Текст книги "По обе стороны реки (СИ)"
Автор книги: Владимир Быстров
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Владимир Быстров
― ПО ОБЕ СТОРОНЫ РЕКИ ―
Часть I
УЧЕБНАЯ ПОЕЗДКА
ПредисловиеРечку эту мы облюбовали еще в студенческие годы, когда искали место, где можно было бы весело и интересно провести несколько свободных дней. Расположена она чрезвычайно удобно – и от Питера, и от Москвы сюда можно попасть всего за несколько часов. А если вы решили сплавиться на байдарках или надувных плотах, то удобнее реки и не придумать – истоки ее находятся в Белоруссии, и вдоль всего течения можно встретить довольно крупные поселки и деревни, добраться до которых также не составляет труда.
Так случилось, что привязанность к этим местам сохранилась у меня до сих пор, и я регулярно приезжаю в одну из расположенных на ее берегах, теперь большей частью почти заброшенных деревень порыбачить, или побродить по лесу с корзинкой в руках. В одной из таких поездок я и познакомился с Иваном Алексеевичем. Вечером, сидя у костерка, за традиционной для русского человека кружкой «беленькой», под только что сваренную тут же в котелке уху, он рассказал мне о своем соседе и оставленных им записках.
Вернувшись домой, я надолго забыл об этой истории, пока в одной из телепередач не услышал показавшиеся мне знакомыми имена, фамилия и события. Тогда я и вспомнил эту историю и написал Ивану Алексеевичу письмо, в котором просил прислать мне его записки.
Ничего изменять, или добавлять ни к его письму, ни к переданным вместе с ним запискам я не стал. Только, как и обещал Ивану Алексеевичу, немного подредактировал и, насколько позволяли мои способности, «литературно» обработал их, постаравшись сохранить стиль и манеру письма незнакомого мне автора. Фамилии упоминавшихся в них лиц, а также время и место описанных им событий, по причинам, которые вы поймете после прочтения записок, я изменил.
И последнее: справедливости ради должен сказать, что я отнюдь не писатель, как величает меня уважаемый Иван Алексеевич, а лишь самый обычный служащий, «канцелярская крыса», к которому по воле случая попали эти записки. Как мне показалось, интересные. Впрочем, судите сами.
С уважением, И.В.Солдатов.
Пролог«С Лехой мы знакомы давно. Не с руки мне называть его по отчеству – Лексеичем. Молодой он еще, и пятидесяти нет. Да и путаница может случиться – сам-то я тоже Лексеич буду. Вроде как, тезки получаемся! А знакомы мы еще с 80-х, с перестройки, то-есть. Он тогда по нашей речке на лодке плавал. Искал в какой-нибудь деревеньке домик купить вроде дачи. Ну, чтобы там, на охоту, на рыбалку приехать или просто пожить с недельку от суеты отдохнуть. Места у нас были красивые. Лес тогда еще никто не рубил и дичи было много. И кабаны водилось, и лоси, и лис немало было. А уж как зима, так волки, считай, под самые окна подходили. Зверя, конешно, и сейчас немало осталось. Особенно волков с лисами. Люди-то все разъехались, вот они и осмелели.
Леха о своей городской жизни мало что рассказывал. Разве что, когда после баньки по стаканчику примем, то он, бывало, и вспомнит про город, да про работу свою. Охотничьим оружием, вроде бы, занимался. Мог привезти, что только душа пожелает. Вот и мне тоже предлагал. И сайгу предлагал и двойничок. Один раз даже тройник обещал. Мне-то тройник, конешно, ни к чему. Я пушным зверем не промышляю, да и нет его у нас. Разве что, белки с куницами, так на них много не заработаешь. Оно в Сибири промысловикам сгодилось бы.
А чем он раньше занимался, я и вовсе не спрашивал. А в годе 95-м, или чуть ране, стал все чего-то записывать. Вроде как, дневник какой. Вечером, после охоты, когда пару-тройку дней по лесу пошарится, или если просто отдохнуть приедет, то садится в своем домишке и все записывает. Я тоже один раз интересовался. Спросил, чего это ты все пишешь да пишешь? А он говорит: „Муары это, Лексеич!“ Ну, он-то меня как раз Лексеичем звал. Я по годам все же постарше буду. „Это“, – говорит, – „вроде как, воспоминания о жизни! Ты“, – говорит, – „как расстанемся – ну, там, уеду я куда, или помру, не дай Бог – тогда и почитаешь!“ Они у него на дворе спрятаны, в соломе. Двор, если кто не знает, это сарай такой к дому пристроенный, чтобы скотину держать. Я тебе, говорит, доверяю, потому – фамилия у тебя хорошая. А фамилия у меня обыкновенная. У нас тут все или Ивановы, или Александровы. Есть еще Михайловы, но те приезжие, с другого району. А в 98-м, когда у всех деньги погорели, так Леха мой и исчез. Один раз только заехал ближе к осени на пару дней, а больше и не появлялся. За домом его я и сейчас приглядываю. Вдруг вернется еще. Зимой топлю. Иногда и летом, бывает, протоплю, а не то сгниет.
Вот и вспомнил я про его муары, когда плиту в доме топил. Дай, думаю, почитаю. Мне понравилось. А в по за том годе рыбачил я на лодке, на речке нашей и тоже познакомился с писателем одним из города. Он тоже на лодке был, только на резинке. Поболтали мы с ним, потом на берегу еще костерок сварганили, ухи поели. Так всю ночь и просидели. А недавно письмо прислал, записки эти попросил. Я, говорит, их отправлю в журнал или газету, чтобы и другие почитали. Я и согласился. Лехи-то все одно нет. Да он, наверное, и сам бы согласился. Ежели писал, значит, хотел, чтобы почитал кто. Этот писатель городской обещал, что все сам поправит и ошибки, какие есть, исправит. Только попросил, чтобы я сам написал кое-чего про эти записки. Как они, то-есть, ко мне попали, ну, и все остальное. Чтобы не думали, что я сам выдумал, или украл где. Вот я и написал.
Иванов Иван Алексеевич.Шустовский с/с, дер. Хотынь»
«…каковы наши цели по отношению к любой некоммунистической власти,
которая может быть установлена на части или на всей российской территории
вследствие войны? …мы должны обеспечить автоматические гарантии того,
что даже некоммунистический и номинально дружественный нам режим:
а. Не будет обладать большой военной мощью;
б. Будет экономически сильно зависим от окружающего мира…»
(Директива СНБ США 20/1 от 18 августа 1948 года)
…когда несколько месяцев спустя я вновь оказался в своей квартире в Москве, о существовании которой знали все мои знакомые, прозвучавший поздним вечером телефонный звонок меня не удивил. Однако это оказался не очередной бездомный командировочный, а мой однокашник-москвич Серега.
– Привет, старик! Ты в Москве?
– Нет, в Париже! – пошутил я. – Ты хоть на цифры смотришь, когда номер набираешь?
– Брось, не до шуток! – перебил меня Сергей, – Леньку-Бычка помнишь? Вы, вроде как, в одной комнате в общаге жили.
– Быкова, что ли? Ну, да! Не только помню – мы с ним месяца три назад пересеклись здесь в Москве. Только он сейчас, по-моему, где-то за Уралом?
– Был… Я сейчас просматривал «Час пик», так вот, заметка тут одна, «Бесплатный сыр», называется. Про поставки продовольствия по программе гуманитарной помощи. Ну, ты слышал наверняка об этой программе!
– Давай короче, Серега! Ленька тут причем?
– Сейчас, подожди… вот… «Две недели назад был взорван особняк одного из руководителей регионального отделения Международного Гуманитарного Фонда по оказанию продовольственной помощи Быкова Леонида Альбертовича. Помимо самого чиновника, в доме находились также его жена и девятилетний сын» … Леха, ты слышишь меня?
– Слышу… – ответил я и положил трубку.
Тогда, в этой неуютной служебной квартире на Профсоюзной я и подумал, что необходимо записать все, о чем рассказал мне Ленька по прозвищу Бычок. А чтобы не мешали чужие глаза и уши, составлять этот «отчет о проведенном контакте» я решил здесь, в небольшой полузаброшенной деревушке на берегу речки со странным названием Локня. И, раз уж С.А. рядом нет и форму отчета задать мне некому, то я самостоятельно выбрал для него форму «протокола проведенной встречи, с комментариями и пояснениями».
«Зотов»
Глава 1«В разведке должно быть несколько сот человек-друзей —
это больше, чем агенты – готовых выполнить любое наше задание»
(И.В. Сталин, из выступления на заседании Комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР, Москва, ноябрь 1952 г.)
Алексей тронул за плечо стоявшего перед ним высокого, широкоплечего, солидно одетого мужчину средних лет.
– Молодой человек, простите, вас, случаем, не Бычком зовут?
Мужчина резко обернулся, готовый дать отпор наглецу, но, увидев Алексея, удивленно воскликнул:
– Леха, Захаров?! Ты откуда здесь? Где пропадал? Летишь куда-нибудь? Где обитаешься? Семья есть?
Он так и продолжал бы забрасывать его вопросами, если бы не стоявшая позади представительная дама:
– Молодые люди, вы будете покупать билеты или вспоминать детство?
Алексей дернул Быкова за рукав:
– На улице поговорим!
И, обернувшись к даме, извинился:
– Простите, давно с товарищем не виделись!
– В Москве проездом, или живешь здесь? – спросил Леонид уже на улице.
– Вообще-то проездом, – ответил Захаров, – но у меня есть здесь квартирка, на Профсоюзной, второй год снимаю.
– Тогда давай так, – деловито предложил Быков, – я сейчас заканчиваю свои дела, а вечером подтягиваюсь к тебе. Ты, как я понял, улетаешь завтра?
– Да, вечером, из Домодедово, – ответил Алексей.
– Вот и я завтра! Только утром и из Шереметьево-2, в Дюссельдорф. Значит до утра у нас уйма времени! С собой чего-нибудь прихватить? – Быков выразительно провел пальцем под подбородком.
– Сам найду! Ты как к джину относишься? – поинтересовался Захаров.
– Ну, джин, так джин! – согласился Леонид, – Давай адрес…
Когда раздался звонок в дверь, было уже начало девятого.
– Забурел! – пошутил Захаров, помогая другу снять добротное кожаное пальто.
– Положение обязывает! Я теперь ба-а-льшой начальник! Международного, так сказать, уровня!
Быков весело рассмеялся, а затем, уже серьезно, пояснил:
– Нет, я действительно, выбился наверх! Сейчас работаю в крупной международной организации. Не в столице, разумеется – в нашем региональном отделении. Сейчас, вот, в Германию собрался, контракты оформлять на поставку продовольствия. Так что, попрошу на «вы» и без фамильярностей!
Он шутливо задрал, было, нос, но потом не выдержал и принялся радостно мять Алексею ребра:
– Леха! А я уже и не думал тебя когда-нибудь увидеть! Как после выпускного разбежались, так от тебя – ни слуху, ни духу!
– Отпусти, лось, сломаешь чего-нибудь! – кряхтел Захаров в его крепких объятиях, – Можно подумать, что ты с кем-нибудь поддерживал связь! Я-то, как раз, никуда и не исчезал.
Они прошли на крохотную кухоньку, и Алексей стал доставать из холодильника колбасу, сыр шпроты… – все, что обычно украшает в таких случаях командировочный стол. Под занавес на стол были водружены две бутылки джина Beefeater и полуторалитровая бутылка «Швепса». Быков потер руки и голосом Шурика из «Кавказской пленницы» произнес:
– Тэк-с!
– Только давай без этого… без экзотики! – предупредил Захаров, – Разливай, лучше, пока я закусь приготовлю!
Выпив за встречу, он продолжил:
– Я, если помнишь, сразу после института загремел в армию на год. Но это – официально, а неофициально меня распределили в «ящик», здесь же, в Москве, на Вернадского. Сейчас там, кажется, автосалон на первом этаже сделали. Занимался микроэлектроникой, квартирку дали служебную. Отбарабанил семь лет, потом понял, что дальше МНС не поднимусь, и решил уйти. Вначале отпускать не хотели, предлагали даже совсем перейти на военную службу, офицером, но я, понятное дело, отказался – хватит того, что мой папаня ей отдал почти 40 лет жизни!
Рассказывая, Алексей быстро и умело нарезал колбасу, сыр, выложил в блюдечко шпроты.
– Вобщем, в конце концов, добился, что меня уволили. Правда, вначале загнали в какой-то свой филиал на Кавказе. Там я поторчал еще с годик, а потом рванул на БАМ. С тех пор так и обитаюсь в тех краях. Последние лет десять – в Февральске, это недалеко от Благовещенска. Слыхал о таком? Как перестройка началась, кооператив свой открыл, оргтехникой занимаюсь. Ну, там, персональные компьютеры, копировальные аппараты и прочая дребедень. Сейчас вот за компьютерами приехал. Но хватит о моих делах, ты-то как, где? Чем занимаешься? Хотя, ты уже что-то тут заливал насчет «большого начальника».
– Ну почему сразу – заливал! – Леонид попытался изобразить на лице возмущение, но не выдержал и широко улыбнулся:
– Нет, правда! Я сейчас, как говорится, «на коне»… Или – «на волне»? Или «на волне, верхом на коне»?
– Вот, рифмоплет! – улыбнулся Алексей.
Быков в ответ снова счастливо засмеялся:
– Леха! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
Но когда Захаров вновь спросил его:
– Так, куда же ты все-таки пропал после института? Столько лет ни слуху, ни духу…
Леонид замялся, потом неуверенно, словно чего-то недоговаривая, произнес:
– Ну, я тоже, это… в армии был… как бы…
– Что значит – как бы? – удивился Алексей, – Или был, или нет – ты уж как-то определись!
Быков замялся, взглянул на полупустую бутылку джина, ненатурально удивился – «это что, мы уже полбутылки прикончили? Я и не заметил…», – и, подумав еще немного, неожиданно выпалил:
– Вобщем, не был я ни в какой армии! Хотя в «военном» есть запись, как положено. Как ты сказал? Официально числился… Ну, ладно, раз уж пошла такая пьянка… да и страны той уже нет… Короче, в «конторе» я работал! Ну, сам понимаешь, в какой…
Захаров с удивлением посмотрел на него, но Леонид, отводя взгляд, снова потянулся к бутылке:
– Давай, старик, за нас, за прежних! За тех, какими мы были раньше!
Выпив, он замолчал. Потом, видимо, окончательно решившись, стал рассказывать.
– Началось это еще на четвертом курсе, перед летней сессией. Да, ты должен помнить! Тогда как раз и появился у нас этот типчик – мы с тобой его еще Рыжим окрестили!
«Рыжего», к собственному удивлению, Алексей вспомнил сразу. Среднего роста, подтянутый, в элегантном светлом костюме и таком же галстуке, он сразу бросался в глаза посреди разношерстной студенческой братии.
– Мафиози! – «определил» Ленька.
– Почему мафиози? – не понял Леха.
– А по телевизору в какой-то передаче рассказывали, что только мафиози может надеть рубашку темнее, чем костюм, и галстук, светлее, чем рубашка!
Тогда они весело посмеялись над Ленькиной характеристикой, а Леха окрестил его Рыжим. И, хоть был не рыжим, а скорее блондином, эта кличка прочно прицепилась к нему. Он регулярно появлялся в институте еще с полгода, а затем так же внезапно исчез.
– Вобщем, этот Рыжий у нас, как бы это помягче… кадры подбирал! – продолжил рассказывать Леонид.
– Вербовал, что ли? – «наивно» уточнил Захаров.
– Ну, вербовал!
Быков недовольно поморщился, потом заметил:
– Ну, и что? Хороших людей, между прочим! Я тебе вот что скажу: в той службе, где я работал, не то, что плохих – и средних не было! Только лучшие!
– А что же это за служба такая? – тем же наивным голосом продолжал допытываться Алексей.
Быков хотел, было, ответить, но потом, видно, передумал и сказал:
– Знаешь, давай лучше расскажу, как я в свою первую командировку ездил… Учебную!
И, видимо, вспомнив эту историю, неожиданно расхохотался.
– Ты чего? – удивился Алексей.
– Сейчас поймешь! Короче, после года подготовки – потом как-нибудь расскажу, что за подготовка – отправили меня в один южный город. Там как раз готовили к сдаче новый крейсер – авианесущий, у нас тогда таких еще вообще не было!
– Постой, это не…? – Захаров назвал столицу одной из бывших советских республик.
– Нет, мой был раньше, перед этим. Да не перебивай! Лучше послушай – повеселишься от души! Вобщем, поручили мне проверить работу местной, как сейчас называют, службы безопасности – контрразведки, по-старому. А я что? Молодой, нахальный, самоуверенный! На отработку легенды, – знаешь, что это такое? – потратил меньше недели, и вперед!
Он на мгновение прервался, налил себе еще стакан, вопросительно взглянул на Алексея – тот отрицательно покачал головой – одним глотком осушил его и продолжил:
– Когда мой «опер» – ну тот, который меня вел, сейчас их кураторами называют – короче, когда он мою легенду выслушал, то, с сомнением так это, отвернулся в сторонку. «Ну, ну», – говорит, – «дерзайте…»
Захаров с удивлением и недоверием слушал его рассказ, то уточняя какие-то непонятные ему детали, то громко смеясь вместе с ним над ситуациями, в которые попадал вновь испеченный шпион. А мысли возвращались к Дюссельдорфу, о котором так неожиданно напомнил ему Быков…
Глава 2«…полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать все то, что бог нам предоставляет»
(И.В. Сталин, из выступления на заседании Комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР, Москва, ноябрь 1952 г.)
«…когда он сообщил о полученном распределении, больше всех обрадовалась мама:
– Ты знаешь, ведь у них и зарплата выше, и можно сразу за диссертацию взяться! Да и вообще – это же Москва, столица! Может, еще и женишься там на москвичке…
– И звания, наверное, у них тоже есть – институт же военный, правильно? – подключился отец, – Глядишь, еще меня обгонишь!
Отец прошел две войны, с отличием окончил академию, но выше полковника так и не выслужился. Да и служить доводилось все больше по самым дальним окраинам огромной страны – от Камчатки, до Закарпатья. Мать терпеливо сносила все его перемещения по службе, и лишь, когда в очередной раз вместо давно ожидаемого повышения, он получал новое направление в какую-нибудь Тмутаракань, не выдерживала.
– Ты что, ничего не видишь? – отчитывала она отца, – Твои же однокурсники – троечники, между прочим – давно уже все генералы! И служат – кто в ГДР, кто – в Венгрии, или на крайний случай – в Польше! А ты, как был „настоящим коммунистом“, так и остался! Пора бы уже поумнеть, не мальчик!
Отец хмуро молчал, пыхтел в пышные командирские усы, потом, наконец, не выдерживал:
– Чего ж ты тогда моталась за мной по всем гарнизонам? Оставалась бы себе в Питере! Сейчас многие так делают…
На что мать беззлобно восклицала:
– Тьфу, вот ведь дубина в погонах! Потому и ездила, что любила!
И, пригнув его голову рукой – был он заметно выше матери – чмокала в щеку:
– Нет, тебя уже не переделать! Правильно говорят – горбатого могила исправит!
И отправлялась на кухню готовить ужин.
После таких проработок отец, обычно, виновато смотрел на сына и спрашивал:
– А ты, сынок, как думаешь? Может и правда, нужно было подмазать кого-нибудь?
Впрочем, в его способность „подмазать“ в семье никто не верил. И, когда вместо фактически уже полученной должности командира дивизии вместе с давно ожидаемым и вполне заслуженным званием генерал-майора, ему предложили уволиться в запас „по состоянию здоровья“, все восприняли это даже с каким-то облегчением – теперь можно было, наконец, вернуться домой, в свой родной город.
Теперь, получив распределение в столицу, Леха вспомнил все эти разговоры.
– Ма, ну чем Питер хуже? Я вообще Москву не люблю! Шумная, суетливая, народ какой-то злой… На улице никто никогда не остановится, не подскажет, как пройти! Да и в армию я, честно говоря, не очень… Хватит с нас и отца!
В глубине души он все же испытывал чувство гордости: как же, из всего курса его одного направили в Москву, да еще и в „ящик“! Правда, почему-то в направлении написали, что место работы – в/ч 17835. „Наверное, из соображений секретности!“ – решил он, и чувство гордости только усилилось.
На поверку „ящик“ оказался самым обычным НИИ, располагавшимся во вполне современном многоэтажном здании в одном из новых районов Москвы. Впрочем, и сама работа, на первый взгляд, ничем особо секретным не отличалась. Как и в студенческой научно-исследовательской лаборатории, Алексею поручили программирование новых микросхем. Предназначения их он не знал, но догадывался, что управлять они будут вовсе не станками на конвейере какого-нибудь машиностроительного завода.
Первое время он жил в институтской гостинице для приезжих, но уже спустя два месяца ему, к большой зависти остальных рядовых сотрудников, неожиданно предоставили однокомнатную служебную квартиру. Тут же на Юго-Западе, совсем недалеко от института. А прямо перед Новым Годом случилось событие, вызвавшее еще большее удивление и уже открытую неприязнь даже среди старых работников НИИ – Алексею предложили загранкомандировку. Да не в какую-нибудь Болгарию или Польшу, а в самую что ни на есть капиталистическую ФРГ!
– Тебя что, правда, в Дюссельдорф отправляют? – с нескрываемой завистью спросил его новый институтский дружок Олег Липкин.
– Да, там конференция какая-то по микропрограммированию будет – как раз моя тема. Я уже и документы в аспирантуру подготовил, „диссер“ буду готовить! – гордо ответил Алексей.
– Странно… – задумчиво сказал Олег, – Это, вообще-то, и моя тема тоже… А я все-таки здесь третий год!
И с недовольным видом отошел от Захарова.
В институтской столовой к Алексею неожиданно подошел начальник 1-го отдела Анатолий Викторович Сагдеев. Чем конкретно он занимался, никто не знал, но поговаривали, что помимо своей основной должности, он является еще негласным сотрудником органов – „сексотом“. Ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение никто, разумеется, не мог, да и не пытался – а вдруг!..
– Алексей Алексеевич, загляните ко мне после перерыва! – вполголоса сказал он Захарову и, словно ничего не произошло, направился со своим подносом искать свободное место.
„Сейчас начнет инструктировать, как вести себя на „вражеской территории“, – недовольно подумал Алексей, подходя к кабинету Сагдеева и вспоминая многочисленные истории и анекдоты про эти инструктажи. Однако то, что он услышал в этом кабинете, привело его в полное замешательство.
– Алексей Алексеевич! – негромким вкрадчивым голосом обратился к нему начальник 1-го отдела, – Вас не удивило, что вы, молодой специалист, без году неделя как окончивший институт и попавший в наш НИИ, сразу получили служебную квартиру? А тут еще и эта поездка в ФРГ… Что вы сами думаете по этому поводу?
От неожиданного вопроса Леха растерялся.
– Ну… видимо, я не самый плохой специалист… – неуверенно начал он.
– Ладно, не гадайте! – Сагдеев изобразил некое подобие улыбки, – Все значительно проще!
Он достал из ящика стола какую-то, завернутую в газету, небольшую „колбаску“.
– Соответствующими органами было решено привлечь вас к одной весьма важной операции. Вижу, вы уже обратили внимание на этот пакет…
Он развернул газету – внутри оказался небольшой столбик обычных пятикопеечных монет.
– Это вы должны отвезти в Дюссельдорф. Не удивляйтесь и не старайтесь выяснить назначение и смысл этой посылки. Вам это не нужно! – последнюю фразу он произнес с мягким нажимом, – Просто доставите туда, куда я вам укажу – и все! Дальнейшее уже сделают другие люди. Да, кстати, не пытайтесь узнать, кто эти люди – это может закончиться для вас не очень хорошо! И вовсе не обязательно по нашей вине…
Из дальнейшего разговора Алексей понял, что пакетик с монетами следовало просто оставить в камере хранения в аэропорту Дюссельдорфа. Номер ячейки Сагдеев ему назвал и попросил не записывать, а лишь хорошенько запомнить. В дальнейшем он несколько раз переспрашивал у него этот номер, с удовлетворением отмечая, что Алексей действительно запомнил его хорошо.
– От вас требуется только одно – найти разумное объяснение этому пакету на таможне! – разъяснял Сагдеев Захарову суть его задания, – Как здесь в Москве, так и там в Дюссельдорфе. Впрочем, я уверен в вашей фантазии и изобретательности. В Москве мы вас, разумеется, подстрахуем, но, имейте в виду, если нам придется вмешаться, то операция будет сорвана и придется искать другие пути доставки посылки. А это, как вы понимаете, время…
Из кабинета Сагдеева Леха вышел в совершенно растрепанных чувствах.
В попытках придумать какой-нибудь хитроумный способ перевоза посылки через границу он провел несколько оставшихся до поездки дней, пока, наконец, не понял всю их бессмысленность. Наверняка, все способы тайно что-либо вывезти были уже давно и хорошо изучены всеми таможенниками мира, и придумывать что-то новое, было пустой тратой времени. Следовательно, нужно было просто найти разумное объяснение, зачем он тащит с собой в Германию эти несчастные пятаки. Но и здесь его фантазия оказалась бессильной и он, как это не раз случалось перед экзаменами в институте, махнул на все рукой, надеясь, что решение придет само собой, когда будет просто некуда деваться. На помощь или подсказку Сагдеева рассчитывать не хотелось – это могло повлечь за собой потерю всех неожиданно доставшихся ему привилегий.
С этими мыслями, когда наступил решающий день, Леха уложил пакетик с монетами в дипломат прямо поверх служебных документов и сменных сорочек, и отправился в аэропорт. Подходя к пункту таможенного досмотра, он старался держаться уверенно и беззаботно, всем видом демонстрируя, что ничего противозаконного в его багаже нет. Раскрыв дипломат, он передал его таможенникам – молодой девушке и парню чуть постарше в одинаковых зеленых мундирах.
– А здесь у Вас что? – спросил парень со звездочкой младшего лейтенанта.
Как ни странно, именно эта звездочка…“
– Да ты меня совсем не слушаешь! – обиженно заметил Леонид.
Очнувшись от воспоминаний, Захаров отрицательно замотал головой:
– Нет, что ты, слушаю, конечно! Ты хотел что-то рассказать о своей учебной поездке?
– Точно слушаешь? Ну, тогда давай еще по чуть-чуть!
Быков налил еще по полстакана джина, разбавил его „Швепсом“ и не спеша, маленькими глотками выпил. Потом с некоторым сожалением осмотрел пустой стакан и начал рассказывать…»
