Текст книги "Тетрадь из сундука (СИ)"

Автор книги: Владимир Мисечко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мисечко Владимир Александрович
Тетрадь из сундука

Сказка это или быль,

Дед купил автомобиль.

По деревне он проехал,

Всех курей передавил.

Из окна старуха смотрит,

Морду от людей воротит.

Богатырь к ним приходил,

Всё в деревне разрулил.

Выгнал лешего в болото,

Бабке с дедом, починил ворота.

Нацепил попову рясу,

И на прощанье выпил квасу.

Отгулов накопилось много, а сидеть на работе и ничего не делать – несусветная скукота. Вот и решил Вадим Шведов взять десять дней и съездить в родную деревню, где родился и вырос. Уже давно собирался, а всё никак не мог вырваться. Надо проведать могилу родителей, да и с друзьями повидаться не мешало бы. А то, уже лет десять не показывал туда носа. Как похоронил родителей, так и ни разу больше не был.

Написал заявление, Сергеев отпустил без разговоров, и отправился. А чего тянуть-то, может больше и не придётся съездить. Ведь работа у него не сахар, не в конторе штаны протирает.

Сутки на поезде пролетели незаметно, а вот три часа на автобусе показались ему вечностью. Деревенские дороги, это тебе не город. Да ещё ПАЗик, его ровесник, всю дорогу дребезжал и скрипел, гляди, развалится по запчастям, не соберёшь. Просто смех сквозь слёзы, а не транспорт. Но, с божьей помощью, добрался целым и невредимым. Хотя нервов себе потратил на год вперёд.

– Как я раньше здесь жил, непонятно! – матерился он про себя (чтобы не привлечь внимания пассажиров к своей персоне), подскакивал на ямах, когда в них попадал автобус. Но, мучениям, когда-нибудь да приходит конец.

Заколоченный родительский дом, как Вадим оставил его после похорон родителей, зарос бурьяном и покосился. Но всё равно, был ещё крепок.

– Неужели прошло десять лет, – стоя у калитки, поглядывал он на него. – А в памяти, словно это было только вчера.

– Молодой человек, – услышал он, чей-то старческий голос, окликнувший его, – вы кого-то ищите?

Повернувшись, он увидел невысокую, щупленькую старушку, которая прищурившись, поглядывала на него.

– Видно плохо видит? – подумал он. Но, хотел было только ответить, как старушка вновь заговорила:

– В этом доме хозяев нема, померли они, этак лет десять. А сынок ихний где-то в городе проживает. Вы, коль хату себе бачите, могу подсобить, я здесь усех знавши, – коверкая слова, сказала старушка.

– Спасибо бабушка, не надо.

– А какого рожна вы тогда здесь топчитесь и всё высматриваете. Ограбить, наверно хотите, так там ничёго нема путного, пустой дом, сиротливый.

– Нет, бабушка, не хочу. Это дом моих родителей. Я Вадим Шведов, ну это тот, который из города.

– Давненько видно здесь не бувал, – поближе подошла старушка к Вадиму, заглядывая ему в лицо.

– Десять лет, бабушка. Всё некогда было.

– Вам молодым усегда некогда буват, – буркнула она.

Вадим промолчал, зачем переубеждать старушку, себе дороже будет.

– Да, похож на батьку свово, одно лицо. Рядом поставь, нихто не различит. Вот теперича я тебя хлопец признала, – посмотрела она повнимательней в лицо Вадима, словно рублём одарила, развернулась и поковыляла своей дорогой.

Проводив старушку взглядом, Вадим открыл покосившуюся калитку и пробираясь сквозь заросли бурьяна, пошёл к дому.

Провозившись до ночи с уборкой в доме, Вадим согрел воды в старом электрическом чайнике (хорошо, хоть свет не обрезали, пока его не было) и, выпив чаю (немного продуктов он привёз с собой), завалился спать.

– Завтра надо скосить траву в огороде, а то, как партизан в джунглях, – вспомнил он свои боевые подвиги и не только боевые и улыбнулся. – А потом нужно сходить на кладбище.

Лежа на кровати с открытыми глазами, Вадим провалился в глубокий сон. Давно он так не занимался уборкой по дому, вот с непривычки и сморило. Но, не прошло и часа, как в доме, что-то загрохотало. Вскочив на ноги, он стал вглядываться в темноту, но ничего не увидел. Звук повторился вновь, но уже с другой стороны. Значит, ему это не показалось, а все эти шорохи были на самом деле.

– Что за ерунда здесь происходит? – медленно, чтобы в темноте ни на что не напороться и не грохнуться он пошёл к стене, где был в доме выключатель. Пошарив рукой и найдя его, Вадим щёлкнул, но света не было. – Вечером свет был, почему нет сейчас?

Так он стоял в одних трусах минут десять (так ему показалось), крутил головой, ничего не понимая, пока в дверь не постучали.

– Кто там? – во весь голос закричал он, но с места не сдвинулся. Нет, он не испугался, но мало ли что, лучше оставаться на месте. В потёмках Вадим вновь стал шарить по стене и, наткнувшись на выключатель, нажал на него. Щёлк, и свет, как по волшебству загорелся.

– Чертовщина какая-то, – пронеслось у него в голове.

С появлением света, звуки в доме прекратились, и наступила гробовая тишина.

Постояв ещё минут, пять и, прислушиваясь, Вадим натянул брюки и на цыпочках пошёл к двери, но в сенях, тоже никого не было.

– Видно домовой шалит или почудилось, – выходя на крыльцо, чтобы немного прийти в себя и подышать ночным воздухом, произнёс Вадим. – Утром надо сходить в магазин, купить молока и конфет, чтобы задобрить домового. А то, не даст никакого покоя.

Постояв на крыльце минут тридцать, поглядывая по сторонам и вспоминая, как в детстве играл здесь с отцом, он вернулся в дом и лёг. Свет выключать не стал, так при свете и заснул, провалившись в глубокий сон без сновидений.

Какой-то стук вновь разбудил Вадима. Вскочив, он хотел было послать домового на три буквы, как в дверь вновь постучали. Поняв, что это не шутки домового и не сон, он крикнул:

– Входите, дверь открыта. Схватив брюки, чтобы их надеть, он так и замер с ними в руках. В дверях стояла вчерашняя старушка и во все глаза разглядывала его.

– Одевайся, одевайся, сынок, – заговорила она, – не стесняйся. Я на своём веку и не такого навидалась. Меня уже ничем не удивить.

– А я и не стесняюсь, – стал натягивать он брюки, а сам искоса поглядывал на гостью.

– Ещё как стесняешься, милок, – пробурчала старушка и, не спросив разрешения, прошла к столу и присела на стул.

Одевшись, Вадим подошёл и присел напротив её.

– Вы что-то хотели? – стал всматриваться в лицо бабушки Вадим и старался её вспомнить. Но, как не старался, у него это не получалось.

– Не ломай голову, хлопец, – она словно прочитала его мысли. – Всё равно ты меня не признаешь.

– Откуда вы знаете, уважаемая, что я подумал?

– Здесь нечего думать, всё написано у тебя на лице, – уже не коверкая слова, как вчера, произнесла она.

– Всё-таки, зачем вы пришли? Не поздороваться же и поинтересоваться о моём здоровье.

– Может, я жениха себе ищу, – выждав паузу, произнесла старушка и заулыбалась. Вадим заметил, что у бабки, были белые и здоровые зубы, как у молодой девушки, ухаживающей за ними.

– Ни хрена себе, – подумал он, а вслух добавил, – не поздновато ли о женихах думать?

– Шучу я сынок, шучу. Мне пора уже о другом думать.

– То-то и оно, – отвернувшись от неё, Вадим глянул в окно.

Старушка улыбнулась, но промолчала. Поднявшись, Вадим пошёл и выключил в комнате свет. Ведь на улице был уже день. Постояв у стены, он вновь подошёл к столу и присел.

– Не мучайся, всё равно меня не вспомнишь. Я недавно сюда переехала, ты меня никогда не видел. А твоего отца я по молодости знала, вот и перепутала.

– А зачем я вам понадобился, что ни свет, ни заря вы пришли?

– Я пришла к тебе по делу. Но только не подумай, что бабка сбрендила под старость лет.

– Я ничего и не думаю.

– Так вот, – она замолчала на мгновение, а потом продолжила. – В этом доме есть старый сундук. Я это точно знаю. Ты тоже должен его помнить.

Вадим посмотрел на старушку, пожал плечами, но ничего не ответил.

– В нём лежит одна очень старая престарая тетрадка. Вот она-то мне и нужна.

– А откуда вы знаете, что она там лежит?

– Знаю, милок, знаю.

– Это наверно, она ночью здесь шарилась или кого-то попросила, – подумал Вадим, отворачивая от неё лицо, чтобы та не прочитала его мысли.

– Мне нужно, чтобы ты её нашёл и передал мне.

– Ну, если вы знали, нет, знаете, что она в доме, почему тогда вы её раньше не нашли и не забрали? А пришли только сейчас, когда приехал я. А если бы, я не приехал, тогда что?

– Много вопросов задаёшь, Вадим.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – выходя из себя, вновь поднялся Вадим.

– Не об этом сейчас речь, – строго сказала она. – Просто отдай мне тетрадь и больше тебя я не побеспокою.

– А если нет, тогда что?

– Просто не надо это всё доводить до абсурда. И всё будет "Тип-топ", как говорят у вас в городе.

– Я вижу у нас разговор перешёл в угрозы или я чего-то не понимаю, – произнёс Вадим, прислушиваясь к какому-то шуму, доносившемуся из сеней.

– Ты кого-то ждёшь? – всполошилась старушка и поднялась.

Шум повторился вновь и старуха, ничего не говоря, ринулась в дверь. Вадим, ещё ничего не успел подумать, как её и след простыл.

– Что это сейчас было? – направился к двери, чтобы проверить, кто там шумел. Но в сенях, никого не было. – Что за чертовщина здесь творится? Полночи что-то брякало, потом эта старая ведьма припёрлась и требовала какую-то тетрадь. А услышав шум, умчалась, как будто её здесь и не было. Всё, хорош с меня, надо завтракать и приниматься за дело. Вадим развернулся и зашёл обратно в дом. Но, странный визит старухи не давал ему покоя.

– Что за тетрадь требовала она у меня и зачем она ей нужна?

Перекусив на скорую руку, Вадим решил найти этот сундук и покопаться в нём. Проверив в доме, он его не обнаружил, в сенях сундука тоже не было. Придётся лезть на чердак, скорее всего он там.

Вход на чердак был с сеней, но там темно, а фонаря в доме он не видел. Пришлось подсвечивать телефоном, чтобы ненароком не свалиться и не переломать ноги. Но, попав на чердак, он заметил прикрытое шторой окно.

– Как я о нём забыл, – ругая себя, Вадим отдёрнул штору, и на чердаке стало светлей. Не на много, но все равно можно различить окружающие предметы.

Сундук он обнаружил быстро, но тот был закрыт на внутренний замок. Провозившись, минут десять, так и не открыв, он спустился обратно в дом и взял топор. Но только он решил подняться обратно, как услышал стук в дверь.

– Кого ещё там черти принесли, – подумал он.

– Хозяева, есть, кто дома? – раздался из-за двери, мужской хриплый голос.

– Входите, не заперто, – ставя в угол топор, чтобы не напугать гостя, произнёс Вадим.

Дверь тихонько открылась, и на пороге появился старик, ровесник старухи.

– Они сговорились, что ли, – подумал Вадим, а вслух сказал. – Чем обязан?

– Я так понимаю, вы хозяин дома, – не отвечая на заданный вопрос, прохрипел старик.

– В каком-то смысле да.

– Как это понимать? – уставился тот на Вадима.

– Я сын хозяев, а они умерли.

– Понятно, а я иду мимо, смотрю, кто-то в окне мелькает. Дай думаю, посмотрю. Дом стоит бесхозный, мало ли, что может, случится.

– А вам какая от этого радость? – стал выходить из себя Вадим от назойливости и любопытства деревенских жителей. – Не успел я приехать, а вы зачастили в гости.

– Не понял? – возмутился дед. – Кто-то ещё приходил до меня?

– Утром, ни свет, ни заря, приходила старушка божий одуванчик, а теперь вот вы. Не успел я глаза открыть, а она уже на пороге.

– Как звать-то? – уставился дед на Вадима.

– Кого? – не понял он вопроса, заданного дедом.

– Не меня же, а ту старушку.

– А я откуда знаю? Пришла, разбудила и давай с меня, какую-то тетрадь требовать. А я, ни сном, ни духом. Ещё и угрожать пыталась, мол, не отдам, хуже будет.

– А что за тетрадь? – словно ненароком, стал выпытывать дед.

– Не зная, я её никогда не видел и понятия не имею, где она.

Поговорив, о том, о сём, дед Иван (так звали гостя), покинул дом и, ворча что-то себе под нос, поплёлся восвояси.

– Зачем приходил дед, – Вадим так и не понял, а задавать вопрос напрямую не стал, неудобно было.

Закрывшись, чтоб его больше никто не беспокоил, Вадим поднялся на чердак и опять принялся за сундук. И только через час, ему посчастливилось отрыть крышку.

Затхлый запах, давно не открываемого сундука, шибанул ему в нос. Отложив топор в сторону, Вадим дал ему немного проветриться. А потом, погрузившись в его содержимое, стал вытаскивать и разбирать старые вещи, ища таинственную тетрадку. Провозившись с час, он наконец-то нашёл то, что искал. Отложив её в сторонку, он стал доставать остальные вещи. Но кроме этой тонкой тетради, в сундуке больше никаких бумаг не было.

– Значит это то, что я искал, – чихая от поднятой пыли и от затхлого запаха старых вещей, произнёс Вадим.

Забрав тетрадь (обратно вещи не стал складывать), спустился в дом и, усевшись за стол, возле окна, открыл первую страницу.

– Что это за хрень? – стал вглядываться он в каракули, нацарапанные красными чернилами, похожими на кровь. Некоторые буквы или закорючки (он так и не смог разобрать), расплылись, образовав тёмно-бурые пятна. Полистав тетрадь, он так в ней ничего и не понял, кроме одного рисунка в самом конце. Это была пентаграмма.

Убрав тетрадь в шкаф (как говорится с глаз долой), он решил прогуляться по родной деревне, подышать воздухом и повидать друзей.

***

Выйдя из дома, бабка Евдоха (как звали её в деревне, настоящего имени, никто не знал), отправилась к себе. Её небольшой, покосившийся домик, находился рядом с кладбищем. Раньше в нём жил сторож, который приглядывал за кладбищем и по мере своих сил прибирался на нём. Ни много, ни мало, ему уже было за 70. Семьи у него не было, вот он и жил там один, как говорится, бобылём. А после его внезапной и такой таинственной смерти (семь лет назад), в домик заселилась старушка, неизвестно откуда появившись в деревне. Дед Матвей (так звали сторожа), ещё поутру бегал бодрячком, а после обеда его нашли мёртвым в свежевырытой могиле. Странно всё это было. Но участковый решил, что дед случайно упал в могилу и от испуга его сердце остановилось. На лице у него была такая ужасная гримаса, что глядя на неё и самому становилось страшно. Вот после этого случая, примерно дня через три, в деревню пришла бабка Евдоха и поселилась в домике. Никто из жителей против не был, живи не жалко. Да и за кладбищем будет пригляд. Вот так и прижилась в деревне бабка. Ничего плохого не делала, никто за ней этого не замечал. Жила себе потихоньку, собирала травку, делала из неё снадобья и отвары, лечила помаленьку от хвори. То животину кому выходит, а то и человеку поможет встать на ноги. А кому и приворот сделает, был за ней такой грешок. Обращались к ней молодухи, чтобы приворожить суженого и обиженные друг на друга соседи. Случались в деревне и ссоры, и раздоры, ведь это жизнь, без этого не обойдёшься. Но, чтобы навести порчу, никто за это её не обвинял. Может и делала, но не пойманный за руку, как говорится – не вор. Народ болел, конечно, не без этого, но на Евдоху не думали.

Выйдя от Вадима, бабку словно подменили. Всё это время, пока жила в деревне, бабка ходила медленно, словно никуда не торопясь, а сейчас так припустила, и здоровому не догнать, не говоря о стариках. Неслась, как корабль в океане, никого не замечая. Только цветастый платок (который она никогда не снимала, наверно и спала в нём), развевался, словно флаг на мачте. Что случилось с бабкой Евдохой, никто не мог понять. Жители деревни оборачивались и смотрели, как она бежит. А та, не замечая их косые взгляды и перешептывания, неслась, перепрыгивая ямки на деревенской дороге, словно молодая девчонка, опаздывающая на свидание.

– Эй, бабка Евдоха, что случилось? – окликнули её мужики, толпившиеся возле магазина. – Пожар что ли? Но та пронеслась мимо, ничего не ответив.

– Первый раз вижу, чтобы на кладбище так быстро бежали, – съёрничал один из мужиков.

– Наверно, дружок из могилы поднялся, вот она и торопится на свидание, – подхватил другой и засмеялся, ощерив беззубый рот. Мужики, оценив его шутку, тоже заржали.

– Что ржёте, как лошади? – вышел из магазина здоровенный, под два метра мужик с тремя бутылками водки в руках.

– Да вот (сразу прекратив дурацкий смех, как по команде) смотрим, как бабка Евдоха на свиданку торопится. Видно очередной женишок из могилы поднялся и в гости к ней пожаловал.

– Дурьё, а ещё взрослые мужики называетесь, – рявкнул на них здоровенный мужик. – Всё, хорош зубоскалить, пошли, а то водка киснет.

Мужики подхватились и поспешили вслед за кузнецом. Еремей Силантьевич (так звали мужика, вышедшего из магазина с водкой), был деревенским кузнецом.

Бабка Евдоха, добежав до своей избушки, заскочила внутрь и заперлась на все засовы. Выглянув в небольшое окно, не идёт ли кто за ней, задёрнула штору. Усевшись за круглый стол (который стоял по старинке посередине комнаты), она запалила чёрную свечу (вытащенную из сундука) и стала что-то над ней шептать. Свеча, то разгоралась ярким синим пламенем, то притухала, шипя, как и сам голос, ворожившей над ней старухи.

***

Первым делом Вадим зашёл в магазин, купил бутылку водки и коробку шоколадных конфет (это жене), ну и кое-какую закуску, что можно было найти в деревенском магазине.

– Молодой человек, а вы к кому приехали? – поинтересовалась продавец, всматриваясь в лицо покупателя.

– Тетя Валя, вы, что меня не помните?

– Много вас тут шастает, всех и не упомнишь.

– Я Вадим Шведов, вы, что забыли меня?

– А я смотрю, знакомое лицо, а припомнить не могу, склероз, однако под старость разыгрался. Приехал в гости или насовсем.

– Нет, тётя Валя, повидаюсь с друзьями, поправлю могилу родителей и через неделю обратно. У меня там квартира и работа.

– Понятно. Совсем ты забыл свою деревню, давненько не приезжал.

– Всё не было времени, да и с работы не отпускали.

– Хорошая, хоть работа.

– Нормальная, тетя Валя, не жалуюсь, – продвигаясь к выходу, чтоб уйти, произнёс Вадим. Но, продавщице видно не с кем было поговорить, и она не хотела его отпускать.

– Женился?

– Нет, не нашёл ещё никого.

– Дружок-то твой недавно был, – произнесла тетя Валя. – Купил водки и убёг. Гуляет уже целую неделю и не работает, злыдень здоровенный.

– Тётя Валя, что за дружок-то? – уставился Вадим на неё.

– Да Еремей, больше-то некому.

– Как некому? – удивился Вадим, – а остальные где?

– А ты чё не знаешь? – вышла из-за прилавка она и подошла к Вадиму.

– Нет!

– Семён, как два года, уехал с семьёй в город. А Васька, вновь женился, взял бабёнку из Ивановки (это соседняя деревня в 10 километрах от них).

– Какой Васька?

– Савельев, какой ещё. Забыл что ли?

– А первая его жена, где? – слушая деревенские новости и ничего не понимая, спросил Вадим Шведов.

– Развелись они, и та укатила в город. А он, через год другую нашёл, с двумя ребятишками, мал-мала меньше и переехал к ней. А четвёртый ваш дружок помер недавно. Вот Еремей, как схоронил его, так и пьёт.

– Тёть Валя, да скажи же ты, кто умер?

– Олег Золотов, вот кто. А ты, что не знал? – округлила она глаза.

– Вот это новость, так новость, – подумал Вадим. А продавщице ответил:

– Нет, тётя Валя, я не знал. Вот хотел его повидать, а теперь даже и не знаю, что мне делать.

– А ты сходи к Еремею, он тебе покажет его могилку.

– Спасибо тетя Валя, так и сделаю, – попрощался Вадим и вышел.

Спустившись с крыльца, он, поглядывая по сторонам, стал вспоминать, где кто живёт (ведь прошло 10 лет, как он последний раз, был в деревне), медленно поплёлся в сторону дома Еремея. После смерти родителей (они умерли раньше, чем у Вадима), он остался жить в нём.

– Да, много времени прошло, и многое в его родной деревне изменилось, – шагая по улице, размышлял он. – Надо у него спросить, от чего Олег умер? Ведь он, был здоровым мужиком, никогда не курил, а выпивал только по праздникам и то немного.

Вот так, размышляя про себя, Вадим и подошёл к дому друга. Из открытых окон и двери, слышались громкие голоса. Бас Еремея он сразу признал, а вот остальные разобрать не мог.

– Ничего, сейчас посмотрим, с кем он пьёт, – постучался он в дверной косяк и, не дожидаясь ответа, переступил порог.

– Кого ещё лешие принесли? – не признал хозяин вошедшего гостя. – Тебе чего надо? Шёл бы ты мужик отсель по-доброму, а то не дай бог запнёшься и морду об кулак разобьёшь.

– А если отскочит сдача, Ерёма.

– Чего? – поднялся из-за стола здоровенный детина и, сжав кулаки, пошёл на гостя. Но, не дойдя пары шагов, остановился и уставился на вошедшего. Остальные трое приятелей и две великовозрастные девицы (глядя на их пьяные рожи и не поймёшь, сколько им лет), притихли, поглядывая на хозяина.

– Ну, чего замер, не признал что ли? – развёл руки в стороны гость.

– Вадим, ты? – выдавил из себя Еремей и полез обниматься со старым другом. Его собутыльники, видя такую картину, вновь оживились и загалдели.

– Наконец-то признал, – стал вырываться из железных тисков кузнеца Вадим, – а то сразу в морду.

– Проходи, проходи дружище. А вы, честная компания, быстро поднялись, – повернулся хозяин к собутыльникам, – ноги в руки и разбежались отсель. Ко мне друг приехал из города.

– Может, мы останемся? – пискнула одна из девиц.

– Я кому сказал, марш отсюда. Те поднялись, что-то бормоча себе под нос и удалились. Видно побаивались Еремея, всё-таки кузнец, мог и зашибить нечаянно, кулаки-то пудовые.

– Ты не стой столбом, проходи к столу, – прогудел он своим басом, отодвигая в сторонку бардак на столе.

Вадим достал из пакета бутылку водки, палку копчёной колбасы и ещё кое-какую мелочь из закуски.

– Давай выпьем за встречу, Ерёма.

– Давай, – уселся хозяин на стул. Тот бедный аж заскрипел от его веса.

Нарезав, колбасы и огурцов с помидорами, они чокнулись за встречу и выпили. Вадим закусил пластиком колбасы, а Еремей не стал, только занюхал кулаком. Налив по второй, они выпили вдогонку.

– Ну, рассказывай, Ерёма, что у вас тут нового? – ставя пустую стопку на стол, сказал Вадим.

– Много чего нового, всего и не расскажешь сразу.

– Начни с того, как умер Олег, – стал наливать третью стопку Вадим, посматривая на дружка.

Не дожидаясь, когда гость нальёт себе, хозяин схватил свою стопку и, опрокинув её себе в рот, заговорил.

***

Покинув дом Шведовых, дед Иван пошёл в сторону кладбища к бабке Евдохе. Он сразу понял, кто приходил перед ним в гости к Вадиму.

– Вот старая карга и тут опередила меня, – ворчал дед, топая по деревенской разбитой дороге. – Решила вперёд меня завладеть тетрадкой. Вот проныра так проныра, тихушница старая. Но ничего, посмотрим, кому из нас она достанется.

Подходя к дому ведьмы, колдун почувствовал ворожбу и остановился, как вкопанный, словно его пригвоздило к дороге. Дальше дорога к дому бабки была ему заказана. Потоптавшись на месте, дед Иван, плюнул три раза впереди себя на дорогу, развернулся и молча поплёлся обратно. Ведьмин заслон не пустил колдуна подойти к дому.

– Ладно, ладно, старая карга, я с тобой ещё поквитаюсь.

Старуха тоже почувствовала, приближение колдуна, но дорогу она плотно запечатала и тот не прошёл. И уже через минуту, она поняла, что он стал удаляться, но запечатку ослаблять не стала. Вдруг тот раздумает и вернётся, а ей не хотелось его видеть.

– Наверно, уже тоже в доме побывал? Чует, что хозяин приехал и решил попытать счастье. Ведь заговорённая тетрадь и ему тоже нужна. Но она пока в доме, – сама с собой разговаривала бабка Евдоха. – Я бы почувствовала её переход в чужие руки. Значит, опять будем пытаться ею завладеть. Ох, как нужна она ей, ох, как нужна. Но, есть одно но, так просто тетрадь не взять, не пойдёт она в чужие руки. Её только может передать хозяин из рук в руки и то по своей воле, а не по принуждению. Сгорит заговорённая тетрадь синим пламенем и сожжёт того кто её взял без разрешения. Значит надо уговорить хозяина, чтобы он её подарил. А дарёное, значит по доброй воле, не сожжёт.

Затушив догоревшую до половины свечу пальцами (дуть на свечу ни в коем случае нельзя, а то пропадёт вся ворожба), Евдоха убрала её со стола в шкаф, мало ли кто заявится и увидит.

– Ну вот, теперь можно и отдохнуть немножко и подумать, как выманить у хозяина дома тетрадь.

***

– Послушай Вадим, у нас в деревне начала творится какая-то чертовщина в последнее время, – сказал Еремей и замолчал. Вдруг вскочил и подбежал к открытой двери, выглядывая на улицу. Постояв с минуту и к чему-то прислушиваясь, он закрыл её и подошёл к окну, закрывая его тоже.

– Ерёма, ты чего испугался? – спросил Вадим вернувшегося к столу друга.

– Бережёного бог бережёт, – перекрестился тот и тихо присел.

– В бога стал верить? – глянул Вадим на него.

– Поживи здесь, не в то поверишь.

– Ладно, не отвлекайся, рассказывай дальше, что у вас тут творится?

– Я и говорю, чертовщина у нас в деревне завелась, – закрутил головой хозяин дома, не смотрит ли кто на него. Но в доме, кроме их двоих, никого не было. Вновь перекрестившись, он продолжил:

– Сперва, у нас в Анисовке появилась бабка Евдоха. Поначалу, ну лет так пять, всё было тихо и спокойно. Народ жил мирно и хорошо. А вот когда к нам в деревню, заявился дед Иван, это примерно года два, тут и началось. Еремей схватил со стола бутылку и налил себе в стопку, забыв про гостя, вылил себе в рот, как простую воду, а потом продолжил. Вадим с подозрением посмотрел на него, но говорить ничего не стал.

– Чего-то бабка Евдоха с дедом Иваном не поделили, вот тут-то и начали происходить странности. Народ, глядя на их вражду, стал шушукаться и посмеиваться. А те, кто пограмотней, стали их наставлять на путь истинный, мол, старые люди, а ведёте, как малые дети. После разговора с ними вскоре умерла учительница. Не подумай, что она была старухой. Учительница была молодой, года на три моложе нас с тобой.

– А, что говорят врачи? – поинтересовался Вадим, поглядывая на друга. – Какая была причина смерти.

– Никакой болезни не выявили, просто остановилась сердце и всё.

– Так не бывает?

– Ещё как бывает, – уставился взглядом Ерёма в Вадима, словно пытался его им просверлить. – Что-то учительница сказала деду Ивану, а тот плюнул ей под ноги, развернулся и что-то шепча, удалился. Учителка, после этого случая, слегла и через месяц умерла. А потом, ни с того, умер наш участковый. Тут я не знаю, врать не буду, что с ним случилось. Только через месяц тоже сгорел, худой стал, как тот кощей, но не бессмертный. Ночью уснул и не проснулся. Вот тебе и дела, как сажа бела.

– К врачам обращались? – перебил его Вадим. – Может в деревне, какая-то эпидемия или какой-то вирус завёлся.

– Сам ты вирус ходячий, – посмотрел хозяин. – Врачи ничего у них не нашли. Просто отказало сердце, а от чего, определить они не смогли.

– Странно всё это?

– Вот и я говорю, какая-то зараза завилась у нас в Анисовке. Ерёма перекрестился и продолжил:

– А неделю назад умер Олег. Ведь ты сам знаешь, он никогда не курил, а выпивал только по великим праздникам, да и то помаленьку.

– И по бабам не ходил, – продолжил Вадим.

– Ты не лыбься, ничего смешного здесь нет, – огрызнулся Ерёма.

– Продолжай, продолжай, я тебя внимательно слушаю, – сделал умное лицо гость.

– Вот и не перебивай, а то не буду рассказывать. Так вот, десять дней назад, Олег пришёл ко мне и рассказал, что он услышал странный разговор, между Евдохой и Иваном. Они спорили, переходя, то на крик, то на шёпот, о какой-то тетрадке. Что за тетрадь, они не говорили, но она находится, ты не поверишь, в твоем доме.

– Почему не поверю, – посмотрел Вадим на друга. – Они сегодня приходили ко мне и интересовались ей. Не вместе конечно, сперва баба припёрлась, ни свет, ни заря, а потом дед.

– Ну и чего дальше?

– Послал я их, куда подальше.

– А они чё?

– Ушли. А мне любопытно стало, что это за тетрадь такая. Полез на чердак, сперва, обшарив все в доме, и нашёл её.

– Кого нашёл? – уставился на Вадима Еремей.

– Никого, а что. Тетрадь нашёл. Глянул, а там, какие-то каракули. Полистал, полистал, да и спрятал.

– Правильно сделал, что спрятал, – сказал Ерёма и опять перекрестился.

– Ну и что Олег, ты не договорил?

– Заметили они его, когда он подслушивал и вот, неделю назад наш Олежка помер. За несколько дней сгорел. Хоронили его в зарытом гробу.

– А что так? – уставился на хозяина дома гость.

– Страшно было смотреть на него. Я раз глянул, полдня воротило и рвало. Всё тело было покрыто гнойными язвами.

– Да, странные творятся у вас дела, – поднялся Вадим и заходил по дому, меря его шагами.

– А я тебе чего говорю. Чертовщина у нас завелась в Анисовке, после появления бабки Евдохи и деда Ивана.

– А поговорить с ними не пробовали?

– Боятся их в деревне. Даже в их сторону не смотрят, когда те встречаются им на дороге. Вот так и живём. Трясёмся как мыши в своей норе, боимся нос высунуть наружу.

Допив бутылку и поговорив ещё, друзья разошлись. Вадим пошёл домой, а Ерёма к себе в кузницу.

– Одно дело надо закончить, – напоследок сказал кузнец. – Вечером буду дома, если надумаешь, приходи, поговорим.

– Будет время, зайду, – сказал Вадим. – Надо дома прибраться.

По дороге, Вадим зашел ещё раз в магазин и купил пару бутылок водки (сгодится на потом, мало ли что) и батон свежего хлеба. В деревне была своя пекарня, в район за ним не ездили.

– Ну что, нашёл дружка? – поинтересовалась продавщица.

– Нашёл, – расплатившись за покупку, ответил Вадим и вышел. Тетя Валя молча посмотрела ему в след, а когда он вышел, перекрестилась.

Дед Иван (его настоящего имени никто не знал), вернулся к себе в дом и, закрывшись на все запоры, спустился в подвал. Там у него была небольшая комната, оборудованная для колдовства.

Запалив чёрные свечи, расставленные по углам, на нарисованной на полу пентаграмме, он уселся в её середину и, закрыв глаза, стал читать заклинания на непонятном языке. Сперва звуки его голоса, выходили из него тихо, а потом всё громче и громче, пока в самом конце, не перешли на крик. Выкрикнув последние три непонятных слова, он замолчал на пару минут, прислушиваясь, как потрескивают свечи. А потом, всё повторил ещё четыре раза. Получилось по разу на каждый угол пентаграммы. После каждого заклинания он замолкал, а потом начинал вновь. После последних выкрикнутых слов, свечи вспыхнули синим пламенем, осветив на одно мгновение прибитый к стене перевёрнутый крест с распятием, и потухли все разом.

Колдун поднялся с колен и молча покинул потайную комнату.

***

Придя домой, Вадим налил себе полстакана водки, выпил, откусил от батона, зажевал.

– Нет, что-то здесь не так? – вслух он стал разговаривать сам с собой. – Эти странные смерти чем-то связаны между собой, а значит надо в этом разобраться и всё прояснить.

Вадим подошёл к шкафу и достал оттуда тетрадь, которую нашёл в старом сундуке. Усевшись за стол, он вновь открыл её. У него никак не выходили из головы слова, сказанные Еремеем, о споре деда Ивана с бабкой Евдохой. Видно эта тетрадь нужна была им обеим, раз они приходили к нему. Но что в ней написано, Вадим никак не мог разобрать.