Текст книги "Черный ящик с Руддерогги"
Автор книги: Владимир Михайлов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
В тот миг, когда я так подумал, источник моей надежды издал слабый звучок. Он не был бы слышен и в двух шагах, но в моём ухе прозвучал совершенно чётко. Это было сигналом. Я остановился в ожидании. Грудь ощутила жар: ящик работал. Минута прошла. Вторая. Снова пискнуло – дважды. Это означало, что авизуальное поле наведено. Я помнил, что оно может держаться десять минут, таким был, по словам декана, оперативный запас костюма. После этого требовалась новая зарядка, а я не был уверен, что нужная система окажется там, куда я направлялся. Так что нельзя было терять ни секунды.
За минувшие в ожидании минуты я успел восстановить в памяти всё об объекте, что было мне известно из тех источников, что вручил мне мой шеф. И сейчас уверенно направился не прямо, а принял левее, потому что нужный мне вход должен был помещаться именно там.
Там он и оказался. Хотя увидеть его можно было, лишь напряженно всматриваясь в гладкую стену в путанице жёлто-зелёных бесформенных линий и пятен.
Зато датчики охранной системы были замаскированы не очень тщательно, намётанный глаз определил их за минуту с лишним. Впрочем, я это сделал просто для тренировки. Мой черныш сделал это быстрее. Минута с лишним понадобилась ему, чтобы заглушить их. Он пискнул трижды. Операция, эта третий. Вход возник – ровно настолько, чтобы я мог боком пройти внутрь. Так я и поступил.
* * *
Я не боялся, что мне придётся применять тут оружие. Во-первых потому, что я и не был вооружён. Во-вторых– мне заранее было известно, что живых людей здесь не будет. Тут их вообще никогда не было.
Зато всего такого, что я определял, как «они» – приборы и аппараты, – открылось великое изобилие. Как говорится, глаза разбежались. Вся эта технология оказалась совершенно незнакомой. И не только для меня, тёмного. Это не принадлежало к человеческой культуре. Не было рассчитано на использовании людьми. Это был, если угодно, памятник – действующий памятник – если и не той цивилизации, следы которой Лепет с компанией отыскали на Антилии, то никак не меньшей. И которую обнаружили, быть может, слишком рано. Слишком опасно для самих же людей, для существования нашей цивилизации, пока ещё более или менее здравствующей.
Никаких освещенных шкал или циферблатов с числами, столбиками, стрелками, световыми индикаторами. Никаких пультов, кнопок, клавиш, рычагов, шлемов для съёма биотоков, и всего прочего, чем мы так привыкли гордиться. Голые матовые стены разных цветов, не плоские, но обладавшие глубиной. И на них – или в них – постоянное, безостановочное движение точек и линий по каким-то сложным траекториям в любом из мыслимых направлений. Они вспыхивали, бежали, иногда сливались, вновь разделялись, останавливались, вспыхивали ярче или напротив, бледнея до полной невидимости. Они возникали из ничего где-то в глубине стены и неслись прямо на меня, заставляя невольно отступить в сторону, освобождая дорогу – и в последний миг, едва не вырвавшись на поверхность, закладывали крутой вираж и улетали прочь – или замирали на мгновение и – если это был лишь отрезок – давали задний ход, как поезд, где машинист просто переходит из головного вагона в последний, становящийся после этого ведущим. Единственная закономерность, которую мне удалось подметить в первые две минуты, заключалась в том, что ни одна линия не выходила за пределы того цвета, в котором возникала и двигалась. Следовательно, каждый цвет обозначал определён-
ную группу приборов и механизмов. Судя по оживлённому движению большинства этих фигур, вся эта сверхсистема активно жила своей жизнью, хотя создателей её давно уже не существовало. Ну, это не удивило меня, как не озадачило бы любого из моих коллег: давно известно, что создания переживают своих создателей. Иногда на дни, иногда на тысячи и десятки тысяч лет. Тем дольше они живут, чем конструкция и принципы действия их были ближе к природным, основополагающим. А всякая истинная цивилизация в своём развитии приближается к природе, а не противоречит ей. Та, что идёт вопреки ей, может вспыхнуть ярко, но сгорит за исторически ничтожное время.
Стоп. Мне сейчас было не до отвлечённых размышлений. Я не исследователь, как хотя бы тот же Лепет, я оперативник Института Галактик. Или, на жаргоне, взрывник – потому что институт наш принято называть Институтом Большого Взрыва, или ещё проще – Институтом Создания, ИНКРЕАТ – Институт Креатора.
Так называем себя мы сами.
Я оперативник, и моя подлинная задача…
Хотя я и сейчас ещё не вправе говорить о ней. Вправе лишь действовать.
Будем действовать.
Я успел заметить ещё нечто, очень важное.
Вся панорама – круглый зал, где кроме этих стен нет ничего – как и тот странный зал на Вокзале – тут состояла из девяти цветных секторов, каждый – от пола до средней точки Купола, но ширины они были разной. Самый большой занимал полтораста градусов, самый маленький – градусов где-то пятнадцать. Но от других они отличались не только размерами. Общим у них было ещё и то, что в них отсутствовало движение. Линии и точки были, но едва заметные, тусклые. В узком секторе – вообще никакого движения, в большом – два-три коротких отрезка перемещаются очень лениво, движение их замечаешь, лишь пристально всмотревшись. Всё как на Вокзале. А в остальных семи секторах движение было заметным. Что это может означать?
Что две из девяти систем сейчас не работают – или почти не работают.
Что может не работать сейчас?
Система охраны, вот что. Она отключена Чернышом. На моих глазах.
А вторая? Она дышит, но еле-еле. Как в глубоком сне.
Я не знаю, чем ведают остальные, те, что активны. Чем-то другим. Здесь или где-нибудь у чёрта на рогах. Это ещё предстоит узнать – мне или кому-нибудь другому. Но это – дело будущего.
А чем этот центр сейчас не управляет – или почти не управляет?
Я вижу только один ответ: он сейчас почти не управляет Вокзалом. Потому что там сейчас выключено всё – кроме систем поддержания жизни. И в той его комнате – такая же неподвижность.
До сих пор я думал, что Вокзал, да и вся Руддерогта управляются людьми.
Сейчас это показалось мне куда менее вероятным. Связь между Куполом и Вокзалом была несомненной.
А люди? Пограничники, продавцы, декан – зачем они там?
А зачем сейчас я – здесь?
Затем, что интуиция и на этот раз не подвела нашего шефа. Что-то здесь таилось. И оно несомненно имело какое-то отношение к той цивилизации, на раскопках которой сейчас работала Дения и куда стремился попасть Лепет.
Шеф тогда сказал мне: «Присмотрись. И если встретишь что-то, что может помешать освоению наследия той цивилизации – устрани помеху. Не сомневаясь и не мешкая».
Но тут дело такое, что его надо семь раз обдумать прежде, чем принять решение. Тут не должно быть неверных выводов.
Но для того, чтобы всё обдумать, нужно время. А оно ограничено.
Впрочем – давно сказано, что много размышлять – не значит размышлять долго. А «действовать быстро» вовсе не подразумевает торопливости: совершай медленные движения, но без перерывов между ними.
Так я настраиваюсь на работу, вспоминая старинных авторов.
Да, конечно. Итак: этот Купол и Вокзал принадлежат к той же цивилизации, что и открытая Лепетом? Или – к другой, не менее могучей? Которой мы ещё не отыскали в путанице мегалет и гигапарсеков?
Одна цивилизация – или две?
Похоже, что две.
Почему я так решил?
Потому, что если бы всё это принадлежало Открытым на Антилии, то наш кораблик со всеми нами на борту беспрепятственно добрался бы до своей цели. Из действий экспедиции любому наблюдателю ясно, что люди там – для сохранения, а не для того, чтобы уничтожить.
Хотя – это по нашей логике. А какой она была у них?
Так или иначе – ясно, что нам хотели помешать.
Но ведь нас можно было просто уничтожить? Не закоротить схему, а рвануть джи-реактор – и пишите письма.
Может быть, они просто не любят убивать?
Однако – разве не проще было бы охранять свои погребения с зарытыми сокровищами формул, находясь там, на месте, а не в чёрт знает каком отдалении?
А их там нет. Значит?
Значит, и не было. А были другие.
Итак, цивилизаций – две. А может, и…
Рассуждаем дальше. Цивилизации такого размаха являются – хотя бы частично – современниками. Времена их существования накладываются друг на друга.
Они не могли не знать о существовании друг друга. Следовательно, между ними существовали отношения. Какие? Союзные? Или конкурентные? Мирные или враждебные?
Впрочем – не всё ли нам равно? Мешают нам – значит, враги. Наши, а не те, кого давно уже нет в этой Вселенной. И эту двойную систему Вокзал-Купол надо глушить. Как и говорил шеф.
Но ведь задерживать можно и из добрых побуждений? Когда ты мчишься к обрыву, не зная дороги, а тебе кричат «стой!» и хватают за фалды.
В таком случае система – наш союзник, и следует не глушить её, но напротив, способствовать.
В чём может заключаться её программа? В том, чтобы помочь исследованию открытой нами цивилизации – или помешать?
Если эту цивилизацию можно назвать «доброй» – то скорее помешать.
Почему? Да потому, что цивилизация эта всё же погибла. Гиперразвитие привело её к краху. А её современники, поняв, что гибель неотвратима, возможно, успели заложить во все свои станции во Вселенной, такие, как этот вот Купол, запрет на действия по её реставрации. И Купол ни в коем случае не намерен помогать исследованию взрывоопасной сверхкультуры.
Однако те, кто меня послал, считали и считают совершенно иначе: исследовать эту цивилизацию нам просто необходимо – расшифровки, новые знания, новые технологии, новый бросок вперёд… И по их мнению, всё, что может помешать этому, следует – нет, не уничтожить; конечно, не принято уничтожать памятники, но во всяком случае изолировать. Обездвижить, так сказать. Вот зачем я тут.
Эту задачу выполнить легче. Достаточно лишь найти путь, по которому команды Купола поступают на Вокзал. Это несложно. Существует связь, явно беспроводная. Остаётся найти лишь то поле и те его частоты, какие при этом используются Куполом. Изолировать его.
На решение задачи по изоляции Купола отпущенных десяти часов мне более чем хватит. И начать можно сейчас же.
Но мне очень не хотелось браться за работу сразу же. Потому что в моих рассуждениях ощущалась и тревожная нотка.
Перед началом действий хорошо бы узнать: нет ли тут чего-то вроде программы самоуничтожения – вернее уничтожения не Купола, а Космодрома, если он начнёт выходить из-под контроля? Такое не исключено.
Рванёт – и погибнет хорошая, сверхсовременная конструкция. А главное – люди. На самом деле их там, конечно, больше, чем мне казалось. Но даже если бы там оставался один-единственный декан…
Декан. Коммендер. Коллега по ИНКРЕАТу? Не исключено. Хотя полной уверенности нет. В Службе Проникновения мне мало кто известен: проникновение ведь происходит не в стенах конторы.
Срочно нужен хороший совет. У меня же тут нет ничего, кроме чёрного ящика. Но годится ли он на роль советника?
Сомневаюсь. Однако выбирать-то не из чего.
– Черныш!
Ответ – молчание. То есть никакого ответа? А вот и нет!
То есть ящик вроде бы никак не реагирует на моё обращение. Однако…
Однако же в большом секторе Купола что-то ожило. Три или четыре даже линии, бледных, как известная спирохета, вдруг стал и набирать яркость. Зашевелились. Двинулись. Все они располагаются в правом нижнем углу сектора. То есть на уровне моих глаз. Через секунду-другую ещё десятка полтора отрезков и точек наливаются светом и начинают сначала приплясывать на месте, словно от нетерпения, вибрировать всё быстрее – и вот уже пускаются в пляс. И в этом движении возникает ритм. Несложный. Это происходит так: отрезки и точки выстраиваются в какую-то фигуру, создают некий абстрактный рисунок. И он начинает мигать. Как бы требуя чьего-то внимания. Моего, допустим. Ну что же, я весь – внимание.
Это продолжается минуты две, может быть, три – сейчас я не контролирую время. Свет – тьма. Свет-свет – тьма. Ритм – полсекунды на каждое изменение. Или – целая секунда. Каждый такой промежуток для такой системы, какой должна быть эта – целая бесконечность. То есть можно сделать предположение: идёт передача, и рассчитана она не на квантовые схемы, но на несовершенное восприятие биологического разума. Всё равно – белкового или иного.
Азбука Морзе (древняя, она сохранила название до наших дней)? Один из примитивных способов передачи информации?
Но она настолько древняя, что я её просто не знаю. И если в этих рисунках, вспышках и угасаниях и запёчатлён какой-то смысл, он пролетает мимо моего сознания без малейшего результата.
Мне бы чего-нибудь посложнее!
Я невольно бросаю на чёрный ящик исполненный мольбы взгляд.
И Черныш, похоже, его воспринимает. И кажется – транслирует!
Во всяком случае, движение в моём углу сектора замедляется. Словно мне, как дебилу, пытаются объяснить задачку даже не по слову, но по букве.
Но я ещё более туп, чем кто-то там предположил.
Впору биться головой об стенку. Я, быть может, так и сделал бы, если бы не боязнь повредить сложнейшее оперативное пространство, каким, без сомнения, является внутренняя поверхность Купола.
Однако бывает же, что вслед за отчаянием приходит озарение! И на этот раз оно снисходит на меня. Ия невольно кричу – хотя мог бы сказать и шёпотом:
– Черныш! Звёздный код!
И замираю в последней надежде.
Ответ следует незамедлительно. И заключается он в том, что мой угол гаснет. Чёрточки и точки бледнеют. Замедляют движение. Останавливаются совсем.
Провал. Обломки надежды растворяются в окружающем пространстве.
Но amp; последнее (как мне представляется) мгновение моей жизни оживает соседний участок сектора. Вспыхивает сразу и уверенно.
На этот раз точек не возникает. Отрезки и промежутки. Только. Они закручиваются в спираль. Виток за витком. Ещё. Ещё. Ещё…
Это и есть Звёздный код, знать который обязан каждый, выходящий за пределы планетарной атмосферы.
Сейчас спиральостановится. Мгновение останется в неподвижности. И – начнёт стремительно раскручиваться.
И это будет уже…
– Черныш! Текст!
Текст пошёл.
* * *
«Уходя навсегда, предупреждаем приближающихся.
Внимание! Опасность!
Знайте:
Мир видимый и мир незримый изначально были поделены между тремя Великанами технологий. Первый: система Гор. Второй: союз Постижения. Третий носил имя Центра Знаний.
Мы были этим третьим.
Все мы были конкурентами в великом деле усовершенствования Вселенной, созданной не нами, но отданной в наше пользование.
Своей задачей все три системы видели в усовершенствовании всего, что было создано не нами. В осуществлении нового, более совершенного мира. Созданного нашим разумом при помощи того, что было создано нашими руками. К этой единой цели великие цивилизации шли тремя различными путями. И мы были первыми. Но никто не мог бы достигнуть цели в одиночку. Для осуществления нашей мечты необходимы были три формулы, и каждая система разрабатывала одну из них. Просто мы оказались ближе к цели, нем остальные.
Мы создали свою формулу, когда остальные были ещё в нескольких шагах от цели. При помощи того, что получилось у нас, можно было уже добиться нужных нам преобразований в ограниченной части Мироздания. Наша формула касалась Энергии и её производного – Вещества. Другие две – Пространства и Времени.
Наш центр располагался, и сейчас ещё располагается там, где после нас начнётся бурное образование новых галактик. Вы. те, кто приближается, наверное сможете увидеть этот процесс
Но может быть, он и не начнётся. Это зависит от двух, пока ещё остающихся систем. Мы, даже уходя, сделаем всё, что в наших силах, чтобы остановить их. Нас не будет, но наши станции останутся во многих мирах. Они рассчитаны на долгое, даже по нашим представлениям, существование. Мы надеемся, что они смогут влиять на развитие событий в системе Гор и союзе Постижения, если даже для этого понадобится столкнуть их между собой, что сможет привести их к разрушению и умиранию.
Это жестоко – скажете вы, приближающиеся. Но поверьте нам: это – меньшее зло. Потому что крах этих цивилизаций до объединения их усилий приведёт, во всяком случае, к сохранению существующего ныне мироздания, пусть и с известным ущербом.
Чтобы у вас не осталось никаких сомнений, объясняем вам, в чём корень зла.
Он – в той фундаментальной ошибке, какая была допущена в самом начале разработки трёх задач. По сути дела – в одном-единственном знаке, на который даже крупнейшие наши умы не обратили тогда внимания. Видимо, не случайно. Мы полагаем, что эта ошибка, этот недосмотр были заранее запрограммированы теми, кто произвёл Первый Взрыв.
Пренебрежение этим знаком должно было привести – и сейчас ещё может привести к созданию Великой триединой формулы не в качестве формулы Нового созидания, но, наоборот, в качестве ключа для запуска процесса Антивзрыва. То есть – угасания всего существующего. Полного исчезновения всего сущего.
Поймите нас. Наша формула, частная, была доведена нами до обеих других систем. Так что само наше исчезновение дела не исправит: они знают нашу формулу и могут и без нас воспользоваться ею. То есть объединить все усилия – и, помимо желания, уничтожить всё.
Мы надеемся, что этого не случится. Но наши попытки убедить их ни к чему не привели. Это можно понять: нелегко смириться с гибелью великого замысла, потребовавшего труда тысячелетий. Они считают наши выводы ошибочными, ещё и ещё раз подвергают их проверке – и тем временем продолжают свои труды, уже близкие к завершению.
Вот почему у нас остался единственный выход: воспользовавшись нашей формулой Энергии, подвергнуть их цивилизации разрушению и гибели. Но гибель эта может оказаться неполной – у нас есть вся нужная теория, но сил для её реализации пока ещё недостаточно. Тем не менее мы рассчитываем, что наши действия помешают возникновению формулы Ужаса – так мы её называем теперь.
Непосредственная причина нашей гибели – свёртывание энергии в местах нашего существования. Тот самый минус вместо плюса. Детали вам ни к чему.
Те, кто приближается! Призываем вас, малым вас, заклинаем вас: в случае обнаружения следов, конструкций и технологий названных нами цивилизаций – нив коем случае не допустите их объединения и совместного использования! Потому что независимо от ваших замыслов и намерений это приведет к исчезновению Всего – начиная с вас самих.
Бойтесь технологий, уводящих от природы.
И существуйте долго и благополучно!»
Я вернулся на Вокзал без приключений. Ожидал, что декан будет ожидать меня возле указанного им входа. И не ошибся.
Впустив, он похлопал меня по плечу и сказал лишь: «Ага!». Я в ответ кивнул и стал раздеваться. Он терпеливо ждал. Потом сказал: «Здесь наша душевая по соседству». На что я ответил: «Потом». Он спросил: «Глотнешь для сугрева?». Я покачал головой. Сейчас мне не хотелось. Я вздохнул и проговорил:
– Ну давай. Излагай по порядку. Кто тут у вас правит бал? Он ответил вопросом:
– Что тебе удалось понять?
– Главное – что «Великую» восстанавливать нельзя.
– Значит, – сказал он, как мне показалось, с облегчением, – мы с тобой соображаем синхронно. Так что можешь спрашивать. Только если думаешь, что мне тут всё понятно, то я тебя крепко разочарую.
– Тогда бы я был тут вовсе ни к чему, – сказал я. – А разочарования – одним больше за жизнь, одним меньше, разница небольшая.
Он кивнул и повторил:
– Спрашивай.
Я пару секунд помедлил, в уме устанавливая вопросы в очередь.
– Что тут в вашей власти, а что – от них?
– В нашей власти, – поправил коммендер, – ты себя не выгораживай. Что в нашей власти? По сути, только одно: у нас тут достаточно всякой гремучки, чтобы вывести всё это хозяйство из строя. Понимая отчётливо, что нам самим при этом не выжить. Но нас тут не так-то уж и много, и против интересов цивилизации людей все мы, вместе взятые – меньше нуля. И каждый из нас это соображает. И готов.
– Ясно, – сказал я, не особенно удивившись: примерно это самое я и предполагал. – А управлять системой, хоть в какой-то степени, мы способны?
Он поднял брови:
– Ты ведь разобрался, как его можно отключить? Перерезать пуповину?
– Иначе я не вернулся бы.
– Как только связь с Куполом нарушилась бы, мы скорее всего смогли бы сдвинуть Вокзал с места. И направить туда. К Антилии.
– Зачем?
– Понимаешь сам: чтобы подстраховать экспедицию. Помочь обезопасить от постороннего вмешательства всё, что она там уже нашла и всё, что ещё найдёт.
– И это привело бы…
– Тебе там что, не объяснили?
– Объяснили раньше. Но я думал, что они параллельно ознакомят и вас…
– Так они и сделали.
– Тогда зачем мы разыгрываем сценку? Зрителей всё равно нет. Ты понял, что эта цивилизация в конечном итоге-смертный приговор?
– Я, может, и не так умён, как ты, – ответил коммендер с лёгкой обидой, – но на столько моего ума хватило.
– Да. В таком случае – что мы должны делать по-твоему?
– Да ничего. Дадим понять, что вмешиваться не станем. И пусть работают сами.
– Как просто! Но ты понимаешь, что у них запрограммировано?
– Трудно не сообразить. Все следы цивилизации отправить в Ничто.
– Вместе с Антилией, ты забыл сказать.
– Это ясно по определению. Для них это – заурядное действие.
– И люди – экспедиция – для их тогдашних программистов – ничто. Но не для нас? Или я ошибаюсь? Только не забудь: те люди не приносили присяги на самопожертвование. Ты знаешь, сколько их сейчас на Антилии?
– Ох, как ты скверно обо мне думаешь? Это я тебе припомню. Сколько человек там? Семьдесят два на этот час.
– Ты считаешь с «Арк Натом», или без них?
– Без них, понятно. Пока они дотопают, там всё закончится.
– А семьдесят две души для тебя что – прах на ветру?
– Опомнись, опер! Ты же побегал тут и соображаешь – сколько человек может вместить эта банка. Тысячи! А тут – семьдесят два…
– Думаешь, нам дадут время снять их?
– Это будет условием договора.
– Ты можешь с ними переговариваться?
– Нет, ты всё же не в себе. Ты что, не видел, сколько тут на борту чёрных ящиков?
– Прикидывал. Что-то под сорок.
– Так вот. Каждый из них – на прямой связи с Куполом. Для того тебя и заставили взять эту коробочку, чтобы и сам ты был у них под контролем.
– Они что – знали, зачем я оказался здесь?
– Предполагаю – да. Видимо, что-то в твоей системе, – тут он постучал костяшками пальцев по моей макушке, – подходит для связи с ними больше, чем, скажем, у меня или у других. У нас нет их частот, никак не воспринимаем, мы и техникой такой не владеем, вот только надеемся разобраться. А тебе, видишь, повезло. А они, по сути, вытащили тебя с «Арка» и позаботились о том, чтобы ты остался на Вокзале.
– Тогда– к чему было дурить мне голову всякими иллюзиями? Видом города, например? Зачем вся внутренность Вокзала – макет города, магазины, кафе, погранслужба и всё такое прочее?
Он пожал плечами:
– А вот у них и спроси. Ты меня колешь так, словно это я его конструировал.
Этот корабль выудили полностью исправным и совершенно пустым чисто случайно: на него наткнулись во время глубокой разведки в Малом Магеллановом… Рейд был глухо секретным, но уж ты должен был хоть краем уха о нём слышать.
– Постой. Вроде бы… Ну конечно, господи! Как я сразу не сообразил? Это ведь ты вёл тот поиск!
– Ну, я.
– Но я так и не нашёл твоего имени среди новых адмиралов.
– А я, – усмехнулся коммендер, – с тех пор и не схожу с этого устройства. Потому что мне единственному удалось хоть как-то с ним договориться. Это потом оказалось, что ты в этом деле ещё сильнее. Так что теперь придётся нам работать в паре. Ну вот, тебе, полагаю, ясно если не всё, то хотя бы главное. Похоже, мы приняли решение? Тогда составим текст. Переложим на Звёздный код. Подложим под твою коробку. Она передаст. А дальше – программа начнёт, я уверен, работать сама;
– То есть, к Антилии пойдём на автопилоте?
– Можно сказать и так, – кивнул он.
– А если потом – подальше? (Это вырвалось неожиданно для меня самого). В те края, откуда эта машина родом? Корабль ведь не сам по себе там оказался, верно? Кто-то его туда направил? Чтобы спрятать? Или – успели мигрировать?
– Ну и фантазия у тебя, – проговорил он одобрительно. – А что?..
Я с нетерпением ждал того мгновения, когда наш громадный Вокзал оторвётся от Руддерогги, иллюзия развеется й мы увидим маленький астероид с одиноким Куполом на его поверхности.
Но так и не уловил. Я как раз следил за стартом с орбиты нашего «Арк Ната», получившего наконец свою триди-схему. Декан-коммендер вручил её капитану, как говорится, без комментариев – лишь пожелал доброго пути. Лепет, услышав, что я с ними не лечу, лишь пожал плечами и пробормотал:
– Вольному воля… Вам не кажется, что ящики будут сохраннее у меня?
И узнав, что не кажется, не стал спорить и лишь покачал головой.
Они легко снялись с орбиты, и я стал смотреть на поверхность Руддерогги. Вернее, хотел посмотреть, Но не увидел ничего. Декан усмехнулся:
– Да мы уже десять минут в полете. Привыкай, напарник: тут езда без толчков.
– Хорошо водишь, – сказал я ему. – Ты его так и оттуда вёл? Из той галактики?
– Так мне и дали, – сказал он. – Он сам поехал, стоило нам только в нём разместиться. И прямо сюда. Ладно, когда-нибудь мы разберёмся в его программах.
«Арк Нат» доковылял до Антилии тогда, когда мы уже заканчивали погрузку на Вокзал людей итого оборудования, какое было решено забрать. Наше оборудование, разумеется, людское. Был установлен строжайший контроль над тем, чтобы ни единый предмет, который мог принадлежать Великой цивилизации, не был вывезен с приговорённой планеты. Всё это должно было исчезнуть без следа-чтобы сохранить нашу цивилизацию, дать ей возможность без ошибок просуществовать столько, сколько ей будет отмерено.
Это было вовсе не так просто. В экспедициях поначалу об этом и слышать не хотели – в научной, и ещё менее – в военной. Чуть не дошло даже до применения оружия. Не понимаю, откуда эта страсть к инструментам для разрушения, что присуща каждому, или почти каждому из нас. Но что делать: человек противоречив. Да и наши великие предтечи – тоже. Военные утихомирились, только получив команду с Теллуса. Выглядели они при этом, как на похоронах. Так оно, по сути дела, и было.
Дении я сказал:
– Знаешь, что? Мне надоело вечно гоняться за тобой по всей Галактике.
Она вздёрнула голову:
– Скажи спасибо, что только по нашей. Пока.
– А что – тебе одной Галактики мало?
– Вот мало!
– Ну и прекрасно, – поддержал её я. – В таком случае считай себя зачисленной в экипаж Вокзала.
– С какой это радости вдруг?
– С этой самой. Это ведь единственный настоящий трансгалакт, известный нам. И поверь, он просто протирать пространство не станет.
– А ты что – его капитан? Так прикажешь понимать?
– Ещё не знаю. Но ниже старшего помощника опуститься просто не могу.
– Я подумаю, – пообещала она. – А теперь, может быть, ты меня наконец поцелуешь? Или забыл, как это делается?
Нет, память у меня оказалась в полном порядке.
Закончив свои дела, мы через чёрный ящик просигналили Куполу, что он может выполнить свою миссию.
Без нашего вмешательства Вокзал отошёл на нужное расстояние.
Антилия исчезла как-то буднично, скромно, без прощальной церемонии, без взрывов и разлёта осколков. Только что была – и вдруг стали видны далёкие звёзды, которые она перед тем загораживала от нашего взгляда.
Большие дела не нуждаются в шумихе, разве не так?
© Владимир Михайлов, 2008
