Текст книги "Пульс бесконечности"

Автор книги: Владимир Бабула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

[1]1
  Сокращенный перевод с чешского Л. Голембы.


[Закрыть]Я не питаю ни малейшей надежды на то, что эти строки будут прочитаны, и все же я должен писать. Мои бедные спутники впали в отчаяние. А у самых мужественных – я говорю о Васе и Манго – теперь иные заботы: они прислушиваются к дыханию Вселенной, измеряют ее пульс.

Два часа назад Манго обнаружил, что наш корабль бешено мчится прямо в раскаленное сердце Галактики. Страшный, невыразимо прекрасный конец…

Итак, для чего я пишу? Полярный путешественник Андре, глядя смерти в глаза, дописал последнее слово в своем дневнике. А я его в такой момент начинаю.

Может быть, это своего рода исповедь? Нет, мне не в чем исповедоваться. Мой дневник – это не разговор с самим собой. Я не одинок. Рядом со мной напряженно трудятся мои друзья, а за работой человек не чувствует себя одиноким даже в самую последнюю минуту жизни.

Пишу я и не по привычке, – правда, я написал когда-то несколько научно-фантастических рассказов. Но здесь уже не фантастика, не мечта…

Минуту назад страницы моего дневника озарил ослепительный свет от взрыва угасающей звезды. Я хотел было отложить перо, чтобы проследить это поразительное воскрешение умирающего солнца, но Вася мне запретил,

– Пиши, – приказал он решительным тоном, – это наша последняя надежда на спасение!

Да, в этих нескольких словах заключается весь смысл моей на первый взгляд бессмысленной работы. Бухгалтер, у которого в конечном итоге обнаруживается излишняя пара геллеров, обязан все записи – даже если их бесконечно много – просмотреть снова, пока не обнаружит ошибку.

Вот и я ищу ошибку.

Я кажусь самому себе человеком, который, пытаясь что-то вспомнить, вновь и вновь возвращается на то же самое место, где ему это пришло в голову, где он подумал об этом.

Я ищу ошибку, которая вторглась в сумму волнующих дней моей жизни, ошибку, которая ввергла нас в бездонные недра космоса.

Вокруг нас просторы без конца и без границ, мы мчимся сквозь них быстрее мысли, и все-таки мы в заточении.

Солнце потерялось в тумане рваного Млечного Пути. Огоньки звезд молчат. Колоссальная машина с изумлением следит за ничтожной песчинкой, проникнувшей в ее механизм. Миллионы глаз провожают взглядом ее удивительное движение по пути времени.

С какой скоростью мы несемся? Манго еще не вычислил. Наши атомные часы идут точно, но только для нас. О времени на Земле мы не имеем ни малейшего понятия, связь уже давно потеряна. Какой год идет сейчас на нашей планете? Жив ли хоть кто-нибудь из наших близких? Неужели правы те ученые, которые утверждают, что при нашей скорости время для нас остановилось? Не успело ли за это время человечество постареть на целое столетие? И если мы не погибнем в сердце Галактики, то, может быть, мы найдем на Земле только своих отдаленных потомков?..

Но нет, хватит размышлений и жалоб! Я должен вернуться домой, на Землю, в наше прошлое; мои мысли должны быть в тысячу раз быстрее, чем наш гравиплан. Они должны одним прыжком перенести меня домой, чтобы я отыскал там проклятую ошибку. Пусть на минуту – хоть в мыслях! – я вырвусь из ледяного простора и стальных стен.

1. ДОКТОР ПЕГАС

Все началось в ту роковую ночь. Спать я лег поздно: дописывал рассказ о полете на Луну. Мой фантастический полет к печальному лику нашего спутника продолжался и во сне, когда я наконец погасил свет. Во всяком случае, я уже приближался к кратерам, предчувствуя драматическую развязку моего полета. Неожиданно в двигателе ракеты что-то зазвенело. Авария? Предупреждающий сигнал о неисправности? Я осматриваю двигатель. Звон не утихает. Я просыпаюсь. Голова трещит, меня бьет озноб. Значит, это был только сон…

И снова отвратительный звон. В темноте комнаты слышится дребезжание телефона. Часы монотонно отбивают четыре часа.

Что случилось? Кому это вздумалось будить меня посреди ночи?

– В чем дело? – буркаю я со злостью.

– Это редактор Груда? – слышу в трубке.

– К сожалению, да. Вы же знаете сами, чей это номер телефона. А кто говорит?

– Доктор Пегас.

Странно. Имя мне неизвестно!

– Кто? – переспрашиваю.

– Доктор Пегас, но это несущественно. Подождите, не бросайте трубку, речь идет об очень важном деле. Вот послушайте…

В трубке раздается какой-то странный писк: «Пи-пи-пи…»

– Повесил трубку, негодяй! – вздохнул я громко и с облегчением.

– Нет, не повесил, вы только послушайте! – ворвался тот же голос сквозь непрестанный писк. – А знаете, что вы сейчас слышите? Сигналы из космоса, да-да, самые настоящие сигналы из космоса! Вы первый среди людей, который их слышит. Я только что их принял и вспомнил вас. Я люблю ваши фантастические рассказы…

Сон это или явь? Или кто-то просто подшутил надо мной? Ну, конечно, коллега Франтишек: иной раз ему такое взбредет в голову…

– Да брось, Франта, все равно я тебя узнал! Что ты мне голову морочишь? Я только два часа назад лег спать! Я тебе покажу Пегаса!..

– Вы ошибаетесь, – смеется кто-то на другом конце провода. – Я действительно доктор Пегас, и сигналы из космоса самые настоящие. Послушайте утром последние известия, вы, фантаст!

Он повесил трубку. Несмотря на страшную усталость, я так и не уснул больше этой ночью.

В шесть часов я включил радио и… обмер.

«Вчера, 4 октября 1957 года, в Советском Союзе был произведен успешный запуск первого искусственного спутника Земли…»

Я вскочил с постели.

«По предварительным данным ракета-носитель сообщила спутнику необходимую скорость – около восьми тысяч метров в секунду. Искусственный спутник движется в настоящее время вокруг Земли по эллипсу, и за его полетом можно наблюдать на восходе и закате солнца. Спутник оснащен двумя радиостанциями, которые безостановочно посылают радиосигналы; букву «Т» по азбуке Морзе…»

Именно такие сигналы подключил в телефонную трубку загадочный Пегас. Кто же это мог быть?

Я разыскивал Пегаса в течение нескольких дней, но безуспешно. Имя такого ученого никому не было известно, и в суматохе редакционной работы я стал постепенно забывать о нем.

Приближался Новый год. Очевидно, вдохновленные праздником мира и любви к ближнему, в редакцию стали все чаще и чаще наведываться непризнанные изобретатели. В тот критический день первый изобретатель пришел уже в восемь часов утра. Он принес чертеж перпетуум-мобиле и разложил его на полу.

– Я докажу вам… Собственно, я уже доказал; ваш журнал неправ, хотя я и отдаю должное его серьезности, – негодовал он. – Перпетуум-мобиле осуществимо. Вот этот перпетуум обязательно. – он нервно постучал по чертежу, – будет работать!

– Так почему же вы не построили его и не продемонстрировали? – возразил я робко, учитывая, что с подобным типом «изобретателей» надо действовать осторожно.

– У меня не хватает средств.

– Ну, хорошо, – ответил я тогда, – я готов заключить с вами договор, по которому обязуюсь, что в случае удачи вашего перпетуум-мобиле я выплачу вам пять тысяч крон. Если же через два месяца ваше изобретение не сможет работать, вы заплатите мне сто крон. Согласны?

Он кивнул головой, явно не почувствовав моего злорадства. Он, видимо, даже изумился моей отваге: пять тысяч против ста…

И именно в этот момент позвонила Эва. Я сначала долго не мог понять, кто меня спрашивает. В последний раз мы виделись при получении дипломов. Студентом я был влюблен в Эву. И один раз даже признался ей в этом, но она отделалась шуткой.

После окончания института мы работали в разных местах: она в Словакии, где строила новые дома, я в редакции технического журнала. Сначала мы обменивались дружескими письмами. Последнее письмо я получил четыре года назад. И вдруг телефонный звонок. Она в Праге и хотела бы меня видеть. Договорились встретиться в четыре часа на Карловом мосту.

Признаюсь, я с нетерпением ожидал этого свидания. И хотя от редакции до Карлова моста рукой подать, я уже в половине четвертого надел пальто. В дверях меня остановил телефонный звонок.

Меня спрашивал… доктор Пегас.

– У вас найдется сегодня вечером свободная минутка? Вы не могли бы зайти ко мне, скажем, около пяти? Я жду вас. У меня есть потрясающий сюжет для вашего фантастического рассказа.

– Хорошо, я приду, – ответил я.

– Запишите мой адрес: Малая Страна, Ностицова улица, дом 5.

2. СЛУГА-НЕВИДИМКА

Чем больше мы удаляемся от родной планеты, тем живее мои воспоминания. Во мраке космоса, отрезанный бесконечностью, я вижу события гораздо яснее, чем раньше, на Земле. Я ощущаю дуновение ветра, доносящееся с Влтавы. И едкий туман, застилающий Град.

– Здравствуй, Гонза, – встретила меня Эва как ни в чем не бывало, словно восемь лет разлуки казались ей одним днем.

– Задержал изобретатель… Какой-то чудак назойливый, – бормочу я бессвязно.

Эва смеется:

– Ты не изменился ни капельки. Однажды я как-то уже ждала тебя на этом самом месте. Ну, ничего. Я здесь с утра. Я бы, кажется, могла бродить здесь целую вечность. По-моему, нигде на свете человек не создал более прекрасного уголка, чем этот.

«Ты тоже не изменилась», – подумал я, но промолчал. Вспомнил, как она мне всегда очень мило, по-дружески и все же так холодно давала отставку.

Глубоко вдыхаю сырой зимний воздух и радуюсь, что между нами лежат полных восемь лет, за которые мы стали мудрее.

– Сейчас половина пятого… через полчаса у меня важное дело на Малой Стране.

Мы брели не спеша в туманном свете фонарей к башне Малой Страны.

– А ты… ты совсем не вспоминал обо мне? – спросила она робко.

– Вспоминал.

Я мало-помалу терял почву под ногами.

– А мне за это время так никто и не понравился…

– Знаю, гордая и разборчивая принцесса! И тут словно взрыв бомбы:

– Я думала о тебе, Гонза. Нет, пожалуйста, не остри. Раньше я и сама не понимала…

И вдруг мне показалось, что передо мной другая Эва.

На башне храма святого Микулаша часы пробили пять.

– Пегас! – опомнился я. – Он же меня ждет. Я подхватил Эву под руку и потянул за собой через Мальтезскую площадь на Ностицову улицу. Сначала Эва принялась упрекать меня за то, что я назначаю два свидания в одно время, но потом с любопытством выслушала мой рассказ об эпизоде с ночным разговором и сигналах из космоса.

Дряхлый дом номер пять был тускло освещен фонарем, прикрепленным к фасаду на уровне первого этажа. Над аркой ворот распростер свои крылья щит в стиле барокко с двумя горлицами, протягивающими друг другу веточки лавра, Второй щит над воротами был отбит и смотрел на улицу, как слепой глаз.

Итак, в этом старом доме живет ученый, который при помощи современных приборов слушает голоса космоса?

– У меня такое чувство, что здесь что-то неладно, – поежилась Эва. – Или это шутка, или не знаю что…

– Неужели боишься? – засмеялся я.

Мы вошли в холодный коридор, выложенный песчаником. В нескольких шагах от ворот вилась вниз разбитая лестница. Вход в подвал.

Списка жильцов в скудно освещенном коридоре мы не нашли.

– Дом не такой уж большой, мы обойдем его весь, – решили мы, медленно поднимаясь по скрипящей деревянной лестнице на второй этаж.

Наконец мы очутились в узкой галерее мансарды, но таблички с надписью «Д-р Пегас» так и не обнаружили.

– Я же говорила тебе, что это чья-то шутка, – прошептала мне на ухо испуганная Эва. – Хоть мне и нравятся такие старые дома, но жить в них я бы не хотела. Здесь есть что-то зловещее.

Не успела она договорить, как распахнулась одна из дверей, и к нам вышла старая женщина в засаленном халате и со свечкой в руке. В этом мерцающем свете она походила на привидение.

– Вы кого-нибудь ищете?

– Доктора Пегаса.

– Доктора Пегаса? Я живу здесь вот уже больше полвека, но про человека с такой фамилией не слыхала. Правда, тут живет один чудак, у него даже есть слуга или кто-то там еще, но его фамилия совсем не Пегас. А слугу его я и вовсе не видела, хотя хозяин частенько с ним разговаривает.

Мы пробормотали что-то, заикаясь, и повернули к выходу.

– И вообще тут нигде нет такого человека, я знаю всю Малую Страну! – кричала женщина нам вслед.

Мы выскочили из дома, как напроказившие дети. И на улице с облегчением расхохотались.

– С этого дна я буду тебя величать доктором Пегасом. Ах ты, охотник за приключениями! Ну, пойдем выпьем кофе, придем в себя.

На улице затарахтел мотоцикл. Резкий звук натруженного мотора прорезал тишину. Человек в кожаной куртке направился к нам.

– Добрый вечер, пан редактор. Давно ждете? Извините, я несколько задержался в институте.

– Доктор Кржижек! – в изумлении воскликнул я. – Так, значит, это вы тот самый загадочный доктор Пегас?

– Да, это я. Я вас немножко помучил? Я знаю: журналисты – народ любопытный. Но я действительно Пегас. Так называют меня коллеги из-за моих фантастических идей. Это ваша жена? – повернулся он к Эве.

– Пока нет…

– Если говорить начистоту, то я не рассчитывал на визит дамы. Сами понимаете, я человек с холостяцкими замашками и не питаю склонности к порядку.

Эва поняла, что ученый хотел бы поговорить со мной без свидетелей.

– Я тоже не готовилась к визиту. Гонза мне сказал о вас только минуту назад. Ваш разговор надолго? А то я бы забежала к «Художникам», мне очень нравится это кафе, я как раз собиралась там побывать.

– Самое большее часочек! Не сердитесь, милая девушка.

– Значит, через час я буду тебя ждать в кафе «У художников», – простилась Эва и быстро зашагала к Мальтезской площади. Очевидно, она чувствовала, что я смотрю ей вслед: она дважды обернулась и помахала мне рукой. Мог ли я думать тогда, что это прощание надолго?..

Пегас втащил мотоцикл в коридор, зажег небольшой фонарик и провел меня по скрипучей лестнице на второй этаж. У дверей в конце небольшого, пропахшего плесенью коридора, мы остановились.

– Ферда, открой, у нас гость, – сказал Пегас кому-то за дверью.

Тяжелые дубовые двери медленно распахнулись. Напрасно я ждал, что в них кто-нибудь покажется. За дверями было пусто.

– Ну-ну, не будь ротозеем, Ферда, включи свет, не бродить же нам в темноте…

На стенах тотчас вспыхнули лампочки, осветившие комнату с лепным потолком.

– С кем это вы разговаривали? – удивился я. – Ведь тут никого нет!

– Вы о Ферде? Это мой слуга-невидимка.

– Невидимка? – переспросил я недоверчиво.

– Вы можете в этом легко убедиться сами. Он слушается каждого моего слова. Ферда, почему ты не опустил шторы, соседи чуть ли не заглядывают нам в тарелки?

Шторы бесшумно упали вниз. У меня мороз пробежал по коже.

– Мой Ферда выполняет и письменные приказы. Напишите какое-нибудь задание вот на этом листе бумаги.

«Ферда, включи отопление, здесь холодно», – написал я. И тотчас же вспыхнули газовые рефлекторы.

– Ну, ваши чудеса кибернетики нетрудно раскусить. Скрытые аппараты реагируют на звук. Вот только письменный приказ меня ставит в тупик. Или вы незаметно нажали на какую-нибудь кнопку, да? – допрашивал я доктора.

– Не люблю подвохов. Все, что вы видели, – чистая наука. Но вас ожидают вещи еще более неожиданные. Ведь я обещал вам сюжет для фантастического рассказа!

Я обвел взглядом комнату. Стена напротив двери была почти до потолка забита книгами, возле окна стоял простенький письменный стол, у стены с книгами круглый столик с двумя мягкими креслами. Направо от двери был устроен фальшивый камин в английском духе. Над ним виднелись большие жестяные дверцы, ведущие, очевидно, в широкий дымоход. Дверцы были покрашены в тот же цвет, что и стены.

– Тесновато, – сказал я после беглого осмотра комнаты.

– Не совсем. Ферда, покажи гостю дорогу в спальню.

Часть книжных полок раскрылась, точно двери. Одновременно во второй комнате вспыхнул свет. Стены были сплошь уставлены книгами. Посреди комнаты стоял простой диван с ночной тумбочкой.

– Для окна не хватило места, – пояснил Пегас. – Впрочем, лампы с успехом заменяют солнце. А кроме того, я здесь долго не задерживаюсь.

– У вас превосходное собрание научных трудов! – восхитился я.

– Ошибаетесь! Научные книги по моей специальности – в первой комнате, А здесь философские книги и художественная литература. Прежде всего произведения мировых классиков. Не хочу хвастать, но, думается, здесь собрано все лучшее, что создал человеческий мозг за свое существование.

– Исключительная разносторонность, – поразился я. – Ученый и одновременно знаток искусства.

– И да и нет. Смотря как понимать. Вас, вероятно, удивят мои слова, но для меня литература… просто подсобный материал в научной работе.

– Не понимаю вас, – признался я, бросив взгляд на позолоченные корешки с именами Платона, Аристотеля, Шопенгауэра, Шекспира, Шиллера…

– Поймете, когда я вам покажу тайны моей лаборатории.

– Значит, у вас здесь есть и лаборатория?

Пегас улыбнулся. Вернее, по губам его скользнула усмешка, изменившая на мгновение его непроницаемую тяжелую физиономию. Хитрый блеск в глазах, стянутые углы губ, нижняя губа чуть оттопырена вперед – в этой усмешке сквозили почти нескрываемые высокомерие и превосходство. И угроза, которую я тогда не понял.

– Дом, где я живу, купил и переделал для своего семейства Дитценхофер, строитель храма святого Микулаша. Дом окутан покровом тайны, о нем сложено немало легенд, которые я тщательно изучил. Одна из них помогла мне отыскать превосходный уголок для моей лаборатории. Впрочем, вы сами убедитесь в этом через минуту. А пока давайте выпьем на скорую руку по чашке черного кофе.

Охотнее всего я бы простился и ушел за Эвой, но любопытство взяло верх, и я с интересом следил, как доктор при помощи невидимого слуги варит кофе. Ферда открыл в стене шкаф с посудой. Пегас вынул оттуда две чашки, бросил в каждую коричневый шарик и наполнил водой. Затем поставил чашки на письменный стол. Через секунду вода в чашках забурлила и снова успокоилась.

– Спасибо, Ферда. – Пегас обернулся ко мне. – Прошу вас! Настоящий турецкий кофе. А шариков можете не опасаться, это не эрзац и не пилюля. Просто я завернул порошок натурального кофе в специальную капсулу из глюкозы, которая растворяется в кипящей воде спустя три секунды.

Кофе распространял чудесный аромат и оказался действительно превосходным. Я потягивал его не спеша и незаметно косился на письменный стол, пытаясь разгадать тайны хозяина. Мне было ясно, что вода закипела под действием невидимых лучей, очевидно, инфракрасных. Но почему эти лучи не действовали на деревянную поверхность стола? И еще одна мысль не давала мне покоя. Наконец я спросил:

– А выполнит ли Ферда мой приказ, если я приду в ваше отсутствие и прикажу ему то же самое, что и вы? У меня очень хорошая память, и я запомнил слово в слово все, что вы говорили ему сейчас у двери.

Пегас бросил на меня пристальный взгляд.

– Попытайтесь приказать Ферде сейчас.

Я вышел в коридор, но сколько я ни уговаривал Ферду, в комнату так и не смог попасть. Наконец Пегас сам открыл мне дверь.

– Естественно, что я застраховал себя от не в меру любопытных и незваных гостей, – усмехнулся Пегас. – Ферда реагирует только на мой голос и на определенный порядок слов. Впрочем, все, что вы видели, – это не больше, чем игрушки, которыми увлекается масса любителей. Я до некоторой степени нелюдим, ну, вот и выдумал себе кибернетического друга. Он куда надежнее, чем живые. Признаюсь, людям я не слишком доверяю. Вам, редактору технического журнала, вряд ли нужно долго объяснять, что мой Ферда – это не какой-то там робот из стальных пластинок и винтов, с глазами, ушами, а просто несколько десятков метров проволоки и целый ряд всевозможных реле и трансформаторов, которые я скрыл от посторонних глаз. Такого робота, каким его изображают иллюстраторы фантастических рассказов и анекдотов, построил бы разве только сумасшедший или дурак.

Пегас на минуту умолк, потом продолжал:

– Разумеется, Ферда умеет гораздо больше, чем я вам пока продемонстрировал. Он регулирует температуру в помещении, вентиляцию, отвечает на телефонные звонки и записывает разговор. А самое главное – у него исключительная память, как и у вас, или даже получше. Он может повторять сложнейшие задачи и практически устроен так, что при повторении задач он их значительно упрощает. Ну, я вижу, с кофе мы покончили, теперь идемте.

Я направился было к вешалке за пальто, но Пегас меня остановил.

– Не надо.

3. КОРИДОР ДИТЦЕНХОФЕРА

– Ферда, я иду работать, – сказал доктор Пегас невидимому слуге.

– Пожалуйста, мэтр, – раздалось из глубины комнаты, – прошу вас, входите.

Я человек несуеверный и не испытываю страха перед неизвестным, но на сей раз я и в самом деле испугался. А не спрятал ли доктор обычного «живого» помощника, который разыгрывает тут передо мной целую сцену?

Не успел я опомниться, как жестяные дверцы над камином бесшумно распахнулись. Из отверстия медленно соскользнула вниз лестница, прислонилась к верхней плите камина и тихо опустилась на ковер.

– Разрешите я пойду вперед. Вход довольно необычный, – извинился Пегас, – но дальше все пойдет как по маслу.

Когда я ступил на лестницу, доктор протянул мне руку. Я протиснулся вслед за ним в узкую кабину.

– Лифт устроен только для одного человека; я не рассчитывал на гостей, – пояснил Пегас, нажав на одну из кпопок на панели.

Я почувствовал, что мы опускаемся куда-то, вниз, в подземелье.

– Вы первый человек, которому я показываю свою подземную лабораторию. И вообще никто не подозревает, что нечто подобное может существовать в этом дряхлом доме.

– А вы не боитесь, что я, как журналист, разглашу вашу тайну?

– Нет вот этого я действительно не боюсь, – проговорил доктор как-то многозначительно. – Уверен, что вы не опубликуете ничего, если я не пожелаю…

У меня было такое чувство, что мы устремляемся куда-то в самые недра земли.

– Старый Дитценхофер, как я вам уже сказал, построил этот дом во второй половине семнадцатого века. По преданиям, дом на случай войны и тревог некогда был соединен с Градом и Новым Местом двумя подземными ходами.

Лифт наконец остановился.

– Пожалуйста, вот один из этих ходов. Прошу вас.

Я робко вошел в затхлую, тускло освещенную штольню. Падающие с потолка капли глухо выстукивали монотонную мелодию.

– Как видите, Дитценхофер строил основательно: коридор для своего возраста сохранился неплохо. Он кончается где-то под руслом Влтавы; там он порядком разрушен. Видимо, позже кто-то заложил вход, чтобы вода из реки не затопила.

Шагов через тридцать мы свернули в боковой коридор, заканчивающийся гладкими, в современном стиле дверями.

– Ферду я оставил наверху, так что здесь уж мне придется открыть самому. Еще один предохранитель, и мы можем вступить в мое королевство… Пегас провел пальцем по серой шершавой стене, очевидно, нажал на незаметный запор, и дверь открылась. Тотчас же внутри вспыхнул свет.

Я с изумлением оглядывал просторное помещение с неоштукатуренными бетонными стенами, набитое до отказа различными приборами и сложнейшими аппаратами.

– Это… ваша лаборатория? – удивился я совершенно искренне.

В глазах Пегаса вспыхнул тщеславный огонек.

– Подземные помещения принадлежат мне по праву первооткрывателя. Аппараты я взял на время в складе научно-исследовательского института.

– На время? – переспросил я иронически.

– Когда вы поймете, какие важные проблемы я решаю в этой лаборатории, вы согласитесь, что способ, с помощью которого я достал необходимое оборудование, не играет роли, – ответил холодно Пегас. – Сейчас я работаю здесь над двумя изобретениями, и оба они имеют колоссальное значение. Одно из них даст человечеству безграничную силу, а второе спасет его от гибели…

«Снова перпетуум-мобиле», – вспомнил я горе-изобретателя.

– Вижу, вы мне не верите. Нет, я не сумасшедший. Вы в этом сейчас убедитесь. Моя первая задача – познать тайны гравитации [2]2
  Гравитация – тяготение.


[Закрыть]. Теоретически я уже эту задачу решил, но вот на практике пока не удается.

– А почему бы вам не ставить свои опыты в институте? – возразил я. – Ведь над этим работает сейчас очень много ученых. Один вы ее вряд ли решите.

– Мне известны довольно подробно результаты работ других исследователей, и я знаю абсолютно точно, чего они достигли в борьбе с гравитацией. Я иду иным путем, Я нашел уже гравитационные волны, аналогичные электромагнитным. А почему я не провожу свои опыты в институте? Я не хочу, чтобы кто-нибудь украл мое изобретение, а потом хвастался плодами моих многолетних трудов. А второе мое изобретение я не могу предать гласности прежде всего потому, что его могут обратить против человечества, как это случилось с атомной бомбой.

Я молчал, понимая, что возражения тут бесполезны. Я внимательно изучал Пегаса, пока он восторженно говорил о гравитации. Он говорил о проблеме, которую я уяснил себе много позже, (Теперь я знаю, что уяснил только благодаря Пегасу.) Хотя эту часть нашей беседы я помню меньше всего, однако это был самый светлый момент нашей встречи.

– Значит, вы работаете над проблемами гравитации!.. Каким же образом тогда вам удалось так быстро поймать сигналы советского спутника? – спросил я наконец.

– Именно поэтому. У меня сильный приемник, на котором я исследую средство электромагнитных и гравитационных волн. Изучаю различнейшие частоты колебаний. И однажды во время одного из таких опытов я случайно поймал сообщение о запуске спутника с указанием частоты сигналов. Обнаружить их после этого было не так уж трудно. О вас я вспомнил совершенно закономерно. Накануне вечером я как раз дочитал ваш фантастический рассказ об искусственных спутниках.

Я посмотрел на часы.

– Нет, я еще не могу вас отпустить, – угадал мои мысли Пегас. – Вы еще не познакомились со вторым открытием, которое я вам и предлагаю для вашей новой фантастической

повести. Он взял меня за руку.

– Идемте, – прошептал он, словно опасаясь, что нас кто-нибудь услышит.

Я почувствовал неприятную дрожь во всем теле.

– Позволю себе сказать, что вы до самой смерти не забудете этой исторической минуты, – торжественно проговорил Пегас.

Он был прав: его лабораторию мне не забыть никогда.

«Я напишу об этом, обязательно напишу. Не рассказ, а чистую правду», – думал я, когда Пегас подвел меня к столу с целым рядом небольших кинескопов и повернул выключатель.

– Смотрите внимательно! Первый экран налево: вид на Мальтезскую площадь. Маленькую телекамеру я спрятал в слуховом окошке Ностицова дворца. Второй экран: общий вид на Ностицову улицу. Третий экран: вид на тротуар напротив нашего дома. Любопытно, не правда ли? Смотрите: с Мальтезской площади свернул на нашу улицу юноша, эта девушка определенно ждет его. Теперь приготовьтесь, редактор, – повысил голос Пегас. – я немножко займусь этим юношей. Он выполнит мой приказ, как выполняет Ферда там, наверху.

Доктор повернул какие-то рычажки. Над вашей головой послышалось тихое гудение. На четвертом экране появилось улыбающееся лицо юноши.

Пегас опустил мне руку на плечо.

– Готов спорить с вами, что как только этот парень очутится перед нашим домом, он схватится за голову, растерянно оглянется кругом и пристально посмотрит на нашу крышу. Испуганная девушка подбежит к нему, и вдруг ни с того ни с сего, сделает ему поклон…

Все произошло именно так. Я рассмеялся.

– Как вам это удалось?

Пегас глубоко вздохнул и выпрямился, подчеркивая важность момента.

– Я обладаю способностью действовать на расстоянии на человеческий мозг. Я уже на правильном пути, но это лишь начало моей работы.

– А что же в конце? Для чего вы все это делаете? Неужели хотите внушать людям свои мысли?

– Смотря как это понимать. Я хочу внушить людям мысли, но не свои…

Пегас собрался было продолжить свои объяснения, но я его перебил:

– Если вы рассказали мне так много, то, может, не откажетесь объяснить, каким образом вы действуете на мозг человека?

– И это я вам открою. Вы знаете этот прибор? – показал он в угол лаборатории.

– По-моему, обычный энцефалограф, – сказал я, бросив взгляд на изображение мозга, светившееся на экране большого кинескопа.

– Превосходно. Итак, вам известно, что энцефалограф представляет собой нечто вроде телевизора мозга. Впрочем, это не обычный энцефалограф. Он не только исследует биотоки в коре головного мозга, он помогает мне одновременно читать мысли. Хотите испробовать на себе?

Я кивнул головой. Пегас надел мне на голову какой-то шлем со множеством электродов. Изображение мозга на кинескопе замерцало. Пегас погасил свет.

– Подумайте сосредоточенно о чем-нибудь определенном, о чем-нибудь определенном, – повторял доктор.

«Перпетуум-мобиле, перпетуум-мобиле», – твердил я мысленно. Изображение мозга на экране запульсировало еще сильнее.

Пегас внимательно изучал кривую на ленте.

– Вы думаете, что я сумасшедший? – спросил он укоризненно.

– Ни в коем случае, – завертел я головой, – я думаю, что вы гений…

– Возможно, – заколебался Пегас. – Безумцу недалеко до гения, редактор. Или наоборот. Но свет на экране выдает вашу ложь.

Разноцветные светящиеся точки на изображении мозга действительно в одном месте засверкали, точно реклама, состоящая из постепенно зажигающихся лампочек.

– Прощаю вам, – проговорил снисходительно Пегас, – Главное, я рад, что сумел вас убедить. Мой энцефалограф с легкостью фиксирует не только ту область мозга, которая в данный момент находится в возбуждении, но и раскрывает приблизительно содержание мыслей. Надеюсь, вы уже этому верите. Опыт закончен, – добавил он сухо, снял с меня шлем и включил свет.

Я был искренне рад, что все уже позади.

– Мне все еще неясна связь вашего энцефалографа с вашими опытами на живых людях. Кстати, отдаете ли вы себе отчет, что подобные опыты просто незаконны?

– Ах, редактор, редактор, я считал вас умнее! Не напрасно же я все храню в строгой тайне! А что касается моего энцефалографа, то я действую совсем иначе, чем он. Я иду обратным путем. Я ищу закономерности возникновения биотоков в коре головного мозга и способ действовать на них извне. Как видите, мне это удается…

Слова Пегаса меня разозлили.

– И все-таки я должен вернуться к основному вопросу: зачем вы вообще это делаете? Или вы хотите стать неограниченным владыкой над всеми людьми?

Пегас внимательно посмотрел на меня.

– Не увлекайтесь, редактор. К чему громкие слова? Я хочу помочь человечеству, хочу его спасти. Не больше и не меньше.

– От чего спасти, скажите, пожалуйста?

– От войны, от кошмарной, гибельной для человечества войны.

Я хотел что-то сказать, но Пегас не дал себя перебить. Его горящий взгляд был устремлен сквозь бетонную стену куда-то в пространство. Тяжело дыша, он с жаром говорил, говорил… Я еще и сегодня помню каждое его слово, каждую интонацию его голоса.

– Вас, конечно, интересует, каким путем я этого намерен достигнуть. Я открыл определенный вид гравитационных волн, которыми можно управлять, посылая их в любом направлении и на любое расстояние. Эти волны могут влиять на биотоки головного мозга, то есть на мысли человека. В этом суть моего великого открытия. Сделав его, я вначале растерялся. Я даже сам испугался возможных последствий. И вот тут-то мне неожиданно пришла в голову блестящая идея.