Текст книги "Мерзавец"

Автор книги: Владимир Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7. Убийства из-за угла

Павел Ильич.

Торжественный обед в честь победы над орденом Святого Источника проходил шумно и пьяно. Весь двор замка Роззе был уставлен столами. Трофеи в замке и стрелки, и маги собрали богатые, многих Павел наградил из собственного кармана, и тяжелый мешочек с золотом на поясе грел сердце каждому. Лечение раненых производилось магами бесплатно, и даже немногочисленные наследники погибших получили свою долю добычи. Собственно, наемники в Пограничье редко поддерживали тесные связи с родственниками. Рисковые любители удачи прожигали жизнь громко и весело, меняли женщин на каждой побывке в Роззе, не привязываясь ни к одной. Стоило стрелкам накатить по паре кружек, и графиня посчитала официальную часть обеда завершенной, за ней потянулась Катя, и даже чересчур смелая Рушель исчезла, как будто растворилась в воздухе, после откровенного взгляда молодого рыжего красавца с безобразным шрамом в пол лица. На её вкус шрам был стрелку к лицу, он убирал ненужную изысканность, ценимую только в столице, а никак не в Пограничье. Павлу надоели «молодые люди» Рушели, и хотя сам он не строил в отношении её далеко идущих планов, ему это было неприятно. Павел погрозил Меченому пальцем. Тот сделал удивленное лицо, но сам отметил несерьёзность угрозы.

– Удачная операция! Твои стрелки – молодцы, мы потеряли всего пару магов! – Павел искренне считал, что купили победу малой кровью.

– Я две трети стрелков уложил в могилу!

– Пополнение идет со всего графства. В очереди стоят! Хард перебирает, разве что в зубы не смотрит.

– Не ври! Смотрю. В первую очередь на зубы смотрю! – засмеялся Хард.

– Что-то вы мои пирожки не едите? – возмутился Кляйн.

– Рушка закормила. Как только в гости к Павлу загляну. «Это пирожки по рецепту барона Кляйна», – изобразил Алексей.

– Эти же …, сделаны самим бароном Кляйном, из меда, добытого в его горах, из муки, смолотой в его мельницах, – ухватил пирожок Хард. Он откусил огромный кусок, больше половины, и запил его теплым сладковатым пивом.

– Павел всё еще холодное горькое пиво пьёт. Гадость! – неодобрительно покачал головой Кляйн, – Он еще и соленой рыбой закусывает.

Алексей.

Алексей взял две кружки горячего пунша и подошел к столу, где сидел Меченый. Сосед справа отодвинулся, освобождая место командиру.

– Пунш горячий будешь?

– Не вопрос!

– Смелый ты человек, Меченый, – только выпив половину кружки, произнес Алексей.

– Другому здесь не место, – довольно улыбнулся Меченый.

– Смелость хороша в бою.

– Так не бывает, чтобы с врагом смелый, а с начальством – голова в кустах.

– Понимаешь? О чем я?

– Легко. Только риск делает удовольствие ярче.

– А если Павел всё-таки не сдержится? Хорошо, если за проказницу Рушку, он тебя молнией между глаз! А если он тебе хотелку отсушит? Постесняется открыто мстить, и превратит жеребца в мерина.

– Это будет нечестно. По морде – я готов, или в пузо. Нет! Не верю! Дюжина плетей – справедливая плата, но …, ты, командир ври, да не завирайся.

– Я бы эту Рушку давно отправил на конюшню пороть, но …

– За что???

– В том-то и вопрос, что не за что, – сокрушенно покачал головой Алексей, – Ты, хотя бы, потом не кричи на каждом углу о победе над Рушкой. Сами рога, похоже, Павла не волнуют, а глупые смешки за спиной раздражают.

– Ты скажешь!? Похвальба – половина удовольствия! – удивился Меченый.

– Сам напросился! Утром, на рассвете, жду тебя на восточной заставе, одвуконь, с недельным запасом.

– Когда собираться?! Никого на месте нет.

– Сейчас! Пошли, любитель адреналина, отдам команду – экипируют тебя по полной программе!

* * *

Ранним утром, спросонья, недовольный и небритый, Алексей застал Меченого уже на заставе. Тот был измотан, но весел. Довольную улыбку на его лице не портил даже шрам.

– Всю ночь! Всю ночь без сна, без отдыха! Вот это скачка! Это не женщина – огонь! – заявил он Алексею на его немой вопрос.

– Держи пакет с бумагами. Доставишь на восточную заставу в горах. Раньше, чем через месяц не возвращайся, – Алексей сильно хлопнул Меченого по плечу, даже отбил руку. Тот только довольно заржал.

Павел Ильич.

Стемнело. Рушель курила у открытого окна. Она стояла голышом, даже не набросив на плечи халат. Длинную, тонкую сигарету она смаковала долго, делая паузы между затяжками.

– Тебе не холодно? – нарушил молчание Павел.

– Какой же ты зануда, дядя Паша! Никто не смотрит. Нет никого на улице.

– Курить вредно …

– В постели не кури, у окна не стой! И нудишь, и нудишь! – Рушель повернулась лицом к Павлу. Высокая грудь заколыхалась. Глаза сверкнули, – Меченого на границу отправил!

– Нет.

– Что «нет»?!

– Не отправлял. Наверно Алексей «постарался», они беседовали вчера, когда ты ушла …

– Вот! – прервала его Рушель, – тебе безразлично с кем я сплю! Алексей, тот думает, что ты меня любишь! А ты …, тебе …, если бы ты меня, хоть чуточку, хоть совсем немного, но любил – забрал бы, из под Меченого выдернул. Ты можешь – я знаю! А ты вернулся с ужина, и лег спать, зная, где я, с кем я.

– У нас нет будущего.

– Врешь ты всё! У нас нет настоящего!

– Мы разные люди.

– Кляйн и Зюс одинаковы? Хард и Ферокс! В чем сходство? Я тебе нужна только потому, что с другими ты не можешь!!!

– Это запрещенный удар!

– Да пошел ты …!

– Иди сама туда, шлюха!

– С удовольствием! Павлу захотелось залепить Рушель пощечину, но он подошел и обнял её. Та не сопротивлялась, наоборот, прижалась к нему и лизнула в ухо.

– Запру тебя в высоком замке? – прошептал Павел.

– Зачем? Полюби меня! Мне никто станет не нужен!

– Не получается! Пусто! Там, внутри, в душе – пустота.

– Я это чувствую. Ты выплескиваешь на меня свои эмоции, жалкие, скучные, бесцветные, холодные. Я же помню тебя другим! Ты игрался со мной, с ребенком, и в сердце у тебя была радость и счастье!

– Хорошо! Я перестану тебя мучить. Расстанемся …

– Нет. Я люблю тебя, – грустно произнесла Рушель, – Я подожду. Год или два. Ты поиграй в солдатиков, если душа больна, а жизнь и смерть тебе безразлична. Душа проснется, я надеюсь. Я верю, я буду молиться за тебя. Рушель оделась и ушла. Павлу показалось, что она не дала ему надежду на выздоровление, а забрала её с собой.

Алексей.

На рассвете Алексея разбудили раскаты взрывов. Выбравшись из палатки, он увидел страшную картину, храм Жизни зиял огромными дырами. Из воздуха падали бомбы, магическая защита срабатывала уже не везде. Временами, окутываясь клубами дыма и пыли, бомбы пробивали большой круглый купол главного здания комплекса сооружений храма. Защита вспыхивала всё слабее. Маги храма Жизни отвечали энергично, огненные шары плыли по всему небу над храмом, однако Павел доставлял бомбы с такой исключительной точностью, что магический огонь им почти не вредил. Изредка, волшебная иллюзия – маскировка пропадала, делая видимым то одного, то другого боевого мага. В эту точку тотчас обрушивался снайперский огонь с трехсот-пятисот метров. На этом расстоянии стрелки были недостижимы для боевых магов храма. Бормоча под нос ругательства, Алексей наблюдал за сражением, по собственной инициативе начатым Павлом. Бестия стоял тут же, ожидая от Алексея восторга и одобрения успешного боя, и, когда, наконец, он решился на вопрос, тот уже не мог больше сдерживать негодование.

– Ну как, командир, – улыбнулся он, – на этот раз малой кровью? Алексей резко повернулся к нему:

– Ты понимаешь, что это наша общая война? Не только магов, но и стрелков. Разве Павел спросил меня в прошлый раз? Или посоветовался в этот?

– Но ты сам всю неделю укорял Павла за те потери!? Командир, его действия принесут удачу!

– Дьявол! Да разве можно так воевать? Каждый сам по себе! – вспылил Алексей. В сражение вступили маги. Они посыпались в зияющие дыры главного здания храма, как из пулемета. Павел телепортом бросал их к самой кромке очередного проема, и те максимально использовали ситуацию внезапности. Однако и вражеские маги, несмотря на своё незавидное положение, отвечали ударом на удар. Дюжина магов-боевиков Павла была уничтожена, не сумев даже ворваться в храм. Алексей ясно видел это в бинокль. Он поймал себя на том, что получает от этого удовольствие. Раздался ужасный взрыв, и половина храма взлетела на воздух. Один из магов смог навести Павла на Алтарь. Обычная стокилограммовая бомба, брошенная Павлом, заставила его детонировать. Павел «прыгнул» к наблюдательному пункту Алексея, довольный успешным началом штурма.

Павел Ильич.

– Что такой хмурый? Лёха, на этот раз основные потери понесли мои маги, твои стрелки поддерживают их действия своим огнем на безопасном расстоянии.

– Ты совсем охренел! Разве можно так воевать? Ты здесь один?

– Не хотел тебя будить. Катя своего политика в Москве раскрутила на поставку нам вагона бомб. Нужно было срочно забирать. Твои стрелки так и так были наготове, на случай появления вражеских магов. Зачем создавать эти сложности? Что изменилось, если бы я тебя известил?

– Ты меня не слышишь!

– Бестия! В чем я виноват? – обратился к нему Павел, как к арбитру.

– Командир, эта бомбежка принесла нам удачу! – Бестия не понимал злости Алексея.

– Пошли вы оба …

Алексей.

Уязвимость атакующего врага, при одновременной безопасности обороняющихся, не сработали при атаке магами с воздуха и массированной бомбардировке. Храмовый комплекс мог эффективно защищаться очень долго против традиционной осады.

Разрушение центрального, сильно укрепленного здания, которое служило резиденцией Матери храма Жизни, поломало всю систему обороны. Предварительная бомбардировка, обстрелы из винтовок и гранатометов, загнали противника в укрытия, позволили боевым магам управлять ударами бомб. Алексей ожидал от Павла предложения о решительном штурме, но тот не спешил.

– Надеюсь на их разум. Подождем недельку.

– Я слабо верю в «прагматизм» такого врага.

– Недостаток еды и воды высушивает мужество очень быстро. А осознание бессмысленности сопротивления ускоряет процесс.

– Пребывание в коме сделало из тебя циника.

– Проживание в этом мире превратило тебя в идеалиста.

– Вчерашние и нынешние враги внушают мне больше уважения, чем большинство тех знакомых, что я оставил в старом мире, на Земле.

– Завтрашние противники – маги смерти, послезавтрашние – земные политики. Надеюсь, как враги, они тебя устроят больше?

– Боюсь, с ними как раз, у тебя будет взаимопонимание. Уж, они-то переметнутся на сторону победителя мгновенно!

– Морализируешь!

– Офицеру, с одной извилиной от фуражки, это не положено?

– И остаться дома не можешь! И участвовать в «грязной войне» – невмоготу?

Холодному прагматику и цинику Павлу надоело допекать своего старинного друга, и он «убежал» от разговора к своей «легкомысленной подружке».

* * *

Через неделю после бомбежки, стрелки продолжали выполнять данное им задание. В течение этого времени они выбили много магов противника, и практически истребили весь вспомогательный персонал. Сами стрелки не получили повреждений. Ночью восьмого дня отряд вражеских магов совершил вылазку. Во время этой операции большая часть отряда погибла, но небольшой группе удалось скрыться. Этим же днем комплекс зданий храма полностью перешел в руки атакующих, хотя при ликвидации, находившихся в нем монахов, пять человек были убиты или ранены. К вечеру, не успели войска прочесать коридоры, комнаты и закоулки храма, как со всех сторон появились огромные отряды ополченцев, во главе с баронскими дружинами. Тысячи и тысячи крестьян, поднятых монахами на войну, неуклюже переставляя ноги, одетые в старинные тяжелые доспехи, двигались к храму. Великолепно вооруженные дружинники на огромных конях, ловкие и умелые, представляли собой резкий контраст с ополченцами. Колонны людей казались нескончаемыми, но пулеметы выкашивали одинаково быстро и неловких дилетантов, и умелых профессионалов. Волна нахлынула девятым валом, и рассыпалась по земле сплошным слоем мертвых тел. На стенах полуразрушенной цитадели стояли стрелки, уставшие и измождённые этим кровавым штурмом, не столько самим боем, сколько жуткой жатвой смерти.

* * *

Павел появился только через два дня, когда Алексей уже успокоился.

* * *

Павел Ильич.

Столица не подверглась массированному обстрелу, ни магическому, ни обычному. Павлу даже не потребовалось убеждать канцлера, или, не приведи господь, императора, маленький толстяк-банкир сам нашел его в гостинице, сам предложил решить вопросы с имперскими службами. Как оказалось, война в столице никому не нужна, а верхушка ордена Смерти успела нажить множество врагов. Стрелков и магов пропустили под самые стены замка Дюк. Жителей домов выселили, а на замок были сброшены тысячи листовок с условиями капитуляции. Список магов, подлежащих аресту, Павел сократил до полусотни. Два дня над замком стояла мертвая тишина, лишь ночью, как крысы с тонущего корабля, тянулись ручейки дезертиров. На третий день внутри ордена созрел заговор и старую верхушку магов стали убивать свои же соратники. Подло, из-за угла, ночью в постели, подсыпав бинарного яда в пищу, и, наконец, перебежав к врагу и рассказав Павлу место пребывания очередного мага Смерти. Штурм не потребовался, через десять дней в замке осталось две сотни трупов, и ни одного живого человека, кроме узников в подвалах.

Глава 8. Школа злословия

Листиг.

Немногие ученики магов были столь усердны и трудолюбивы, как ученик восьмой ступени Листиг. Всего пятнадцать лет занятий, а он уже овладел полным набором из дюжины базовых, дюжины боевых и дюжины лечебных заклинаний. Еще пара сложных комплексных конструкций для сдачи экзамена, и звание мага первой ступени у Листига в кармане. Тем, кто учится в университете, сдать экзамен проще, его принимают свои же учителя. Дар Листига оказался невелик, и осталась для него одна дорога – в орден Смерти. Дар невелик, поэтому приходилось Листигу строить каждое заклинание сверхточно, чтобы ни капли силы не пролилось мимо. Каждый раз, глядя на счастливчиков с большим даром, расходующих силу попусту, не знающих толком ни одного заклинания, Листиг завидовал и злился, злился и завидовал. Поначалу, поголовная гибель сильнейших магов ордена, обрадовала Листига. Он злорадно потирал руки. Потом, когда получил возможность посмотреть на технику Павла, он ужаснулся. Дилетант не только владел всего полудюжиной заклинаний, он выполнял их на уровне первогодка. Ничего, кроме презрения, с точки зрения Листига, Павел не заслуживал. Лучший способ скрыть «опасные» мысли от «начальства» – не думать. Некоторые неудачники пытались спрятать свои эмоции за каменной маской, неудачно. Их пускали в расход, «начальству» было достаточно очевидного – прячут только криминал. Листиг был признан Павлом благонадежным и принят на службу, а многие его «товарищи» по учебе отправились в мастерские. Магический батальон Святого мага давно превратился в полк, а пополнение из империи всё шло и шло. Павел «чистил» города и замки от магов, имперских не трогал, и жалобы баронов, маркизов и графов в столице клали под сукно. Абсолютная монархия, мечта императоров на протяжении последних двух сотен лет, становилась реальностью. Та толика власти, независимости и свободы, которую император де-факто согласился отдать Святому магу и графству Роззе, была мизерна, по сравнению с той, что раньше приходилась на долю феодалов и магических орденов. Дюжина герцогов пока накачивала «мускулы» за счет паники в рядах свободных магов, но никто из них не пытался подняться на защиту своих же вассалов, отделываясь ничего не значащими обещаниями. В замок Дюк вернули всю обслугу. По-прежнему палачи мучили людей, а маги берегли «ценный материал», не давая людям умереть раньше срока. Всё чаще Листигу стали попадаться семейства баронов со своей стражей. Те, кто не захотел отдать добром своих магов, теперь производили магию на алтаре Смерти. «Работа, как и всякая другая. Не хуже и не лучше», – думал Листиг, – «Рабочего материала стало больше, бандиты и мятежники наполнили тюрьму замка под завязку. Если кто-то и умрет раньше времени, начальство на это закрывает глаза. Кошельки с серебром и золотом от родственников текут не тонким ручейком, а полновесным потоком, каждый просит облегчить страдания, «недосмотреть», чтобы узник умер быстро.» Сытая наступила для магов жизнь, безопасная, богатая, но многие, не один Листиг, стали презрительно относиться к Святому магу. Даже ученики придумывают ему уничижительные прозвища, ждут момента для удара в спину. Как только страх первых дней прошел, отношение к неумехе изменилось кардинально.

Катя.

«Катин» политик, Давыд Давыдович Коганин, имел идеальный для своей профессии характер. У него была жесткая, до бесчеловечности, хватка, умение «видеть» во всем источник денег, прекрасный нюх – интуиция, и способность вкрутить мозги не только обычному человеку, но и такому же прожженному дельцу-политику.

Крючок, на который Катя поймала «Давыдку», был прост и невероятно несбыточен: лекарство от старости. Безобидная кисленькая горошина, обычная «витаминка», и Коганин сбросил десяток лет. Остальное не имело большого значения. Ни щедрая оплата услуг, ни гарантированная безопасность – стоило прокурору заинтересоваться сомнительными поставками вооружений, как он надолго улегся в госпиталь. Даже появление пьяного соперника на теледебатах не так обрадовало Коганина, как буйство энергии его вновь молодого организма. Давыд Давыдович сделал вид, что поверил в секретные еврейские разработки, но Катя видела, что это не так, и её это устраивало.

– Катенька! Катюша! Катерина! Чистое и непорочное создание! Зачем тебе пять вагонов РПО???

– К чему эти вопросы, милый? Неужели ты против того, чтобы заработать сам, дать заработать своим друзьям и заставить своих врагов высунуть свои глупые головы? Тем более что неприятности твоим недругам обеспечиваю я!

– И всё-таки интересно?

– Многие знания – многие печали …

– Ты мне угрожаешь?! – удивился Коганин.

– Нет. Пытаюсь уберечь от неприятностей.

– Ты гарантировала мою безопасность. Не забывай, дорогуша!

– По-моему, я неплохо справляюсь?! – мило улыбнулась Катерина.

– Справлялась! Пока не начала угрожать.

– Зря ты меня сердишь, – Катя сделала обиженное лицо, отодвинулась от Коганина и потянулась за неглиже, лежащее комком в кресле.

– Ты уже уходишь? – Коганин расстроился.

– Сообщи, когда решишь вопрос с моей заявкой. Всю логистику нужно будет продумать до мелочей, – сухо ответила Катерина. Она вертела своим любовником как хотела.

Алексей.

Как только существование винтовок стало секретом полишинеля, их эффективность упала на несколько порядков. Маги научились защищаться от нового оружия, но тотальный прессинг Павла не давал им ни дня передышки. Стрелков он не жалел, хотя массовое применение реактивных огнеметов и гранатометов давало магам мало шансов на контратаки. Эльфы сдали своих магов почти сразу, гибель двух королей и премьер-министров подряд научила их благоразумию. Императорская семья гномов была многочисленна. Они ушли в подполье, объявив условия ультиматума позорными и неприемлемыми. Тогда Павел договорился с гоблинами и демонами. Они наводнили империю бандами грабителей, а человеческие отряды стрелков разогнали армию гномов. Пользуясь хаосом, Павел организовал охоту на гномских магов. Их выслеживали и ловили как хищных зверей. Алексей восстал против методов ведения этой войны.

– Я отзываю своих стрелков в Роззе.

– Это не стало для меня неожиданным. Слюнтяй.

– Ты не выполняешь наши договоренности. Где обещанная гуманная война?

– В человеческой империи я обеспечил минимум человеческих жертв. Согласись, маги и дворяне – нелюди?! Эльфы и гномы? Даже самый пристрастный человек не посмеет назвать их людьми. Полный, абсолютный гуманизм, – сделал удивленное лицо Павел.

– Не играй словами!

– Не играю. Я, ты помнишь, воевал десять лет назад против гномов. Я тебе рассказывал, ты забыл, тот эпизод, когда офицеры-гномы устроили соревнование: кто быстрее отрубит мечом сотню человеческих голов. Мой отряд освободил тогда всего десяток пленных, около пяти тысяч безоружных, беззащитных людей были безжалостно убиты. Соревнование!

– Люди на Земле во время второй мировой вели себя точно также жестоко и бессмысленно. Самураи устраивали такие же соревнования, победителей чествовали в центральных японских газетах. Так ты теперь на этом основании выгонишь их с Сахалина и Курил? Или китайцев выметешь поганой метлой с Дальнего Востока? Отец, дед, прадед могли быть убийцами и негодяями, нынешние – не виноваты.

– Это ты загнул! Дальний Восток отдали буквально вчера!

– Никто ничего не отдал! Подписан всего лишь договор о совместном использовании, он даже еще не ратифицирован.

– Я сделаю так, что ратификацию провалят!

– Ты патриот!? Именно для этого ты собрался сменить власть!? Там, на отданных азиатам территориях, сейчас живут одни китайцы и японцы. Ты хочешь повернуть историю вспять?

– У меня другая цель – мой комфорт и безопасность. Такой договор, сам понимаешь, бомба!

– Циничный прагматик.

– Либеральный соплежуй.

– На Земле ты тоже устроишь апокалипсис?

– Пока магия в тайне, я воздействую тонко и незаметно. Нужный политик куплен, ненужный заболел, пришел пьяный на теледебаты, обосрался на звездной тусовке, потерял секретные материалы, его переговоры выложили в интернет и так далее. Я никого не убиваю, чаще лечу, делаю людей моложе и счастливее.

– В России это не работает. Людям всё равно: пьяница депутат или бабник, торгует он секретами или ворует казенные деньги. Они никому не верят. Для них все одинаковы.

– Работает. Плохо, но работает. Я не тороплюсь. Наш с тобой век долог. Через сотню лет все будут ходить по струнке.

– Если только так …, терапевтически. Но своих стрелков я отзываю в Роззе!

– Отзывай! Обойдусь.

Листиг.

Заговор не был похож на заговор. Всё говорилось как бы несерьёзно, но бесконечные насмешки в адрес Святого мага, рассказы о его глупостях, обсуждение его невероятной некомпетенции делали свое дело. Не было руководства заговора, никто не строил планов и не давал указаний, но любая оплошность могла стоить Павлу жизни. День для магов в замке Дюк не удался. Святому магу требовалась замена стрелкам в империи гномов. Уровень магов не играл роли, лишь бы хватило силы запустить амулет. Выбор пал на «орден смерти». Никто из тамошних обитателей не был провидцем, но неприятности все учуяли пятой точкой сразу же, как только появилось начальство. А что там было чуять? Святой маг сразу начал отбор! Часто говорят: «Если бы ненависть могла убивать …». Для замка Дюк это было не пустыми словами. Зло давно угнездилось там. Каждый маг в отдельности был невероятно слаб, по сравнению со Святым магом, но общее чувство объединяло их, как пчел объединяет рой. Достаточно было соскочить с резьбы одному, и остальные, не сговариваясь, мгновенно отдали ему всю свою силу. Они пропускали через себя черную силу алтаря Смерти, и, не успевая даже преобразовывать, отдавали её Листигу. Спусковым крючком для Листига послужил недовольный взгляд Святого мага. Листиг не смог подавить в себе неприязнь, и подумал, что Павел прочитал её по его лицу. «Сейчас он оправит меня производить магию», – мелькнула жуткая мысль, и он ударил с трех метров фаерболом. Маленький шарик летел пару мгновений, но в конце своего полета внезапно наполнился невероятной силой и превратился в огромный шар черно-фиолетового цвета, пышущий смертью. Святой маг застыл в недоумении. Защита сработала без его участия, и ревущее пламя заполонило двор и поднялось до небес. Листиг сгорел, не успев ничего понять, также как и три десятка людей и магов. Многие из тех, что стояли в галереях дворца, успели осознать свою смерть, они выплеснули весь свой ужас и боль в Святого мага, на мгновения став проводниками магической мощи алтаря Смерти. Небольшое солнце вспыхнуло во дворе замка. Оно расплавило огромные камни и превратило весь комплекс зданий в расплавленное озеро магмы. Кипящая лава докатилась до города, вызывая пожары, в разрушенных взрывной волной зданиях.