Текст книги "Цвет крови – серый"

Автор книги: Владимир Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Какое-то мгновение напарник убитого оцепенело стоял рядом с обезглавленным трупом, не в силах поверить, что в этом мире нашлась сила, способная уничтожить гольстерра, а затем огромное слепое чудовище исчезло, уйдя в подпространство.

На обезображенном до неузнаваемости поле, искореженном магией поистине запредельного уровня, больше нечего было делать. Красота навеки покинула это место, оставив после себя лишь последний яркий мазок гениального художника, растворившегося в своем изуродованном произведении.

* * *

Человек...

Этот проклятый человек, ставший его наваждением, навязчивой идеей, злым роком, пришел в лагерь имуров в сопровождении файта и предложил Динксу тот самый выбор, который однажды был вынужден сделать сам, – присяга лордам Хаоса в обмен на жизни всех соплеменников. Причем в случае отказа пригрозил тем, что не ограничится жалкими остатками разбитого корпуса – воинами, знающими, за что они воюют и умирают, а вырежет под корень всех мирных жителей родного города Динкса.

Он говорил спокойно и уверенно, так, как и должен был говорить смертный, имея за плечами поддержку богини Хаоса в лице присутствующего здесь же файта. И, может быть, именно это отстраненное спокойствие убедило имура в том, что Хрустальный Принц непременно воплотит в жизнь свои чудовищные угрозы. Может быть, это ему будет неприятно, так же как неприятно пачкать дорогую одежду кровью подстреленного на охоте животного, и тем не менее он перешагнет через эту незначительную преграду и выполнит данное обещание.

* * *

Я мог бы просто убить Динкса. Один короткий жест – и сидящий неподалеку файт легко и непринужденно разделается со всеми имурами. Тем более что у меня были все основания для мести – не далее как несколько часов назад Динкс без всякого на то повода покушался на мою жизнь (убийство одного соплеменника – скорее предлог, чем настоящая причина).

Но смерть – ничто по сравнению с присягой Хаосу, вечным рабством и потерей осколка души. Именно поэтому я не смог отказать себе в небольшом удовольствии вернуть высокомерному имуру его же собственную подачу.

– Мне нужны двое: ты и Лам. – У меня не было времени на любезности. – Причем основным пунктом нашей сделки будет твоя присяга на верность лордам Хаоса. Это обязательное условие. После того что сделали с вашим корпусом гольстерры, боюсь, даже остатки прежней лояльности навсегда покинули твое сердце. И совершенно не удивлюсь, если при первом же удобном случае ты обратишь оружие против недавних союзников.

Он был слишком умен, чтобы задавать вопросы или выдвигать какие-либо требования, О каких условиях вообще может идти разговор, когда неподалеку расположился огромный монстр, способный играючи разделаться со всеми, на кого укажет этот необъяснимо странный человек. Да, безусловно, Динкс мог бы пожертвовать своей жизнью, убив собеседника, но файт... Слуга Фасы в этом случае уничтожит всех имуров. Нет, как бы Динксу ни хотелось вырвать сердце врага, видя, как медленно, капля за каплей, уходит жизнь из цепенеющего в смертельных объятиях тела, он не сделает этого. Обмен был бы слишком неравным – всего одна жизнь против стольких сразу.

– Отправившись на поиски Хрустального Принца, я лишь выполнял приказ командования. – Динкс не унижался и не оправдывался перед врагом, он просто констатировал факт. – Твои же действия в данном случае продиктованы элементарной местью.

– Бесспорно. – Я утвердительно кивнул, соглашаясь, что не намерен спорить. – Но позволь спросить, чем были бы продиктованы твои поступки и чувства, если бы главнокомандующий людей вдруг ни с того ни с сего послал практически безоружных имуров на бойню? Туда, где у них не было ни единого шанса выжить? Или, быть может, ты хочешь возразить, что в душе не одобряя действий Тиссена, просто не посмел перечить начальству?

Мои глаза прямо-таки лучились фальшивым участием, а из глубин сознания поднималась наверх ярость. Еще одно его слово в свое оправдание – и я рассмеюсь имуру в лицо, после чего не останется ничего иного, кроме как окончательно стереть с лица земли жалкие остатки некогда непобедимого корпуса.

Но Динкс был умен. Он понимал, что в данный момент разбит и полностью уничтожен. Однако поражение в одном раунде еще не означает завершения войны с человеком, стоящим напротив. Да, сейчас он проиграл и должен отступить, сделав временную уступку. Но лишь для того, чтобы собраться с силами и нанести один короткий и точный удар, способный в дальнейшем поставить финальную точку в слегка затянувшемся противостоянии.

– Хорошо. – Его покорность была такой же фальшивой, как и сочувствие Хрустального Принца. – Я присягну на верность лордам и сделаю все, как ты скажешь.

Мне не понравился ни его тон, ни тем более показное смирение. Право слово, лучше бы Динкс сказал что-нибудь откровенно грубое. Выплюнул оскорбление в лицо, как это когда-то в прошлой жизни сделал я, оказавшись на его месте. Но он поступил так, как счел наиболее выгодным в данный момент, и я неожиданно понял, что скорее проиграл, чем выиграл этот раунд. А решение, казавшееся еще несколько минут назад правильным, на поверку оказалось не более чем глупой мальчишеской выходкой, бумерангом ударившей по своему зачинщику. Вместо того чтобы убить имура, избавившись от одной проблемы, я взял его в команду.

По моментально сменившемуся выражению лица собеседника Динкс увидел: человек только сейчас понял, что собственноручно загнал себя в угол.

– Мы станем прекрасной командой, – голос имура струился сладкой патокой, в которой смертельного яда было намного больше, чем сахара, а глаза откровенно смеялись над недалеким противником, – которой будет под силу решить любую задачу.

– Не сомневаюсь в этом, – легко согласился я, неожиданно вспомнив, что в предстоящей экспедиции у нас практически нет шансов выжить. – А самое главное – нам действительно поручено опасное и ответственное задание. – Теперь пришел мой черед посмеяться над этим хитрецом, не иначе как считающим себя умнее всех остальных. – И я безумно рад, что мы все вместе, словно компания старых добрых друзей, отправимся в самое сердце Алавии, чтобы совершить воистину невозможное – то, что под силу лишь настоящим героям.

Я намеренно не стал уточнять, в чем именно заключается цель нашей миссии и для чего горстка смельчаков отправляется в глубокий тыл армий Альянса, но это и не требовалось. Даже из той скудной информации, что имелась в распоряжении Динкса, можно было сделать вывод – предстоящая операция будет не из легких, чтобы не сказать больше.

Я уже собирался уйти, но в последний момент, как будто вспомнив что-то чрезвычайно важное, обернулся и – опять фальшиво – добавил:

– Да, чуть было не забыл – если по каким-либо причинам задание не будет выполнено, мой друг, – короткий кивок в направлении файта не оставлял сомнений, о ком идет речь, – лично позаботится об остатках некогда славного корпуса генерала Тиссена. О безвременной и ужасной кончине которого мы не перестаем скорбеть с самого утра.

Рука Динкса непроизвольно дернулась к рукояти кинжала, а лицо чуть ли до неузнаваемости исказила отвратительная судорожная гримаса, но огромным усилием воли он смог подавить обжигающую вспышку ярости, чуть было не стоившую жизни не только ему, но и всем его воинам.

– Прекрасное решение, достойное великого человека. – Он был раздавлен и уничтожен и тем не менее сумел сохранить хотя бы остатки былого достоинства.

– Не сомневаюсь! Мы выступаем вечером.

Я коротко махнул рукой на прощание и, не дожидаясь реакции имура, развернулся, отправившись в лагерь. Больше здесь было нечего делать. Присягу на верность лордам Хаоса Динкс даст и без меня. Он знает, где находится шатер главнокомандующего нашей армии, поэтому жертвенный телец сам придет на заклание к жрецу. Лично меня эти незначительные детали уже не касались, так как на данный момент имелись дела поважнее. Нужно было сформировать команду и подготовиться к выступлению. Фаса упоминала о какой-то поддержке, но в чем именно она будет заключаться, пока оставалось загадкой. Единственное, что было ясно, – это будет нечто весомое. Владычица Хаоса не стала бы мелочиться, когда речь шла не больше и не меньше как о ее собственном будущем.

Придя в лагерь, я убедился, что не ошибся в догадках, – пресловутая поддержка не только превзошла все мои ожидания, но и заронила в душу крохотное семя надежды относительно возможности удачного завершения предстоящей миссии.

Надежда...

Медленная сладкая отрава, на какое-то время придающая нам силы, но в конечном итоге делающая нас слабее и уязвимее. Сколько раз я давал себе обещание не поддаваться ее насквозь лживым речам. И никогда не держал собственного слова, за что в конечном итоге всегда и платил. Причем самую высокую и страшную цену.

Глава 19

Ночь – не самое удачное время для путешествия по безлюдной дороге. Особенно если речь идет об оживленном торговом пути, с первыми лучами солнца наполняющемся скрипом повозок и гортанными криками погонщиков – и стремительно пустеющем сразу же после заката.

Да, прогулки по безлюдному торговому тракту обычно добром не кончаются. Это не требует доказательств – ведь во все времена существовали люди, промышляющие разбоем. В сказках и мифах эти самые разбойники, как правило, разбивают лагерь в дремучих лесах, терпеливо ожидая какого-нибудь чуда в виде неизвестно откуда взявшегося странника (обязательно богатого и трусливого). В жизни же все устроено совершенно иначе. Днем это может быть вполне обычный человек – чей-то сосед или приятель, работающий в булочной неподалеку, а ночью... Он садится в седло и едет на место условленной встречи, где его уже ждут несколько таких же, как он сам, любителей быстрой наживы. Если повезет – сорвут куш, ограбив припозднившегося крестьянина или компанию легкомысленных пьяниц, ну а нет – завтра будет еще одна ночь, а затем еще и еще... Так что в конечном итоге лихие люди все равно возьмут свое. Разбой и грабеж существовали испокон веков, потому что такова человеческая природа, изменить которую не под силу никому – в том числе и богам.

И если в мирное время с этой проблемой еще можно хоть как-то справиться, то во время войны любителей обогатиться за счет чужого несчастья становится еще больше. И тот, кто раньше только задумывался о том, что неплохо было бы по-быстрому раздобыть немного монет, сейчас берет в руки оружие и отправляется в ночь, чтобы облегчить карманы припозднившегося путника или одинокого странника.

Их было двенадцать. Дюжина решительно настроенных и прекрасно вооруженных мужчин. Вполне достаточно, чтобы не только ограбить кого угодно, но и в случае неожиданного появления патруля отбиться от стражей порядка.

Пару месяцев они достаточно успешно промышляли на этом участке дороги, считая ее чуть ли не собственной вотчиной – законной добычей, на которую имеют полное право. Но, как бывает со слишком зарвавшимися людьми, потерявшими разум от видимой безнаказанности, удача в конечном итоге отвернулась от них, бросив бывших любимцев на произвол судьбы в тот самый момент, когда они меньше всего ожидали подобного предательства.

На первый взгляд ничто не предвещало беды – двое прилично одетых странников, судя по виду, были даже не вооружены. Кинжалы, являющиеся обязательным предметом экипировки любого уважающего себя мужчины, в расчет не принимались. В данном случае под выражением «не вооружены» подразумевалось отсутствие боевых мечей, арбалетов, кольчуг и так далее – всего того, что в умелых руках может стать аргументом, который унесет жизни нескольких нападающих.

Немного удивляло, что эти двое, судя по внешнему виду, небедных людей странствуют пешком, а не на конях, но какие только неожиданности не происходят во время войны. Поэтому, если даже в этом способе передвижения крылась какая-то тайна, то двенадцать всадников, взявших в плотное кольцо пару странников, не собирались забивать себе голову ее разрешением. Их интересовали лишь деньги и ничего более.

– Мне нужно сказать «кошелек или жизнь», или вы догадаетесь об этом сами?

Вопрос предводителя выдавал в нем не простолюдина, а как минимум человека, знакомого с правилами хорошего тона.

Один из странников, спокойно, без страха и суеты, как будто речь шла не о ночном ограблении, а об обычной сделке, достал из внутреннего кармана достаточно увесистый кошель и кинул его всаднику.

Глухо звякнули монеты во время полета, а в следующее мгновение сильная рука уже сжимала в ладони «законную добычу».

Снедаемый вполне объяснимым нетерпением, главарь торопливо развязал тесемки добротного кожаного кошеля, после чего его взору предстало то, во что было трудно поверить, – внутри находилась не жалкая медь и даже не серебро, а полновесное золото.

Это была удача. Нежданная и невиданная доселе удача. В руках у грабителей, не хватавших до нынешнего момента звезд с неба, вдруг оказалось целое состояние. Даже с учетом того, что придется разделить его на двенадцать частей, каждый получал достаточно приличную сумму, чтобы завязать с ночным приработком навсегда.

– Наверное, у вас два кошелька? Или я ошибаюсь? – Человеку казалось, что он говорит как обычно, но на самом деле его искаженный до неузнаваемости голос прерывался от волнения.

Его товарищи даже не догадывались, на какое сокровище только что нарвались, потому что никто из них не мог представить, что можно вот так запросто, путешествуя налегке и без охраны, носить при себе кошелек, туго, под самую завязку набитый золотом.

Второй странник повторил маневр своего товарища – молча опустил руку в карман и, достав точно такой же кошель, кинул его главарю.

Теперь в руках у человека, до этого момента никогда не видевшего одновременно столько золота, было уже не одно, а целых два состояния.

– Что там? – спросил находившийся ближе всех к предводителю всадник.

– Золото, – последовал краткий ответ.

– Наш Финкс перепил, – засмеялся один из налетчиков, – если в этих кошельках золото, то все мы богаты, как...

Он не успел закончить предложение по той простой причине, что слова застряли в его горле, – Финкс высыпал несколько желтых монет из первого кошелька себе на ладонь.

Смех моментально стих, и стало удивительно тихо. Пораженные до глубины души люди оцепенели, скованные одурманивающей магией золота.

Если бы не переминающиеся с ноги на ногу кони, можно было подумать, что это не всадники, а каменные изваяния – статуи, высеченные из гранита рукой гениального скульптора.

В эти мгновения в голове каждого из грабителей проносился такой стремительный рой мыслей, связанных с грядущими переменами в жизни, что некоторое время никто не мог не только пошевелиться, но даже вымолвить слово.

– Вы получили то, что хотели, теперь мы можем идти? – В голосе только что ограбленного человека не было ничего, кроме усталой скуки.

Создавалось такое впечатление, что для него не составляло труда легко и красиво расстаться и с более крупной суммой, не говоря уже о каких-то двух кошельках.

Денег никогда не бывает много...

Финкс часто слышал эту фразу, но никогда в полной мере не осознавал ее смысл, потому что у него никогда не было много денег. И вот сейчас, держа в руках огромную сумму, он наконец понял, что значит это выражение – сколько бы денег у тебя ни было, всегда отчаянно хочется больше. Предательская стрела золотой лихорадки пробила в его сердце огромную дыру, одновременно замутив разум плотным туманом.

– Нет, не можете! – хрипло ответил он. – Нам нужно все, что у вас есть. Раздевайтесь.

«Они могли отдать золото, для того чтобы спасти драгоценности: либо брильянты, либо что-то еще...» – от этой мысли у обычно уравновешенного Финкса закружилась голова, и те две жалкие кучки золота, владельцем которых стала его банда, неожиданно показались не такой уж и большой суммой.

– Раздевайтесь – и отдайте нам все! – все так же хрипло повторил он.

И видя, что двое странников не спешат выполнить приказ, угрожающе взмахнул мечом.

– Если бы на месте этих людей были дроу или имуры, – Этан мысленно обратился к Мелиусу, – то, взяв наше золото, они бы мило раскланялись и убрались восвояси. Орки вообще бы не стали разговаривать, сразу же перерезав нам глотки. Это было бы грубо, но честно. Гоблины навалились бы всей толпой и тоже просто убили бы нас. И только люди сначала пообещают честную сделку, потом нарушат ее, переиграв по своему, а затем, когда получат абсолютно все, что им надо, убьют из элементарного страха – попытавшись замести следы, или, как говорят моряки – обрубить концы. Можно было бы сразу же уничтожить мерзавцев, не тратя время на лишние разговоры, но дюжина мертвых разбойников – достаточно серьезное событие, молва о котором мгновенно разнесется по всей округе. А это может натолкнуть ищеек Хаоса на мысль о том, что мы находимся где-то поблизости.

Мелиус внимательно слушал своего господина, одновременно фиксируя все происходящее вокруг.

– Но если огласки все равно не избежать, то хотя бы попытаемся извлечь из нее максимальную выгоду.

Файт не только был фанатично предан мятежному сыну Хаоса, но и никогда не сомневался в мудрости своего господина. Он лишь в очередной раз про себя восхитился гением хозяина, умеющего извлечь выгоду даже из самой невыгодной ситуации.

– Раздевайтесь! – в последний раз повторил Финкс, чье сознание уже полностью растворилось в бурном круговороте расплавленного золота, крови, страха, вожделения и еще какого-то неведомого доселе чувства, описать которое словами не представлялось возможности.

Надменные богачи не слушают его, поэтому прямо сейчас он изрубит безумцев на мелкие части и вытряхнет из них все бриллианты, где бы они ни находились – пускай даже в кишках!

Эта сумбурная мысль шлейфом падающей звезды озарила сознание человека, ослепленного призрачно-неверным сиянием золота.

А в следующий момент все утонуло в беспросветном мраке, чью сгустившуюся тьму не смог пробить даже блеск практически всесильного металла.

Тот, кто стоял пред ним и всего секунду назад казался обычным смертным, неожиданно увеличился в размерах, став белой фигурой, левая сторона которой выглядела как статуя, а правая являлась половиной человеческого тела. (Мелиусу понравился образ светлого божества, которое убедило Левсета, что перед ним высшее существо, поэтому он воспользовался им еще раз.).

Белая мраморная рука потянулась к человеку, посмевшему обнажить оружие против самих небес, и, положив каменную ладонь на голову, слегка сжала пальцы.

Обезображенное тело Финкса рухнуло к ногам испуганной лошади, которая шарахнулась в сторону, после чего, объятая ужасом, не разбирая дороги, понеслась подальше от этого страшного места.

Оставшиеся одиннадцать всадников хотели было последовать ее примеру, но гипнотизирующе-властный голос полустатуи-получеловека буквально пригвоздил их к месту.

– Время лордов Хаоса истекает. – Эти простые слова были наполнены еще более зловещим смыслом, чем только что совершенное убийство. – Им на смену придут новые, справедливые боги. Те, что навсегда сотрут из человеческой памяти воспоминания о прежних владыках. Они будут строгими и справедливыми. Одарят послушных милостью, – мраморная рука жестом землепашца, сеющего зерно, раскинула полукругом горсть золотых монет, – и уничтожат непокорных.

Каменная нога статуи презрительно пнула распластанное на земле тело, так что оно отлетело на несколько метров.

– Искоренят темные расы, принеся мир и благоденствие Альянсу, и приведут человечество в новую эру. Эру процветания и радости, любви и мира, покоя и благополучия – всего того, без чего невозможна нормальная жизнь.

Одиннадцать грабителей потрясений молчали. Только что на их глазах разыгралась кровавая драма, о которой нельзя было даже подумать без содрогания, и вдруг все резко изменилось – они стали очевидцами чуда, которое вытеснило из их разума воспоминание об убийстве.

– Возьмите деньги – и расскажите всем, что вы видели. – Огромная фигура уменьшилась в размерах так же стремительно, как и выросла, вновь став обычным, ничем не примечательным путником.

Двое людей практически одновременно сделали шаг вперед, намереваясь продолжить свой путь, – и кольцо всадников расступилось.

Фигуры загадочных странников уже давно скрылись из вида, а оставшиеся грабители все так же стояли на месте, сдерживая нетерпеливо прядущих ушами коней, которых пугало присутствие мертвого тела, лежащего неподалеку.

Призрачно поблескивала в траве россыпь золотых монет, но люди все не решались взять в руки запятнанный кровью дар высших существ.

В конечном итоге алчность возобладала над страхом. Один из них спрыгнул с коня и, наклонившись, подобрал пару монет.

– Настоящее! Оно настоящее! – в неподдельном восторге вскричал он и наклонился еще...

Это послужило сигналом для остальных спешиться. Сокровище лежало у их ног, и было бы верхом глупости отказаться от законной добычи из-за каких-то нелепых страхов.

– Алчность и страх – вот те две составляющих, которые мы заложим в фундамент новой веры и нового общества. – Этан скорее размышлял вслух, нежели разговаривал со своим преданным файтом. – Мои родители так и не поняли одну простую истину: этим огромным муравейником, копошащимся у их ног и живущим по каким-то своим собственным странным законам, можно легко управлять.

– Алчность и страх, больше ничего и не нужно, – еще раз задумчиво повторил он, невольно ускоряя шаг, – именно эти составляющие в конечном итоге помогут мне добиться поставленной цели, стать полноправным властителем всего сущего.

* * *

Путь Иты лежал в штаб командования. Она рассчитывала найти там олвиров – элитное подразделение лучников-эльфов, с которыми ее связывали давние дружеские отношения. По слухам, они должны были находиться среди армий, защищающих перевал Стервятника. Но так как это было не обычное армейское подразделение, а группа, состоящая в распоряжении командования для особых поручений, то обнаружить ее постоянно меняющуюся дислокацию было не так просто, как могло показаться на первый взгляд.

Впрочем, найти олвиров Ита могла бы и с завязанными глазами – за долгое время знакомства она не только освоила все приемы эльфов, но и научилась безошибочно определять их месторасположение.

Главная трудность состояла в том, чтобы убедить старых друзей помочь ей. Причем для задуманного Ите нужно было не больше трех-четырех стрелков.

Если бы речь шла о мирном времени, девушке стоило лишь намекнуть, после чего не было бы отбоя от желающих оказать услугу красавице-полукровке. Но сейчас шла война, и это в корне меняло дело. Скованные железной дисциплиной, эльфы вряд ли смогут покинуть расположение части даже на непродолжительное время, не говоря об экспедиции на неопределенный срок.

Ита отдавала себе отчет в том, что шансов практически нет, и тем не менее должна была попытаться поговорить с олвирами. Если они не помогут, то, по крайней мере, смогут дать совет или поделиться какой-нибудь относящейся к делу информацией.

Все наверняка произошло бы так, как она задумала, потому что до штаба армии было не более двух часов ходу через лес. Но после того, как она наткнулась на лесной прогалине на труп обезглавленного ворга, силы как будто оставили ее. Каждый шаг давался все с большим и большим трудом, так что в конечном итоге Ита сочла за лучшее немного передохнуть, прежде чем продолжить путь.

Она села на землю, прислонившись спиной к стволу старого, многое повидавшего на своем долгом веку дерева и всего на мгновение устало прикрыв глаза. В планах обессилевшей лучницы был кратковременный отдых, но как только тяжелые веки закрылись, сознание сразу же провалилось в глубокую пропасть сна.

Это странно-тревожное сновидение больше походило на реальность, нежели на обычный сон. Мрачную, беспощадную реальность, в которой привычный доселе мир предстал в каком-то новом, зловещем ракурсе.

Она проснулась так же неожиданно, как и уснула. Мгновение назад ее тело было расслаблено, а сознание блуждало в каких-то неведомых далях, а теперь в ясных, широко открытых глазах не было даже намека на сон.

Тот калейдоскоп образов и событий; через который прошел ее разум во время кратковременного забытья, стремительно разорвался на части, рассыпавшись осколками битого стекла по колеблющейся поверхности зыбкой реальности. Казалось, еще секунду назад она видела что-то чрезвычайно важное – картину, способную не только пролить свет на ее будущее, но и дать объяснение, отчего началась эта война и чем она завершится. А прямо сейчас не осталось ничего – туман, выглядевший непроглядно плотным, развеялся от одного легкого дуновения ветра. Единственное, что четко запечатлелось в памяти, – странное событие, произошедшее с ней в этом тревожном сне...

Сначала нет ничего – одна темнота. Затем – какое-то невнятное мелькание образов, оканчивающееся резким переходом, и вот она уже лежит на земле, оглушенная жестоким ударом железной перчатки. Если бы этот удар не прошел вскользь, то, без всякого сомнения, раскроил бы ей череп, пробив в голове впечатляющую дыру. Из-за невероятной слабости она не шевелится, но глаза фиксируют все происходящее. Шум в голове мешает что-либо разобрать, однако слова не играют ни малейшей роли, поэтому на них можно не обращать внимания.

Нечеловечески сильная рука берет Иту за волосы и рывком поднимает вверх, так что вес ослабевшего тела приходится на колени. Именно резкая боль приводит ее в чувство, и она понимает, что рука, лишившая ее части волос, принадлежит орку. Ей хочется что-нибудь сказать напоследок – выплюнуть оскорбление или проклятие, но все тщетно: голова предательски кружится, и ей не удается даже разомкнуть губы.

Пленница не видит лица своего мучителя, но догадывается, какое выражение блуждает на его отвратительной морде.

В таком подвешенном состоянии проходит несколько бесконечно долгих секунд, которые кажутся ей если не вечностью, то чем-то очень к ней близким, а затем ладонь орка разжимается и подошедший откуда-то сбоку мужчина зажимает ее волосы в свой кулак.

Почему-то в этот момент ей становится невыносимо больно и гадко. Мысль о том, что она умрет от руки безобразного орка, не вызывала в ее душе никаких эмоций. Но этот человек... Она понимает: он и есть тот самый Хрустальный Принц, которого Ита поклялась убить во что бы то ни стало.

Жестокая насмешка судьбы.

Несправедливость, возведенная на пьедестал.

Глупая, бессмысленная кончина от руки ненавистного предателя.

Она напрягает все силы, чтобы закричать, выплеснув бессильную ярость. Но тщетно.

Заклятый враг наклоняется к пленнице, так что их лица теперь находятся очень близко – настолько близко, что ей даже не удается сфокусировать взгляд – Ита видит только губы.

Мужчина что-то говорит, но гул в голове не позволяет ей услышать его слова.

Впрочем, прощальная речь не затягивается. Два, максимум три предложения – и финал: коротко, без замаха он бьет ее в сердце, одновременно отпуская волосы.

Рукоять кинжала торчит из ее груди, а обмякшее, ничем не удерживаемое тело заваливается на бок.

Она не чувствует боли и даже успевает мысленно удивиться тому, как, оказывается, просто и совершенно не страшно умирать. А затем ее голова достигает поверхности земли – и сознание меркнет...

Как ни странно, этот тревожный сон (а точнее, кошмарное видение, слишком похожее на пророчество) привел к совершенно неожиданному результату. Ни на секунду не усомнившись в том, что перед ее глазами промелькнула картина возможного будущего, Ита тем не менее не отказалась от задуманного. Лучница просто изменила свои планы. Вместо того чтобы попытаться заручиться поддержкой олвиров, она решила действовать в одиночку. Со стороны могло показаться, что это чистой воды безумие. Но, во-первых, из-за нее и так погибло слишком много ни в чем не повинных людей, чтобы добавить к этому длинному списку еще несколько старых друзей. А во-вторых, та, в чьих жилах текла смешанная кровь двух рас, вдруг поняла – после неудачного выстрела в гольстерра с ней что-то произошло. Она неуловимо изменилась, стала сильнее и жестче, хотя и до этого момента не отличалась особой женственностью и мягкостью. Но и это было еще не все – отныне в ней жила какая-то часть окаменевшей стрелы. Ита не могла четко и внятно объяснить, откуда взялась эта уверенность, но женщины, в отличие от мужчин, более чувствительны, едва ли не на подсознательном уровне отмечая появление на своем горизонте новой соперницы, или коварной подруги, или... А впрочем, все это было не более чем досужими домыслами.

Какая-то часть сознания Иты верила в то, что ей передалась сила окаменевшей стрелы, а другая считала это предположение не более чем игрой взбудораженного разума. Но как бы то ни было, именно после этого короткого сновидения она приняла решение действовать в одиночку, чтобы не зависеть от посторонней помощи. И в соответствии с этим решением она развернулась, направляясь туда, откуда только что пришла.

«Во время великих войн и потрясений будущее не определено. Об этом знают даже дети. Так что все эти видения не стоят и ломаного гроша», – подумала Ита. После чего, отбросив в сторону мысли о глупых пророчествах и никчемных предзнаменованиях, решительно зашагала навстречу Судьбе.

Даже если бы она была стопроцентно уверена в том, что эта дорога окончится безжалостным лезвием кинжала, по самую рукоять утопленным в ее груди, то все равно не изменила бы своего решения. Однажды взяв в руки бокал, до самых краев наполненный обжигающе-холодным коктейлем из сплава ярости, боли и ненависти, Ита должна была испить эту чашу до дна. Дойти до самого конца своего пути и выполнить данную себе клятву, чего бы ей это ни стоило.

* * *

Кроме троих людей-лучников – меня, Свена и Карта, в состав предстоящей экспедиции вошли: пара имуров – Динкс и Лам, двое темных эльфов – Айвель и Валд, а также пятеро орков во главе с Олитунгом – существом, в чьей могучей груди билось два сердца.

Дроу и телохранитель-имур были универсалами – прекрасно владели как луками, так и холодным оружием. Динкс, судя по всему, был неплохим магом. Каждый орк представлял собой мощный кулак – стену, за которой более легкие и подвижные бойцы могли чувствовать себя в относительной безопасности. С тремя людьми-лучниками все было понятно без лишних объяснений. Дело оставалось за разведчиками.

Наш путь пролегал через леса, поэтому я хотел взять в отряд пару воргов, но в последний момент передумал. В отличие от всех остальных рас ворги были диким и необузданным племенем, мало чем отличаясь от животных. И даже несмотря на то что они были лучшими из лучших, мне не хотелось обременять себя лишними проблемами.