Текст книги "Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики"

Автор книги: Владимир Арсентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава IV
Самовластный следователь

Если мотивационная сфера личности преступника-убийцы определяется эгоцентризмом, стойким конфликтом с большинством представителей окружающего общества, а также оправданием самого себя и своих действий, то система мотивов, например, представителя власти строится согласно его индивидуалистическому отношению к закону и иным нормативным предписаниям, к своим служебным и прочим обязанностям. Подобные антисоциальные характеристики содействуют совершению ряда преступлений против порядка управления, правосудия, воинских и других преступлений.

Один очень внимательный заместитель прокурора одного из северных районов Сибири, добросовестно изучая материалы уголовных дел, производство по которым прекращено по различным основаниям, обнаружил возможную фальсификацию некоторых процессуальных документов, позволивших прекратить уголовное преследование привлечённого к уголовной ответственности гражданина. Следователем по этому уголовному делу оказался один из лучших следователей района Санин. Предварительное расследование выявленного прокурорским лицом факта закончилось обвинением по четырём статьям уголовного закона. В суде Санин прокуратурой обвинялся в злоупотреблении должностными полномочиями, в служебном подлоге, в незаконном освобождении от уголовной ответственности и в фальсификации доказательств по уголовному делу следователем. Предъявленное ему обвинение по своему содержанию никак не отличалось по каждой из четырёх статей Уголовного кодекса и представляло собой копии одного и того же текста. Более того, «совпадали», наряду со всеми другими обстоятельствами, подлежащими доказыванию, мотив и цель четырёх разнящихся по составу и субъективным признакам преступлений, инкриминируемых Санину. Подсудимый проявил «твёрдость» характера и, как на следствии, так и в суде решительно отрицал все пункты предъявленного ему обвинения, а также обращал внимание суда на четырежды калькированное по статьям УК РФ обвинение, в связи с чем, – ему не понятное. Государственный обвинитель – прокурор района затруднился конкретизировать предъявленное обвинение, сославшись на суд в ином составе, ранее обратившим дело к доследованию с целью необходимости правильной юридической квалификации действий привлеченного к уголовной ответственности следователя.

Таким образом, органы следствия и сторона обвинения осложнили суду выбор правильной юридической квалификации действий следователя, предусмотренных уголовным законом, из четырёх возможных вариантов в любом их сочетании, либо в полном объёме предъявленного Санину обвинения. Возникла ли ситуация судейского усмотрения, когда выбор определяется судейской философией, представляющей собой продукт опыта и мировоззрения судьи? Очевидно усмотрение следователя и прокурора, а также предыдущего суда в ином составе, не разрешившего дело по существу. Судейское усмотрение как таковое усматривается только из судебного приговора, вступившего в законную силу. Любое другое усмотрение не выходит за рамки мнения, не имеющего для суда обязательной силы. Не может быть судейского усмотрения у кого бы то ни было, кроме как у судьи, реализовавшего его в приговоре, оттого правосудном.

В англо-саксонской правовой системе судебный и административный прецедент как источник права действует не только при отсутствии закона, но и параллельно с ним. При этом отводится огромная роль судебному толкованию закона, что обусловливает связанность правоприменительного органа не только текстом закона, но и «прецедентами толкования» предшествующих судебных решений. Например, в США сложилась в основном дуалистическая система, сходная с английской: прецедентное право во взаимодействии со статутным (законодательным) правом парламентского происхождения при приоритете прецедента. Однако законодательство в США имеет больший удельный вес, чем в Англии, причём значительным является не только объём федерального законодательства, в том числе кодексов, но и широкая законодательная компетенция штатов, которые активно ею пользуются. Более того, признание обязательности, например, судебных решений, не связывает судью, который под предлогом особенностей обстоятельств рассматриваемого случая может не следовать прецеденту. Основной отличительной чертой романо-германской (континентальной) правовой системы является признание за конституцией высшей юридической силы и установление судебного контроля за конституционностью обычных законов.

В соответствии с частью 1 статьи 120 Конституции Российской Федерации, судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону. По смыслу этой конституционной нормы основного закона государства и соответствующего комментария, независимость провозглашена как самостоятельность, вне зависимости от чьей бы то ни было воли, осуществления судами судебной власти в рамках подчинения только Конституции и закону. Самостоятельность в известных определениях совести и независимости является ключевым словом, связывающим воедино эти два понятия.

Судья в соответствии с частью 1 статьи 17 УПК РФ оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Из чего следует, что Конституцией РФ и федеральным законом установлено, что реальное осуществление правосудия возможно только по государственному закону и совести независимого (самостоятельного) судьи.

Глава 39 УПК РФ содержит исчерпывающие требования к приговору суда, который должен быть законным, обоснованным и справедливым, каковым признается приговор, если он постановлен в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса РФ и основан на правильном применении уголовного закона. При этом обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

Вина имеет формы, одна из которых представлена умыслом. Признаками прямого умысла являются сознание – если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), цель – если предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и мотив – если желало их наступления.

Отсутствие перечисленных в законе признаков преступления, хотя бы одного из них, как основного, так и факультативного в деянии лица, – исключает его виновность. Что, в свою очередь, исключает постановление обвинительного приговора.

Поэтому суд, руководствуясь законом и совестью, установил истинный мотив совершённого Саниным преступления, что дало возможность правильно квалифицировать его действия и вынести правосудный приговор, вступивший в законную силу.

Вот как излагает существо этого уголовного дела Верховный Суд Российской Федерации[2]2
  Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Верин В.П., Ворожцов С.А., Демидов В.В., Журавлев В.А., и др.; Под ред.: Лебедев В.М. – М.: Норма, 2005. С. 723.


[Закрыть]:

Так, приговором областного суда Санин был осуждён по статьям 300 и 292 УК. Он был признан виновным в том, что, работая следователем, путём должностного подлога незаконно освободил от уголовной ответственности Рыбина, обвинявшегося по части 3 статьи 327 УК, то есть в использовании заведомо подложного документа (водительского удостоверения).

Из показаний свидетеля Рыбина усматривается, что следователь Санин допросил его в качестве обвиняемого, однако согласия на прекращение уголовного дела он, то есть Рыбин, не давал и записи в протоколе об этом не делал, с заключением эксперта, проводившего судебно-почерковедческую экспертизу, Санин его не знакомил и протокол об ознакомлении с этим заключением он не подписывал.

Свидетель Кустов также показал, что следователь Санин не допрашивал его по факту утраты им водительского удостоверения, протокол допроса он не подписывал.

Согласно выводам эксперта, подписи в протоколах допроса Рыбина и Кустова, выполнены не ими.

Таким образом, при вынесении постановления об освобождении Рыбина от уголовной ответственности, законные основания к этому отсутствовали: согласия на прекращение уголовного дела от Рыбина получено не было, а при вынесении указанного постановления были использованы подложные документы. Впоследствии постановление было отменено как незаконное, а Рыбин осуждён по части 3 статьи 327 УК.

Как установил суд, мотивом совершённого Саниным преступления явилась его личная заинтересованность, выразившаяся в нежелании производить дальнейшее расследование уголовного дела в установленном законом порядке. Рассмотрев дело в отношении Санина по его кассационной жалобе, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила приговор без изменения[3]3
  Архив Верховного Суда РФ, дело № 66-О03–36.


[Закрыть].

Субъективная сторона этого состава преступления характеризуется только прямым умыслом, поскольку имеет место заведомая незаконность освобождения подозреваемого или обвиняемого от уголовной ответственности. Поэтому следователь Санин по части 1 статьи 285, части 2 статьи 303 УК РФ судом этим же приговором был оправдан за отсутствием в его деянии состава этих преступлений.

При установлении действительного мотива совершённого следователем преступления против правосудия, под влиянием которого оформился его прямой умысел на совершение конкретного преступления (незаконное освобождение от уголовной ответственности) путём совершения другого преступления (служебный подлог), то есть реальной совокупности должностных преступлений, судья исходил не столько из системы мотивов данной категории преступлений, исходящей из индивидуалистического отношения к закону и к своим служебным обязанностям, что нашло своё отражение в действиях Санина и в этом случае, сколько из глубинной установки сознания этого человека. А именно, судья исходил из проверенных в судебном заседании данных о личности подсудимого, внешне образцового офицера и квалифицированного следователя, примерного семьянина и волевого человека, оказавшегося в далёком северном городе с женой – таким же следователем и маленьким ребенком в общежитии при скромном довольствии с невысокой перспективой. Анализ совокупности собранных сведений о личности и поведении Санина, обстоятельств дела и хода реальных событий до и после преступления, ясно выявил глубинную установку сознания – человеческое своеволие, сформировавшее указанные выше цель и мотив преступления против правосудия, которые в свою очередь породили прямой умысел на реализацию задуманного. Такова причинно-следственная связь внутренней установки сознания и её внешнее проявление в данном случае – в порочной части природы человека, подавляющей тем самым его личность. Последнее обстоятельство объясняется тем, что не всё в человеке сводимо к его природе, он имеет также и личностное достоинство. Двойственность человеческой природы производит конфликт «плоти» и «духа», как борющихся между собой принципах нашей внутренней жизни.

Следует заметить, что описанный процесс не является социальной перцепцией, представляющей из себя механизм восприятия одним человеком другого. Хотя действия следователя были прямо направлены на незаконное освобождение от уголовной ответственности другого конкретного человека, обвиняемого этим же следователем в совершении преступления, в чём заключается объективная сторона состава преступления, совершённого следователем. На первый взгляд – тот же абсурд. Поэтому феномен социальной перцепции не помог органам следствия и государственному обвинителю предложить суду истинный мотив совершённого следователем Саниным преступления против правосудия.

Суд установил искомое по делу неизвестное – мотив, исходя из внутреннего процесса отношения к себе следователя, из своего личного интереса, преступно нарушившего установленный законом порядок, умышленно создавшего путём совершения другого должностного преступления прямо противоположный правосудию результат по уголовному делу, находящемуся в его производстве. То есть следователь умышленно разрушил то, что умышленно созидал, не желая производить дальнейшее расследование уголовного дела в установленном законом порядке. Такие признаки раздвоения личности – результат своеволия. В этом и заключается глубинная установка сознания Санина, проявившая себя в совершённом им преступлении против правосудия.

Что касается проблемы раздвоения личности, то такое состояние психической деятельности возможно при конфликтах сознательного и бессознательного, а так же в процессе творчества. Хотя по этой проблеме накоплен огромный материал, но мы до настоящего времени не располагаем единой теорией по этой актуальной проблеме[4]4
  Лебедев В. И. Раздвоение личности и бессознательное. – М.: Сирин, 2002. С. 6, 327.


[Закрыть].

Может быть следователь Санин уникален? Как личность – да, а как следователь? Вот следователь Серова осуждена вступившим в законную силу приговором суда по части 2 статьи 303 УК РФ с назначением уголовного наказания и лишением права занимать должности следователя. Этим же приговором она оправдана судом по части 1 статьи 285 УК РФ за отсутствием в деянии состава преступления.

В таких уголовных делах, как обычно, следовало установить в содеянном Серовой наличие или отсутствие признаков инкриминируемых ей, во-первых, преступления против государственной власти, интересов государственной службы и, во-вторых, преступления против правосудия. Эту задачу ранее суд в ином составе возлагал на органы предварительного расследования, обращая дело к доследованию. Однако вышестоящий суд согласился с прокурором, принёсшим протест, в том, что такой недостаток в деле суд сам может восполнить и отменил промежуточное судебное постановление. Возможность решения задачи открылась в результате судебного разбирательства благодаря установлению судом истинного мотива-страсти в действиях следователя-подсудимой. Но это обстоятельство, установленное судом, позволившее правильно квалифицировать действия следователя, направленные на фальсификацию доказательств по уголовному делу, а не на злоупотребление своими должностными полномочиями, оказалось за рамками предъявленного Серовой обвинения, хотя никак не ухудшало её положения, а напротив – упорядочивало суть дела. Государственный обвинитель – прокурор не исправил положение, поскольку существо дела раскрывалось в глубинах сознания следователя. Суд состоялся в тишине совещательной комнаты, тайна которой охраняется законом.

Как указано в кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации[5]5
  Архив Верховного Суда РФ, дело № 66-О05–123.


[Закрыть], Серова признана виновной в том, что она, являясь следователем, сфальсифицировала доказательства по уголовному делу в отношении Репина. При этом Судебная коллегия указала, что фальсификация означает сознательное искажение представляемых доказательств, в данном случае имела место подделка протокола следственных действий. Данное преступление считается оконченным с момента приобщения фальсифицированных доказательств к материалам дела в порядке, установленном процессуальным законодательством. Субъективная сторона фальсификации характеризуется прямым умыслом. Если имела место подделка документа, значит, она была совершена не зависимо от мотива с прямым умыслом, который обнаружен в фальсифицированном документе, в данном случае в протоколе допроса, составленном от имени Репина с его фиктивной подписью. По мнению Судебной коллегии, всем собранным по делу и исследованным в судебном заседании доказательствам в приговоре дан надлежащий анализ, выводы суда о доказанности вины Серовой и о квалификации преступления в приговоре мотивированы.

Следователь Серова своей вины так и не признала, понимая нелепость своего положения, в котором она оказалась. Этот феномен, названный «стойкостью убеждений», демонстрирует: убеждения могут жить самостоятельно и сохраняться даже после дискредитации доказательства, которое их породило. Неверное мнение о других людях или о себе может продолжать существовать, несмотря на опровержение. Эксперименты показали, что очень трудно опровергнуть ложную идею, неправду, если человек логически обосновал её.

Верховный Суд РФ, таким образом, констатировал, согласившись с правосудным приговором в отношении Серовой, что прямой умысел при сложившихся обстоятельствах события преступления возник из установки сознания следователя, прямо направленной на совершение преступления против правосудия, позволившей следователю поставить себя выше закона.

Вопрос о мотиве, когда он правильно установлен судом, вынесшим приговор, для кассационной судебной инстанции по данному конкретному делу оказался второстепенным. Между тем, по мнению суда, разрешившего уголовное дело по существу, вопрос о мотиве явился ключевым в установлении умысла и вины в целом следователя Серовой в содеянном. Более того, от установления истинного мотива, как признака субъективной стороны состава преступления зависели: правильная юридическая квалификация преступления (фальсификация доказательств по уголовному делу), за совершение которого Серова осуждена и оправдание по другому преступлению (злоупотребление должностными полномочиями) за отсутствием в деянии состава преступления.

Глава V
Охотовед

Вызвал как-то судью председатель суда и спрашивает:

– Бывает убийство без мотива?

– Умышленное убийство – нет.

– А если мотив убийства не установлен, можно вынести приговор?

– Умышленного убийства нет.

А почему, – продолжим диалог и обратимся к психологической теории деятельности. Так, одной из самых главных особенностей человека является то, что он способен трудиться, а любой вид труда является деятельностью. Деятельность – это динамическая система взаимодействия субъекта с миром. В процессе этого взаимодействия происходит возникновение психического образа и его воплощение в объекте, а также реализация субъектом своих отношений с окружающей реальностью. Любой простейший акт деятельности является формой проявления активности субъекта, а это означает, что любая деятельность имеет побудительные причины и направлена на достижение определённых результатов. Побудительными причинами деятельности человека являются мотивы – совокупность внешних и внутренних условий, вызывающих активность субъекта и определяющих направленность деятельности. Именно мотив, побуждая к деятельности, определяет её направленность, то есть определяет её цели и задачи.

При этом судья узнал, что ещё до разговора с председателем суда он получил в своё производство очередное, трудно поверить, – 584-е со времён советской власти уголовное дело по факту убийства иностранного гражданина по неустановленному мотиву. Более того, с экспертным опровержением мотива, предложенного стороной обвинения и отсутствием доказательств предполагаемого органами следствия мотива в редакции предъявленного подсудимому Плахову обвинения, которое тот категорически отрицал и признательных показаний по делу не давал. К тому же дело вернулось в суд после его кассационного рассмотрения Верховным Судом РФ, ясно высказавшемся в своем определении, отменяя состоявшийся ранее по делу приговор, в котором было указано об убийстве по неустановленному мотиву, что это противоречит требованиям уголовного и уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации[6]6
  Архив Иркутского областного суда, дело № 2–8–06.


[Закрыть].

Плахов обнаруживал признаки органического поражения головного мозга вследствие перенесённой черепно-мозговой травмы с некоторыми изменениями психики и изменениями характера в виде вспыльчивости, раздражительности. Его психологический статус исключал склонность к совершению хулиганских действий, которые в качестве пункта «и» части 2 статьи 105 УК РФ инкриминировались Плахову в вину. Этот человек имел специальность охотоведа, работал заготовителем пушнины и любил охотиться. С этой целью он приобрёл пистолет, которым, однако, убил иностранного гражданина выстрелом в голову, хотя этого никто не видел. Во время охоты пользовался очками.

Толковый словарь русского языка, показывающий правильное употребление слов в современном русском литературном языке, как общенародном в его обработанной форме, служащий средством общения и обмена мыслями во всех областях жизни и деятельности, – охоту раскрывает в двух значениях, как поиски, выслеживание зверей, птиц с целью умерщвления или ловли и как желание, стремление.

Исходя из юридического определения мотива преступления как внутреннего побуждения, обусловленного определёнными потребностями и интересами, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствовалось при его совершении; а также цели преступления – как мысленной модели будущего результата, к достижению которого стремится лицо при совершении преступления, можно найти «искомую величину», известную Плахову.

Охота – это страсть, требующая слияние человека не только с окружающей природой, но и со своей тоже, где господствуют инстинкты, в том числе «бестиальный». Иначе зверя или птицу не почуешь, не найдешь и не добудешь, тогда останешься голодным, – а это уже осознанная потребность, выраженная в переживаемом человеком состоянии нужды в пище. Осознанные потребности, к слову, – это желания, которые человек может сформулировать и для реализации которых он намечает план действий. Чем сильнее желание, тем энергичнее стремление преодолеть преграды на пути его воплощения. Таких осознанных потребностей множество у каждого из нас: хочется быть здоровым и долго жить, любить и быть любимым, растить детей и радоваться их успехам; хочется интересной работы, похвалы, признания, наслаждений, красоты, музыки, новых ощущений и информации. Хочется, чтобы тебя понимали; знать, для чего живёшь. И это лишь часть желаний – наиболее существенных. А сколько преходящих! И все они толкают нас на те или иные действия или поступки. Препятствия на пути к их удовлетворению становятся причиной столкновений между людьми, особенно если противоречивыми оказываются важные потребности и желания. Страсть в психологическом понимании – ещё один вид сложных, своеобразных и встречающихся только у человека эмоциональных состояний. Она представляет собой сплав эмоций, мотивов и чувств, сконцентрированных вокруг определённого вида деятельности или предмета (человека).

Как нашёл суд, личностная сфера Плахова характеризовалась эмоциональной лабильностью, конфликтным сочетанием разнонаправленных тенденций: высокий уровень притязаний может сочетаться с потребностью в ощущении причастности к интересам группы; эгоистичность – с альтруистическими декларациями; агрессивность – со стремлением нравиться (угождать) окружающим. Прослеживались недостаточная гибкость и трудности переключения при внезапно меняющейся ситуации. При затрагивании субъективно значимых для него ценностей может дать весьма сильную аффективную реакцию по возбудимому типу. Ему присущи упорство, активное упрямство, усиливающиеся при воздействии внешних сил. Изначально к природным личностным качествам, входящим в структуру его личности, можно отнести преобладание пассивной личностной позиции, где ведущей мотивационной направленностью является избегание неуспеха. Для лиц такого типа свойственны высокий уровень осознания проблем через призму неудовлетворённости и пессимистической оценки своих перспектив, склонность к раздумьям, инертность в принятии решений, выраженная глубина переживаний, аналитический склад ума, скептицизм, самокритичность, некоторая неуверенность в себе, своих возможностях. Во избежание конфликта с социальным окружением может оттормаживать собственные эгоцентрические тенденции, способен на отказ от реализации сиюминутных потребностей. Такие индивидуально-психологические особенности (психологический статус), как правило, исключает совершение хулиганских (импульсивных) действий явно направленных на противопоставление себя обществу, принципам морали, к действиям, являющимся открытым вызовом общественному порядку. Склонность к раздумьям и инертность, пессимизм в личностной позиции Плахова, сохранность интеллектуального самоконтроля не способствуют к необдуманным, аморальным, антиобщественным действиям.

Очевидно, что личность Плахова в конфликтной ситуации оказалась в опасности своего раздвоения и следующего за этим безумия в силу своего злого произвола и потери смысла своего бытия. Выход намечался только в покаянии.

Никто в добродетели не был бы прилежным в течение всей своей жизни, если бы не сокрыт, а явлен был час смертный: не знающий своего последнего дня и содеявший бесчисленные и лютые злодеяния накануне своей кончины пришёл бы к бане покаяния и так отошёл бы отсюда[7]7
  Димитрий Ростовский, святитель. Летопись, повествующая о деяниях от начала Миробытия до Рождества Христова. – М.: Правило веры, 2011. С. 553.


[Закрыть].

В структуру личности, прежде всего, входит представление о внешнем облике «Я». Особая роль, в которой отводится лицу. Слово «лицо» и «личность» имеют общий корень. По лицу человека отличают от других. «Потерять лицо» – это ничто иное, как потерять свою индивидуальность.

Длительное время феномен раздвоения личности рассматривался в русле психиатрии и был как бы за рамками общей психологии. Проведённые за последние 50 лет исследования здоровых людей в экстремальных условиях и модельных экспериментах, а также анализ лиц творческого труда (писатели, драматурги, артисты и др.) показали, что феномен раздвоения личности может появляться и у здоровых лиц.

При судебном разбирательстве подсудимый Плахов оказался на «охоте», только теперь «облаву» устраивали другие, которые преследовали и обвиняли его в убийстве человека. Общими усилиями «зверя» искали в нём самом, в его страстях, в его личных заблуждениях. От этого процесса менялся его внутренний мир и отношение к внешнему миру, в том числе к окружающим его людям. Возможно, Плахов понял основной принцип правосудия, сформулированный в IV веке и заключающийся в том, что судья назначает наказание виновному, но причина наказания не справедливость судьи, а заслуга преступления. Может быть, он осознал, что причина его несчастья – совершённое им преступление, а не те люди, которые его изловили и привлекли к уголовной ответственности.

Исследуя скудные сведения в деле, суд предлагал подсудимому совместно поучаствовать в этом познавательном процессе, благодаря чему Плахов согласился экспертным путем проверить свой психический и психологический статус, сообщил о своих болезнях и рассказал о себе. Так постепенно раскрывая свою личность, убеждаясь в реальном действии презумпции невиновности, подсудимый приходил к осознанию своего положения. Совместный поиск сведений о мотиве убийства при судебном разбирательстве привёл Плахова к признанию своей вины и раскаянию в содеянном.

В прениях сторон государственный обвинитель отказалась от обвинения в части наличия в действиях подсудимого квалифицирующего признака убийства «из хулиганских побуждений», предусмотренного пунктом «и» части 2 статьи 105 УК РФ и согласилась с мотивом совершённого Плаховым убийства, который вытекал из анализа его показаний в судебном заседании, с учётом совокупности всех исследованных доказательств и установленных судом обстоятельств дела.

Плахов был осуждён по части 1 статьи 222, части 1 статьи 105 УК РФ с отменой условного осуждения по совокупности приговоров к лишению свободы на определённый законом срок в исправительной колонии строгого режима. Приговор суда вступил в законную силу и был исполнен.