Текст книги "Сигналы Вселенной"

Автор книги: Владимир Бабула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава XXV
Коварный вирус

Рассказ Навратила произвел на Северсона очень сильное впечатление. Он сразу же вспомнил загадочное письмо и свой разговор с праплемянником.

«По-видимому, Дитриксон общается именно с Ватсоном!.. Может, они уже замыслили нечто преступное?»

Подозрение быстро росло и крепло: да, Олаф, бесспорно, утаил правду. Один он вряд ли мог бы причинить экспедиции много вреда, но два преступника уже представляют серьезную угрозу. Молчать – значит стать их сообщником; выдать Ватсона – означало выдать и своего родственника…

Северсон ворочался с боку на бок на кровати, голова у него раскалывалась.

«Выдам! – решил он после тяжелой душевной борьбы… – Но как я докажу, что они – преступники? – подумал он вдруг. – Записку Дитриксон уничтожил, других вещественных доказательств нет. Оба будут отпираться и скажут, что я сошел с ума. Наконец, ученые скорее поверят своим коллегам, чем незнакомому гостю из прошлого…»

«Алена… Алена – мое единственное спасение… Она, конечно, поверит мне… Но нельзя рассказать и ей; ее не порадует то, что я так долго молчал, так долго скрывал от нее…»

Всю ночь Северсон так и не сомкнул глаз, но ничего путного придумать не смог. На рассвете он решил отложить решение проблемы на вечер; вечером – на другой день;

затем – на следующую неделю… И так проходили месяц за месяцем.

А тем временем жизнь в крохотном одиноком мирке в межзвездном пространстве текла спокойно, без серьезных происшествий. С Земли приходили известия о новых успехах человечества в борьбе с природой, а с планеты Икс – непонятные программы с «визгливой» музыкой. Она казалась все время одинаковой, только слышимость постепенно улучшалась.

Северсон еще некоторое время упрекал себя за трусость и нерешительность, но его нечистая совесть уже медленно засыпала. Но однажды произошло событие, которое вновь пробудило его тревогу.

– Вы хоть понимаете, Лейф, что уже скоро год, как мы летим во Вселенной? – спросила его как-то Алена.

– Время только для бездельников тянется медленно, а мы не можем пожаловаться на недостаток работы! – засмеялся он в ответ. – Сколько хлопот доставляет нам одна только кухня! Робинзону было легче: убил какое-нибудь животное, поджарил, и готово. Моя мама готовила блюда по кулинарной книге, где было написано: «Возьми три яйца, полкилограмма муки и сто граммов сахара…» Она, наверное, за голову схватилась бы, если бы прочитала наши «поварские рецепты»: «Взять атомы углерода, добавить к ним столько-то электронов и нагревать под давлением в три тысячи атмосфер». А ведь все очень просто!

– И прибавьте еще, что в нашей столовой в мире невесомости каждый сначала должен научиться есть! – засмеялась Алена. – Вспомните, как вы кривились, когда вам впервые предложили пить чай из бутылки через соску…

Девушка вдруг насторожилась: у входа в лабораторию послышался странный шорох. Она сделала шаг, чтобы посмотреть, что там творится, когда дверь вдруг резко распахнулась.

В комнату вплыл Дитриксон. Его глаза лихорадочно горели, взъерошенные волосы топорщились вокруг головы. Дрожащими руками он придерживался за косяк и невидящим взглядом тупо смотрел в лабораторию.

– Доктор Свозилова, спасите меня! – прошептал он наконец.

Когда Северсон и Алена бросились к нему, Дитриксон уже был без сознания. Голова у него горела.

Результат медицинского осмотра оказался неожиданным: тяжелое вирусное воспаление мозговых оболочек.

– Заразное заболевание… Как это могло случиться? – покачал головой Навратил.

– Да еще в наше время, когда заразных болезней уже давно нет на Земле! – добавила Молодинова. – Тем более странно это здесь, в герметичном помещении, которое мы так старательно проверяли.

– Остается предположить, что Дитриксон носил в себе инфекцию еще до начала путешествия, – высказал догадку Шайнер.

– Это невозможно, – запротестовал Вроцлавский. – Как вы знаете, я присутствовал при медицинском осмотре Дитриксона перед стартом и могу поклясться, что обследование было проведено так же тщательно, как и у всех. Никаких вредных микроорганизмов не было обнаружено.

Академик Навратил положил на стол несколько снимков.

– Но эти пробы все-таки ясно показывают целую колонию вирусов в опасной близости к коре головного мозга. Товарищ Шайнер, бесспорно, прав. Теперь вспоминаю, что вчера перед началом смены Дитриксон зашел ко мне и попросил, чтобы вместо него на электростанции подежурил академик Ватсон, – мол, тот согласен. Дитриксон ссылался на то, что плохо себя чувствует. Откровенно говоря, я подумал, что он немного симулирует, потому что выглядел он здоровым…

При упоминании Ватсона у Северсона сильно застучало сердце.

«Почему Олаф попросил именно его? – промелькнуло в голове. – Очевидно, они тайно встречались… не причастен ли случайно Ватсон к этому заболеванию?.. Нет, теперь уже нельзя молчать… Нужно все рассказать Алене… Все?..

И про Дитриксона?.. Нет, его пока трогать не стоит. Все равно он болен, следовательно, безвреден».

Алена, выполняя обязанности врача, большую часть времени находилась возле больного. Северсон скучал. Теперь он редко заглядывал в клуб, свободное время проводил в библиотеке, а по вечерам, ложась спать, обдумывал, как открыть свою тайну Алене. Он старательно обдумывал каждую фразу, даже каждое слово, пытаясь предугадать вопросы и ответы девушки.

Тем временем состояние больного значительно улучшилось. После быстрого вмешательства Вроцлавского и Алены температура сразу же спала. Причина болезни – вирусы были изолированы и немедленно уничтожены.

Наконец настал миг, которого так боялся Северсон.

– Алена, я хотел бы вам кое-что рассказать… – начал он несмело, когда они встретились в клубе.

Они были там практически одни. Только на противоположной стороне круглого помещения сидели Чан-су с Цагеном и время от времени передвигали металлические фигурки по намагниченной шахматной доске.

– Помните, как к нам ввалился Дитриксон?.. Северсон запнулся, вдруг осознав, что позабыл заученные фразы. На лбу у него от напряжения проступили капли пота.

– Скажите, что вас беспокоит! – подбодрила его Алена, заметив, что с другом что-то творится. – Погодите, а вы случайно не больны? – спросила она и вдруг побледнела. – Когда вы в последний раз встречались с Дитриксоном?

– С месяц назад… Вы думаете, что я заразился от него?

– Будем надеяться, что нет, – попыталась улыбнуться Алена. – Как вижу, мы сделали ошибку, что сразу не провели специальный медицинский осмотр всего экипажа… Слишком уж мы привыкли к жизни без заразных болезней и забыли о бдительности. Но скажите мне, кто бы мог ожидать такое на «Луче», который так хорошо охраняется от незваных гостей?.. Идемте немедленно в амбулаторию!

«Я дурак! Зачем я вообще начал этот разговор! – рассердился на себя Северсон. – Теперь отступать уже нельзя!»

Как и следовало ожидать, никаких болезнетворных вирусов в организме Северсона не нашли.

– Ну и прекрасно, – вздохнула с облегчением Алена. – А теперь рассказывайте, что вас мучает?

– Не знаю, как и начать… – смущенно улыбнулся Северсон. – То, что я вам скажу, – только предположение, над которым, возможно, вы будете смеяться. Но его стоит принять во внимание.

Он на мгновение замолчал, чтобы лучше обдумать, что надо сказать.

– В последнее время я наблюдал за жизнью на «Луче» внимательнее, чем раньше, – решил он соврать. – И мне кажется, что у нас не все в порядке…

Алена удивленно вскинула брови, но промолчала.

– Прежде всего, мне не нравится Ватсон.

– Только и всего? – с облегчением засмеялась девушка. – А я уже думала, что вас здесь кто-то обижает. Сказать по правде, я тоже его не очень люблю. Не нравится мне его постоянное одиночество.

– Речь не только о его одиночестве, – перебил Северсон. – Вспомните, как яростно он выступил против вас на заседании Всемирной Академии наук. Вы, возможно, скажете мне, что он признал свою ошибку и в конце концов добровольно попросился в опасную и рискованную экспедицию. Однако не кажется ли вам странным, что волк за одну ночь превратился в ягненка?.. Возможно, я клевещу на Ватсона, но не поручусь, что он не присоединился к нам только для того, чтобы помешать экспедиции и доказать этим, что он был прав.

– Понимаете ли вы, что вы говорите?! – ужаснулась Алена. – У Ватсона есть свои недостатки, как и у каждого из нас. Возможно, их даже немного больше. Но считать его преступником – это слишком! Не сердитесь, Лейф; вы хорошо знаете, что я вас люблю, но за одно я должна вас упрекнуть: вы еще не избавились от пережитков старого мира. В каждом видите, прежде всего, недруга, который хочет вас обмануть или эксплуатировать. Я не удивляюсь этому, раньше так было принято повсюду. И все же, умоляю вас,

поймите, что с тех пор мир полностью изменился, что сегодня человек человеку не волк, а друг. Думаете, мы смогли бы покорить природу и завоевать отдаленные уголки Вселенной, если бы не любили друг друга, если бы не доверяли друг другу?

Северсон покраснел. На широком лбу у него выступили вены.

– Алена, хорошо знаю, что я человек старого мира… – прошептал он взволнованно. – Возможно, именно поэтому я и вижу теперь остатки прошлого у Ватсона лучше, чем вы. Боюсь, что сказанное вами час назад про инфекционные заболевания касается и случая с Ватсоном. Вы слишком полагались на то, что болезни уничтожены навсегда. А теперь слишком надеетесь, что ни в одном из вас не осталось и следа прошлого. Вы думаете, что все люди хорошие. А я в это не верю. Не забудьте, что империализм рухнул всего лишь сорок лет назад и оставил вам здесь своих потомков, в которых, возможно, вложил такие же зародыши злобы, какими были вирусы у Дитриксона…

Алена взглянула на Северсона с нескрываемым удивлением.

– Вот сейчас, Лейф, вы меня действительно удивили! И, признаю, прочитали мне прекрасную лекцию. Вижу, что растете быстрее, чем я думала. Простите… Почему все же вы подозреваете именно Ватсона? Может, есть какие-нибудь доказательства?.. Вы упомянули, что за последнее время более внимательно следили за жизнью вокруг себя…

Северсон оказался в тупике. Достаточно сказать правду, и он раскроет, что существует тайная преступная организация «Братство сильной руки», которая хочет в благоприятный момент завладеть Землей, а с помощью Дитриксона, в конечном счете, и планетой Икс. Мысль, что при этом он предал бы собственного праплемянника, отняла у него всякую храбрость.

– Ватсон прячется от других… – медленно начал Северсон после короткого молчания. – Знает ли кто-нибудь, что он делает в одиночестве? Не знает!.. Иногда он встречается с Дитриксоном. А Дитриксон вдруг тяжело заболевает. Не причастен ли к этому Ватсон?.. И еще одно: откуда Ватсон знал, зачем к нему приходил Навратил?.. Если вы над этим задумаетесь, то скажете, что я прав…

Северсон с облегчением вздохнул. Исповедь закончилась благополучно. И достигла своей цели, потому что Алена после короткого раздумья спросила:

– Может, об этом следует рассказать Навратилу? Мне кажется, что во многом вы правы. Только мне все же не хочется верить, что Ватсон так низко пал. Ведь он прежде всего ученый.

– Навратилу пока ничего не говорите! – быстро сказал Северсон. – Сначала надо убедиться, обоснованно ли подозрение. Лучше всего было бы последить за ним какое-то время. Надо узнать, что он делает в одиночестве, чем занимается в своей каюте и как ведет себя на дежурстве.

– Хотя это не совсем правильно, но что же, в таком случае поиграем в детективов. Если окажется, что мы его напрасно подозревали, попросим у него прощения.

Глава XXVI
Детективы

Когда Северсон узнал, что карантин у праплемянника закончился, он навестил того в амбулатории. Выглядел Дитриксон очень плохо, однако посетитель, как водится, похвалил его:

– О, да вы уже совсем здоровы! Через несколько дней снова будете как огурчик!

– Да нет… – невесело покачал головой Дитриксон. – Мне еще лежать и лежать. Я знаком с этой проклятущей болезнью и хорошо знаю, как она протекает… – Он приподнялся на кровати и пальцем поманил Северсона. – Не бойтесь, не заражу… Я хочу вас кое о чем попросить, но так, чтобы никто не слышал. У стен порой тоже бывают уши…

Северсон наклонился к больному.

– Все, что я вам скажу, сделайте с величайшей осторожностью и так, чтобы никто не заметил. Не рассказывайте даже невесте, потому что она только усложнила бы дело. Позже я вам все объясню… Итак: когда будете дежурить в лаборатории, возьмите там аппарат АУК-235. Насколько помню, он лежит недалеко от печи высокого давления. Незаметно отнесите его к моей каюте; удобнее всего это сделать сразу же после смены дежурств, когда одни спят, а другие едят… Будьте внимательны: прежде чем открыть дверь, возьмите аппарат и держите его перед собой так, чтобы круглое переднее отверстие было направлено в сторону каюты. Затем нажмите на красную кнопку с правой стороны корпуса. Загорится красная лампочка – сигнал, что аппарат работает. Ни в коем случае не поворачивайте аппарат отверстием к себе – попадете под очень вредное для всего живого поляризованное радиоактивное излучение…

Северсон хотел что-то сказать, но праплемянник махнул рукой:

– Не перебивайте, дядюшка, дело очень серьезное… Когда включите аппарат, откройте дверь и зайдите с ним в каюту. Просветите аппаратом, как карманным фонариком, все пространство комнаты. Вы, наверное, уже поняли, зачем эта процедура? Этим вы защитите себя от вирусов, возможно, все еще находящихся в каюте.

– Извините, Олаф, за меня это уже сделал Вроцлавский, – перебил его Северсон. – Мне рассказала Алена.

Дитриксон побледнел:

– А больше она вам ничего не говорила? Не упоминала случайно, что в моей каюте найдено что-то особенное?

– Нет… А что там можно было найти? – пожал плечами Северсон.

– Скоро узнаете… – немного успокоился Дитриксон. – Словом, хотя каюту и обработали, сделайте это еще раз – речь идет о вашем здоровье… Далее: откройте нижний ящик шкафа и достаньте из него все вещи. Затем нажмите на правый угол задней стенки и с помощью ножа снимите ее. В тайнике найдете две металлические коробочки. Заберите их с собой и в удобный момент бросьте в какой-нибудь из реакторов двигателей. Ничего не бойтесь; как вы знаете, мы летим по инерции; двигатели сейчас не работают.

– Ладно. Только скажите откровенно, что в этих коробочках? – строго спросил Северсон. – Нет ли там взрывчатки?

Дитриксон тихо засмеялся:

– Почему там должна быть именно взрывчатка? Неужели вы думаете, что я сошел с ума и взорву корабль, на котором лечу сам? Не бойтесь, взрывчатки в коробках нет. А впрочем, если бы и была, с реактором ничего не случилось бы. Он рассчитан на большую взрывную силу, чем могли бы дать две небольшие коробочки. Советую вам, оставьте любопытство и сделайте все точно так, как я вам говорю. Ведь я сказал, что позже вы все узнаете; даже о содержимом коробочек. А сейчас очень серьезно предостерегаю: не открывайте их, ради собственной жизни!

– Ладно, Олаф, – сказал Северсон. – Я сделаю все, о чем вы попросили. Но дайте честное слово, что тем самым я не совершу ничего преступного.

– Преступного! Фу, какое гадкое слово! – пожал плечами Олаф. – Однако, если хотите, – слово чести!

На этом они и распрощались.

Северсон долго колебался, послушаться ему Олафа, или нет. С Аленой посоветоваться он не мог, потому что пришлось бы рассказать всю правду… Поверить Олафу?.. Возможно. Ведь он дал честное слово. А тут еще и мысли о Ватсоне…

– Ну, так что же вы придумали, мистер Шерлок Холмс? – приветствовала его Алена, когда он зашел к ней после дежурства.

– У меня не было времени для размышлений, – соврал Северсон. – Но кое-что мне пришло в голову. Прежде всего следует осмотреть каюту Ватсона.

– Вы это серьезно? – недоверчиво спросила Алена.

– Серьезно. Если у него совесть чиста, он не обидится на нас, даже если когда-нибудь узнает об этом. Мою каюту может осмотреть кто угодно и когда угодно.

– Но ведь вы говорили, что ведете дневник, а его не дают читать никому, если он написан искренне, – возразила Алена. – Я, например, его читать не стала бы. Ведь это – ваша личная вещь.

– Да, это правда. Но если бы это было необходимо, я не был бы против того, чтобы следственные органы прочитали его.

– Кто же уполномочил нас, Лейф, выполнять роль следственных органов?

– Мы идем на это ради общего дела, – защищался Северсон.

– Все же я сомневаюсь в правильности нашего поведения, – колебалась Алена.

– Как же вы в таком случае узнаете, виновен Ватсон или нет?

– Хорошо, тогда сделаем это. И пожелаем себе от чистого сердца, чтобы подозрения оказались необоснованными. Я уже давно наблюдаю за Ватсоном и заметила, что он очень трудолюбивый человек. В то время, как все ученые сидят после дежурства в клубе и развлекаются, Ватсон упорно работает в обсерватории. Как я заметила, чаще всего он хлопочет возле радиотелескопа, – видимо, ищет новые радиозвезды.

– Или ловит какие-нибудь особые передачи с Земли…

– загадочно добавил Северсон.

– Кто же их посылает?.. Однако, Лейф, у вас богатая фантазия!

– Может, какой-то сообщник… – ответил Северсон и тут же спохватился: еще слово – и он выдаст Дитриксона и его «Братство сильной руки».

Час спустя, когда Ватсон заступил на дежурство, наши детективы проникли в его каюту. У Алены учащенно билось сердце; она все не могла избавиться от отвратительного ощущения, что ведет себя подло.

Уже в первое мгновение в каюте были обнаружены подозрительные предметы.

– Видите, я был прав! – воскликнул Северсон, поднимая металлическую коробку с экранами и многочисленными кнопками. – Что это за странный аппарат?!

– Тс-с-с!.. Не кричите так, нас могут здесь поймать! – Алена подошла ближе. – Гм… Это – мощный приемник с предварительным усилением… Зачем Ватсон принес его из лаборатории?.. Действительно, тут что-то не так.

В ящиках настенного шкафа Северсон обнаружил еще целый ряд предметов, которые наводили на тревожные размышления: несколько кассет с фонограммами, звукозаписывающий аппарат и толстый блокнот, исписанный непонятными словами.

– Вот послушайте, Алена, что здесь написано: «вехагете», «есвеелес», «охаогехаим»… «есвеелн», «геха», «веха-гете»… Ну, что вы на это скажете?

– А взгляните-ка на эти значки, – Алена протянула ему тетрадь в плотной обложке. – Это нотные знаки… Ля-си-ля-соль…

– Если это ноты, Ватсон лишен всякого музыкального слуха. Здесь нет никакой мелодии. Скорее всего – это просто шифр!

– Лейф, Лейф! Мне кажется, что на вас слишком повлияла романтика приключенческих повестей! – шутливо сказала ему Алена. – Через минуту вам все покажется загадочным. Однако на эти аппараты и блокнот стоит обратить внимание. Положите все на свои места, и лучше пойдем. Посоветоваться можем и в другом месте.

В клубе было весело. Навратил рассказывал занимательные истории Моравской Словакии – рассказы, которые передаются от деда к отцу, и от отца к сыну: о том, как Францек Пагач обманул святого Антоничека, как Ежка Несвадба чистил окна топором или как на меже, из-за которой двое крестьян судились до тех пор, пока не потеряли свою землю, каждую ночь появлялся призрак.

– Идите к нам! – смеясь, позвал Шайнер.

– Оставьте их, – хитро улыбнулся Навратил. – Вероятно, они хотят сказать друг другу что-то более важное, чем моя болтовня. Да и большинство историй они уже знают, это мои старые сотрудники, я их всегда угощаю чем-то подобным.

Алена вспыхнула.

– Пойдемте к ним! – прошептала она.

– Одну минутку! – попросил Северсон. – Только договоримся, как быть дальше.

– Следовало бы обо всем рассказать Навратилу.

– Рановато. Возможно, натолкнемся на более важные вещи. Я придумал, как проследить за Ватсоном во время работы.

– Как?

– С помощью служебного видеофона. Не знаю, как это устроить, но должно получиться.

– Ладно, ладно, а теперь – тише, на нас смотрят.

Затея с видеофоном была еще авантюрнее, чем осмотр каюты, но теперь Алена не возражала. Результаты обыска действительно оправдывали более активное вмешательство.

Осуществление плана заняло много времени: на центральной станции требовалось осуществить кое-какие изменения, позволявшие в любое время выключить индикаторную лампочку в аппарате, которым Ватсон пользовался реже всего.

Пробраться на центральную станцию незамеченными было сложно – она располагалась возле атомной электростанции, где ни Северсон, ни Алена не дежурили. Случай выдался только через несколько дней, да и то совершенно неожиданно. Северсон снова вел передачу для Земли. Алена была свободна и пришла в студию, чтобы помочь приятелю.

В репортаже, как обычно, были кадры с отдельных рабочих мест. Перед началом передачи Северсон по видеофону попросил всех членов экипажа приготовиться. Однако служебный аппарат Ватсона не работал.

– Вызывайте пока других, а я схожу на центральную станцию, посмотрю, нет ли там каких-нибудь поломок… – Алена многозначительно подмигнула Северсону и убежала.

– Все в порядке! – улыбнулась она, вернувшись через минуту. – Можем начинать передачу… и прием! – добавила она шепотом.

Оба еле дождались момента, когда можно будет начать эксперимент.

Алена прикрыла «глазок» иконоскопа плотной бумагой и набрала номер кабинета Ватсона.

Затаив дыхание, они следили за экраном. На нем появилась обсерватория. Ватсон сидел спиной к аппарату, через который за ним следили.

– Удалось! – прошептала Алена. – Сигнальный огонек не светится.

Вдруг Ватсон обернулся. Обвел взглядом обсерваторию и снова погрузился в работу.

– Как же я испугался! – с облегчением сказал Северсон.

– Не бойтесь, все в порядке. Как я заметила, по этому аппарату Ватсон почти никогда не разговаривает. Главным образом пользуется тем, что на столе.

Картина на экране не менялась.

– Сегодня, наверное, не увидим ничего особенного, лучше выключим… – предложила Алена минут через десять. – Ватсон слишком добросовестный работник и не станет пренебрегать дежурством возле исследовательского астрорадиолокатора и астрогравиметра.

Северсон уже коснулся рычажка, когда Ватсон вдруг вскочил и отчаянно замахал руками. Быстро повернул красный рубильник, который включал связь одновременно со всеми каютами:

– Внимание, внимание, опасность!.. Внимание, внимание, опасность в двадцати пяти минутах полета перед нами!.. Летим к большой туманности. Немедленно отклоняйте «Луч» вправо, в направлении созвездия Девы!

Алена страшно побледнела:

– Держитесь!

Едва она сказала это, как пол задрожал у них под ногами. Оба сильно ударились о стену, и их тела погрузились в защитные подушки.

Через несколько минут реакторы двигателей заработали на полную мощность.

– С вами все нормально? – с трудом спросила Алена.

– Да. Что случилось? Почему нас не предупредили заранее?

– Вы ведь слышали Ватсона? Это самое серьезное предупреждение, которое я когда-либо слышала. Решается вопрос жизни и смерти, поймите. Для всех нас. Мы должны любой ценой уйти от туманности, даже если кто-то из нас погибнет во время этого маневра. У нас остается очень мало времени. Если мы попадем в туманность, то заживо сгорим вместе с «Лучом».

– Почему же Ватсон заметил ее так поздно?

– Откуда я могу знать? Сама удивляюсь. – Алена глянула на часы:

– Итак, все решится через двадцать четыре минуты… – задумчиво сказала она.

Северсон хотел обнять ее за плечи, но центробежная сила слишком крепко удерживала его на месте.

– Неважно, чем это закончится, но жить стоило. Люблю тебя, Алена! – прошептал Северсон еле слышно.

– Ты хорошо знаешь, что и я тебя…

– Сердишься на меня?

– Почему, дурачок? Скорее я благодарна, что переживаю этот момент. Когда бы мы еще набрались храбрости, чтобы откровенно сказать все друг другу?.. Я боялась, что мою любовь ты осудишь как сентиментальность или по-прежнему остаешься верен девушке, которую когда-то любил…

– Ни одной девушки я до сих пор по-настоящему не любил. Просто не имел на это времени… Были когда-то у меня две возлюбленные, но назывались они Арктика и Антарктика… Сколько минут нам еще осталось?

– Забудем про время! – попросила девушка. – Пусть себе несется своей дорогой. Расскажи мне лучше про свою молодость. И о том, как тебе понравилось у нас. И про Митьку из Москвы. Ты любишь о нем вспоминать. А я люблю слушать.

* * *

В кабине управления все молчат.

Молодинова и Навратил внимательно следят за экраном астротелевизора; Грубер смотрит на часы; Шайнер обернулся к иллюминатору и разглядывает огненную полосу, которую оставляют в пространстве реакторы двигателей.

– Не успеем… – шепчет Молодинова.

Действительно, на корпусе «Луча» одна за другой начинают вспыхивать яркие крошечные крапинки: свободно плавающие в космическом пространстве атомы водорода с бешеной энергией бьются о металл обшивки звездолета.

Крапинки вспыхивают все чаще и чаще; оболочка корабля уже начинает накаляться. Она розовеет, и это – страшно…

Включены все охлаждающие устройства, но они уже не помогают. Лица космонавтов заливает пот; они с трудом хватают ртом воздух, сухой и жаркий.

Каждая минута тянется бесконечно; начинает затуманиваться сознание. Вот-вот наступит конец… И уже хочется, чтобы он наступил, потому что терпеть больше нет сил…

Но вот огоньки начинают угасать. Темнеет металл обшивки. В звездолете еще очень и очень жарко; двигатели продолжают работать с таким перенапряжением, что весь «Луч» вибрирует. Однако опасность уже миновала.

– Туманность была очень разреженной, и мы зацепили только ее край… – сухо сказал Ватсон. – Именно поэтому я и обнаружил ее слишком поздно… Вы, вероятно, упрекаете меня за невнимательность. Но знайте: все, что Ватсон делает, он делает добросовестно.

– Это, несомненно, так, – горячо сказала Алена. Северсон промолчал.