Текст книги "Летучий корабль"

Автор книги: Владимир Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Поворотил тогда царевич коня, да подкрался поближе к частоколу. Смотрит, а за изгородью на опушке стоит избушка на курьих ножках. Распахнулись тут нежданно ворота и впустили Елисея, а он и говорит, как с сызмальства сказками выучили:

– Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом!

Послушалась избёнка, повернулась, выходит из неё Баба Яга-Костяная нога.

– Фу-фу-фу, дайте кочергу! Русским духом пахнет! Что за наглец мне покоя не даёт, да почивать мешает.

Заколочу-замучаю, да в печь отправлю вариться вместе с петухом.

– Прости меня, бабушка Яга, заблудился я в здешней глуши. Накорми, да пусти на ночлег добра-молодца.

– Несладко тебе, вижу, чай, не совсем слепая, бельмо только на одном глазу. В нашем захолустье давненько я русского духа не чуяла. Говори скорее, куда, царевич, путь держишь?

Вспомнил Елисей предостережение Черного Ворона, да не удержался, и всю правду промолвил:

– Спешу в Дивный град на испытание к Красаве-Красе Золотой косе. Укажи, старая, мне дорогу, да пусти переночевать добра-молодца.

– Не разберу – глуп ты или что-то замыслил ужасное?

– Всё как есть сказал, бабушка.

– Да вижу тебя до дна, словно воду в ушате, да от того и боязно.

– Так дозволите мне в избушке дух перевести?

– Пущу, и прямой путь поведаю, но единственно, если пособишь мне передвинуть дубовую колоду. Сама-то я уж стара стала – песок сыпется, столько мне годков-то, и не упомню, не под силу одной управиться. А ты парень крепкий, кровь с молоком. Холодец бы из тебя получился знатный. Любишь холодец-то с натёртым хренком?

Елисей выхватил меч из ножен:

– Что?

– Да шучу-шучу, слабонервный какой пошел русский народец, прямо беда, не то, что прежде. Так пособишь бабушке?

– Отчего же доброе дело не сделать? Помогу.

– Ладно, пойдем со мной.

В железной ступе поднялась в воздух Ягишна, а Елисей следом за ней поспешил в рощу, за избушкой. А там играючи он поднял колодину над головой, да только нежданно-негаданно толкнула его в спину старуха. Не устоял на ногах царевич, рухнул прямо в выстроганную бобрами ловушку. Затворила царевича Баба-Яга дубовой крышкой.

– Всё, попался, милок, на времена бессрочные! Теперь зови не зови, ни одна живая душа тебе не пособит!

– За что ты меня так, Баба-Яга? Чем я разобидел тебя?

– Приказывать надо поменьше, да не забывать кланяться, а то, «укажи дорогу – укажи дорогу», привык повелевать у себя во дворце, теперь посмотрим, как сгинешь тут с червями. Не видать тебе царевны как солнца ясного! Не для тебя выращена, не для тебя воспитана! Ещё не раз пожалеешь, что на свет родился!

– Прости меня, да отпусти на волю, Баба-Яга, не бери грех на душу. Дышать тут совсем нечем, не встать, не повернуться.

– Даже не мечтай. Теперь за всё расплатишься своей буйной головушкой.

Призвала колдунья медведей и леших, да забили они ту колоду гвоздями калёными, скобами острыми, да закрутили в цепи кованые и подальше от посторонних глаз укрыли на болоте, на времена вечные – гнить да пропадать пропадом. Вот и покоится Елисей в кромешной темноте, даже не шелохнётся. А вокруг него преграда из морёного дуба, не разрубить острым мечом, не сокрушить, выходит, никогда боле ему не вырваться на белый свет, не увидеть солнышка ясного.

День лежит царевич, другой. Стал Елисей кликать попутчика, Черного Ворона:

– Где ты, ворон, приди, спаси друга-приятеля!

Безмолвно. Не откликается товарищ. Опять царевич позвал:

– Где ты, ворон, приди, спаси друга-приятеля!

Безмолвно. Не откликается разлюбезный товарищ.

На третий день вокруг всё стихло, даже слышно, как рябой листок сорвался с осинки. Принялся Елисей прощаться с жизнью, и в последний разок взмолился:

– Где ты, Чёрный Ворон? Приди, спаси глупого царевича! Ведь кто с кем в верности бывает, один за другого умирает.

Соскочил тут с осиновой ветки ворон. Сел на домовину, да постучал клювом.

– Ворон, ты пришёл? А я уже вовсе и не надеялся.

– Терпи, Елисей, да зря не печалься – конь накормлен, сбруя в порядке. Вот сию минуту возьмусь избавлять тебя из ловчего сруба.

– Помоги, сил моих нет больше терпеть. Проси у меня что хочешь, только высвободи из смертного плена.

– Близкие мы – не чужие, ещё сочтёмся.

Три дня и три ночи, без роздыха, клевал Чёрный Ворон кованые скрепы и цепи калёные, до тех пор, пока не порушилась в щепы да не открылась настежь колода. Вылез тогда на белый свет царевич Елисей, и поклонился до земли Чёрному Ворону, и молвит:

– Друга без беды не узнаешь.

– Не всё ненастье над нами, Елисей, может, когда и проглянет нам красно солнышко.

Напился ключевой воды царевич, отведал сухарей, считай, жизнь возвратилась. Говорит ему Чёрный Ворон:

– Может, навестим старушку Ягу, что упрятала тебя вместо ночлега в эту домовину? Она как раз печь топит. Я прикрою трубу, вот будет веселье, к утру от избушки на курьих ножках останется кучка золы. Отомстим старой ведьме!

– Постой, Ворон. А может, она и права, что разобиделась на меня, я не был с ней достаточно учтив?

– Смотри, царевич, твоя воля.

– Пойдем-ка лучше вперёд, тяжело учиться прощать, да надо.

Так они пошли дальше искать ненаглядную Красаву-Красу Золотую косу. Ворон по небу летит, а царевич на верном Огоньке скачет, о будущей невесте грезит.

– Ворон, как ты думаешь, Красава-Краса лучше, чем девицы в царстве моего батюшки?

– Изволь, коль такая слава о ней летит во все концы земли, видно, царевна и вправду пригожа!

– Думаешь, она самая прекрасная на земле?

– Пожалуй, даже просто находиться неподалеку от неё и есть рай на земле. Вот и летят женихи, точно пчёлы на мёд.

– Может, красота – это и есть счастье?

– Вероятно. Скоро всё узнаем, царевич.

Вот так, не быстро – не долго, пройдя горы и леса, переправившись через реки и миновав топкие болота, очутились царевич Елисей и Чёрный Ворон у блестящих золотом ворот неведомого Дивного града.

* * *

В те времена правил в далёком подзакатном государстве царь Януш. Жена его давно скончалась, и он один растил двух дочерей. Во дворце с отцом жила старшая и ненаглядная дочка Красава-Краса Золотая коса. Младшая и непутёвая Божена сгинула неизвестно где несколько месяцев назад, и близкие не знали, что и думать, и где её разыскивать.

Стража впустила царевича в город, и он отправился на окраину, на постоялый двор. А ворон над городом кружит.

– Для чего в наши края пожаловал, витязь? – спросил его хозяин, – неужто для того, чтобы кудрявую голову оставить на плахе?

– Хочется хоть одним глазком взглянуть на царскую дочь, да, быть может, всё же изведать свою судьбину.

– Посмотреть-то на нашу Красаву?

– Да, о ней слава идёт по всем окрестным землям, мол, нет в мире прекрасней девицы.

– Послушай старика, не ходи, парень, третьего дня останавливался у меня боярский сынок, тоже собирался «только глянуть». Да она ему ещё улыбнулась, к себе подозвала, что-то нашептала. Он и влюбился по уши в царевну…

– И где же он, не подскажете? Мне бы с ним потолковать…

– Запоздал ты. Нынче наш палач опять без дела не сидел, а трудился.

– Жалко парня.

– Жаль и мне, а ведь у царя была ещё младшая дочка, умница-разумница. Зовут Божена, сама воробья не обидит, да вот, прямо напасть какая-то обрушилась на наш царский род, ведь бедняжка куда-то как сквозь землю провалилась.

– Может, её похитили?

– Вряд ли, небось улизнула подальше от сестриных проказ! Где это видано, чтоб женихов оставлять без головы? И куда только отец смотрит? Всё своей ненаглядной Красаве позволяет!

– А где царевну можно увидеть своими глазами?

– Проще простого. Иди прямо на главную площадь, ко дворцу, как только ей передадут, что объявился новый красавец, непременно поджидай её вместе с царём Янушом.

– А как я ее признаю, может, родинка у неё есть какая или прыщик?

– Какой ещё прыщ? Кожа у неё бела как снег, и пригожа она как павушка, да еще с головы до ног вся в серебре и злате, в шелках и парче, как птица в перьях.

– Приведу своё платье после дороги в порядок и отправлюсь поглазеть на чудо. Да, еще, не удивляйтесь, ко мне в горницу будет прилетать мой друг – Чёрный Ворон.

– Ладно, не буду, хотя впервой у меня такой дивный постоялец. С собачками были, с кошками полно, даже ночевала семья с заморской птицей – канарейкой. А вот с вороном впервые. Ты, верно, чародей?

– Да нет.

– Ну, нет – так нет.

* * *

Принарядился с дороги царевич и направился в центр города. Миновал торговые ряды, каменные палаты купцов, и видит за высокими стенами с башнями белоснежный дворец из мрамора. Прогулялся Елисей по дорожкам вдоль стен, и вскоре среди роз и жасмина навстречу ему явилась пёстрая процессия. Впереди важно ступал царь в короне и в мантии из пурпурного бархата, а рядом словно плыла над землёй неземной красоты девица – соболиные брови, кожа белее молока, алые губы и лазоревые глаза…

Замер Елисей, не шелохнётся, аж боится дух перевести. Красава тут приспела, юбками розовыми шелестит, златом бренчит, серебром бряцает. Отпрянул царевич в сторону и учтиво поклонился. Затрепетало серым воробышком сердце в груди Елисея, аж губы побледнели. Заприметила царевна златокудрого молодца, усмехнулась в кружевной платочек и одним только взглядом словно пригвоздила парня к себе.

Еле-еле воротился царевич на постоялый двор, да заперся в горнице. А повечеру принялись Елисей с Чёрным Вороном думу думать, как же быть дальше.

– Не смею решиться, стоит ли мне осмелиться на это испытание? – спрашивает царевич своего дружка.

– Несомненно, надо утром отправляться, ведь она не обыкновенная краса! – убеждает ворон, да чёрным крылом машет.

– Да, я тоже такую раскрасавицу никогда не встречал, хотя подожди, была одна… нет, мне почудилось.

– Быть может, тебе стоит отважиться?

– А в случае позорного бесчестья мне ещё придётся лишиться своей буйной головушки? А как же мои батюшка и матушка, ведь обольются слезами горючими?

– Царевич Елисей, на тебя за последние дни свалилось полным-полно тяжких испытаний, и ты с честью вышел из них. Неужто полагаешь, что удача и твой верный товарищ – Чёрный Ворон, отвернутся от тебя? Ведь если ты женишься на Красаве-Красе, то со временем станешь властителем обоих царств и супругом самой прекрасной в мире царевны!

– Значит, мне стоит дерзнуть ещё разок?

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Долго-долго ходил из стороны в сторону царевич, пока не сказал:

– Давай-ка укладываться спать, утро вечера мудренее.

– Ты, царевич, почивай, а я пока облечу город, пригляжусь…

– Постой, а если я пройду испытания…

– Ты ещё станешь самым могучим богатырём, про тебя будут петь былины и по праздникам сказы сказывать.

– Но я не очень желаю жениться на Красаве, запала мне в душу другая…

– Ну, тогда отплатишь ей за гибель невинных женихов.

На том порешили и разошлись. На утренней заре Чёрный Ворон разбудил Елисея:

– Просыпайся, царевич. Вскоре глашатай призовёт смельчаков пройти испытание.

Собрался Елисей на площадь, оседлал коня. Вовремя подоспел ко дворцу. Стоит, поджидает, да с ноги на ногу переступает. Тихо вокруг, вот только в угловой башне раскрылось окошко и мелькнуло милое личико.

Но вот, наконец-то, настежь отворились кованые ворота, вышел дьяк и зычно возвестил присутствующим претендентам в женихи и собравшимся ротозеям:

– Пожелавшие свататься к царевне Красаве-Красе Золотой косе и готовые пройти испытание, выходите вперёд.

Из толпы зевак вышло семь парней. Следом за дьяком явился бородатый воевода в малиновом кафтане и перстом указал на Елисея.

– Готов, парень?

– Готов.

– Имя?

– Меня зовут Елисей.

– Ещё скажи, ведаешь, что ожидает тебя, в случае неудачи?

– Знаю.

– Громко скажи!

– Знаю!

– Может, Елисей, откажешься от затеи, пока ещё есть время, а то палач уже принялся секиру точить?

– Нет.

– Тогда ударим по рукам. – Тут воевода повернулся к оставшимся претендентам. – Судари, милостиво прошу, отправляйтесь по домам – кашу есть, на сегодня желающий есть.

Бородач повернулся к Елисею. Они пожали друг другу руки и зашли во двор царского дворца. Воевода поведал:

– Слушай царский наказ – тебе надлежит пройти всего лишь три испытания и хотя бы одно из них исполнить. Вот они: первое – перескочить через гору, второе – угодить стрелой в луну, третье, последнее – голыми руками свалить столетний дуб. Если удастся, тогда и определится твоя счастливая доля – поведёшь нашу царевну Красаву под венец. Ну, а если дашь маху, то палач отведёт тебя на последнее в жизни свидание.

– Я готов, а где подписать?

– Вот грамота, что ты самолично избрал такую проверку, и никто силком или каким ещё уговором тебя не заставлял.

– Будь что будет!

Царевич взял гусиное перо дрожащей рукой и со скрипом подмахнул бумагу. Воевода тяжело вздохнул, словно провожал родного сына и напоследок пробурчал:

– Что написано пером, то не вырубишь топором.

Они зашли в сад, где воевода ткнул пальцем в гору посередине царской усадьбы.

Вскочил царевич на доброго коня, хорошенько разогнался – и махнул Огонёк прямо к облакам. Высоко-высоко, подобно молнии, взвился конь со своим седоком, и вот они уже, почитай, миновали вершину… Но случилось непредвиденное – камнем с небес опустился Чёрный Ворон, да тёмными когтями ухватил за хвост коня храбреца, полёт прервался и рухнул всадник на землю.

Поднялся Елисей, отряхнулся и взял в крепкие руки свой испытанный лук, и что было силушки натянул тетиву, и пустил серебряную стрелу прямо на луну. Со свистом унеслась в лазоревые дали пернатая певунья, но в небесах её уже караулил Чёрный Ворон. Поймал её на лету, и вскоре пала стрела прямо к ногам воеводы.

– Осталось последнее испытание, ты готов?

Ничего не ответил Елисей, только кивнул. Указал перстом воевода на дуб, да не простой, а в три обхвата, и по-свойски промолвил на ухо:

– Быть может, откажешься, парень? Даже у меня бегут мурашки по коже от того, как на заднем дворе голосит секира на точильном камне.

– Эх, была – не была.

И упёрся Елисей руками в ствол, а ногами в землю и со всей силушки налёг на дерево. Затрещал, заходил дуб, вскоре пригнулся, ещё чуть-чуть, и упадёт, но не тут-то было – поднялся вверх Чёрный Ворон и уцепился за ветки лапами. – Что ты творишь, любимый друг? – из последних сил крикнул царевич товарищу.

Но дружок не отозвался, не откликнулся, да только вокруг листвы взвился гулкий ветер и помешал свалить оземь лесного исполина. Так устояло дерево. Лишь только пал на землю обессиленный Елисей.

Налетела стража – заковала его в кандалы и отвела в темницу. Затворилась железная дверь и загремели надёжные замки. Призвал царевич на помощь товарища:

– Помоги-спаси, любезный Чёрный Ворон!

Но никто в ответ не откликнулся и не отозвался.

* * *

Долго в ту ночь не гасли свечи в палатах царя Януша. – Папенька, отмени приговор этому прекрасному молодцу. Неужели ты сам не видишь, насколько он благороден и смел?

– Милая Красавушка, не в моей это воле.

– Папочка, ты царь или не царь?

– Бесспорно, царь. Но, моя ненаглядная дочурка, послушай – закон есть закон.

– Папочка, ну, а ради меня, твоей любимицы, может, ты позабудешь про свой противный «закон»?

– Любезная дочка, так ради тебя я и принял этот закон, бояр уговорил, Земский собор созвал. Ты, наверно, подзабыла, как сама пожелала выйти замуж за наилучшего богатыря, что пройдёт испытания. А всех неудачников отправлять прямо в объятья палача.

– Папа, неужели я так жестоко обманулась?

– Поздно, дочка. Для нас эта смерть станет хорошим уроком.

– Последним?

– Не ведаю, ведь судьба не подвластна даже великим императорам.

* * *

Всю тёмну ночку не сомкнул своих глаз царевич. Печалился, глядел на молодой месяц, что лишь только народился, да припоминал родной дом. И вот, едва в окошке забрезжил красный рассвет, последний разок призвал Елисей на помощь товарища:

– Помоги-спаси, разлюбезный товарищ Чёрный Ворон!

Но никто на зов не откликнулся и не отозвался.

В полдень привели царевича Елисея на торговую площадь, а там посреди любопытной толпы поджидало неудачника лобное место с плахой дубовой. Царевич поднял голову и приметил в погожем небе чёрную точку. Но не позвал он на подмогу бывшего товарища, ибо никто не намеревался вызволять из беды Елисея, лишь только ворон-трупоед кружился над ним кругами. Зажмурился царевич, да губу прикусил до алой кровушки, чтоб не раскричаться. А палач и рад стараться, под улюлюканье праздной толпы проворно и умело сделал своё привычное дело. Затихли люди все кругом, глядя на умирающего царевича, даже бездомная собачка не тявкнула, а хвост поджала и, поскуливая, куда-то понеслась.

Вот тут-то с небес камнем свалился Чёрный Ворон и прямо на плаху. Макнул клюв в тёплую кровь царевича и в тот же миг слетели наземь чёрные перья, и он обернулся статным молодцем, косая сажень в плечах. Берет он в богатырские руки лук и посылает свистящую стрелу прямо на луну. А следом без особого труда перемахивает через гору, и в завершении, играючи, белыми ручками вырывает с корнем столетний дуб, погубивший столько невинных душ.

Ахнули удивлённые горожане, царь Януш побледнел, даже царевна, пригожая Красава помалкивает, только кружевной платочек теребит.

А Чёрный Ворон, словно какой-то глашатай, закричал на всю площадь:

– Свершилось! Благодаря крови невинной жертвы – царевича Елисея, я наконец-то избавился от заклинания лютого колдуна, наложенного на меня, а иначе незавидна моя доля весь век рядиться в личину подлого падальщика и обходить стороной сродников. Каюсь, люди добрые, не особо желал царевич Елисей жениться на Красаве-Красе Золотой Косе, всё печалился, да вздыхал, по другой девице, что увидел дома перед отъездом, да только это я уговорил его потягаться богатырской силушкой да удачей молодецкой с самой судьбиной. Так что низко кланяюсь царевичу за долю его горькую.

А после этого подошёл Ворон к Красаве и сладким голосом шепчет:

– Я исполнил твоё пожелание, царевна. Теперь настала твоя очередь сплясать под мою дуду – выходи за меня замуж.

Вдруг блеснули глаза у невесты, смахнула она шелковым платочком последнюю слезинку и как стукнет каблучком так, что златой венец у царственного папаши чуть с головы не слетел:

– Чему быть, того не миновать! Такого удальца я давно поджидала! Я согласна, покорюсь проклятой судьбе, что себе сама накликала!

– Слава Ворону! Ура! Умница Красава, всех вокруг пальца обвела, – закричала во все горло толпа.

– Дочка, посмотри на это представление, им что скоморохи с лицедеями, что смерть невинного, всё одно веселье! – царь Януш показал на публику, – Народ часто боготворит удачливых, пусть и подлых.

– Один раз живем, батюшка, – Красава повернулась к Ворону, – пойдём, мой суженый, скорее во дворец. Там в тесном семейном кругу и получим от царя благословление.

Ворон склонился к невесте и зашептал:

– А царь не станет противиться нашей свадьбе?

– Открой глаза! Разве не видишь, как батюшка рыдает от счастья! – Красава нагнулась и зашептала жениху на ухо: – Да он ради меня мою младшую сестру вышвырнул из царства.

– Славная семейка, как я точно попал, прямо в десятку.

* * *

Лишь только поворотило красно солнышко к кровле домов, как царские слуги вывезли в лес бездыханное тело Елисея и бросили на поляне до утра, чтобы на рассвете захоронить. И вот, когда дневное светило, скатившись за ресницы лохматых ёлок, укрылось в волчьем логове, то в самую угрюмую полночь явился в осинник Чёрный Ворон. Он осмотрелся по сторонам, словно лютый зверь перед трапезой, и склонился над мёртвым царевичем.

Единственно ночные звёзды подсматривали за оборотнем сквозь кроны деревьев. Из-за пояса он извлёк склянку с водицей, добытую на полночных островах. В том заветном роднике подле снежной вершины самой матери всех гор на земле – горы Леденец, которая возносится прямо ко своду небес, словно ось вселенского тележного колеса, на чьих спицах золотая лиса спешит за дивным туром, а ещё Финист – Ясный сокол присматривает за конем, и так за веком век. Ворон вытащил пробку и смочил запекшиеся раны Елисея. И вскоре задышал царевич, ибо вода та была живая, а не мёртвая.

Встал на колени перед жертвой Черный Ворон и умоляет царевича:

– Прости меня, виноватого, Елисеюшка, ведь подверг тебя таким лютым испытаниям.

Огляделся царевич по сторонам и спрашивает:

– Повинную голову меч не сечёт. Зачем ты предал меня, Чёрный Ворон? Ведь ты называл меня своим другом? Лучше минувшей ночью саданул бы меня ножом в спину и в поле закопал.

– Дерзнул я на горькую измену лишь только ради того, чтобы освободиться от заклинания полуночного колдуна и заново обрести личину человека. Только кровь невинной жертвы могла мне помочь. Ведь не рожден я вороном, а как ты, людского роду-племени, и мать моя давно выплакала глаза, ожидая из плаванья сына Беляна. Когда-то давным-давно я был простым рыбаком, и в бурю мою ладью прибило к маленькому острову в Студёном море. Несколько дней бушевало море, и я отправился вглубь побережья, чтобы найти приют. Вскоре в расселине я приметил хижину. Внутри никого не оказалось, я вошёл и растопил печь, согрелся и уснул. Поутру ветер стих, и я стал собираться в обратный путь, заодно прихватил с собой для матери несколько блестящих безделиц из горного хрусталя. Вскоре я поднял парус и благополучно вышел в море, но меня нагнал челнок, скользивший по волнам по воле нечистой силы – без паруса и вёсел. Им правил чародей, что жил на острове. В наказание за воровство он обратил меня в чёрного ворона. Я долго скитался по островам, боясь покинуть хладные моря, но прошлым летом проклятый кудесник повелел лететь мне на юг, дожидаться царевича Елисея… ну, а дальше ты знаешь, что случилось. В одиночку я не мог попасть в Дивный град. Да и что мне там делать без крови невинной жертвы? Как снимешь заклятие без мёртвого царевича? Потому я поджидал тебя и пошёл вслед за тобой.

– Но откуда тот неведомый чародей ведал, что я через год отправлюсь искать ту самую Красаву?

– Так, верно, тебе на роду начертано, царевич Елисей. А сейчас возвращайся домой, тебя поджидает твой верный конь.

– А ты чем займешься, Ворон, тоже вернешься в родные места? Из черного ворона вновь превратишься в рыбака Беляна?

– Вновь обратиться в рыбака, чем я хуже тебя? Теперь этот путь не для меня! У любимца здешней публики в столице есть ещё кое-какие дела. Я женюсь на Красаве, а позже догоню тебя, не забудь, у меня остались крылья. – У молодой жены они тоже есть?

– Ну, если только метла и ступа. Но мы ещё непременно свидимся, царевич.

– Тогда до встречи, но надо надеяться, без участия палача.

Воротился Чёрный Ворон обратно во дворец Януша к невесте своей Красаве-Красе Золотой Косе готовиться к пышной свадьбе. А Елисей с первыми лучами солнца пустился в обратный путь, желая только одного – поскорее вернуться к родному порогу такой долгожданной отчей обители, где ожидали его отец и мать.

* * *

Едет царевич день, едет второй. Обратная дорога всегда короче и веселей, чем из дома. Вот в лесной глухомани слышит, как птичка чижик жалобно пищит. Поднял голову Елисей и видит бедняжку в острых когтях совы. Кинул царевич шишку в Совушку-большую головушку, с испугу разжала она когти, вылетел чижик и забился под плащ спасителя. А что, вдвоём на свете завсегда веселее, чем одному!

Едет дальше царевич, как-то раз заночевал в деревне. Утром видит, как крестьянин колотит ремнём серого котика, мол, за ночь ворюга всю сметану сожрал. Пожалел Елисей мурлыку и выкупил у хозяина, посадил в суму и поехал далее. Троим-то завсегда веселее, чем двоим!

Завела Елисея проезжая путь-дорожка к большой реке – не обойти да не проехать, вот сколько воды из-за дождей прибыло! Кое-как соорудил плот царевич и перебрался на родной берег. Забрался на красный крутояр, запалил костёр, обсушился. Глядь, шумное течение несёт малую собачку прямо в водоворот. Прыгнул в воду царевич, подхватил щеночка и давай грести к берегу. Да только не может сдвинуться с места, верно, водяной ухватил за ногу. Так и есть, вынырнул перед ним косматый речной насельник, и давай вопить во всю глотку, тряся сивой бородой:

– Вороти животину! Моя она!

– Не отдам!

– Пошто свою голову сложить хочешь?

– Да как я дальше на земле буду жить-то человеком? Поразмысли, водяной!

– Даром не пройдёт тебе, не раз ещё попомнишь меня, царевич.

Ушло в омут лицо с бородавками и больше пред очами царевича не явилось, остался только один пенный след. А Елисей всё ж выбрался на песок, да собачку отпустил. Так прибился пёсик к путникам, на кота не лает, чижика не пугает. Четверым-то завсегда веселее, чем троим!

Вскоре, наконец-то, возвратился блудный царевич в родной город, и отец с матерью с радостью встретили сына. Поведал родителям Елисей о своих странствиях, о товарище своём – Черном Вороне, да Чижике, Коте и Собачке.

– Что ж, мать, – объявил царь Демьян, – Могу я теперь передать царство наше в надежные руки Елисея, а сам спокойно умереть, не тревожась за землю отцов.

– Признаюсь тебе, Елисеюшка, – зашептала царица Арина, – мы с отцом специально воспретили людям в нашем царстве болтать о Красаве-Красе Золотой косе, опасаясь, что ты убежишь к ней и сложишь свою голову на плахе. Да видно, чему быть, того не миновать.

Но передохнул дома Елисей всего-то три дня и три ночи, глядят отец с матерью, а сынок обратно в путь снаряжается.

– Что за кручина гложет тебя, не отступает? – спрашивает царица Арина.

– Поведай нам о своей печали, мы же твои родители и нас не стоит страшиться.

Елисей поведал родителям, как перед отъездом злополучно подшутил над незнакомкой на берегу реки, и теперь желает отправиться в путь на розыски той самой раскрасавицы.

– Так, может, она нашла свои вещи, а если нет, то на них, возможно, вышито её имя? Сходи, разведай.

– Как же я сам не додумался!

– Одна голова хорошо, а три лучше!

Царевич со всех ног кинулся к реке. Нашёл ту самую злосчастную полянку, а девичья одежда оказалась на месте. На шёлковом платочке, среди нарядной вышивки, он разобрал едва приметную букву «Б», вот и весь улов. Сидит на берегу царевич Елисей и льёт горькие слезы.

В это время по дорожке вдоль реки девица гнала гусей и уток на птичий двор Демьяна и увидела парня со своими давно пропавшими вещами.

– Так вот кто украл мои вещи! Стража, люди, держите злодея!

Обернулся Елисей и видит ту самую купальщицу:

– Я хотел пошутить, да и только.

– Вот так шуточки, оставить меня в одной рубашке, да ещё в чужом городе. А где ты пропадал столько времени? – А я из-за своего постыдного промаха пустился в долгие странствия, и вот только три дня назад вернулся домой из Дивного града.

– Так, выходит, вы и есть тот самый царевич, к которому я приехала на смотрины, и куда не попала из-за тебя?

– Стало быть.

– Тогда мне повезло, что я обошлась без знакомства с самым чёрствым царевичем на всём белом свете.

– Я не чёрствый, а мягкий и ещё добрый.

– Добрый? Мало того, что подсматривал за девушкой, так оставил без одежды, так ещё смылся, вот так герой!

– Простите меня, давайте вместе загоним вашу птицу и пойдемте во дворец, я вас познакомлю с мамой и папой. – Ни за что! Ноги моей там не будет никогда! Благодарю за возвращённые наряды, только не надобны они мне больше, да и жених мне более не нужен! Я лучше поскорее ворочусь в родимый дом.

– Жаль. Умоляю, дайте мне ещё хоть одну минутку. Я прошёл сто дорог, переправлялся через глубокие реки и высокие горы, но всё время вспоминал о вас. И даже когда участвовал в испытаниях, чтобы добиться благосклонности одной ненаглядной царевны из дальней страны, то всё равно думал о вас.

– Она очень красивая?

– Кто?

– Кто-кто, да та самая ненаглядна царевна?

– Да, такая вся распрекрасная!

– Ну, и убирайтесь отсюда в свой Дивный град, к своей невесте! А я лучше пойду к своим гусакам, лишь бы вас больше не видеть.

– А почему к невесте? Нет у меня никакой невесты!

– Да потому, что неудачникам головы рубят, а ты с головой жених.

Девица отвернулась и побежала догонять шумное птичье стадо.

– Как тебя зовут? – только и крикнул вдогонку царевич.

– Божена, – донеслось в ответ и, как говорят всё знающие летописцы, упрямая девица добавила:

– Счастливо оставаться.

* * *

Еще печальнее вернулся во дворец Елисей. Матушка усадила за стол сынка, спрашивает:

– Ну, что там на реке, Елисеюшка? Расскажи, пока нет Демьяна, а то он непременно примется браниться.

– Я нашёл её.

– Ну и что, она счастлива, что её полюбил царевич?

– Нет, она не желает со мной даже разговаривать, обиделась и ушла.

– Ты бы дал ей золотых монет за причиненные неудобства.

– Ты что, мама. Она бранилась на меня.

– Молодец, приличная девица, на шею не бросалась, верно, строгого воспитания, а это в наше время большая редкость!

– О чем ты? Она сказала, что уезжает из столицы и меня видеть не хочет.

– Вот те на! А где она живет?

– Я думаю, у нас на птичнике.

– Вот так дела! Надо что-то придумать.

Тут открылась дверь и зашёл царь, который просто-напросто подслушал весь разговор:

– Что вы без меня придумаете-то? На кого царство-государство оставлять, не ведаю.

– Батюшка, ты подслушивал?

– Как ты смеешь такое болтать? И кому, в лицо самому царю! Я случайно остановился… вот и всё.

– Милый, а можно послать верного дьяка на птичник и выведать там всё о птичнице?

– Что бы вы делали без Демьяна Великого! Я уже отослал, с минуту на минуту вернется.

Вскоре в палаты вбежал дьяк с растрёпанной бородой. – Не вели казнить, вели миловать, царь-батюшка.

– Тебя, Ефимко, тока за смертью посылать, долго ждать доведётся и ничего не понять, то ли в рай собираться, то ли в ад. Докладай, токмо с чувством, с толком, с расстановкой.

– Старший птичник божится, что ничего о девке не ведает. Говорит, мол, нанял из жалости, когда та без одёжи осталась. Откуда она взялась, не знает, а проживает она в светелке у бабки Матрены, на Светлой улице.

– Понятно, что ничего не ясно. Вопросов стало больше, чем ответов.

– Не вели казнить, царь-батюшка.

– Иди домой, и никому ни слова, ясно?

– Разумеется, чай, не дурак на службе у государя.

– Смотри у меня, а то всяких разных пустомелей на оленях увозят в те края, где десять месяцев зима – остальное лето.

– Как не понять.

Покинул палаты верный слуга, а Демьян призадумался, подпёр щёку рукой и сопит, то ли почивает, то ли думу думает. Семья ожидает, чай в чашки подливает. Царица крючком вяжет скатёрку, а Елисей из платка птичку крутит.

Повелел царь призвать первого мудреца боярина Наума, вместе стали думу думать, да так ничего не надумали, опустив носы, разошлись. Да тут царю еще попался на глаза шут Емелька:

– Иди сюда, дурачок!

– Не вели казнить, вели миловать, да шубу подарить с лаптями.

– Не ехидствуй, заноза, подскажи, что делать-то нам с Елисеем?

– Разок он уже прыгал выше горы, в луну из лука стрелял, да дубок вырывал, пускай повторит. Повторение – мать учения. А-то только меня в тереме кличете смешилой и шутилой.