Текст книги "Гостебник (СИ)"

Автор книги: Владимир Босин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Мы не торопимся, периодически останавливаемся у небольших населённых пунктов и даже начали обмен товаров на воск и мёд. Днепр равнинная и спокойная река, но имеет извилистое русло и изобилует многочисленными рукавами, перекатами и островками. Не поленились и проверили левый приток речку Сож. Есть воск, но не в товарных количествах.

А вот когда слева осталась Десна, приток Днепра, стало понятно, что близок Киев. Мне было страшно интересно, каков он «мать городов русских»?

Киев разорило нашествие Батыя, а совсем недавно в начале века он повторено был разорён войсками золотоордынского эмира Едигея. Из-за отсутствия метательных машин и прочей инженерии тот не смог взять детинец, но сам город пожёг капитально.

С удивлением узнали от подошедших мытарей, что здесь правит светлый князь Семён Олелькович. Говорят, что он сродственник как московских и тверских князей, так и молдавского правителя Стефана III.

Но что нам категорически не понравилось, местная таможня сразу начала требовать деньгу за то, что пристали к городской пристани. За проход в город тоже платить нужно. Переглянувшись с товарищами, я заплатил за судно. А на городских воротах уже другие грабители, подождут.

Остановились мы вне городских стен на постоялом дворе. На следующий день посетили торг. Ну, после новгородского не впечатляет. Скудно, всё больше товара с юга, от греков. Вино, стекло и восточные ткани. Цены – по-разному. Зато удалось выяснить по воску. Здесь им торговали, но предложение небольшое. Правда дали наводку, куда стоит рыпнуться.

Город тоже не заставил открыть рот от обилия впечатлений. Заметны следы пожарищ и развалины, но меньше, чем ожидалось. Даже видно новое строительство. Вот перед нам строят явно католический костёл. Вообще внутри города заметно преобладание литвинов и поляков. Они разительно отличаются от наших отсутствием роскошных бород и одеждой другого фасона.

Отплывая, я даже не обернулся на город. Он оставил у меня двойственное впечатление. С одной стороны красивейший Софийский Собор, масса православных церквей и понимание былого величия и того факта, что именно здесь зародилась Русь. А с другой – огромное сожаление, что этот прекрасный в прошлом город ждёт на долгие века жалкая судьба провинциального административного центра.

Через три дня неторопливого плавания мы поняли, что началась работа. По левую сторону Днепра пошли притоки. Нас интересуют реки Псёл и Ворскла. И здесь уже пошли степи вперемешку с лесами. И сразу как только мы отошли от главной водной артерии в деревнях, стали попадаться интересные варианты.

Мы останавливались у населённого пункта, жители поначалу дичились, видя вооружённых людей. А потом сами лезли, предлагая свою сельхозпродукцию.

А зачем нам столько овощей, нам другое нужно. Бортники выходили не сразу, сначала приглядывались. Потом посылали посредников и наконец выходили сами. Дальше шёл торг. Ну, в этом я уже кое-что разумею. Тут важно удержаться между двух крайностей. Я старался оказывать собеседнику уважение. Усаживая в тени шатра, угощал сбитнем или травяным настоем. А потом переходили к делу.

Понятно, поначалу каждый стоял на своём. Но потом к бортнику подтягивалась семья и родня. А у нас, как в магазине «Берёзка», всё есть, но не для всех. А только для уважаемых обладателей воска. Ну и жёны с дочерями начинали прессовать супружника и родителя. Перебирая красивые ткани, категорически отказывались выпускать их из рук. Заканчивалось тем, что бортник горестно вздыхал, подымал очи к небу и приноравливался к новому топору. Я грузил воск в корзинах и мы плыли к следующему селу или деревне.

Глава 6

Почти два месяца мы путешествовали по Полтавскому краю. Остановились на три дня в городе и даже завели полезные знакомства. Договорились, что местный купец будет скупать для нас воск, а мы взамен в следующем году привезём по его заказу товар из его же списка.

У меня в лодке не осталось ничего кроме воска и нескольких бочек мёда. Даже кольчугу трофейную отдал, всё пошло в сырьё. Зато у меня на борту тонны три воска. Глеб говорил, что лодка берёт на борт груз от 2.5 до 4 тонн. Это в зависимости от условий и количества экипажа. Но наша лодка хорошо так просела. Теперь нам предстоит обратный путь.

Три месяца назад мы отплыли от родных берегов. Повезло, лодка ходкая и даже при слабом ветерке мы делали за длинный день по 100–120 вёрст. И сейчас наконец проходим городские стены. Но наш путь дальше, до моей вотчины. Нужно скинуть груз и приступить к работе.

Я сильно устал от путешествия, но не жалею ни о чём. Столько интересного узнал. И главное у меня на руках стратегический груз, который позволит мне подняться и занять более устойчивое положение.

Я мечтаю расширить свои земли здесь до размеров села. И прикупить нормальный дом в городе.

Слава богу плавание прошло без особых проблем. Нет, были стычки со степняками, когда мы подымали щиты и отстреливались от гикающих джигитов. У нас семь лучников, да и остальные могут поддержать сулицами. На ночёвки предпочитали останавливаться на островках, чтобы обезопасить себя от нападения. Обязательное дежурство двоих сторожей. Даже меня привлекали. Это когда приходилось днём всем садиться на вёсла.

На берег первыми нас встречать высыпали дети. Потом степенно нарисовался Савелий, за ним Ерофей с Ульяной. Я даже растрогался, как приятно их видеть живых и здоровых. Переживал за них, а сейчас вот обнимаемся.

Как классно, что у нас появилась нормальная баня. С предбанником, где можно не только помыться, но и посидеть за столом за кружкой кваса. Это Ерофей поставил, зная мою любовь попариться. Под навесом лежат готовые кирпичи. Ерофей попытался рассказать мне что и как, но я махнул рукой. Завтра, всё завтра. А сегодня отдыхаем. Наш экипаж и охрана тоже гостят у меня. А вечером после баньки Ульяна с помощницами накрыла нам в новом доме королевский стол. Тут и рыбка отварная, и копченая. И мясо в разных видах и позах. Овощи у нас теперича свои, чай огород немаленькие разбили. Так и сидим мужской компанией, бабы прислуживают. Сейчас только так.

Ерофей и дед Савелий только ушами водят, пытаясь нас понять. А мы громко рассказываем о походе и забавных случаях, приключившихся с нами. Сроднились и сдружились за эти три месяца. Нормальные парни попались. А уж Глеб и Гаврила вообще, наряду со Скорятой и Степаном, составляли наш мозговой штаб.

Встали поздно, вечером улеглись кто где, всё-таки на такую ораву дом не рассчитан.

– Слушай, а можно у вас тут землицы прикупить? – поинтересовался Глеб.

Я вопросительно посмотрел на него, – да я бы не отказался здесь поселиться. Живу в отцовском доме, но хочу отделиться. А землица в городе дороговата. А тут речка рядом, лес и вообще.

Хм, я проследил за его взглядом. Глеб смотрел на север, будто хотел там разглядеть мифический град Китеж.

– Ну почему же нельзя? Можно. Тут в основном моя земля. Ежели желаешь, ставь дом вон там, у реки. Насчёт платы договоримся.

Интересно, вот бы ещё кого из морячков сговорить осесть тут у меня. Будет свой экипаж на лодку. Об этом я и сказал Глебу, тот обещал подумать.

Озадачив народ подготовкой воска к перетопке, мы после обеда отплыли в город.

На крыльце меня приветливо первой встретила Василисса, Марфушина дочка. Интересно, что тут протухло, что меня так встречают.

Всё выяснилось на следующий день. А в этот Марфа устроила мне достойную встречу. Накормила, напоила и спать отправила. Вместе с собой разумеется. Полночи мы воевали друг с другом. Оба изголодались по сексу. А утром я встал опять поздно. Организм решил, что можно расслабиться и я отсыпался.

Встреченная в зале Василисса проболталась, что после моего отъезда мама стала как всегда.

– А как всегда? – поинтересовался я.

– Ну, строгая и ругается.

Ясно, баба без мужской ласки звереет. А теперь доча рассчитывает за мой счёт улучшить условия своего проживания.

И ведь она не одна такая, челядь тоже меня буквально облизывает. Ну Марфа, ты и диктаторша. Не хотел бы я быть твоим прислужником.

Но со мной женщина неизменно приветлива и загадочно улыбается. А пополудни стала ластиться, требуя продолжения ночного банкета. Ну а я что, я ничего. Как я могу отказать женщине в такой малости. Тем более, что вроде восстановился, поедая чёрную и красную икру с блинами.

А вот в доме Дурдеева потери. Я сразу обратил внимание, что не видно Ольги. А когда поинтересовался, то получил ответ:

– Так ещё в сентябре сыграли свадебку. Выдал я дочь свою старшую за хорошего человека. Своего старого товарища, мы вместе с ним начинали. Вот и решили породниться. Так-то у него супружница померла от лихоманки три года назад. Вот и просватал он мою Ольгу.

Не знаю почему, но мне стало неприятно от этого известия. Вспомнил эту гордячку и попытался представить её с нелюбимым мужем. К тому же изрядно потасканным, судя по рассказам её отца.

Остаток вечера прошёл скомканным. Я рассказал ему о своих планах. По-прежнему мне нужны услуги купца, без него мне не реализовать свою продукцию.

Только процентики изменились. Теперь ему 30, а мне остальное. Сырьё моё, работа моя, от него только реализация. Ну и прикрытие. И Дурдеева никак не обойти.

А после кубка кальвадоса, за партейкой с хозяином дома в шахматы, я постепенно забыл про несчастную Ольгу.

А может и всё нормально у неё сложится. Всех девушек ожидает такая судьба. По любви кто же замуж выходит? Да ещё с таким-то родителем.

Вместе с Глебом согласились перебраться к нам с семьями ещё несколько человек из его команды. Но сначала им нужно поставить жильё. А зима-то уже на носу. Благо избу срубить не долго, а печник у нас свой имеется. Кстати, огнеупорный кирпич получился нормальный. Держит жар, не лопается. Ерофей уже испытал его. Так что можно дальше нарабатывать.

Зима принесла относительный отдых и мы старательно нагуливаем жирок. К первому снегу построили на большом участке специальные навесы для отбеливания вощаных плиток. Под ними спокойно можно ходить, они не мешали. Вся партия была очищена и теперь ждём весны. Пусть солнышко поработает своим ультрафиолетом.

Глеб с товарищами перебрались к нам. Теперь за холмом стоят четыре новые избы. Это наш кормчий уговорил троих товарищей перебраться к нам. Они собрались заняться рыбацким промыслом и переработкой рыбки. Раз в неделю я топлю баньку. К этому времени дед Савелий рубит прорубь у берега по всем правилам безопасности и мы с гиканием ныряем после парилки в ледяную воду. Красотища. Об этом я и мечтал. Свой дом, своё дело и близкие по духу люди. Что ещё надо для человека, попавшего в эту эпоху по недоразумению и выверту судьбы.

Я решил не оставлять свою мечту, организовывать здесь большое самодостаточное село с церковью, с различными мастерскими. Место отличное, город относительно рядом. Вот только землицы бы мне побольше. Прикупить тот участок с залежами глины и ещё несколько десятин вдоль берега. И народ нужен, обязательно переманить коваля, желательно и скорняка. И обязательно смерды для работы на земле. Я говорю про «половников». Это крестьяне, отдающие половину урожая за право работать на чужой земле. Были ещё и «закладники». Это вышедшие из общины смерды, поступившие в зависимость к боярам.

Ну и батюшка для наставления душ заблудших на путь праведный. Как же без него и его матушки.

Но это программа максимум, на несколько лет, как бы не десятилетий. Всё это требует материальных средств и верных людей.

Для начала я узнал, во сколько мне обойдётся прикупить землицы у властей новгородских. Благо уже знал к кому обратится.

– Так и пусть твоя полюбовница тебе и поможет. Это в её власти, – Григорий соорудил похабный жест, более подходящий для безусого юнца.

Сегодня положительно день странностей. Для начала меня огорошили известием, что я не могу покупать землю в районе города. А наша деревушка фактически является слободой, так как попадает в черту окрестностей Новгорода с его многочисленными посадами и слободками.

Оказывается, я не являюсь гражданином великого и могучего Новгорода, отсюда и ограничения. При покупке земли у Дурдеева, тот подмазал служащего и сделку провели. А вот сейчас городские власти отказываются даже рассматривать мою просьбу. Типа я для них не существую.

За разъяснениями побежал к Григорию, то понятливо поулыбался и озадачил меня отсылом к Марфе.

– Так ты что не знал, что она дочь нашего тысяцкого?

Интересные дела. Насколько я знаю, сейчас именно тысяцкий, назначенный новым великим князем Иваном III, является главой города со всеми полномочиями.

В этот вечер мы с Григорием засиделись и он на многое мне открыл глаза. В первую очередь на структуру властных институтов.

Да, автономия Великого Новгорода опирается на вече, народное собрание. В реальности– сходняк жителей города. Именно там «крикуны» выкрикивали свои требования. А за ними стояли и интересанты, бояре или купцы. По уровню шума и определяли большинство. В наиболее ответсвенные моменты проводили голосование с помощью белых и чёрных камней. Порой собиралось несколько противоборствующих сборищ. Например одно на Ярославом дворе, а другое на Софийской стороне. И тогда народ определял кто правее в драке. Сходились на Великом мосту и выясняли отношения. На большое вече могли пригласить и жителей всей республики, не только горожан. По идее все сословия равны. Бояре, купцы, житьи и чёрные люди. Но равны по-разному. Боярин мог и не жить в самом городе. Сам факт владения большими земельными участками уже давал ему привилегии. Купцы тоже не обязаны были проживать в самом Новгороде. Они подавали голос не по факту места жительства, а по роду занятий. То есть тот же Григорий, даже ежели жил бы где-нибудь на Двине, но состоял в «Иваньском сто», то всё равно имел бы право голосовать. А вот мне для этого требовалось гражданство, то есть проживать в городе. И факт владения небольшим куском земли на это никак не влиял. Я оказывался как бы между сословий, не принадлежа ни к одному из них.

А чтобы стать своим мне нужно несколько лет прожить в городе и чтобы за меня поручились минимум трое авторитетных людей города. Или один из Совета Господ.

Откровением было узнать об этом загадочном Совете. Он состоял из наиболее важных и могущественных персон. Части бояр, посадник разумеется, тысяцкий и сотские. Ну и архиепископ с кодлой конечно. На сегодняшний момент в Совет входит около 50 человек. Создан он был в стародавние времена, ещё до прихода Рюриков. Именно Совет принимал решение о созыве Вече и предрешал его результат, управляя толпой через своих «крикунов». Так вот, вмешательство любого из его членов гарантировало наделение меня статусом житьего человека, то есть мелкого землевладельца. Статус даже повыше купеческого будет. И тут Григорий и вспомнил о Марфе. Оказывается она старшая дочь практически великокняжьего наместника, который в данный момент и стоит во главе Совета Господ.

Вот такие пирожки с котятами. Теперь мне стало понятно, отчего Марфа так вольготно себя чувствует в местном социуме, игнорирует отношение церкви к внебрачным отношениям и вообще. Женщина очень уверена в себе и мне порой казалось, что у неё есть важный покровитель, решающий её дела. А всё оказалось проще, дело в её родителе.

Ну, как водится, путь к сердцу женщины лежит через…

Нет, не через постель. А через внимание. Чтобы угодить женщине, нужно стать её зеркалом с идеальным отражением. Вот я пару вечеров и походил с дурацкой улыбкой и делал Марфе любезные комплименты. Ну и само собой в постели резвился, не без этого.

А потом, так невзначай, вскользь, вроде как предложил вместе посмеяться над местными идиотскими законами, поведал ей о своей проблеме.

Марфа задумалась, ничего не ответила и перевела разговор на другое. Я понял, что попытался влезть туда, куда женщина лезть категорически не хочет. Я же не знаю, в каких она отношениях с уже немолодым папашей.

А потом вечерком дня через три, тоже так, типа к слову пришлось, она поведала, что моё дело решено и я могу теперь пользоваться всеми правами своего нового сословия. Таких как я называют своеземец. То есть мелкий землевладелец, сам обрабатывающий свою землю или сдающий её в аренду.

Ну, а теперь дело осталось только в деньгах, которых у меня нет. Почти нет. Нужно ждать момента, когда я выручу копеечку за свои свечи. Кстати, Григорий поведал, что для вступления в их сотню, кроме освобождения места за счёт естественной убыли и рекомендации минимум трёх её членов, нужно ещё и внести в казну 50 гривен серебра. А это, между прочим, 10 килограмм 200 граммов. Нехило. Информация для размышления, так сказать.

На сей раз я попросил Григория привезти мне часть выручки товаром. Ткани, качественное железо, оружие и прочие изделия из него. То есть то, чем богата Швеция. Мне всё равно нужно всё это для обмена на воск.

В этом году мы управились побыстрее. Когда вернулся корабль Григория, доставивший мои товары после реализации свеч для элиты, я засобирался в дорогу на юг. Лодка готова, народ тоже. За нами идёт второе судно, которое я нанял, рассчитывая получить вдвое больше сырья. Идём практически в том же составе плюс новый экипаж и сопровождение. А быстрее, потому что путь уже проторен, не надо думать как половчее добраться до места. Минули Киев без остановок, лучше зависнем в Полтаве. Теперь мы знаем, где следует побывать, а куда даже соваться не стоит ради мизерных объёмов.

Порадовал полтавский купчина, за лето он скупил полторы тонны воска. А когда мы зашли к нему в лавку, он заметно обрадовался. Тоже поди вложил свои деньги, а нас всё нет и нет. Понятно, что воск дело такое, всем нужен. Но купец торгует скобяным товаром и изделиями из железа, поэтому мои качественный импортный товар ему ой как необходим.

– Никодим, а ежели я оставлю тебе всё свейское железо, в следующем году рассчитаешься воском? Договорились?

Если на оружие и инструмент я всегда найду покупателя, то слитки металла покупают кузнецы или такие вот посредники. Так я оставлю ему на реализацию всю партию. Заодно освобожу место для сырья, не везти же обратно. А ему будет стимул со мною работать. Оставил не просто так, составили грамотку, видоки подписали. Всё честь по чести – ежели чего, не отвертится.

Вернулись мы в начале октября, пробыв неделю в Полтаве и пройдя по деревенькам, лежащим по берегам рек Ворскла, Орель и Псёл. Вышло под пять тонн грязно-жёлто-бурого пчелиного воска. Солидно, я даже и не рассчитывал на такие объёмы. Ведь чтобы получить столько неочищенного воска, сколько нужно бортей обиходить?

Но насколько я понял, мы нашли пятачок, куда редко заходят покупатели воска. Наши северяне сюда не доходят из-за трудностей сплава на больших лодках. А южанам хватает степных районов, лежащих в низовьях Днепра. Да и чаще я в деревнях имел дела не самими бортниками, а с теми же старостами, которые скупали воск и мёд у первых по дешёвке в течении всего лета, рассчитывая продать с приличным приварком таким как я.

Ну, как же без взяток и подношений? На Руси никак, зато теперь я владелец немалого участка земли. Дополнительные 5 десятин. В сумме уже 12 десятин, что более 13 гектар в привычных для меня единицах измерения. Да не просто так купленные, лишь бы были. Сюда попал овраг с залежами глины, большой кусок береговой линии к северу и берёзовая рощица. А ещё приличный кус соснового бора.

Всё оформлено согласно существующим положениям. Теперича я самый что ни на есть землевладелец и отношусь к среднему классу. Правда денег у меня больше так и не стало, затраты тоже увеличились. Потихоньку приходят на мою землю смерды «половники» со своими семьями. Их привлекает то, что я не требую половину урожая. От силы четверть, а то и меньше. Но я ввёл оброк. Это что-то типа барщины, то есть отработки на моих предприятиях. Всё по договорённости. Кому проще отдать урожаем. А кто-то заинтересован сам потрудится на меня или взрослых детей отправить на отработку. Поработать на производстве кирпича, в коптилке или прочих работ на моё разраставшееся хозяйство. В планах у нас строительство лесопилки, используя силу воды. Но это уже по весне.

Глава 7

С наступлением холодов я всё чаще стал задумываться о тех, с кем меня столкнула жизнь в первый год моей жизни здесь. Как там бабка Акулина, Стёпка со своей сестрицей Баженой? Вспомнилась смешная вислоухая собачка Гунька. И постепенно я созрел к тому, чтобы посетить те края под Переславлем.

Путешествие зимой намного сложнее. Нужен фураж для лошадей и побольше охраны для санного каравана. Летом знай посматривай по сторонам, правда изредка приходится садиться на вёсла. А тут надо быть постоянно настороже. Дорога проходит по руслу рек и в округе немало желающих потрепать путешествующих. Это не только романтики большой дороги и обнаглевшие мелкопоместные бояре со своими дружинами. Но и просто смерды, которым по какой-либо причине нечем кормить семьи. Тупо умирают от голода.

Выехали на трёх санях, в каждом кроме возницы пара охранников. И ещё семеро верховых. Основа – это Гавриловы парни. Со мной кроме верных Скоряты и Семёна ещё два крепких парнишки из числа тех, кто осел на моих землях. Знают с какой стороны держать оружие и согласились подзаработать в зимний период. Сани идут не порожние, купец я или просто погулять вышел? Везу стандартный набор для обмена – ткани, металлоизделия, оружие. Не откажусь выменять на меха и кожу.

В первый же день преодолели простор Ильмень-озера и углубились в теснину реки Мста, народ сразу подобрался. Вокруг лес, могут и напасть.

А на вечерней стоянке столкнулись с караваном из десятка саней возвращавшихся в Москву. Удалось договориться и сесть им на хвост. Москвичи не стали отказываться от более дюжины вооружённых людей. Вместе всё веселее. Так я познакомился с двумя разбитными московскими купчинами. Глеб и Иван, они не впервые путешествуют вместе. Объединяются для путешествия и говорят, что не так и часто решаются напасть различные лихие ребята. А сейчас нас вообще 60 человек, четверть с луками, верховых только 25 человек. Сила, сразу и мне стало поспокойнее.

На дневных остановках мы втроём возлежали на шкурах. Отдыхали, лениво перекидывались словами и наблюдали, как наши подчинённые занимались лошадьми, кашеварили и выставляли сторожу.

Темп взяли хороший, благо погода стоит великолепная. Морозец пощипывает лицо, зато ясно и по накатанной колее резво бегут наши лошадки.

Часть дороги проходила по руслам рек, вдоль лесных чащоб. А когда мы с москвичами разделились, до моей цели осталось всего 2–3-дневных перехода.

Ну, вроде недавно покинул Переславль Залеский, а будто впервые его вижу. После Великого Новгорода это жутко провинциальная деревня. Правда постоялых дворов хватает и для нас не стало проблемой найти себе пристанище.

Как водится, выспались, день просто бездельничали, а потом занялись делами. Посетили местный торг, прикинули цены. В принципе мне тут нечего и делать. Невыгодно тут скидывать свой товар. Нужно проехаться по сёлам и деревням, поторговать на месте. А в Переславле сдать товар успею и на обратном пути.

В середине дня мы проехали тот самый монастырь, где я проходил учёбу в ранге вольного послушника. Хм, будто и не со мной это было. А через пару часов мы уже въехали в Монастырщино. Сразу направился к одной моей знакомой, у которой мы со Скорятой когда-то жили. Надо же где-то остановиться, а то постоялого двора здесь не наблюдается.

К моему удивлению, на месте избы Гликерии следы пожарища и остатки печной кладки. И всё, только наглая ворона наблюдает за нами с ветки осины.

Нарисовавшиеся любопытные соседи меня признали и объяснили, что Глашина избы сгорела по осени ещё в прошлом году.

– Так, а сама погорелица где? Или тут осталась?

– Зачем же, жива. Успела выскочить из дому в одном исподнем. Сейчас приживалкой у родственников обитается.

Мне показали, как найти дом, где она живёт. Махнув рукой, я развернул наш маленький караван. Сам взлетел на лошадь и направил её вдоль улицы.

Через несколько минут я заметил вдали на соседней улице невысокую фигурку. Пацан тащит с речки два ведра на коромысле.

Упс, вот он неуклюже поскользнулся и грохнулся, пролив воду. Бедолага, намочился поди, да и опять придётся топать в горку к речке.

Пацан так и сидел, не вставая, смотрел как мы проезжаем мимо.

–Тпру, – остановил я кобылу. Мне показалось чем-то знакомым лицо парня. Подойдя поближе, чертыхнулся. Это же Глаша, только какая-то постаревшая. Я вздёрнул её на ноги. Что за ерунда, одета в обноски, на ногах лапти с подмоткой и все мокрые, уже коркой покрываются. Свиснув своему парню, попросил подсуетиться и притащить свежей воды.

– Ну, привет, Гликерия. Узнала?

Улыбка тронула её губы, так, обозначила только. Губы потресканные, будто часто покусывает их на морозе и ветерке. Глаза запавшие, женщина и раньше не было плотного телосложения, а сейчас и подавно. Взяв её кисть, я погладил по огрубевшей коже. Вся в ципках, видать от стирки в ледяной воде.

– Ну, показывай, где живёшь. А то заболеешь ещё. Ты что головой трясёшь и ничего не говоришь?

Женщина опять вымученно улыбнулась и показала на дом, который мы только что проехали.

Я замахнулся на псину, которая попыталась поднять на нас свой хвост. Барбос сразу убрался под крыльцо. В открывшуюся дверь показался мужчина. Одет в овчинную телогрейку, смотрит на нас настороженно.

– Ты что ли её сродственником будешь?

Мужик подзавис, не понимает кто мы такие и какие претензии ему предъявляем. Стоят трое саней и куча вооружённого народу. И я весь такой важный. Не поймёшь, то ли боярин, то ли важный купчина.

– Так это, вроде бы как, мм., я, но, мы не мы. – понёс сущий бред стоящий напротив меня.

– Так, не видишь что ли, промокла она. Переодеть в сухое, напоить горячим взваром и накормить тоже надо, – подумав добавил я.

– Скоро приеду проверю, как тут она.

На моё счастье отец Христофор оказался на месте. Он вышел из церкви и поднял руку, защищая глаза от солнца. Так он пытался рассмотреть подъезжающий обоз.

Узнав меня, батюшка тоже мне искренне обрадовался и потащил к себе, где матушка Елена принялась охать и ахать.

Моих ребят поп устроил к местному старосте. У того огромный дом и за копейку малую он согласился приютить нас на ночь. Так что сейчас мои устраиваются, их ждёт нормальный ужин. Ну а я, надеюсь перекушу тут. Тем более такие обалденные запахи витают по избе от печи.

Ну, от рыбника – пирога с рыбной начинкой, ни один нормальный человек отказываться не будет. Пока хозяйка хлопотала, накрывая стол, мы баловались травяным взваром. Отец Христофор и в самом деле мне рад. Ведь я, в какой-то мере, результат его вклада в дело миссионерства, что является важнейшим делом для служителей церкви. Ну и нам было о чём вспомнить.

А когда попозже присоединилась матушка, они на пару быстро выпытали из меня все подробности моей жизни. Ну и я не стал скрывать, что осел под Новгородом и имею землицу, на которую хочу посадить смердов. Поделился планами о строительстве церкви и желании привлечь церковь на свои земли.

Отец Христофор выслушал меня и пообещал подумать. Понятно, что без игумена он не может решать такие вопросы. И вообще это скорее в ведении новгородского архиепископа. По поводу возможных переселенцев на мои земли тоже обещал дать ответ. Так что видимо нам придётся тут подзадержаться.

И только вечером я вспомнил про Глафиру. Тут же сорвался, дошёл до нужного дома за пять минут.

Долго долбил в дверь, пока не открыла незнакомая баба.

– Мужа кликни, – так же неприветливо как и она буркнул я.

– А нету.

– Тогда Глашу позови, – вместо ответа тётка махнула рукой, типа тебе надо, ты и зови. Войдя в избу, я на автомате перекрестился на красный угол. В единственной комнате сидят трое деток, мал-мала меньше, а моей знакомой не видать. Обнаружил её за грязной тряпкой, служившей занавеской. Женщина лежала в куче тряпья с закрытыми глазами. Я взял её руку, вся горячая. Чёрт, да у неё жар. Губы запеклись, лицо почернело.

– Да ты чо лишенка? Не видишь, лихоманка у неё. Что трудно переодеть и горячего взвару дать?

Тётка стоит, упёрши руки в бока с красноречивым видом. Типа, тебе надо, ты и лечи.

– А., что с тебя взять, – чуть не сорвался на крик я.

– Где её вещи?

В ответ мне ткнули в кучку ветхих тряпок.

Я скинул с себя меховой зипун, закутал в него больную и подхватив на руки заторопился вон из этого поганого дома, где к человеку относятся хуже, чем к скотине.

Матушка Елена всё поняла и наказала нести больную за нею, где-то рядом жила травница. Мы опять вышли на мороз. В этом доме я ещё не был. Нас встретила пожилая сухонькая женщина.

– Матрёна, возьмёшься выходить женщину?

Хозяйка дома посмотрела на меня, на Елену, потом на свёрток в мои руках и кивнула.

– Прошу тебя, сделай всё, что можешь. Это на лечение, – и я протянул три серебрушки.

– Будет мало, добавлю. Только подыми её на ноги.

Я нес тал ждать, только убедился, что к травнице пришла на помощь молодая девушка, они унесли Глафиру внутрь и начали хлопотать над нею.

Утром я взял одни сани и в сопровождении пятерых охранников выдвинулся к моей родовой деревушке.

Как интересно. Первыми, кого я встретил, был мой то ли родственник, то ли просто нехороший человек Ждан. Он шёл по улице со старшим сыном и своей жинкой. При взгляде на Параскеву меня передёрнуло от омерзения. Неряшливая, полноватая, одутуловатое лицо с глазами на выкате, она смотрела на нас с отвисшей челюстью. Уж не знаю, какие мысли у неё при этом крутились в голове. Сплюнув на снег, я продолжил путь.

Увидев избу Акулины, что притулилась на окраине деревни, я выдохнул с облегчением. Курится дымок, видать отапливаются, значить живы. Подспудно боялся, что тоже найду одни головёшки.

Первой мне на встречу вылетела Гунька. Сначала её лай был истеричным. Это реакция на новых людей и лошадей. А потом он изменил тональность.

– Узнала, зараза ты мелкая, – я подхватил на руки собачку, которая крутилась как юла и неистово махала хвостом. При этом она намочила мне всё лицо, стараясь вылизать с ног до головы. И в припадке собачьего счастья пыталась повизгивать и лаять одновременно, сообщая всему миру о своей радости.

Вторым вылез из избы Стёпка, тот держал в руке палку, на всякий случай. Опознав меня, приткнулся сбоку, обхватив руками за пояс. А уж когда с крыльца слетела Баженка, мне пришлось нести всех троих на руках. А в дверях стояла бабка Акулина. Она растерянно смотрела на происходящее.

Эх, давненько я не бывал в этих краях. Сегодня у нас почти загонная охота. Мы решили пойти впятером. Заодно притянули соседа Первушу с его обеими собачками.