Текст книги "Одиссея Пола Маккартни"

Автор книги: Владимир Бокарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Жизнь после «Битлз»

Я вырос среди рабочих людей, наделенных сверхвыживаемостью. Они всегда находят выход из любого положения. В моей жизни тоже было очень много трудных моментов. Сейчас, к счастью, все в порядке. Но когда перестали существовать «Битлз», состояние мое было кошмарным. Я почувствовал себя конченым человеком, и мог бы превратиться в бродягу, в отбросы общества. Не было смысла вставать по утрам, бриться… После разрыва с «Битлз» самым логичным казалось отстраниться от жизни. Я попробовал сделать это, и через несколько недель понял, что ничего не получается. Я не смог превратиться в жалкого бродягу и разрушить себя. Итак, надо было снова становиться на ноги. Это очень трудный и в то же время достаточно распространенный опыт. Все равно что проработать на фабрике 20 лет и вдруг узнать, что ты уволен. Ты задаешь себе вопрос: «Что делать оставшуюся жизнь?» И тобой владеет мысль: «Я ничего не стою. С «Битлз» стоил, а теперь нет». Очень угнетающее ощущение. Конечно, если ты способен преодолеть это, то выходишь из кризиса окрепшим. Но такова жизнь. Жизнь – сложная штука.

Любому бы надоела вся эта история, связанная с распадом «Битлз»: споры из – за денег и т. д. Но надо было жить дальше, и оставалось решить как: уйти на покой или продолжить творческую деятельность. Я выбрал второе, возникло желание попытаться превзойти «Битлз», а это совсем не просто.

Страшно было и думать о том, чтобы остаться в музыкальном бизнесе, но все же я поговорил об этом с Линдой. Ее вокальные данные, конечно же, не для оперы, но тем не менее, как певица, она имеет свою индивидуальность. Линда согласилась поработать вместе, но только временно и не слишком интенсивно. Вот на таких условиях мы и приступили к делу. (Пауза, усмешка). Ну а критики все безусловно истолковали иначе: «Зачем он тащит ее на сцену?» Ну а почему бы и нет? Подумаешь, великое дело. Она же поет со мной, причем вторым голосом, и не претендует на главную партию в «Травиате».

С таким настроением мы решились остаться в мире музыкального бизнеса, сделали «Another Day», которую закончили в Нью – Йорке.

Мы чувствовали, что песня «Maybe I'm Amazed» удалась, возникла мысль выпустить ее отдельной пластинкой. Но, увы, эта идея так никогда и не была реализована. То же самое произошло и с «Uncle Albert» в Великобритании. Мы выпустили его отдельным синглом в Америке, где он имел колоссальный успех.

Я считаю «Maybe I'm Amazed» одной из самых удачных своих песен. Правда, мне доводилось встречать людей, признававшихся, что им нравится «The Lovely Linda» и все то, что казалось мне в альбоме «McCartney» второстепенным.

Или, скажем, «That Would Be Something». Это просто бросовая вещица. И тем не менее в ней что – то есть. Песни так и выбирались для альбома: вроде ничего особенного, но есть в них какая – то своя атмосфера. Вот это мне и нравится. Дома среди груды старых записей я нашел пленку с «Fixing A Hole». Потрясающе, на ней запечатлен весь процесс написания этой песни: несколько часов, отталкиваясь от слов, я ищу музыку и, наконец, рождается мелодия.

В 1971 году мы ждали второго ребенка. Беременность у Линды протекала тяжело, и я много времени проводил с ней. В больнице я даже установил для себя складную кровать. Когда одна из медсестер запретила мне ночевать там, я направился на поиски другой больницы, где бы мне не препятствовали находиться рядом с женой. В итоге мы оказались в больнице Королевского колледжа, здесь наш будущий ребенок оказался в надежных руках. Ожидая появления Стеллы на свет, я обдумывал название для своей группы. Хотелось, чтобы оно несло в себе надежду, заряд оптимизма; неожиданно возникло «Уингз» («Крылья»). Это было то, что надо.

Среди песен альбома «Wild Life», с которым группа «Уингз» дебютировала в 1971 году, была и «Dear Friend».

Песня написана для Джона. Что – то вроде письма. Распад «Битлз» походил на развод: недавнюю любовь сменила лютая ненависть. Я не верил, что мы дошли до такой степени взаимной ненависти. Но всякого рода дельцы, связанные с этой историей, сознательно натравливали нас друг на друга. Очень жаль, что так получилось, но разобраться, найти истину, было чрезвычайно трудно. И что же оставалось делать? Ведь невозможно просто сесть и написать письмо: «Дружище, я люблю тебя». Это чересчур. Я сделал то, что мне казалось более правильным, – написал песню «Dear Friend» – своеобразный шаг к примирению. И не важно, насколько результативен он был, довольно того, что благодаря этой песне мы раз – другой очень хорошо поговорили по телефону. К счастью, до смерти Джона мы успели помириться. Слава Богу! Иначе все было бы ужасно – я думал бы, что наша ссора будет продолжаться вечность. А так мы расстались друзьями, и это меня несколько утешает.

Я довольно часто задумывался над той бурной реакцией, которую вызывали политические песни Джона. Мне никогда не приходило в голову сомневаться в искренности его чувств, я знал, как глубоко он переживал все эти проблемы. Подобные волнения испытывал и я, ненавидя грязные делишки Никсона [64]64
  Имеются в виду Уотергейтский скандал и репрессии республиканской администрации против участников движения протеста. Никсон Ричард Милхаус, р. в 1913 г., 37–й президент США в 1969–1974 гг. от республиканской партии. В 1953–1961 гг. вице – президент. В 1973 г. правительство Никсона было вынуждено подписать соглашение о прекращении военных действий и восстановлении мира во Вьетнаме. Выдвинул концепцию перехода от «эры конфронтации к эре переговоров». С 1972 г. участвовал в советско – американских встречах на высшем уровне. Расследование событий, связанных с противозаконными действиями «Комитета республиканской партии по переизбранию президента» в период избирательной кампании 1972 г. (попытка установить подслушивающее устройство в штаб – квартире демократической партии в отеле «Уотергейт» в Вашингтоне). Были вскрыты многочисленные нарушения законности (подкуп, угрозы, лжесвидетельство и др.) со стороны должностных лиц Белого дома. Президент Р. Никсон под угрозой обвинения в причастности к «Уотергейтскому делу» и привлечения его к ответственности в порядке импичмента в августе 1974 г. вышел в отставку


[Закрыть], насильственное вмешательство в решение ирландского вопроса, да, вообще, любое насилие. И мне кажется, что это ненавистно многим людям моего поколения. Хотелось бы перемен, но пока мы видим, что по – прежнему гибнут ни в чем неповинные люди. Например, в Кенте даже на пороге твоего собственного дома с тобой может произойти все что угодно [65]65
  24 мая 1970 г. солдаты Национальной гвардии расстреляли студенческую антивоенную демонстрацию в университетском городе Кент, штат Огайо, убив четырех и ранив восемь человек


[Закрыть]. Нельзя оставаться равнодушными и молчать об этом лишь потому, что такие песни могут мало кого заинтересовать и, следовательно, плохо покупаться.

Когда кто – нибудь спрашивал меня, пишу ли я песни протеста, я всегда отвечал, что мне нравится Боб Дилан [66]66
  Дилан Боб, наст. имя Роберт Аллен Циммерман, р. 24 мая 1941 г. в Дулуте (штат Миннесота). Американский поэт, композитор и певец, автор многих песен протеста. Дважды приезжал в нашу страну


[Закрыть], но у меня другой стиль. Я зарекался писать политические песни. Но когда они (английские войска) устроили настоящую кровавую бойню над участниками мирной демонстрации, я был потрясен. В результате расправы, учиненной солдатами парашютно – десантных войск, было убито несколько человек и десятки людей ранены [67]67
  30 января 1972 г. английские парашютисты расстреляли мирную демонстрацию католического меньшинства североирландского города Дерри, убив тринадцать человек


[Закрыть]. Мы, англичане, противопоставили себя ирландцам. Это было похоже на войну с ними. Я воспитан на убеждении, что ирландцы – великий народ, они наши друзья, наши братья. Мы частенько шутили, что Ливерпуль, наверное, был в прошлом столицей Ирландии – так много ирландцев живут и работают в городе.

Когда пришло внезапное известие об убийстве наших друзей, я подумал: «Нужно немедленно положить этому конец. Это совсем не тот метод решения проблемы». Я выразил протест от имени части англичан. Никакие объяснения не могут доказать, что действия нашего правительства были правильными, им нет оправдания. У нас в Англии широко распространено мнение, согласно которому «члены ИРА [68]68
  Ирландская республиканская армия (ИРА) – политическое крыло партии Шиннфейн, выступает за вооруженный путь воссоединения Севера и Юга Ирландии. Вооруженные акции ИРА являются ответом на репрессивные действия английских войск, находящихся в Ольстере с 1969 г. За этот период было убито около 3 тысяч человек. В 1978 г. Европейский суд по правам человека в Страсбурге признал Великобританию виновной в нарушении прав человека в Северной Ирландии


[Закрыть] – всего лишь террористы и ничего более». Ну да, конечно, мы хорошие ребята, а они – террористы, проще не бывает. И, главное, очень удобно, если напрочь забыть о том, что именно мы в свое время разделили Ирландию. Мы разграбили их страну, вот так – то! Неужели никто об этом не помнит!

Во время работы над песней «Give Ireland Back To The Irish» многие звонили мне и настойчиво уговаривали отказаться от своего замысла. Но я проявил твердость, и песня увидела свет. Она вышла на первое место в хит – параде сначала в Ирландии, а в конечном счете даже в Испании! Не думаю, что песня пользовалась популярностью только у басских сепаратистов. Хотя, мне кажется, Франко [69]69
  Франко Баамонде Франциско (1892–1975 гг.), глава испанского правительства в 1939–1975 гг. В 1936 г. генерал Франко возглавил военно – фашистский мятеж против Испанской республики. Прийдя к власти, установил в стране диктаторский режим. Имел высшее воинское звание генералиссимуса


[Закрыть] все равно ничего не понял. Кстати, когда я находился в Австрии, ко мне не раз подходили люди и искренне признавались: «Знаете, я написал новую версию вашей песни, она называется «Give Bavaria To The Bavarians»" (смеется). Но если серьезно, написав песню об Ирландии, я сделал то немногое, что было в моих силах, и я рад, что так поступил.

Хотел бы развенчать еще одну легенду: моя экономка Роза не имеет никакого отношения к названию альбома «Red Rose Speedway». Я прекрасно помню вечер, когда было найдено оформление обложки альбома. Линда сфотографировала меня облокотившегося о мопед с розой во рту. Весь вечер я слушал пластинку Стиви Уандера «Innervisions».

Работая над музыкой к альбому, я жил на своей овцеферме в Шотландии. Такие фермы выглядят очень красиво на почтовых открытках. Но реальность жестче. Во время ягнения овец несколько ягнят неизбежно погибают. Жизнь есть жизнь. Многие фермеры, избегая лишней возни, просто выкидывают мертвый молодняк за ограду. А если быть хоть немного чувствительнее, и твой дом полон ребятишек? Тогда ничего поделать с собой нельзя. Вот мы и пытались спасти одного ягненка. Он появился на свет в непогоду и был очень слаб. Мы взяли его в дом, целую ночь обогревали возле печки, но все напрасно – он умер. О нем я и написал песню «Little Lamb Dragonfly». Там есть такие слова: «Я не уберег тебя при рождении, я не спас тебя и в своем доме». Грустная песня в память о несчастном крошечном существе.

К осени 1973 года я закончил работу над «Band On The Run», «Jet» и рядом других песен – пора было записать их. Делать это в Англии не хотелось. Когда записываешь всегда в одном и том же месте, музыка приедается, становится работой, а не игрой. Исчезает настроение, и результат получается прямо – таки плачевный.

Я позвонил на фирму «EMI», с которой у меня был контракт, и попросил предоставить студию в какой – нибудь другой стране. Мне предложили на выбор Рио – де – Жанейро, Китай и Лагос [70]70
  Столица Нигерии


[Закрыть]. Я выбрал Лагос! Африка, новые ритмы, звуки ударных инструментов. Мы не имели ни малейшего представления о тех условиях, в которых нам предстояло работать. Когда приехали на место, то увидели, что строительство студии в Апапе идет полным ходом. При нас сооружали кабины, разграничительные барьеры, и строители интересовались, вставлять ли стекло в перегородку, разделяющую студию и аппаратную. Они хотели сделать просто деревянную стенку с дырой. (Смех).

С «EMI» конкурировал Джинджер Бейкер, и я решил немного помочь ему. Мы поработали в его студии «ARC», продемонстрировав тем самым, что фирмы – фаворита в этом споре нет.

Как – то ночью в Лагосе на нас напали – забрали записи, тексты песен. Когда на следующий день мы пришли в студию, один из ребят заявил: «Скажите спасибо, что вас не убили. Это все потому, что вы белые. Они надеются, что вы их не узнаете».

Знаете, до нефтяного бума в Лагосе были в ходу публичные казни. На побережье как – то была такая казнь. Повесили одного парня, а потом появились деревянные сувениры, маленькие резные фигурки, изображавшие казненного. Привыкнуть к такому невозможно.

На следующий день мы снова пошли на побережье. Но, увы, нас преследовал злой рок. Выкупаться нам не удалось. Отправляясь в Африку, я предвкушал прекрасную погоду, а попали мы в сезон дождей. Небо, что называется, прохудилось. Великолепная погода для записи – ведь на улицу все равно не высунешь носа.

Вернувшись в Англию, мы получили письмо от директора «EMI», в котором он писал следующее: «Дорогой Пол, я не советую вам ехать в Лагос, так как там недавно была зафиксирована вспышка холеры».

Но, несмотря на все напасти, мы сделали один из лучших наших альбомов. «Band On The Run» – это результат путешествий.

Песня «Picasso's Last Word/Drink To Me» появилась во время отдыха на Ямайке. Дастин Хоффман [71]71
  Хоффман Дастин, р. в 1937 г. в Лос – Анджелесе. Звезда американского кино. Фильмы: «Выпускник» (1967 г.), «Полуночный ковбой» (1969 г.), «Маленький большой человек» (1970 г.), «Мотылек» (1973 г.), «Ленни» (1974 г.), «Крамер против Крамера» (1980 г.), «Тутси» (1982 г.), «Смерть коммивояжера» (1985 г.). Неоднократно награждался премией Американской академии киноискусства и наук


[Закрыть] и Стив Маккуин работали на Ямайке над фильмом «Papillon», а мы приехали поглазеть на съемки.

Как – то Дастин пригласил нас на ужин и в разговоре поинтересовался у меня: «Как ты пишешь песни?» «Они появляются из воздуха», – ответил я. Но мой собеседник не унимался: «А можно ли написать песню на сознательно выбранную тему?» «Да, – сказал я, – но только, если она способна вызвать прилив вдохновения». Тогда Дастин Хоффман заявил, что у него есть для меня грандиозная тема. Он принес номер журнала «Тайм» со статьей, описывающей кончину Пикассо [72]72
  Пикассо (Руис) Пабло (1881–1973 гг.). Французский живописец, скульптор, керамист, испанец по происхождению, основоположник кубизма, многие произведения написаны в стиле неоклассицизма и сюрреализма


[Закрыть]. В ней говорилось, что накануне, ужиная с друзьями, в разгар веселья художник молвил: «Выпейте за меня, за мое здоровье. Мне уже пить не придется». Затем встал и удалился наверх. Это был конец – Пикассо умер. «Да, об этом можно написать песню», – подумал я и тут же вспомнил Дилана. Песню легче писать на конкретного исполнителя. Я уже видел Дилана, поющего «Выпейте за меня…» Дастин не мог усидеть на месте, он дергал жену, повторяя: «Ты только посмотри, он уже сочиняет…» Работу над этой песней я закончил в Лагосе, при записи мы с Джинджером Бейкером добавили как бы запаздывающее по отношению к основной теме звучание ударных.

По финансовым соображениям нам приходилось делать записи за границей. В противном случае, правительство заявило бы, что раз записи сделаны в Великобритании, то и деньги, вырученные от их продажи, должны вернуться в страну. Это означало бы выплату 98 % налога, т. е. с каждого фунта прибыли я бы получал 2 пенса, а правительство – 98. Но лучше, как в США: с доллара правительству – 30 центов, а мне – 70.

Я люблю читать научную фантастику, например, «Foundation» Азимова [73]73
  Азимов Айзек, р. в 1920 г., – Американский писатель и ученый. Соч.: «Я – робот» (1950 г.), «Конец вечности» (1955 г.), «Источники жизни» (1960 г.), «Царство солнца» (1960 г.), «Путь марсиан» (1964 г.), «Память все еще свежа» (1979 г.), «Неутраченная радость» (1980 г.)


[Закрыть]. Масштабность и глубина его произведений поражает. Такие книги становятся толчком к творчеству. Помните, как в песне «Venus And Mars»: «Сидя на станции в ожидании чуда…» Словно в романе Азимова – в ожидании космического корабля «Starship 21 Z NQ9».

Когда мы отмечали в Штатах завершение работы над альбомом «Venus And Mars», кто – то поприветствовал нас так: «Привет, Венера! Привет, Марс!» Но я не могу согласиться с этим. Работая над песней, я никогда не имею в виду себя. Любой психоаналитик возразит мне: «Ну – ну приятель, сочиняя, ты отталкиваешься от собственного «я»". Но лично я так не думаю.

Песня «Venus And Mars» о парне, подружка которого сильно увлечена астрологией; она из тех, кто, знакомясь, в первую очередь интересуется вашим знаком зодиака. В песне поется: «Моя подружка изучает звезды», хотя в первом варианте было иначе: «Моя подружка следит за звездами». Но это выглядело менее определенно.

Я и не знал, что Марс и Венера – самые близкие к нам планеты. Я просто перебирал в памяти названия: Юпитер, Сатурн… Все не то… А вот Марс и Венера – как раз то, что надо. Потом еще и затмение произошло. Впервые за тысячу лет планеты выстроились в одну линию. Но мой выбор пал на эти планеты чисто случайно. Простое совпадение. Я понятия не имел, что они символы любви и войны, вовсе не думал о картине Боттичелли, как позже предполагал Джордж Мелли.

Название песни «Mull Of Kintyre», ставшей в 1977 году в Британии хитом, связано с местом, где находится моя ферма. Вы наверняка не раз слышали в фильмах шотландские народные песни. Почти все они старинные. Я считаю, что современных шотландских песен просто не существует и их не будет до тех пор, пока не появятся подделки в американском или британском стиле. Мне и захотелось самому попробовать написать нечто в стиле шотландской народной песни. Я питаю особые чувства к Шотландии. До распространения романского влияния на Англию здесь существовала древняя кельтская культура. Наше общее прошлое мне нравится.

Я дал объявление, чтобы собрать в моей студии, под которую был специально оборудован большой сарай, всех местных кэмпбелтаунских волынщиков. Ко мне, желая продемонстрировать свои возможности, явился солист их группы. Это было чудовищно. Отказавшись играть на кухне из боязни оглушить нас, он увлек меня в сад и разошелся на полную катушку. Стало ясно, что они ничего не могут на своих волынках, пока не найдут определенную гамму, а уж тональность поменять просто не в состоянии. И все же я написал песню, в которой использовал эти мотивы. Чтобы довести все до конца, пришлось позвать в мой сарай всех волынщиков. Была ночь, но шум стоял невозможный. Так и получился наш хит!

Концерты 1979 года, устроенные мной под эгидой ООН, проводились в помощь кампучийским беженцам. Но они, увы, так и не стали значительным явлением. Мы не смогли в полной мере придать им международное звучание, хотя замысел был интересный: концерты в местах скопления горожан, каждый день в течение недели. В музыкальном отношении альбом получился, а вот само шоу я просто ненавидел. По – моему, оно стало нашей последней совместной работой с «Уингз». В значительной степени неудача была обусловлена мониторами, установленными на сцене. Когда вы не слышите себя, выступление не получается. От скрежета моей бас – гитары меня бросало в холодный пот.

Первым в организации таких концертов был Джордж (Харрисон) со своим Бангладешским шоу, по – своему замечательным и невероятным. Тогда меня приятно поразили музыканты, проявившие большую заинтересованность. Теперь такие концерты, проводимые по инициативе «Эмнисти интернэшнл», попадают в центр всеобщего внимания, и получается, что музыканты делают порой для людей больше, чем целые правительства. Как это было, например, на фестивале «Live Aid».

Целых десять лет я не испытывал удовлетворения от новых песен. И все из – за глупой привычки сравнивать «Уингз» с «Битлз». Лишь постепенно я понял, что «Уингз» пользуются заслуженным успехом. Между прочим, вчера я слышал, как ребенок интересовался моим прошлым творчеством: «Мама, в какой группе раньше пел Маккартни?»

Мой второй сольный диск был задуман как более простой. Не знаю, насколько мне это удалось. В отличие от первого, записанного в комфортных условиях, над вторым я работал в заброшенном фермерском доме на юге Англии. Вооружившись бас – гитарой, ударными и магнитофоном, я устроился в комнате, служившей когда – то гостиной, и один сделал всю запись. Самое удивительное, что работая над этим альбомом, некоторые песни я сделал буквально за десять минут. Еще десять пошло на то, чтобы добавить партию маракас. Я как заколдованный, как малое дитя, тряс этими маракасами, добиваясь нужного эффекта.

Над альбомом «Tug Of War» и «Pipes Of Peace» мы работали вместе с Джорджем Мартином. На запись мы потратили уйму времени. Когда пришли счета на оплату студии, я подумал, что на такие деньги можно смонтировать целую студию. Потому – то я и заимел свою. Что касается песен с этих альбомов, то я предпочитаю заглавные: «Pipes Of Peace» цельная вещь, обладающая какой – то внутренней притягательностью; «Tug Of War» – своего рода пояснение к моей карьере, содержащее довольно точное резюме.

Однажды, в конце 70–х, мне позвонил Майкл (Джексон) [74]74
  Джексон Майкл, р. 29 августа 1958 г. Американский певец, выступает на сцене с детских лет, мировую известность завоевал в начале 80–х годов, снимается в кино


[Закрыть]. На вопрос, зачем я ему понадобился, он ответил: «Хочу сделать несколько хитов». «Порядок, приезжай», – сказал я. Почувствовав его активную заинтересованность в работе, я написал для него «Girlfriend», которую позже включил в альбом «London Town». Мы вместе написали «Say Say Say» и «The Man», а Майкл самостоятельно сочинил «The Girl Is Mine». Работать с ним было одно удовольствие. Нередко он обращался ко мне за советом, и я чем мог помогал, но постоянно повторял одно: «Имей дело с деловыми людьми, которым ты можешь доверять». Однажды Майкл выкинул номер, заявив, что хочет приобрести права на мои песни. Я не придал значения его словам, бросив в ответ что – то вроде: «Ха! Ну ты даешь, малыш!» Но как – то мне позвонили и сообщили, что он купил мои песни. Я подумал, что это глупая шутка. Но нет, все так и было. Майкл вложил в дело все, что заработал на фильме «Триллер». В свое время я и сам хотел купить права на песни, но моим планам воспрепятствовала Йоко. Правда, это уже другая история. Так или иначе, но Майкл получил их. Что ж, в любви и на войне все средства хороши. Смешно, не правда ли? Получается, что и «Yesterday» в большей степени принадлежит Майклу Джексону, чем мне. Это раздражает. Надо бы переговорить с Майклом. (Криво ухмыляется). Я, конечно, не держу зла. Но, Майкл, если ты меня слышишь, знай, я верну «Yesterday», «Here, There And Everywhere» и несколько других. Просто так – ради смеха.

Я часто говорил многим, что мне не хватает хорошего, понимающего коллеги, такого, например, как Джон. Ведь работая с ним, мы прекрасно понимали и дополняли друг друга. Я начинал петь: «Жизнь все лучше и лучше», а Джон потихоньку вставлял: «лучше некуда». Когда у тебя есть такой друг и коллега, тогда ты начинаешь «выкладываться» по – настоящему.

Работа с Элвисом Костелло [75]75
  Костелло Элвис, наст. имя Диклен Макманус, р. 25 августа 1954 в Лондоне. Один из видных представителей британской «новой волны»


[Закрыть] доставила мне удовольствие.

Мне импонирует его прямота. Элвиса нельзя отнести к уступчивым людям. Это хорошая черта. У него всегда есть свое мнение. Когда его спрашиваешь: «Как тебе нравится вот это?», он не говорит «м – м–м» или «ах». Он отвечает: «Мне это нравится» или «Мне это не нравится». Я даже сказал ему как – то, что он мне немного напоминает Джона. Мы записали только одну песню, а я уже подумал: «Господи, это почти «Битлз», он действительно взял на себя роль Леннона». Сначала нас это несколько беспокоило, но потом мы привыкли. Мы сделали несколько пробных записей тех вещей, которые мне нравились. Наши голоса удачно сочетаются и звучат вместе красиво. К тому же Элвис – работяга, не пижон. Он не будет сидеть и часами думать, грызя карандаш. С Элвисом у меня многое получается, но говорить о постоянном сотрудничестве пока не буду. Ведь тогда все будут ждать от нас чего – то значительного и в конечном итоге могут быть разочарованы.

Я хотел бы записать пару песен Джона, попробовать спеть «Beautiful Boy» и «Imagine» и еще что – нибудь из раннего. Больше всего мне хочется исполнить «You Will Be Mine», и если я не запишу эту песню, то хотя бы исполню на каком – нибудь концерте.

Наверное, собственный стиль меняется с появлением новой музыкальной аппаратуры, электронных ударников и всего прочего. Так было и со мной. Когда мы собрались для записи пластинок «All The Best!» и «Back In The USSR», то хотели просто поиграть, просто попеть, тряхнуть стариной, чтобы подготовиться к записи большого альбома. Мне нужна была та беззаботная атмосфера кофейни, знаете, «давай тащи инструмент, может, посидим, поиграем» – что – то в этом духе. Но, конечно же, обстановка сразу стала более формальной, это неизбежно.

Ребята все время спрашивали: «А твои песни мы будем играть?» И мы исполнили «I Saw Her Standing There». Но я только и думал о том, чтобы играть старый «доисторический» рок. И вот мы начали с «Twenty Flight Rock», потом пошла «Oh, My God, Miss Cloudy», немножко Фэтса Домино, Сэма Кука [76]76
  Кук Сэм, р. 22 января 1931 г. в Чикаго. Американский певец, получивший широкую известность в 50–60–е годы. Убит в Лос – Анджелесе в декабре 1964 г.


[Закрыть] и т. д. Мы даже осмелились сыграть «Now Or Never» из репертуара Элвиса Пресли. Кое – кто недовольно нахмурился, узнав, что мы будем записывать эту песню, но потом всем понравилось. Прямо как в Гамбурге в старые времена. Там она пользовалась огромным успехом.

Одним словом, музыканты вкалывали, ничье самомнение нам не мешало. Я подумал, что так обычно записывались «Битлз». Ну и, конечно же, ошибки барабанщика, ненастроенные гитары и все такое. Но ведь часто именно благодаря этим ошибкам музыкальное произведение и становится запоминающимся, а потому популярным. Если вдруг возникал какой – нибудь странный звук, мы его оставляли, чтобы у записи был свой, характерный привкус. Когда пытаешься что – то подправить, обычно только все портишь.

Я прекрасно знал, что можно сидеть и обдумывать все это часами, а можно сразу взять и записать. Поэтому я сказал ребятам: "«Kansas City» в тональности соль, немножко безалаберно», показал, где сделать паузы, как закончить. И все. А потом: «…три, четыре, и… начали!» Ну и кивком показал, кому вступать в соло. Они играли великолепно. Весь секрет в том, что у них не было времени на обдумывание. Больше двух дублей мы не делали, и то лишь в том случае, если в первый раз совсем ничего не получилось. Мы записали 18 песен за один день и столько же за следующий. Пластинку «Back In The USSR» я делал для души. На ней рок – н–роллы, песни моей юности. Я думаю, что всегда стараешься исполнять музыку, которая по душе. И конечно, надеешься, что она станет популярной. Мне кажется, что не следует исполнять музыку, в надежде, что она станет популярной, если она самому тебе не нравится. Думаю, что слушатель всегда знает, когда его пытаются обмануть.

Я не думаю, что у музыки и политики много общего, но когда я рос на Западе, мы интересовались Россией. Мои родители, бывало, говорили мне: «Мы вместе воевали, мы были союзниками в войне». Мы всегда смотрели на Советский Союз как на друга. Но потом вмешалась политика, и между нами возникла стена. В то время (60–е годы) многое между Советским Союзом и Западом было запрещено. Это касалось не только музыки. Мы предвидели такое отношение, и нас оно не слишком тревожило. Это не оттолкнуло нас от русских. Мы вас любим. Ужасно! Мы часто слышали, что молодежь интересовалась нашей музыкой и слушала наши пластинки. С тех пор у меня очень много заочных, но преданных почитателей.

Я всегда был оптимистом в вопросе отношений между нашими странами. Сейчас отношения становятся более теплыми и мне захотелось, чтобы это была не просто пластинка, одна из многих. Я подумал, что поскольку все мои пластинки обычно выходят здесь (в Великобритании) или в Америке, а в Россию попадают позднее, было бы неплохо сделать наоборот. Тот новый дух дружбы и открытости, который исходит из России, побудили меня сделать ответный жест – подарить диск моим поклонникам в вашей стране. Для меня важно, чтобы люди там узнали, что здесь у них много друзей.

Возможно, толчком послужил репортаж из Советского Союза, подготовленный американской телекомпанией Эй – би – си, который я увидел по телевизору. Репортер подходил к детям, домохозяйкам, прохожим на улице, заводил самый обыкновенный разговор, и, вы знаете, я увидел обычные, нормальные лица людей. А ведь Россия для нас существовала всегда за «железным занавесом».

Хотите, я составлю символическую рок – группу из тех музыкантов, которые, как мне кажется, на сегодняшний день лучшие? Вокал – Роберт Плант [77]77
  Плант Роберт Энтони, р. 20 августа 1948 г. в Бирмингеме. Вокалист английского ансамбля «Лед Зеппелин». После распада группы в 1980 г. выступает сольно


[Закрыть], гитара – Эдди ван Хален, клавишные – Стиви Уандер, ударные – Фил Коллинз [78]78
  Коллинз Фил, р. 31 января 1951 г. Ударник и вокалист английской рок – группы «Генезис»


[Закрыть], бас, хоть и нескромно, но на бас – гитаре буду играть я.

При создании группы, как и при комплектовании футбольной команды, весьма трудно найти оптимальное сочетание игроков. Ведь одиннадцать звезд на поле – это еще не команда, как подтвердил чемпионат мира по футболу в Мехико [79]79
  Имеется в виду неудачное выступление английской сборной на чемпионате мира по футболу в Мексике в 1986 г.


[Закрыть]. Объединить усилия двух сильных музыкантов не сложно. А вот найти группу, участники которой отлично понимают друг друга, дело непростое. Все равно что удачный брак.

Надо четко провести границу между критикой и критиканством. Я понимаю, что на всех не угодишь, но здравый смысл в оценке творчества, на мой взгляд, должен быть более серьезным аргументом, чем субъективная схоластика типа «доминант – септ – аккорды в финальной части превалируют над дольными структурами, обедняя гармонию произведения». Это и есть критиканство, когда сказать нечего, а говорить надо. Когда мы со Стиви Уандером написали песню «Ebony And Ivory», мы хотели сказать всему миру, что люди всех цветов кожи должны и могут жить в дружбе и согласии, но нашлись критики – нет, критиканы, которые написали в своих газетах только одно слово: «чепуха». Понимаете? Это как раз тот случай, когда одно слово может убить. И вроде действительно чепуха, но я слег на несколько дней. Все время вертелась мысль: «А может быть, они правы, а я действительно дурак, на что замахнулся?» Но проблема – то существует! В ЮАР, в меньшей степени в США, но она есть. И вы знаете, когда я понял, что работал не напрасно? Во время гастролей в Лос – Анджелесе. Ко мне за кулисы пришел Эрни Уоттс, великий черный саксофонист и сказал: «Огромное спасибо за эту песню». А в глазах у него стояли слезы. Я вначале не понял, почему у него была такая реакция, но кто – то сказал, что он женат на белой женщине… И мне стало безразлично мнение критиканов. В конце концов, если моя песня помогла хотя бы одному человеку, значит, я жил не напрасно.

Большинство моих песен так и остались неоконченными. Нет, нет, я говорю не о черновых набросках, а о том материале, который записан на пластинках. Я иногда слушаю свои старые записи и не могу избавиться от мысли, что большинство песен скомкано, мелодические линии не развиты, ритмы слабые. Поэтому, возможно, некоторые оказались слишком мягкими, но вся беда в незавершенности. Порой критики говорят: «Да это же какое – то желе, а не песня!», – и я готов с ними согласиться – я никогда не спорю с объективными истинами. Но если уж совсем честно, то таких песен у меня немного, например «Be Вор» из альбома «Wild Life». Я просто слышать ее не могу, это какой – то кусок бездумья. Но, к счастью, подобная халтура у меня редко проходит.

Настоящие музыканты никогда не прибегают к сомнительным текстам. Площадная брань как средство самовыражения? Простите, но это вопрос воспитания. Я знаю, когда, например Блэкмору [80]80
  Блэкмор Ритчи (Ричард), р. 14 апреля 1945 г. Соло – гитарист английской рок – группы «Дип Перпл»


[Закрыть] некуда девать свои эмоции, его разговор со слушателем становится наиболее выразительным – его гитара смеется и плачет, умоляет и обличает. Не забывайте, мы же музыканты! И для нас прежде всего важна музыка – ни одна даже самая пламенная речь не сможет передать вопль души так, как это можно сделать одним аккордом. А насилие, убийства, сатанизм – от бесталанности и плохого воспитания. И слушают такие песни тоже, как правило, невежественные люди. Это замкнутый круг: одни создают, другие потребляют, но создатели и потребители в этом случае принадлежат к одному клану – клану нравственных уродов. Вы поймите, я за свободу творчества, но здесь эта свобода сводится к лозунгу «Да здравствует идиотизм!». Вы обратите внимание, такие музыканты никогда не участвуют в совместных концертах с рок – музыкантами, работающими в других направлениях. А почему? Да потому, что концерт – главная проверка твоих профессиональных способностей, а такие деятели на фоне настоящих музыкантов выглядят просто дилетантами. Да, они гастролируют, но это не гастроли групп или певцов, а демонстрация достижений электроники.

У нас в Англии мало хороших радиопрограмм. Беседуя с одним чиновником из «EMI», я предложил создать станцию для трансляции только хорошей музыки: «Роллинг Стоунз», «Битлз», «Лед Зеппелин» – ведь именно ее хотят слушать люди. Ответ был категоричен – у них нет такой возможности.

Хотите не потерять контакт со своими детьми – заполните их жизнь тем, что придется им по вкусу. Когда я был ребенком, то лишь раз в неделю в течение часа мог слушать то, что мне было интересно. Но в это же время в эфир выходило любимое шоу отца, и каждый раз нам приходилось полюбовно договариваться, кто же на сей раз будет слушать радио. Сегодня можно было бы пожертвовать частью времени «Ярденинг Типс» для «Лед Зеппелин», но человек из «EMI» заявил мне: «Старик, ты никогда этого не дождешься в Англии». Никогда! И все.

Подобная проблема существует и в кинематографе. Недавно я наконец – то выбрался в кино, уже не помню, как назывался фильм, но дело не в названии. Мне трудно пересказать вам содержание – его попросту не было: герои лупили друг друга чем попало, море крови, каждое второе слово в диалогах нецензурное. Я не пуританин, но это, по – моему, слишком. После сеанса возникает единственная мысль: «Неужели искусство может пасть еще ниже!» Я не против того, чтобы режиссеры и прочие деятели искусства расширяли границы своего творчества, просто мне кажется, что некоторые двигаются в направлении тупика. Может быть, я рассуждаю по – стариковски, я и есть старик (смеется), но вообще – то неплохо устроить какой – то надзор за всей этой стряпней, только чтобы он не был очень назойливым.