Текст книги "Охота на волков"

Автор книги: Владимир Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Предисловие.
В исключительных обстоятельствах

Так назывался сборник, который выходил в 80-90-е годы. В нем печатались остросюжетные повести, в основном столичных авторов. Последние сборники были составлены из произведений дальневосточных писателей и ни в чем не уступали творениям литературных мэтров.

Дальневосточное книжное издательство, выпускавшее эти популярные сборники не выдержало перестроечных ударов и ныне дышит на ладан. Приморские любители детективов вынуждены довольствоваться низкопробным конвейерным чтивом марининых, Дашковых, незнанских…

И вот впервые за многие годы в «детективной пустыне» Приморья появилась остросюжетная повесть Владимира Быкова «Охота на волков».

Известный предприниматель, поэт, автор-исполнитель песен вдруг взялся за перо и со знанием писательского дела создал захватывающий детектив с элементами боевика. Русский, приморский. От «крутых» поделок в стиле «экшн» повесть В. Быкова отличается ритмическим разнообразием, щедрой писательской палитрой. Да, есть и «ураганность» действия, свойственная стилю «экшн», но эта густота разрежается пейзажными зарисовками, описаниями психологических переживаний героев с включением внутреннего голоса главного из них, – Андрея, от лица которого ведется повествование. Да, есть погони, стрельба, пытки, кровь. Но все это в пределах литературной эстетики, и потому «Охота на волков» не оставляет ощущения китчевости, чернушности.

Высокий свет любви и дружбы «облагораживает» повесть. «Волчья» криминальная тьма – Генерал, Олег Николаевич, Лекарь – рушится в конце «Охоты». Но противоборство света и тьмы, добра и зла держит читателя в напряжении до последних страниц.

Любовный сюжет завершается весьма неожиданно. Андрей, до мелочей продумавший час отмщения за сожженный дом, жену и друга, убитых бандитами, спасает от них девушку Настю. Она становится поддержкой ему в его горе. Между ней и Андреем возникает нежное и страстное чувство. Однако оказывается, что жена Андрея Анжелика – жива!

Полны драматизма и радости страницы эпилога повести: Анжелика с младенцем сходит с трапа самолета; последняя встреча Андрея и Насти.

«Какое-то время мы еще стояли, глядя друг другу в глаза, и мое молчание было ответом…"

Суровый тон повествования часто сменяется лирическими страницами, порой едва ли не сентиментальными, вызывающими сопереживание. Трогает благородство и бескорыстие Андрея, когда он дарит Сергею, вернувшемуся из Чечни без ноги, протез, изготовленный по последнему слову медицинской техники.

Сюжетные коллизии, любовная линия, драматические эпизоды, – как и должно быть в «полнокровном» произведении, «обогащаются» добрым юмором: медведица Маша, тигр Меченый.

Уссурийская тайга, Шамора, бухта Тихая… Родные приморские места, где происходят события «Охоты на волков».

Мужская дружба – с Андреем, Михаилом, Сергеем, Славой – помогает выстоять в жестокой схватке с изуверами. Убедительность этой победы – в писательской правде. В. Быков ничего не выдумывает, он пишет о пережитом, и достоверность его прозы видна во всем, в малейших деталях: будь то описание бардовского фестиваля на Шаморе «Приморские струны», салон «навороченного» джипа или устройство суперавтомата.

Жизненность «Охоты на волков» – в писательской правоте. А правота эта чисто человеческая – зло неминуемо должно быть повержено. Неизбежно и торжество дружбы, верности и любви.

«Охота на волков» являет нам интересного писателя, гражданина, человека.

В добрый путь, Владимир!

Владимир Вещунов, член Союза писателей России.

Охота на волков

1

Небо будто разрезано холодными ножницами на лоскутки. Дождь, пытаясь размягчить мое сердце, стучится в окно… Закончился день. Пора! Я смотрю сквозь стекло, пытаясь запомнить мир, в который мне, наверно, уже никогда не суждено вернуться. Сегодня я должен убить человека. Расслабляться нельзя, все должно произойти быстро, без эмоций. Уходя, я посмотрел в зеркало: черные кроссовки и джинсы; темная кожаная куртка с капюшоном, в правом кармане которой едва поместился пистолет ТТ. Для того, чтобы убедиться, что хорошо подготовился, я выключил свет и еще раз посмотрел на себя в зеркало. Мои очертания сливались в одно темное пятно. Я тихо закрыл за собой дверь и спустился по лестнице. Путь от подъезда до остановки трамвая занял шесть минут, а через полчаса я уже был на вокзале. Там я купил билет на пригородную электричку. «Примерно час ему осталось жить, примерно час», – твердил внутренний голос, заставляя меня то и дело посматривать на часы. Вскоре подошла электричка. Я занял место в начале первого вагона, у окна. Пассажиров было немного: в основном, жители пригорода, которые возвращались домой после работы. Рядом со мной села старушка. Она поставила перед собой две пустые корзины, в одной из которых я разглядел несколько ягод черной смородины. Она выглядела уставшей и, как только уселась поудобнее, сразу закрыла глаза. Ясно было, что она имеет дом в пригороде, живет огородом, торгует ягодой, добавляя к своей скромной пенсии кровно заработанные рубли.

Судя по сегодняшнему дню, выручка должна быть неплохой. Надеюсь, она меня не запомнит. Сорок минут требовалось, чтобы доехать до нужной станции. Я отвернулся к окну, за которым мелькали огни придорожных домов. Пронзая ночь, поезд нес меня в неизвестность.

«Обратной дороги нет!» – сурово заключил внутренний голос.

«Сам знаю! – огрызнулся я, сжимая рукоятку ТТ. – Все-таки пригодился, а ведь сколько лет лежал без надобности. Купил по случаю, для самообороны, а теперь он – как меч правосудия».

* * *

Мне всегда нравилось оружие. Помню, как отец приходил на обед домой, снимал китель и вешал его на стул, а сверху – кожаную портупею с кобурой, на которой был кармашек с запасной обоймой. В кобуре находился пистолет, от него пахло оружейным маслом. Прикасаться к нему мне было запрещено. Когда же отец разбирал пистолет и смазывал, то доверял мне насухо протирать его бархатной тряпочкой. Я знал, что в чемодане на комоде хранятся охотничьи боеприпасы и несколько пачек с маленькими рыжими патронами.

Пистолет, словно магнит, притягивал меня. И вот однажды, в конце августа, перед тем, как пойти в первый класс, я придумал план, как пострелять и уйти от наказания. Это была настоящая военная тайна. Я нашел подходящее место, где бы выстрелы не были слышны, – подвал строящегося дома. По субботам строители не работали, а сторож приходил только вечером.

Когда отец сел обедать, я выкрал пистолет и улизнул из дома. Оказавшись в подвале, вставил в обойму заранее приготовленные патроны, их было восемь. Водрузил на камень ведро, отошел на несколько шагов и снял пистолет с предохранителя. Прицелился, нажал на курок, но выстрела не последовало. Я догадался, что нужно передернуть рамку, но силенок не хватало – она оттягивалась только до середины. Тогда я нашел выступ на стене, уперев в него рукоятку, обхватил рамку двумя руками и надавил на нее изо всех сил. Патрон мягко вошел в патронник, при этом дуло было направлено мне прямо в лоб. Но я не испытывал страха. Взяв пистолет за рукоятку обеими руками, снова прицелился и нажал на курок. Вспышка, затем – хлопок. Мои руки подбросило вверх, они едва удержали пистолет. Я ощутил запах пороха. Прислушался. Вроде тихо. Снова прицелился. Пуля ударилась в стену рядом с ведром. Еще выстрел. Ведро чуть качнулось. Тогда, по-ковбойски расставив ноги, я выстрелил несколько раз подряд. Расстреляв обойму, извлек ее и снова зарядил. Затем прибежал домой. Отец уже собирался на работу. Улучив минуту, когда он отвлекся, я незаметно вложил пистолет в кобуру. Все прошло гладко. В этот день я почувствовал, что повзрослел. Теперь у меня была своя тайна. Вскоре отец вышел на пенсию и, закончив службу в армии, получил новую квартиру. Мы переехали в город.

* * *

Электричка замедлила ход, подъезжая к нужной мне станции. Старушка, сидящая рядом, встала и, взяв свои корзины, направилась к выходу. «Пусть идет первой», – решил я.

Задержавшись на минуту, я быстро сошел на перрон. Пройдя несколько метров, спрыгнул на рельсы, пересек их и оказался на лесной тропинке, ведущей в поселок. Дождь стих.

Я шел уверенно, иногда останавливаясь, прислушиваясь. Вряд ли кто из местных отважится пойти этим путем дождливой ночью? В небе появилась луна. Своими холодными лучами она указывала мне дорогу. На часах двадцать два пятьдесят. Осталось идти еще минут десять. Хотелось курить, но сейчас я не мог позволить себе это. Ветер, качнув кроны деревьев, сбил с листьев капли воды, брызнув в лицо, и я услышал приглушенный крик. Постукивая колесами, вдалеке прошла электричка. Теперь я смог различить какое-то жалобное поскуливание. Свернув с тропинки, я прошел метров двадцать и притаился за деревом. На небольшой поляне, метрах в десяти от меня, отражая лунный свет серебристым металликом, стоял джип. Похоже, что в нем совершалось насилие. Крики стихли, доносились только удары. Вскоре открылась передняя дверь; из джипа вышел мужчина, огляделся по сторонам, закурил. Из своего укрытия я смог его разглядеть: лет сорока, подтянут, хорошо одет, держится уверенно. Открылась задняя дверь, появился второй. Выше среднего роста, короткая стрижка.

– Покурим? – сказал он, засунув руки в карманы брюк.

– Тебе сейчас не курить, а девкой заниматься надо, или уже расхотелось? – услышал я голос, который мне показался знакомым.

– Не могу же я ее «мертвую» трахать.

– Толян, ты что, ее замочил?

– Да нет, вырубилась. Кусаться вздумала, сука! – перехватив сигарету, Толян пару раз затянулся и спросил: – Петрович, а ты ее будешь?

– Нет. После того, как ты ее отделал, развлекайся сам. У меня этого добра хватает, скоро увидишь. Будешь хорошо себя вести – угощу.

Толян от радости потер ладони:

– Петрович, я думаю, мы с тобой сработаемся. Душевный ты человек, но меня, как твоего нового напарника, интересует еще один вопрос.

– А не много ли ты вопросов задаешь? – прервал его Петрович.

– Но я должен знать, что за груз мы везем в багажнике? Что в кейсе? – не унимался Толян.

– Это тебя не касается! Меньше знаешь – лучше спишь! – отрезал Петрович.

– Да я и сам уже въехал, – обиделся Толян и, последний раз затянувшись, швырнул окурок прямо в дерево, за которым стоял я.

«Если они будут разговаривать еще минут пять, то мой план можно считать провалившимся. Но уйти незамеченным я не могу. Остается только ждать…» Из машины донесся слабый стон.

– Очнулась, – сказал Толян.

– Иди и затрахай ее до смерти, у тебя еще полчаса. А не сможешь, воспользуйся этим, – и Петрович передал напарнику небольшой нож.

– Мы так не договаривались! – попытался возмутиться Толян.

– Делай, что говорю, и будешь жить долго. А может, вкус чифиря тебе по душе и не надо было тебя досрочно с нар вытаскивать? Попарился бы еще года три, – съязвил Петрович и добавил: – Не ломай систему!

– Что-то я не пойму. Ты ведь сам ее на трассе подобрал, сюда завез.

– Кретин, я же для тебя старался. Кто мне говорил, что два года бабы не видал? В общем так: иди и кончай телку, времени осталось мало, а то из-за тебя еще и без ужина останемся. А это что? Кровь? – и Петрович взял Толяна за воротник рубахи. – Совсем бить разучился! Если салон в джипе эта овца кровью измажет, ты не отмоешься. Кроме того, она нас или наш номер сфотографировала, а нам на трассе сюрпризы не нужны, сам понимаешь.

– Ладно. Надо, так надо, – и Толян направился к джипу.

Схватив за волосы лежащую на заднем сиденье блондинку, он сбросил ее на землю, словно это был мешок песка, волоком подтащил к ногам Петровича. Она не издала ни единого звука, по-видимому, смирившись, ждала своей смерти. Толян поставил ее на колени и вытащил нож.

В этот момент подъезжающая к станции электричка издала протяжный гудок, в эхе которого утонули два выстрела. Подождав несколько секунд, убедившись, что не промазал, я вышел из своего укрытия. Петрович и Толян были мертвы, а на траве между ними, жалобно всхлипывая, сидело жалкое существо. Натянув на лицо капюшон, я прошел мимо нее и направился к джипу. Открыв водительскую дверь, осмотрел салон: там никого не было. Ключи находились в замке зажигания. Сев за руль, я завел джип и включил передачу. Но только тронулся с места, как вдруг открылась дверца, и в салон проскользнула девица. Я отвернулся и, глядя на нее в зеркало заднего вида, сказал:

– Выйди, так будет лучше для нас обоих. Ты не видела меня, а я не видел тебя. Прощай и радуйся, что осталась жива.

Но незнакомка не собиралась выходить. Она закрыла ладонями лицо и прошептала:

– Куда я пойду в таком виде? Мне некуда идти.

Действительно, выглядела она ужасно: ссадины, вместо платья – лохмотья, испачканные в грязи. Жалкое зрелище!

– Ладно, – сказал я, – оставайся, но только сиди тихо, как мышка. Что-нибудь придумаем.

Вдавив почти до упора педаль газа, я сделал разворот и через пару минут уже был на трассе, ведущей в город.

«Не суетись! – вдруг напомнил о себе внутренний голос. – Куда разогнался? Забыл, что впереди КП?»

Я посмотрел на спидометр. Скорость – больше ста двадцати километров в час – в этой тачке почти не ощущалась. Отличный аппарат для рывка на длинные дистанции, почти новый. Объем – литра четыре с половиной, не меньше. Я плавно надавил на тормоз, понизив скорость до шестидесяти.

«А ты молодец, не испугался, – продолжал внутренний голос. – Мне уже показалось, что так и простоишь за деревом, но все-таки ты это сделал. Что дальше? Вот эта девица, которая замерла от страха на заднем сиденье, теперь твоя самая большая проблема. Уверен, она не оценит твоего душевного порыва и сдаст тебя первому менту». Я пристально посмотрел на ее отражение в зеркале, которое навеяло воспоминание трагических событий, произошедших три месяца назад. Все это время не было дня, чтобы я не думал о мести. Готовил себя, вынашивал планы и вместо того, чтобы сегодня ночью поставить точку, попал в новую историю.

2

 Дождь, который весь день нагонял тоску, собравшись, с новой силой обрушился на город. Дворники едва успевали смахивать с лобового стекла потоки воды. В такую погоду ни один уважающий себя гаишник не будет стоять на трассе, и я решил проскочить в город, с которым навсегда попрощался. Сбавив скорость до сорока, проехал КП и вскоре свернул с трассы на дорогу, ведущую к морю. Сейчас мне необходимо было избавиться от джипа и найти какое-нибудь временное пристанище. Бухта Шамора как раз подходила для этого.

– Тебя как зовут? – не оборачиваясь, спросил я девушку.

– Настя, – ответила она.

– Меня – Андрей. Послушай, Настя, нам необходимо избавиться от этой машины, или вскоре у нас с тобой появятся проблемы. Я попытаюсь снять домик. Переждем до утра и вместе подумаем, что делать дальше. Согласна?

– Да, – ответила она.

Потушив фары, я остановил джип и, выйдя из него, направился к уютно расположенному среди остальных домику, на котором висел щит с надписью «Администрация».

– У вас можно снять на выходные какое-нибудь помещение? – обратился я к сидящему на крыльце парню.

– Вон тот вечером освободился, – и он показал на деревянный домик, напоминающий дачу. – У нас предоплата. Машину под охрану ставить будете?

– Нет, – ответил я и, чтобы развеять его сомнения, добавил:

– Нас с супругой подвезли друзья. Они спешат и заедут за нами в понедельник вечером.

Отсчитав нужную сумму, я протянул деньги.

– Но у меня не будет сдачи, – сказал парень, пересчитав их.

– Оставь себе, – отмахнулся я и взял ключ.

Повсюду играла музыка, и отдыхающие во всю веселились, принимая горячительные напитки. Вкусно пахло шашлыком. Подойдя к джипу, я открыл дверь. Настя смирно сидела на заднем сиденье, поджав под себя ноги.

– Ну, как? – спросила она.

Я показал ей ключ.

– Мои вещи там, – сказала она, показав на багажник.

Два чемодана аккуратно стояли рядом. Один из них напоминал кейс. Я набросил на Настю свою куртку, и мы пошли к дому. Он находился неподалеку, но я успел насквозь промокнуть. Пистолет, который засунул за пояс, давил с непривычки. Кейс оказался неожиданно тяжелым. «Книги», – подумал я, и когда мы вошли в дом, сунул кейс под кровать. Обстановка была простой: две кровати с чистым бельем аккуратно заправлены, цветной телевизор, два кресла и между ними журнальный столик. Завершал этот интерьер шкаф в углу. Рядом находились кухня и душ. «Довольно чисто», – отметил я. Настя сняла куртку и села в кресло. Я достал из внутреннего кармана пачку синего «Пэлл Мэлла» и закурил.

– А можно мне? – спросила Настя.

Я протянул сигареты и сел рядом.

– Сейчас мне нужно отогнать подальше машину, а то нас очень быстро вычислят. Оставайся здесь и никуда не ходи, если не хочешь новых приключений, в которых тебе может и не повезти, – я потушил сигарету, накинул куртку и вышел.

Дождь не прекращался. Дождевые потоки стремились к морю. Я завел джип, развернулся и поехал в обратном направлении. Доехав до перекрестка, свернул направо; как только торговые палатки остались позади, остановил машину. Двигатель глушить не стал. Протер руль, автоматическую коробку передач. Внимательно осмотрел салон. Заднее сиденье было слегка испачкано кровью. Все-таки досталось бы Толяну от Петровича, вспомнил я недавний разговор в лесу двух бандитов.

Закончив осмотр, я протер ручки дверей и пошел к торговым палаткам, где набил пакет продуктами, прихватив еще бутылку коньяка для снятия стресса. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что на месте джипа не оказалось. А ведь прошло минут пятнадцать, не больше! Впервые в жизни я был счастлив от того, что у меня, можно сказать, из-под носа увели тачку. Мое настроение приподнялось, и я поспешил к своему временному жилищу.

«Чему ты так возрадовался?! Куда спешишь? – услышал я внутренний голос. – Вот ты сейчас вернешься, а там тебя менты уже поджидают. Как только зайдешь, на тебя сразу железные браслеты и наденут».

«Какой ты все-таки нудный», – огрызнулся я и переложил пистолет из-за пояса в карман. Так легко можно было одной рукой снять его с предохранителя и, не вынимая из кармана, при необходимости произвести несколько выстрелов. Но что-то подсказывало, что беды пока ждать не стоит.

Почему-то мне было жаль эту девушку, и кроме того, она внушала мне доверие. Я постучал. Настя открыла дверь: она была одета в махровый халат, а голову обернула полотенцем.

– Добрый вечер! – почему-то сказал я и вошел в дом. Настя, приняв душ, уже успела покопаться в своем чемодане и приготовить нужные ей вещи.

«Оперативно», – отметил я про себя, почувствовав, что жизнь еще полна сюрпризов.

Выставив содержимое пакета на журнальный столик, я сел в кресло, открыл коньяк и наполнил им два разовых стакана. Коньяк оказался подлинным, он источал спокойствие и аромат. Настя присела в кресло напротив.

– Выпей. Это сейчас тебе не помешает, – предложил я и протянул ей стакан.

Она сделала пару глотков и задержала дыхание.

Дождь барабанил по крыше, набрасываясь на маленький домик, в котором сидели два человека, еще совсем незнакомых, но уже близких, объединенных одной тайной.

– Почему ты это сделал? – спросила Настя.

– А ты как думаешь?

– Не знаю, что тебе ответить. Я впервые в такой ситуации.

– Я тоже.

– Ты раньше когда-нибудь убивал?

– Нет, но те ребята, с которыми ты была в лесу, уверен, делали это неоднократно.

Я посмотрел ей в глаза. Она выглядела спокойной, и лишь блеск ее глаз выдавал волнение.

«Либо коньяк подействовал, либо у этого хрупкого создания железные нервы», – отметил я и перешел в наступление:

– Кто они? Откуда ты их знаешь?

– Это совершенно незнакомые мне люди.

– Тогда как ты оказалась с ними в лесу?

– Случайно, – в ее голосе я услышал боль, с которой она боролась.

– Настя, ты должна мне все рассказать, хотя бы в целях своей безопасности. Еще совсем недавно твоя жизнь висела на волоске. Пойми, чтобы это не повторилось, я должен знать все…

Но в этот момент мы неожиданно вздрогнули. В дверь громко и настойчиво постучали. Я достал пистолет и, сняв его с предохранителя, вышел в прихожую. Дверь, в которую теперь уже от души кто-то тарабанил кулаком, была хлипкой, и сломать ее не представляло труда.

«Ну что, герой, попался?! – успел-таки «приколоть» меня внутренний голос. – Быстро же они тебя вычислили. Что будешь делать?»

«Мочить!» – решительно ответил я и занял удобную позицию.

Родившись под знаком Крысы, я неохотно признавался в этом. Но прожив тридцать три года, я смог разобраться в этом знаке и по достоинству оценить его особенности. Все, что накапливает Крыса за всю жизнь, она с легкостью может подарить, не чувствуя сожаления. Гурман, всегда внимательна и осторожна. Старается избегать конфликтов. Но загнанная в угол – очень опасна. Она атакует без страха, наводя ужас даже на слонов.

Подошедшая Настя, видимо, разгадав мои планы, громко спросила:

– Кто там?

Стук прекратился, и после небольшой паузы, кто-то едва выговорил:

– Чё не открываете, спите, что ли?

Человек, стоящий за дверью, похоже, сбегал в палатку за спиртным и, вымокнув под дождем, потерял ориентир.

– А вам кто нужен? – снова спросила Настя.

– Как кто, свои, – промычало за дверью.

– Вы ошиблись. У вас какой номер дома?

– У нас седьмой.

– А это пятый, – пояснила Настя. – Идите домой и ложитесь спать.

– Ладно, – раздалось в ответ.

Спускаясь с крыльца, мужик пробормотал в свое оправдание:

– А ведь дом – точь-в-точь.

Настя отошла от двери и посмотрела на меня. Мы разом нервно рассмеялись. Прошли в комнату и сели в свои кресла.

Я долил коньяка и произнес тост:

– За взаимопонимание!

Пластиковые стаканы бесшумно стукнулись друг о друга, и горячая ароматная жидкость, приятно согревая, потекла по моим венам. У Насти был завидный аппетит. Она ела с удовольствием. Я незаметно подливал ей коньяка. Какое-то время мы разговаривали, и казалось, что давно знаем друг друга.

Пока не хотелось возвращаться к старому разговору, кроме того, у нее была прекрасная улыбка. Да и куда мне было торопиться? За последнее время я слишком много пережил, чувствуя, как моя душа превращается в лед.

Потеряв жену и друга, которых убили, а затем сожгли в доме, доставшемся мне по наследству от матери, я просто не хотел жить. Чувство вины выедало мой мозг. Я не находил себе места. Эти трагические события произошли, когда я был в Москве, в командировке. За несколько дней до случившегося мне позвонил Илья: с ним мы дружили много лет, поэтому, уезжая куда-нибудь надолго, я просил его по возможности помогать моей молодой супруге по хозяйству, тем более сейчас, когда она находилась на седьмом месяце беременности. Наш дом располагался в пригороде, поэтому забот всегда хватало. Имея полуторатонный грузовик и часто проезжая мимо, Илья проведывал нас, завозил дрова или какие-нибудь строительные материалы. Да ему и самому было приятно провести время вдали от своей ненавистной гостинки в районе бухты Тихой. В ней мне пришлось прожить последние три месяца.

Лежащая, можно сказать, прямо под ногами бухта была сотворена Богом для того, чтобы не умирала мечта. И тот, кто надеялся и верил, может быть, видел в ней заблудшую фортуну, но только не я. Заходя в подъезд гостинки, я чувствовал себя археологом, который попал в доисторический период и пытается разгадать многочисленные надписи, выжженные и нацарапанные на стенах. Я поднимался на пятый этаж в свою «пещеру», свет давали редко, поэтому я зажигал свечу и смотрел, как она сгорает, леденя мое сердце…

Я был погружен в свою темноту. Но сейчас я увидел маленький лучик света, и мне не хотелось его терять. Дождь внезапно прекратился, и над морем появилась луна. Рассыпав серебро, она гнала прибой на песчаный пляж, предвещая скорое окончание лета.

–  Как здесь красиво! – сказала Настя, посмотрев в окно. – Край света. Я всегда мечтала здесь побывать. Однажды папа привозил меня сюда, еще в детстве. Вот с тех пор и мечтала.

– А что было потом? – спросил я.

– А потом была школа, выпускные экзамены, Хабаровский медицинский институт, диплом и распределение во Владивосток. Да, встретил меня город, ничего не скажешь…

– Как ты попала в эту историю?

– Не знаю. Всегда была умной девочкой. Я бы никогда не стала останавливать джип, в котором сидят двое мужчин. Теперь я понимаю, насколько эти подонки были хитры и безжалостны.

«Профессионалы», – подумал я.

– Когда я сошла с поезда, то остановилась на привокзальной площади, – продолжала свою историю Настя. – Дело в том, что сумку с документами я положила в чемодан, но адрес у меня находился в кармане. Пока я его доставала, проехал джип, едва не коснувшись меня. Я успела отпрянуть, но он задел мой чемодан. Я уже хотела возмутиться, но тут из джипа вышел мужчина, знакомый мне по поезду, и стал извиняться. Интеллигентный, вежливый. Объяснил, что спешит. Потом спросил, в какую мне сторону. Я прочитала адрес. Он с неподдельной радостью сообщил, что нам по пути и что с удовольствием меня подбросит. Взяв мой чемодан, он поставил его в багажник, любезно открыл мне дверь и усадил на переднее сиденье. Только потом, когда мы тронулись с места, я увидела второго, сидящего сзади. Он всю дорогу молчал, но я чувствовала на себе его взгляд!.. – Настя еще отпила коньяка и продолжила: – Водитель пребывал в отличном настроении, шутил и смеялся. Взгляд у него такой цепкий, оценивающий. Потом он свернул с трассы на проселочную дорогу, пояснил мне, что так ближе, и заверил, что скоро приедем. Через несколько минут заехал подальше в лес, остановился и заглушил машину. – Настя закурила. – И только тогда, представляешь, только тогда я поняла, что ошиблась! Ты бы видел его лицо! Ведь это не человек – волк! В его глазах я увидела свою смерть. Он быстро нагнулся ко мне и надавил какую-то кнопку на кресле – спинка вместе со мной упала вниз. Я не успела опомниться, как оказалась на автоматически разложенном сиденье.

Я внимательно следил за рассказом Насти, пытаясь разобраться, не обманывает ли она меня.

– Я была так напугана, что потеряла дар речи, а он, обратившись ко второму, торжественно произнес: «Толян, это для тебя мой подарок, можешь делать с ней все, что хочешь, только аккуратно и недолго». Мерзкое животное с потными руками набросилось на меня, словно я была единственной женщиной в мире, – Настя брезгливо сморщилась.

Плеснув коньяка, я подал ей стакан. Сделав глоток, она задержала дыхание и, немного успокоившись, добавила:

– Зато я его укусила!..

Дальнейшие события мне были известны, но я хотел, чтобы она выговорилась до конца, поэтому не стал ее прерывать. Коньяк делал свое дело: зализывая раны, он развязывал язык.

Слушая ее рассказ, я понял, что во Владивосток молодой врач-терапевт ехала поездом «Океан». Вместе с плацкартными и купейными вагонами рядом с рестораном был прицеплен спецвагон класса «люкс». Зайдя в вагон-ресторан и глянув в меню, Настя смогла заказать только кофе. За окном стройные кедры уступали место пихтам и елям.

«Скоро я буду жить у самого синего моря, – мечтала девушка, рассматривая пассажиров. – Возможно, кто-то из них станет моим пациентом». Ее внимание привлек мужчина, внешний вид которого говорил о богатстве и благополучии. Он аккуратно и с удовольствием ел, поглядывая на Настю.

«Вот за таким, наверное, бабы чувствуют себя как за каменной стеной. Не то что мой Димка: аспирант, умница, но в жизни – полный профан. Если бы я осталась в Хабаровске и вышла за него, то мы бы половину жизни копили на квартиру, а потом на прочую бытовую ерунду», – подумалось ей.

Владивосток открывал для нее совершенно иные перспективы. Город-порт стремительно развивался. Местные врачи давно уже работали с импортной медицинской аппаратурой. Полученные Настей знания в психотерапевтической области, в клинической эпидемиологии, а также биостатистике, конечно, создавали определенные условия для профессионального роста.

«Теперь уже не нужно быть «жилеткой», в которую плачет пациент от безысходности». – Настя допила кофе и перед тем, как пойти в свое купе, еще раз взглянула на элегантно одетого пассажира, довольного собой. Он доброжелательно улыбнулся ей в ответ.

Снова они встретились на привокзальной площади, когда ее улыбчивый попутчик «нечаянно» сбил чемодан и любезно усадил Настю в свой джип, обещая подвезти.

Из ее рассказа я легко представил картину происходящего, окончанием которой стало мое внезапное появление.

Остановив часы, мы все равно не сможем остановить время; его нельзя повернуть вспять, даже если перевести стрелки.

Но чему быть, тому не миновать. А может, само провидение свело нас этой ночью?..

Я вспомнил разговор в лесу: ведь речь шла о каком-то грузе, который лежал в чемодане и находился в багажнике джипа.

Но перед тем, как его бросить, я тщательно осмотрел салон: там ничего не было. Сюда я принес два чемодана, причем маленький, напоминавший кейс, был тяжелым. Он находился под кроватью, куда я его поставил.

«Может быть, это и есть тот груз?» – мелькнула догадка.

 – Настя, а что у тебя в этом кейсе такое тяжелое? Будущая докторская диссертация? – попытался пошутить я.

– В каком кейсе? – удивилась она.

– Вот в этом, – и я вытащил увесистый кейс из-под кровати.

– Это не мой, – твердо сказала девушка.

Два кожаных ремня стягивали кейс по углам; вместо пряжек на них были замки, которые открыть не представлялось никакой возможности. Я перерезал ремни ножом. Мне пришлось еще потрудиться над двумя замками в кейсе, прежде чем они поддались моему ножу. Осторожно приподнял крышку. Можно было представить все, что угодно, но только не это: пачки долларов, обтянутые целлофаном. Кейс был набит ими доверху. Я ошеломленно замер.

Увидев мою реакцию, Настя встала с кресла и подошла к кровати, на которой лежал раскрытый кейс: его содержимое потрясло и ее.

Мы долго молча смотрели на несметное богатство.

– Что это, наследство или приданое? – спросил я, прервав тишину, и вытащил из кейса один долларовый «кирпич».

Разрезав ножом целлофан, извлек несколько купюр. Они были подлинными. В «кирпичике» находилось десять пачек стодолларовых купюр. Значит, сто тысяч в одном, а их всего десять. Итого – миллион! Мои губы нервно дернулись, а пересохший от волнения язык дважды коснулся верхнего нёба, и я выдохнул слово, осмыслить которое не мог:

– Мил-лион!..

– Миллион?.. – переспросила Настя.