Текст книги "Клятва пацана"

Автор книги: Владимир Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

5

Нет ничего красивей женской попки. Или груди?.. Кеша лихорадочно искал ответ на этот вопрос – на экране телевизора. Бабы в напудренных париках и старинных платьях вытворяли такое, волосы дыбом становились. И не только волосы… И так их, и этак, и задом наперед, и шиворот-навыворот, особенно доставалось Екатерине Великой.

– Эй, тормози!

Феликс не стал ждать, когда кинщик вырубит видак, сам подошел и выключил телевизор.

– Ты чего, в натуре? – поднялся Жора Бык, здоровый, жирка много, но силы еще больше.

Мастер спорта по тяжелой атлетике, чемпион области, призер России. Ему не надо махать кулаками, схватит Феликса, поднимет на руках и вышвырнет в окно. Но Феликс даже ухом не повел, он угрожающе надвигался на кинщика.

– Ты что нам показываешь, гнида? – зло спросил. – Это наша царица, русская! Думаешь, фашисты ее опускают? Фашисты нас всех опускают! Твою мать опускают! Твою жену!.. Может, твою жену тоже всем хором прут?

Мужик ошарашенно мотнул головой, спиной наваливаясь на стенку. И живот руками закрыл, как будто Феликс собирался выпустить ему кишки.

– А чего ты нам показываешь?

– Так что есть, то и показываю… – жалко пробормотал «кинщик».

– А «Эммануэль»?

– Ну, можно «Эммануэль».

– Эммануэль можно, Эммануэль не наша, а за Катьку ты мне ответишь!.. Да не ссы, бить не буду!.. Отстегиваешь сотку в месяц и живешь себе спокойно.

– Как это сотку? Ты что?

– А так!.. Ты что, за красивые глаза нам тут всякое фуфло впариваешь? Нет, по два рябчика с каждого снимаешь! Сколько тут нас, сколько ты с нас поимел, тридцатка не меньше, за день сотка-две… Короче, три сотки с тебя, и расход.

– Как три? Одна же была!

– А на одну ты согласен? – засмеялся Феликс. – Ну, тогда тебе повезло! Две сотки с тебя… Или три?

– Ну, две.

– Все по-честному, Петрович! Видишь, при людях тебя ставлю. Если что, при людях тебя… Или жену твою на толпу выставлю, хочешь? – засмеялся Феликс.

– Хочет! – гоготнул Дима Лось.

У этого мышцы – сплошь просушенное мясо, и ходит он в плавках, чтобы не переодеваться, когда на подиум позовут. На руках бодается сильно, но Жора укладывает его влегкую.

– Ну все, давай «Эммануэль»! Можешь за бесплатно!

Петрович поставил фильм с красивой музыкой и еще более роскошной женщиной Эммануэль.

* * *

И снова Отшельник надевает перчатки, в этот раз Кеша в стороне. Под раздачей Феликс – из-за его самодеятельности с Петровичем. Отшельник команды не давал, а без этого Феликс никто и звать его никак. И вообще, Витя против всякого беззакония, не для того он контору держит, чтобы людей обижать. Даже если они спекулянты.

– А если моя возьмет? – Феликс торопливо надевал перчатки, всерьез собираясь драться с Отшельником.

– И что?

– Да Петрович барыга, бабки с людей рубит. И налоги не платит.

– А это менты пусть разбираются… И с тобой тоже!

– Со мной?! – вскинулся Феликс.

– Ставь свой видак, крути кино, никто не запрещает. Платишь налоги, не платишь, мне побоку. А к Петровичу не лезь!

– Так на какие шиши видак?

– А Петрович задаром свой «Панасоник» взял? Полторашка косарей. Чеками!

– Ну так это его проблемы!

– Да нет, Феликс, это твои проблемы!

Феликс продержался целый раунд, а с началом второго пропустил в печень, боковой в голову его добил. Отшельник вырубил его начисто, нашатырем пришлось откачивать, окончательно в себя Феликс пришел только к окончанию тренировки.

Из подвала выходили втроем, он, Кеша, Колька, «Москвич» в гараже, домой пешком, лето, июнь в этом году холоднее мая, но все равно здорово, только тополиный пух ноздри щекочет.

– Я вот не врубаю, за кого Отшельник, за нас или за Петровича? – провокационно спросил Феликс.

– Отшельник за район! – парировал Коля.

– Ну да, Петрович предложил ему сотку, Витя согласился. Для себя, любимого, сотка, а пацанам – хрен!

– Ты видел, как Витя брал сотку?

– Коля, я что-то не понял, ты за меня или за Витю?

– Феликс, не пыли!

– Я что, для себя стараюсь? Для всех! Петрович вон бабло из воздуха рубит, а мы вагоны разгружаем, это нормально?

– Ну так и мы видак можем поставить.

– У тебя есть три косаря?

– «Электронику» можно взять, в штуку ляжем.

– «Электроника» кассеты жует, на кассетах разоримся…

– Новая «Электроника» вышла, с пультом… Всего ничего, три косаря… – сам же сказал, сам же возмутится Коля.

– В «Березке» полтора.

– Ну так боны – два к одному, если покупать. Если синяя полоса…

Феликс вдруг остановился, резко повернулся к Коле, но глянул при этом и на Кешу.

– А кто продает?

– Кто, менялы…

– Менялы! Спекулянты!.. Что ты там пел про народную дружину? – глядя на Кешу, улыбнулся Феликс.

– Ну так надо же было что-то петь!

Кеша объяснялся с опером с глазу на глаз, в коридоре вокруг них никто не крутился, но вскоре об этом разговоре знала вся школа, и до пацанов дошло. Может, зря он тогда решил приколоться над опером?

* * *

Менялы, спекулянты – социальное зло, с этим нужно бороться, но Кеша понимал и другое, Отшельник идею Феликса не одобрит. Да и Колька не очень-то поддержал друга, Кеша тоже не в восторге, отказываться они не стали, но и согласия не дали. За такую самодеятельность можно и самому попасть, и Бородулина подставить, Кеша это понимал, но домой заходил с таким чувством, будто предал друга. И с тяжестью в ногах от усталости.

Время не позднее, без четверти десять, но Коля тоже отправился домой, на сегодня у него встреча с Агнией не запланирована, да и Кеше не до свиданий, хотя Юлька на дружбу напрашивалась. И тренировка все соки выжала, и к экзаменам готовится надо, последний остался. В принципе, переживать нечего, если к экзаменам допустили, то «тройка» уже гарантирована. А допустили, потому что Витя держал их всех в узде, а там, где здоровый образ жизни, там и нормальное отношение к учебе. И скажи, что качалка не сделала Кешу человеком. Окончит восьмилетку, поступит в техникум сельскохозяйственного машиностроения, где сейчас учатся его друзья. Коля и Феликс зимой выпустятся, весной в армию, а он будет учиться дальше. И тренироваться, строить тело и ставить удар. И не нужно ему приключений с чеками, с полосками они там или без.

Дверь он открыл тихо, его никто не замечал, зато он услышал голос из кухни.

– Лида, из-за тебя одни проблемы! – сдавленно говорил Бородулин. Хотел повысить голос, сдерживался, но злость из него так и перла.

– А я тебя не просила на мне жениться!

– Да? И сынка своего не навязывала?

– Умеешь ты утешить, когда человеку плохо, – всхлипнула мама.

Кеша тихонько положил сумку на пол, разулся, поближе подошел к двери на кухню.

– А это я тебе проблему создал?

– Все, не могу больше!

Мама попыталась подняться, но Бородулин схватил ее за плечо, надавил, возвращая на место.

– Сидеть!.. И слушать!.. Забыла, как в дерьме жила?..

Кеша с угрожающим видом зашел на кухню. Маму он в обиду не даст, кто это не понял, пусть пеняет на себя.

– А вот и волчонок твой!.. – скривился Бородулин, с презрением глядя на него. – Свалился на мою голову!

Лицо красное, взгляд мутный, запах коньячного перегара ни с чем не перепутаешь.

– Мама, иди в свою комнату! – тихо сказал Кеша.

– Нет у вас тут ничего своего! – Бородулин махнул рукой, отгоняя его от себя, как муху.

– Мама! – Кеша едва сдерживался, чтобы не зарядить с ноги.

– А ты что, волчонок, зубы показываешь? А не боишься, что зубы-то вырвут?

– Оставь маму в покое!

– А то что?

– Папа!

На кухню, отодвигая Кешу, входила Агния.

– Что папа!

– Надо поговорить! – Она воинственно смотрела на отца. И на маму глянула требовательно, взглядом указав на выход.

– Лида, иди!

Она обращалась к ней по имени, но мама воспринимала это как должное. Типичная жертва обстоятельств. Или просто жертва. Терпила. Но это была его, Кеши, мать.

Агния выставила за дверь и Кешу, а сама закрылась на кухне с отцом. Бородулин ее побаивался, отругать мог только за дело, если позже положенного вернется, «двойку» получит или даже школу прогуляет, случалось и такое. По пустякам он Агнию не трогал, да она и не позволяла. И сама могла устроить отцу взбучку.

– Мама, не позволяй себя унижать! – сказал Кеша, кивком указав на закрытую дверь.

– Эдуард Васильевич не виноват! – зашептала она, чуть не умоляюще глядя на сына.

И не за себя она сейчас просила, а за мужа, которому как нечего делать попрекнуть ее куском хлеба.

– В чем ты виновата? В том, что замуж за него вышла?

– В том, что про Леню не сказала.

– Про какого Леню?

– Да был у меня… замуж звал, – мама отвела в сторону глаза. – Его за хулиганство посадили, с ножом на людей бросался, шесть лет дали. А теперь он вернулся, узнал, где я, с кем… Приходил, угрожал. Мне угрожал, Эдуарду Васильевичу… Такой стыд, сынок, такой стыд!

Маму, похоже, больше волновало, как она выглядит в глазах Бородулина, собственная безопасность на заднем плане, а ведь баклан Леня мог ее и убить, если на людей с ножом бросался. А может, и на нее.

* * *

Деревянный дом за покосившимся забором, борщевик пышным цветом во дворе цветет, дверь открыта, в сенях ведро перевернутое, вода на полу. В доме кто-то играл на гитаре, скрипела кровать, спертый запах дешевого табака.

В горнице полный бардак, на столе водка, закуска, один, без майки, бритый наголо, бренчит на гитаре, другой, патлатый, со спущенными штанами лежит на бабе, двигая тощим прыщавым задом. Кеша скривился, глядя на шлюху, которую ничуть не смущал гитарист. Она не стонала, лежала на спине с раздвинутыми ногами и тупо смотрела куда-то в потолок. Удовольствия не получала, но трахали ее как последнюю суку. И гитарист сейчас присоединится, если Кеша его не остановит.

А он должен остановить бритого под ноль, который по всем приметам подходил под описание Лени. Уголовной внешности, утиный нос, татуировка на плече – нож в руке с кандалами на запястье. Возможно, в этом вертепе на этой же кровати среди дерьма лежала и его мать, один бренчал на гитаре, другой наяривал на ней. Да и не возможно, а все так и было. Эта мысль взбесила Кешу.

– Эй, пацан!

Леня вскочил, отбрасывая гитару, но Кеша ударил его ногой, хорошо зарядил, смачно, мужик навалился на стол и грохнулся на пол вместе с ним. А его дружок продолжал двигать задом, как будто ничего и не случилось. И баба не всполошилась, просто удивленно посмотрела на Кешу. Да, он подкачался, плечи стали шире, бицепсы худо-бедно на руках перекатываются, но все-таки он слишком молодой для Лени, соплей по сравнению с ним смотрится. А как ударил!.. А еще Леня мог ответить, не сейчас, чуть позже, и тогда Кеша пожалеет, что на свет родился.

Но все не так просто для Лени, Кеша не один, с ним его друзья, они уже заполняют дом. Коля хватает патлатого за волосы, за штаны, стаскивает с бабы. А Феликс с Жорой хватают Леню, усаживают его на пол.

– Ты Леня? – нависая, спросил Кеша.

– Ну я! Тебе чего, пацан?

Леня знал, от кого получил по соплям, но Кеша почему-то пугал его меньше, чем Феликс с Жорой. Парни реально здоровые, да и не юные уже. И Коля с Димой устрашали своим видом не меньше. Кеша – глиста в скафандре по сравнению с ними, особенно со всеми вместе.

– Зачем на маму наехал, козел?

– На твою маму?

– Ты к люберам заехал, урод! – скривился Феликс. – На что ты рассчитывал, а? Думал, можешь на людей безнаказанно наезжать?.. Ты покойник, урод! Ты покойник, понимаешь?

– Эй, пацаны, вы чего? – Леня глянул на своего дружка, который стоял, согнувшись вдвое – после удара в живот.

Он не мог прийти Лене на помощь при всем желании.

Баба так и лежала на кровати, раздвинув ноги, глаза пустые, смотрят в потолок. Полнейшая апатия ко всему, даже юбку одернуть лень. Возможно, она ждала очередного партнера… Кеша стал успокаиваться, глянув на нее. Нет, мама себе такого позволить не могла. Она ангел по сравнению с этой оторвой, именно поэтому Леня и пытается ее вернуть. И его можно понять. Но не простить.

– Еще раз сунешься к моей маме, я тебя убью!

Кеша грозно возвышался над поверженным бакланом. И ни одна черточка не дрогнет на лице, если этот урод вдруг назовется его отцом. По возрасту он годится, а по факту нет. Мама уверяла, что сошлась с Леней лет десять назад, никак не раньше. Да и не признает он отца, если тот вдруг объявится. Это мать он может простить, а отца нет. Какое может быть снисхождение к человеку, который даже знать о сыне ничего не хочет.

– Лидка – твоя мама? – скривился Леня.

Кеша резко опустился на колено и врубил ему кулаком в грудь, да так, что ребра ухнули. У мужика дыхание остановилось, а может, и сердце. Через несколько секунд он смог вдохнуть, боль ушла, но страх остался. Он смотрел на Кешу так, как будто побывал на том свете, там, куда возвращаться не хотелось.

– Не Лидка, а Лидия Петровна, понял?

– Да я-то понял… – ухмыльнулся Леня.

– Значит, не все понял! – Феликс схватил его за голову и потянул ее вверх с такой силой, как будто собирался оторвать. – Мы – Люберцы, понял? Мы своих не бросаем! Тронешь Кешку, тронешь его мать, будешь иметь дело со мной. Со всеми! Ты понимаешь, гнида?

– Все, все понял!

От боли и унижения у Лени на глазах выступили слезы, но Кеше ничуть его не жаль. Эта мразь посмела прийти к маме, угрожать расправой и ей, и Бородулину, отцу Агнии.

Коля поддержал Кешу без разговоров, Феликс немного подумал, но сказал твердо, таких уродов нужно наказывать. И Жора с Димой согласились поучаствовать. Отшельнику договорились ничего не рассказывать, все могли попасть под его горячую руку – по очереди, на ринге. Мама не хотела говорить адрес, но Кеша настаивал, а отказать она не могла, потому что слабохарактерная. Но так теперь у нее есть мужчина, который может компенсировать этот недостаток.

Леню закошмарили, что называется, под завязку, он пообещал не трогать маму, но Феликс ему не поверил.

– Это сейчас Леня такой расквашенный, а потом бычить начнет, – уже в машине сказал он. – На рога встанет и снова на твою матушку попрет!

– Не знаю, мне кажется, он все понял, – пожал плечами Коля.

– Понял, – кивнул Феликс. – Потому что силу нашу почувствовал, поэтому и понял. А силу потеряем, увидишь, сразу же припрется!

– Почему это мы силу потеряем? – нахмурился Кеша.

Ему совсем не хотелось, чтобы их контора сдулась и размазалась по стенке. И свою силу он чувствовать хотел, и мощь дружеского плеча.

– Почему? Да потому что нам с Колькой в армию весной. А Димке осенью, да, Димон?.. Мы уйдем, кто останется? Отшельник, Бобыль? Так им твои, Кеша, проблемы не впали! То нельзя, это нельзя… А мир меняется, цеховики в кооператоры подались, совсем страх потеряли, в открытую шмотье толкают… А частные рестораны? Слышали, на Кропоткинской кабак открылся? А мы что, лысые?

– Тоже кабак открыть хочешь? – фыркнул Коля.

– На какие шиши?.. Шиши поднять надо!.. «Крестного отца» смотрел? Как они там деньги поднимали? Сначала данью всех обложили, потом уже свои рестораны, казино. Там у них все четко!

– Мы же не в Америке?

– Ну да и менты у нас ну очень суровые… Фигня! И наших ментов покупать можно!

– Ментов покупать можно? Ну ты разогнался!

– Еще не разогнался, брат!.. Когда мы, братва, разгонимся, нас хрен чем остановишь! Бабло лопатой грести будем!.. Слыхали, «девятка» выходит? Та же «восьмера», только четыре двери…

– Да знаем! – мечтательно вздохнул Жора.

– Знать мало! Надо иметь!.. Всех иметь! Имеешь «девятку», берешь с собой телку. Имеешь и ее!.. Прикинь, ты такой крутой на «девятке», рядом телочка на все согласная, юбочка короткая, короткая.

– Феликс, блин, не трави душу! – буркнул Дима.

– Все будет, пацаны, все будет!.. Если мы вместе!..

Кеша кивнул, воодушевленный призывом друга. «Девятка» и телочка в мини – это, конечно, хорошо, но сейчас он больше думал о другом. А если отмороженный Леня снова сунется к маме? Пока он чувствует силу, ничего не случится, но быть беде, если Кеша вдруг сдаст свои позиции. А это вполне возможно, если контора откажет ему в поддержке. Витя хороший человек, но невозможно представить, чтобы он дал команду наехать на Леню, как это сделал сегодня Феликс. Из уважения к другу. Кеша будет последней падлой, если откажет ему в поддержке.

6

Синяя полоса на чеке – курс один к двум, желтая – семь рублей за штуку. Круче всего котировалось отсутствие полосы, такие чеки получали счастливчики, работающие в странах первого мира, коэффициент обмена доходил до девяти. Впрочем, Кеше все равно, какие чеки брать, главное, на свой запрос найти предложение. В этот раз ему попался долговязый загорелый тип с якорем на руке. Белая рубашка, воротник расстегнут, под ним тельняшка в черную полоску. Наколка на руке могла оказаться липой, а темный цвет лица можно было заработать и за колючкой. Чутье подсказывало, что меняла косил под моряка после загранплавания.

– Ментов за тобой нет? – глянув по сторонам, спросил «морячок».

– А что, могут быть менты? – захлопал глазами Кеша.

Он изображал из себя домашнего мальчика из хорошей семьи, деньги есть, а бонов нет, и это когда хочется прикупить немного фирмы.

– Сколько у тебя?

– Двести рублей.

Кеша достал из кармана смятую зеленую купюру с Лениным.

– Спрячь ты! – цыкнул на него «морячок» и схватил за руку, заставляя убрать деньги.

– Мне бы сто чеков.

– Каких сто? Менты со всех сторон обложили, работать не дают… Пятьдесят дам… Нормально?

– Да где ж нормально?

– Хорошо, семьдесят… Поверь, дешевле ни у кого нет, говорю же, менты гоняют!

– Ну, хорошо.

Кеша достал из кармана деньги, передал «морячку», тот кивнул, отсчитал шесть бумажек по десять рублей каждая.

– Эй, здесь всего шестьдесят!

– Я сейчас ментов крикну! – ухмыльнулся мужик.

Он совершенно не сомневался в беспомощности Кеши, поэтому без всякого страха повернулся к нему спиной. И обомлел, увидев «дружинников» с красными повязками на рукаве. И не четверых, а шестерых, для большего устрашения Феликс взял в дело Пашу Сурка и Рому Бицуху.

Замешательство длилось недолго, «морячок» развернулся спиной и бросился прочь, но Кеша вовремя подставил подножку, а подскочившие Феликс и Жора подняли его с земли.

– Товарными чеками торгуем? – сурово спросил Коля.

– Эй, ребята, вы чего?

– Придется пройти с нами!

– Может, вы сами пройдете? На хрен! – скривился «морячок». Сильный удар в «солнышко» сложил его втрое. Пока он поднимался, Дима ошмонал его, вынув из карманов всю наличность, перед глазами мелькнула купюра номиналом в двести пятьдесят рублей, серьезный чек.

– Что здесь такое происходит?

Кеша и сам не понял, откуда выскочил чернявый мужчина с жидкими усиками под носом, костюм на нем штатский, но туфли форменные, похоже, мент.

– Спекулянта задержали, а в чем дело, гражданин? – Феликс строго смотрел на опасную помеху.

– Лейтенант милиции Черенцов! – представился мужчина, вынимая удостоверение.

Но если он ждал, что толпа бросится врассыпную, то зря. Феликс даже бровью не повел. Он все так же строго смотрел на мента – в ожидании, когда тот раскроет корочки. А всматриваясь в содержимое документа, безапелляционно сказал:

– Удостоверение фальшивое!

Дима кивнул и снова пришел в движение, присел перед «морячком» и, закатив штанину, глянул, что под ней. Ничего не нашел, но обыск продолжил.

– А вот мы сейчас посмотрим! – Черенцов полез в карман, вынул свисток, но Феликс ловко вырвал его из рук. И начальственно глянул на Жору:

– Забирайте самозванца!

Жора кивнул, резко надвинулся на мента, сунул руки под пиджак, в то время как Дима снимал с «морячка» туфлю.

– Оружия нет!

– Точно самозванец!

– Ну давайте, ведите меня в отделение! – потребовал Черенцов.

Но Феликс, ударив его кулаком в живот, схватил за волосы.

– Если ты на самом деле мент, скажем, что ты прикрывал этого козла!

Он дал команду, и «морячка» также ударили в «солнышко», но его еще и на колени поставили.

– Как у вас называют продажных ментов? – сказал он, поворачиваясь к Черенцову спиной.

Феликс выглядел как само спокойствие, а у Кеши слегка ослабли коленки. Он понимал, что удостоверение настоящее, просто Феликс смог взять мента на понт. При этом откровенно, у него на глазах, ограбив терпилу.

Черенцов дал им уйти. Не догонял их, не звал на помощь, подобрав удостоверение, ушел к своим. Но вряд ли на этом дело закончится. Менты не позволят обращаться с ними как с лохами. Рано или поздно они дадут ответку. Кеша об этом подумал, а Коля поделился опасениями вслух.

– Не ссы, нормально все будет! – не согласился с ним Феликс. – Менты тоже люди! Среди них свои волки, остальные овцы. Летеха повел себя как баран, да его свои зачморят, если он расскажет!

– А если все равно расскажет? – спросил Коля.

Феликс резко повернулся к нему.

– А волков бояться, в лес не ходить!.. Сиди дома, качай железо! Пока мы тут всех раком ставим!

Коля опустил голову, и Кеша отвел глаза. Они уже обеими ногами в криминале, возможно, еще не поздно сдать назад, но никто из них от Феликса не откажется. Они оба это понимали.

* * *

В подвале хорошо ставить «качалку», чем дальше от людских глаз, тем лучше. А видеосалону место в публичных местах, Феликс правильно все понимал, поэтому взял в аренду целый кабинет в Доме культуры. И ведь по уму все сделал, объявил себя представителем кооперативного движения, загрузил директора умными фразами из недавних постановлений. Закон об индивидуальной трудовой деятельности, о государственном предприятии, о кооперации. Постановление о создании кооперативов по бытовому обслуживанию населения. Даже запустил процесс об индивидуальной трудовой деятельности, но пока все это находилось в процессе, а видак уже крутится. И директор ничего не может поделать, Феликс, понятное дело, запугал его, но очень-очень вежливо.

Феликс задался целью, и этого вполне хватило, чтобы взять видеомагнитофон и телевизор. Черенцов о себе не заявлял, а больше на ментов не нарывались, терпилы помалкивали.

Видео крутится, зал почти полный, Феликс почивает на лаврах, да и Кеша на жизнь не жалуется. Лето на исходе, с техникумом вопрос решен, Бородулин успокоился, даже в общежитие не выталкивает, Леня затихарился, не отсвечивает. Все хорошо, все пучком.

– Может, на карьеры? – Феликс поднял майку, похлопав себя по животу. – Позагораем!

– Ну, можно, – Коля сонно глянул на отцовский «москвич».

Восемнадцать исполнилось, права есть, можно ездить где угодно, не опасаясь гаишников.

– «Девяточку» бы!.. Заработаем, пацаны?

– Ну так есть варианты, тут это, чуваки какие-то подходили, видак спрашивали напрокат, на ночь, – сказал Жора.

– Сколько дают?

– Полтинник предлагали… Я вот подумал, второй видак нужно брать. А что, цена падает!

– Ну да! – фыркнул Феликс.

Цены падали в Штатах, до двухсот пятидесяти долларов за видак, кассеты в четыре раза подешевели, но в совке все по-прежнему. Хотя и можно взять за нормальную цену. Если постараться. Феликс знал, как это делается, но что-то не хочется ему напрягаться, крутиться. Во всяком случае, сейчас. Жарко ему, на карьер хочет, там озеро, где можно засветить фигуру. И девчоночку снять. Это Коля прилип к Агнии как банный лист, а Феликс от Аллы вовсю гуляет.

– Эт чо такое? – Дима указал на толпу крепких ребят, человек семь-восемь, идущих от остановки.

И не похоже, что на «Кулак ярости» с Брюсом Ли. Если они искали драки, то никак не на экране телевизора. Во всяком случае, Кеше так показалось. Да и Феликс заметно напрягся.

– Теплоцентраль, мать их, – сквозь зубы процедил он и сделал каменное лицо.

Парни шли на вход, двоих Кеша узнал, видел в толпе на Крымском мосту. И Феликс махнул кому-то, толпа остановилась, от нее отделились двое, те самые, знакомые, один с короткой стрижкой, с большим родимым пятном на шее, другой вихрастый, с глубоко посаженными глазами под тяжелыми надбровьями. Оба мордастые, крепко накачанные, в майках-борцовках, чтобы подчеркнуть свою физическую мощь.

Феликс раскинул руки, распахивая объятия, улыбка до ушей, но с места он при этом не сдвинулся. Пацанам пришлось идти к нему.

– Феликс, братишка! – улыбался короткостриженый.

Он смотрел на Феликса, вихрастый – на Кешу, скупо, но все-таки кивнул ему в знак приветствия. Дал понять, что узнал.

– Аксай, братан!

Короткостриженый пожал Феликсу руку, но его спутник даже не шелохнулся. Сошлись две толпы, старшие говорят, остальные стоят слушают. Кеша все это понимал. Как понимал и то, что Аксай, похоже, собирается выяснять отношения, не важно, с какой ноты начался разговор.

– Ты что-то хотел? – спросил Феликс.

Он улыбался, но на собеседника смотрел пристально, с подозрением.

– Да видак тут, говорят, крутят.

– «Кулак ярости», нормальный прогон, мне понравилось.

– А кто крутит?

– Мы крутим, наш видак, наша точка.

– И видак ваш?

– Чеков на «Березках» наломали, лохов разводили, рассказать, как?

– Да нет…

– Может, ты с нами ломать хочешь? Так ты говори, мы поймем. Сами такие же!

– Ну, если это ваша точка…

– Не там тему ищешь, Аксай! – качнул головой Феликс, все так же в упор глядя на собеседника. – С одного видака много не снимешь.

– Там бабки реально гуляют, гармошки только не хватает.

– Какой гармошки? – не понял Аксай.

– А такой, чтобы бабки плясать начали, к нам в карман!.. Мы завтра пойдем! Давай, присоединяйся, бабло по-братски поделим!

– На Рижский? – задумался Аксай.

– Я два раза предлагать не буду!

– Ну давай!

Кеша озадаченно поскреб у себя под ухом. Феликс им самим ничего еще не предлагал, а уже с Теплоцентралью обсудил. Видимо, идея с Рижским рынком крутилась у него в голове, а появление Аксая придало ей ускорение, вот и вылетела она, как птичка из клетки. Но слово, как известно, не воробей, и если Феликс сказал, то уже завтра будет весело. В кавычках.

* * *

Рижский рынок – овощи, фрукты, а прилегающая площадь – деревянные палатки с барахлом и техникой; на эту тему Феликс и запал. Подъехал сюда как-то за видеокассетами для своего салона, пришел, увидел, осталось только победить. Но за этим дело не встанет. «Дружинников» у него с полтора десятка, парни рослые, мощные, Кеша на их фоне выглядел блекло. И самый молодой, и самый тощий, хотя прогресс в мышцах уже давно наметился. Феликс поставил его на шухере, стоять, смотреть, если вдруг менты, подать знак. Он, в общем-то, и не против, хотя находиться в толпе интересней.

Разговор Кеша не слышал, но видел, как пацаны наехали на палатку, где продавались джинсы, куртки и спортивные костюмы, выбор немаленький, народ толпится, пришлось разгонять. Торговец, высокий мужчина с усами, качал головой, отказываясь от услуг, Кеша, недолго думая, перевернул стол, а пацаны стали скидывать на пол вешалки с одеждой. После чего переместились к следующей палатке, а их не так уж и много. Покупателей гораздо больше, чем продавцов, а это серьезные обороты, Феликс прав, деньги здесь крутились неслабые. А ментов продавцы боялись не меньше, чем «дружинников», обороты-то по большей части нелегальные. От ментов здесь тоже приходилось откупаться.

В следующей палатке товар сбрасывать не пришлось, продавец правильно все понял.

Менты появились со стороны станции метро, патруль шел неторопливо, но как раз к месту происшествия. Сейчас увидят беспредел, или сами вмешаются, или подкрепление звать начнут. Если вмешаются, могут и огрести, настрой у Феликса более чем боевой, ему сейчас море по колено. Но с ментами связываться не резон, лучше уходить.

Продавец трясущимися руками отсчитывал деньги, Феликс покровительственно хлопал его по плечу.

– Теперь ты наш человек, понял! Если вдруг что, звони, подъедем, твоя проблема – наша проблема!

Мужчина кивал, вроде как соглашаясь, но вид у него такой несчастный.

– Менты! – шепнул на ухо Кеша.

– И что? – громко удивился Феликс.

Он повернулся, куда показывал Кеша, и смело пошел навстречу опасности. Пацаны за ним. Белые рубашечки с черными галстучками, черные брюки, красные повязки, все строго и чинно.

Феликс с важным видом подошел прямо к ментам, остановился. Погода теплая, не жара, но все равно патрульным не позавидуешь, кителя, портупеи, сапоги. И радиостанция на плечевом ремне у полнотелого, с лишним весом старлея, неудивительно, что бедняга обливался потом.

– Здравия желаю, старший дружины Вова Сидоров!

– Какой еще дружины? – Старлей настороженно смотрел на Феликса.

Снял фуражку, влажным платком смахнул пот со лба. Напарник у него парень худощавый, сержант не потел, но и возникать не торопился.

– Люберецкая дружина, спекулянтов проклятых трясем… А вы из местного отделения, да?

– Ну мы-то из местного! – Старлей покосился на Жору, который чуть ли не навис над ним…

Весовая категория у них примерно одинаковая, но у Жоры преобладание мышечный массы, а у старлея – жировой.

– Тут это, спекулянты привет вам передали!

Старлей держал фуражку в руке, туда Феликс и бросил пару смятых четвертных.

– Это что такое! – вытянулся в струнку офицер.

Возмутился он сильно, но деньги возвращать не торопился. И оформлять их как вещественное доказательство тоже.

– Так дружить с вами хотят! Через нас!..

– Вы кто такие?

– Так дружина же! Порядок здесь наводим. А вы отдыхайте! – Феликс пренебрежительно глянул, как старлей надевает на голову фуражку – с деньгами в ней.

Сержант возмущенно повел рукой, как будто хотел сбить фуражку. Может, и собирался сделать это, но передумал. По двадцать пять рублей на рыло деньги немаленькие, когда зарплата немногим превышает сотню в месяц.

– Мы тут сами справимся! Мы же люберецкие! – Феликс приподнял руку, сжимая кулак в интернациональном приветствии «Рот Фронт». Повернулся к ментам спиной, тогда уже добавил: – Гроза неформалов, спекулянтов и проституток!

Сержант провел рукой по кобуре, как будто хотел достать пистолет и задержать нахала, но даже клапан не открыл. Раньше надо было думать, пока деньги не взял.

Менты остались на месте, а Феликс переключился на очередного терпилу. Круглолицый с двойным подбородком мужчина тяжко вздохнул, понимая, что спорить бесполезно, но с деньгами расставаться не торопился.

– Мы с начальством порешали, – кивком указав на патруль, сказал Феликс. – Работай, сказали, только налог государству заплати. Через нас.

– Через вас?

– Жить хочешь?.. – ухмыльнулся Феликс. – Нормально жить?

– Ну-у…

Усатый снова вздохнул, налоги – дело святое, не можешь платить – научат, не хочешь – заставят. И ведь заставили. Заплатил.