Текст книги "Палачи и казни в истории России и СССР"

Автор книги: Владимир Игнатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

В Архиве КГБ Республики Беларусь хранится архивно-следственное дело в двух томах, которое проливает свет на последние дни жизни и обстоятельства смерти С.М. Михоэлса. Из дела следует, что каждый шаг Михоэлса в Минске находился под контролем МГБ БССР. Трупы Михоэлса и Голубова были обнаружены около строящейся трамвайной линии в семь часов утра рабочими. Погибшие были запорошены снегом, все вещи и деньги у них были целы. Все выглядело как несчастный случай, и расследование поручили милиции. В Минск была командирована группа оперативных работников Главного управления милиции МВД СССР, которая спустя месяц после гибели Михоэлса представила заместителю министра внутренних дел СССР генерал-полковнику И.А. Серову совершенно секретную записку о результатах проведенного расследования. В ней, в частности, было отмечено: «Оба трупа оказались вдавленными в снег, который шел с вечера 12 января при значительном ветре. Вся одежда покойных, деньги, документы и ручные часы (у Михоэлса золотые) оказались в сохранности. У часов Михоэлса отсутствовало лишь стекло, однако часы эти, как и часы Голубова-Потапова, в момент осмотра трупов были на ходу. Судебно-медицинским исследованием трупов, производившимся 13 января главным судебно-медицинским экспертом Министерства здравоохранения БССР Прилуцким и экспертами-врачами Наумович и Карелиной, установлено, что смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда на них тяжелой грузовой автомашины. У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными... Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто... Необходимо отметить, что работа по выявлению скрывшегося водителя представляет большие трудности. В автохозяйствах гор. Минска имеются свыше 4 тысяч машин. Кроме того, значительное количество машин ежедневно прибывает в Минск из других областей, а также из воинских подразделений, дислоцированных в Минской области. Таким образом, несмотря на принятые меры, установить водителя, совершившего наезд на Михоэлса и Голубова-Потапова, пока не представилось возможным...» (71).

В Москве были организованы пышные похороны Михоэлса. В те дни «Правда» вышла с большим некрологом, в котором Михоэлс был назван «активным строителем советской художественной культуры», «крупным общественным деятелем, посвятившим свою жизнь служению советскому народу».

Организаторы убийства С.М. Михоэлса впоследствии были награждены орденами. Особо была отмечена роль министра госбезопасности БССР Л.Ф. Цанавы. 12 августа 1950 г. Сталин подписал постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о награждении его орденом Ленина. Такой чести Цанава был удостоен в связи с 50-летием и «за заслуги перед государством».

23 мая 1946 г. в Нюрнберге, в номере гостиницы, был найден мертвым советский прокурор, советник юстиции III класса Николай Зоря. Расследование, которое провел сын погибшего прокурора Юрий Зоря, показало, что прокурор не должен был допустить появления показаний Риббентропа о существовании секретного протокола к советско-германскому договору о ненападении. Но и Риббентроп, и его заместитель Вайцзеккер под присягой раскрыли его содержание (72).

Накануне своей гибели Зоря просил непосредственного начальника – генерального прокурора Горшенина – срочно организовать ему поездку в Москву для доклада Вышинскому о сомнениях, возникших у него при изучении катынских документов, так как с этими документами он выступать не может. Горшенин отказал. Внезапная смерть молодого здорового члена советской делегации в центре внимания всего мира – это не сталинский стиль. Его можно было бы вызвать в Москву и там с ним расправиться. Однако Зоря совершил непростительную ошибку, и это потребовало немедленной реакции. Сомнение в сталинской правде о Катыни – это смертный приговор не только сомневающемуся, но и его окружению. Зоря скорее всего этого не учел. Наверное, он надеялся, что Вышинский поймет слабость обвинения и не допустит компрометации советской стороны перед трибуналом, а может, позволит ему не возвращаться из Москвы в Нюрнберг.

На следующее утро Зорю нашли мертвым. Официальная версия – неосторожность при чистке оружия; семье сообщили о самоубийстве. Среди советской делегации ходили слухи, будто Сталин сказал: «Похоронить, как собаку!» (73). С событиями в Катыни было связано еще одно тайное убийство. 30 марта 1946 г. у себя в квартире в Кракове был убит польский прокурор Роман Мартини, собиравший материалы по Катынскому делу. Тотчас пошли слухи, что Мартини нашел документы, неоспоримо доказывающие вину НКВД за расстрел пленных, и за несколько дней до убийства передал их с соответствующим докладом в Министерство юстиции. Убийцами были 20-летний С. Любич-Врублевский, бывший во время войны солдатом Армии Крайовой, а затем сотрудником милиции (предположительно, агент госбезопасности) и его 17-летняя подруга Иоланта Слапянка. Любич-Врублевский был арестован и тотчас бежал (впоследствии расстрелян), а его подруга была судима за убийство с целью ограбления. По некоторым данным, Мартини нашел так называемый «рапорт Тартакова» – немецкую фальшивку времен войны, которую, однако, долгое время принимали за подлинный документ НКВД (74).

Кроме очевидных и доказанных убийств, историками до сих пор ведутся споры о причастности «вождя народов» к убийству Фрунзе, Бехтерева, Куйбышева, Крупской и других видных деятелей. Можно с уверенностью утверждать, что вряд ли найдутся документы, свидетельствующие о прямой причастности вождя к их убийству. Если они когда-то и были, их давно уничтожили. Коба показал себя непревзойденным мастером фальсификаций и не оставлял следов там, где это могло ему навредить. Вызвала много вопросов смерть революционера, одного из видных военачальников Красной Армии во время Гражданской войны Михаила Васильевича Фрунзе (1885—1925 гг.), умершего вскоре после убийства Кирова. Официально сообщалось, что Михаил Фрунзе болел язвой желудка и 29 октября 1925 г. ему сделали операцию, которая прошла успешно. Однако через 39 часов Фрунзе скончался «при явлениях паралича сердца». Спустя 10 минут после его смерти, ночью 31 октября, в больницу прибыли Сталин, Рыков, Бубнов, Уншлихт, Енукидзе и Микоян. Была произведена экспертиза, по результатам которой судмедэксперт записал: «Обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции».

На вопрос, почему возникла сердечная недостаточность, приведшая к смерти, ответа в заключении не было. Недоумение по этому поводу высказывалось и в газетах. Еще более загадочной стала ситуация после публикации в день его смерти заметки «Товарищ Фрунзе выздоравливает» в «Рабочей газете». На рабочих собраниях спрашивали: зачем делалась операция; почему Фрунзе согласился на нее, если с язвой можно прожить и так; какова причина смерти; почему опубликована дезинформация в популярной газете? В связи с этим врач И.И. Греков, ассистировавший при операции хирургу В.Н. Розанову, дал интервью, помещенное с вариациями в разных изданиях. По его словам, операция была необходимой, так как больной находился под угрозой внезапной смерти и Фрунзе сам попросил прооперировать его по возможности скорее. «Операция относилась к разряду сравнительно легких и была выполнена по всем правилам хирургического искусства, но наркоз протекал тяжело; печальный исход объяснялся также обнаруженными при вскрытии непредвиденностями». По словам Грекова, к больному после операции никого не допускали, «но, когда Фрунзе сообщили, что ему прислал записку Сталин, он попросил записку прочесть и радостно улыбнулся». Записка была краткой: «Дружок! Был сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти,– не пустили, язва. Мы вынуждены были покориться силе. Не скучай, голубчик мой. Привет. Мы еще придем, мы еще придем... Коба» (75).

Интервью вызвало еще большее недоверие к официальной версии. Используя слухи и пересуды на эту тему, писатель Пильняк написал «Повесть непогашеной луны», где в образе командарма Гаврилова, умершего во время операции, все узнали Фрунзе. Часть тиража «Нового мира», где публиковалась повесть, была конфискована, что было воспринято общественностью как косвенное подтверждение версии убийства.

Некоторые историки считают, что смерть Фрунзе произошла из-за врачебной ошибки – от передозировки наркоза. Свою точку зрения они подкрепляют тем, что Фрунзе был ставленником Сталина и вполне лояльным к нему политиком. К тому же до расстрельного 1937 г. было 12 долгих лет, и вождь еще не осмелился на проведение «чисток» и устранение неугодных.

Однако их оппоненты отмечают, что уже и в 1925 г. происходили события, часть из которых можно рассматривать как «устранения». Этот год был отмечен целой серией «случайных» смертей и катастроф. Так 6 августа 1925 г. при невыясненных обстоятельствах был убит легендарный герой Гражданской войны Григорий Иванович Котовский, сделавший карьеру от уголовного преступника до члена ЦИК СССР и члена Реввоенсовета СССР. Фрунзе внимательно следил за ходом следствия по делу об убийстве Котовского. Потрясенный нелепой на первый взгляд смертью командира одного из крупных соединений РККА, ставшего недавно членом Реввоенсовета СССР и приглашенного на пост его заместителя, Фрунзе, по-видимому, заподозрил что-то неладное и затребовал в Москву все документы по делу убийцы Котовского Мейера Зайдера. Кто знает, чем закончилось бы это следствие и какие имена были бы названы, если бы сам Фрунзе в октябре того же года не умер на операционном столе? (76).

19 марта в Москве внезапно умер «от разрыва сердца» председатель Союзного Совета ЗСФСР и один из председателей ЦИК СССР Н.Н. Нариманов. 22 марта в авиационной катастрофе погибли первый секретарь Заккрайкома РКП(б) А.Ф. Мясников, председатель ЗакЧК С.Г. Могилевский и летевший с ними уполномоченный наркомата почт и телеграфов Г.А. Атарбеков. 27 августа в США, катаясь на лодке, при невыясненных обстоятельствах погибли недруг Сталина Э.М. Склянский и председатель правления акционерного общества «Амторп> И.Я. Хургин. Склянский, бессменный заместитель наркомвоенмора Троцкого, весной 1924 г. был отстранен от должности и назначен председателем правления треста «Моссукно».

28 августа на подмосковной станции погиб под поездом соратник Фрунзе, член Реввоенсовета 6-й армии во время Перекопской операции, член бюро Иваново-Вознесенского губкома партии, председатель Авиатреста В.Н. Павлов. Примерно в это же время в автомобильной аварии погиб близкий к Фрунзе начальник Мосгубмилиции Ф.Я. Цируль. Да и сам Михаил Васильевич в начале сентября выпал на полном ходу из автомобиля, дверца которого почему-то оказалась неисправной, и чудом остался жив. На вопрос, был ли у Сталина резон устранять Фрунзе, сторонники версии насильственной смерти Фрунзе приводят следующие аргументы. Летом 1923 г. в гроте недалеко от Кисловодска состоялось законспирированное совещание нескольких партийных лидеров под руководством Зиновьева и Каменева, названное впоследствии «пещерным». На нем присутствовали отдыхающие на Кавказе и приглашенные из ближайших регионов партийные деятели той поры. От Сталина поначалу это совещание скрыли, хотя обсуждался вопрос об ограничении его властных полномочий в связи с болезнью Ленина. Ни один из участников этого совещания, кроме Ворошилова, который скорее всего был там глазами и ушами вождя, не умер своей смертью. Фрунзе там присутствовал в качестве военного представителя. Могли Сталин забыть такое?

В 1924 г. по инициативе Фрунзе была проведена серьезная реорганизация Красной Армии. Он добился упразднения института политических комиссаров в армии – они были заменены помощниками командиров по политчасти без права вмешиваться в командные решения. В 1925 г. Фрунзе произвел ряд серьезных перемещений и назначений в командном составе, в результате чего во главе некоторых военных округов, корпусов и дивизий оказались подобранные им лично военные с учетом их квалификации, а не по принципу коммунистической преданности.

Бывший секретарь Сталина Б.Г. Бажанов вспоминал: «Я спросил у Мехлиса, что думает Сталин об этих назначениях?» «Что думает Сталин? – переспросил Мехлис. – Ничего хорошего. Посмотри на список: все эти Тухачевские, корки, уборевичи, авксентьевские – какие это коммунисты. Все это хорошо для 18 брюмера, а не для Красной Армии». Кроме того, Фрунзе лояльно относился к партийной оппозиции, чего Сталин не терпел. «Конечно, оттенки должны быть и будут. У нас ведь 700 ООО членов партии, руководящих колоссальнейшей страной, и нельзя требовать, чтобы эти 700 ООО человек по каждому вопросу мыслили одинаково», – писал наркомвоенмор. Не осталась без внимания вождя и статья о Фрунзе под названием «Новый русский вождь» в английском ежемесячнике «Аэроплан». «В этом человеке,– говорилось в статье,– объединились все составные элементы русского Наполеона». Статья стала известна партийному руководству. По свидетельству Бажанова, Сталин выразил резкое недовольство этим. Однако вскоре он проявил трогательную заботу о Фрунзе, сказав: «Мы совершенно не следим за драгоценным здоровьем наших лучших работников», после чего политбюро чуть ли не силой заставило Фрунзе согласиться на операцию. Бажанов считал, что Сталин убил Фрунзе, чтобы на его место назначить своего человека – Ворошилова (77). Перед операцией Фрунзе пишет жене очень личное письмо, которое оказывается в его жизни последним...

«Москва, 26.10. Здравствуй, дорогая! Ну вот, наконец, подошел и конец моим испытаниям! Завтра утром я переезжаю в Солдатенковскую больницу, а послезавтра (в четверг) будет и операция. Когда ты получишь это письмо, вероятно, в твоих руках уже будет телеграмма, извещающая о ее результатах. Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее оба консилиума постановили ее делать. Лично этим решением удовлетворен. Пусть же раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение. У меня лично все чаще и чаще мелькает мысль, что ничего серьезного нет, ибо, в противном случае, как-то трудно объяснить факт моей быстрой поправки после отдыха и лечения. Ну, уж теперь нужно делать... После операции думаю по-прежнему недельки на две приехать к Вам. Твои письма получил. Читал их, особенно второе – большое, прямо с мукой. Что это действительно навалились на тебя все болезни? Их так много, что прямо не верится в возможность выздоровления. Особенно если ты, не успев начать дышать, уже занимаешься устройством всяких других дел. Надо попробовать тебе серьезно взяться за лечение. Для этого надо, прежде всего, взять себя в руки. А то у нас все как-то идет хуже-хуже. От твоих забот о детях, выходит, хуже тебе, а, в конечном счете, и им. Мне как-то пришлось услышать про нас такую фразу: “Семья Фрунзе какая-то трагическая... Все больны, и на всех сыплются все несчастия!..” И правда, мы представляем какой-то непрерывный, сплошной лазарет. Надо попытаться изменить это все решительно. Я за это дело взялся. Надо сделать и тебе. Ну, всего наилучшего. Крепко целую, поправляйся. Я настроен хорошо и совершенно спокоен. Лишь бы было благополучно у Вас. Еще раз обнимаю и целую. М. Фр.» (78).

Похоронили Фрунзе у Кремлевской стены. Сталин произнес короткую речь. Троцкий на похоронах замечен не был. Вдова Фрунзе, по слухам, до последнего дня была убеждена, что его «зарезали врачи». Она пережила мужа на год.

В ночь с 23 на 24 декабря 1927 г. в возрасте семидесяти лет скончался выдающийся русский психиатр, невропатолог, физиолог и психолог академик Владимир Михайлович Бехтерев.

По официальной версии, причиной смерти стало бытовое отравление. Известно, что Бехтерев был консультантом в Лечебно-санитарном управлении Кремля. В 1923 г. он дважды вызывался как невропатолог для консультаций больного Ленина. О состоянии здоровья Ленина и его отношении к своему здоровью ученый опубликовал статью «Человек железной воли» в газете «Петроградская правда» (26 января 1924 г. №21).

Версию о насильственной смерти В.М. Бехтерева изложил профессор А.М. Шерешевский, посвятивший много лет изучению его биографии. Он утверждал, что Владимир Николаевич Мясищев, 22 года возглавлявший Ленинградский научно-исследовательский психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева, и профессор, генерал-майор медицинской службы Николай Николаевич Тимофеев, долгие годы возглавлявший психиатрическую службу Советской Армии, независимо друг от друга сообщили ему, что В.М. Бехтерев накануне смерти по просьбе Лечебно-санитарного управления Кремля как невропатолог консультировал И.В. Сталина в связи с известной сухорукостью. «Сведения аналогичного характера сообщались в свое время также известным историком психиатрии и современником В.М. Бехтерева профессором Т.Н. Юдиным и председателем правления Всероссийского научного медицинского общества невропатологов и психиатров профессором В.М. Банщиковым. Следует обоснованно полагать, что сходные данные (из разных источников) об осмотре И.В. Сталина В.М. Бехтеревым в конце декабря 1927 г. делают этот факт в достаточной степени достоверным» (79).

О факте осмотра И.В. Сталина в эти дни В.М. Бехтеревым стало известно также профессору А.Е. Личко от доцента Е.И. Воробьевой, работавшей с В.М. Бехтеревым «с дореволюционных лет», профессора А.С. Чистовича, близкого сотрудника Бехтерева, и доцента К.М. Кондорацкой, дальней родственницы Владимира Михайловича, часто бывавшей в его семье (80).

По сведениям из тех же источников, врачебный осмотр Сталина Бехтерев проводил впервые. Будучи крупнейшим в мире врачом-невропатологом, ученый одновременно являлся виднейшим психиатром своего времени и «не мог не обратить внимание на аномальные личностные особенности своего пациента». «Остается неясным, присутствовал кто-либо из врачей при осмотре и беседе В.М. Бехтерева со Сталиным. Однако говорили, что по окончании этой процедуры ученый, выйдя из сталинского кабинета в приемную, бросил своего рода не совсем медицинскую, с точки зрения диагностики, короткую фразу “обыкновенный параноик”, которая тут же была услышана находящимися в комнате лицами». По другим сведениям, В.М. Бехтерев, сев в Президиум заседания съезда, на которое в тот день он прибыл с некоторым опозданием, на вопрос коллег о причинах его задержки с некоторым раздражением ответил: «Смотрел одного сухорукого параноика». Возможно, это высказывание и стало известно И.В. Сталину. Однако прямых свидетельств, подтверждающих, что смерть Бехтерева связана с осмотром Сталина, нет. Потомки Бехтерева называют другую причину его смерти. Его правнук, директор Института мозга человека С.В. Медведев, говорит: «Предположение, что мой прадед был убит, это не версия, а вещь очевидная. Его убили за диагноз Ленину – сифилис мозга... Он как раз собирался ехать на международный конгресс, где мог рассказать, и скорее всего это и послужило... доказать ничего нельзя если система хочет убрать доказательства, она делает это хорошо» (81).

Загадочными остаются и обстоятельства смерти видного революционера, крупного советского и партийного деятеля, бывшего председателя ВСНХ Валериана Владимировича Куйбышева (1888—1935 гг.), который скоропостижно скончался 25 января 1935 г. Его смерть последовала вскоре после убийства Кирова. В последней биографии В.В. Куйбышева, изданной в 1988 г., его смерть объясняется потерей здоровья в тюрьмах и ссылках, большим напряжением в работе после революции. «Натруженное сердце не выдержало», – писали его биографы. Однако свидетельства об обстоятельствах смерти Куйбышева крайне противоречивы. Имеются сторонники двух точек зрения – одни убеждены, что инициатором устранения Куйбышева был Сталин, другие отрицают это. В официальном медицинском заключении сказано: «...Смертьтов. Куйбышева наступила вследствие закупорки правой венечной артерии сердца свертком крови (тромбом), образовавшимся в результате резко выраженного общего атеросклероза, поразившего в особенно сильной степени венечные артерии сердца». Журналист и историк В.J1. Боруля в книге «Радость жизни – битва. Повесть о В.В. Куйбышеве» так описывает его последние дни перед смертью: «В январе 1935 г. он чувствовал себя неважно. Мучили бессонница, боль, отдающая в поясницу. К концу дня снижалась работоспособность, моментами наплывала слабость, выступала испарина». Сестра Куйбышева Елена Владимировна вспоминала: «Поздно вечером 23 января я уходила от брата. Уже спустилась, чтобы одеться, и снизу – смотрела на сильную крепкую фигуру Валериана. – Сегодня у тебя был консилиум врачей, что они тебе сказали? – спросила я. – Они сказали, что я здоров. – А сердце? – Сердце? Это самое здоровое, что есть в моем организме».

Сын Куйбышева Владимир Валерианович, родившийся в 1917 г. в самарской тюрьме, уверен, что его отец был отравлен «лекарствами» – ядами по приказу Сталина. В числе исполнителей он называет секретаря Валериана Владимировича В. Максимова-Диковского и лечащего врача Л.Г. Левина. Вот как он описывает последний день жизни отца, когда тот внезапно почувствовал себя плохо и решил уйти домой: «Личный секретарь, В. Максимов, недавно сменивший (несмотря на резкие протесты отца!) верного и преданного Михаила Фельдмана, с кем отец провел многие годы, не сопровождает его и не вызывает лечащего врача Л.Г. Левина. Отец идет по Кремлю, домой, в тяжелом состоял™, обливаясь потом... Он направляется в амбулаторию, находившуюся в нашем подъезде на первом этаже. Амбулатория почему-то оказывается закрытой, что прежде никогда не бывало. С трудом поднимается на третий этаж. В квартире застает только домработницу Лену. Просит ее принести горячего молока, идет по коридору в свой кабинет. Там ложится на кушетку, накрывается пледом и вскоре в одиночестве умирает».

Версия отравления Куйбышева, которую поддерживает его сын, была официально озвучена через три года после смерти на знаменитом процессе конца 1930-х гг. Тогда же и был расстрелян В.А. Максимов-Диковский, которому инкриминировали «участие в террористическом акте» против Куйбышева. Эта версия имеет и дополнительное свидетельство. На медицинском вскрытии тела Валериана Владимировича присутствовала сестра жены Куйбышева – Нина Андреевна Лежава. С нее была взята подписка о неразглашении врачебной тайны, и только в 1953 г., после смерти Сталина, она рассказала своей сестре Ольге, вдове Куйбышева, что в его организме был обнаружен цианистый калий... (82).

Куйбышева похоронили в некрополе у Кремлевской стены. Через три года после смерти Валериана Куйбышева был расстрелян его брат Николай, военачальник, командир корпуса, герой Гражданской войны, награжденный четырьмя орденами Красного Знамени, трижды раненный в боях. Во время ареста он был командующим Закавказским военным округом. Его вызвали из Тбилиси в Москву и арестовали в поезде, ночью. 1 августа 1938 г., во время допроса в Бутырской тюрьме, Николая Куйбышева убили. По одной из версий, его застрелил лично Лаврентий Берия, новый руководитель НКВД. Официально он объявлен «участником антисоветского, троцкистского, военно-фашистского заговора» и «шпионом немецкой, польской, японской и литовской разведок». Реабилитирован. Расстреляна и первая жена Куйбышева, Евгения Соломоновна Коган. Известный историк и исследователь той эпохи Роберт Конквест в работе «Большой террор» пишет, что «живой Куйбышев мог представлять особо трудное препятствие на пути Сталина к осуществлению его планов, – и он умер точно в тот момент, когда Сталин начал нападение на других, главных своих противников».

До настоящего времени много неясного и в смерти Надежды Константиновны Крупской (1869—1939 гг.). После смерти Ленина ее отношения с вождем не складывались. В 1938 г. писательница Мариэтта Шагинян обратилась к Крупской по поводу рецензии и поддержки ее романа о Ленине «Билет по истории». Надежда Константиновна ответила ей подробным письмом, чем вызвала негодование Сталина. Разразился скандал, ставший предметом обсуждения ЦК партии. Роман из употребления изъяли, а всех причастных к его выходу в свет, включая Крупскую, наказали. О ней в решении говорилось: «Осудить поведение Крупской, которая, получив рукопись романа Шагинян, не только не воспрепятствовала появлению романа на свет, но, наоборот, всячески поощряла Шагинян, давала о рукописи положительные отзывы и консультировала Шагинян по различным сторонам жизни Ульяновых и тем самым несла полную ответственность за эту книжку. Считать поведение Крупской тем более недопустимым и бестактным, что т. Крупская сделала все это без ведома и согласия ЦК ВКП(б), превращая тем самым общепартийное дело составления произведений о Ленине в частное и семейное дело и выступая в роли монополиста и истолкователя общественной и личной жизни и работы Ленина и его семьи, на что ЦК никому и никогда прав не давал...» (83). Крупская скончалась в преддверии XVIII съезда партии, на котором собиралась выступить. Ходили слухи, что свое выступление она хотела посвятить осуждению сталинских репрессий.

Свой семидесятый день рождения Надежда Константиновна решила отметить в воскресенье, 24 февраля, на два дня раньше срока. В подмосковном Архангельском на скромное застолье собрались старые друзья и близкие. Виновница торжества почти ничего не ела, выпила лишь несколько глотков шампанского за свое здоровье, а в семь часов вечера ей стало плохо. Впоследствии многие подозревали, что во время ужина Крупскую отравили. Однако, вероятнее всего, она умерла от несвоевременного оказания помощи. Скорая помощь из Лечсанупра Кремля прибыла к больной только через три с половиной часа. Прибывший врач М.Б. Коган, как считают некоторые специалисты, допустил ошибку в назначении лечения. Осмотрев Крупскую, которую мучили боли в животе, тошнота, рвота и высокое давление, он сделал ей стимулирующий сердечную деятельность укол и велел положить грелку на живот. Через час состояние больной ухудшилось, и врач сделал запись: «Сохнет во рту. Повторные позывы на рвоту, резкие боли в животе. Тепло не помогает. Пульс 110—120. Ввиду подозрения на острый воспалительный процесс вызваны на консультацию проф. М.П. Кончаловский и А.Д. Очкин. Доложено по телефону замнач. Лечсанупра Левинсону». Еще через полтора часа состоялся консилиум, на котором констатировали «весьма плохое общее состояние с резко учащенным неправильным пульсом, с посинением губ, носа и конечностей... При исследовании отмечены сильные боли в животе, особенно в нижней половине справа. Считаясь с наличием острых воспалительных явлений брюшной полости (заподозрен аппендицит)... и общего тяжелого состояния б-ной, решено б-ную срочно госпитализировать в Кремлевскую б-цу».

В больницу Крупскую доставили только в половине пятого утра, через девять с половиной часов после начала приступа аппендицита, что для пожилого человека было равносильно смертному приговору. Перитонит развивался, и больной становилось все хуже и хуже. Придя в сознание, она сказала: «Как там врачи хотят, а на съезд я все равно пойду», имея в виду открывающийся вскоре XVIII съезд ВКП(б). Возможно, она действительно собиралась сказать там что-то важное, и это занимало все ее мысли, или же просто пыталась подбодрить себя. 26 февраля врачи записали: «Больная по-прежнему находится в состоянии, близком к бессознательному. Значительная синюха. Похолодание конечностей. Липкий пот. Пульс аритмичный... Общее состояние остается крайне тяжелым, не исключающим возможность близкого печального исхода». Утром 27 февраля ее не стало. В записке Сталину и Молотову профессоры С. Спасокукоцкий, А. Очкин, В. Виноградов и начальник Лечсанупра Кремля А. Бусалов написали, что «хирургическое вмешательство... при глубоком поражении всех внутренних органов и в 70 лет было абсолютно недопустимо» (84).

Прах Надежды Константиновны Крупской захоронен в Кремлевской стене. Урну с ее прахом нес Иосиф Сталин. Изучая архивы НКВД, историк Дмитрий Волкогонов пришел к выводу, что сотрудники секретнополитического и иностранного отделов этого ведомства и их агентура тайно уничтожили за пределами Советского Союза сотни людей, при этом многие террористические акции Сталин курировал лично (85). Особенно беспокоили вождя троцкисты, украинские националисты, деятели белой эмиграции и невозвращенцы, публично осуждающие массовые убийства внутри страны.

В то время когда Сталин и его окружение обвиняли троцкистов в подготовке террористических актов в СССР, за рубежом прошла серия убийств сторонников Троцкого и других революционеров, враждебных сталинскому режиму. Организацией политических убийств за рубежом занимался иностранный отдел (ИНО) ГУГБ НКВД СССР под руководством Абрама Слуцкого (86).

Ареной политических убийств стала Испания, где с середины 1937 до середины 1938 г. под лозунгом уничтожения «фашистских шпионов» сотрудники и агенты НКВД тайно уничтожали оппозиционеров, и в первую очередь реальных или мнимых троцкистов. В это время пропали без вести или погибли многие сторонники Троцкого. Руководитель ИНО ГУГБ Слуцкий и сам побывал в Испании. Он говорил своему подчиненному Вальтеру Кривицкому, позднее невозвращенцу: «Мы не позволим превратить Испанию в площадку для сбора всяких антисоветских элементов, слетающихся туда со всего света. Теперь это наша Испания, часть советского фронта. Кто знает, сколько шпионов среди этих добровольцев? Анархисты и троцкисты, даже если они борцы-антифашисты, они наши враги. Мы должны их выкорчевывать» (87).

Долгосрочная цель Сталина в Испании состояла в том, чтобы с помощью интернациональных бригад взять страну под контроль. Однако этим планам мешала Рабочая партия марксистского единства, известная как ПОУМ (исп: Partido Obrero de Unificacion Marxista). Это была марксистская, но не просоветская партия. Члены ПОУМ, в отличие от испанских коммунистов, были сторонниками Троцкого. Штаб-квартира партии находилась в Каталонии. Каталонские марксисты обвинили Сталина в создании «бюрократического режима» и пригласили Троцкого в Барселону. В мае 1937 г. ИНО НКВД отправил в Барселону группу агентов под руководством Иосифа Григулевича для подавления вооруженного выступления POUM (88). К этому времени накопились значительные противоречия между основными политическими партиями Испании. В период 3—8 мая 1937 г. в Барселоне шли уличные бои между анархистами при поддержке поумовцев, с одной стороны, и вызванными из Мадрида отрядами республиканской «штурмовой гвардии» – с другой. Ввиду численного превосходства противников, анархисты и члены ПОУМ сдались. Лидер «сталинистской» Компартии Испании Долорес Ибаррури охарактеризовала события, как «анархо-троцкистский путч». Таким образом, в результате операции советской разведки, обладавшей обширной агентурой в Испании, ПОУМ была объявлена вне закона и уничтожена. В июне 1937 г. сорок руководителей ПОУМ были арестованы по сфабрикованным НКВД обвинениям в сотрудничестве с фалангистами Франко. Арестовали и лидера партии Андреса Нина, одного из самых популярных испанских политиков (89).