметно сместились к подворотне и уже оттуда окликнули своего напарника.

– Тебя, – покосился я на них.

– Ага, – так же покосившись, кивнул Адель, после чего не уверенно спросил. – Как так то?

– Ты про мою гибель?

– Да.

– Так было надо Адель, так было надо. Я тебя только об одном прошу. О нашей встрече никому, товарищам скажи, встретил сослуживца. Придумай что-нибудь, ты сможешь, я знаю. Выручишь?

– Выручу, – посмотрев в сторону зданий, где уже стихла стрельба и грохот разрывов гранат, площадь, кстати, опустела после первых выстрелов, кивнул Адель. – Ты всегда был с нами. Да и сейчас как я посмотрю…

– Игорь! – снова окликнули Аделя, но уже с нетерпящими нотками в голосе, Адель-Игорь в этой связке явно старшим не был.

– Давай, – мы снова обнялись, и распрощались. Адель скрылся в подворотне следом за своими товарищами, а я направился к зданию комендатуры, откуда выходили бойцы и выносили раненых. Благо в этот раз их было немного, всего трое, даже погибших не было. Сказалось отсутствие в селе боевых подразделений, были только тыловые службы, но как было понятно и они пытались оказать сопротивление. Любой бы оказал, если в плен не берут.

Когда я поднимался по ступенькам крыльца, послышался звук мотоциклетного мотора и на площадь выехал один из наших мотоциклов. В седле пассажира находился Путянин, поэтому я остановился, ожидая его. Всё равно Неплюев пока был занят, он осматривал подвальные тюремные камеры, как мне сообщили бойцы. Уже было обнаружены трое окруженцев, которых недавно привезли полицаи ближайшей деревни.

Выяснив всё у командира взвода диверсантов о захвате складов, я отдал ему приказ на уничтожение моста через реку, который находился километрах в одиннадцати от села, это дать нам дополнительное время на переваривание захваченных складов, дав в усиление танк. Воронин остался со мной и на танке ушёл его командир со своим экипажем. До этого они перемещались вчетвером, тесно, но это вынужденно, да и временно, честно говоря.

Закончив с комендатурой и строениями, где размещались боевые подразделения, взвод снабжения уже осваивал захваченное имущество, я направился к складам. Когда я вышел на площадь, в сопровождении Неплюева, то заметил, что грузовиков уже нет, только сиротливо стояла и тарахтела мотором 'эмка' комендатуры, у открытого капота суетился назначенный водитель. Грузовики ушли за людьми в Красятичи. Мне нужны были техники, танкисты, артиллеристы и начальник штаба, на которого я и собирался повесить освоение имущества, в Красятичах же оставить небольшой гарнизон. Раций мы захватили ещё четыре штуки, так что теперь я смогу радиофицировать подразделения, что позволит улучшить управление ими и скорость реагирования в непредвиденных ситуациях.

Склады меня порадовали. Тут дивизию вооружить можно, не то что какой-то батальон нештатного формирования. Когда приехал Смелов я заканчивал с осмотром и описью того имущества что пригодится батальону. Вот стодвадцатимиллиметровых миномётов оказалось аж восемь единиц, жаль два и них не подлежат ремонту, за то остальные шесть нам ой как пригодятся.

Вы заметили, что я пишу о части как не о своей структуре? Да все последние часы, до самой темноты я обдумывал ту нашу встречу, что сегодня произошла и начал понимать, что мне нужно бежать. Для этого были веские причины. Адель, конечно, мой друг и боевой товарищ, однако он был больше сотрудником органов, хоть и пограничником. Ответственность в нём впиталась с молоком матери. Он сообщит обо мне, не сегодня так завтра, к этому времени мне нужно быть далеко. Конечно, бросать часть в таком состоянии преступление и чести мне как командиру не делает, но я нашёл в этом свои плюсы. У нас с помощью бумаг найденных в комендатуре и пленных немцах есть сведенья обо всех лагерях военнопленных, даже об одном, где содержаться так же командиры. К тому же одна из захваченных радиостанций имела дальний спектр действий, то есть могла теоретически достать до Москвы. Не думаю что эту область, которая становится нашей бросят в беде, уверен, что подкинут людей, опытных командиров и поставят задачи. Строить аэродром рядом с Иванковым, например. Командиром я не знаю, кого поставят, но надеюсь Смелова, хороший и инициативный командир. Да-а, у меня в планах было создать тут партизанский край, но видать не судьба.

Жаль только с Игнатьевым всё провалилась, а ведь такую комбинацию рассчитывал провернуть. Была у нас пара агентов немцев, которые из лагерников. Мы их вычислили с помощью архива. Вот их я и хотел использовать как дезинформаторов, капитан по этому делу плотно работал. Мы уже сбросили им через наших людей часть ложной информации, а сегодня капитан сообщил что сработало. Один из агентов бегал в деревню и предавал записку через своего человека. Работает сеть информаторов, глядишь так всю вскроем.

Всё это было под нашим контролем. Вот я и говорю жаль, что всё сорвалось, такая комбинация бы была. Мы бы на неделю эту и соседнюю области вообще бы от оккупантов оставили… Хотя, можно попробовать ввести в курс дела Смелова, может у него выйдет следовать моему плану? Там ничего сложного нет, сообщить через агентов, немцам, что мы планируем двигаться по дороге в сторону Киева, через одну деревушку, дать немцам собрать там все наличные силы, и после формирования и пополнения вооружением подразделений со складов Иванкова, нанести немцам сокрушительный удар. Я не сомневался, что удастся собрать немцев в нужном месте, я сомневался, что удастся Смелову их уничтожить, хотя бы сильно потрепать.

Выбранное место идеально для засады, именно так подумают немцы, и устроят её у той деревушки. Однако если усилить подразделения артиллерией и миномётами, особенно в части боезапаса, с опытными корректировщиками и пулемётчиками это не станет для батальона препятствием. Тем более я собирался перед нападением, посетить ещё несколько лагерей для военнопленных. В общем три-четыре батальона, под моим общим командованием, и организация партизанского края. Вот была моя цель. Плюс к этому я собирался организовать группы ДРГ, и устроить на дорогах немцев, на их транспортных артериях, настоящую вакханалию. Особенно в части железной дороги. Но это всё в планах, мне нужно было сорвать подход резервов к Харькову насчёт нашего наступления. Вот и всё.

Потом я передал бы командиру, старше по званию, наверняка в лагерях найдутся и майоры, подполковники, возможно даже полковники, которые смогут организовать и вести за собой партизанский край, а сам бы с одной ДРГ ушел бы через линию фронта. Не потому что мне бы не хотелось оставаться командиром партизанского края, скажу проще, знаний не хватит. Организовать ещё ладно, но дальше ротный корпусом командовать не сможет, тут люди со шпалами нужны, а то и со звёздами. По примерному количеству военнопленных этой области и соседней, в лагерях находится около сорока тысяч бойцов и командиров Красной Армии. Надеюсь, Смелов сможет продолжить моё дело, очень надеюсь. Бросать просто так уже своих людей не хотелось, поэтому я собирался перед уходом выложить начштабу все свои идеи и подробно объяснить, как их применить на практике. Надеюсь, это поможет. А уйти я собирался сегодня, ночью. Путянин уже получил приказ найти мне крепкого верхового коня, заводного и собрать припасов на пару недель. Легенда причины моего ухода была в следующем. Приказ Центра, меня перебрасывают на другое направление. Уйду я в сторону Белоруссии, а на самом деле дав крюк, отправляюсь в сторону Одессы-мамы. Вот уж где меня не будут искать, а там я освоюсь, осмотрюсь и решу, что буду делать. По крайней мере, ТАМ меня точно никто искать не будет.

Может, я и зря ухожу от ответственности, надо дождаться представителей Ставки и с ними отправляться в Москву, но…. Каким-то животным чувством, можно сказать инстинктом, я понимал, что ничем хорошим для меня это не закончится. Нельзя мне в Москву – сейчас нельзя – рано.

– Такие идеи побоку, – простонал я, и задрав голову, посмотрел на появившиеся на темнеющем небосклоне звёзды.

– Что, товарищ старший лейтенант? – не расслышал часовой, что стоял у въездных ворот.

Сам я находился у караулки, где с Семеновым занимался изучением и описью трофеев, пока Воронин организовывал оборону села. Капитан была на седьмом небе от счастья, столько вооружения. Одно его огорчало, людей мало, подразделений сформировано мало. А раньше, буквально вчера плакался в обратно, мол: зачем нам столько формировать подразделений, если вооружения для них всё равно нет. Противоречивый человек.

– Ничего, тебе послышалось, – ответил я и, прислужившись, спросил. – Это наши едут?

– Вроде да, – неуверенно ответил он и зазвонил в колокол, что висел рядом. Это была ещё немецкая конструкция, так караульный вызывал старшего, если прибыли машины или начальство.

Реакция последовала незамедлительно, набежало десяток бойцов, начали устанавливать станковый пулемёт, а расчёт завозился у заранее установленной на позиции сорокапятки. Мало ли кто там едет. Конечно, если бы это были немцы, пост на дороге усиленный броневиком, начал бы пальбу, однако ничего этого не было и скорее всего колонна действительно наша и доставляет те подразделения, которые нам не обходимы, вместе с начальником штаба, но инструкция, есть инструкция.

Это действительно оказались наши, пока вышедший Семенов организовывал прибывших бойцов, большую часть отправив в один из пустеющих складов отсыпаться, а я со Смеловым прошёл в караулку, попросив двух писарей выйти.

– Что-то случилось? – насторожился начштаба.

– Есть такое дело, – нехотя ответил я. – На меня вышло руководство Центра и затребовало сдать полномочия и выдвинуться в другой регион.

– Но вы нужны тут! – возмутился Смелов.

– Я это понимаю, ты это понимаешь, но начальству всё равно. Приказ есть приказ. У меня было время, и я успел подготовиться. Вон на этих десяти листах мои подробные планы по организации в этих краях партизанской области. Тебе понятно это понятие?

– Нет, но смысл я уловил.

– Ты давай читай, как закончишь у тебя пара часов на вопросы. С этой минуты ты принимаешь командованием подразделением, так что вопросы у тебя будут.

Оставив Смелов внимательно читать те листы, на которых я описал свои планы, кроме естественно игр по дезинформации противника, такое сообщают только устно, вышел на крыльцо и попросил одного из куривших писарей найти мне Путянина, а то обоих связных я отправил по делам.

Тот успел прибыть до того как Смелов закончил, поэтому я приказал взводному привести к складам вместо одной лошади, двух лошадей. После небольшого размышления, я решил взять с собой вьючную. Небольшая автономность мне пригодится в будущем. Взводный козырнул и отправился выполнять моё личное поручение, ему ещё нужно было найти того бойца что мне требовался, а я вернулся в караулку. Смелов закончил с записями, о чём меня уведомил. К этому же времени вернулся освобождённый Семенов.

Он закончил раздавать приказы, а так же проверять, как новоприбывшие подразделения принимают вооружение. Семенов тоже включился в работу, пока мы с начштаба общались. Капитан надо сказать хоть и был удивлен, и даже ошарашен моим внезапным уходом, но он понимал что приказы начальства игнорировать нельзя. Тем более я им оставлял довольно подробную схему дальнейших действий. Вопросы у Смелова были, особенно в командном дефиците, его решении, и как потом остаться командиром, если какой-нибудь подполковник, потребует передать командование ему. Пришлось подробно объяснять ему суть вещей. Закончили мы к трём часам ночи, после чего тепло попрощались.

О том, что я ухожу мало кто знал, но проводить меня пришли около двадцати человек, включая практически всё командование. Тепло со всеми попрощавшись, я искренне извинился перед всеми, что оставляю их в столь тяжёлый час, и одним прыжком оказавшись в седле, ударил каблуками по бокам коня и послал его вперёд, следом трусцой бежала запасная лошадь с вьюками.

Девять дней спустя, двадцать восьмое апреля тысяча девятьсот сорок второго года.

Село Иванково. Штаб недавно организованного партизанского края.

– Позовите Смелова, – попросил дежурного бойца сидевший за столом мужчина, лет тридцати пяти на вид.

Он, как и две других присутствующих в кабинете так же был в камуфляже советского образца без знаков различий, но даже поверхностный взгляд выдавал его принадлежность к органам.

Помощник дежурного вышел из кабинета и через минуту в него прошёл сильно уставший, не выспавшийся, с красными от недосыпа командир, с камуфляжной курткой поверх формы. Повесив у входа на гвоздик немецкий автомат, отчего тот стал покачиваться на длинном ремне, старший лейтенант Смелов, после жеста сотрудника госбезопасности прошёл к столу и сел за него. После представления, неизвестный оказался капитаном ГБ Омельченко, положил перед Смеловым несколько фотографий и попросил опознать на изображениях человека, что представился старшим лейтенантом Григорьевым.

Внимательно изучив шесть снимков, на которых были группами изображены несколько командиров, Смелов уверенно отобрал три снимка и указал где он обнаружил нужного человека.

– Вот тут он, на фоне уничтоженной колонны немцев позирует с лейтенантом-пограничником и младшим политруком. Потом вот тут, кажется на аэродроме, вон на заднем фоне горящие самолеты и… вот тут, в третьем ряду восемнадцатый, рядом с уже знакомым лейтенантом-пограничником. Я так понял это зенитное подразделение?

– Вам незачем знать подробности, – рассеянно ответил капитан Омельченко. – Значит, вы подтверждаете что человек, изображённый на изображении и некто Григорьев – это один и тот же человек?

– Да, это без сомнений он. Но я не понимаю смысла в таком интересе, – нахмурился Смелов. – Григорьев это настоящий командир, без всяких сомнений. Это он всё организовал, по крайней мере в начале. И спланировал тоже всё он, у меня есть достаточно свидетелей. Девять дней назад мы расстались, однако когда ко мне перешло командование подразделениями я без сомнений начал действовать по утверждённому им плану, и как вы уже знаете, треть Киевской области под нашим контролем. Сейчас мы приостановили захват территорий, и начали укрепляться на границах, используя для этого реки. Только наши разведывательные подразделения, усиленные недавно созданными мотострелковыми взводами и ротами углубились в территории противника для освобождения лагерей военнопленных и уничтожения гарнизонов. Да что говорить, у меня восемь дней назад под командованием было едва шестьсот человек, сейчас восемнадцать тысяч. Вы понимаете, как трудно командовать вчерашнему начальнику штаба батальона фактически корпусом? Да, мы ко всему прочему освободили лагерь, где содержались командиры, треть уже вывезены самолётами на Большую землю, но часть у меня в штабе. Да что говорить, начальник штаба у меня подполковник, а зам полковник. Я понимаю, что не по Сеньке шапка и скоро передам командование более компетентному в этих вопросах командиру. День-два не больше, но сейчас я продолжаю следовать плану Григорьева и посмотрите на результат. Два полка охранной дивизии и подразделения усиления разгромлены три дня назад, с использованием методов засад и дезинформации, один откатывается к Киеву вопя о помощи. Как мне доложила разведка, в Киеве, с эшелонов снижаются два следовавших к фронту батальона, один из них моторизованный, и артиллерийская часть. Это ли не помощь фронту? А операция что была вчера проведена с использованием артиллерийской группировки партизанского корпуса? Мы пушками разнесли три эшелона, два шедших к Киеву, соответственно к фронту и один в сторону Польши. Уничтожен один эшелон с боеприпасами и еще один с личным составом танкового батальона. Также было уничтожено пять машин, четыре захвачено и снято с платформ вместе с боезапасом. Наша рота усилилась на восемнадцать бронемашин и переформировывается в танковый батальон. И это всё за девять дней! Всё по плану Григорова, или кто он у вас там на самом деле? Я не знаю, кто он, но такое спланировать мог только наш. Уж поверьте мне. Мы работали как бешенные без сна и отдыха, но сделали всё что могли. Результаты вы видите. Думаете, мы по своему решению так работали? Нет. Командир сказал, каждая минуту на вес золота, что успеете сделать сейчас, во сто раз окупится в будущем. Торопитесь начать – потом спокойно заканчивайте. Вот что он сказал.

Капитан Омельченко, как и двое других присутствующих сотрудника ГБ, внимательно выслушали горячую речь командира недавно организованного корпуса, сформированного из окруженцев, которые продолжали пополнять корпус, а так же основной состав был набран из лагерей военнопленных. Они молчали, но слушали действительно очень внимательно.

– Хорошо, мы вас поняли. Ответьте еще на один вопрос.

– Я слушаю, – немного успокоившись, кивнул Смелов.

– Вы уверенны, что он ушёл в сторону Белоруссии?

– Да, наши разведчики сопровождали командира около десяти километров, пока он их не обнаружил и не приказал возвращаться. Но уходил он действительно в сторону Гомельской области.

– Перечислите, что у него было с собой? Что он взял.

– Два коня, командир верхом двигается, на одном вещи сложены. Продовольствия на три недели. Форма у него наша, командира Красной Армии, но ещё немецкая форма есть, в тюках на запасной лошади. Оружие: два пистолета, снайперская винтовка. Десяток гранат… ну всё вроде. Остальная амуниция стандартная, котелок, пара фляжек, бинокль.

– Ножи? – негромко спросил Омельченко.

– Кстати да, Григорьев уж больно холодное оружие уважает. Как ребёнок радовался, когда на одном из складов нашёл штык к своей винтовке. Да и у него их много, три ножа на себе носит, постоянно то одним то другим играет, в руках крутит. Он всё говорил что привыкает. Бросает часто, очень хорошо бросает, точно.

– Ясно, спасибо за помощь. Можете идти… И позовите капитана Семенова. Пусть зайдёт минут через десять.

– Хорошо, – кивнул у дверей Смелов.

Как только Смелов вышел, Омельченко откинулся на спинку стула, и с некоторой озадаченностью посмотрев на других сотрудников, сказал:

– Уже шестого допрашиваем, а они как заведённые твердят, что некто Григорьев и наш Фролов это одно и тоже лицо. Судя по рассказам, всё в Григорове действительно выдаёт Фролова, привычки, жесты, умение повести за собой людей… Вот как такое может быть?

– А может?!.. – начал было один из сотрудников, но был прерван поморщившимся капитаном: