Текст книги "Арена и кровь. Римские гладиаторы между жизнью и смертью"

Автор книги: Владимир Горончаровский

В. Л. Горончаровский
АРЕНА И КРОВЬ:
Римские гладиаторы между жизнью и смертью

Введение

Гладиаторы и проводившиеся с их участием игры давно стали неотъемлемой частью расхожих представлений о древнеримской цивилизации. В массовом сознании благодаря многочисленным фильмам и книгам это вполне определенный образ участников кровавых представлений, регулярно проводившихся на потеху толпе. Формирование его в России началось около двухсот лет назад, когда стали широко известными находки в Помпеях предметов вооружения гладиаторов, зримым воплощением которых для многих знатоков искусства древности стала найденная еще в 1622 г. в Риме статуя так называемого «Умирающего гладиатора» (рис. 1). Именно эта скульптура, представляющая смертельно раненного воина, вдохновила М. Ю. Лермонтова на создание одноименного стихотворения:

 
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена,
А он – пронзенный в грудь – безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
И молит жалости напрасно мутный взор:
Надменный временщик и льстец его сенатор,
Венчают похвалой победу и позор…
Что знатным и толпе сраженный гладиатор?
 

Тогда же появилось первое научное исследование на русском языке, посвященное гладиаторам, – «Опыт о костюме и оружии гладиаторов в сравнении греческого и римского ратников. Письмо к безымянному любителю о сочинении под названием Real Museo Borbonico» (СПб., 1835) [1]1
  Переиздано в кн.: Оленин А. Н.Археологические труды. Т. 2. С. 1–99.


[Закрыть]. Оно принадлежало перу А. Н. Оленина (1764–1843), президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки, «тысячеискусника», как называл его Александр I. Надо отдать должное этому весьма эрудированному человеку: проведя тщательный историко-археологический анализ, он вполне справедливо упрекал отдельных итальянских ученых за некритичное отношение к устаревшей атрибуции «Умирающего гладиатора» и попытку приписать гладиаторский шлем с изображением головы горгоны Медузы с двумя дельфинами воину-моряку. А. Н. Оленин обратил особое внимание на роль такой детали шлема, как забрало, и сделал обоснованные выводы относительно состава вооружения – трезубец, кинжал и сеть – выступавшего без щита и шлема гладиатора, именовавшегося ретиарием.

^{Рис. 1. «Умирающий гладиатор». Римская копия с оригинала конца III в. до н. э.}

Неуклонному росту популярности образов гладиаторов в Европе способствовало появление в 1834 г. произведения английского романиста Э. Булвер-Литтона «Последние дни Помпеи», куда он ввел сцены в амфитеатре, а со второй половины XIX в. – творчество художников-помпьеристов. Таким названием последователи этого направления в европейской живописи обязаны своей любви к сюжетам, где гладиаторские шлемы блистали подобно пожарным каскам более поздних времен, из-за чего их и стали в шутку называть «пожарниками». Безусловным лидером помпьеристов был Жан-Леон Жером (1824–1904), стремившийся на своих полотнах детально воссоздать атмосферу зрелищ Древнего Рима. Его произведения порой напоминают кадры из масштабных исторических кинофильмов: «Здравствуй Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!»; «Повернутые пальцы»; «Большой цирк»; «Мирмиллон»; «Ретиарий»; «Выход хищников на арену»; «Последняя молитва христианских мучеников». В России художественным исканиям помпьеристов во многом было созвучно творчество двух живописцев польского происхождения, увлекавшихся античными сюжетами, – Генрика Семирадского (1843–1902) и Степана Бакаповича (1857–1947). Первый из этих выпускников петербургской Академии художеств под впечатлением известного романа «Камо грядеши?» Генрика Сенкевича (1846–1916) создал огромное полотно под названием «Христианская Дирцея в цирке Нерона» (1898, Национальный музей в Варшаве), второй – хранящуюся в Русском музее картину «Гладиаторы перед выходом на арену» (1891).

Широкий интерес отечественной публики к римским гладиаторам вспыхнул после публикации в журнале «Дело» (1880–1881) первого перевода на русский язык романа «Спартак» Рафаэлло Джованьоли, принимавшего непосредственное участие в борьбе за объединение Италии. Этот перевод, выполненный профессиональным революционером С. М. Степняком-Кравчинским, в немалой мере способствовал формированию в России романтических представлений о гладиаторах и их вожде, поднявшем на восстание против могущественного Рима тысячи рабов.

В наши дни редко кто перечитывает литературное творение Р. Джованьоли. Скорее с величественной фигурой Спартака и его сподвижников сталкиваются посетители балета, созданного на музыку Арама Хачатуряна и с 1956 г. ставшего частым гостем на лучших сценах мира. Остался в прошлом и нашумевший когда-то широкоформатный фильм «Спартак» (1960), поставленный американским режиссером Стенли Кубриком. «Спартак» стал одной из немногих американских кинолент, оказавшихся тогда в советском кинопрокате, чему способствовали сама тема, связанная с идеей борьбы против общества угнетателей, и использование в качестве сценарной основы романа писателя-коммуниста Г. Фаста. В любом случае, благодаря этому наши зрители смогли увидеть впечатляющие сцены жизни гладиаторов и их выступления на арене.

У современной молодежи больший отклик нашла история ставшего гладиатором полководца Максима, представленная на экране английским режиссером Ридли Скоттом. Его фильм «Гладиатор» сделал огромные кассовые сборы, составившие около 457 млн. долларов, и заслуженно получил пять премий «Оскар». Фильм действительно впечатляет хорошо подобранным актерским составом и масштабными съемками батальных сцен, но, к сожалению, историю по нему изучать нельзя. Приведем хотя бы несколько примеров. Император Марк Аврелий на самом деле умер от чумы недалеко от германской границы в городе Виндобона (совр. Вена), а вовсе не погиб от руки своего сына Коммода. Став повелителем огромной державы, тот в действительности правил не несколько месяцев, а 12 лет, да и умер не на арене амфитеатра, а гораздо прозаичнее. Противоречит истине и отсутствие какой-либо специализации в отношении профессионалов, выступавших на арене: главный герой сражается то со своими собратьями по оружию, то с женщинами-гладиатрисами, то с тигром.

В предлагаемой вниманию читателя книге мы попытаемся с высоты современного уровня наших знаний о зрелищной стороне древнеримской цивилизации ответить на вопросы о том, как велась подготовка гладиаторских игр, какими на самом деле были «люди меча», сражавшиеся и умиравшие во всех концах необъятного Римского государства, какое оружие ими использовалось, и какую роль сыграли гладиаторы в политических событиях римской истории.

Глава 1
У истоков гладиаторских игр

Прежде чем перейти к истории появления в Древнем Риме гладиаторских игр (лат. ludi gladiatorii), попробуем разобраться с термином «гладиатор». По латыни gladius – это меч, соответственно, гладиатор – человек, вооруженный мечом, но в данном случае имелись в виду те, кто вступали в поединки, нередко со смертельным исходом, перед зрителями. Сражения, в которых принимали участие гладиаторы, первоначально воспринимались как долг (munus) живого по отношению к умершему и обозначались тем же словом. До недавнего времени аксиомой любого исследования, посвященного гладиаторским боям, было утверждение об их заимствовании из этрусского погребального обряда. В основе этого заблуждения лежит высказывание раннехристианского писателя Тертуллиана (ок. 150–230 н. э.) из его сочинения «О зрелищах», которое гласит, что римляне переняли гладиаторские игры у этрусков, заменивших ими человеческие жертвоприношения в память об умершем (Tertul. De spect. 5. 6). Вскользь, цитируя историка Николая Дамасского (64 г. до н. э. – нач. I в. н. э.), о влиянии этрусков на гладиаторские бои у римлян упоминает и такой известный автор, как Афиней, живший на рубеже II и III вв. (Athen. IV. 153). Однако ни на фресках этрусских гробниц, ни в росписи ваз, ни в произведениях мелкой пластики мы не встретим ничего, что могло бы надежно подтвердить эту точку зрения. Отмечен только обычай представителей этого народа приносить в жертву пленников на похоронах лучших воинов, павших в бою. Например, известно, что в 357 г. до н. э. жители города Тарквинии принесли в жертву душам погибших 307 пленных римских воинов (Liv. VII. 15. 11). Они верили, что приношение свежей крови придает покойному силы для вступления в загробную жизнь.

Сейчас есть все основания полагать, что идея проведения смертельных поединков во время погребальных игр зародилась не к северу от Рима, на земле Этрурии, а к югу от него, в области Кампания, по соседству с территорией воинственного племени самнитов [2]2
  Junkelmann М.Das Spiel mit der Tod. S. 33; Носов K. C.Гладиаторы. C. 11.


[Закрыть]. Судя по всему, именно там обычай приносить в жертву людей во время погребальных обрядов был заменен боями между обреченными на смерть пленниками или рабами. В сообщении Тита Ливия о решительной победе, которую римляне одержали над самнитами в 308 г. до н. э., отмечается, что они ограничились использованием трофейного вражеского оружия для украшения своего форума, тогда как их союзники-кампанцы «обрядили в эти доспехи гладиаторов, дававших представления на пиршествах, и прозвали их „самнитами“» (Liv. IX. 40. 17). Отсюда вполне логично следует вывод о том, что гладиаторы к тому времени уже были хорошо известны в этой области Италии. Скорее всего, и римляне и этруски почерпнули свои первые впечатления о них из одного источника. Возможно, отражением этого знакомства стало название самого распространенного в республиканский период истории Рима типа гладиаторского вооружения – самнит. На первенство Кампании в отношении развития гладиаторских игр указывает и наличие здесь остатков самых ранних специальных сооружений для их проведения.

Изначально кровавые поединки проводились в Риме как похоронный ритуал-искупление, назначением которого было – умилостивить душу умершего. По этому поводу Тертуллиан писал, что «умерщвляемые таким способом считались жертвой, приносимой в честь умерших родственников» (Tertul. De spect. 12. 2). Такая традиция впервые появилась в Риме в 264 г. до н. э., когда Марк и Децим Бруты устроили на Бычьем форуме бои гладиаторов (рис. 2) в память о своем отце, одном из самых богатых и уважаемых людей в городе (Liv. Ер. 16; Val. Max. II. 4. 7). В своем завещании покойный оставил сыновьям большую сумму денег на оплату погребальной церемонии и покупку шести рабов, которые должны были сражаться парами. Поединки этих, как тогда говорили, бустуариев (от лат. bustum "погребальный костер") провели предположительно на девятый день после кончины умершего, когда завершились все религиозные церемонии, относящиеся к погребению. Выбор места, изначально лишенного какого-либо монументального величия, был не случайным. Во-первых, это открытое прямоугольное пространство, занятое обычно стойлами для скота, легко можно было расчистить. Во-вторых, расположенные вокруг рынка торговые лавки и храмы обеспечивали удобными сидячими и стоячими местами людей, пришедших посмотреть на захватывающий бой. Можно представить себе, как предприимчивые владельцы лавок за определенную сумму громко предлагали зрителям места возле окон на верхних этажах своих заведений, а толпа граждан медленно размещалась по боковым сторонам площади или на ступенях храмов. Что касается самих участников вооруженных схваток, то сначала их экипировка, видимо, основывалась на принципе «кто во что горазд», и лишь со временем начали искать способы увеличить продолжительность поединков и сделать их более захватывающими.

^{Рис. 2. Гладиаторские игры на Бычьем форуме в Риме (по: Тарновский 1998)}

В то время проведение погребальных игр преследовало несколько целей. Прежде всего, завещание покойного должно было тщательно выполняться, вплоть до мельчайших деталей, дабы его душа могла спокойно перейти в царство мертвых. В противном случае призрак умершего человека мог вернуться и обрушить кару на головы наследников, осмелившихся не выполнить свой священный долг. Другой целью было желание продемонстрировать обществу значительность умершего и его семьи. Люди, которые устраивали роскошные похороны своим родственникам, могли быть уверены, что сограждане отметят их богатство и высокое положение. Это помогало им добиваться определенных успехов в политике и торговле.

Схватка, в которой приняли участие три пары воинов, показалась столь необычной и захватывающей, что была увековечена в городских анналах. Полвека спустя, в 216 г. до н. э., погребальные игры, данные в память дважды консула Марка Эмилия Лепида тремя его сыновьями, продолжались уже три дня, и на них выступили двадцать две пары гладиаторов (Liv. XXIII. 30. 15). С этого времени местом проведения гладиаторских боев становится Форум Романум – главная площадь, являвшаяся центром политической и культурной жизни города. Чтобы как можно больше людей могли увидеть происходящее, огромное пространство, на которое выходили почитаемые всеми храмы Сатурна, Согласия, Кастора и Поллукса, застраивалось по периметру временными деревянными трибунами, правда, максимальное количество мест на них не превышало восьми тысяч.

Скоро римляне настолько привыкли к играм, что могли почтить ими умерших, даже находясь далеко от дома, в период военных действий. Так, в 206 г. до н. э. полководец Сципион (впоследствии прозванный Африканским) в память об отце и дяде, погибших от рук карфагенян во Второй Пунической войне, организовал в Испании серию поединков, в которых приняли участие местные жители. Как писал Тит Ливий, это были «не купленные на рынке рабы и не те свободные, что торгуют своей кровью. Вступали в поединок по доброй воле, и платы здесь не полагалось. Одних послали царьки – явить пример доблести, присущей их племени; другие вызвались сами из расположения к вождю; третьих ревность или противоборство побуждали вызвать соперника или не отказаться от вызова. Те, кто не мог или не хотел мирно покончить спорное дело, уговаривались решить его мечом: победитель получит то, о чем спорили… После гладиаторских поединков даны были погребальные игры, какие можно было дать на деньги провинции и с лагерным оснащением» (Liv. XXVIII. 21. 1–10).

По-видимому, влияние римских традиций сказалось в распространении обычая проведения гладиаторских боев V соседних народов. В 218 г. до н. э. в Северной Италии у реки Тицин Ганнибал решил показать своим воинам зрелище, которое должно было воодушевить их перед битвой с римлянами. Он дал войску команду построиться кругом, «вывел на арену связанных пленников из горцев, приказал бросить им под ноги галльское оружие и спросил их через толмача, кто из них согласится, если его освободят от оков, сразиться с оружием в руках, с тем чтобы в случае победы получить доспехи и коня… Когда несколько пар таким образом сразились, Ганнибал, убедившись в благоприятном настроении войска, прекратил зрелище» (Liv. XXI. 42. 1–4; 43. 1).

В Сирии гладиаторские игры начал устраивать царь Антиох IV Эпифан, долгое время живший заложником в Италии. Вернувшись на родину в 175 г. до н. э. и захватив царский трон, он поначалу стал выписывать уже обученных бойцов из Рима, а потом организовал их подготовку прямо в своей столице Антиохии. В итоге «…сперва скорее к ужасу, чем к наслаждению непривычных зрителей, но потом частым повторением (и не только с ранениями, но и без пощады) добился того, что это зрелище стало привычным и приятным и многих юношей приохотило к военному делу» (Liv. XLI. 20. 11–13). Еще один пример связан с Вириатом, предводителем восстания племени лузитан, жившего на территории современной Португалии, против власти Рима. После гибели вождя в 139 г. до н. э., как пишет Аппиан, у огромнейшего погребального костра воины пели песни, прославляющие его подвиги, а затем, совершив погребение и насыпав могильный холм, устроили у могилы гладиаторские бои (App. Iber. VI. 72).

Постепенно практика устройства гладиаторских боев стала привычной для знатных римлян. Обычно инструкции, касающиеся организации похорон, заранее включались в завещание. Правда, иногда они могли выглядеть несколько экстравагантно – как, например, пожелание, чтобы на погребальных играх сражались красивые девушки или мальчики из числа рабов (Athen. IV. 153), – и ставили наследников в затруднительное положение. В отдельных случаях завещания предусматривали повторение гладиаторских боев и после погребения. Так, в надписи из римского порта Остия указывалось, что в честь некой Эмилии Агриппины они должны были проводиться ежегодно.

С течением времени захватывающие зрелища получили распространение по всей Италии, при этом количество их участников постепенно увеличивалось: в 200 г. до н. э. на похоронах Марка Валерия Левина сражались двадцать пять пар гладиаторов, а на играх 183 г. до н. э., посвященных памяти верховного понтифика Публия Лициния Красса, бились уже шестьдесят пар в течение трех дней с раздачей бесплатного угощения для всех желающих (Liv. XXXIX. 46. 2). Девять лет спустя Тит Фламинин после смерти отца, прославленного и победоносного полководца, «освободившего» Грецию из-под власти Македонии, согласно завещанию, на протяжении трех дней выставил перед народом тридцать семь пар гладиаторов. Это внесло изменения в привычный ход гладиаторских боев. Впервые они возобладали над пиршеством, которому отвели всего один день, к тому же их провели не во время похорон, а в декабре на праздновании Сатурналий, когда все население Рима не работало и могло наслаждаться представлением. Такое зрелище, сопровождаемое пиром для всех желающих, считалось по тем временам высшим проявлением щедрости (Liv. XLI. 28. 11). Конечно, это только «вершина айсберга», поскольку несколько раз в году устраивались и более скромные гладиаторские сражения. В любом случае, по популярности они не имели себе равных. Римский драматург Теренций в прологе к своей великолепной комедии «Свекровь» вспоминал, как на ее первом представлении (164 до н. э.) в середине спектакля прошел слух, что с минуты на минуту «будут гладиаторы», и театр сразу опустел. «Народ полетел, крича, толкаясь, дерясь за места», и скоро там не осталось ни одного зрителя [3]3
  Сергеенко М. Е.Жизнь в Древнем Риме. С. 215–216.


[Закрыть]. Именно в этот период слово «гладиатор» широко входит в лексикон римлян, поскольку основным оружием участников погребальных поединков становится использовавшийся римской пехотой гладиус – короткий тяжелый меч с широким клинком и очень острым концом, служивший для нанесения главным образом колющих ударов в ближнем бою. Средствами защиты тогда, скорее всего, были только щит и шлем, ведь, по крайней мере, официальной целью игр по-прежнему оставались человеческие жертвоприношения в честь умершего, поэтому нужно было, чтобы раны несли смерть, а не просто увечье.

Постепенно в практику публичных зрелищ входят сочетавшиеся с гладиаторскими боями травли зверей, что связано с изменением отношения к охоте в повседневной жизни: ее начинают рассматривать не как необходимость, а как вид развлечения. Первая «охота» на «зубастых хищников» – львов, тигров и леопардов, а также стравливание их с медведями, быками и дикими вепрями состоялись в 186 г. до н. э. Согласно Титу Ливию, по размаху это представление почти не уступало устраиваемым в его время, т. е. двести лет спустя (Liv. XXXIX. 22. 2). Новое зрелище быстро обрело массу поклонников среди римлян, так что сенат, попытавшийся в 170 г. до н. э. не допустить ввоз животных с территории своего давнего врага Карфагена, вскоре был вынужден снять свой запрет. Уже на следующий год благодаря щедрости Сципиона Назики и Корнелия Лентула на арене сражались 63 африканских зверя, 40 медведей и даже слоны (Liv. XLIV. 18. 8). Конечно, быков, медведей и кабанов можно было добыть и не выезжая за пределы Италии, в таких областях, как Лукания или Апулия. Поимкой прочих диких животных было занято множество людей в провинциях, где со временем отлов достиг таких масштабов, что в результате полностью исчезли балканские львы и ближневосточные гепарды.

Самую низшую ступень среди участников звериной травли занимали бестиарии (от лат. bestia "зверь"). С помощью кусков ярко окрашенной ткани или кнутов и факелов они дразнили животных, подготавливая появление на арене сражавшихся с ними «охотников» (венаторов) [4]4
  Junkelmann М.Familia Gladiatoria: The Heroes of Amphitheatre. P. 71; Носов К. С.Указ. соч. С. 27.


[Закрыть]. Соответственно, любые подобные представления в амфитеатре или цирке стали называть «венацио». Участие в них считалось недостаточно престижным, что в первую очередь отражалось на оплате. В дальнейшем нас будет больше интересовать тот аспект венацио, который связан с использованием оружия, хотя оно могло включать и показ экзотических зверей, трюки с дрессированными животными, схватки между крупными и сильными хищниками, а также терзание ими безоружных преступников. Идеей использования зверей в качестве «палачей» римляне были обязаны полководцу Луцию Эмилию Павлу, разгромившему армию македонского царя Персея. Он первым додумался в 167 г. до н. э. обречь на публичное растерзание дикими зверями (damnatio ad bestias) перебежчиков и дезертиров. Тогда обреченные на смерть были растоптаны слонами. Спустя двадцать один год очередная партия дезертиров была отдана на растерзание «зубастым хищникам» по случаю окончательной победы Сципиона Эмилиана над Карфагеном. Скоро такие приговоры стали привычными также в отношении военнопленных и заурядных преступников. Нужны были все новые и новые жертвы, способные взбудоражить чувства зрителей. На известной мозаике из раскопок римской виллы в ливийском городе Злитене мы можем видеть, как это происходило: сопротивляющихся людей подгоняют к зверям кнутом, одна пантера уже впилась в тело жертвы и кровь льется ручьем, рядом другие связанные люди и озлобленные звери (рис. З) [5]5
  Сидорова Н. А., Чубова А. П.Искусство Римской Африки. С. 196–199.


[Закрыть]. Фантазия организаторов зрелищ, конечно, была гораздо богаче: осужденных могли бросить в клетку с хищниками, привязать к спине быка и т. д. Таким образом, к концу II в. до н. э. в Риме сформировались три классических элемента игр – травля хищных и других животных, отдача приговоренных к смерти на растерзание диким зверям и гладиаторские бои, – слившиеся в дальнейшем в единое представление, продолжавшееся целый день.

^{Рис. 3. Мозаика из Злитена (Ливия) со сценами венацио и казней на арене}

Распространенное мнение о том, что со 105 г. до н. э. гладиаторские игры стали проводиться за государственный счет [6]6
  Сергеенко М. Е.Простые люди древней Италии. С. 94; Тарновский В.Гладиаторы. С. 13.


[Закрыть], не имеет под собой никаких оснований [7]7
  Носов К. С.Указ. соч. С. 13.


[Закрыть]. Тогда, в период опасности, нависшей над Римом после поражения двух консульских армий в Южной Галлии при столкновении с германскими племенами кимвров и тевтонов, было принято решение лишь о том, чтобы привлечь лучших мастеров знаменитой гладиаторской школы в Капуе к обучению граждан военному делу. Валерий Максим, римский автор первой половины I в., писал об этом так: «Мастерство владения оружием обеспечил воинам консул Публий Рутилий, коллега Гнея Манлия. В отличие от всех предшествующих военачальников, он призвал в войска инструкторов из гладиаторской школы Гая Аврелия Скавра, чтобы те внедрили в легионах более изощренную технику нанесения ударов и уклонения от них» (Val. Max. III. 3. 2). Впрочем, в связи с этим событием стоит отметить, что именно тогда начинается отход от религиозных соображений при организации гладиаторских боев.