Текст книги "Сказка с подробностями"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ДВАДЦАТЫЕ ПОДРОБНОСТИ
ПРО СТАРЫЕ И НОВЫЕ ВОРОТА, НЕСЧАСТНОГО БАРАНА И ВАЗУ С ДЕТЬМИ

Вратарь команды «Спартак» во время футбольного матча стоял спиной к своим воротам, смотрел в поле: не собирается ли команда противников забить ему гол? В ворота.

Потом вратарь оглянулся. Ворот больше не было. Их уносили обезьянки. Вратарь подтянул трусы и, не снимая перчаток, погнался за воротами. Команда противников с мячом добежала до того места, где раньше стояли ворота команды «Спартак», и остановилась удивлённая. Прибежала команда «Спартак» и удивилась ничуть не меньше.

– Вы нарочно ворота спрятали! – крикнул центральный нападающий команды противников. – Нам гол забивать надо. Несите ворота назад. Чтоб сейчас же ворота были!

– «Ворота»! «Ворота»! – обиделась команда «Спартак». – Что вы пристали со своими воротами?

– Они не наши! – возмутилась команда противников. – Наши вон стоят.

Команды уже были готовы поссориться навсегда, но тут подбежал футбольный судья, засвистел в свисток и сказал:

– Принесите новые ворота, будем продолжать игру!

На трибунах стадиона среди зрителей сидело стадо овец со своим вожаком Бараном. Овцы болели за «Спартак» и очень переживали.

Баран переживал другое. Он задумчиво смотрел, как ставят новые ворота, и шептал про себя:

«Это я виноват, что Бяша ушла из стада. Если бы я не обижался по пустякам, она бы не ушла. Эх, Бяша, Бяша!»

А в это время вратарь команды «Спартак» бежал к стадиону и нёс пропавшие ворота. Ему помогали мама Обезьяна и обезьянки. Вратарь торопился, нервничал, его команда осталась без вратаря.

На стадионе судья положил мяч на середину поля, засвистел в свисток. Команда противников сразу же завладела мячом, помчалась забивать гол. Футболисты команды «Спартак» хотели остановить противников, но у них не получилось. Противники оставили их далеко позади и бежали к пустым воротам.

Вратарь с мамой, обезьянками и воротами уже приближался к стадиону. Он увидел: сейчас будет гол, бросил старые ворота и кинулся защищать новые. Но всем было ясно, ему не успеть. Тогда кинулись обезьянки. Обогнали вратаря, выскочили на поле. Но противники играли в футбол гораздо лучше. Они перепрыгнули через обезьянок и побежали дальше. До пустых ворот команды «Спартак» оставалось несколько шагов.

Центральный нападающий противников прицелился и ударил по мячу. Казалось, уже ничто не может спасти «Спартак» от гола. Все зрители на трибунах стадиона вскочили, закричали:

– Гооооооооооол!

Даже Баран отвлёкся от мыслей о Бяше. И увидел, как мама Обезьяна, словно большая птица, прыгнула вверх, пролетела по воздуху, оказалась в воротах. И в самую последнюю секунду поймала мяч.

Зрители были в восторге. Команда «Спартак» вся, если не считать вратаря, чуть не плакала от счастья.

Вратарь от счастья плакал.

Центральный нападающий команды противников честно признал, что такого вратарского броска он не видел никогда в жизни.

– И больше не увидишь! – сказал футбольный судья. – Надо вручить этой обезьяне главный футбольный приз: вазу.

Маме Обезьяне вручили главный футбольный приз. Она прижимала вазу к груди и смущённо улыбалась. Другой рукой она прижимала к груди своих детей обезьянок. Чтоб они не убежали.

Но обезьянки не собирались убегать. Они обнимали маму, очень ею гордились. Зрители на трибунах кричали: «Ура!» Две футбольные команды стояли вокруг и аплодировали.

Когда аплодисменты смолкли, к маме Обезьяне подошла третья команда – пожарная.

– Вашим детям наш шланг нужен или можно его уже забрать? – поинтересовались пожарные.

– Забирайте, забирайте! – сказала мама и понесла вазу с детьми в зоопарк.

Зрители, судья, футбольная команда «Спартак» и команда противников махали им вслед.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЕ ПОДРОБНОСТИ
ПРО ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНЫЙ ВОПРОС

– Простокваша, – сказал директор, – ты хочешь что-то спросить, но терпишь. Это очень вредно. Перестань терпеть. Спрашивай!

– Противники противные? – спросила Простокваша.

– Конечно, очень, – убеждённо сказали Саша и Паша. – Их, наверно, и представить себе жутко. Небось все косые, кривые, лохматые. Носы крючком, уши торчком… Бррррррр!

– Чепуха какая! – удивился директор. – Ничего они не противные. Обыкновенные футболисты в трусах. «Противники» не потому, что противные, потому, что играют против.

– Это одно и то же, – сказали Саша и Паша. – Раз они против – значит, противные. Вот были бы не против, а за – тогда другое дело. Назывались бы: приятели.

– Может быть, – задумалась Простокваша, – тут какая-то ошибка в самом русском языке.

– В русском языке, – улыбнулся директор, – ошибок не бывает. Ошибаются те, кто неправильно им пользуется. Надо запомнить правило: нельзя называть противными всех, кто против нас играет или просто с нами не соглашается. Ни к чему хорошему это не приведёт. Получатся сплошные дразнилки и драки. Помните Катю и Петю? Как они обзывали друг друга противными, а потом переворачивали вверх дном комнату, кухню и рвали на части телефон.

– Так вот с чего оно начинается, – нахмурилась Простокваша. – Сначала называют друг друга противными, потом всё переворачивают и ломают: комнаты, кухни, дома, улицы, города. Землю сломать могут.

– Не сломают! – испугались Саша и Паша. – Земля большая. А дразнятся и всё переворачивают только дети.

– Да, – согласилась Простокваша. – Но если взрослые тоже начнут, тогда – держись! И держаться-то будет не за что!

– Что ты нас пугаешь? – закричали Саша и Паша. – Взрослые не такие глупые, как Петя с Катей. Они не начнут.

– Взрослые получаются из детей, – вздохнула Простокваша. – Некоторые при этом умнеют, другие – не очень. Им надо начинать прямо с сегодняшнего дня!

– Что начинать? – ужаснулись Саша и Паша.

– Умнеть, – сказала Простокваша. – Давайте надеяться, что Катя и Петя скоро поумнеют и помирятся.

– Уже помирились, – сказал директор. – Им пришлось. У них дома случилось такое… Они немедленно помирились, починили телефон и стали вместе звонить в милицию.

ДВАДЦАТЬ ВТОРЫЕ ПОДРОБНОСТИ
ПРО МИЛИЦИОНЕРШУ МАРЬЮ, БЕССОННИЦУ, ЧАЙНИК НА ЛЕВОЙ НОГЕ, МОЛОТОК И КОМАРОВ, КОТОРЫЕ НЕ УКУСЯТ

В милиции раздался звонок. Бабушка Марья, которая дежурила одна, потому что Иван ещё не вернулся от Пампушкина, надела висевшую на вешалке запасную милицейскую фуражку и сняла трубку.

– Дежурная милиционерша Марья слушает!

– Милиция! – закричали Катя и Петя. – Приезжайте! У нас тут такое!..

– Спокойно! – сказала Марья. – Без паники. Говорите свой адрес. Высылаем наряд милиции.

Никакого наряда милиции, если не считать запасной фуражки, у Марьи не было – она так для солидности сказала. Поэтому Марья выслала себя. Пешком. На мотоцикле уехал Иван к Пампушкипу.

Но Марья и пешком быстро прибежала по указанному Катей и Петей адресу. Она поправила милицейскую фуражку на своей причёске и позвонила в дверь, за которой раздавался грохот бьющихся тарелок, плеск льющейся на пол воды, треск падающих стульев.

Катя и Петя открыли дверь. Марья вбежала в комнату. Что там творилось?! Всё было перевёрнуто, опрокинуто, разбросано. На полу валялись игрушки, подушки, разбитые пластинки. В липких, сладких лужах чая плавали бутерброды с сыром и колбасой. Кроме того, в комнате всё ревело, пело, свистело и громыхало.

Включённый пылесос захлёбывался втянутой в себя занавеской.

Проигрыватель орал разбойничью песню: «К нам не подходи, а то зарежем!»

Телевизор сердито кричал разными голосами, стрелял из пушек, танков и пулемётов. В нём показывался фильм про войну.

Одно только радио ласково пело хорошую, тихую песню про подмосковные вечера. Но его почти совсем не было слышно.

Марья замерла посреди комнаты, растопырив руки от удивления. Её голова под милицейской фуражкой отказывалась верить своим собственным глазам.

Взрослый Катин и Петин папа с бородой, измазанной разноцветными красками, висел под потолком, ухватившись руками за люстру, быстро раскачивался туда-сюда и выкрикивал какие-то отдельные слова:

– Бессонница! Гомер! Тугие! Паруса! Я! Список! Кораблей! Прочёл! До середины!

Мама Кати и Пети, взрослая симпатичная тётя в очках и очень красивом, но ужасно испачканном платье, прыгала по дивану, изо всех сил крутила над головой утюг на электрическом проводе и не переставая кричала что-то совершенно непонятное:

– Е – равно Эм Це квадрат! Е равно Эм Це квадрат! Е равно…

Марья в ужасе попятилась и выбежала из комнаты.

– Давно началось? – спросила она у Кати и Пети.

– Мы, – всхлипнула Катя, – не знаем. Мы гуляли.

– Потом мне обезьяны рогатку сломали! – всхлипнул Петя. – Потом мы домой пришли. А они уже вытворяют.

Тут из комнаты донёсся хруст ломающегося игрушечного экскаватора. Петя кинулся в комнату.

– Что делаешь?! – закричал он, пытаясь отнять у папы экскаватор. – На день рождения дарили, а ты!..

– Мне интересно, что у него внутри! – сварливо сказал папа и оторвал у экскаватора кабину.

В это время Катя отбирала у мамы альбом со своими рисунками. Мама старательно закрашивала их чёрным фломастером.

– Целую неделю рисовала! – чуть не плакала Катя.

– Мне хочется! – упрямо отвечала мама.

А папа схватил молоток, замахнулся на телевизор.

– Ой! – крикнула Катя. – Он цветной! Новый! Только купили!

– Другой купят! – беззаботно сказал папа.

– Кто? – возмутился Петя.

– Ты! – сказал папа. – Вырастешь – купишь.

– Ага! – радостно подтвердила мама. – Купит, а мы опять – тюк!

– Что происходит?! – крикнула бабушка Марья. – Что?!

– Пустяки, – сказали папа и мама. – Это мы пока свободное время проводим. Сейчас ссориться начнём – не то будет. Вот смотрите!

– Ты противный! – шепнула мама папе.

– Что сказала? – шагнул папа к ней.

Такого бабушка Марья допустить не могла. Даже если б на ней не было милицейской фуражки, всё равно бы не допустила. Бабушка отобрала у папы молоток, выключила пылесос, телевизор, радио, проигрыватель и воду на кухне. Потом спросила строго:

– Как всё это понимать?

Папа и мама переглянулись, сели рядышком на диван, сказали:

– Мы с наших милых детей пример взяли. Они ещё не такое устраивают, когда одних оставляем.

Тут переглянулись Катя и Петя.

– Больше не будем, честное слово!

– Посмотрим! – сказали родители. – Вы не будете – мы не будем.

Возвращаясь в милицию, бабушка Марья думала: «Не написать ли про этот случай в редакцию детского журнала?»

Вернувшись в милицию, она твердо решила: не напечатают. Скажут: «Нельзя детям про такое знать».

В милиции она увидела, что милиционер Иван ещё не вернулся от Пампушкина.

– Погоди, – перебила директора Простокваша. – А почему Иван до сих пор не вернулся?

– Ой! – вздрогнули Саша и Паша. – С ним что-то ужасное случилось, у Пампушкина. Мы чувствуем.

– А тётя Клава? – спросила Простокваша. – Она уже вернулась в редакцию со стихами Пампушкина?

– Нет, – сказал директор. – Тётя Клава в редакцию тоже не вернулась.

– Вот, наверно, редактор волнуется!

– Да, – сказал директор. – Редактор волновался. Он думал:

«Нам скоро новый номер выпускать, а тётя Клава со стихами никак от Пампушкина не вернётся. И Пчёлкин с фотографиями зверей где-то в Африке затерялся…»

– Ай! – вскрикнули Саша и Паша. – Про Африку не надо!

– Я про редакцию, – сказал директор. – Несколько раз редактор звонил Пампушкину по телефону, узнать, была у него уже тётя Клава или ещё не была. Но в квартире Пампушкина к телефону никто не подходил.

«Странно, – думал редактор. – Неужели Пампушкин совсем потерял стыд и пошёл гулять без брюк? Очень это на него похоже».

– Пампушкин ушёл без брюк? – удивились Саша и Паша.

– Нет, – сказал директор.

– У него телефон сломался?

– Телефон не ломался.

– Слушай, – сказала Простокваша. – Скажи честно, милиционер Иван и тётя Клава попали в квартиру Пампушкина или не попали.

– Попали, – честно сказал директор. – Уже давно.

Они одновременно оказались у тринадцатиэтажного дома, в котором жил Пампушкин, и долго вместе ждали лифт. В лифте по разным этажам ездили жившие в этом доме Мишка и Артур, возили с собой телевизор и спрашивали у всех соседей, кто умеет его чинить.

– Ааааа, – сказала Простокваша. – Вот это когда ещё было!

– Да. Именно тогда…

Наконец лифт освободился. Тётя Клава и Иван вместе доехали до десятого этажа, на всякий случай познакомились и позвонили в дверь Пампушкину. Дверь открылась.

Иван и тётя Клава увидели Африку.

– Какую Африку? – удивилась Простокваша.

– Обыкновенную. Ту самую, где в это время фотограф Пчёл…

– Нет! Нет! – закричали Саша и Паша. – Не надо про Африку. Там сейчас неизвестные науке животные Пчёлкина едят. Теперь туда Иван, Пампушкин и тётя Клава тоже попали! Всех искусают!

– Всё-таки не пойму, – сказала Простокваша, – как это в квартиру Пампушкина Африка влезла?

– Не спрашивай, не спрашивай! – всхлипнули Саша и Паша. – Мы же просили: про Африку не надо.

Директор молчал. Саша и Паша дрожали изо всех сил. Остальные лошади тоже были очень взволнованы. Простокваша думала целую минуту. Потом она сказала:

– А вдруг Пчёлкин уже не в Африке. Вот прямо сейчас вернулся в редакцию с фотографиями и рассказывает про тётю Клаву, Ивана и Пампушкина, с которыми в Африке ничего страшного не случилось? Может такое быть?

– Нет, – сказал директор. – К сожалению, Пчёлкин ещё в Африке. Мог бы про него рассказать, но Саша и Паша боятся слушать.

– А сделай так, – предложила Простокваша. – Скажи нам заранее, что Пчёлкина в Африке не укусят. Тогда Саша и Паша перестанут бояться.

– Хорошо! – согласился директор. – Говорю вам заранее: Пчёлкина в Африке никто не укусит. Даже комары.

– Теперь не страшно? – спросила Простокваша у Саши и Паши.

– Страшно! Но уже не так сильно. Сможем выдержать.

ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬИ ПОДРОБНОСТИ
ПРО ПЕЧАЛЬНУЮ УЛЫБКУ, ЧУЖУЮ ТЕЛЕГРАММУ, ПОТЕРЯННЫЙ ЗОНТИК И НЕОБРАДОВАВШУЮСЯ ТЁТЮ КЛАВУ. И ЕЩЁ ПРО ТО, КТО ОТ КОГО БЛИЗКО, А КТО ОТ КОГО ДАЛЕКО

Пчёлкин шёл по дикой африканской чаще. На неизвестных науке животных он внимания не обращал.

«Зачем мне неизвестные? – думал Пчёлкин. – Фотографировать надо известных. Например, тигра».

Неизвестные животные тоже не тронули Пчёлкина. Решили, что он невкусный.

С фотоаппаратом на ремешке, опираясь на неоткрытый зонтик, Пчёлкин шёл и шёл вперёд. Искал тигра.

– А тигры в Африке не водятся! – вздохнула Простокваша. – Бедный Пчёлкин.

– Вообще-то тигры в Африке не водятся, – сказал директор, – но один тигр в Африке был.

– Как же он там завёлся?

– Этого тигр не смог бы объяснить и сам.

Он жил в глубине дикой африканской чащи. Это был ручной тигр. Никто его не приручал, просто он сам с детства оказался ручным. И так как хозяина у тигра не было, то никто никогда не объяснял ему, что можно, а что нельзя. Тигр всё делал без разрешения. Наугад. Например, хотелось тигру есть – он ел, не хотелось – ходил голодный. Хотелось умываться – умывался, а не хотелось – не умывался. И садился обедать со всеми четырьмя немытыми лапами. Иногда тигру среди ночи вдруг приходило в голову, что неплохо бы немножко порычать. Он вскакивал и рычал так, что все попугаи, спавшие на деревьях, пугались во сне и падали вниз. Внизу они просыпались, спрашивали друг друга:

«Не знаете, почему мы упали?»

В общем, тигр жил не так уж плохо, но иногда грустил. Ручные тигры часто грустят без хозяина.

Когда Пчёлкин наконец нашёл тигра, тот как раз лежал под пальмой грустный.

– Улыбнитесь! – попросил Пчёлкин.

– Не могу! – сказал тигр.

– Постарайтесь! Фотография – для обложки детского журнала.

Тигр постарался, но улыбка получилась печальной.

– Спасибо! – вздохнул Пчёлкин, щёлкнув. – Наверно, веселей у вас всё равно не получится.

– Сегодня нет! – сказал тигр. – Плохое настроение.

– Понимаю! – Пчёлкин уже собрался уходить, но тигр спросил:

– Вы, случайно, не знаете Аксинью?

– Это тигрица? – спросил Пчёлкин.

– Возможно, – сказал тигр.

– Нет. Не знаю.

– А Яшу? Или Серёжу – дедушку?

– Этих тигров я тоже не знаю, – сказал Пчёлкин.

– Жаль! – сказал тигр. – Мне про них телеграмма пришла. Наверное, какая-то ошибка.

– Конечно, ошибка! – закричали все лошадки. – Разве можно телеграммы без адреса посылать!

– Неужели Аксинья всё ещё бежит? – спросила Простокваша.

– Бежит, – сказал директор.

– Ох, как она уже далеко, – вздохнули Саша и Паша.

– Ну, это смотря от кого! – Простокваша хитро посмотрела на директора. – От контролёра далеко, а, например, от тигра, наверно, близко.

– Наоборот, – сказал директор. – Сейчас Аксинья близко от контролёра.

– Наконец-то, – обрадовалась Простокваша. – Назад повернула.

– Нет. Не поворачивала.

– Странно! – удивились Саша и Паша. – Бежала-бежала, назад не поворачивала, а сама опять близко от контролёра!

– Эге! – задумалась Простокваша. – А со мной такое тоже случалось.

– Когда это? – заволновались все лошадки.

– Часто, – сказала Простокваша. – Кажется, я начинаю догадываться про Аксинью.

– Скажи, – попросили лошадки.

– Нет. Сначала надо окончательно убедиться.

Директор засмеялся:

– Слушайте дальше.

Сфотографировав тигра, Пчёлкин посоветовал ему на всякий случай не выбрасывать чужую телеграмму и побежал в африканский аэропорт. Хотел успеть к следующему рейсу. Самолёт как раз шёл на посадку. Пчёлкин помчался навстречу, размахивая фотоаппаратом. Зонтик он потерял где-то в африканской чаще.

– Я успел! Я успел! – кричал Пчёлкин.

Чтоб не врезаться в фотоаппарат, лётчику пришлось ждать, пока Пчёлкин успокоится, и только потом садиться.

– Вы ещё хуже, чем козёл Матвей! – сказал лётчик. – Самолёты пугаете, лётчиков обманываете. Не хочется мне вас домой везти. Нам дома такие ни к чему.

– Возьмите меня, – попросил Пчёлкин. – Если я в редакцию не вернусь, детский журнал без обложки останется.

– Обманываете! – сказал лётчик. – Журналов без обложек не бывает. Они все с обложками, если, конечно, дети не оторвали.

Пчёлкин дал слово, что не обманывает, и лётчик вздохнул:

– Ладно уж, садитесь в самолёт.

Приземлившись в родном аэропорту, Пчёлкин, не теряя ни секунды, помчался в редакцию.

– Есть! – закричал он, вбегая. – Фотографии! Для обложки!

– Прекрасно! – обрадовался редактор.

Остальные сотрудники тоже обрадовались.

– А где тётя Клава? – спросил Пчёлкин. Ему хотелось обрадовать и её.

– К Пампушкину пошла за стихами, – нахмурился редактор. – Надеюсь, скоро придёт. Показывайте фотографии.

– Погоди! – перебила директора огорчённая Простокваша. – Значит, Пчёлкин тётю Клаву в Африке не встречал?

– Нет.

– А Пампушкина? Ивана?

– Тоже не встречал.

– Когда же мы про них узнаем?

– Всё в своё время, – сказал директор.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЕ ПОДРОБНОСТИ
ПРО ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКОГО ЗВЕРЯ, СМЕЛОСТЬ, КИРПИЧНУЮ ТРУБУ, СБЕЖАВШУЮ ОТ СВОЕГО ХВОСТА АНТИЛОПУ И ЗДОРОВЬЕ РЕДАКТОРА

– Выбирайте любую, – гордо сказал Пчёлкин и положил перед редактором семь фотографий.

– Что это такое? – спросил редактор, глядя на первую. На фотографии была серая шершавая почва.

– Это африканская земля! – сказали сотрудники, заглядывая через плечо редактора.

– А где зверь? – спросил редактор.

– Наверно, сидит на земле! – сказали сотрудники. – Но очень маленький, нам не виден. Надо увеличить фотографию.

– Что за зверь такой маленький? – удивился редактор.

– Слон! – сказал Пчёлкин. – Это слон.

– Где слон? – закричал редактор. – Почему мы его не замечаем?

– Вы его замечаете! – сказал Пчёлкин. – Просто не узнаёте.

– Я слонов всегда узнаю! – обиделся редактор. – У них хобот, уши, хвост.

– И ноги толстые! – подсказали сотрудники.

– Где это всё? – закричал редактор. – Где толстые ноги?

– Тут одна спина, – сказал Пчёлкин. – Ноги не поместились.

– Хорошо! – постарался успокоиться редактор. – Фотография не годится. Давайте следующую.

На следующую фотографию редактор смотрел пять минут.

– Вижу, что это не спина, – сказал редактор. – Но что это такое, не понимаю.

– Это расчёски, – сказали сотрудники. – Две штуки. Друг к другу зубчиками.

– Чьи расчёски? – сдерживаясь изо всех сил, спросил редактор. Он старался оставаться спокойным, потому что берёг нервы для следующих фотографий. – Чьи зубчики?

– Ничего себе «зубчики»! – обиделся Пчёлкин. – Это зубы. Льва.

Сотрудники с уважением поглядели на Пчёлкина.

– Какой ты смелый! Как близко к львам подходишь!

– Если бы вы были немножко трусливей, – сказал редактор, – у вас на фотографии получились бы не одни зубы, а весь лев. Зубы без льва нам не годятся. Нам нужен целый лев. С начала и до хвоста. Что там у вас дальше? Говорите сразу, всё равно мне не отгадать.

– Жирафа! – сказал Пчёлкин, который тоже начал нервничать. – Неужели вам и жирафа не нравится?

– Кто видит жирафу? – спросил редактор.

– Я! – сказал Пчёлкин.

– Мы видим трубу! – сказали сотрудники. – Кирпичную.

– А я, – сказал редактор Пчёлкину, – вижу, что вы фотографировать не умеете.

– Умею! – обиделся Пчёлкин. – Просто я с пальмы ехал. Когда с пальмы едешь, всегда плохо получается.

– Знаете что, Пчёлкин, – сказал редактор, – если у вас все фотографии такие – поезжайте лучше обратно на пальму.

– Нет, – сказал Пчёлкин. – У меня лучше есть. Вот посмотрите, ещё четыре штуки осталось.

– Очень интересно! – сказал редактор, разглядывая фотографию, на которой справа были два гнутых рога, а слева прямой хвост. Больше ничего не было.

– Знаете, – подсказал редактору Пчёлкин, – есть такие антилопы-гну с гнутыми рогами. А хвосты у них прямые.

– Вижу! – сказал редактор. – Вижу хвост и рога. Вроде всё правильно. С одной стороны хвост, с другой – рога. Но чего-то не хватает.

– Между хвостом и рогами нет антилопы, – сказали сотрудники.

– Убежала? – удивился редактор.

– Одна уже пробежала, а другая ещё не прибежала! – вздохнул Пчёлкин. – Так получилось.

– Ага! – обрадовался редактор. – Значит, их было две. Тогда понятно. А то я волновался, как это антилопа от своих рогов и хвоста сбежала. Теперь я спокоен. Давайте дальше смотреть.

На следующей фотографии была вода с разбегающимися кругами. Пчёлкин объяснил, что это стеснительная крокодилица, которая, оказывается, успела нырнуть до того, как он щёлкнул.

– Не станем же мы нырять за ней в фотографию! – сказал редактор. – Она там стесняется.

Про группу страусов редактор спросил:

– Комары?

Страусы получились очень мелкими, потому что Пчёлкин, когда фотографировал, отошёл от них на целый километр. Иначе бы они все не поместились в кадр.

– Это страусы! – сказал Пчёлкин.

– Всё! – спокойно крикнул редактор. – Хватит! Комариных страусов не бывает! Страусных комаров тоже! Давайте, Пчёлкин, попрощаемся и поезжайте-ка вы обратно на пальму! Всё!

– Нет! – сказал Пчёлкин. – Не всё. Ещё одна фотография. Тигр.

– Не буду я на вашего тигра смотреть, – отвернулся редактор. – Мне здоровье дороже!

Но сотрудникам тигр понравился.

Тогда редактор тоже согласился посмотреть.

– Совсем другое дело! – сказал он. – Отличный тигр. Так и просится на обложку. Только почему грустный?

– А чего ему веселиться? – сказал Пчёлкин. – Вот увидит себя на обложке детского журнала, тогда и обрадуется.

Фотографию тигра решили поместить на обложку. Теперь почти весь номер журнала был готов.

Не хватало только стихов. Редактор ещё раз позвонил Пампушкину. Никто не ответил.