Текст книги "Экзамен на бога"

Автор книги: Владимир Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

15

Семка никогда в жизни не оставался совершенно один. Понятное дело, он мог уединиться в своей комнате или даже пойти побродить по лесу. Но он в точности знал, что совсем недалеко, в крайнем случае в часе ходьбы, есть люди. А чуть дальше есть родные или просто нечужие люди.

Сейчас рядом не было никого! Даже клоны-телохранители исчезли неведомо куда. Поняв это, Семен схватился за голову. Только вчера размышлял о том, что вот, дескать, позавчера его клоны были слеплены по образу и подобию Семена Кольцова, находящегося в прекрасном состоянии, а следовательно, и большую часть его возможностей усвоившими. А новые им в подметки не годятся. Так почему же утром, проснувшись почти полностью восстановившимся, он не подумал обновить их? Целы пока, главное, что от них требуется, выполняют, ну и пусть свой короткий век доживут. А оно вон как обернулось! Может быть, всех дел было бы телепортировать охраняемого человека обратно. Или не дать затянуть в… тут надо сообразить, как похищен его отряд… очень уж все быстро произошло. Семка дернулся было переместиться прямиком в самый центр этой злополучной рощи и выдрать там все с корнями, но взял себя в руки. Опрометчивыми действиями редко можно добиться нужного результата. Он проверил тех клонов, что осуществляли дальнюю разведку. Целы. Но, как и он – он-то вообще рядом был, так что с них спрос невелик, – ничего не увидели и не почувствовали. Люди пропали в единый миг и совершенно бесследно.

Такого коварства от треклятого фикуса Семен не ждал. Он мог палец отдать – дерево даже не почувствовало, что у него чуть-чуть позаимствовали его деревянной плоти. С другой стороны, он был уверен, что фикус этот не простой, что он сродни тем странным созданиям, которых они нередко встречали по пути к Каньону и которые одновременно могли считаться и растениями и животными. Те, правда, всегда были подвижными, иногда очень даже шустрыми. Это чудо-дерево перемещалось, только разрастаясь вширь. Ну может, еще и в ввысь, и в глубину.

Присев на сложенные жерди, он создал нового клона, поручил ему охрану самого себя и принялся сканировать всеми ему доступными способами рощу, ее окрестности и то, что скрывалось под ней. Не получив полезной информации, собрался уже отделить сознание и проникнуть в сердцевину рощи. Или послать туда клонов?

Тут его телохранитель сообщил о надвигающейся опасности. Семка, чтобы не оборачиваться и не терять сосредоточенности, глянул глазами клона и фыркнул. Тоже мне опасность! Полдюжины гиен того же вида, что вчера ночью, скандалили возле их лагеря. Морды противные, слюнявые, глаза как плошки… Нет, явно ночные звери, так с чего днем приперлись и слюни пускают, на него поглядывая? И не грызутся друг с дружкой, что для них вроде не характерно. Семен приготовился поставить защиту, но лишь тогда, когда и если эти твари полезут к нему. И они полезли, словно по команде, все разом и с места в карьер.

Впрочем, защитное поле ему не понадобилось, потому что ни один зверь до него не добрался. Еще на дальней дистанции бежавший первым отлетел вдруг назад и покатился кубарем, словно врезавшись в невидимую преграду. Тут же второй сделал кульбит назад. Третьего отшвырнуло в сторону, еще троих завалило на землю ударами в лоб.

Били с разбегу, набрав хорошую скорость, огромные шмели. Три гиены после их ударов так и не поднялись, три другие сумели встать на лапы и рванули в разные стороны, жалобно вереща противными своими голосами. Но шмели, опередив их, вновь атаковали лоб в лоб, так что и убегать стало некому. А шмели, довольно и басовито жужжа, подлетели к Семке. Ох, как он им обрадовался! Живые существа как-никак. И не чужие ему. Позавчера вылупились крошечными, а сегодня вон какими вымахали – здоровых зверюг в нокаут отправляют. Его одомашненные дикие пчелки вновь уселись ему на плечо и принялись что-то мастерить. Но Семену, как бы он ни был рад их появлению и как бы ни был благодарен за такую активную защиту, было не до них. Он лишь пальцем погладил каждого – ненароком обнаружив у них на лбах твердое утолщение, предназначенное, видимо, как раз для таких вот баталий, когда приходится бодать с разгона, – и переключился на поиск своих товарищей. А именно создал группу клонов и отправил их с пяти сторон в рощу.

Он мог бы видеть то, что видел каждый, но с одной головой смотреть пятью парами глаз (свои он вынужден был закрыть) бессмысленно, все равно мозг воспринимает что-то одно, самое яркое или самое важное. Так что пусть помощники сами определяют, увидели они стоящее или нет, если сочтут нужным, позовут его. А пока он сосредоточился на клоне, вошедшем в лес с противоположной стороны.

Клон сам по себе принял решение продвигаться не по земле и не в кронах рощи, а неспешно лететь на средней высоте, огибая стволы и ныряя в арки веток. Поначалу, первые метров сто, ничего нового видно не было – те же прихотливые переплетения толстых и тонких стволов, огромных и не очень веток, шуршание вверху длинных овальных листьев. Встречались «амфоры» с гусеницами, стволы, усыпанные яркими цветами.

Роща из двухъярусной почти без перехода превратилась в трехъярусную. Сделалось чуть сумрачнее, а само дерево-лес стало выглядеть загадочнее. Особенно колоритно смотрелись висевшие здесь повсюду отслоившиеся от стволов и веток «сети» его необычной коры.

В одном месте добрая дюжина стволов срослась кругом. Не идеальным, зато плотным, без единого зазора. Клон взлетел над центром этого круга и заглянул внутрь. Оказалось, что эта бочка доверху наполнена водой, в которой поселилось немало всяких водоплавающих существ. Что особо удивительно, были там и рыбки. Тут Семена позвал первый, если считать по часовой стрелке, клон. Семен «переключился».

Этот парил под самой кроной, которая снизу казалась непроницаемой, вблизи же оказалась не такой и густой. Вот среди этой листвы шла настоящая битва. Большинство листьев усыпали небольшие полупрозрачные слизни и активно их пожирали. А уже знакомые ярко окрашенные гусеницы пожирали слизней.

В другое время все эти чудеса и достопримечательности местного масштаба Семен с удовольствием бы осмотрел, но сейчас едва обратил внимание. Не представляют опасности, можно о них забыть.

Лес опять почти без перехода сделался четырехъярусным. И превратился уже в самый настоящий лабиринт, чтобы продвинуться к центру на три метра, нужно было пропетлять среди многоэтажных переплетений не один десяток этих метров, спускаясь при этом до земли или поднимаясь к кронам. Часто стали попадаться бочки-аквариумы, заполненные водой и кишащие живыми существами. Различной живности полным-полно появилось и в других местах, но редко на виду. Обычно все прятались под корнями или внутри толстых и полых корней, веток, стволов.

Можно было догадаться, что в самом центре они насчитают пять ярусов. А вот представить, как там кипит жизнь, было сложно.

Семена позвал пятый клон, уже подбирающийся к самому центру, но он даже не успел на него переключиться, как пришло сообщение от третьего, того, с кем он начинал продвижение.

– Слышу крик. То есть не крик, скорее шепот. Мыслеречью, в смысле ментально на помощь кто-то зовет.

– Откуда?

– Так не понятно разве? Из центра. Ох, ты ж мамочки мои!

Семка не стал спрашивать, к чему относится последний возглас, потому что уже смотрел глазами этого клона и сам ахнул от неожиданности.

Середины рощи, или центральной части этого фикуса, по сути, теперь не существовало. То есть не так давно она была и, видимо, процветала не хуже, чем окраинные районы. Но кто-то побывал здесь и натворил то, что Семен собирался проделать, когда на него накатили злость, страх, бешенство и много других нехороших чувств. Он тогда собирался ломануться сюда и повырывать все с корнем, порубить на щепки и много чего еще. Кто-то опередил и именно все это проделал раньше его.

Центральный, самый могучий, материнский ствол был выкорчеван с корнями, разорван на части, многие из них были расщеплены. То же произошло и с несколькими менее мощными стволами, и с ветками. Все громоздилось кучами, кое-где усыпанными сверху мелкой щепой и даже опилками. И из-под всего этого кто-то взывал о помощи. Очень слабо, словно человек, замурованный в стену. Семен потянулся сознанием к источнику, полагая обнаружить его прямо под обломками или среди них. Но жалобный шепот доносился из глубины земли. Пришлось изрядно напрячься, чтобы увидеть скрытое там.

Метрах в пяти под поверхностью он разглядел густое переплетение тонких корней и тончайших корешков. Поначалу в голову пришло сравнение с грибницей, благо всяких разных грибниц он повидал немало. Даже здесь уже успел увидеть. Но ведь на что-то еще было похоже! Семен подумал и пришел к напугавшему его самого решению. На мозг похоже! Понятно, что не такой, как у человека или хотя бы у курицы. Но все равно это был мозг!

– И что же нам теперь делать? – задумчиво спросил он.

– Поговорить не получается, – тут же отозвался клон. – Он меня вроде слышит, но то ли не понимает, то ли не умеет ответить.

Кто из клонов это сказал, осталось непонятным, тем более что они сейчас сбились в кучку и даже по номерам их стало невозможно различать. И знал каждый то, что знали все. Да и не важно все это.

– Странно. Очень странно.

– Точно. Любой нормальный терминатор начал бы крушить с края. А тут середину уничтожил.

– Предположим, что не случайно, а с какой-то целью. С какой?

– Ну точно. Если там мозг этого фикуса, то он оборвал главные связи мозга с организмом.

– Зачем спрашивается?

– Чтобы самому управлять. Или чтобы не мешало.

– Всем помолчать, – решил взять инициативу в свои руки Семен. – Сканируем этот мозг во всех подробностях. Кто у нас был номер один? Уже не помним. Ладно. Ты лезешь в буквальном смысле под землю и под этот мозг, ищешь что-то чужеродное. Ты справа делаешь тоже самое, но еще и сохранившиеся связи с деревом высматриваешь. Ты – сзади, ты – спереди, ты – слева.

– А я?

– Охраняешь меня. Будь готов купол поставить. Нет, лучше заранее на сферу настройся. Ой!

Пчелы на плече уже давно щекотали его ухо, но он не желал на них отвлекаться. Вот одна и стукнула его в лоб. Не сильно, но чувствительно. И зависла прямо перед носом. Пришлось заглянуть в глаза.

– Ай, умница.

За долю секунды Семен узнал столько важного, сколько за многие часы изучения здешней обстановки не узнал бы. А о многом не сумел бы догадаться. Чтобы переварить услышанное… или все же увиденное? Или почувствованное? Нет, нужно будет однажды сесть всем вместе и придумать для всего специальные названия! Так вот, чтобы осознать то, что узнал, Семену пришлось глубоко задуматься, и думал он, наверное, очень интенсивно, потому что засосало пол ложечкой и смертельно захотелось сладкого. Впрочем, с такими мудрыми пчелками, как у него, без сладкого не останешься. Сами отъелись, вовремя прилетели, чтобы гиен прогнать, меду притащили. Сами слепили из воска бадейку и сами себя в нее подоили. Осталось отлепить от плеча порцию меда раз в пять больше вчерашней и сунуть в рот.

Нет, точно, эти умные пчелки не только ему многое рассказывали, но и его хорошо изучили. Наверняка собирали самое полезное именно для Семена, потому что в голове вновь стало чисто и легко, мысли понеслись вскачь. И уже через пару минут он сам себя убедил, что на верном пути и что план должен сработать.

Вот эту свою мысль он помнил очень четко. А большущее число событий, последовавших за этим мгно вением, остались в памяти отдельными фрагментами. Которые не всегда получалось понять и связать друг с другом.

16

Семен взлетел под самый купол в поисках притаившегося дирижабля. Свод, издали и снизу выглядевший почти ровным, оказался изрыт таким количеством трещин и рытвин, что напоминал… Сообразить, с чем можно сравнить купол, он не успел.

– Сзади заходят. Двое. Нет, трое!!!

Прыгнув в сторону сразу метров на пятьдесят, Семка посмотрел глазами затаившегося в стороне клона-наблюдателя. Три дирижабля, камнем свалившиеся из расщелин и ринувшиеся на него с трех сторон, уже можно не принимать в расчет. Двое из них столкнулись на пустом месте без особого вреда для себя. Зато третий, пытаясь уйти от столкновения, порвал оболочку о кинжальной остроты камень. Кто-то из клонов мгновенно выстрелил небольшой молнией – смесь водорода с воздухом взбухла огненным шаром, горящие обломки посыпались на тех двоих, что столкнулись, сцепились щупальцами и не сумели ретироваться с необходимой скоростью. Двойной огненный шар набухал в этот раз долго и красиво.

Семен проводил глазами летящие вниз факелы и удовлетворенно хмыкнул. Не по их поводу, а по причине того, что сумел-таки найти гнездо. Одна из расщелин была не просто углублением, пусть и одним из самых глубоких в монолите свода. По обе ее стороны камень был испещрен пещерками. Одинаково кругленькими, без острых выступов. Да и вообще в этом месте все было сглажено-разглажено, чтобы хрупкие оболочки не порвать. Проще всего было лупануть в расщелину огненный вихрь… Только вдруг от взрыва свод обрушится? Он-то уйдет, а остальных может накрыть. Пришлось возиться чуть дольше и даже слепить набегу – точнее, налету – незапланированного клона. Слепить с самого себя, при том, что один такой изначальный клон уже существовал. Последствия гибели любого из них не хотелось даже представлять. Но не самому же лезть в это пекло! Любого другого клона снимать с его хорошо насиженного места при том раскладе, что сложился сейчас, невозможно, изготовить клона с уже существующего изначального – так поди сообрази, где он в данный момент.

Ничего этого Семен в тот миг не думал, просто поступил так, как показалось самым правильным. Они вдвоем подготовили атаку, и клон рванулся вперед, зашвыривая в каждую из нор по сгустку перегретого пара. Большинство обитателей удалось выкурить таким способом, те повыскакивали, ринулись убегать, подставляя бока под выстрелы Семена. Тот превзошел самого себя – пулял безостановочно небольшими ледяными копьями. По сути, острыми сосульками. Зато непрерывно, очередями. Да и прочности он им добавил в сравнении с обычными ледяными наростами на крышах. Шары дирижабликов лопались и лопались, водород из их оболочек развеивал тугой поток воздуха. А Семен неспешно продвигался вдоль расщелины, находясь все время снизу ее краев и в полной готовности сигануть куда-нибудь подальше.

Самую крупную особь пробить таким способом не удалось, оболочка у него застыла давно и сделалась прочной, как парусина или даже брезент. Это самое крупное из виденных здесь летучих созданий прикрыло собой несколько дюжин помельче и послабее, давая им мгновение, чтобы кинуться врассыпную или удрать с поля боя как-то иначе. А может, готовило атаку всеми оставшимися силами. Вот только Семен Кольцов был готов к любому повороту. Оттого и не стал усиливать свои снаряды, а наоборот, прекратил обстрел. Подождал, пока как можно больше летунов спрячутся за спиной большого. Чтобы мгновение спустя пропустить над собой сжатый – до самой крайней степени сжатый, насколько сил хватило, – заблаговременно заготовленный воздушный пузырь, в котором уместилось воздуха ненамного меньше, чем со всего объема пещеры. По этой причине внизу сейчас разыгрался небольшой ураган, что опять же было на руку его отряду.

Пузырь, или если бы захотелось назвать это чуть более красиво – баллон из силовых полей, пролетая мимо большого дирижабля, чуть толкнул его, но на него никто и внимания не обратил. А зря. Семен юркнул в сторону и вжался в свод за каким-то выступом. В баллоне образовались несколько отверстий, и сжатый воздух вырвался из них с нестерпимым для ушей свистом. Образовавшиеся вихревые потоки разметали большую часть медуз, а вблизи самого баллона температура скачком упала на десятки градусов. Стены расщелины и часть купола вблизи нее покрылись инеем. Вниз посыпались снег и скукожившиеся, потерявшие летучесть дирижаблики. Большинство до пола так и не долетели, их посбивали два клона.

Семен вздохнул с облегчением. Вот теперь повоюем! Получив господство в воздухе, можно начать разбираться с теми, кто наседал на них на земле. А то эта зловредная авиация всю баталию им портила. Зря они сразу все силы против него не бросили, не устоял бы. А так со скрипом душевным и телесным, где наглостью, а где напором, изредка хитростью, разделил действующие в воздухе силы противника на отдельные малочисленные подразделения и уничтожил их по очереди. Так что стало ясно: к врагу постоянно подходит подкрепление, и не составило труда сообразить, что подходит оно всегда с одного направления. Осталось лишь вычислить расположение гнезда, норы или аэродрома. Тут уж кто как хочет, так пусть и называет. Главное, дело сделано.

Ну что там внизу? Выслушав доклады своих двойников, Семка приказал большинству из них заниматься теми задачами, которые перед ними стояли изначально. То есть добивать отдельных уцелевших летунов, охранять личный состав и вести наблюдение. Эх, получить бы подсказку от Барсука, как дальше бой вести! Связь между ними своеобразная. Рядом с лейтенантом Пеховым и другими бойцами находятся несколько клонов, которые все слышат. Не все подряд Семену передают, дабы не отвлекать от боя. Но когда Барсук решает что-то Семке сказать, то его слова транслируются. А вот как вопрос Барсуку задать, Семен не придумал.

– Сообщение для Семена, – услышал он…

Все-таки Виктор Иванович умница. Верно оценивает обстановку, зря не вылезает и точно чувствует, когда необходимо заговорить. Для поддержки духа или чаще чтобы подсказать, как правильно бой продолжать, на что особое внимание обратить. Семка даже крикнул вслух, пусть не было в том ни малейшего смысла:

– Слушаю вас, товарищ лейтенант.

И глаза зажмурил, чтобы лучше слышать. Или чтобы унять смертельную тоску, на него нахлынувшую.

Только отчего-то произнес он эти слова чужим голосом, с чужой, несвойственной ему интонацией.

– Подожди, Кантур, – заговорил Барсук. – Дай чуть с мыслями собраться. Думаешь так просто на подобные вопросы отвечать?

– Молчу, – сказал Кантур.

– Доцент или Семен объяснили бы лучше меня. Постараюсь поточнее передать, что говорил когда-то Серегин. Когда человек создает своего информационного клона…

– Это вы про привидений?

– Называй как хочешь, Ахметлатыпов. Только не перебивай, а то сбиваешь. Так вот, создавая клона, человек действует в два этапа. Сначала изготавливается матрица. Матрица получается прозрачной, потому что… потому что в ней атомов мало. Но в целом человеческую форму напоминает, в дождь и туман это видно. Ну что ты глаза выпучиваешь, Жиба? Физику нужно было в школе учить, может, что-то и понял бы. Бери пример с Ефремова, сидит и делает умный вид.

– А что остается? – спокойно отозвался Ефремов.

– Тогда продолжаем. На эту матрицу, как на жесткий диск компьютера, записывается сознание человека. Все его умения и способности. Даже особенности характера.

– Они что, и кушают? – поинтересовался Кантур.

– Нет, хотя, возможно, голод испытывают. Но клон всегда понимает, что он клон и что жить ему от силы двое-трое суток. Можно и перетерпеть.

– Виноват, перебил.

– Ничего. Я уже сам запутался. Короче говоря, в клона человек вкладывает часть себя.

– Эх! Большой человек наш Семен! – с детской непосредственностью воскликнул Ахметлатыпов. – Он вон сколько клонов сделал, а не заметно, чтобы от него убыло.

Все засмеялись, и даже Семен, продолжавший лежать с закрытыми глазами, чуть дернул уголками губ.

– Он с себя только одного всегда лепит. Остальные просто копирует с первого. Вот тут точнейшая копия получается.

– Хитрый, не хочет себя разменивать!

– Тут дело не только в том, что не хочется от себя отрывать лишний кусок души и знаний, умений и разума, воспоминаний, чувств и всего прочего. Главная причина вот в чем. Клон, пока жив, все время настроен на связь с человеком, с которого он создан, так что получается смотреть в четыре глаза, узнавать больше чем в одиночку. Ну и клоны не могут, к примеру, ничего такого, для чего нужно тело, руки и ноги. Зато могут всякие вещи, для которых необходимо только сознание человека. Летать и телепортироваться. Создавать воду, пар, молнии…

– Да уж. Мы на это насмотрелись.

– Колдовство выходит.

– Ты, Ахметка, глупости не говори, – возразил Ефре мов. – Тебе же объяснили, что это все научные факты.

– Не так сказал, – согласился Ринат. – Похоже на сказку.

– Похоже, – согласился Барсук. – Пока не привыкнешь. Но живет клон недолго. В момент, когда он разрушается, человеку кажется, что исчезла часть его самого.

– А им самим не больно?

– От кого такой несуразный вопрос не ждал, так от тебя, Куликов. Хотя… Семен очухается, у него спросишь. С меня он только раз клона делал. Но мне, по счастью, и страдать особо некогда было – схватка шла серьезная, а уж чего там клон чувствовал, было ему больно или нет, я так и не понял. Мне хреново тогда было, вот это точно.

– Так, как сейчас Семену?

– Перебивай чаще, Кантур, никогда ответа не дождешься. Дело тут в том, что обычно разрушается только матрица клона, но вся информация остается целой, и последнее, что делает клон, – возвращает эту информацию. Но оказалось, что возможно уничтожить и клона, и все, что он собой представляет. Безвозвратно. Тут помимо ощущения потери чего-то дорогого, части себя – говорят, что почти всем в это время кажется, что погиб кто-то родной и близкий, – добавляются еще две вещи. Нарушается деятельность сознания. Не умственная деятельность, каковая у многих среди нас постоянно нарушена, а именно в сознании сдвиг происходит. Ты умом все понимаешь, но тебя чувства захлестывают. И второе – когда клон не просто разрушается, а гибнет безвозвратно со всей информацией, рвется связь с клоном, которая также является частью человека. То есть вдобавок к тому ощущению, что кто-то умер по твоей вине, еще и организм начинает давать сбои как при болезни. Фу! Дайте помолчать, язык уже устал, не говоря о голове.

– Товарищ лейтенант.

– Что?

– Товарищ Семен очнулся.

Семка очнулся давно. Даже успел сообразить, где он. На плоту, который летит над степью. Вверху, как положено, облака и синее небо, две луны сразу и солнце. Внизу не очень яркая зеленая, то с желтым, то с серым отливом, трава. Ручейки встречались. Крохотные болотца. Благодаря разговору вспомнил, что с ним стряслось, и даже сумел взять себя в руки. Не закатывал истерик, не кусал губы, не бился в судорогах, не орал благим матом. Даже тошнота отпустила. Но он продолжал лежать тихо, не шевелясь. Ему все еще не хотелось общаться ни с кем и ни по какому поводу. Но раз заметили…

– Водички бы… – попытался попросить он, но губы отказались слушаться и размыкаться. Так, какое-то мычание издал. Но воды ему тут же дали. А еще сунули в рот что-то. Он решил, что таблетку, хотел сглотнуть ее, но она лопнула во рту медовой сладостью.

– Сейчас я тебе транквилизатор вколю, – пообещал Пехов.

– Не нужно. У пчелок лучше.

– Как скажешь. Удивительная у тебя, Семен, па сека.

Семка вновь зажмурился, прислушиваясь к себе. Да, уникальная пасека досталась. Интересно, где сейчас сами пчелки? Наверное, пасутся, цветы опыляют и мед собирают. Или нектар?

– Они три раза уже прилетали. Эта порция третья. Ты как?

– Доктор сказал, что сделал все возможное, но больной будет жить, – мрачно пошутил Кольцов. – Странно. Ясен день, летим, потому что клоны везут. А я ни одного не могу почувствовать. Витя, попроси, чтобы холодненькой водички сделали.

Ему тут же на лицо полилась холоднющая вода. Рот он открыть не успел, но не обиделся. Клон его, конечно, предупредил, это он не услышал. И потом вода приятно остудила лицо, он даже сумел подставить вторую щеку. А после напился от души. Вода согрелась в животе, и его тут же стошнило. Вновь напился, и вновь его вырвало. Но стало легче. Даже пустота в сердце чуть рассосалась.

– Чой-то я разнюнился. Раскис! Во второй раз уже за поход.

– Все бы так раскисали. Сколько раз нас спасал, не считал? А я считал.

– Так не всех…

Семен не договорил, потому что снова провалился в яму беспамятства. И очень обрадовался – там он был здоровым и полным сил. Там его одолевали азарт и ярость боя.