Текст книги "Братья Мендель"

Автор книги: Владимир Короленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Отрывок из рукописи «МЕТАМОРФОЗА»

В доме Менделей было печально… Любимец сын лежал больной, и торжество всего города как бы злорадно тяготело над их квартирой.

И вот в один день улицы нашего городка огласились оригинальными звуками своеобразного оркестра. В те времена еврейская жизнь еще не замкнулась в стенах домов и синагог, как теперь; евреи охотно совершали свои обряды на виду у города, и нам часто случалось видеть еврейские свадьбы… Самый обряд совершался на площади, перед синагогой. Молодые стояли под балдахином, и, когда раввин подносил им вино, – все головы тянулись, чтобы увидеть, как молодой растопчет рюмку… Потом процессия проходила по улицам в сопровождении огромной толпы, в сопровождении музыкантов. Оркестр состоял из одних флейт, волторн и кларнетов, и мотив был какой-то особенный: немного дикий, то оживленный, то тягучий и хватающий за сердце неведомой тоской… Старой такой, щемящей, занесенной бог весть из каких стран и времен… Медленно, размеренно, торжественно и печально переливались на высоких нотах флейты. Гобои вторили низко и глухо, и над всем стоял густой топот толпы… А в самом центре этой толпы, чуть мелькая среди моря голов, виднелось смуглое лицо Басиной внучки и рядом, поддерживаемый под руки, нетвердый на ногах, «как травинка», выступал молодой человек с нездоровым бледным лицом и длинными пейсами. Казалось, он совсем не участвует сознанием в происходящем и обдумывает какое-то запутанное воззрение рабби Шамаи или…

Звуки оркестра стихли где-то далеко…

По невольному побуждению, я пошел к дому Менделей. Симхе[15]15
  В рукописи «Братья Мендель» – Фроим. (Прим. ред.)


[Закрыть] было лучше, и товарищам позволяли посещать его, хотя ненадолго. В квартире Менделей было сумрачно и тихо. Окна были закрыты ставнями. Г-н Мендель вышел ко мне задумчивый и как будто растерянный. Израиль горячо пожал мне руку и провел к больному.

Г-жа Мендель вошла в комнату на цыпочках, и мне казалось, что она озабочена и испугана. Я успел только поздороваться с Симхой, как пришел доктор. Это был маленький человечек в золотых очках, с подпрыгивающей, будто танцующей походкой. Он спросил о здоровьи развязно, с той деланной свободой, какой доктора стараются внести в комнату больного уверенность и бодрость. Но маленькие глазки за золотыми очками бегали вопросительно и тревожно… Вообще в доме Менделей чувствовалась тревога и напряжение…

Когда я вышел из квартиры, над крышами уже угас закат и стояла яркая звезда, которую не затмило даже сияние подымающейся луны… Этот вечер с темными очертаниями крыш и синевой, пронизанной золотистым сиянием, навсегда остался у меня в памяти. И всегда мне кажется, что это был почему-то особенный, еврейский вечер… Может быть, потому, что как только за мной закрылась дверь Менделей, до моего слуха опять донеслись звуки флейт и кларнетов. Процессия возвращалась и, очевидно, должна была пройти мимо дома Менделей… Вскоре из-за дальнего угла показалась темная толпа и влилась в улицу… На крыльцо вышел встревоженный доктор и за ним Израиль. Они пошли навстречу процессии, а я стал смотреть им вслед. Вероятно, они хотят остановить шествие. Удастся это или не удастся?.. Толпа росла, выступала из темноты, над нею в центре сверкал балдахин, освещенный факелами. Свет месяца смешивался с огнями, и странная музыка звучала все ближе со своими яркими переливами, от пестрого веселья к застарелой тоске…

Израиль поднялся ко мне на крыльцо и сильно сжал мне руку. Остановить процессию и повернуть ее в переулок, очевидно, не удалось…

Оркестр все ближе, топот все сильнее, и вскоре все это полилось мимо нашего крыльца, неудержимое и равнодушное, как море… И в центре этих звуков и этого движения я увидел нашу частую гостью, Басину внучку. Девушка, почти девочка, шла тихо, с опущенной головой. Но я не видел на ее лице никакого особенного выражения. Мимо дома Менделей она шла, не замечая, как и мимо других домов. Жених спотыкался и по временам подымал голову. Факел осветил его лицо, и мне показалось, что его глаза выразительны и красивы. Но в них не было никакого внимания к тому, что происходит кругом… Когда центр процессии прошел мимо, – кругом яснее выступил живой многоголосый говор толпы. Было заметно, что евреи подымают с любопытством глаза на закрытые ставни дома Менделей и обмениваются замечаниями… И чувствовалось что-то злорадное и торжествующее…

Я был взволнован. Мне казалось, что это какая-то темная сила несется, неумолимая и равнодушная, хороня под собой еще не расцветшую жизнь нашей маленькой знакомки…

Из поредевшей толпы поднялся к нам на крыльцо Дробыш.

– Ну, что? Хорошо? – спросил он таким тоном, точно мы были виноваты во всем.

Израиль посмотрел на него серьезно и сказал:

– Все-таки так лучше…

ПРИМЕЧАНИЯ

Рассказ был начат Короленко в 1915 году. В письме к А. Г, Горнфельду 23 ноября 1915 года Короленко пишет о своей работе: "Работаю «медленно», но «неуклонно». Три листа уже готовы.

Еще остается вторая часть, листов около 2.5, но я сочту готовым, когда поставлю последнюю точку Все-таки вполне на себя положиться, чтобы, например, сдать первую часть, не окончив второй, не могу Нужно закончить хотя бы вчерне (первая часть уже отделана) Надеюсь, что в январе первая уже появится (но только надеюсь)" Короленко рассчитывал печатать «Братья Мендель» в журнале «Русское богатство», в котором А Г. Горнфельд являлся членом редакции. Внезапная смерть брата, Иллариона Галактионовича, прервала работу Короленко. После похорон брата Короленко сильно заболел, причем здоровье его восстанавливалось плохо. «Мечтаю о возможности опять взяться за продолжение прерванной сначала смертью Иллариона, а потом болезнью, работы, а тут и еще надвигаются темы. То и дело зовут к участию то в том, то в другом очередном сборнике…» – писал Короленко своему другу В. Н. Григорьеву 16 февраля 1916 года. Работа над рассказом «Братья Мендель» так и не возобновилась, хотя Короленко неоднократно пытался вернуться к ней.

В архиве Короленко имеются две рукописи этого рассказа: одна озаглавлена «Метаморфоза», вторая-"Братья Мендель" «Метаморфоза» является первым черновиком, действие в котором продвинуто несколько дальше, чем в «Братьях Мендель» – втором, более обработанном варианте рассказа, о котором автор писал Горнфельду: «первая часть уже отделана». По воспоминаниям жены писателя, в рассказе должна была происходить дальнейшая эволюция в характерах двух братьев Мендель: старший, Израиль, превращается в мыслителя-революционера, а младший – Фроим, изменяет своим прежним убеждениям, увлекается «верой отцов», к которой так пренебрежительно относился в юности. На это указывает и первоначальное заглавие – «Метаморфоза».

В настоящем издании рукопись «Братья Мендель» печатается полностью, и в качестве дополнения к ней даны несколько последних страниц из рукописи «Метаморфоза» В рукописи «Братья Мендель» имя сестры рассказчика несколько раз изменяется: Аня, Лена и Маня. В настоящем издании сохранено одно имя – Аня.

Прочтя XXII том посмертного собрания сочинений Короленко (Государственное издательство Украины, 1927), в котором были опубликованы оставшиеся в архиве писателя незаконченные произведения, А. М. Горький писал 10 июля 1927 года Евдокии Семеновне Короленко, вдове писателя: «XXII том я читал с наслаждением и – с грустью. С грустью, не только о том, что нет уже человека, который мог писать такие вещи, как „Талант“ и „Братья Мендель“, но и о том, что, отдавая свои силы художника борьбе за справедливость и против бытового зверства, он не дописал этих вещей. Изумительна и поучительна была в нем добросовестность художника! Меня особенно, разумеется, удивила и заинтересовала тема „таланта“ – глубокая и трудная тема, ее у нас в литературе никто не касался. Превосходно по четкости, по пластике и мудрой простоте начаты „Братья Мендель“. Похоже на старых французских мастеров, как Проспер Мериме…»

По воспоминаниям сестры писателя, Марии Галактионовны Лошкаревой, в действующих лицах рассказа Короленко отразил черты ряда своих знакомых по ровенскому периоду жизни. Так, например, в Басе Мария Галактионовна узнала старинную знакомую их семьи – Иту Сухарчук, с которой у Короленко была переписка и много лет спустя после отъезда из Ровно.

Стр. 400. Меламед – учитель еврейской духовной школы.

«…соответственную тосефту» – соответствующую выдержку из талмуда.

Треф – еда, запрещенная еврейским законом.

«…ни шему, ни тефилы» – ни вечерней, ни утренней молитвы. (Прим. OCR-щика: Ошибка. Шма и Тфила – обязательные части как утренней так и вечерней молитвы. Видимо имелось в виду: «не пропускает ничего сверх Шма и Тфилы»)

Стр. 401. Талес, тфилим – молитвенное облачение для мужчин.

Стр. 402. Агада-часть талмуда, излагающая легенды из древней истории еврейского народа.

Стр. 411. Цадик (др.-евр. – праведник) – у набожных евреев – духовный наставник, которому приписывается особая чудодейственная сила.

Стр. 428. Амгаарец – невежда.

«…земля поглотит меня, как Корея». – Корей (правильнее Корах) согласно библейскому сказанию восстал против пророка Моисея, за что был наказан богом: под ним и примкнувшими к нему вождями мятежа разверзлась земля и поглотила их.

Стр. 429. «Записки еврея» – книга писателя Г. Богрова «Записки еврея» была издана в Петербурге в 1874 году.

Стр. 431. Хусид (др.-евр. – благочестивый) – так назывались последователи религиозно-мистической секты, возникшей в начале XVIII века в Подолии.

Мезузе – нечто вроде талисмана, предохраняющего дом от возможных бед.

Стр. 433. Апикойрес – человек, нарушающий религиозные законы; вольнодумец.

Стр. 435. «Блажен, кто с молоду был молод» – первая строка X строфы восьмой главы «Евгения Онегина» А. С. Пушкина.

«… проклятый Пфефферкорн» – Иоганн Пфефферкорн – немецко-латинский писатель XVI века, ярый реакционер. Ему удалось выхлопотать у императора Максимилиана указ, в силу которого у евреев должны были быть отобраны и затем сожжены все их книги, за исключением библии.

Стр. 442. Ешиботник – учащийся в ешиботе – высшем еврейском духовном училище.

Стр. 454. Коган (коен – первосвященник) – каста у древних евреев, потомки которой должны были в быту руководствоваться правилами, существовавшими для духовных лиц.