Текст книги "Опасные небеса"
Автор книги: Владимир Корн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 10
Брачные обычаи туземцев
Гвенаэль положил руль на борт слишком резко, заставив «Небесный странник» сильно накрениться.
Из открытого люка трюма донеслись испуганные крики, ну а сам я едва успел схватиться здоровой рукой за поручень. В левом плече кольнуло острой болью.
Николь освободила руку на второй день, подвесив ее на перевязи и строго-настрого наказав как можно меньше ею шевелить. Ну как тут не пошевелишь, когда внезапно теряешь равновесие? Корабль ложился на обратный курс.
– Спасибо, Люк, – прошептала Николь.
«Не за что милая, ведь я еще ничего не сделал. Да и найти место с привязанной к дереву девушкой будет нелегко: внизу сплошные джунгли и среди них не видно просвета». Откровенно говоря, питала меня легкая надежда на то, что мы вообще эту поляну не найдем, и тогда все проблемы разрешатся сами собой.
– Что там происходит, капитан?
Из открытого люка показалась вихрастая рыжая голова молодого парня, смотревшего на меня с явной тревогой.
«Опасается, что мы повстречались с Ночным убийцей», – сообразил я.
За меня ответил Энди Ансельм, несший вахту на палубе.
– Да кок наш любимую капитанскую кружку за борт обронил, – охотно пояснил Энди. – В который раз уже, будь он проклят. В прошлый раз почти два дня на земле ее искали.
Парень недоверчиво посмотрел на него:
– Ну а что он ею постоянно за бортом размахивает, дурень, что ли?
Энди покачал головой, всем своим видом показывая: куда вам, ползающим по земле червям, знать и понимать обычаи небесных парителей? Затем, будто делая огромное одолжение, все же пояснил:
– Перед тем как налить в кружку кофе, необходимо наполнить ее забортным ветром, так у нас положено.
Рыжий уставился на Ансельма, но тот имел весьма убедительный вид. Энди врать умеет, иной раз складывается полное впечатление, что он сам верит в то, что несет. Парень взглянул на Амсея. Но тот, занятый своими мыслями, смотрел куда-то на восток, туда, где и расположен Готинг. Тогда рыжий взглянул на меня. Полагаю, мой суровый вид, такой, какой и должен быть у настоящего капитана, его убедил. После этого он исчез из виду, и через некоторое время из открытого зева трюма послышался недовольный ропот. Понятное дело: кому захочется задерживаться так надолго из-за какой-то непонятной блажи капитана?
«Энди точно достанется от Амбруаза, он все слышал, – подумал я, старательно выискивая среди сплошной зелени леса искомую полянку. – И за проклятия в его адрес, и еще за то, что незаслуженно назвали дурнем».
Где же оно, то самое место? Попробуй тут хоть что-нибудь найди.
– Необходимо взять немного правее, иначе пройдем стороной, капитан.
– Командуйте, Рианель, мне его не обнаружить. Кстати, Амсей, вы язык паури понимаете? Или, возможно, его знает кто-то среди ваших людей?
– Более-менее, – пожал плечами тот. – Объясниться при необходимости смогу.
«Ну вот и отлично. Возможно, мы сможем все решить полюбовно. Ну не силой же девушку выручать? А еще может случиться и так, что Николь, узнав все подробности, сама откажется от своего намерения».
– Люк, эта девушка ни в чем не виновата, я в этом просто уверена, – заговорила вдруг она, будто прочитав мои мысли. – Поверь мне, я разбираюсь в людях очень хорошо.
«Даже поглядев на них всего пару мгновений через чудесную трубу Древних?» – но проявлять вслух свой скептицизм я не стал.
Наконец, в густом лесу по курсу показалась плешь.
– Рианель, скажите, чем это место вам так запомнилось? – пришло мне в голову поинтересоваться.
– Парадокс, но оно мне очень напомнило один рассказ, слышанный мною еще в глубоком детстве. Вернее, не рассказ, но сейчас эти воспоминания будут не к месту. Может быть, когда-нибудь позже, – довольно туманно пояснил он.
«И верно, времени на это нет, – взглянул я на высокое полуденное солнце, на небо, затем, прищурившись и расслабив зрение, на воздушные потоки в нем. – Пора действовать».
Лететь приходилось почти против ветра. Чего уж проще было бы задействовать привод Аднера, но наглеть тоже не стоило: корабли не могут двигаться в небе без помощи парусов, об этом знает даже Амсей.
«Главное, чтобы мы не опоздали, – проклинал я свою нерешительность, позволившую нам уйти от поляны в лесу достаточно далеко, потеряв тем самым кучу времени. – Иначе мы застанет бездыханное тело девушки, либо еще свежий холмик, и мне очень долго будет вспоминаться ее затравленный, полный ужаса взгляд. И то, с какой надеждой она посмотрела на проплывающий в небесах корабль».
Ныряльщики дружно высыпали на палубу и, обступив оба борта, что-то высматривали внизу.
«Уж не пропавшую кружку высматривают, боясь потерять время в пути? Сезон сбора жемчуга не безграничен, и недалеко то время, когда начнутся шторма и погружаться в воду станет невозможно».
– Подходим.
– Вижу Рианель, вижу. Энди, оборот влево. Родриг, приспусти парус до половины. Гвен, возьми немного правее. На палубе! Приготовиться!
Хотя последняя команда относилась только к Аделарду. Лард в полном боевом снаряжении – в кирасе, шлеме и с мечами в обеих руках – был моей единственной надеждой на то, что, если все пойдет не так, мы сможем унести ноги.
«Опускать корабль на землю не буду, поляна слишком мала, – твердо решил я. – Зависнем на необходимой высоте и спустимся по штормтрапу, хоть на такой малой высоте для л’хассов будет огромная нагрузка. Спустимся – я, естественно Аделард, Родриг и Гвенаэль. Конечно, лучше бы взять вместо Гвена Энди: при всей его безалаберности, от него было бы больше толку. Да, еще потребуется Амсей, без переводчика не обойтись».
– Родриг, убрать парус! Энди, еще оборот!
«Мастерство мне не изменило, – самодовольно подумал я: мы зависли точно над плешью в лесу. – И девушка жива. В чем же она так провинилась, что ее привели именно сюда? Причем кроме нее все остальные мужчины. А где же ее мать, на коленях умоляющая оставить любимую дочь в живых?»
Селение паури попадалось нам незадолго до этого – дюжина расположенных в полном беспорядке хижин, больше похожих на шалаши. Хотя при здешнем климате защита нужна только от дождя.
– Ансельм, пол-оборота и не спеши.
«Небесный странник» вздрогнул и неожиданно провалился. Внутри тревожно екнуло: бывает и так, что корабли падают вниз до самой земли. С такой высоты нам не убиться насмерть, но корабль будет безнадежно загублен без всякой надежды на восстановление. С палубы донеслись крики ныряльщиков, и все они отпрянули от бортов, как будто это могло им хоть чем-нибудь помочь.
Я облегченно перевел дух, когда «Небесный странник» застыл над землей и закачался, как будто на волнах, – пронесло. Выглянул с одной стороны, с другой: мы зависли точно над поляной, и потому оставалось только приземлить корабль, так будет даже лучше. Главное, чтобы под днищем корабля не оказалось большого пня, иначе он под массой корабля продавит днище.
– Энди, четверть оборота, спускаемся. Хотя стоп, лучше я сам.
Скользнув по поручням (подумав при этом, что капитану так поступать не солидно), я оказался возле кабестана. Все-таки у расположенного на мостике рычага не такая чувствительность, да и мне самому так намного привычнее. Ага, немного влево, еще чуть-чуть и еще самую малость. Все, «Небесный странник» мягко коснулся земли.
– Родриг, спускай трап. Господин Амсей, вы мне понадобитесь, – сообщил я таким тоном, как будто услышанное стало для него новостью, а не заранее было обговорено.
– Николь, обещай мне, что ты останешься на корабле, что бы там ни случилось. Пойми, так будет лучше, иначе ты лишь создашь всем проблемы.
– Хорошо, Люк, обещаю, – не стала перечить мне она, хотя данное ею слово совсем ни о чем не говорило.
Вздохнув, заранее смиряясь с неизбежным, я вступил на трап. Вообще-то я собирался спуститься по нему первым, но так уж получилось, что меня обогнали Аделард с Родом. Род держал в руках не совсем уместную в данных обстоятельствах алебарду, но смотрелся он очень внушительно – огромный, ростом и статью мало уступающий Ларду, с иссиня-черной бородой до самой груди. Они встали по обе стороны, как бы подчеркивая мой статус, и молча вперились взглядами в притихших паури. Ну что ж, соответствовать так соответствовать, и я вальяжно спустился по трапу. На боку на перевязи висела абордажная сабля – так, на всякий случай, с ней я чувствовал себя увереннее. Вслед за мной на землю спустились один за другим Гвенаэль, Амбруаз и Амсей.
С борта за всем этим наблюдали люди Амсея, и некоторые из них даже пытались поговорить с паури на их языке, но те угрюмо молчали.
«По крайней мере, паури видят, что нас много. И это нам только на руку».
Девушку не было видно, для этого необходимо было зайти за корму «Небесного странника» и потому я скомандовал:
– Пошли.
Сверху над головами раздались легкие шаги: к нам решила присоединиться Николь. Я едва зубами не скрипнул: «Снова она это платье надела! Подол на целую ладонь, а то и все две, не достает до земли. Как в Банглу – так в балахоне, а здесь, когда вокруг полно мужиков, которые и без того на нее постоянно заглядываются!.. И когда только переодеться успела».
– Люк, я передумала, – как ни в чем не бывало, сообщила девушка. – Вдруг этой несчастной пленнице потребуется моя помощь.
– Пошли, Люк, – подхватила она меня под руку. Затем, взглянув на мое лицо, добавила: – И не беспокойся ты: все будет хорошо, я чувствую.
Мы прошли к дереву, где по-прежнему стояла привязанная девушка. Паури – не каннибалы, это еще первооткрыватель архипелага Иоахим Габстел утверждал. Но некоторые обычаи у них очень жестокие, и им ничего не стоит оставить привязанной девушку и спокойно уйти, обрекая ее на мучительную смерть.
– Лард, – указал я глазами на Николь: мол, следи за ней. На твоей совести будет, если с девушкой что-нибудь случится.
Меня, практически однорукого, не хватит, чтобы ее защитить, да и задача у меня другая – вести переговоры. А они должны пройти гладко, меньше всего в мои намерения входит поссориться с паури. Иначе – промолчат о приближении тайфуна, слова не скажут, что, если сорвать этот листик, хорошенько размять его и втереть в десны, то яд нейтрализуется, и так далее. Аделард кивнул: «Сделаю» – и единственным мягким, со стороны кажущимся мелким шагом, вдруг оказался рядом с Николь, стоявшей довольно далеко от него.
Я нашел взглядом человека, явно выглядевшего старшим среди аборигенов.
Всем своим видом – осанкой, дородностью и выражением лица он внушал бы к себе уважение, если бы не одно но: его наряд смотрелся крайне нелепо. Набедренная повязка и высокие, значительно выше колен сапоги для верховой езды с ярко блестевшими длинными шпорами. И где он только их выкопал? Ну не наездники паури, до появления переселенцев с материка они и знать не знали, что в мире существует такое животное, как лошадь. Шляпа на нем была солидная: в такой впору воскресным вечерком прогуляться под руку с женой по столице герцогства Диграну, степенно приветствуя знакомых. И женская блузка – желтенькая, с рюшечками, оборками и с множеством перламутровых пуговок, не застегнутая ни на одну, и потому обнажавшая могучую, всю покрытую цветными татуировками грудь.
Но взгляд был хорош, и он явно говорил: «Понимаю, господа, вы прибыли к нам с неба, с летучего корабля, вы почти что потомки богов, но это моя земля, и хозяин на ней не кто иной, как я».
Вообще-то я заготовил фразу: «Пролетал, мол, над вами, увидел девушку, влюбился в нее без памяти, и теперь мне жизни без нее нет. Отдайте мне ее, а я вас за это стальными мачете отличного качества отблагодарю».
Но после того как вместе с нами увязалась Николь, стало понятно, что фраза не к случаю, иначе жизни мне точно не будет. Сама Николь подошла к жертве у дерева и погладила ее по щеке: потерпи, мол. Затем обратилась к Ларду:
– Аделард, дай мне свой кинжал, – и тот безропотно извлек его, после чего протянул рукоятью вперед.
В руках Николь кинжал выглядел настоящим мечом. Им-то она и начала пилить связывающие паурянку веревки.
«М-м-м! – простонал я мысленно. – Ну зачем ты так торопишься? Даже если паури не возмутятся, они обязательно поднимут за девушку цену. Ведь ясно же, что без выкупа дело не обойдется». С другой стороны, едва Николь разрезала путы, как девушка со стоном сползла на землю.
– Аделард, возьми ее на руки, – и когда тот подхватил паурянку, добавила, взглянув на меня: – Пойдем, здесь без нас разберутся.
После чего первой зашагала к трапу. И мне оставалось только, что обратиться к Родригу:
– Сопроводи их на всякий случай, мало ли что может случиться. Особенно сейчас, когда руки у Ларда заняты.
Поступок Николь смешал все мои планы, и предстояло выкручиваться на ходу.
– Амсей, вы говорили, что можете общаться на их языке. Так скажите им, что девушку мы забираем. Естественно, заплатив за нее разумный выкуп. Разумный, – на всякий случай повторил я: мало ли им чего захочется.
Язык паури показался мне довольно мелодичным. По крайней мере, не язык чируков из джунглей Эгастера, тот рев рассерженных павианов напоминает.
Они обменялись несколькими фразами, после чего Амсей сообщил:
– Они как бы и не против, капитан, но не все так просто.
«Цену набивают, – мелькнула у меня скептическая мысль. – Ну что ж, поторгуемся. Главное, что вообще можно решить этот вопрос мирным путем».
– Что вы хотите за нее получить? – посмотрел я на вождя аборигенов.
Тот ответил мне взглядом: «Не все так просто в этом мире, как мне и тебе хотелось бы. Далеко не так просто».
И верно, вперед вышел еще один паури, на этот раз весь какой-то мелкий, щуплый, лысый, морщинистый, согбенный прожитыми годами.
«Шаман, определенно шаман. Или знахарь. С ним договориться будет намного сложнее: судя по его виду, у него совсем другие понятия о земных благах».
Вот у кого в голосе отсутствовала всякая мелодичность: старик говорил визгливо, подвывая в конце каждой фразы.
«Профессиональная привычка», – мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы не сморщиться: от него, даже за несколько шагов несло какой-то кислой затхлостью. Трудно передать словами этот запах, но он мне показался отвратительным.
– Ведьма… колдунья… шаири… Именно из-за нее в деревню повадился мануцил.
Амсей переводил не дословно, вероятно, из каждой фразы он передавал только общий смысл, иначе бы ему пришлось тараторить не переставая, повторяя все слова оратора.
«Сейчас в экстаз войдет – упадет на землю и изо рта у него покажется пена».
Видел я однажды в Джессоре на центральной площади города нечто подобное. Там один пророк предсказывал, что Создатель прогневался, небо упадет на землю уже завтра, и у людей только и остается времени, что покаяться в своих грехах в храмах Богини-Матери. Чтобы на том свете у Создателя была хоть малейшая причина пожалеть грешников, не дуя на них и не превращая в пыль. Тогда дело и закончилось катанием по земле, завыванием и пеной изо рта. Но нет, этот сдержался, хоть сил у кликуши пламенная речь забрала очень много: закончив, он все не мог отдышаться.
– Шаири, мануцил – это кто или что?
Мой вопрос адресовался Амсею, но он, пожав плечами, пробормотал: «Не знаю», и обратился к вождю. Несмотря на свой наряд, тот выглядел обстоятельным человеком, и потому подробно все ему объяснил. Разговаривали они довольно долго, а я стоял и смотрел на шамана, который все никак не мог прийти в себя.
«Именно от него все и зависит, – думал я. – Взгляд вождя был достаточно красноречив. Да и остальные паури поглядывают на этого сморчка с какой-то боязнью. Думаю, натрави он их на нас, и они бросятся, потому что шаман им внушает куда больший страх, нежели люди, летающие по небу на кораблях».
Вернулись Аделард с Родригом, молча встали по бокам от меня, и я почувствовал себя намного уверенней.
– Мануцил, – наконец, начал объяснять Амсей, – это чудовище. Оно приходит из моря в селение по ночам и крадет людей. За последнее время восемь человек уже пропало. Люди боятся по ночам из хижин выходить.
– Крокодил, что ли?
В Коралловом море, особенно в южной его части, их хватает. Из-за своих гигантских размеров они действительно выглядят чудовищами, даже сверху, с борта «Небесного странника».
– Нет, не крокодил, – покачал головой тот. – У мануцила, он говорит, хвост раздвоенный, кроме того еще и плавники есть, но пасть такая же зубастая.
– А девушка при чем? – задал я вполне закономерный вопрос.
– Она – шаири. Я так до конца и не понял по его объяснениям, что это такое, – движением головы Амсей указал на вождя, – но этот, – тут он кивнул в сторону шамана, – утверждает, что именно девушка его и вызывает.
Бред какой-то – чудовища, шаири.
– Ну, тем проще, – заявил я. – Скажи этому сморчку, что девушку мы забираем, и вызывать мануцила будет некому. А взамен мы дадим им… целых пять мачете.
Сначала я хотел сказать десять мачете, но передумал. Мы паури, можно сказать, от беды спасаем, так какой смысл переплачивать? По сути, это они должны нас отблагодарить.
«Хорошо бы этому вождю еще и платье Николь сплавить. То самое, с коротким подолом. Платье ему непременно должно понравиться: во всем остальном, кроме длины, оно очень красивое. Только ведь и Николь не согласится, и ему явно мало будет, не налезет», – здраво рассуждал я.
Амсей снова заговорил с вождем. По лицу последнего было видно, что как будто бы он и не против, но тут в разговор вмешался отдышавшийся колдун-сморчок. Они поговорили уже втроем, после чего умолкли и посмотрели на меня.
– Ну что они там решили?
Амсей, почесав в затылке, довольно смущенно сказал:
– Тут такое дело, капитан, – немного помявшись, продолжил: – В общем, шаман категорически настаивает, чтобы кто-нибудь из нас на девушке женился. Иначе зло из деревни не уйдет.
– Женился?! Что, прямо сейчас?
– Ну не то, чтобы прямо сейчас… Но дал слово, что женится.
Вот это поворот! Жениться вот так, сразу, на дикарке, да еще, в отличие от многих других паурянок, можно сказать, дурнушке! Кроме того, возможно, что у нее уже имеется пара-тройка детишек: у паури чем их больше, тем невеста завидней. Ну я-то точно не могу. Так, а кто из наших сможет?
Родриг с Аделардом старше ее, больше чем вдвое. Впрочем, как и Амбруаз. К тому же у Родрига уже есть семья. По возрасту подходят только трое: Аднер, Гвенаэль и Энди. В случае с Аднером тоже может случиться проблема: он продолжает вздыхать по Роккуэль, хотя после визита на «Мантельского удальца» уже и не так интенсивно. Вообще-то жениться необязательно, достаточно лишь дать слово дикарям. А там пристроить девушку в нормальный дом – и все, дело сделано. Кого же попросить? Энди отпадает сразу: Мирра ему такую свадьбу закатит, и ей ведь не объяснишь, что жизнь человека на кону.
Остается один лишь Гвенаэль, и я с надеждой посмотрел на него.
– Нет, капитан, и разговора быть не может, – сразу понял он, в чем тут дело.
Сначала я хотел отозвать его в сторонку, чтобы наедине объяснить: жениться совсем необязательно, кроме того, глядишь, и на мачете сэкономим. Но взгляд его был тверд, как металл Древних, и у меня оставалась последняя надежда.
– Скажите, Амсей, может быть, кто-нибудь из ваших людей изъявит желание? – Экономия в этом случае явно не получалась, и потому я добавил: – Я бы за ней неплохое приданое дал. В разумных пределах, конечно.
– Да вы что, господин Сорингер! – тот даже руками замахал. – У нас вся жизнь связана с морем, а вдруг она и взаправду мануцила этого вызывает!
Может быть, цена вопроса – десять, или даже пятнадцать мачете, и женитьба сразу же станет не обязательна. Есть, есть у нас некоторый их запас, сделанный еще в Опситалете. Знали мы, что металл на Островах дорог, и теперь я ждал подходящего случая, чтобы выгодно их продать.
– Амсей, предложите им… двенадцать мачете. Скажите, что все они из отличной опситалетской стали, им век износу не будет, а сломать их целая проблема.
Тому явно не хотелось вновь заводить разговор, но под моим настойчивым взглядом больше ничего не оставалось. И снова несколько минут томительного ожидания.
– Нет, господин Сорингер, они уперлись и ни в какую – только женитьба. И далась же вам эта дикарка! – в сердцах добавил он.
Вижу я, что только этот сморчок и уперся – у вождя, когда он услышал о количестве мачете, глаза загорелись.
– Гвен, выручай, на тебя одна надежда, – едва не взмолился я.
– Нет, капитан, – Гвенаэль так энергично замотал головой, что во мне даже возникли опасения, что она оторвется. – Да надо мной же все, кто узнают, смеяться будут, прохода не дадут.
«И в этом он прав, – с тоской подумал я. – Даже в том случае, если он просто скажет – согласен, но не женится. Пальцем в спину будут показывать: „Это тот самый, который на паурянке женился“. Если взять в жены девицу из портового борделя, и в этом случае позора будет меньше».
Так что же делать? Я не могу вернуться на борт «Небесного странника» и заявить Николь: «Милая, придется эту девушку обратно отдать, ничего не получилось».
Единственное, что приходит в голову: подняться всем на корабль под каким-нибудь предлогом, например – нам необходимо время, чтобы все хорошенько обдумать, а затем взмыть в небо. И уже оттуда, с высоты, сбросить как выкуп десяток мачете.
«Нет, пожалуй, в таком случае хватит и пяти штук. Тот же Амсей говорил, что, когда за девушку дают всего пару стальных мачете, она уже считается богатой невестой. И все же лучше десять, чтобы наверняка. Но какие слухи пойдут о моем корабле по всем Островам! Заранее себе не завидую, но и другого выхода нет».
И я уже было собрался сказать Амсею, чтобы он передал: «Нам нужно посоветоваться», когда над нашими головами внезапно раздался ровный бесстрастный голос:
– Я согласен жениться на этой девушке.
Голос донесся с мостика «Небесного странника» и принадлежал он навигатору Рианелю Брендосу. То, что он находился там вместе с Аднером и Амбруазом, для меня не было секретом. Но как он мог решиться на такое, и чего это решение будет ему стоить?!
Мне ведомо, что Брендос однажды вернется к своей прежней жизни – он у отца единственный сын, и тот приложит все усилия, чтобы Рианеля признали его законным наследником. Недаром же Рианель получил воспитание при дворе.
И самое главное: каким именно он вернется? Отважным небесным парителем, много видевшим и испытавшим, или женатым на дикарке с далеких Островов, о распутстве которых слагаются легенды? Леди Гармелинта, она – да, вполне подходящая для него партия. И сама она, и ее исчезнувший муж – оба благородного происхождения. И не потому ли он так мучился, отлично понимая, что бастард и леди – не совсем подходящая пара. И что теперь? Рианель не из тех, кто сегодня дает слово, а завтра его забирает, он – человек чести. И если он сказал, что женится на дикарке, то непременно обещание свое сдержит. Я внимательно вгляделся в лицо Брендоса, преисполненное решимости.
«Ну что ж, это твой выбор, – подумал я, пожимая плечами. – И ты сделал его сам, без всякого принуждения и при достаточном времени взвесить все за и против».
– Ну что, Амсей, вопрос решен. Объяви им, что все улажено, и в мужья их соплеменнице достанется один из лучших людей, которых я повстречал в своей жизни.
Говорить было больше не о чем, и потому я направился на корабль. Не тут-то было: этот сморчок уцепился за мою саблю, знаками показывая, что, мол, разговор был еще и о мачете.
– Не могу, – покачал головой я. – Подарок от хороших людей. Но свои мачете вы получите. А тебе лично… Род, дай-ка мне свою алебарду, – и тот без лишних слов мне ее протянул.
Принимая ее, я поморщился, настолько она была тяжела.
– Вот, возьми, – вложил я ее руки знахарю-сморчку. – Отличная штука для охоты на мануцилов: с одного удара любое чудовище напополам.
Сморчка качнуло от ее тяжести так, что он едва не упал. Забавная картинка, но я даже не улыбнулся, впечатленный решением навигатора.
Уже в полете, я все же поинтересовался у Брендоса:
– Скажите, Рианель, зачем вы на это пошли? В конце концов, мы бы все равно ее выручили, пусть и не совсем честным путем.
Брендос как будто этого вопроса ждал:
– Люкануэль, ведь вы удивились, что я вывел корабль точно на это место, где к дереву была привязана девушка?
Подумав, я кивнул утвердительно: удивился.
– А на само дерево вы обратили внимание?
– Нет, с виду оно вполне обычное, – тут мне даже думать не пришлось. Дерево действительно выглядело вполне обычным, разве что выделялось высотой – макушка его торчала над окружающими джунглями. Ну так здесь полно таких высоченных – даже сейчас, не напрягаясь, я вижу их несколько.
– То, что оно вполне обычное, согласен, – продолжил навигатор. – За исключением того, что это сикомор.
Видя мое недоумение, он пояснил:
– На островах нет сикоморов, и не удивлюсь, если этот здесь единственный. Так вот, – и мой навигатор устремил взор куда-то за корму «Небесного странника», где давным-давно исчез из виду единственный на архипелаге сикомор. – Когда-то одна ведунья предсказала мне, что я встречу свою судьбу под деревом с названием сикомор.
«А она не пояснила, что судьба эта будет дикаркой? Как, оказывается, мало иногда человеку надо, чтобы во что-то искренне верить, даже если он получил воспитание при герцогском дворе».
– А как вы вообще увидели, что это дерево именно сикомор?
Рианель Брендос улыбнулся:
– Благодаря вашему подарку, капитан, – и он погладил висевшую у него на груди трубу Древних. – И вот мне какая мысль в голову пришла: ничто и никогда не происходит без последствий для чего-либо или кого-либо.
«А то, что мы пользуемся ею вдвоем, так это не значит совсем ничего».
* * *
За те несколько дней, что мы провели в поселении охотников за жемчугом, мне пришлось немало понырять вместе с ними. Мне очень хотелось найти для Николь раковину с чудесной многоцветной жемчужиной, пусть даже одну-единственную. Хотя задержались мы в Готинге совсем не для этого: Аднер попросил немного времени, чтобы кое-что подправить в своем приводе. В итоге мы пробыли в Готинге почти неделю.
Все мое детство прошло на берегу моря, и потому нырять на глубину когда-то мне было привычно. Помнится, тогда мы целыми днями собирали на дне раковины. Правда, не жемчужные, такие в окрестностях Гволсуоля не попадаются, но разница лишь в том, что в одних есть драгоценные бусинки, а другие просто очень вкусны.
В принципе, ничего сложного: опускаешься на дно, отягощенный грузом, подобранным таким образом, чтобы погружение не происходило слишком быстро, собираешь, сколько успел вокруг себя раковин, а затем наверх, следя за тем, чтобы не обгонять пузырьки воздуха. Хотя на малой глубине этим можно и пренебречь. Проблема в другом: насколько долго тебя хватит, чтобы продержаться без воздуха?
Но и тут есть одна хитрость. Когда Свэл, тот рыжий ныряльщик, попытался объяснить мне ее, я только рукой махнул: мол, не озабочивайся, сам знаю. Вся хитрость заключается в том, чтобы, набирая в легкие воздух, сжать губы настолько сильно, что он попадает туда с огромным усилием. И тогда задержать дыхание получится вполовину дольше.
Ныряя вместе с остальными обитателями Готинга, я поднял наверх довольно много раковин, в которых оказалось и несколько жемчужин: три самых обычных, розоватых, парочка зеленых и даже одна голубая.
Амсей, осматривая их, улыбнулся:
– Капитан Сорингер, может быть, останетесь с нами? У вас вполне прилично получается. По крайней мере, на пропитание вы себе одной голубой уже заработали. А там, глядишь, и большая удача придет.
Под большой удачей он подразумевал, конечно же, разноцветы.
– Теперь мне известно, чем заняться и к кому обратиться, если придет в голову переменить занятие, – отшутился я.
Этот день начался с того, что мы едва не поругались с Амсеем. Ниала, спасенная нами девушка-паури, в первый раз спустилась с борта корабля на землю. Ее тут же увидел Амсей, и лицо его мгновенно стало кислым.
– Боитесь, что она вызовет мануцила? – напрямую поинтересовался я.
– Вы знаете, капитан Сорингер, в нашем деле поневоле приходится быть очень суеверным.
В чем-то он прав, слишком уж много опасностей поджидает ныряльщиков на глубине. Это и медузы, некоторые из которых обжигают, стоит к ним только прикоснуться. И крохотные рачки, размером с ноготь мизинца, но чей укус вызывает мгновенный, пусть и непродолжительный паралич. Но много ли времени надо под водой, чтобы опуститься на дно уже неподвижным телом? Ну и, конечно же, акулы, их тоже хватает.
– Сезона не обходится без жертв, – рассказывал все тот же Амсей. – И считается удачей, если жертва только одна.
Нет, эти хищницы не бросаются сразу же, как только увидят ныряльщика под водой, но стоит им только почувствовать кровь… Сложность в том, что на дне хватает кораллов и порезаться о них пара пустяков.
– При желании Ниала могла бы вызвать мануцила даже с борта «Небесного странника». Чего уж проще: корабль стоит чуть ли не на берегу, до моря и полусотни шагов не будет. И вообще, ей что, теперь даже на землю ступить нельзя?
Мне не удалось удержаться от легкой насмешки: нам, парителям, тоже приходится быть суеверными, но не до такой же степени! Хотя наша профессия во много раз опаснее. Но Амсей продолжал кисло улыбаться, и мне пришлось его заверить, что Ниала даже близко к воде не подойдет.
Поначалу с Ниалой через него мы все и общались. Затем она и Николь удивительно быстро начали друг друга понимать, и переводчик уже не потребовался.
Когда Ниала пришла в себя после пережитого, и уже не выглядела постоянно напуганной, она показалась мне намного привлекательней, чем в тот миг, когда я увидел ее впервые. Стройными фигурками девушки-паури славились всегда, и Ниала не была среди них исключением. И зубы у нее оказались нормальными, ровными, а не выступающими вперед, как мне показалось, когда она прикусила губу, а лицо ее было искажено от страха. Да и само лицо Ниалы выглядело симпатичным, и даже красивым своеобразной красотой. И когда Николь нарядила ее в свое платье, то самое, от которого я все мечтал избавиться, все ахнули от восторга. И только Брендос остался невозмутим…
– Николь, проследи, пожалуйста, чтобы Ниала не подходила к воде, – попросил я, видя, что все три девушки собрались погулять по берегу.
– Хорошо, Люк, – давно заметил, что, когда она мне так улыбается, я всегда забываю, о чем идет разговор. – Только ты и мне обещай…
Я кивнул: все, что угодно милая.
– …что не будешь погружаться слишком глубоко, – тут она вздрогнула всем телом. – Я вчера видела плавники, много плавников – по-моему, акулы подходят все ближе к берегу.
– Косяки рыбы подходят ближе, и они вслед за ними. Не беспокойся: когда у них столько вкусной еды, зачем им я?
Я нырял с лодки рыжего Свэла. В лодке нас было четверо. Наверху по очереди оставались все, кроме меня, ведь случись что, и действовать нужно будет очень быстро, а для этого необходимо знать, что и как делать в первую очередь. Но я и не возражал: чужой труд – чужие правила.
