Текст книги "Игры богов"

Автор книги: Владимир Крышталев

Мне хотелось развеяться.

Маршрут прогулки я заранее не выбирал, но бессознательно тотчас же направился к дому Марго. Причем заметил это лишь чуть позже.

Город жил своей жизнью. Галдела орава ребятишек, оживленно обсуждавших какой-то чрезвычайно важный, с их точки зрения, вопрос прямо посреди тротуара Мужчина средних лет протянул от своего дома шланг и поливал цветочную клумбу, изредка брызгая на дорогу и проезжающие машины, в облаке водяной пыли лучи предзакатного солнца трепетали радугой Маленькая девочка разложила на асфальте цветные мелки и тщательно вырисовывала симпатичную мордашку неведомого зверя, прохожие аккуратно обходили творение юной художницы, улыбаясь – то ли своим мыслям, то ли взглянув на добродушное чудище.

Я тоже улыбнулся Рассеянно, думая совсем о другом.

Все изменится. Сегодня, завтра, послезавтра Воспоминания подернутся дымкой, отступят за черту свежих впечатлений Меня захватят новые события, и в их водовороте прежнее покажется менее значительным, чем теперь. Но что-то все-таки останется. Поскольку вряд ли я когда-нибудь еще встречу женщину, похожую на Марго.

 
Хотите знать вы то, что было?
Напрасно роетесь в пыли.
Та жизнь давно уже остыла,
Остаток – ветры унесли.
Непостоянны те высоты,
Куда приходит человек,
Ведь он, неся свои заботы,
Остановить не может бег.
Лежит в песке вчерашний идол —
Теперь заброшен и забыт
Все то, что в жизни он увидел,
Под позолотою хранит.
Но разрубить и не пытайтесь —
Вы не откроете секрет.
Понять вы просто постарайтесь:
Того, что было, больше нет.
Сгорают звезды понемногу,
Не все пути приводят в Рим,
И если вспомните вы Бога,
То даже Он был не один.
А Человек, доверясь водам,
Вдаль уходил на корабле,
И странствовал он год за годом
По морю или по земле.
Но за чертою горизонта
Он был всегда самим собой.
Воюя часто на два фронта,
Мечтал завоевать покой.
А вместо этого все дальше
Он продолжал опасный путь,
Порой не замечая фальши,
Он принимал ее за суть.
И смерть была подругой верной —
Он вынес это из боев,
А истина была бессмертной,
За что не принял он ее.
Сменял богов он, как одежду,
И, возрождаясь каждый раз,
Он обновлял свои надежды,
Не выставляя напоказ.
Но было, было что-то вечным,
Что пережило гнев небес,
Что оказалось бесконечным
И придавало жизни вес,
Что было слабым – но и сильным,
Чья хрупкость побеждала сталь,
Что становилось непосильным,
Рождая робкую печаль,
Что угасало в поколеньях
И разгоралось вновь и вновь,
Сжигая новые поленья —
Костер, что звали мы «любовь».
Их случай свел – лишь на мгновенье
Но даже краткий этот миг
Успел в них пробудить стремленье,
Достойное великих книг.
Они смогли бы разобраться,
Что это там зажглось внутри.
Но жизнь велела им расстаться
В неясном сумраке зари.
Они и не сопротивлялись,
Лишь позже силились понять,
Что это там в душе осталось,
Не зная даже, где искать.
Что это? Кара иль награда?
Пустое слово или свет?
Тишь или грохот водопада?
Напрасно ищете ответ.
Не тень простого разговора
Была причиною борьбы.
Как два горящих метеора,
Скрестились в жизни две судьбы.
 

Дом терпеливо ожидал хозяйку. Входная дверь оказалась не заперта, и я, сам не зная для чего, вошел.

Здесь все было, как в прошлый раз. Спокойно, тихо и уютно. А еще светло…

Вдруг в моем сознании что-то переключилось. Поспешно я шагнул назад, за порог. Прикрыл дверь. Сбежал по ступенькам в сад, остановился.

По садовой дорожке ко мне шла Марго.

В белом платье – как тогда, во время нашей прогулки в парке, – она снова выглядела нереальной. Или платье тут ни при чем?

– Привет, Алексей! – сказала моя волшебная фея.

И только сейчас я осознал, что ждал именно этого. Невозможного, которое должно было произойти.

Я ждал, ибо верил.

И еще прав был Луи: я боялся своей веры, скрывая ее от самого себя. С суеверной горячностью твердил я себе, что надежды нет. А надежда пряталась за словами.

Надежда на чудо.

Которое должно было произойти.

– Привет! – слова дались мне нелегко, пришлось проглотить комок, подступивший к горлу. – Я ждал тебя.

Она подошла ближе. Улыбнулась – так же, как и прежде.

– Спасибо…

А после мы обнялись и долго стояли молча, огражденные от любопытных глаз плотной зеленой стеной кустарника. Городской шум не вмешивался в нашу тишину.

Еще придет время разговоров. Еще придет время признаний. «Время…

Как здорово, что теперь оно может подождать!

Эпилог

Яхта замерла в полуметре над ухоженным газоном.

Чуть поодаль начинались административные здания училища галактической полиции. Невысокие белоснежные корпуса, поблескивавшие стеклом широких окон, прятались в зелени аккуратно подстриженных кустов и деревьев. Две идеально симметричные дорожки вели туда, к городку.

– Пойдем, – кивнул я, когда трап полностью раскрылся.

Мы – Анри, Марго и я – сошли на твердую землю и направились к одному из домов, ничем не выделявшемуся, кстати, среди других.

Солнце Агуры мягко грело плечи. Прохладный ветерок веял со стороны длинного озерца, расположившегося по левую руку от учебных корпусов. По небу ползли внушительного вида облака – неторопливые и солидные. Умостившийся на нижней ветке дерева пушистый кот с научно-познавательным интересом пронаблюдал, как мы шагаем мимо, и снова погрузился в дрему.

– Здесь хорошо, – проронил Анри. Я пожал плечами:

– Думаю, тебе понравится. Однако не рассчитывай, что весь срок обучения ты проведешь на Агуре.

– Почему?

– Ну, из тебя же будут готовить кандидата в офицеры галактической полиции. Философия, социология, психология, юриспруденция – все это, конечно, замечательная теоретическая база, но практика тоже не помешает. Нет, это не мои мысли, это программа обучения. Так что готовься к постоянным экскурсиям.

– Вот здорово!

– Погоди, – усмехнулся я. – Ты еще не знаешь, что такое экзамен по социокультурной адаптации. По-своему занятная штука, но отсеиваются на ней процентов семьдесят курсантов.

В этот момент мы подошли к зданию, так что разговор непроизвольно прервался.

У входа стоял дежурный – юноша лет шестнадцати. Я приветственно улыбнулся и показал свое удостоверение. Парень, заметив трехцветный капитанский ромб, моментально вытянулся в струну, пропуская нас без вопросов.

Директор был у себя в кабинете. Задумчиво развалившись в кресле и глядя в окно, он посасывал свою любимую курительную трубку.

– Заходи, Алдор, – меланхолически произнес он, не оборачиваясь. – Ты совсем не изменился. Все так же сажаешь корабли прямо на мой любимый газон.

– Гм… Извини, я не заметил.

Мудрено, конечно, не заметить места посадки, когда последняя производится вручную, но нужно ж было что-то сказать.

Директор хмыкнул:

– Да, твоей рассеянности можно только позавидовать.

Он положил трубку на широкий подлокотник, легко – одним движением – поднялся на ноги и наконец повернулся к нам. Я почувствовал, как по моему лицу непроизвольно начинает ползти ухмылка.

– Привет, Сайд!

– Здравствуйте, почтенные господа! – он грациозно поклонился Марго. – Рад вас видеть.

– А как же газон? – полюбопытствовал я. Сайд широко улыбнулся:

– Да Бог с ним! Присаживайтесь, пожалуйста. Будете чай?.. Давненько, Алдор, ты не баловал меня своим присутствием.

Я развел руками:

– Увы, ты прав. Мне действительно следовало бы почаще вспоминать о своих друзьях. Посрамлен и освистан.

– Да ну? – недоверчиво поднял брови директор.

Будучи на пятьдесят восемь лет старше меня, он сохранил прекрасную форму. Небольшой животик, пара морщин на лице, посеребренные сединой виски – вот и все признаки немалого, в общем-то, возраста.

– Вижу, ученики на тебе не сказываются, – заметил я.

– А что, должны? Это я на них сказываюсь.

– И неудивительно… Да, познакомьтесь! Сайд, Марго, Анри.

Сайд снова поклонился моей спутнице, Марго встретила этот знак внимания улыбкой Мальчишке же директор протянул свою широкую ладонь, на что Анри отреагировал с некоторой нерешительностью. Еще бы: пожать руку будущему шефу!

Вначале мы говорили о всяких пустяках. Сайд поведал об интересных нововведениях в системе подготовки будущих офицеров, я вспомнил пару историй из своего личного архива. Непринужденная беседа текла плавно: спешить было некуда.

– Так ты считаешь, что я совсем не постарел? – уточнил вдруг директор училища. – А не хочешь размяться?

– Это приглашение или вызов?

– Ну, ответим дипломатично: и то, и другое.

– Тогда обязательно! Сайд ухмыльнулся:

– В былые времена ты не соглашался так просто. Может, сейчас ты лукавишь, и я на самом деле старик стариком?

Я пренебрежительно взглянул на его фигуру.

– Да, ты теперь не представляешь для меня серьезной опасности. Твоими мышцами только детей и можно напугать – да и то тех, которые помладше.

Слишком уж очевидным было обратное, чтобы мою шутку восприняли серьезно. А Сайд вообще никогда не обижался, благодаря чему, вероятно, и получил свою должность. Он лишь хмыкнул:

– Сынок, я вижу, ты плохо усвоил прошлое наставление.

– Плохо, – согласился я. Мы одновременно повернулись к Марго и Анри.

– Приглашаем вас в свидетели! – не без патетики воззвал директор. – Вы сами выберете достойнейшего.

Я подозрительно покосился на него:

– Слушай, ты случайно не у меня спер эту фразу? Что-то стиль больно знакомый…

– Ты, как обычно, считаешь, что вся классика придумана тобой, – усмехнулся Сайд. – Ну, не вся, – скромно возразил я. – Не нужно мне чужих лавров. Я ведь честно признаюсь, что некоторые вещи Шекспир сказал первым. Пусть немного хуже – но сказал ведь! К примеру, знаменитая максима: „В одну реку нельзя войти дважды“. Не совсем понятно, зато звучит!

– Это не Шекспир, – улыбнулась и Марго. – Это Гераклит.

– Какая разница! Был Гераклитом, поменял паспорт – стал Шекспиром. Тогда люди не шибко грамоте разумели, могли напутать. Спросили у него: ты кто? Он ответил: Гераклит. Они записали, а потом снова спрашивают: так ты точно Шекспир?

Директор подытожил:

– Так все и было. А мы идем в спортзал.

Против подобного аргумента у меня не нашлось возражений.

По какому-то хитрому замыслу тренировочный зал располагался на другом конце учебного городка. Нам пришлось топать до него пешком минут сорок. Можно было, разумеется, взять машину, но никто такого желания не изъявил. Прекрасная погода, отличное настроение – почему бы не прогуляться?

На первый взгляд здания были разбросаны по территории бестолково, без всякого видимого порядка. Однако в городке чувствовалась странная гармония. Будто в этой кажущейся бестолковости реализовалась определенная идея – и далеко не самая худшая.

Маленькие двухэтажные домики – спальные корпуса – выглядывали из-за почти полностью их закрывавших крон деревьев. К каждому из таких домиков вели тенистые аллейки, зеленый свод которых образовывали переплетшиеся ветви яблонь и груш. Плоды, к сожалению, еще не поспели, а то я последовал бы примеру встреченного нами кота и слазил бы на дерево. Даже несмотря на возможные протесты местного начальства, вразвалочку шагающего сейчас рядом.

Впрочем, Сайд, скорее всего, просто залез бы на соседнюю яблоню. Мало их в округе, что ли?

Анри разглядывал все с жадным интересом. И судя по всему, мальчишке здесь нравилось.

Народу нам попадалось немного. Аллейки были пустынны. Лишь на одной из площадок, мимо которых мы проходили, скучилось десятка два ребятишек лет по четырнадцать, внимавших солидному старикану с длинной седой бородой. Тот что-то вдохновенно рассказывал, часто тыча рукой в небо.

– Это он о Боге? – полюбопытствовал я у Сайда.

– Нет, это наш историк, – отмахнулся директор. – Наверняка о средневековье говорит. Его любимая тема.

– Тогда при чем тут небо?

– Ну, события ведь происходили на Земле, а она где-то там.

– Гм. Очень доходчиво, наверное.

В тренировочном зале тоже царила тишь. Марго с Анри устроились на скамейке для зрителей, а мы с Саидом быстро переоделись и вышли в центр.

– Какой стиль выбираешь? – спросил он.

– Все равно.

– Тогда используем все, что знаем. Поехали. Мы коротко поклонились друг другу, и поединок начался.

Нападать никто не торопился. Сайд кружил, его движения были очень плавными, даже ленивыми. Такое складывалось впечатление, что он просто решил осмотреть меня со всех сторон, как некую достопримечательность.

Но я тоже стоять на месте не любил. В итоге мы прошлись по всему залу, потом сделали еще круг…

Не знаю, кому из нас первому пришло в голову напасть, однако спокойный усыпляющий ритм вдруг сменился вихрем движений, и через миг я обнаружил себя лежащим на полу. Сайд крепко сжимал мою руку, взятую на излом, коленом наступив на спину в районе крестца.

– Ахр! – сказал я.

Захват исчез.

Перекатившись на спину, я немного поохал.

– Форму ты потерял, – отметил Сайд, разминая кисти рук. – А вот техники любопытной где-то поднабрался. Один-ноль. Работаем дальше?

Вместо ответа я волнообразным движением вскочил на ноги и с ходу попробовал сделать подсечку. Впрочем, Сайд никогда на такое не ловился: вид беспомощного противника его не дезориентировал. Крутанув изящное сальто у меня над головой, он приземлился на ноги далеко позади и просто выжидающе застыл.

Пришлось снова кружить.

Вторая атака произошла через несколько секунд. Теперь нападал точно Сайд. Однако почти в тот же момент костяшки пальцев моей правой руки остановились у его левого виска. Раунд оказался за мной.

– Один-один, – признал мой оппонент. – Еще?

Следующий раз я тоже выиграл, но зато потом Сайд отыгрался сполна, победив в шести раундах подряд.

– Хватит, – заявил я после очередной неудачи. – Наверное, сегодня у меня неблагоприятный день. Знаешь, такое иногда бывает…

– Знаю, – ухмыльнулся директор, вытирая со лба пот. – Бывает… каждый раз, когда мы с тобой организовываем такие вот дружеские встречи.

Приняв душ, мы сошлись в раздевалке. Сайд уселся на невесть откуда здесь взявшийся шезлонг, раскурил трубку и предложил:

– Ты тоже присаживайся. И рассказывай. Ты ведь хотел поговорить наедине?

– Да. У меня к тебе есть дело, – я непроизвольно почесал затылок. – Касается оно мальчишки, который прилетел со мной.

Директор поднял брови:

– Он твой сын?

– Гм, нет. А ты подумал, что я женился и путешествую с семьей?

– Я удивился, – лаконично ответил Сайд.

– Да, это было бы беспрецедентно.

Вкратце я изложил все, что знал об Анри. Начал с нашего знакомства, потом упомянул случай с дракой и полицейским участком, пересказал со слов моего протеже историю, как он оказался на улице. Сайд во время рассказа спокойно курил, но слушал внимательно.

– В общем, ты уже понял, для чего мы здесь, – подвел я черту сказанному.

– Да, не повезло парню… Алдор, я возьму его – это без вопросов. Присмотрю за ним сам. Можешь не беспокоиться. Он вырастет человеком.

Улыбнувшись, я заметил:

– Насчет тебя я и не беспокоился. Спасибо, Сайд.

Оставив довольного жизнью Анри устраиваться, мы с Марго поехали в город.

Тибугр находился недалеко от училища, и туда частенько мотались ученики, получившие увольнительную. Я же просто решил показать своей спутнице местный курсантский рай. С этим небольшим городком у меня были связаны самые светлые воспоминания.

Многое здесь сохранилось в том же виде, в каком запечатлела его моя память. И пивной бар с потрескавшейся от времени деревянной вывеской „Пиратское золото“ (кстати, почему „пиратское“, если обретались здесь в основном будущие офицеры галактической полиции?) все так же стоял в тени двух исполинских каштанов, там, где ему и надлежало стоять.

– Давай войдем, – предложил я Марго.

Бармен за стойкой, высокие табуреты, длинные деревянные столы и столь же длинные скамьи – весь интерьер был тщательным воспроизведением какого-то периода человеческой истории. Дополняла картину огромная полка со всевозможными напитками (позади бармена), в которую почему-то так и хотелось запустить чем-то тяжелым. К счастью, курсанты редко напивались до состояния, когда могли позволить себе осуществлять подобные желания: это грозило исключением из училища.

Мы с Марго решительно устроились на табуретах.

Бармен тут же оказался возле нас.

– Вижу, господа здесь впервые. К сожалению, я не умею угадывать предпочтения, – он обаятельно улыбнулся, – поэтому с трепетом жду вашего выбора. Вам помочь определиться?

Что касается меня, то определился я еще много лет назад. Так что с заказом задержки не возникло:

– Давайте две кружки вашего коронного „Старая Бавария“.

Добродушное внимание на лице бармена сменилось удивлением:

– О, так вы бывали в нашем баре? Наверное, давно?

Впрочем, удивление не мешало его рукам быстро делать свою работу, и через миг перед нами уже пенились две необъятные пивные кружки.

– Да, давненько, – кивнул я, расплачиваясь. – Лет двадцать назад, если не больше.

– Ну тогда я, конечно, вас не помню, – снова улыбнулся парень. – Я тогда пешком под стол ходил.

Да, на вид ему как раз и было около двадцати.

Господи, иногда просто не верится, что люди, с которыми вот так запросто общаешься, могли родиться намного позже тебя. Что, прожив безвыездно с самого рождения в таком вот маленьком городке, они не застали тех событий, в которых ты участвовал здесь когда-то. Просто странно, и все тут.

То, что ты видел собственными глазами, они называют историей и знают об этом исключительно из учебников.

Ну почему такие очевидные и понятные вещи не укладываются у меня в голове?

Марго отпила из своей кружки.

– Ну как? – спросил я, еле дождавшись, пока она закончит дегустировать первую порцию.

– Знаешь, я никогда не была поклонницей пива, – призналась моя спутница. – Но эта „Старая Бавария“ мне нравится.

– Ага. Только после нее шумит в голове и тянет на глупости.

– На какие?

– На всякие. Один мой знакомый, к примеру, как-то раз оторвал от пола вон тот табурет, что с самого краю, и попытался запустить им в дверь. Благо никто не пострадал. Ну, кроме собственно табурета. Самое интересное, что потом, уже будучи в трезвом виде, знакомый заспорил с ребятами и попробовал повторить свой подвиг. Как бы не так!

Я сделал очередной глоток. Роскошная пена оседала медленно: пиво не признает спешки. И в этом наши с ним взгляды совпадают.

А Марго вдруг поставила кружку, наклонилась ко мне и немного насмешливо шепнула в самое ухо:

– Алексей, нам ли бояться глупостей? Мы…

В следующее мгновение ее губы коснулись моей щеки.

Аромат ее волос, близость ее тела пьянили больше, чем слабый алкоголь пива. И я сам не заметил, как нежное прикосновение превратилось в поцелуй.

Чудеса – это глупости.

Как приятно совершать глупости!

– Марго, – прошептал я вечность спустя. – Помнишь, ты говорила о богах? Так вот, один из них сейчас перед тобой. Ради тебя я способен на любую глупость – и, значит, способен творить чудеса. Ради тебя…

И, совсем не осознавая, что делаю (а главное, как я это делаю), я потянулся рукой в пустоту и достал из ниоткуда букет свежих полевых цветов.

Бармен уронил кружку…

Анри, до смешного серьезный в своей новой форме, проводил нас к самому кораблю.

– Ну, как, справишься? – поинтересовался я напоследок.

– Справлюсь, – важно кивнул он. Я шутливо пригрозил пальцем:

– Проверю. Не хочется краснеть за тебя. Так что жди к экзаменам.

– Правда? – обрадовался Анри. – Вы правда прилетите?

– Обязательно.

Марго присела перед маленьким первокурсником на корточки, с материнской тщательностью поправила воротник форменной рубахи и подтвердила:

– Приедем.

– Но скучать без нас ты не будешь, – заверил я. – Уж в этом-то можешь не сомневаться. Здесь никто не скучает.

– Я буду вас ждать.

– Договорились!.. Что ж, счастливо! Удачи тебе!

– Удачи, – эхом повторила Марго. Анри откликнулся – и в его голосе мне послышалась грусть:

– До свидания!

Если б я мог прозревать грядущее, то наверняка сказал бы мальчишке, что встретимся мы гораздо позже назначенного срока. В другой обстановке, при других обстоятельствах. Что выросший и повзрослевший парень не бросится с радостью ко мне – нет, его шаги будут медленны и осторожны, а в глазах застынет то ли упрек, то ли скорбь. Что день этой нашей следующей встречи перевернет всю его жизнь.

Если б я мог прозревать грядущее…

Но нет!

Я мог бы увидеть слишком много.

Там, впереди, меня ожидали невероятные приключения. Роскошь дворцов, поединки на мечах, любовь королев. Мне предстояло отречься от современности и окунуться в атмосферу давно забытых веков. Стать героем, чародеем, Богом. Принести хоть немного хорошего в жестокий и бесчеловечный мир. Сыграть свою роль до конца.

Роль Бога? Роль Человека?

Там была новая жизнь – по-своему захватывающая, со своими радостями и огорчениями, прекрасная, несмотря ни на что. И она стоила той тайны, которую так тщательно хранил туман будущего. Она стоила неизвестности.

Я стоял на пороге целого мира.