Текст книги "Две пьесы для чтения о новых русских. Из сборника пьес (СИ)"

Автор книги: Владимир Кабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Но мне чтой-то этот вариант очинна не нравится. Так начинать супружескую жизнь опасно. Невольно можешь оказаться в неоплатном долгу...

Чокаются выпивают. Попов ставит на проигрыватель пластинку, соло трубы с симфоническим оркестром.

Сергей – Послушайте, как труба выпевает. Это же надо так владеть инструментом...

Все сидят и слушают... Свет медленно гаснет. Занавес...

Вечеринка в квартире Тани. Все знакомые нам герои тут... Танцуют.

Сергей сидит и пьёт вино. Лина танцует с Афродитовым.

Репин подходит к Сергею. – А ты чего Серёга не танцуешь?

Попов мрачно – Похоже я своё оттанцевал. Как говорил учитель Лао – есть время танцевать, а есть время пожинать плоды.

(Смеётся) Почему-то, я всё больше становлюсь мизантропом. Все говорят, что я счастливчик, а мне кажется, что у меня кризис среднего возраста начинается.

Я начал понимать героя пьесы Толстого – "Живой труп", Федю Протасова. Он как бы сам себе не верит, что можно быть счастливым всю жизнь.

Конечно это всё толстовские идеи, но всё-таки...

Попов некоторое время молчит и выпивает вино...

Репин – ты что – то Серёга сильно заскучал. На тебя это не похоже...

Сергей – Надеюсь, что это временно. Перечитывал тут в очередной раз "Исповедь" Толстого. Он там говорит, что было время, когда он от себя шнурки и ремни на ночь прятал, чтобы во время нервной бессонницы не повеситься... Нечто похожее и у меня.

Смысл жизни понемногу уходит и остаётся одна бессмысленная суета...

Часто вспоминаю одного паренька, Сашку Грошева. Так он застрелился в семнадцать лет и никто не узнал почему он это сделал...

Меня, этот вопрос сильно последнее время интересует...

Говорит через длинную паузу – Извини меня Репин. Я это должен сам перевернуть...

У всех, всегда, есть на душе что -то невесёлое, но многие улыбаются или даже смеются...

А я не могу врать. Мне кажется, что это вовсе незачем делать...

Подходит оживлённая Лина. – А ты чего не танцуешь? Такая музыка классная!

Сергей – Я ухожу... Ты со мной или...

Лина – Попов, ну давай останемся ещё ненадолго. Мы ведь недавно пришли...

Сергей – Ты можешь остаться, а я ухожу... (Встаёт)

Лина – Ну какой же ты упрямый... Подожди меня. Я только оденусь...

Афродитов подходит и говорит огорчённо – А ты Лина уже уходишь?

Лина – Вот Попов сегодня не в духе...

Сергей – Я ведь говорил, что ты можешь остаться... (Уходит. Лина идёт за ним с видимой неохотой).

Двор перед домом Афродитова. Фонарь. Аптека напротив...

Лина догоняет Попова. – Ну подожди... Какой же ты всё-таки дурак. Ты ведь меня к Афродитову ревнуешь!

Сергей резко поворачивается – Что ты сказала?! Повтори!

Лина – Я говорю, что ты дурачок, наверное меня...

(Попов коротко бьёт её правой ладошкой по щеке) – Повтори ещё раз!

Лина – Я говорю, что ты дурак ... (Попов так же резко бьёт её левой ладонью по правой щеке).

Попов, холодным голосом – Повтори ещё!

Лина начинает плакать – Дурак! (Попов вновь бьёт по левой щеке)

Попов – Повтори!

Лина плачет и молчит...

Попов прячет руки в карманы – В следующий раз, ты будешь думать, когда начнёшь говорить плохие слова...

Он резко поворачивается и уходит. Лина плачет и кричит – Попов вернись! Прошу тебя!?

Попов не оглядываясь уходит и плачущая Лина остаётся одна...

(Занавес)

Квартира Лины. Она осматривает свои опухшие глаза и щёки в зеркало...

Стук в двери. Лина бегом подскакивает к дверям и открывает. Входит Попов... Какое-то время смотрит на её опухшее лицо.

Потом произносит – Ты меня прости. Я не знаю, как это получилось! Нам больше не надо встречаться... Я словно белены объелся... Ты можешь меня ненавидеть, но...

Лина – Я эти два дня как сумасшедшая. Я вчера на работу не ходила. Всё ждала, когда ты придёшь. Я ещё раз поняла, что ты можешь делать со мной, что ты захочешь!

(Плачет и вытирает слёзы прямо руками).

– Я сегодня всю ночь не спала и всё думала о тебе...

Прости меня. Я привыкла со всеми болтать, что мне угодно...

Но я без тебя жить не могу!..

Если ты уйдёшь навсегда, я просто повешусь! Мне без тебя жизни нет!

Попов – Я ухожу. Но, я подумаю о том, что ты сейчас сказала. И я приду. Но только не сейчас!

(Поворачивается и уходит)

Лина стоит и закрыв лицо руками плачет навзрыд...

Занавес!

Конец второго акта...

Третий акт...

Проходит несколько лет...

Квартира Репина. В прихожей зеркало завешанное чёрным покрывалом. Входит Попов.

Навстречу Анка Репина – Плачет – Серёжа! Горе – то какое. Как увижу кого из наших друзей, не могу удержаться, хотя, казалось, за эти дни все слёзы выплакала...

Проходи... Там в гостиной столы накрываю поминальные. (Уходит. Входит Симон. Молча жмут друг другу руки).

Симон – Ну Репин, ну удивил! Раньше всех туда...

Я понимаю, все там будем, но так неожиданно...

Сергей – Я тоже не поверил... (входит Анка)

Сергей продолжает – Увидел записку на двери, читаю "Серёжа, Валера умер" – Думаю что за чепуха. Дней десять назад видел его в бане...

Анка – Он мне говорил, что вы в лес собираетесь, я и не беспокоилась. Думаю, раз с тобой – всё будет хорошо.

Сергей – Они без меня пошли на Соболиные озёра...

Симон – Анка расскажи наконец, как это случилось. Все знают, а я нет...

Анка – После леса, когда они с озёр пришли, он сына Ваську, сводил в больницу и сделал ему укол гаммаглобулина...

Потом через день, у себя из головы клеща вынул. Ты же знаешь какие у него волосы густые. Говорит – ничего, вон Попова, десятками каждую весну кусают, а он только здоровее становится...

Потом через неделю – другую, как то прихожу домой, а он лежит в постелипод одеялом и стонет. Я глянула, а его судороги корчат – весь выгибается. И уже сознание теряет!

Я вызвала скорую, увезли в реанимацию и через двое суток, он умер там. Говорят сердце остановилось... (Плачет)

Вы ребята уж сами тут... Я пойду, мне надо о поминках беспокоиться. (Уходит)

Сергей – Я вчера могилу копал ему на кладбище и всё думал, как судьба нас испытывает. Только у Репина жизнь стала налаживаться, казалось он удачу поймал. На семинар драматургов собирался ехать через полмесяца, в Среднюю Азию... (Пауза)

Пойдём Симон, помянем Репина, выпьем по рюмочке.

Симон – Да я не могу сегодня. Слово Тане дал, что бросаю пить. Вот уже три месяца не пью...

Сергей – Ну ладно, я один... Что – то горько мне.

Симон – Я пойду, с Анкой поговорю... (Уходит)

Сергей наливает рюмку. Подходит Ирка, несёт бутерброды.

– Анкаприслала, говорит надо ребятам чем-нибудь закусить...(Смотрит на руки Сергея) – Что это у тебя?

Сергей выпивает, а потом отвечает – Да вчера могилу копал. Ломом да лопатой кровавые мозоли набил. Земля – глина с камнями. А остальные мужики с полудня выпивать начали...

Так после этого, с них и работники никакие – сама знаешь...

Вот я и не вылезал, пока не докопал сколько надо. А сейчас смотрю на мозоли и понимаю – это чтобы долго помнить...

Наливает ещё рюмку. – Ну давай пока никого нет, я один за него... Мир праху его... (Ирка подвигает ему бутерброт)

Сергей продолжает – Он мужик был с характером. Один такой среди всех. Всё с судьбой боролся, и казалось начал побеждать... Ан нет – "подстерегла злодейка"...

– Одна надежда, что душа его жива...

Ирка – Что ты там бормочешь?

Сергей – Пока с кладбища все не приехали, я его душу помяну. Я ведь сегодня его из морга забирал...

Лежит в гробу, как огурчик. Весь в спортивном, борода вперёд торчит, лицо спокойное... Но я вижу вдруг, что это не он!

Ирка всполошившись – Как не он?!

Сергей – Нет, тело то его, а души в нём нет. Тело пустое, а душа должно быть уже летит " в звёзды врезываясь"...

И мне спокойно стало! Как там в евангелии "Не заботьтесь о теле, а душу сберегайте, ибо душа попадёт в небесные чертоги..."

Ирка – Ну ты Попов, как всегда умничаешь. Ты посмотри, Симон – то не пьёт... Ему же три месяца назад операцию сделали.

Сергей – Да что ты говоришь?! Я его с полгода не видел!

И он молчит. Гордый стал.

Ирка – Он ведь с Танькой ругаться из-за выпивки начал. Она его и выгнала. Он по друзьям ходил, где пустят, там и ночевал. Ляжет на полу на свой спальник и рядом горсть таблеток кладёт...

Представляешь – днём в Университете, директор издательства, а вечером голову негде преклонить!

Вот его и прихватило как – то вечером. Кровь горлом пошла!

Пока операцию делали, половину крови потерял и треть желудка вырезали. Только минералку сейчас и пьёт. С Танькой помирился. Сидит дома...

Но пока в больнице был, из университета мужики один за другим шли. У него же друзей сотни!

Сергей – Да, он отличный мужик. Мягок только. Но потому и отличный...

(Входят гости, рассаживаются...)

Симон – Наливает себе воды. – Ну что, по первой? Я теперь распорядителем буду, потому что сам только воду... (За столом разливают водку)

Симон – Я несколько слов скажу. Я Репина уже двадцать лет знаю. Всякое бывало. Помню в Одессу уехали без денег. Голодали там. Я, один раз в обморок упал...

Так он меня в больницу увёз и пока меня не "поправили", сидел рядом...

И сколько раз он меня выручал...

Пусть земля ему будет пухом. (Кто – то тянется чокаться. Сразу несколько голосов: "Не чокаются на поминках! Не чокаются!)

Все выпивают, закусывают...

Поэт Соколов, редактор молодёжной газеты, встаёт. Все затихают.

– Я его недавно узнал. Он принёс пьесу в нашу Молодёжку. Прочитали. Видим талантливый парень. Напечатали...

Я думаю теперь, чтобы память о нём сохранить, надо бы его пьесы издать. И я полагаю, что мы в редакции будем думать, как это сделать...

Надо, чтобы память о нём осталась. (Выпивает. Все выпивают тоже. Шум за столом усиливается.)

Сергей встаёт. Шум медленно смолкает – Я Репина давно знаю. Жизнь он прожил непростую. Всё у него было – и беды и радости. Только литературных успехов не было. И вот казалось пошло...

А тут и смерть... И я думаю – у него был характер. И потому, он всегда был самим собой. Иногда это нравилось, иногда нет, но в памяти хорошее победит плохое.

Сегодня, мы схоронили тело, но душа его уже там (Показывает вверх) И потому, пусть её там примут как подобает. А мы, если понадобится, будем в свидетелях на Страшном Суде...

Все молча выпивают. Одна из знакомых подходит и несёт Сергею варенье на ложке. Он отстраняется – Спасибо. Я этого не люблю. (Девушка отходит обиженная)

За столом шум. Кто – то пьёт, кто – то закусывает. Сергей выходит из за стола

Ирка. – Ты куда Попов?

Сергей – Я подышать хочу...

Ирка – Я с тобой.

Выходят на кухню.

Сергей – У меня из головы не идёт, как это возможно в нашей современной жизни. Жил человек, не достиг ещё зенита жизни...

Сходил в лес, какая – то букашка заразная укусила, и вдруг умер, исчез. И вместо – белое пятно, "чёрная дыра".

И я чувствую себя вовлечённым в этот "факт" неправдоподобной реальности. Ведь это я его в лес приглашал. И уверен, что если бы я пошёл с ним, ничего бы не случилось. И потом, ведь он на меня ссылался, когда не стал делать укол гаммаглобулина...

Тут определённо стечение обстоятельств, которое люди называют судьбой! (Сергей долго молчит).

– Ведь казалось, Репин, после десятилетия борьбы за самореализацию, наконец схватил удачу за хвост: Союз писателей, семинары, конференции, пьеса в газете. И тут катастрофа... И я каким-то боком замешан...

Ирка. – Ты не переживай Попов. Таковы уж твои свойства. Карма – как ты раньше говорил...

Кстати, ты знаешь, что Ефимов на Север уехал, охотником стал, как ты.

Сергей – Ну, ну. Мы разные...

Ирка – Да ты что Попов?! Он же – твоя копия. Ты просто не замечаешь, как ты на людей влияешь!

Я по себе помню. Сегодня такой день, когда всё можно говорить...

Я ведь в тебя была влюблена несколько лет. Я дня прожить не могла без того, чтобы тебя не увидеть... (Гладит Сергея по рукаву)

– А у мужиков другое. Они невольно поддаются твоему давлению.

Вот Ефимов... Он даже говорить стал как ты. И усмехается тоже, как ты. Не так добродушно, но внешне похоже.

Сергей смеётся – Не обижай меня Ира...

Ирка – Он сейчас где – то в тундре, охотничий участок взял и живёт там...

Сергей грустно вздыхает – Да... Были времена... Я сейчас сильно переменился...

Сартр – французский философ такой, говорил, что мы попадаем в рабство к тем, кто нас любит...

Ирка – И даже ты Попов?!

Сергей – Я нормальный человек... (Пауза)

Недавно приезжал Костриков, ты его помнишь. Я у него, как то, тоже был свидетелем на свадьбе. А до этого он меня, возил в общежитие, где, жили бывшие зэки, просил с ними разобраться. Сдаётся мне, что он из меня тоже, былинного героя вообразил...

Ирка. – Ну и как?

Сергей – Там обошлось без мордобоя. Он показал меня своим недругам, поговорили и всё обошлось...

Ирка – Ну, так что Костриков?

Сергей -Он, как приехал откуда – то из под Питера, сразу ко мне побежал. Лины дома не было, и я с маленькой Наташкой нянчился и стиркой занимался. Он посидел посмотрел на меня и ушёл с укоризной во взгляде. Он моей новой жизни не одобряет...

Ирка – Ну и я не одобряю, Попов. Лина ведь на всех твоих друзей, а тем более подруг, чуть не лает. Со мной не здоровается. Один раз даже из дома выгнала – так ревнует тебя ко всем...

Сергей вздыхая – У неё болезнь. Она меня ревностью замучила...

Ей кажется, что на меня все женщины бросаются. А я же не буду её уверять, что я хороший и верный. Что мне женщины только как люди нравятся... Стыдно...

– Она и подлость мне сотворит, только потому, что ревности не сможет перебороть...

Сергей вдруг улыбается. – Зато когда была беременна, то за руку меня держала, боялась отпустить на пять минут. Ну да ладно...

Ирка – А ты знаешь Попов? Я недавно Галю Лопатину видела. Так они ещё одного мальчика родили и Лопатин рад до небес...

Сергей вздыхает – Может так и надо Ира. Ведь мужики хорохорятся, пока им жёны, их место не укажут.

И только после этого начинают ценить и понимают, что без женщины жить не могут... (Выпивает ещё рюмку) Знал бы – сам ни за что не женился...

Но дело сделано. Теперь это факт биографии...

Как там буддисты говорят: "Лучше карма плохая, но своя, чем хорошая, но чужая".

Да ладно!Может кривая вывезет. Я же везучий! (Надолго замолчал. Ирка ждёт продолжения рассказа).

Конечно – что сделано, то сделано! (Грустно вздыхает)А ты бы Ириша пошла Анке помогла, за столом...

Ирка – Я тоже об этом подумала. (Уходит.)

Входит поэт Соколов. Закуривает. Заметив Полякова. – Мы с вами незнакомы... (Протягивает руку – Андрей...

(Сергей называет себя...)

Соколов. – Мне понравилось, как вы говорили о Репине. Он действительно был неоднозначный человек.

Сергей. – Уж это точно! Да и кто из нас прост?

Соколов – Симон мне говорил, что вы тоже пишете.

Сергей – Ну, не так уж и пишу. Я скорее стараюсь жить. Я действительно пописываю для ТВ, для молодёжной редакции... О интересных людях. А таких я вижу вокруг очень много.

Соколов – Вот и напишите о ком-нибудь в нашу газету...

Сергей – Боюсь вам не подойдёт.

Соколов – Это почему же? Для ТВ подойдёт, а для нас нет. Мы ведь вот так и Репина нашли.

Сергей – Думаю, что это он вас нашёл! И потом, я пишу на клочках, и стараюсь, чтобы редактор на ТВ, идею уловил. Спасибо, они пока вздыхают, но терпят и берут...

А дальше – это уже их дело. Я ни одной из десяти своих программ не видел.

А что касается Репина, то вы его поздно "нашли". Вот он умер от энцефалита, а это для вас, равнозначно смерти от молнии – случайность...

А для меня нет!

Вы пишете о СПИДе взахлёб – тема модная, а о энцефалите, от которого по двести человек за весну, здесь, в Сибири умирает, вы не пишите, потому, что СПИД для вас экзотика, а энцефалит – это обыденность. Умирали и будут умирать.

Соколов – Мы не можем оставаться в стороне от проблем мира!

Попов – Извините за резкость, но вы провинциальная газета, а проблемы мира, для вас как очки, для известной героини басни Крылова...

Ещё вы пишете с придыханием о "охранителях". По сути вы их рупор. Сохранение "национальных" памятников и "старины" – это ваш конёк! (Саркастически копирует экскурсовода) – В этом доме останавливался Чехов, проездом на Сахалин. Его надо сохранить для потомства...

А то что в этом доме живые люди существуют, дети растут, с печным отоплением и туалетами и помойками на улице – это охранителей не касается.

Соколов – Ну это вы зря. Мы ведь о культурном наследии заботимся.

Сергей – Вы бы лучше писали о том, как много талантливых, красивых людей, умирает так и не найдя себя или спиваются, комично и трагично подражая Хемингуэю...

Соколов – Пьянство – это бич России.

Сергей – Когда человек знает, зачем он живёт, что его руки и мозги нужны другим людям – он тогда не пьёт. Он живёт. У него времени на пьянство нет...

Когда простые люди, после Революции и Гражданской войны начали строить новый мир, они учили грамоту не по прописям.

Им это было непонятно и неинтересно: "Маша Любит кашу" – это глупо, считали они.

Кто её не любит кашу, если она есть? Но когда учителя давали им предложение: "Рабы не мы – мы не рабы" – то они писали это сознавая, что это о них сказано...

Они учились воевать и работать, и после войны, работали не покладая рук. А потом, снова воевали насмерть. Гитлер, до этого, завоевал Францию за два месяца, словно на танковых учениях. И союзники из-за Ла Манша не помогли...

А в Союзе он забуксовал, а потом и рухнул...

Значит было что – то в советских сердцах, что перебороло то, казавшееся непобедимым, в немецких сердцах

А сейчас, всё смешали в кучу: и культ личности и великие победы. Вот и топчемся на месте, вот и говорим о СПИДе, вместо того, чтобы энцефалит победить, и своих людей спасать...

(Соколов делает попытку прервать его)

Сергей однако продолжает – Мой друг, Афродитов, тоже скоро умрёт. У него рак. Последний год, в горзеленхозе работал. Деревца в скверах высаживал. А ведь он талантливый историк. Дипломную написал о Великой Депрессии в США... У нас к этому же идёт. А ему сказали – тема ваша не актуальна – при социализме экономических кризисов не бывает. Что верно, то верно. Только у нас то сейчас не социализм, а номенклатурное бюрократическое государство! Вот он от безысходности и заболел. Не водку же пить...

Соколов – Послушайте Попов. А вы опасный человек. Вам социализм не нравится. Но ведь партия объявила перестройку. Михаил Сергеевич, пытается страну и партию от наследия прошлого избавить...

Сергей – Как же, слышал...

Прорабы перестройки, социализм с человеческим лицом.А вместо лица, у этого социализма, "мурло мещанина" вылезает...

И потом, недавно ещё Горбачёв говорил о ускорении. Но никто не объяснял, что и как ускорять. А ведь кто-то за эту бессмысленную инициативу, пересел из кресла пониже – в кресло повыше.

Помните анекдот: "Я не знаю кто такая Хунта и кто такая Чили, но если Луиса Карвалана не освободят?!

Соколов – А вы язвительный человек...

Сергей – Вот поэтому-то, я и не пишу в вашу комсомольскую газету...

Соколов – Ну знаете...(уходит.)

Входит Ирка. – Что это Соколов выскочил отсюда как ошпаренный?

Сергей – Да так, поговорили...

Ирка – Ну и что ты такой мрачный снова? Все говорят, что будут помнить, Репина, напечатают пьесы... Красиво говорят.

Сергей – Выпили они вот и говорят. Даосы говорили – кто красиво говорит, тот мало делает. А ещё они говорили – вначале делай, а потом говори о сделанном, а не наоборот...

Ирка – Ну ты как всегда, Попов, очень недоверчив.

Сергей – Ира, ты должна понять, что мой скепсис – он на почве опыта произрастает. Ведь ты посмотри на них внимательно.

Ведь они не на поминках, а на празднике... На празднике живых!

Ирка – Ну и что? Они ведь сегодня уже плакали, а сейчас улыбаются.

И это нормально...

Сергей – Плакали то, они тоже о себе. Ведь Репина нет, а они живы...

И потом Репин ведь не был благостным. Он их периодически тревожил правдой о них самих.

Но так же, когда жизнь их припирала к стенке, он им помогал, но требовал взамен поддакивания, а иногда и ответной благодарности...

Поэтому они плакали. Но поэтому они и смеются...

За это я его и уважаю. Он умер, но не сломался!

Ирка – Ты Попов иногда очень непонятно говоришь.

Сергей – Прости голубчик. Я знаю, что надо быть добрее, а точнее наивнее. Но не могу. Ты же знаешь, – Познание умножает скорбь, От многия знания – многие печали! Так что прости меня, если можешь.

Давай тихонечко уйдём... Репин бы нас понял...

Ирка – Как скажешь, Попов... (Тихонько уходят. Из Гостиной доносится громкий шум разговоров...)

Занавес...

Квартира Попова. Вечер после поминок...

Входит Попов... Лина встречая его – Ну и где же ты был?

Сергей – Ты же знаешь. Сегодня Репина хоронили...

Лина – А почему ты один пошёл, без меня?

Сергей – А кто с детьми сидеть будет?

Лина – А мне уже надоело безвылазно дома сидеть...

Сергей – Ну, надо потерпеть немного... Я просто не мог не пойти...

Лина – А эта твоя подружка Ириша, наверное тоже там была? Я тебя знаю, Попов! Ты же без подружек жить не можешь!

Сергей – Ну ты это зря.

Лина – Что зря? Что зря? Эта выдра Ира, так вокруг тебя и вьётся...

Как – то приходила, даже сюда. Я её выгнала и сказала, чтобы она больше не появлялась в моём доме...

Сергей едва сдерживая раздражение – Лина! Я тебя прошу быть повежливей с моими друзьями.

Лина – Ну, знаешь! С меня тоже достаточно. Я ухожу гулять! (Одевается и собирается уходить...) – Настя и Малышка спят. Если Наташка проснётся, покорми её из бутылочки. Я приду поздно...

Сергей – Лина! Не делай ничего на вред другим людям. Ты об этом будешь потом очень жалеть!

Лина – Ну это уже моё дело! (Уходит)

Сергей ходит из угла в угол – Идиот! Сколько раз себе говорил – нельзя верить женским слезам...

Вот теперь и расхлёбывай! (Ломая спички, закуривает сигарету).

Нет! Так дальше не может продолжаться! Завтра же начинаю действовать. (Открывает шкаф, достает бутылку водки, наливает полстакана и выпивает. Потом садится и уже успокаиваясь говорит сам себе)

– С этим надо заканчивать. Я не могу себе позволить становится жертвой истерик! Это может зайти очень далеко...

Подходит к проигрывателю и ставит пластинку – "Мотеты" Брукнера. Звучит музыка, Сергей сидит и курит...

Свет постепенно гаснет.

Занавес.

Квартира Поповых. Утро через неделю...

Сергей собирает свой охотничий рюкзак...

Лина – Ты опять в тайгу?

Сергей – Да ...

Лина – Мама говорит, что тебе лучше на работу нормальную устроится.

Сергей – Будем считать, что я маму послушался. Только на работу я устроился в отъезд. И вот скоро надо прощаться...

Лина – Что ты опять задумал, Попов?

Сергей – Я устроился на лавинную станцию, в институт сейсмологии...

Буду наблюдать за сходом лавин. И сегодня туда улетаю!

Лина – Сергей! (Плачет) Куда, туда?.. А как же мы?

Сергей – Я подумал и решил, что нам надо пожить отдельно. Ты стала ко мне относится совсем не так, как это было вначале.

И я подумал, что надо нам на время расстаться. Настя уже большая, и поможет тебе за Наташкой ухаживать. А я, будем считать, уезжаю на заработки.

Я буду получать на этой лавинной станции приличные деньги, и буду тебе их отправлять...

Самому мне мало нужно. Поэтому, решится финансовая проблема. (Пауза)

– А проблему наших отношений сама жизнь разрешит...

Думаю, что так будет честнее, да и для детей лучше. Настя будет знать, что отчим в командировке, а Наташке, сейчас ещё всё равно – лишь бы мамка была рядом...

Лина плачет. – Ты меня прости, с моей глупой ревностью, но я без тебя не смогу жить...

Сергей – Ты сейчас знаешь, для кого тебе жить, а мне надо немного отойти от суеты, в которую мы погружаемся, месяц за месяцем, год за годом...

И потом, я буду приезжать...

Думаю, что так будет лучше для нас обоих. На время надо расстаться, чтобы вспомнить начало нашей совместной жизни!

Лина плачет – Серёжа прости меня... Я люблю тебя по-прежнему...

Сергей – Сейчас, я уже ничего не могу изменить. После смерти Репина, я как – то по новому взглянул на мою и твою жизнь.

Я понял, что смерть приходит неожиданно, и застаёт нас на полпути. Свой жизненный ресурс, здесь, я уже выработал. Надо побыть одному, и подумать, как жить дальше...

Да и для вас, будет лучше, если я буду хоть и далеко, но жив.

Лина – Ну, ты, хотя бы дождался Насти. Она скоро из школы придёт...

Сергей – Скажешь ей, что я уехал в командировку и скоро вернусь. И потом, это ведь не смерть, когда человека уже нет совсем. Я ведь жив. (Усмехается)

Или кажется, что жив... Прощай!

Целует Лину, одевает рюкзак и выходит...

Лина стоит посреди комнаты, вытирает слёзы – Я так и знала... Его даже детьми не удержать... Бедный Попов!!!

Свет гаснет и занавес опускается...

КО Н Е Ц

Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com

или на страницах журнала "Что есть Истина?": www.Istina.russian-albion.com

Писать на почту: [email protected] или info@russian-albion

Июнь. 2002 год. Лондон.