Текст книги "1894. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Владимир Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Это тебе, еврейчик, беспокоиться надо. Крестик покажи, – озлобилась «бабка».

– Моё имя: Николай Николаевич Ершов. Я инженер из штатов. В Питере в командировке, – представился Коля, и грустно улыбнулся женщине.

– Зовите меня Алена Акимовна, так звали мою бабушку. Хотя, – задумалась она, – полностью будет Елена Иоакимовна.

Все сгрудились около скамейки, и выложили из карманов и сумок всё своё добро пятью кучками.

Меньше всего запасов было у Ершова. Он захватил с собой в прошлое: ручку-роллер, смартфон с наушниками, портмоне с тремя пластиковыми картами и паспортом, бумажными деньгами и мелочью. Само собой, в список Сергея попали зонт, пальто, перчатки, костюм, сапоги, серая шапка из нерпы. В отдельный список для продажи вошли часы, заколка для галстука, золотая цепочка с крестиком, маленький швейцарский нож, брелок от ключей с фонариком, кожаный портфель, освобожденный от черновиков актов, случайно оставленного маленького тестера, сладкой булочки и походной аптечки. Зонт остался под вопросом, в Питере эта вещь была крайне полезна. Смартфон Ершов выключил.

– Коля! Пластиковые карты, визитки, билеты, ключи и рекламу твоей фирмы, я думаю, мы сможем продать. За гроши, конечно, но для нас и они важны. Складываем «дешевку» в твой портфель, – деловито определил Сергей.

– Какое богатство! Мои припасы для поездки меньше! – польстил «Елене Иоакимовне» Володя.

– Увы, сегодня не мой день. Вчера там были сокровища Али-Бабы! – расцвела от комплимента женщина.

Но даже бедный день принес огромное богатство. Смартфон был не дешевле, чем у Ершова, но также без зарядки. Огромная пачка дисконтных карт. Духи, помада, тени, четыре крема, салфетки, три носовых платка, прокладки, скотч, пластырь. Таблеток у экскурсовода оказалось вдвое больше, чем в аптечке у Ершова.

«Зачем ей „дома“ таблетки?» – недоумевал Коля.

Нитки и иголки, «суперклей», травматик Макарыч, бусы из жемчуга, одинокая золотая сережка, фляжка с коньком, презервативы, запасные трусы в упаковке, два набора ключей, пяток пластиковых карт, запасные колготки.

В отдельном кармашке сумки лежали фирменные фломастер, маркер, десяток ручек, карандаш, маленький степлер, реклама.

Напоследок, вывалились пачка ярких пакетиков, пережатых резинкой. Семена помидоров, моркови, лука и свеклы, купленные женщиной для любимой дачи.

Шляпа, зонт, пальто, сапоги и платье были явно дороже Ершовских. Особенно поразили Николая перчатки. А вот кольца, увы, разочаровали, три тоненьких, без камешков. Цепочка тоже не впечатляла размерами.

– Часы с браслетом золотые, а на правой руке – золотой браслет с рубинами, – дополнил список «продаж» Сергей.

– На первое время хватит одного браслета, – отрезала попаданка.

Запасы Сергея и Володи мало отличались от Ершовских, если не считать трусы, носки и майки. Телефоны и часы были, конечно, дешевле, зато их складные ножи гораздо солидней, особенно у Володи.

Всех удивил Валера Бузов. Все знали, что он любит золотые побрякушки, но их количество зашкаливало за все разумные пределы. Зато теперь никто не мог посмеяться над его огромными золотыми часами. Презервативами Бузов мог обеспечить всю компанию, казалось, что он собрался не на пьянку с друзьями, а на блядки.

* * *

Швейцарский нож удалось продать в том же магазине, где взяли браслет с рубинами, и его стоимость оказалась лишь чуть меньше. Золотая цепь Бузова пошла на вес, и принесла почти сто рублей, по рублю за грамм золота.

Меблированные комнаты показались «Елене Акимовне» слишком убогими. Она осмотрела стены и мебель в поисках следов от клопов, и была удивлена их отсутствием.

– На что мы будем жить, когда продадим все драгоценности? – спросил Валера у друзей, расположившись в комнате.

– Я попробую устроиться на завод инженером. Знаний нужных у меня маловато, конечно. Могу механиком пойти, я люблю работать руками. С документами будут трудности ..., – не слишком уверенно ответил Николай.

– Ты тоже мог бы в депо устроиться, два года на железнодорожника отучился, что-то в голове осталось. Или нет? – ехидно посмотрел на Бузова Клячкин.

– Ты, Серега, сравнил?! Паровозы и тепловозы, большая разница! Я чертежником смогу устроиться. Точно! У меня талант! – обрадовался Бузов.

– У меня, то, что в академии учили, тоже всё выветрилось из головы, зато по буровым установкам я любого заткну за пояс. Любого из вас, – уточнил Клячкин.

– Не хвастай, «торгаш»! – засмеялся Гусев.

– Твои таланты убивать людей, Володенька, здесь никого не прокормят. В бандиты ты, надеюсь, не пойдешь?

– Я старлей, по местным понятиям, штабс-капитан, – обиделся Гусев.

– Я на гитаре хорошо играю, и бабы любят, как я пою, – влез в перепалку Валерка.

– Помолчи, чертежник, – приказал Сергей.

– А вы, «Елена Акимовна», могли бы пойти в гувернантки. Ваш английский безупречен, – решил увести разговор в сторону Николай.

– Еще немецкий и французский. Последний чуть хуже. Вообще-то, я десять лет занималась техническими переводами на «Гидроприборе», пока не устроилась на нынешнее хлебное место, – похвасталась она, и неожиданно закончила, – не хочу прислугой!

– Приоритет номер один – возвращение домой, завтра договариваемся с дворником, после чего, каждое утро встаем затемно и идем на променад в подворотню! – вернулся к главному вопросу Сергей.

– Принято! – глаза у Елены Акимовны заблестели, по щеке скатилась слеза.

– Завтра мы все начинаем искать работу. Я и Николай инженерами, Валерка чертежником, Володя ..., не знаю, надо думать. А вы арендуете дачу, шесть соток земли, я видел у вас семена. Любите покопаться на грядках? – Клячкин опять начал командовать.

– А это идея. Только кто мне эти шесть соток вскопает? Муж мой остался в будущем.

– Что-то руками делать умеете? Шить, вязать, играть на пианино, рисовать рекламу?

– Точно! Я полгода подрабатывала написанием рекламных листовок!

Глава 2

Консенсус.

Высокий красавец Бузов пришелся по вкусу «бабке Лене», которая затащила его в постель в первую же ночь.

– Тут бродит масса венерических заболеваний. Лечить, понятно, никто не может толком, вот и мрут все, как мухи. Даже Ленин умер от сифилиса!!! – била она в самое больное Валеркино место, его запаса антибиотиков хватило бы на пару-тройку раз, не больше.

– Хватит врать, Ленина отравленной пулей убило, – слабо сопротивлялся Бузов, не возражая против уже расстегнутых Еленой штанов.

Для Клячкина, Ершова и Гусева Елена Акимовна на следующий день озвучила «совместное» решение: своё и Валеркино золото она приватизировала.

– Достаточно того, что двести, из трехсот рублей общественных денег наши.

– Я вложу в общий фонд сто рублей, и Володя ..., – Клячкин вопросительно посмотрел на Гусева, тот кивнул, – тоже внесет сотню. Дай нам полгода. Мне не хотелось бы продавать часы, а лишних побрякушек у меня нет.

– Хорошо. Только не сто, а сто пять рублей! – торжествующе улыбнулась Елена.

– Уважаемая Елена Акимовна, я готов обменять зажим для галстука на ваш «Макарыч». Он стоит в десять раз больше вашего травматика, – неожиданно предложил Николай.

– Я видела твой зажим, камешек совсем маленький, меньше карата. Три тысячи долларов отдал?

– Три с половиной. Подарок матери. Мне месяц назад четвертной стукнул!

– На жалость не дави! Отдай свои Girard-Perregaux, они, конечно, дороже зажима раза в два ...

– Нет, всего в полтора. Часы – подарок отчима, но, крайне нужная здесь вещица ...

– Зато известная часовщикам марка. «Фронтовые, для германского военно-морского флота»? Хорошая легенда?

– По рукам! – решился после долгого размышления Николай.

Прагматичная Елена ушла за травматиком, только после этого Клячкин решился задать вопрос Ершову.

– Ты же собирался «изобретать» двигатели внутреннего сгорания. Зачем такие траты на Макарыч?

– Володька займется оружием. Инженер из него аховый, но опыт «эксплуатации» огромный. Думаю, дело пойдет, – ответил Николай и вопросительно посмотрел на Гусева.

Тот обрадовано закивал.

– Ты снимай, Володенька, снимай свою японскую дешевку. Мне, как инженеру, стыдно без часов, тебе, рядовому мастеру, дозволительно, – притушил его радость Николай.

– А мне ты что-то придумал, «командир»? – спросил Ершова Клячкин.

– Ничего. Ракетчик из тебя такой же, как из Валерки железнодорожник. Буровые установки продавать здесь некому, и их никто не производит.

– Предлагаешь мне сидеть у вас на шее?! Нет! В то время, пока ты и Володька будете воровать изобретения, я буду воровать музыку и книги, – обиделся Клячкин.

– Кто там воровать собрался музыку? – в комнату вошел Валерка, – Сережа, ты, наверно, меня будешь просить записать? Сам не сумеешь.

– Твоя «подружка», Бузов, вносит в наш сплоченный коллектив раздрай!!! – зло посмотрел на Валерку Николай.

– Нет!!! – Валерка протянул Коле часы и травматик, – забыли про недоразумение?

– Забили! – обрадовался Коля, – но, извини, договор дороже денег. Мне приятно, что ты хочешь вернуть часы, но я их обратно не возьму. Елена вправе получить компенсацию, у женщин большие запросы.

– Мужики! Воровать – это пошло, детство какое-то. Предлагаю грабить. Я кучу книг прочитал о путешествиях в прошлое, попаданцы всегда начинают сколачивать капитал грабежом. Уже потом они делают деньги на скрепках и автоматических винтовках, но сначала – грабеж. Все любят изобретать бездымный порох и никелированную ...

– Кровать! – оборвал его Сергей, – только Коля знает всю специфику своей профессии, мы, увы, дилетанты в автоматических винтовках, бездымном порохе и гальванике.

– Нет! Я тоже зависим от смежников, фактически, состав материалов и технологии изготовления для меня темный лес, я тот же дилетант. Рабочий двигатель, с удобоваримой наработкой на отказ, мы увидим только через два-три года, – «успокоил» друзей Николай.

– Но вчера ты говорил мне о парогазовой торпеде и модернизации прибора Обри? За такую торпеду мы сможем просить гораздо больше тех пяти тысяч рублей, что адмиралтейство платит за нынешнюю торпеду Уайтхеда, – напомнил Николаю въедливый Клячкин.

– Пока мы все здесь собрались, давайте определимся, что мы будем делать при невозможности вернуться домой: спасать Россию или становиться олигархами? – поставил вопрос ребром Николай.

– А если то и другое одновременно? В одном флаконе? – решил перевести вопрос в шутку Клячкин.

– Можешь привести пример? – зло остановил его Ершов.

– Я за первый вариант, но без фанатизма, – вылез вперед Бузов.

– Поддерживаю Валерку. Я сыт по горло, два года Чечни отбили охоту рисковать своей жизнью и посылать на смерть других, – присоединился Володя.

– Сначала нужно определиться, что такое «спасать Россию»? – жестко поставил вопрос Клячкин.

– Помогаем большевикам быстро и с минимальными потерями уничтожить мироедов. В первую очередь дворян, затем олигархов, напоследок, их холуев. У меня прадед пулеметчиком в Красной Армии воевал, – обосновал свой вывод Бузов.

– Я бы добавил, – решительно поддержал Валеру Сергей, – мы должны помочь Сталину перестрелять троцкистов. Боюсь только, не успеем, не доживем.

– Что так? Вариант эволюции самодержавия никого не прельщает? Конституционная монархия, например, как в Англии? – спросил Николай.

– Мои прапрадед и прапрабабка сейчас на Тамбовщине от голода пухнут. Твои предки в Поволжье тоже голодают. Правда? Мы все здесь потомки крестьян, только у одного Клячкина прапрадед – мелкий торговец из местечка Клецк, но не купец же первой гильдии! Что? Мы будем помогать кровопийцам дальше наших предков гнобить? – обозлился Валерка.

– Это ты, Коля, живешь в Штатах, как сыр в масле катаешься, а мы здесь кровью платим за каждую копейку, – поддакнул Сергей.

– У тебя, Валерка, золота набралось двести грамм, – сарказм в голосе Володи хлестал через край, – кровь они проливают?! Это я на самом деле пролил кровь! Показать? Хорошо, справедливо жилось при социализме!!! Но сколько людей полегло? Не стоило это того, тем более результат нам известен.

– Мнения разделились. Что будем делать? Бороться друг против друга? – удрученно спросил Николай.

– Только без крайних мер. Мы не отстреливаем лидеров революции, вы не снабжаете винтовками с оптическим прицелом революционеров, – предложил Володя.

– Тебе, Вовка, никакой оптический прицел не нужен!!! Живая машина для убийств, – неприятно скривился Сергей.

– А ты прав, Серый! Исполнилось, например, «мальчику с кудрявой головой» восемнадцать лет, «случайный прохожий» мальчика толкнул, и тот сразу же перестал картавить, вообще разговаривать перестал, – согласился Володя.

– Что же тогда разрешено? – неудоменно спросил Валерка.

– Не силовые методы воздействия на граждан России, силовые только против иностранцев, – предложил Николай.

– Нанимать бандитов, чтобы убивать чужими руками, нельзя, – добавил Клячкин.

– Мы все такие хитрости пропишем. Играем честно! – добавил Ершов.

* * *

Когда Николай и Володя остались вдвоем, Гусев спросил:

– Мы связали руки и себе, и им, что же будем делать? Как мы сможем предотвратить революцию?

– Путей решения много. Основной – не дать России вступить в мировую войну. Хуже, если воевать, но на стороне Германии. Совсем плохой вариант, когда все пойдет по старому, но Россия успеет победить.

* * *

Когда Сергей и Валерка вышли, Бузов спросил в коридоре:

– При таком договоре мы даже деньгами помочь Ленину не сможем. Как будем выкручиваться?

– Самое простое! Мы создадим революционную ситуацию. Нам не нужна война, нет. Нам нужен мир и резкий рос производительности труда в деревне. В города хлынут огромные толпы безработных – революция неизбежна. Политика – есть концентрированное выражение экономики.

– Мы будем возить удобрения? Гуано с островов?

– Нет! Там начальные затраты огромны. Мы будем делать трактора. Много тракторов, дешевых, простых, не требующих ремонта, работающих на нефти. Я видел такой – одноцилиндровый двигатель, не дизель, не карбюраторный, без топливного насоса, без кабины. Нет ни газа, ни сцепления, ни тормоза, ни коробки передач.

– А ведь это сработает! Вернемся? Поговорим с ребятами. Они, я уверен, будут «за». Такие далеко идущие выкладки не для них, я бы никогда не догадался, что сотня тысяч тракторов совершат революцию! – остановил Сергея Валерка.

– Во-первых, не сто тысяч, а миллион. Во-вторых, тебе не кажется, что обманывать друзей нехорошо? – смутился Клячкин.

– Где тут обман? – возмутился Бузов, – ты уверен, что история пойдет таким путем? Нет! Никто предсказать этого не может. Пошли!!! Обрадуем друзей!!!

* * *

Николай радовался, как ребенок. По лицу Володи пробежала тень беспокойства, слишком быстро Бузов и Клячкин пошли пятками назад, это не вязалось с их характерами.

* * *

Быстрее всех устроился на работу Ершов. Он посетил мастерскую Е. А. Яковлева и два завода: Обуховский и Лесснера. Николай затратил три дня на беседы с возможными работодателями. Особый интерес возник к инженеру у Евгения Александровича, тот в прошлом, 1889 году, изготовил свой первый двигатель внутреннего сгорания на жидком топливе, и уже имел заказы на десяток нефтяных, газовых и бензиновых двигателей внутреннего сгорания, а также систем отопления на их основе. Но свой выбор Ершов остановил на предложении Обуховского завода. Кроме того, что завод выпускал большими партиями торпеды, на нем был изготовлен первый двигатель для самолёта А. Ф. Можайского, и продолжалось строительство второго двигателя.

В мастерскую Яковлева Ершов устроил Клячкина. Три инженера долго обсуждали идею производства примитивного трактора. Евгения Александровича привлекла возможность нового опыта, без всякого финансового риска, Клячкин предложил триста рублей для гарантии потерь при продаже. За это Сергей потребовал исключительные права на «привилегии».

Володя рвался в Тулу, помочь Мосину с трехлинейкой. В марте этого, 1890 года, буквально на днях, винтовку Нагана предпочли улучшенной модели трехлинейки. Военный министр Ванновский передал Нагану заказ на доработку «магазинки», а Мосину предложил представить свое оружие только для сравнительных испытаний.

– В апреле следующего года Мосину поможет сам император. Нам не нужно тратить силы, займись лучше пистолетом на базе «Макарыча», – останавливал Володю Николай.

– Ты не понимаешь, Мосин висит на волоске. Осенью он с треском провалит сравнительные испытания.

– Чем ты поможешь Мосину? То, что необходимо, он позаимствует у Нагана.

– У винтовки останется много недостатков. Например, патрон с закраиной.

– Такой патрон проще изготавливать, – устало отбивался Николай.

– Неотъемный клиновый штык?

– Главный довод наших генералов: «пуля – дура, штык – молодец», нужно экономить патроны.

– Рукоятка затвора неудобная, для перезарядки винтовку необходимо отнимать от плеча. Длинный и тяжелый ход спускового крючка. Если винтовку носить через правое плечо, рукоятка затвора упирается в спину.

– Это все неважно. Чуть лучше или чуть хуже винтовка; Мосин, Наган или Пауль Маузер, на поле боя всё решают пулеметы и пушки. На самом деле даже не они, а заводы. Сколько можно произвести патронов с закраиной или без? На скольких заводах можно изготавливать «максим»? – Николай пытался убедить Володю.

– Да-а-а. Максимы мог делать только один завод! Выходит, нужно закупать станки? Много станков?

– И учить людей. Грамотному солдату можно доверить пулемет, мужику от сохи – мосинку. А ты, Володя, разрабатывай пистолеты для офицеров, зарабатывай деньги.

– Хорошо, Коля! Убедил.

– У меня к тебе еще один вопрос. Валерка хочет здесь стать «писателем» и «музыкантом». Он с собой в дорогу брал MP3 проигрыватель, книги слушать. В основном детективы и фантастика, ничего дельного, зато много. У Елены на смартфоне много музыки, но Бузов выпросил у меня смартфон тоже. Тут такая проблема: у нас с Еленой нет зарядок, и ни одна из ваших, телефонных, не подходит. Ты сможешь сделать Бузову механическую зарядку? Я тебе тестер свой отдам.

– И какие здесь гонорары? Интересно.

– У Льва Николаевича тысяча рублей за лист, у Горького – сотня. Валерка рассчитывает набрать популярность песнями и завалить потом издательства книгами. У меня на смартфоне записано около сотни песен, у Елены, думаю, больше. Понятно, что абсолютное большинство музыки окажется непонятой, но десяток-другой гарантировано получат успех, например «Besame Mucho».

– У Валерки хватит совести обокрасть шестнадцатилетнюю девчонку?

– Он может указать автора. Консуэло Веласкес. Это не помешает ему получить известность.

– И деньги!

Работу в Петербурге к концу месяца нашли все. Даже Елена Акимовна, с которой никто из работодателей говорить не хотел, понятно – кому нужна женщина, извернулась и стала работать на пару с Бузовым. Правда, скорее работала она, а он выгодно продавал её рекламу, открыв целую контору, формально усадив Елену Акимовну «на регистрацию заявок», можно сказать, организовался «семейный подряд».

Гусев соорудил для Валерки не только зарядку, но и вмонтировал в граммофон наушник. Покупать граммофон не стали, Володя заказал у жестянщика трубу, и купил в магазине самую дешевую шкатулку. Нанятый Бузовым, ученик музыкальной школы в первый же день записал ноты десятка песен, и сделал это, буквально, за гроши. Машинистка для печати книг должна была появиться на следующий день.

Володька зашел к Бузову, чтобы убедиться – всё ли в порядке и застал его с гитарой.

В грустный час,

В час расставанья,

Слёзы сдержи, дорогая,

Не плачь, не тоскуй.

В грустный час

Ты на прощанье

Крепче целуй меня,

Крепче, родная, целуй.

Валерка пел хорошо, вернее подпевал, льющейся из дребезжащей «граммофонной» трубы, песне.

– Валера!!! Только без обид! В твоем исполнении «Besame Mucho» не звучит!

– Сам понимаю, – с горечью согласился Бузов, – лучше, конечно, организовать штамповку пластинок с оригинала, но граммофоны здесь большая редкость! Увы!!!

– Не тушуйся. В Казани молодой Шаляпин, может, его сманить в столицу? У нас для него такой репертуар!!!

– Богатые люди любят классику. У молодежи нет ни гроша! Нет! Я попробую создать себе известность, пусть даже скандальную, так здесь еще никто не пиарился, а потом завалю издательства книгами.

Глава 3

Муза.

Первая проблема возникла у Володи при выборе металла для изготовления «Макарыча». При использовании существующего оборудования и материалов, вес пистолета становился недопустимо большим. Никто из друзей, даже «корифей» Николай, помочь не могли. «Мозговой штурм», устроенный после ужина, не дал результатов, напротив, все тупо молчали. Лишь, вяжущая модную жилетку, «подружка» Бузова ехидно поинтересовалась:

– Могу обменять рецепты оружейной стали на вероятные доходы от продажи ваших мужских игрушек. Хочу купить себе модный магазин женского платья.

– Рецепты? Не один? – ухватился за предложение Николай.

– Мне нужны две тысячи рублей до конца года, – конкретизировала Елена Акимовна.

– По рукам! – согласился Николай. И бросил вопросительный взгляд на Клячкина.

– Да, конечно. Но необходимо убедиться, – завилял Сергей.

– Щупайте, надкусывайте, обнюхивайте, если сможете. Во-первых: Special-Gewehr-Lauf-Stahl. Эта сталь содержит 0,6% углерода, 0,65% марганца, 0,43% кремния и до 0,04% серы и фосфора. Во-вторых: Nichtrostender Stahl – Nirosta 18% хрома и 8% никеля. В-третьих: хромомолибденованадиевая сталь. Она содержит 0,35% углерода, 0,35% кремния, 0,6% марганца, 3% хрома, 1% молибдена, 0,3% ванадия, и до 0,02% фосфора и серы.

– Примерно такие характеристики я тоже помню. Но гарантировать точный состав не могу. А ставить опыты нам не хватит средств. Помнить то, что ты сказала, невозможно, – усомнился Николай. Он скептически посмотрел на женщину.

– Я готова рискнуть своими часами, всем своим золотом...., и золотом Валерия, – дождавшись одобрительного кивка, закончила Елена Акимовна.

«Ишь, как Валерка её за неделю вышколил!!!» – позавидовал Николай.

– Абсолютная память? Так..., – протянул Николай, – на Гидроприборе работала?

– Вспомнил, наконец? Я думала, когда же ты, Николя, попросишь помощи?

– Увы, моя задача требует не столько технических знаний, сколько дара убеждения. Я уже пожалел, что согласился работать мастером, а не инженером. Мои предложения считаются несущественными, не стоящими внимания, – с горечью ответил Николай.

– Ха. Жалеешь уже, что меня к Яковлеву устроил инженером? А он мои советы «на ура» принимает. Любая мелочь, что мне бросается в глаза – для него откровение! Изготовление разводных ключей запустил сразу в серию, даже прием работников объявил. Ацетиленовую горелку уже попробовали. Я ему только рассказал идею, и Яковлев тут же решил сделать прожектор, – довольно щурился Сергей, ощущая некое превосходство над неудачником Ершовым.

– Что там делать? Разводной ключ? Ацетиленовая горелка, даже не сварка! Я их сам за день сделаю, слесарь не нужен, – преувеличил свои возможности Николай, – Управление торпедой – это, фактически, часовых дел механика!!!

– Стальной бочонок с карбидом кальция, оборудованный краником для воды и керамической горелкой с отражателем. Всё!!! – озвучила подслушанный два дня назад разговор Елена. Она сделала презрительное лицо, и внутренне усмехнулась, глядя на вытянувшиеся лица мужчин.

– Ацетиленовую сварку тоже будешь «изобретать»? – поддел Сергея Николай.

– Карбид кальция получить легко, извести и древесного угля много, и цены на них невысокие. У Яковлева своя электростанция. Я слепил установку наподобие той, что была на уроке химии в 9 классе, когда мы карбид получали. Для сварки нужны кислород и резиновые шланги, – серьёзно ответил Клячкин.

– Не взорвись, когда опробовать будешь. С горелкой просто и безопасно, а со сваркой всё по-другому. Там много технологических тонкостей. В Европе и Америке лет пятьдесят уже эксперименты ставят на водороде. Сопла делают разные, давление меняют, – посоветовал Николай.

– У Яковлева есть, кому поручить, народ рисковый, бесстрашный. Я предложил каски купить и нагрудники сделать, засмеяли, – смутился Клячкин.

– А как у тебя с трактором дела идут? – поинтересовался Гусев.

– Мне оружейная сталь не нужна, не то, что тебе, Володя, вес трактора не имеет особого значения. Чертеж мы с Николаем сразу приготовили, еще до визита к Яковлеву, так что, дня через два собирать начнем, – расцвел удачливый Клячкин.

* * *

Поздним вечером, наскакавшись на Валерке, Ленка сама не хотела спать, и не давала заснуть Бузову.

– Милый! Как же мне хорошо с тобой! Стоило! Стоило провалиться в прошлое, чтобы встретить тебя. Мой зеленоглазый! Ты счастлив со мной?

– Да.

– Уверен? – замурлыкала Ленка.

– Я не прочь доказать тебе это в третий раз, – кому-кому, а Валерке никогда не требовалась виагра.

– Мой ласковый и нежный..., зверюга, – застонала Ленка, – нет-нет-нет! Не сегодня! Не сейчас! Я просто хотела поболтать.

– Полночь-заполночь, маленькая моя. Завтра в восемь у нас встреча, не забыла? Мне нужно будет изображать перед заказчиками энергичного, пышущего здоровьем мужчину, а не вялого, спросонья, «не пойми кого», – заворчал Валерка, который не любил пустопорожних разговоров поздней ночью, обычно, он не выдерживал борьбы со сном.

– Ну, лапонька! Всего пару минут? – ласково попросила Ленка, – Я по делу. Я хочу обсудить вечерний разговор.

– Пару минут. Время пошло, – довольный ходом разговора, откинулся на спину Валерка. Он приготовился слушать свою подругу, мнение которой он уже привык уважать.

– Твои друзья, что Владимир, что Николай, неудачники. Они не умели «продать» себя в той жизни, не смогут и тут.

– Коля настоящий профи. Технику знает так, что позавидуешь! Володька, просто, супер! Он достиг того, о чем мы мечтали в детстве.

– В детстве! Валера, в детстве! У Николая и Володи всё шло по накатанной дорожке, учеба-работа, учеба-служба. А ты, и твой друг Сергей толкались локтями, пробивая себе дорогу в жизни. Вашего образования, «половинка-на-серединку», хватит здесь с лихвой. Сергей уже развернулся, идеи у него простые, но для этого времени это только плюс. Я уверена, у нас с тобой, тоже всё получится. Николая же, с его статусом мастера, никто серьезно не воспримет. Колчак – барон, для него мастер Ершов – никто, грязь, которая не может думать, по определению.

– Николай без году неделя работает, а его Колчак уже домой пригласил!

– На кухне покормили! Знаю! А потом Коля два часа простоял у стола, пока господа, сидя в креслах, его проект обсуждали! – засмеялась Ленка.

– Ради большой, высокой цели можно спрятать свою гордость в кулак. Морские офицеры – потомственные дворяне, такое поведение для них естественно, – спокойно объяснил ситуацию Валерка. И откровенно зевнул, – Две минуты истекли! Говори, что ты задумала!

– Нужно разъезжаться, – закинула удочку Ленка.

– Стоило так много говорить? Это давно решенный вопрос. Завтра можешь начинать поиски жилья, – Валерка повернулся на правый бок. Пока Елена раздумывала над ответом, он засопел, заснул. Будить его она не решилась.

Глава 4.

Любовь.

Потомок Илиас-пашы Колчака, генерал в отставке Василий Иванович Колчак, будучи во французском плену, сделался завзятым франкофилом. Это было известно всем в сталепудлинговой мастерской, которой он заведовал. Николай, представившись американским гражданином, не мог рассчитывать на особое отношение, не угадал Ершов с национальностью, французу был бы оказан совсем другой прием. Приглашение Колчака посетить его дом, чтобы разъяснить предложения Николая по составу оружейной стали, обрадовало Ершова. Особых знаний Николай не имел, но даже сведения о стандартных составах стали, полученные во время учебы и работы, на его взгляд, должны были совершить революцию. Увы, всему требуется время, очень много времени, и, особенно, в вопросах технологии.

В воскресенье, около полудня, не рассчитывая на приглашение к обеду, для него было слишком рано, плотно позавтракав, Николай направился в гости. Хотя, «в гости» – это было слишком громко сказано, его вызвало начальство для разговора в неформальной обстановке.

Настроение у Ершова было приподнятое, он надел своё шикарное пальто, свой единственный костюм, который выглядел еще совсем новым, так как на работу Николай носил форменную полувоенную тужурку. На сапогах Ершова блестели галоши, купленные сегодня. Фабричный знак в виде треугольника с буквами ТРАРМ, придавал им особый форс. Для того, чтобы сойти за приличного человека, Ершову не хватало трости и усов. Николай понимал, что смотрится дико и вызывающе среди поголовно усатых и бородатых мужчин, но пока не мог решиться стать похожим на этих дикарей.

Николай пришел заранее, и хозяин решил покормить своего мастера, правда, вместе со слугами. Кухонная кормежка пришлась Николаю по вкусу. Он мог вести себя за столом свободно, без церемоний, не то, что на званом обеде, а еда, похоже, была не хуже. Фёкла, молодая служанка дочери Колчака, совсем еще девочка, строила Николаю глазки, и вела себя настолько свободно и уверенно, отличаясь от другой обслуги своим языком и манерами, что Ершов подумал о розыгрыше, заподозрив в ней переодетую дочь хозяина. Возможно, Фёкла заблуждалась в истинном возрасте Николая. Его чисто выбритое, холеное лицо, живой нрав и легкомысленные улыбки были недостойны взрослого юноши, не то, что двадцати пятилетнего мужчины. Кокетливый разговор явно не нравился денщику Колчака, мужчине лет тридцати. Конечно, это звание отменили ещё в 1871 году, но суть осталась. Колчак, в ответ на заботу своего «денщика», сделал его сначала унтер-офицером, а потом и вахмистром. Чернявый, со сросшимися бровями, с огромными закрученными усами, вахмистр корчил Николаю страшные рожи, сверкал глазами, шевелил усами, вызывая у Ершова непонятное веселье. Сказывалось, видимо, нервное напряжение, Николай был взволнован предстоящей беседой с бароном. Если бы Ершов сохранил хладнокровие, он бы никогда не решился пригласить Фёклу на вечернее представление в цирке шапито. Впрочем, та сама намекала на возможность свидания, заявляя, что её хозяйка намерена провести остаток сегодняшнего дня в театре, и поэтому представила своей служанке свободный вечер.

На обсуждение «американских технологических ноу-хау» в области производства стали собрался весь цвет заводской сталепудлинговой мастерской. Обсуждение напоминало Николаю допрос. Часто, даже слишком часто Ершову приходилось признаваться в незнании ответов на предложенные вопросы, но Николай был сам удивлен тому, сколь много всплыло в его голове сведений. Грамотно сформулированные вопросы подталкивали его воспоминания в нужном направлении. В конце обсуждения специалисты сами предлагали ему на выбор варианты решения проблемы, и Ершову приходилось вспоминать только одно: по какому направлению пошло развитие, и какой из вариантов был отвергнут, и почему.