Текст книги "Царская охота (СИ)"

Автор книги: Владимир Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

ПРОЛОГ

"… а сыны ваши будут кочевать в пустыне сорок лет, и будут нести наказание

за блудодейство ваше, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне…"

(Пятикнижие. Числа. 14:33)

 Появлению в деревне чужака никто не удивился. К тому времени деревня уже практически опустела: кто был помоложе, в поисках заработка подались в близлежащие большие и малые города, а несколько еще остававшихся там стариков и старух – пенсионеров, которым уезжать было попросту некуда, вскоре ушли в мир иной. История хоть и безрадостная, но вполне обычная для многих, некогда многолюдных и оживленных сел, деревень и поселков, вычеркнутых из жизни безжалостной рукой Нового Порядка. Грунтовая дорога, связывавшая деревню с соседними такими же деревушками и поселками, а через них – с райцентром, оставшись без ухода, постепенно размывалась дождями, небольшими речушками и ручьями, во множестве стекавшими с невысоких холмов правого берега реки. Вскоре местами на ней появилась молодая поросль берез, осин и ольхи. Вначале невысокая и худосочная, но постепенно набиравшая силу, она затем превратилась в небольшие рощицы, перемежавшиеся зарослями ивового кустарника и бесформенными грязно-зелеными пятнами лесных болотцев в низинах. И ничто уже не указывало, что когда-то здесь пролегала наезженная и заботливо ухоженная дорога, а в деревню теперь можно было попасть лишь с реки, спустившись на лодке от находившегося в десятке километров выше по течению автомобильного моста, либо переплыв – опять же, на лодке – с  противоположного берега. Правда, никакой особой надобности в этом у местных жителей не было. Грибных и ягодных мест в округе и без того было предостаточно, а плавать на противоположный берег за древесиной – лес на том берегу был отменный, строевой! – казалось и вовсе верхом глупости. Ну, много ли его вывезешь на какой-нибудь старенькой "казанке"! И теперь лишь рыбаки, влекомые своей всепоглощающей страстью, на самых разнообразных посудинах – от самодельных "фанерок" и долбленок, до самых современных надувных и пластмассовых лодок и катеров, на веслах или с моторами всех возможных марок и мощности – с ранней весны до глубокой осени бороздили реку вверх и вниз по ее течению. Поэтому ничего удивительного не было в том, что именно они первыми заметили нового поселенца, а вскоре и познакомились с ним. Новостью этой рыбаки, разумеется, не замедлили поделиться со своими друзьями и близкими, а уж те разнесли описание "отшельника" по всей округе. Вот как оно выглядело в изложении одного из лично пообщавшихся с переселенцем рыбаков:

 "Мужик высокий, ладный такой… Видать, спортом раньше занимался. Или из армейских… Выправка-то у него чисто армейская – идет, ровно по плацу марширует! Только прихрамывает слегонца. Да и то, как не прихрамывать, когда у него правая нога, словно ножка у табурета колченого набок вывернута! Словно ему вначале ее оторвали, а после пришили. Да только пришили кое-как, наспех… Про возраст ничего не скажу – неясный какой-то возраст. Может, сорок, а может и все пятьдесят будет! Волосы у него светлые, блондинистые. Ежели и есть в них седина, да только так сразу ее и не разглядишь. А взгляд у него молодой, острый такой взгляд… Ну, и на лицо тоже ничего себе мужик, даже симпатичный, можно сказать! Только это если с одного бока, с левого смотреть. Вот я и задумался, чего это он ко мне все левым боком стать норовит? И говорит все больше через левое плечо – вроде как гребует[1]1
  «гребует» (местн.) – брезгует


[Закрыть]… Но когда он лицом обернулся, так я даже сробел малость! Врать не стану – сробел… Весь правый бок лица, – щека, то есть, – словно черти на сковородке жарили! Кожа на ней красными пятнами, и пожумкана вся, как портянка мятая! А уж как гри´бы[2]2
  «грИбы» (местн.) – губы


[Закрыть] его увидал, так и вовсе перекрестился! Нет, с левого боку рот как рот, и губы тоже вполне обычные. А вот с правого… Верхняя губа чуток задрана, и зубы из-под губы видать малость – вроде, как он их нарочно скалит, ухмыляется! Да только не по-доброму ухмыляется, а как волк, когда зарычать хочет… Ну, лешак, и все тут! Чистый лешак! А он как увидел, что я струхнул, так и впрямь ухмыльнулся: «Что, – говорит, – красивый? Да ты не бойся – это не заразное!» Ну, я после этих слов, конечно, осмелел немного: «А я и не боюсь! Только где ж это, мил человек, тебя так разукрасили?» А он отвечает, мол, баллон газовый в доме взорвался – вот, мол, и обгорел. Ну, баллон, так баллон – всяко бывает... А звать его Леонидом! Вот только отчества я не запомнил – не то Альфредович, не то Адольфович… Я так думаю, из сибирских немцев он – ну, из тех, что перед войной за Урал выселили! Потому как он сам про себя сказал, что родом из тех краев…"

 Похожие описания давали и другие рыбаки, которым тоже довелось немного пообщаться с переселенцем. Описания эти, конечно, не могли ответить на все вопросы, возникавшие в головах любопытствующих местных старух, оставляя им обширное поле для всевозможных домыслов и догадок и тему для пересудов и сплетен во время вечерних посиделок на скамеечках у своих изб. Впрочем, вскоре значительная часть вопросов была разрешена самым банальным образом – через несколько месяцев после своего таинственного появления чужак сам явился в администрацию сельского поселения, в чью сферу ответственности входила и наша заброшенная деревенька. Предъявив там паспорт, оказавшийся, к глубокому удивлению работников администрации, в полном порядке, он попросил продать ему один из бесхозных и не имевших законных наследников домов и зарегистрировать его там в качестве полноправного жителя. Из паспорта следовало, что новоявленным домовладельцем желает стать Рыков Леонид Альбертович, 1949 года рождения, уроженец города Кемерово, проживавший в городе Осинники Кемеровской области по адресу… А из приложенной к паспорту небольшой справки можно было также узнать, что дом, в котором проживал Леонид Альбертович, в 1992 году сгорел, что и явилось основанием для выбытия с прежнего места жительства.

 Сведения эти вполне удовлетворили как работников администрации, так и местного участкового, давно собиравшегося наведаться к "самозахватчику", в котором он втайне надеялся опознать – и, конечно же, задержать! – какого-нибудь опасного и давно разыскиваемого преступника всероссийского масштаба, заслужив, таким образом, поощрение, а то и (чем черт не шутит!) награду своего непосредственного начальства. Администрация, поторговавшись для порядка, согласилась продать Леониду Альбертовичу в собственность дом умершей позапрошлым летом старухи Козиной Марии Захаровны за 180 тысяч неденоминированных рублей, что составляло по тем временам чуть больше шестидесяти долларов – сумму, несмотря на свою кажущуюся смехотворность, для тощего бюджета сельской администрации весьма существенную! Следует, правда, заметить, что дом был добротный и совершенно не нуждался в ремонте – все бревна были целыми, не гнилыми и не побитыми короедом, а крышу старухе несколько лет назад заново покрыли шифером за счет администрации. Участковый – тоже для порядка! – провел с новым поселенцем небольшую беседу и, убедившись в совершенной чистоте и прозрачности его планов и замыслов, а также в образованности, доброжелательности, и даже – несмотря на  устрашающую внешность! – приятности в общении, регистрацию и сделку по приобретению недвижимости господином Рыковым одобрил. Так в деревне Щукино впервые за послесоветские годы появился новый житель.

ГЛАВА 1.

 – Ну что, губернатор, показывай свой райский уголок! – грузный мужчина средних лет в дорогом стального цвета костюме, лацкан которого украшал депутатский значок, повернул голову к сидевшему в соседнем кресле собеседнику.

 Движение это далось ему с заметным трудом – короткая, заплывшая жиром, туго сдавленная воротником сорочки и галстуком шея, казалось, намертво срослась с крупной, заметно полысевшей головой, и ее владельцу пришлось даже слегка откинуться назад, разворачиваясь к соседу всем своим втиснутым в узкое кресло телом.

 – Сейчас, Реваз Георгиевич, минутку!… – суетливо–услужливо привстал со своего кресла сосед и наклонился к квадратному иллюминатору, располагавшемуся рядом с креслом, – Вот, взгляните –  за той извилиной уже будет видна деревня!

 Тот, кого он назвал Ревазом Георгиевичем, развернул кресло к находившемуся рядом с ним такому же иллюминатору и послушно посмотрел вниз. В нескольких сотнях метров под ними причудливо извивалась неширокая, но, насколько можно было судить с этой высоты, весьма полноводная река. Узкий и вытянутый, похожий на небольшую хищную рыбу геликоптер неспешно плыл над ней, в точности повторяя все ее изгибы. В салоне в темно-коричневых кожаных креслах расположились четверо пассажиров. Два кресла, находившихся по обе стороны двери, ведущей в пилотскую кабину, занимали высокие и крепкие коротко стриженые мужчины в одинаковых темных костюмах. Тонкие проводки, тянувшиеся к едва заметным вставленным в ушную раковину наушникам, а также характерно оттопыривавшиеся на левой стороне груди пиджаки безошибочно указывали, что это были телохранители. Напротив, лицом по направлению полета, в кресле у правого иллюминатора, небрежно вытянув короткие толстые ноги, развалился уже упомянутый нами Реваз Георгиевич. Рядом с ним в таком же кресле у левого борта, слегка ссутулившись, сидел его долговязый и тощий спутник. В отличие от "толстого", он был одет в фирменный камуфлированный охотничий костюм, голову украшала такая же камуфлированная широкополая шляпа, а на ногах красовались новенькие охотничьи ботинки на высокой рифленой подошве.

 Долговязый украдкой озирался, с тщательно скрываемой завистью и восхищением оглядывая салон вертолета. И, нужно сказать, посмотреть было на что! Салон был обтянут светлой кожей, пространство между задними креслами занимала овальная, тоже обтянутая кожей тумба, выполнявшая, очевидно, роль бара, а над ней расположился широкий плоский экран телевизора. Оба задних кресла могли перемещаться вдоль салона по едва заметным направляющим в полу, и, кроме того, вращаться вокруг оси, что позволяло при необходимости и желании вполне комфортно смотреть телевизор, не выворачивая набок голову. Пол салона был застлан ковровым покрытием с высоким ворсом, обеспечивающим дополнительное шумопоглощение. От этого в салоне было не более шумно, чем в кабине легкового автомобиля представительского класса, и пассажиры могли беседовать свободно, совершенно не напрягая для этого свои голосовые связки.

 Тут долговязый увидел, что один из его ботинок оставил легкий след на ковровом покрытии, и осторожно попытался втянуть ноги еще глубже под свое кресло. Заметив это движение, толстый рассмеялся:

 – Брось, губернатор, ты бы еще пылесос взял!

 Со свои спутником он разговаривал подчеркнуто фамильярно, обращаясь к нему только на "ты" и именуя не иначе, как "губернатор".

 – Что, нравится «птичка»? Ничего, скоро сможешь и себе в область такой же взять! Думаю, не позже марта-апреля уже наладим выпуск первых машин. Ты как – найдешь пятнадцать «лимонов» в своем бюджете?

 – Долларов? – уточнил губернатор.

 – Ага, обрадовался! – ухмыльнулся толстый, – Евриков, дружок, евриков!

 – Можно и евро…, – стараясь придать голосу солидность, согласился губернатор, – Запишем на МЧС или ГИБДД, на чем-нибудь сэкономим маленько… Только мне четырехместный ни к чему! Мне бы хотя бы человек на семь-восемь…

 – Хоть на пятнадцать! Кстати, базовая модель как раз на пятнадцать пассажиров и рассчитана. А хочешь – возьми транспортный вариант. Будешь на дачу навоз возить! – толстый издевательски расхохотался.

 – Скажете тоже, навоз…– обиделся губернатор, – Мне тоже с VIP–салоном, только чтобы мест больше было!

 – Не переживай, есть и такие модели! Ты, главное, бабки готовь! А сейчас лучше скажи – там в твоей деревне сесть-то есть куда? Площадка какая-никакая найдется?

 – В самой деревне, конечно, будет не приземлиться! Там ведь и дома старые стоят, да и лес вокруг… Мы напротив сядем, на противоположном берегу! Там раньше ферма была большая – так её давно разобрали на кирпичи, а площадка осталась. Побольше футбольного поля будет, да еще и забетонирована! А берег тоже высокий, и с него все хорошо видно, как на ладони! Да вот, кстати, и наше Щукино!

 Из-за очередного поворота реки показался высокий, поросший сосновым лесом берег, на котором виднелось с десяток старых, почерневших от времени деревенских изб.

 – Вот, и ладно! – одобрительно кивнул толстый. – Иди, командуй пилотам, а то мне уже надоело  болтаться между небом и землей!

 Заложив небольшой вираж, вертолет завис над площадкой и, прижимая к бетонным плитам редкие кустики пробивавшейся сквозь них чахлой травы, плавно опустился.  Двигатели тут же смолкли, но далеко раскинутые в стороны лопасти несущего винта некоторое время еще крутились, постепенно замедляя свое вращение. От стоявших чуть поодаль двух сверкавших черным лаком внедорожников тут же отделились несколько фигур и торопливо зашагали к вертолету. Широкая створка боковой двери салона выдвинулась немного вперед и съехала в сторону. В открывшемся проеме показались головы телохранителей.  Быстро оглядевшись по сторонам, они выпрыгнули наружу и стали по обе стороны двери. И только после этого в двери появилась  фигура толстого. Он недовольно скосил взгляд на одного из охранников и, опираясь на незамедлительно протянутую им руку, грузно шагнул на землю. Следом, низко пригибаясь, наружу выскользнул долговязый губернатор.

 Толстый заложил руки за голову, слегка привстал на цыпочки и, разводя локти в стороны, с силой, до хруста в суставах потянулся. Затем опустил руки и немного покачал головой из стороны в сторону, разминая затекшую за полет шею. Глубоко вдохнул полной грудью, взглянул на чистое голубое небо с редкими белесыми облачками и, удовлетворенный увиденным, обернулся к губернатору:

 – Хорошо-о-о!... Ну, да ладно, пошли смотреть место! Давай, веди, "сусанин"! А это у тебя кто?

 Встречавшие их на земле чиновники остановились в нескольких шагах в сторонке и теперь робко ожидали, когда на них обратят внимание.

 – Так это глава районной администрации со своими замами! Если появятся какие-то вопросы или пожелания, можете сразу дать поручения – выполнят, как мои собственные! – суетливо пояснил губернатор.

 – Еще бы не выполнили! – презрительно усмехнулся толстый и, обернувшись, требовательно махнул рукой, – Ну, чего застыли? Давайте сюда!

 Толстый, не протягивая руки, небрежно кивнул подошедшим чиновникам: "Хабелов!" Те, в свою очередь, перебивая друг друга, принялись торопливо называть свои фамилии и должности, но толстый повелительным жестом остановил их:

 – Не трудитесь, все равно не запомню!

 Затем вновь повернулся к губернатору и стоявшему рядом с ним главе района.

 – Ну, кто у нас сегодня в роли гида, ты, что ли? – ткнул пальцем в живот главы района. – Тогда не стой, как истукан! Давай, показывай и рассказывай, что тут у вас такого замечательного!

 – Да, да, конечно! – засуетился глава района. – Идемте, Реваз Георгиевич, к реке! Оттуда открывается прекрасный вид на то место, которое мы предлагаем для вашей, так сказать, охотничьей заимки… Конечно, потребуется что-то снести, что-то построить, привести в порядок подъездные пути… Но с этим, я думаю, у вас проблем не будет?

 – У вас, милейший, у вас! – властно поправил его Хабелов. – Деньги я, конечно, выделю, сколько нужно, а дальше – ваша забота! И имейте в виду – считать деньги я умею!

 – О чем вы? Как можно... – глава района покрылся румянцем. – Идемте, я все сейчас покажу! Там, кстати, у нас и катер приготовлен! Так что, если захотите, можем и по реке прокатиться, и на тот берег сплавать!

 – Там видно будет…– неопределенно кивнул головой Хабелов и неспешной походкой последовал за губернатором и главой района.

 Охранники расположились по обе стороны от него: один – чуть впереди, а второй – немного позади, справа. А уже за ними следом, суетясь и толкаясь в надежде оказаться поближе к уважаемому гостю, засеменили местные чиновники...

ГЛАВА 2.

 Негромкий стрекот вертолета Рыков услышал давно. Некоторое время прислушивался, пытаясь угадать, кто бы это мог быть. «Двухмоторный… Движки, похоже, „праттовские“ … Значит, скорее всего, американский… Bell Textron-206… Или 427-й? Ну, не „ирокез“ же, в конце концов!» – прокручивал он в голове давно, казалось, забытые сведения.

 – Что-то случилось, учитель? – донесся из-за спины озабоченный юношеский голос.

 Рыков недовольно обернулся:

 – Сколько раз повторять – не зови меня учителем! Насмотрелся, понимаешь, боевиков… Не хочешь называть по имени-отчеству, зови просто – дядя Лёня… Или еще проще – дед!

 – Ну, какой же вы дед! – смущенно отозвался стоявший за его спиной юноша. – Да вы крепче любого из нас будете!

 Рыков окинул взглядом худосочную фигуру юноши и иронически хмыкнул:

 – Да, уж, богатырем тебя не назовешь… Только это, брат, не моя вина, а твоя! Будешь тренироваться – через полгода сам не заметишь, как станешь меня дедом звать. А то и вовсе – Старым…

 Тут он неожиданно поперхнулся, вспомнив совсем другого человека, носившего такой псевдоним. "В другой жизни!" – мысленно постарался успокоить себя. – "Это было в другой жизни…" А вслух попросил:

 – Принеси-ка лучше бинокль! В прихожей, на вешалке… Найдешь?

 Парень, не дослушав до конца,  побежал исполнять просьбу, лишь бросив через плечо:

 – Да, знаю я, дядя Лёня, видел!...

 К тому времени, когда он вернулся, вертолет уже показался из-за поворота реки и принялся медленно снижаться, направляясь, очевидно, к пустырю на противоположном берегу. Рыков поднес бинокль к глазам и удовлетворенно отметил: "Да, похоже, 427-й!" Затем, внимательно рассмотрев уже приземлившуюся машину, мысленно поправил себя: "Нет, немного отличается… Новая модель, видимо… Интересно, кого это могло принести сюда на такой дорогой игрушке?..."

 Молодой человек между тем нетерпеливо переминался у него за спиной с ноги на ногу, очевидно ожидая от него каких-либо комментариев происходившего на противоположном берегу. Наконец, не выдержав, перепросил:

 – Так, что там случилось, дядя Леня? Это кто – пожарные? Или, может, МЧС?

 – МЧС, как же! – усмехнулся Рыков, не отрываясь от бинокля. – Откуда у МЧС деньги на такую машину? Ты хоть немного-то напрягай иногда мозги! Нет, брат, это кто-то из этих…из "новых русских"…

 – А им-то чего здесь нужно? – удивился парень.

 – Ну, может, на рыбалку собрались, или поохотиться… Хотя, нет – скорее, все же на рыбалку! Вон и катер у берега дожидается!

 Действительно, у противоположного берега, в том месте, где к реке спускалась узкая тропинка, на воде покачивался небольшой белый катер с обтекаемой каютой сверху и двумя мощными подвесными моторами на заднем транце. Как и вертолет, катер выглядел солидно и достойно. На борту красовался государственный герб, а на корме был установлен высокий флагшток с российским триколором.

 Рыков оторвался от бинокля и обернулся к юноше:

 – Чего мы с тобой гадаем? Сейчас пассажиры вылезут, займутся своими делами – тогда и ясно будет, зачем пожаловали! А ты пока собери всех наших и предупреди, чтобы без дела по деревне не слонялись. А еще лучше и вовсе пусть сходят в лес – грибов пособирают или просто погуляют… Ни к чему нам этим приезжим глаза мозолить. Кто знает, что им может в голову прийти! А я пока тут постою, понаблюдаю…

 Рыков внимательно следил, как собравшаяся у вертолета компания, немного посовещавшись, направилась к берегу, намереваясь, очевидно, сесть в стоявший у берега катер. Фигура толстяка, его манеры и походка показались Рыкову смутно знакомыми. Внезапно мелькнувшая в голове догадка отозвалась легкой холодной дрожью, скользнувшей от затылка к спине. Он направил бинокль прямо на толстяка и немного покрутил верньер, приближая изображение. Правая обожженная сторона его лица дернулась, поднимая вверх изуродованный край верхней губы, отчего лицо приняло еще более жуткое и зловещее выражение, а на губах появилась жесткая злая ухмылка.

 – Ну, здравствуй, Пузырь! – негромко, словно про себя произнес Рыков, – Видишь, а ты не верил! Я же сказал, что мы еще встретимся, пусть мне даже с того света вернуться придется! Вот и встретились...

 У самого края обрыва, там, где начиналась тропинка, ведущая вниз к реке, вся группа остановилась. Хабелов, близоруко сощурившись, взглянул на противоположный берег, затем вопросительно посмотрел на губернатора. Тот, сообразив, что от него требуется, тут же снял с шеи мощный бинокль и протянул его Хабелову. Хабелов едва заметно кивнул ему головой и, подняв бинокль к лицу, принялся рассматривать холмистый высокий берег, густой сосновый бор, начинавшийся едва ли не от самой реки, небольшие бревенчатые избы, без какого-либо заметного порядка разбросанные на просторной вырубке у леса. Тут он заметил на краю деревни высокого мужчину в таком же, как у губернатора, камуфляжном костюме. Мужчина, прижав к глазам бинокль, откровенно разглядывал их группу.

 – А это еще кто? – недовольно обернулся Хабелов к главе района. – Там что, кто-то живет? Вы же докладывали, что деревня давно заброшена!

 – Так она и есть заброшенная! – заторопился с объяснениями глава района. – Там один этот мужик и живет-то! Приезжий он, пенсионер какой-то с Урала… Правда, в последнее время прибились к нему еще какие-то чудики – не то бомжи, не то сектанты. Так что теперь у них там что-то вроде общины! Но вы не волнуйтесь, мы их оттуда быстро выселим!

 – Что значит – выселим? – оборвал его Хабелов. – Ты хоть немного головой-то думай! Выборы на носу, а он – выселим! Скажи – переселим! В новые комфортабельные коттеджи. Оформите это, как проявление заботы о жителях глубинки, улучшение жилищных условий и прочее такое… Там, небось, и электричества давно нет? Вот тебе и повод! А нам лишний плюсик в предвыборной кампании!

 Он достал из кармана пиджака носовой платок и, вытирая им вспотевшие затылок и шею, пробурчал:

 – Ничего сообразить не могут! Обо всем приходится думать самому…

 Затем снова поднес бинокль к глазам и навел его на все еще стоявшего на противоположном берегу мужика. Но разглядев его лицо, невольно отдернул руки и обернулся к главе района:

 – Ну и урод! Он что, еще и инвалид к тому же?!...

 Прежде, чем начать спускаться к реке, губернатор проскользнул между охранников и, заботливо придерживая Хабелова под руку, заговорщицки зашептал:

 – Реваз Георгиевич, а что это вы насчет выборов говорили? До них же еще почти полгода! Регистрации партий еще не было, списки кандидатов не утверждены… По закону ведь и предвыборную агитацию вести пока нельзя – или я чего-то не знаю?

 Хабелов обернулся и презрительно посмотрел ему в лицо:

 – Дурак ты, хоть и губернатор! Причем тут какие-то списки кандидатов! Я и сейчас уже депутат Госдумы и, между прочим, действующий! Какая еще агитация? Не вздумай даже слов этих упоминать, когда будешь общаться с прессой! Можешь просто сказать, что это моя обычная депутатская работа – заботиться о своих избирателях. А к тому времени, когда действительно начнется новая предвыборная компания, эти твои "сектанты" уже должны жить в новых домах, уразумел? Обещания раздавать тогда уже будет поздно!

 – Так это… – растерялся губернатор, – на переселение ведь деньги нужны, Реваз Георгиевич! А где я сейчас в нашем бюджете отыщу такие средства? Тем более вы сказали, что их нужно обеспечить коттеджами …

 – Нет, точно – дурак! "Где я деньги найду!..."– передразнил его Хабелов. – Небось, когда про вертолет заговорили, ты о бабках даже не задумывался! А здесь речь-то всего о десяти-пятнадцати миллионах рублей!

 Он на мгновение умолк, затем отвернувшись от губернатора и, продолжая осторожно спускаться по крутому склону, спокойно и жестко закончил:

 – Найдешь! А не найдешь – можешь сразу паковать чемоданы! Место начальника ЖЭКа в каком-нибудь Гадюкине я тебе обеспечу!

 Губернатор испуганно отстал. Наконец, спуск окончился, и тропинка уперлась в пологий песчаный берег, возле которого застыл большой белоснежный катер с яркими изображениями Российского государственного Герба на обоих бортах. Носовая часть его находилась на берегу, а с высокого борта на песок вел узкий трап с веревочными поручнями. Хабелов с нескрываемым любопытством осмотрел его и, обернувшись к губернатору, поинтересовался:

 – Твой?

 Тот утвердительно кивнул головой, но тут же поправился:

 – Вообще-то он числится за Рыбнадзором...

 Хабелов насмешливо покосился на губернатора и тот, напуганный этим взглядом, зачастил:

 – Да вы поднимайтесь на борт, Реваз Георгиевич, знакомьтесь, командуйте...

 Толстый стал к штурвалу, охранники расположились за его спиной, сопровождавшие их чиновники тоже быстро рассеялись по катеру. Выбросив небольшое облачко синеватого дыма, взвыли оба подвесных мотора, катер сполз с песчаной отмели, немного сдал назад,  медленно развернулся и, быстро набирая ход, двинулся поперек реки прямо к берегу, на котором стоял Леонид...