Текст книги "Царская охота (СИ)"

Автор книги: Владимир Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 8.

 

 Обычный деревенский "пятистенок" старухи Козиной, за бесценок купленный когда-то Рыковым у администрации сельского поселения, за прошедшие без малого два десятка лет изменился неузнаваемо. С разных сторон к нему были пристроены всевозможные, самого необычного вида верандочки и комнатки, чердак превратился в мезонин с крохотным "французским" балкончиком с одной стороны и широкой террасой с другой. И все это архитектурное многообразие было аккуратно выкрашено в самые невероятные цвета.

 – Да тебя, брат, раскулачивать пора! – подходя к дому, шутливо заметил Алексей. – Архитектура – чистый Ле Корбюзье!

 – Да твой Корбюзье от зависти удавился бы, если бы увидел! – хвастливо заявил Рыков, весьма довольный произведенным на Алексея впечатлением. – Ты, кстати, еще внутри не был! А там, между прочим, тоже есть на что посмотреть!

 – Вот я и говорю – пора раскулачивать! – рассмеялся Алексей. – Давай, боярин, веди в свои хоромы!

 Некоторое время спустя, проведя Алексея по всем закоулкам своего необычного "дворца", Рыков усадил его за массивный дубовый стол в центре довольно просторной кухни, а сам принялся суетиться у самодельной кухонной стенки, занимавшей всю боковую стену кухни.

 – Ты же, наверное, не завтракал? – не оборачиваясь, поинтересовался он. – Сейчас немного перекусим…

 Вскоре на столе перед Алексеем появилось два больших блюда с теплыми еще пирогами – "Эти с рыбой, а эти – с грибами!" – пояснил Рыков, – а затем и небольшой никелированный электрический самовар.

 – У вас тут и электричество? – удивился Алексей. – Я что-то столбов не заметил… Или у тебя генератор?

 – Есть и генератор… – заливая заварник кипятком из самовара, пробормотал Рыков.

 Затем вернулся к своим шкафчикам, достал из них мешочек с какой-то сушеной травкой – "чуть не забыл!" – и бросил несколько листиков в чайник.

 – И генератор есть, и обычная сеть имеется! – усаживаясь напротив Алексея, самодовольно ухмыльнулся Рыков. – Поставили "ТЭПушку"* возле ЛЭП, со счетчиком, как положено! Теперь раз в квартал езжу в райцентр, сдаю показания, перечисляю бабки… Ты, кстати, меня как раз и встретил, когда я деньги снимал для оплаты!

 Алексей налил себе чаю, выбрал пирог попышнее, однако, уплетая один пирог за другим,  мучительно соображал, как спросить о том, о главном… Наконец Рыков сам, видя, что того мучает множество вопросов, подсказал:

 – У тебя, я так понимаю, ко мне накопилось множество вопросов, верно?

 Алексей бросил на него благодарный взгляд и согласно кивнул головой:

 – Точно! Вот только не знаю, как спросить…

 – А ты не ломай голову – я сам все расскажу. А начну, пожалуй, со своей "смерти". Выходной день был тогда, суббота. Жили мы тогда уже в собственном доме – да ты должен помнить, я ведь рассказывал тебе! Да… А в тот день мы, как обычно, с утра поездили по магазинам, заскочили на рынок – жили-то, считай, почти за городом! – и где-то к обеду вернулись домой. Ольга с Лешкой сразу в дом пошли, а я машину в гараж загнал, ворота закрыл и тоже зашел. Только через гараж – там сбоку дверь была, прямо в прихожую и лесенка такая небольшая.  Гараж-то на земле, а прихожая – метра на полтора повыше, там под ней технический этаж был, вроде подвала, что ли… Вот… Ну, я уже подниматься начал, когда Ольга мне из прихожей крикнула:

 "Лень, ты продукты из машины забрал?"

 "А, блин", – думаю, – "забыл!"  И рванул назад в гараж. Обежал машину – она к двери левым боком стояла, а сумка с продуктами – с другой стороны, у правой дверки – и уже хотел, было, дверку открыть, как вдруг что-то как шар-рахнет! Словно самолет, когда на сверхзвук переходит. Ну, меня тут от машины к стене кинуло, и я сразу оглох. Совсем оглох, на оба уха… А из двери, что в прихожую вела дли-и-нный такой язык пламени вырвался и давай по потолку гулять! А я как раз недавно потолок в гараже плиткой оклеил – такой, знаешь, из тонкого пенопласта! Они тогда только-только в продаже появились. Наши "мешочники" их из Польши возили… Ну, и эта плитка от этого "языка" сразу занялась! Нет, не гореть стала, а быстро-быстро так плавиться! А тут еще вижу, по наружной стене, к которой меня взрывом кинуло, вдруг трещина пошла. Большая трещина, от потолка и до самого пола. И плита перекрытия, которая на этой стене лежала, стала медленно опускаться вниз…

 Январь 1992 г.

 Боковым зрением Быков заметил, как по наружной стене, к которой его бросило взрывной волной, пошла вначале небольшая, но быстро расширяющаяся трещина. Вскоре трещина уже достигла пола, а затем с верхнего края стены стали по одному вываливаться наружу кирпичи, и лежавшая на них бетонная плита перекрытия начала опускаться вниз. Она опускалась медленно, словно при замедленной съемке, рывками, выдавливая постепенно наружу один за другим составлявшие её опору кирпичи и, по мере того, как кирпичей оставалось все меньше, все сильнее увеличивая скорость падения. «К машине, Ганс, к машине!» – взявшийся невесть откуда, прямо в его мозгу прозвучал голос Змея. Впоследствии ему скажут, что именно машина, принявшая основной удар – вначале, взрывной волны, а затем – рухнувшей сверху плиты – спасла его от смерти. Но в тот момент он ни о чем не рассуждал, просто выполняя принятый мозгом приказ.

 Лежа на левом боку, извиваясь всем телом, словно уж, он подполз к машине и прижался к остро пахнувшему резиной заднему колесу, когда плита, наконец, рухнула, придавив его отставленную в сторону ногу. От жуткой боли Быков громко закричал, а плита, даже встретив неожиданную опору, все равно продолжала ползти вниз, выдавливая остатки кирпичей из стены и все сильнее прижимая его ногу к полу. По пенопластовым плиткам, покрывавшим ее поверхность, временами пробегали тонкие синие огоньки пламени, и от этих огоньков плитка плавилась и, словно дождик, то редкими капельками, то целыми струйками стекала на землю и на лицо лежащего на полу Быкова. "Дождь? Откуда дождь? Зима же на дворе!" – пришла в голову неожиданная мысль, и это было последнее, о чем он успел подумать, прежде чем окончательно провалился в безмолвную черноту забытья…"

 * * * *

 – Очнулся я только на шестые сутки…

 Леонид рассказывал совершенно спокойным голосом, видимо, уже давно и не один раз прожив и пережив в памяти все события того страшного дня, и теперь лишь стараясь не упустить в своем повествовании каких-либо важных, на его взгляд, деталей.

 – Врачи сказали, что, в общем-то, отделался легко: переломом коленного сустава – заметил, наверное? (Алексей кивнул головой) – ну, и еще ожогом…

 Он  машинально потрогал шрам на щеке, потом похлопал себя по карманам, встал, подошел к кухонной стенке, открыл один из шкафчиков и достал с полки пачку сигарет. Затем повернулся к Алексею:

 – Пошли, покурим?… Ты как, не бросил?

 Не дожидаясь ответа, он направился к двери, и Алексей, торопливо встав со своего стула, последовал за ним. Выйдя из дома, они присели рядом на ступени крыльца и, закурив, некоторое время молча тянули свои сигареты.

 – Сила привычки! – неожиданно заметил Рыков.

 Алексей удивленно посмотрел на него:

 – Ты об этом?

 Он показал на дымящуюся в руке сигарету.

 – Нет! – отмахнулся Рыков. – Хотя и это тоже! Я о другом… Ведь сколько лет уже живу один, а закурить в доме не могу! Хоть ты меня убей! Все время такое ощущение, что в доме ребенок…

 Он еще раз глубоко затянулся, затем решительно затушил сигарету в стоявшей тут же на ступеньках консервной банке, и, казалось, безо всякой связи с предыдущим, неожиданно сказал:

 – Короче, первое, что я увидел, когда открыл глаза – была круглая физиономия в белом докторском колпаке и белом халате, наброшенном прямо поверх темного костюма. Физиономия явно была нерусская. Я еще подумал, башкир или татарин…

 Январь 1992 г.

 Первое, что он увидел, был невысокий круглолицый и коренастый мужчина в белой шапочке и белом халате, наброшенном поверх строгого темного костюма. «Башкир или татарин…» – лениво шевельнулось в голове. – «Врач, наверное… Хотя нет, врачи так халаты не носят…» Думать было тяжело, и он вновь устало закрыл глаза. Однако сидевший на металлическом табурете у кровати мужчина, заметил его движение и осторожно, но настойчиво принялся трясти за плечо:

 – Леонид Альбертович, пожалуйста, если вы в состоянии говорить, откройте глаза! Я следователь! Это нужно и мне, и вам! Я вас очень прошу, всего несколько вопросов...

 Быков с трудом вновь открыл глаза, вопросительно взглянул склонившегося над ним человека и попытался ответить, но лицо было словно стянуто маской, и мышцы отказывались повиноваться.

 – Если вам трудно говорить, просто кивайте головой, или моргайте! Что вам легче? Моргать? Вот и ладненько! – наклонившись к самому лицу Быкова, негромко и вкрадчиво зачастил следователь.

 При разговоре он поминутно поднимал глаза и поглядывал на дверь палаты, словно чего-то опасаясь, но за то короткое время, пока длилась их первая встреча, в палату никто не заглянул.

 – Я знаю, что незадолго до этого… – он запнулся, подбирая слово помягче, – несчастья… вы встречались с представителем какой-то коммерческой организации…

 Леонид утвердительно моргнул.

 – И они предложили вам сотрудничество в закупе и поставке очередной партии продовольствия, так?

 Леонид снова моргнул и вопросительно взглянул на следователя. Тот сразу догадался, что означает этот взгляд и пояснил:

 – Мы полагаем, что взрыв в вашем доме произошел не случайно, хотя официальная версия выстроена как раз на случайном, бытовом характере происшедшего. Дело в том, что причиной взрыва стал баллон с ацетиленом… Ну, такой, большой баллон, из тех, что используют при сварочных работах! Его остатки обнаружили в доме на месте взрыва… У вас велись какие-нибудь сварочные работы в прихожей?

 Быков не мигая, тревожно смотрел в лицо собеседнику.

 – Нет? Я так и думал… А не припомните название той фирмы? Ну, которая предлагала вам сотрудничество!

 Быков, не в силах даже пошевелить губами, и, не зная, как изложить свой ответ, пошарил глазами вокруг. Затем, заметив в руках следователя ручку и листок бумаги, указал взглядом на них. Тот, понимающе кивнул, осторожно своей рукой выпростал из-под одеяла правую руку Быкова, вставил в пальцы ручку и подсунул под нее листок. Пальцы слушались плохо, и Быков после долгих стараний сумел изобразить только небольшой кружок.

 – "Круг"? "Шар"? – попытался угадать следователь, но Быков продолжал, не мигая, смотреть на него.

 Затем снова сжал пальцами ручку и нарисовал рядом с кружком корявую фигуру, отдаленно напоминающую контуры африканского континента.

 – "Африка"? Нет?

 Следователь на мгновение задумался, и тут его осенило:

 – "Глобус"? Ну, конечно, как я сразу не сообразил, "Глобус"! Знакомая компания…

 От волнения он даже привстал, было, со стула, но тут же, вновь оглянувшись на дверь, быстро сел.

 – Еще, буквально, пару вопросов и я вас оставлю в покое… Итак, если я правильно понял, речь идет об ООО "Глобус"?  – продолжил он все тем же негромким вкрадчивым голосом. – Ну, учредители нам хорошо известны: Николай Пузырев, он же "Пузырь", местный криминальный авторитет, Анатолий Левицкий – в обиходе "Толян", правая рука Пузырева,  "силовик", и Рудольф Кунц, или просто "Немец" – мозговой центр группировки, ее, можно сказать, финансовый директор… Ну, вот теперь все стало на свои места! Да, кстати, какой процент от сделки они требовали передать им? (Быков закрыл один глаз) Пятьдесят? От почти двухсот миллионов долларов? Однако!... Ну, все, все! Больше никаких вопросов! Поправляйтесь, набирайтесь сил, а я попозже зайду, когда вы сможете нормально разговаривать…

ГЛАВА 9.

 Быков встал со ступенек и, сделав шаг по направлению к калитке, спросил:

 – Так ты точно решил ехать сегодня? Ну, ладно, не буду настаивать, пошли к лодке...

 Он подождал, пока Алексей последует за ним, и продолжил рассказывать

 – В следующий раз он появился у меня почти через две недели. Я к тому времени действительно уже почти полностью оклемался. Щеку заклеили каким-то специальным клеем, а вот с ногой у них получилось не очень… Хирург, который мне сустав из осколков собирал, напортачил. Собрать-то собрал, а снимок посмотрел то ли невнимательно, то ли совсем не смотрел… Короче, неправильно срослись кости! Теперь хожу как этот, как его… граф Доширак!

 – Кто-кто? – изумленно переспросил Алексей.

 – Ну, этот… из "Анжелики"! – раздосадованный непонятливостью друга, уточнил Рыков.

 – А-а… – догадался, наконец, Алексей, – де Пейрак, наверное?

 – Ну, да! А я как сказал? Да, бог с ним, с этим графом! Я уже привык, даже внимания не обращаю… И к шраму на щеке тоже. Да и люди, я заметил, только поначалу пугаются! А после ничего, привыкают…

 Они уже вышли со двора и теперь не спеша возвращались к реке.

 – А хорошо у нас тут, правда? – обернулся к Алексею Быков. – Тишина такая, что аж в ушах звенит! А у реки наоборот – журчит все время… Словно кошка мурлычет! А ночью звезд на небе!... Я больше нигде столько не видел! Оно, конечно, понятно: других-то источников света – ну, там фонарей уличных, рекламных вывесок, многоэтажек со своими окнами – здесь нет! То-есть, звездам никто светить не мешает! Вот они и светят…

 – Тебя послушать, так здесь вообще "земля обетованная"! – почувствовав невольную зависть, натянуто усмехнулся Алексей.

 – "Обетованная", говоришь? Тебе бы на этот счет с нашим батюшкой пообщаться, с отцом Глебом! Я, кстати, недавно сцепился с ним на эту тему…

 – Постой, так у вас еще и батюшка свой имеется? – бесцеремонно перебил его Алексей.

 – У нас еще и церковь своя имеется! – гордо добавил Рыков, но тут же поправился:

 – Ну, не то, чтобы церковь... так, часовенка... Но очень красивая! Пошли, посмотришь! Можем заодно и к отцу Глебу заглянуть – он там рядом живет.

 – Нет, давай к батюшке в следующий раз, ладно? – попросил Алексей и украдкой бросил взгляд на наручные часы.

 – Торопишься? – поинтересовался Рыков.

 Обида в его голосе казалась едва заметной, но Алексей уловил ее и виновато опустил голову:

 – Извини, старик, там супруга уже, наверное, волнуется… К тому же я обещал ей звонить почаще, а сам со вчерашнего вечера еще ни разу не отзвонился!

 – Супруга – это серьезно! Значит, пошли звонить супруге! – с легкой добродушной усмешкой согласился Рыков и с легкой хитрецой в голосе добавил:

 – Правда, мобильники у нас только с пригорка берут, от часовни…

 Алексей невольно рассмеялся и поднял вверх обе руки:

 – Ладно, убедил! Пошли смотреть часовню! Только ты все-таки доскажи свою историю! А то я так и не понял, за каким лешим тебя сюда принесло!

 – Тогда вперед! По дороге доскажу… – скомандовал Рыков и, слегка подволакивая искалеченную ногу, решительно двинулся по выложенной речной галькой извилистой широкой дорожке вверх, к видневшейся у опушки леса часовне.

 Алексей, задержавшись на секунду, окинул его сбоку взглядом и солидно констатировал:

 – А что, и вправду похож! Точно, этот… как ты сказал? Граф Доширак! Хоть завтра на съемки!

 – Ладно, "феллини", шевели батонами! – ухмыльнулся Рыков. – А то супруга, поди, совсем заждалась! Так, на чем, говоришь, мы остановились? А, вспомнил – на том, как ко мне следователь во второй раз пришел! Так вот, ровно через две недели он снова появился в моей палате…

 Февраль 1992 г.

 В следующий раз следователь появился у Быкова ровно через две недели. Но теперь он выглядел как обычный посетитель, зашедший навестить больного товарища – в руке был большой полиэтиленовый пакет, в котором оранжево просвечивали апельсины, а в заметно оттопыривавшемся под белым больничным халатом пиджаке угадывалась сунутая за пазуху бутылка. Бутылку, впрочем, семенившая позади него дежурная сестра, решительно отобрала: «Что это вы себе позволяете! Здесь больница, а не пельменная!». Следователь неожиданно легко уступил ей бутылку и, когда она, возмущенно хлопнув дверью, вышла из палаты, нагнулся к лежавшему на кровати Быкову и шепотом пояснил:

 – Это для конспирации! После объясню… Вам вставать, ходить уже разрешают? Тогда давайте я помогу одеться! Пойдемте, прогуляемся по двору – разговор есть…

 Они спустились к служебному выходу, через него вышли в небольшой сквер, расположенный позади больницы, и теперь медленно прогуливались по единственной дорожке, покрытой плотно утрамбованным ногами больных снегом, и тянувшейся вдоль окон больничных палат от одного забора к другому. Быков неуклюже ковылял на одной ноге, опираясь на костыли и держа другую, закованную в гипс, на весу. Иногда он случайно задевал ею за встреченный на пути выступ или бугорок, и тогда колено пронзала острая игла мгновенной боли, заставляя его невольно морщиться. Заметив это, следователь хотел взять его под руку, но Быков решительно замотал головой:

 – Так мы еще и грохнемся парой! Вот тогда моему колену точно хана будет!

 Когда они отошли от дверей на достаточное, по мнению следователя, расстояние, он негромко спросил:

 – Хотите знать, что в действительности произошло с вами и вашей семьей? Если – нет, то я больше не стану вас беспокоить своим присутствием. Вы и так в этой истории самая пострадавшая сторона!

 – А что нового вы мне может сообщить? – с трудом выталкивая слова через перекошенный травмой и стянутый многочисленными пластырями рот, равнодушно поинтересовался Быков. – Я и без того уже понял, что это дело рук Пузырева и его компании. И причина, в общем-то, тоже большого секрета не представляет – почти сотня миллионов долларов… Если говорить точно – половина от ста семидесяти двух миллионов, от того транша, который нам должна была выделить Европейская гуманитарная миссия. А доказательств, как я понимаю, у вас никаких нет, верно? Видно, сейчас время такое, что убить легко, а доказать – трудно. Да, что там – практически невозможно! Ну, и чем вы мне можете помочь? Посочувствовать? Кстати, вы так и не представились…

 – Да, конечно, извините… Кияшев, Равиль! – торопливо назвал себя следователь. – Отчество не называю – вы его все равно ни произнести, ни, тем более, запомнить не сможете!

 – Отчего же? – голос Быкова по-прежнему не выражал никаких эмоций. – На память я, вроде бы, до сих пор не жаловался!

 Следователь скептически усмехнулся:

 – Ну, если настаиваете… Отца моего звали Нурмухаммеддин. Продолжать?...

 Быков на секунду задумался, потом тоже усмехнулся и согласно кивнул головой:

 – Вы правы, лучше без отчества! Да, между прочим, у меня самого оно не слишком благозвучное! Так что, давайте оба обойдемся без этих политесов! И вообще – почему бы просто не перейти на "ты"? Не против? Тогда, может, объяснишь, зачем такая конспирация? Ни опасности, ни даже интереса для этой публики я, как мне кажется, не представляю… Во всяком случае, с их точки зрения!

 Кияшев бросил на него короткий косой взгляд и, снова глядя себе под ноги, негромко произнес:

 – Как я и думал…

 – Что думал? – неожиданно обозлился Быков, прекрасно расслышавший и понявший его негромкое замечание. – Что я постараюсь отомстить?! Не забывай – у меня там жена и сын остались…

 Произнести "погибли" он не смог. Слово застревало в глотке, вызывая в ней першение, и едва не заставив Быкова закашляться.

 – Жена и сын… – повторил он и жестко закончил мысль. – Поэтому, так или иначе, а ответить им придется! И рассуждать на эту тему или обсуждать ее я не собираюсь!

 Такая длинная фраза далась ему с трудом, и он замолчал, стараясь успокоить и дыхание, и бешено колотившееся сердце. Он неловко зажал один костыль под мышкой и, опираясь на второй, полез в карман пальто за носовым платком. Достав платок, прижал его к начавшим кровоточить губам, и некоторое время держал так. Затем убрал платок в карман и обернулся к наблюдавшему за его действиями следователю:

 – Еще вопросы?

 Кияшев огорченно покачал головой:

 – Зря… Я и не собрался тебя ни в чем убеждать! Ты ведь не малое дитя, и не мужик безграмотный – сам прекрасно все знаешь и понимаешь… В том числе и о том, что отвечать за свои поступки, если так случится, придется не только им, но и тебе! Только, прежде чем кидаться с шашкой на амбразуру, может, все же выслушаешь меня?

 – Да я, в общем, и не против… – смутившись, ответил Быков. – Извини, погорячился…

 – Ничего, я все понимаю… Ладно, вернемся лучше к нашим "баранам", в смысле – ко всем этим "пузырям" и "толянам". Только давай так: я тебе по порядочку все изложу и разложу, а после ты уже задашь свои вопросы, если они, конечно, появятся, договорились?...

 Следователь подумал немного, собираясь с мыслями, затем стал рассказывать:

 – Ну, прежде всего, я здесь представляю не местную милицию или прокуратуру, а областной УБОП. Но и это, говоря откровенно – надеюсь, мы говорим откровенно? – не совсем правда… Точнее, не вся правда. Фактически, местный УБОП – только прикрытие. На самом деле меня еще полгода назад командировали сюда из Москвы. Есть там при ФСК служба такая, СЭБ называется… А с тобой мы знакомы уже давно, почти год.

 Быков удивленно покосился на него, но ничего не сказал. Заметив его взгляд, Кияшев пояснил:

 – Все эти ваши "гуманитарные" фонды давно вызывали у нас подозрения. Деньги крутятся огромные, продовольствие, вроде бы, тоже закупается в больших количествах, а из регионов постоянно жалобы идут – мол, опять на прилавках пусто, талоны отоваривать нечем. Зато коммерческие лавки от товаров ломятся! В общем, было решено провести массовую проверку их деятельности. Понятное дело, афишировать проверку никто не собирался, поэтому нас и отправили по регионам – вроде как "в помощь" местным УБОПам. Но и их тоже особо посвящать не стали – было такое предположение, что они во всех этих махинациях каким-то боком участвуют. Не напрямую, конечно! Где-то информацией поделятся, где-то наоборот – придержат ее… В том числе и от нашей службы! А на тебя я обратил внимание сразу, как только приехал сюда и занялся вашим фондом. Навел по нашим каналам справки, а когда получил  подробную оперативку, решил задействовать тебя в операции напрямую.

 – Это вроде "агента под прикрытием"? – язвительно поинтересовался Быков. – "Знаем, плавали"… Я этих американских боевиков уже насмотрелся по видеосалонам, когда по аэропортам мотался, да вылета сутками ждал! А меня спросить постеснялись? Ну, типа, "готовы ли вы, дорогой наш Супергерой, еще раз рискнуть жизнью за любимую нашу Родину?" Или были уверены, что я тут же соглашусь? Извини, но этими пирогами я еще при "совке" наелся досыта!

 Кияшев невозмутимо выслушал его гневную отповедь и спокойно заметил:

 – Так ведь не задействовали! Просто не успели… А если бы успели, может, здесь нам и встречаться бы не пришлось! Да и твои, скорее всего, были бы живы …

 "А ведь он прав!" – с неожиданной злостью подумал Быков, а вслух с досадой ответил:

 – Тем более, значит, хреново работаете! Как обычно, всё "задним умом", да "знал бы, где упасть…"

 – Извини, – согласился следователь, – есть тут, конечно, и моя вина, только… Это же был не первый твой контракт, правильно? Ну, и где гарантии, что все это не могло произойти раньше, до того, как мы на них обратили внимание? А ты сам? Неужели не подумал, что на такие серьезные суммы обязательно найдутся желающие их прибрать к рукам? Тем более в наше время! Расслабился, видно, гордыня взыграла! Я, мол, теперь большой человек, уважаемый... За границу летаю, как домой, денег немеряно! Платили-то неплохо, наверное?

 – Неплохо… – хмуро отозвался Быков, понимая, что следователь, в общем-то, прав, – Десять штук "зелеными"…

 – Ух, ты! – завистливо присвистнул Кияшев. – Действительно, неплохо! Нам такие зарплаты и не снились... Ну, да ладно, хватит сопли и слюни жевать! Давай к делу…