Текст книги "Две пьесы для чтения о новых русских. Из сборника пьес (СИ)"

Автор книги: Владимир Кабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

,А в нас в большинстве только охотник сидит, да и тот любитель...

Симон начинает петь голосом Высоцкого:

Рвусь из сил и из всех сухожилий

Но сегодня – опять, как вчера,-

Обложили меня. Обложили!

Гонят весело на номера!

Из – за елей хлопочут двустволки-

Там охотники прячутся в тень.

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

Припев – Идёт охота на волков. Идёт охота!

На серых хищников – матёрых и щенков.

Кричат загонщики и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря, но не дрогнет рука!

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.

Видно в детстве, слепые щенки,

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали – "Нельзя за флажки!"

...Во время песни, пьяный Попов начинает хрипло подпевать...

Симон умолк и какое – то время все молчали...

Симон – Я помню, как мы с Серёгой, на Байкале жили. Приехали на неделю, а прожили почти месяц...

С ним хорошо. Он молчит, но когда надо, говорит по делу...

(Выпивает рюмку водки не закусывая.) Продолжает – Времена были хорошие. Да и туристы – народ душевный...

Сергей подхватывает тему – Там Симон был в качестве солиста и главного нашего снабженца продуктами. Вечером его приглашают на концерт, попеть, а я в качестве администратора и грузчика. Во время ночных концертов у костра, Симону от души и чарочку подносили, а иногда и мне с "барского плеча" перепадало.

Ночью, мы в нашу палатку возвращались с "добычей" – Гонорар за выступление мы съестными припасами брали. Симон, как глава компании и солист, несёт гитару, а я – излишки продуктов, подаренные нам добросердечными туристочками.

Симон – Да... Тогда я отъелся и отдохнул на целый год вперёд. А Серёга загорел как негр. На нём, как на вороном жеребце, чернота отливала синеватым блеском...

Симон наливает рюмку выпивает и берёт гитару – Ну а теперь – все негромко вместе: (Играет и все поют)

То взлёт то посадка, то зной, то дожди.

Сырая палатка, и лучше не жди.

Идёт молчаливо в распадок рассвет.

У ходишь – счастливо. Приходишь– привет...

Все поют вполголоса... Сергей встаёт.

Обращаясь к Симону – Я чай поставлю. (Выходит на кухню. За ним Ефимов...

Ефимов – Слушай Серёга! Я о таких вечерах мечтал в армии. Здесь, у тебя все какие-то добренькие. А в армии я привык, чтобы не унижаться, самому надо унижать, чтобы тебя боялись...

Сергей – Я был в армии, и требовал от своих сослуживцев, чтобы они молодых не смели трогать. Один раз даже поддал, своим годкам за то, что они обкурились анаши у соседей "флотов" и в казарме после отбоя, когда молодые спят без задних ног, попробовали устроить вечеринку.

Назавтра, когда оба проспались, прощения у меня просили...

Но когда я уходил на гражданку, наша "смена" за моей спиной говорила молодым: "Вот Попов уйдёт, мы с вами будем разбираться".

Но, думаю это они просто пугали молодых. Ведь всем лучше, когда люди живут как друзья или хорошие знакомые...

А уж на гражданке, жить можно припеваючи, потому что ты здесь на свободе...

А в армии меня несвобода, на всю жизнь достала. Я думал, приду домой, лягу на кровать и буду трое суток лежать не вставая, и в потолок плевать...

Ефимов – Ну и как?

Сергей – Да куда там. Только появился на пороге, прибежали все друзья. По дороге кто – то меня узнал. Я же в армейском был. Всю ночь сидели разговаривали...

Оказывается меня здесь ждали. Я только сейчас понимаю, что для меня армия, как монастырь для монаха... (Вздыхает)

Это было время испытаний... иногда очень полезных. Я сегодняшних молодых не понимаю. Они от армии увиливают, а это ведь как высшая школа жизни... Недаром в Англии аристократы своих детей до сих пор в интернаты, учиться отправляют.

– Ну пойдём чай пить, да будем укладываться, кто – где. Уже утро...

Свет гаснет. Занавес...

Наступает рассвет. Спальня в квартире Попова

Лялька спит. Сергей поднимается, проходит к закрытому шкафу, достаёт наган, Берёт патрон из стола, вставляет в барабан и прокручивает его.

Лялька ворочается в постели. Сергей выходит в смежную комнату.

Сергей говорит вслух – Ну, наконец – то я один... Все разошлись по домам, а Лялька спит. (Подходит к окну)

– Двадцать пять лет – это существенный возраст... Жизнь даёт мне много больше чем другим: любовь женщин, здоровье, свободу, которая конечно внутри нас.

Поэтому, лучше умереть сейчас, чем длить это, постепенно утрачивая всё, чем я обладаю сегодня. Как сказал, один из эсеров – террористов, когда его приговорили к смерти: "Какая разница когда умирать. Две тысячи несъеденных обеденных котлет – небольшая потеря для мира".

Однако, просто покончить с собой было бы проявлением трусости перед жизнью и сентиментальностью. Но попробовать хочется...

Как там, в "Пиковой даме": "Сама судьба нам мечет банк..." (Прокручивает обойму, поднимает пистолет к виску и нажимает на курок. Звучит сухой щелчок и Сергей пошатываясь опускает наган)

– Значит сегодня не судьба!

Он вновь прокручивает барабан и прицелившись в угол, нажимает на курок... Звучит выстрел и Сергей прячет пистолет в шкаф. Вбегает растрёпанная, испуганная Лялька.

– Серёжа! Что случилось?!.

Сергей – Ничего страшного. Я уронил утюг на кастрюлю. Оттого такой гром...

Я думал ты крепко спишь... (Обнимает её за плечи) Пойдём спать лапонька... Сегодня уже воскресенье.

(Уходят) Свет на сцене гаснет. Занавес...

Конец первого акта.

Свадьба... Зал столовой, которую сняли родители Симона для его свадьбы с Таней. Попов был свидетелем со стороны Симона и готовит зал к приезду жениха и невесты. Он поправляет букет цветов во главе стола.

Сергей – Сейчас должны подъехать... Декламирует: "Уж тройки звенят бубенцами..."

(Шум за сценой.)

Сергей – Идут. (Подходит к магнитофону и включает марш. Появляется Симон и Таня в праздничных одеждах. За ними родители, гости... Рассаживаются за столы. Отец подзывает Сергея.)

Отец Симона – Сергей! Ты за музыку отвечаешь?

Сергей – Я...

Отец – Неужели трудно было найти свадебный марш Мендельсона? Это ведь событие на всю жизнь!

Сергей – Я старался, но... И потом это тоже марш хороший. И вы же знаете Александр Александрович – чтобы событие запомнилось, надо чтобы что то было не так...

Отец – Если взялся отвечать за музыку, надо дело доводить до конца...

Сергей – Ну, вы знаете, я ведь не Ди – Джей. Я всё это по частям собирал: Магнитофон у одного друга, записи у второго...И сам всё привёз. На себе...

Я то вообще Шопена предпочитаю. Извините...

Уходит и садится за маленький стол, рядом с Линой.

Лина – А ты что Попов, не с новобрачными за столом сидишь?

Сергей – Так мне удобнее.

Лина, будь другом, принеси с того стола коньяк, а нашу водку взамен поставь. Будем пить приличную выпивку, а музыку пусть другие крутят. Я её принёс, а они пусть крутят, что им нравится...

Лина встаёт и приносит коньяк.

Сергей постепенно веселеет – У советских собственная гордость.

(Наливает себе и Лине) – Им видите ли марш Мендельсона подавай. А где я его возьму, если все кругом вдруг захотели женится? (Поднимает рюмку чокается с Линой и выпивает).

Сергей – Мне Мендельсон иногда противен. Слишком он оптимист. К тому же романтик. А романтики, с их прославлением красоты, рано или поздно к жуткому суперменству скатываются...

А там уже и до газовых камер недалеко. Но скрипичный концерт Мендельсона, если раз в два года, ещё ничего. А так, это какой-то разбавленный Чайковский. (Вдруг громко смеётся)

Лина – Ты чего Попов?

Сергей – Получился невольный каламбур в армейском стиле – Разбавленный Чайковский...

(Потом вдруг помрачнев) – Мне сегодня, что – то совсем плохо. Эта дурацкая свадьба, этот бедный Симон, который от волнения чуть в обморок не упал, когда, в зале бракосочетаний музыка заиграла. Я ведь рядом стоял. Таня, конечно очаровательна. Но её и его родители...

Лина – Ты Попов не переживай. Всё перемелется... А если не попробовать, то и знать не будешь – что хорошо, а что плохо...

Вот я была в Юрку влюблена в восемнадцать лет, думала, что он гений, а он оказался просто маменькиным сынком и во мне утешения и защиты от жизни искал...

Сергей – Это ты зря. Он мужик хороший. А то, что его мамка сломала, так это его беда, не вина. Я помню, как она мне один раз в шестнадцать лет сказала – Ты нам не ровня. Я тогда стал ёрничать и говорить, что мой старший брат техникум закончил...

Конечно, тебе с нею было наверное нелегко. Вы же у неё жили. (Наливает коньяк.) Декламирует – "Камин затоплю, стану пить; Хорошо бы собаку купить!"

Сергей – Да и вообще, я ничего. Я ведь помню, что говорил учитель Лао: "Действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему". В начале жизни, мы как корабли, которые только что из гавани вышли в открытое море. Перед нами все направления открыты... А нас влечёт туда, где ещё для наших родителей грабли были положены...

И вместо того, чтобы посидеть подумать ... мы жениться торопимся.

Лина – Какие грабли, Поляков? Ты что бредишь?

Сергей выпивает ещё рюмку – Ну это те грабли, на которые ещё наши родители в молодости наступили и по лбу получили... Мы ведь очинно своих родителей напоминаем...

Лина смеётся – Ах вот ты о чём...

С большого стола доносится крики: – Горько! Горько!.. (Молодые целуются...)

Сергей. – Ты знаешь Лина древнюю китайскую притчу, про супер коня?

Лина – Нет. Расскажи...

Сергей выпивает очередную рюмку – Бормочет – Им всё равно что пить, а я коньяк люблю – всё справедливо...

Сергей – Так вот. В Поднебесной, императорский конюх уходил на пенсию. Он нашёл и представил себе замену, императору. А тому захотелось вскоре другого парадного коня. Вызывает император нового конюха и говорит – Отыщи мне в моих бесчисленных табунах самого красивого и самого быстрого вороного жеребца и представь мне...

Конюх ушёл и через некоторое время приводит кобылу да ещё и пегую. Император как увидел так от гнева затрясся. Говорит – казню неуча. А потом вызывает бывшего конюха и говорит: – Ты кого мне подсунул, – так мол и так... – Старый конюх побежал смотреть кобылку, а потом прибегает и кричит.

– Император! Я знал, что мой преемник знаток лошадей, но здесь, он показал, что провидит сквозь время и внешние формы. Это действительно лучшая лошадь в Поднебесной...

Лина смеётся – Ну и к чему этот рассказ?

Сергей мрачно – Это я по поводу свадебного марша.

Лина – Думаю, что древние китайцы мало что смыслили в маршах.

Сергей – Они давно знали разницу во всём. Они задолго до притч Соломоновых сказали: "Всё суета сует и томление духа." И ещё они говорили: "Нужно осуществлять не деяние, соблюдать спокойствие и вкушать безвкусное. Великое состоит из малого, а многое из немногого. Поэтому, совершенномудрый начинает не с великого, тем самым совершая великое".

Их горделивый эстетизм доходил до того, что они говорили – "Знающий молчит, говорящий не знает..." И это были не просто слова, а руководство к действию. У них было главное правило. Живи тихонечко и делай вид, что ты такой же как все. Им принадлежат слова: "Подлинно великие люди проживают жизнь незаметно..."

Невеста Симона, Таня пробегая мимо, обнимает Сергея. – Серёжа! Я так счастлива сегодня!.. (Гладит его по плечу и убегает...)

Сергей – Лина, я на минуту, выйду подышать. Мне надо с коньяком сделать паузу.

(Выходит в прихожую. Вслед за ним выходит покачиваясь Ефимов.)

Ефимов – Как тебе невеста, Попов? Хороша, не правда ли... Я видел, как она тебя оглаживала. Ты и её хочешь оприходовать?

Сергей собирался уходить в зал, но вдруг остановился – Что ты сказал?! Ты не забыл, что я свидетель жениха?

Ефимов – Ну и что? Разве это впервые для тебя?

Сергей – Ты Ефимов отнюдь не моя спящая совесть и потому, проглоти язык, иначе...

Ефимов становится в стойку: – Что иначе?

Сергей молниеносно бьёт его снизу в живот, а потом правым крюком в подбородок. Ефимов падает, а Сергей входит в зал, видит Афродитова и говорит – Пойди, подними Ефимова. Он сегодня видимо нездоров и потому, упал в прихожей...

Афродитов выбегает и поднимает Ефимова. Тот приходит в себя...

Ефимов – Ну, погоди Попов...

Афродитов, отряхивает его, приносит ему куртку и говорит. – Витя, ты иди домой. Попов и убить может. Он почему – то сегодня не в духе...

Ефимов уходит пошатываясь, бормоча – Ну погоди герой... Сочтёмся как-нибудь...

В зале Афродитов обращаясь к Сергею: – За что ты его?

Сергей криво и зло улыбаясь. – Каждый человек должен соблюдать правила приличия. В доме повешенного не говорят о верёвке. В доме, где идёт свадьба, не говорят плохо о невесте. Я понимаю, что он твой друг. Извини меня. Но он в следующий раз будет вежливее. Кто – то ведь должен его этому научить...

Сергей возвращается к столу садится и налив коньяк выпивает...

Сергей. – Я ухожу, Лина. Ты со мной?

Лина с вызовом – Если ты меня до дома проводишь?

Сергей – Как скажешь? (Встают)

Лина – Надо ведь с женихом и с невестой проститься?!

Сергей – Не обязательно. Мы сегодня уйдём по-английски, не прощаясь. Мне почему то здесь всё разонравилось...

Уже на выходе Лина. – Моя мать сегодня забрала Настю и уехала к подруге, так что я одна.

Сергей – Вот и замечательно. Мы у тебя вечер и продолжим... (Уходят)

Свет гаснет. Занавес.

Квартира Полякова. Сергей сидит за столом и читает книжку...

Стук в дверь. Сергей – Входите, не заперто!

Входит Лопатин... Взволнован... – Я хочу с тобой поговорить!..

Сергей – Ну раздевайся. И проходи на кухню. Я как раз ужинал с вином...

Лопатин волнуется, берёт бутылку и из горлышка выпивает. Сергей смотрит на него вопросительно...

Лопатин – Ты знаешь... Я выгнал Галю из дома...

Сергей молчит...

Лопатин – Она плачет, кается. Говорит, что с ума сошла, от скуки жизни...

Я приехал с охоты, а её дома нет. Она где – то там ночевала. Дочку тёще отвезла, а сама поехала к знакомой. Там какие-то мужики были. (Лопатин ещё раз прикладывается к бутылке...)

– Она говорит, что с тебя всё началось...

Сергей встаёт и ходит по комнате, потирает ладони – Она вчера ко мне приходила и много плакала. И... Я всё знаю. Она хотела, чтобы я тебе всё рассказал. Но я сказал ей, что она на себя наговаривает. Что между нами ничего не было...

То же говорю и тебе...

Лопатин – Но она всё мне рассказала и ты у неё был первым, а потом всё пошло!

(Волнуется, ходит по кухне.) – Я тебя прошу! Расскажи, как всё было. Мне надо решить, что дальше с ней делать...

Сергей смотрит на него – Успокойся. Я её не соблазнял. Она от скуки, уже на себя наговаривает.

Лопатин плачет, вытирая глаза – Ну я прошу тебя, скажи мне правду?

Сергей – Извини... Но мне нечего тебе сказать...

Лопатин не прощаясь выходит. Дверь хлопает...

Сергей стоит и говорит сам с собой. – Черт! Какая гнусность! Она ведь говорила, что любит меня. И только потому я...

А потом, ей выходит мало стало и она нашла ещё... "любимых".

Какая грязь! Я ведь не спрашивал её, как она ко мне относится. Она сама твердила мне о своей любви. И ведь она со слезами восторга это говорила...

И я попался на комплименты, как школьник...

Бьёт кулаком по стене. – Я никого не обманываю и никому не говорю о любви. И видит бог, я всегда старался всё переводить в плоскость дружбы. Я не могу позволить себе спать с женщиной, если она не любит меня...

О гнусность! Как я теперь буду верить всем остальным? Я никому не говорил, что люблю! Чёрт! Надо выпить. Иначе...

Уходит на кухню...

Стук в двери. Входит Репин. – Привет Серж. Как там в лесах дела?

Сергей отвечает, немного помолчав и справляясь с собой – Вчера вернулся. Две ночи в зимовье на Курме ночевал. Ты не представляешь, какая там красота и чистота. Звёзды ночью, на небе, как серебряная пыль. И никого вокруг. Никто не болтает чепухи и не врёт...

Репин – Ты так о лесе рассказываешь, что мне иногда сны о тайге снятся. Возьми как-нибудь и меня с собой...

Сергей – Как только будешь готов, скажи.

Репин – Я сейчас дописываю пьесу. Вот закончу и тогда свободен. Смешная получается. Как-нибудь дам почитать.

Сергей – О чём пьеса – то...

Рейкин – Да о боксёре, которому жена изменяет.

Сергей – По поводу измен, мне что – то не очень. Я вот хочу встретить пьесу, где нет не только измен, но нет и любовной интриги. Вот это должна быть вещь...

Просто человек, и просто жизнь. Без всякого любовного сиропа.

Репин – Ну, для большинства это наверное будет совсем неинтересно.

Ну я ухожу... Вижу, ты сегодня не в настроении... Жду леса...

Сергей идёт на кухню. Наливает вина, и выпивает. Стук в дверь. Сергей бормочет.

– Похоже на приёмный день в редакции толстого журнала...

– Входите!.

Входит Лина...

Лина – Репина встретила, говорит пьесу пишет. О любви и измене...

Сергей – Мне кажется – это такая пошлость. Большинство людей говорит о любви, как о бесплатной путёвке в санаторий. А ведь это глупо...

Настоящая любовь – это боль и тоска по утраченной свободе...

А в реальности, – заученный порядок слов и действий, и всегда завершается постелью...

Глупо!

Лина – Ах, как я тебя понимаю!

Сергей продолжает не замечая её реплики – Если это любовь – тогда что же есть равнодушие? Но не для этого же человек рождён!

(Ходит по комнате) Как хочется вернуться в юность... Ты наверное думаешь, что я ловелас, но ведь я был влюбчив и всю юность почти, был влюблён в кого-нибудь и часто, заочно...

Помню девушку, с которой так и не познакомился... Страшно стеснялся...

Я тогда уже работал где – то в дальней командировке...

Для меня видеть её, было радостью, неважно с кем там она была. Для меня другие не существовали. Я увидел её и влюбился и потом по вечерам ходил и смотрел на её окна. И у меня никаких мыслей не было, как бы её в постель затащить. Я боялся её этим обидеть...

Я её сейчас вижу иногда. Усталая женщина: хозяйство, муж, ребёнок. И выходит, что не она была главная причина, а что – то внутри меня было...

То, что хотело любить другого человека, другую личность. Думаю нечто подобное чувство испытывал Адам, пока Бог ему не создал Еву...

Лина – Ну ты, Поляков, что-то расклеился. Это пройдёт. Я знаю про Галю... Она ведь моя подружка. Она конечно насвинячила и себе и другим...

Сергей – Нет, не пройдёт. Просто я жил, жил... И вдруг словно остановился на месте и огляделся. -Где я? Что со мной происходит? Неужели теперь всегда будет так?

Лина гладит его по голове, по плечам. – Ты знаешь Сергей, я давно хотела тебе сказать... Но думаю, ты такой гордый. Неправильно поймёшь...

Лина начинает плакать и вытирать слёзы ладонью. – Я ведь тебя люблю и уже давно...

Сергей молчит. Берёт платок и вытирает ей слёзы.

Лина – Я ведь в начале думала, что это пройдёт. Думала, что когда мы с тобой переспим, то это пройдёт, что я не буду так тосковать...С женщинами так бывает. (Достаёт сигарету и закуривает, ломая спички)

– А всё получилось наоборот. Я ведь сейчас если день тебя не увижу, то начинаю сильно скучать...

Я о тебе всё время думаю: где ты, что делаешь. С кем ты. И, я ведь тебя не ревную...

Иногда мне кажется, что я какая – то букашка перед тобой, перед твоей хорошо скрываемой тоской. А иногда мне жалко тебя до слёз...

Ведь женщины к тебе, как мотыльки летят, и каждая думает: – Нет, я не обожгусь! Я не такая! (Лина смеётся сквозь слёзы и вытирает глаза тыльной стороной ладони).

Лина – Вот и я так думала. Мне сейчас и плохо и хорошо. На работе, вокруг меня иногда рой поклонников, один большой начальник в любви признаётся и замуж зовёт. Обеспеченный такой и перспективный: машина, квартира, дача...

А я не могу ни о ком думать кроме тебя...

Как тебя вспомню, так плакать хочется. Воображаю, как ты стоишь, волосы на голове рукой ерошишь и молчишь...

И смотришь внимательно и снова молчишь...

(Затягивается, выпускает дым и выбрасывает сигарету).

– У меня сердце начинает болеть, когда ты несколько дней не приходишь...

Я места себе не нахожу. Я и не знала, что любовь такая мучительная бывает...

(Снова плачет) – Я ведь думала, что сильнее, чем свою дочку Настю, больше никого не смогу любить. (Подходит к умывальнику и ополаскивает лицо...)

– Я ведь от тебя уже аборт сделала, и шла домой чуть живая...

– А Настя дома одна сидела...

Я шла морщась от боли и только о тебе и думала.Думала, что если ты захочешь, то я всё брошу – мать, Настю. – и за тобой пойду. Только бы быть с тобою рядом...

Я не знаю, зачем я это тебе говорю...

Сергей молчит и вытирает ей слёзы платком...

Лина – Мне, почему то, тебя так жалко. Ты ведь один...

Лялька, Ирка, – это всё другие. Я вижу – ты улыбаешься, а тебе ведь невесело... Вокруг тебя женщины, как бабочки вокруг огня. А ты как костёр, только холодный – всем виден, всем светишь...

Думаю, может потому и липнут к тебе, что ты недоступен. А что у тебя в голове никто не знает. Книжки? Лао – Дзе?

Лина начинает плакать навзрыд...

Сергей молча подаёт стакан воды...

Немного успокоившись Лина продолжает – Я ведь дурочка помню, как первый раз тебя увидела. Думала ничего особенного. Мы тогда ещё с Юркой жили.

Он тогда повторял – Попов, Попов! А я увидела и подумала – ничего тут нет. Парень здоровый, улыбается. (Вытирает слёзы ладонью, хлюпает носом)

Лина – Я потом поняла, что ты опасный человек, когда увидела, как вокруг тебя и Лялька и Галя, и Ирка вьются и мне захотелось узнать...

(Она засмеялась сквозь слёзы) – Тут-то и попалась пташка...

Когда раньше мне говорили с широко открытыми глазами – Он такой, такой!!! – я ведь не верила...

Думала: "Видали мы таких! А сейчас когда ты рядом, я счастлива, как в детстве, в Новый Год. А когда тебя нет, то я несчастна, как приговорённая к смерти...

Лина берёт руку Сергея и страстно целует её – Ты мне веришь!?

Сергей молчит, и второй рукой гладит её по голове.

Сергей. – Я конечно верю тебе. Но я не знаю почему это мне... За что?

Лина – И я хочу, чтобы ты знал ещё, что меня любит Афродитов. Он говорит, что хотел бы женится на мне...

Сергей – А вот это может быть мне бы и знать не надо было. Но спасибо, что сказала. Я ведь, стараюсь, не вставать между моими друзьями и их жёнами или их девушками. Немножко жаль, что мир так тесен...

Лина со смехом сквозь слёзы – Надеюсь ты Попов не ревнивый?

Сергей – Нет... Пока нет... Я тебе чайку налью.

Лина успокоившись, пьёт чай и спрашивает Сергея – Я, что то Ляльки давно подле тебя не вижу?

Сергей – Я думаю, что она больше не придёт. Я решил, что незачем ей голову забивать ерундой, и сказал, что не люблю её.

Лина – И что же она...

Сергей – Она поплакала, как водится. Да всё в порядке. Она от меня уже почти отвыкла. И потом, она в университете сейчас работает и там много молодых аспирантов...

Я буду только рад, если она найдёт себе кого-нибудь подходящего. Она всё таки хорошая девушка. Кому – то счастье принесёт. Она ведь домовитая...

Лина – Я вижу, что ты какой – то грустный сегодня. У тебя на душе какой – то мрак скопился. Я ведь чувствую...

Сергей – Ну, я совсем не такой романтический юноша, каким иногда могу показаться. Мрак – это сильно сказано.

Лина – И всё – таки...

Сергей – Я действительно не доволен временем, в котором родился и живу.

Кругом, какое – то ленивое неверие в идеалы братской жизни, автоматическое поклонение инстинкту жизни...

Одна моя "романтическая" знакомая, назвала себя материалисткой, и вдруг объяснила этим, необходимость зарабатывания денег.

Меня её откровенная буржуазность поразила. А она ведь с виду красивая и добрая. Пока...

Лина – Интересно, кто это?

Сергей – Ты её не знаешь. Она родственница моего друга. Учится в университете, на филфаке. Я, в разговоре упомянул Фолкнера, а она говорит – дай фамилию запишу.

А ведь отличница была в школе и в университете одна из первых. Наверняка со временем станет кандидатом наук... И таких кругом – легион...

Лина – Ну, не всем же таким как ты быть, Попов...

Сергей – Тут другое. Многие принимают хорошую память за ум. В этом беда. Я всегда вспоминаю христианский афоризм: "Много знающих – мало понимающих".

Кажется, в этом причина упрощения жизни. А для меня жизнь – это длящаяся трагедия с пессимистическим финалом...

(Наливает вина и выпивает. Потом встаёт и говорит, шагая из угла в угол)

– Многие вокруг говорят о любви, а я вижу, что любить – то способны только женщины, да и то две – три из ста...

Остальные, говоря "я люблю тебя" подразумевают, банальную истину – "я люблю себя". По мне, так привычка к близкому человеку – сильнее любви. Сколько вокруг преданных, верных мужей и их, потаскушек – жён. И наоборот...

Здесь наверное даже не биология, а зоология сказывается...

Лина – Ах, вот ты какой!

Сергей – И ты Лина, должна быть со мною искренней. Мне эти любовные зоологические жесты опротивели! Кокетство, любовная игра...

Лина – А я и не скрываю, что тебя люблю. Ты для меня как солнце для цветка. Куда ты идёшь, туда и я поворачиваюсь...

Сергей гладит Лину по голове – Ты извини, что я на тебя свои проблемы "вывалил". Но ты спросила – я ответил. Будешь ещё чаю?

Лина – Нет, спасибо, я пошла домой. Настя чего-то приболела. Просила меня побыть с нею...

Сергей – Передай ей, что я для неё новую куклу имею...

Лина – Точно, что ли, Попов?

Сергей – Ты же знаешь. Детские подарки – это дело серьёзное. Скажи, что завтра приду и подарю. Главное, чтобы выздоровела...

Лина – Ну я пошла... Не провожай меня. (Целует его и уходит.)

Сергей ложится на диван – Сегодня был трудный день...

Занавес...

День. Квартира Попова. Застолье. Репин, Афродитов, Сергей. Афродитов отводит Сергея в сторону.

Афродитов. – Ты знаешь, что я взял дипломную работу, по Великой Американской депрессии...

Сергей – Знаю и одобряю. Думаю на сегодня это очень актуально. Думаю, что Россия стоит на пороге такого же кризиса. И уж слишком много людей вокруг чуждых добру.

Утверждать, что социализм отличается от капитализма, отсутствием кризисов, просто вздор.

Репин – Я тоже чувствую -что-то надвигается. Жизнь превращается в балаган. Лозунги, вместо реальной работы. Над домами торчит аршинными буквами "Народ и партия едины", а я ведь знаю, что этот самый народ пьёт водку и говорит: "Они делают вид, что нам платят, а мы – что работаем".

Афродитов – Я вот об этом и написал...

Ну, конечно полит корректно, как сегодня говорят.

... Я иногда думаю, что может быть я ошибаюсь. Но мой однокурсник, Игорёк, работал летом в горкоме и порассказал мне...

Говорит, что они после городских комсомольских конференций, устраивают такую гульбу – с водочкой осетриной и икоркой.

И "Старший Брат" из горкома партии, подключается. Там, секретарям всем уже под пятьдесят и они очинно любят с молоденькими комсомолочками время проводить.

Сергей – Вот же фарисеи – лицемеры! Простой народ в очередях давится за "мясными костями" и масло по талонам получают, а эти жулики...

На днях я видел страшную картину: молодой русский мужик, рано утром – дело было часов в шесть, лезет через забор во двор магазина...

Афродитов – Он что решил магазин ограбить?

Сергей – Если бы так. Я бы его сразу зауважал. Но он лез туда, чтобы очередь за

говяжьими костями занять! Но и их, сегодня по талонам продают.

А люди с ночи очередь занимают.

И тут я подумал – "Эта власть долго не продержится". И мне кажется дело тут не в глупости парт номенклатуры. Главная причина, на мой взгляд, в том, что "мурло мещанина" сегодня протиснулось в первый ряд бытия.

И это "мурло" замаскировалось потрёпанными лозунгами и наряжено в красный кафтан...

(Выпивает вино) – Но, винить одних функционеров – это всё равно, что обвинять зиму в том, что на дорогах появилась гололедица и машины скользя начинают биться одна о другую...

Тут основная причина удачной "поездки", в личном умении, в личной ответственности...

А зимы были и будут...

Просто люди постепенно стали больше думать о личной выгоде, вместо выгоды общей, общественной. А это – всегда в ущерб другим. Кто сегодня может положить жизнь "за други своя"? Высокие цели незаметно испарились, а вместо...

Продуктовые наборы в спец распределителях убили идеи свободы и братства... Увы, так всегда бывает. Так было и во времена Цезарей и Брутов...

Афродитов смеётся – Лозунги сегодня действительно немного поистёрлись... Только, когда я увижу партийных чиновников вместе с этими мужиками в магазинской очереди, я поверю, что ""народ и партия едины"".

Сергей – У этой власти нет будущего. Они обменяли героическое наследие отцов на свои спец распределители...

Я в делах такой власти не участвую...

Репин – Ты Серж, потише. Времена наступают непонятные...

Но у меня тоже есть знакомый, у которого жена комсомольский секретарь в обкоме. Так он с ней алкоголиком скоро станет. Она с работы, чуть ли не каждый день под шафе приходит и выпивку приносит, которую там уже не могут допить...

Афродитов – Вот, вот! Я и написал, немного о Соединённых штатах, в 1929 году, и немного о нашей стране уже в наше время. И пока материалы копал, то выяснил, что Рузвельт, когда страну спасал, то схватился с американскими олигархами, с разными там Дюпонами и Рокфеллерами. Они ведь хотели тогда к своим деньгам ещё и власть приобрести, прикупить так сказать, воспользовавшись безработицей...

Сергей – А когда защита? Я хочу пойти послушать. Дело твоё нужное и даже необходимое сегодня...

Афродитов – А ты знаешь, мой научный руководитель, как то странно себя ведёт. Всё тянет, всё откладывает, всё с оппонентами советуется.

Сергей – Да... Неладны дела в Датском королевстве. Всё кругом как-то незаметно начинает разваливаться!

Я был в Питере недавно. Так этот, некогда красивый город, стал немного похож на старика с "выбитыми" зубами...

Там уже давно реставрацию надо делать. Стоят дома вдоль улицы, закопчённые, грязные, а кое – где уже снесли здание и какими-то тряпками пролёты завесили. Страшновато становится...

Будто декорации к пьесе о проигранной войне...

Репин – А ведь это и в университете заметно. Ректор, такой солидный, с седенькими височками, завёл себе любовницу, секретаршу, а она забеременела...

Сергей – Я его недавно видел, у своего декана. Он мне здороваясь, "два пальца" подал и не посмотрел на меня. Я для него никто...

Я ещё тогда подумал, что он со своим высокомерием и тупостью, где-нибудь обязательно споткнётся... Даосы говорят, что чванство с глупостью рука об руку ходят...

Репин – Симон, до свадьбы с Таней, чудил. Он тогда, у замдекана, жёнку отбил...

Пока тот был где-то в Смоленске, на конференции, он у его жены ночевал. Вечером подойдёт к дому, свистнет, она ему окошко откроет и он, как Ромео, через окно и в дом. Никто не видит, никто не знает...

Ему и вправду тогда, негде ночевать было... Я бы его у себя поселил, но у меня уже живёт квартирант...

Сергей – Ничего, Симон думаю скоро остепенится. В него Таня по-настоящему влюблена...

А ей, родители квартиру на свадьбу купили...

Может быть, скоро на новоселье будем гулять. Поэтому, уже после их свадьбы, ещё раз предлагаю выпить за Симона и Таню. Может быть скоро он владельцем двухкомнатной квартиры станет...