Текст книги "Час совы"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

– «Енисей»! С этим может справится только «Енисей»!

«Енисей» – галактический крейсер типа «Амазонка», однотипен «Конго», на котором я сражался с пришельцами у Голубой Звезды. В настоящий момент «Енисей» находится на стационарной орбите и готовится к приёму эвакуируемых.

– А как его туда доставить? – спрашиваю я.

– По прямому переходу. Главное, выяснить, нет ли у ЧВП там другого крейсера типа «Амазонка»? «Енисею» может противодействовать только такой же крейсер.

Магистр кивает и бросается к монитору связи. Мы все глядим на экран с изображением прицельного устройства, начинаем прикидывать и советоваться: в какой точке вывести «Енисей» в эту Фазу; с какой стороны и с какой дистанции открывать огонь; что предпринять, если у ЧВП в этом районе окажется такой же крейсер.

Нам начинает казаться, что угроза уже миновала. В самом деле, что могут эти кораблики противопоставить «Енисею» с его сверхмощными, дальнобойными дезинтеграторами, лазерами с аннигиляционной накачкой и «Кугуарами». Да одни «Кугуары» превратят эту шоблу в облако космической пыли! «Енисею» достаточно только подстраховывать их издали. Магистр отрывается от монитора и убито смотрит на нас.

– У них там нет «Амазонки», это, конечно, неплохо. Но чтобы такая масса как «Енисей» смогла перейти в другую Фазу, энергию для создания такого перехода надо накапливать не менее пятнадцати дней.

Мы удрученно замолкаем. Все наши воинственные планы разбились об «энергетический барьер». Время побери! Как обидно! Неужели ничего нельзя сделать? Нет, ничего. Неужели нам только и осталось, как выразился Генрих, сидеть сложа руки и ждать, когда над нами загорится небо? Не знаю, как другие, но моя натура резко протестует против такого положения. Я не могу ждать бездеятельно. Я должен что-то делать. Но что? Мучительно и лихорадочно, в который уже раз, перебираю все наши возможности, но не нахожу ответа.

А почему я думаю, что другим легче? Все они такие же неистовые и одержимые жаждой деятельности, как и я, и всем им эта покорная безысходность, как кость в горле. Впрочем, им всё-таки легче. Я вздыхаю:

– Простите меня, друзья, это моя вина. Слишком уж добросовестно я выполнил задание этого Старого Волка.

– Брось, Андрей, если бы не тебя, то они кого-нибудь другого на эту операцию зарядили, – говорит Микеле, – А так, Магистр хоть насторожился, зачем им этот камень понадобился, и Ричард начал отслеживать его судьбу. Теперь мы всё знаем и ко всему готовы. А если бы камень добыл для них кто-то другой? Завтра эта азотная реакция была бы для нас как молния из снежной тучи. Так что, никто тебя не винит. Наоборот, мы ещё должны быть тебе благодарны.

– Спасибо, Миша, – невесело усмехаюсь я, – Не подозревал, что у тебя есть такой талант: в бочке дёгтя отыскать ложечку мёда. Хоть и слабое, но утешение.

– Зря иронизируешь, Андрэ, – говорит Магистр, – Мишель прав на все сто. Если бы не ты, то завтрашний день для всех нас стал бы последним. И потом, брось казнить себя. Ты работал с одной целью: вытащить из плена себя и Элен. Разве ты мог предвидеть, для чего им нужен этот камень.

– Магистр, помнишь, что ты мне сказал после того, как я вернулся из Германии конца Второй Мировой войны? Я помню. Ты сказал: « Если мы здесь будем не в состоянии предвидеть такие моменты, то нам пора прикрывать лавочку и всем составом перебираться куда-нибудь в XXV или XXX век. Нечего нам тогда и соваться в реальные Фазы со своим воздействием на грани фола». Одним словом, я принял решение, и никто не заставит меня изменить его.

Воцаряется напряженная тишина. Лена привстаёт, намереваясь что-то сказать. Но неожиданно подаёт голос давно молчавший Андрей:

– Есть решение!

Глава XI

Кто-то там, впереди, навалился на дот,

И земля на мгновенье застыла.

В.С.Высоцкий

– Есть решение! – говорит Андрей.

Мы все смотрим на него и ждём продолжения. А у Андрея вид такой, словно он только что заглянул в седьмой круг Ада и все ещё находится под впечатлением увиденного. Видимо, его решение не менее страшно, чем то, что мы только что наблюдали на мониторе.

– Ты сказал, что у тебя есть решение? – тихо спрашивает Магистр.

– Да. Решение есть, – медленно повторяет Андрей, – Решение есть, и его можно реализовать в любую минуту, и оно не потребует каких-то сверхбольших энергетических затрат.

– И что же это за решение? – мягко на настойчиво давит из него слова Магистр.

– Помните, что сделал Андрей, когда добивался освобождения Лены и своего собственного? Он обернул вокруг камня спиралью жгут пластиковой взрывчатки, вставил радиодетонатор и настроил пульт управления на размыкание. Что было бы, если бы он убрал палец с кнопки?

– Глупый вопрос, – отвечаю я, – Олимпик разлетелся бы на кусочки. Ты и сам это знаешь.

– Но он не разлетелся, так как ты не убрал пальца с кнопки.

– Ну? – мне становится страшно подумать о том, куда он клонит, – Дальше-то что? В чем твоё решение?

– Если бы Олимпик разлетелся на кусочки, то у ЧВП сейчас не было бы запального и прицельного лазера, и нам бы сейчас ничего бы не угрожало…

– Бы, бы, бы, бы, да бы! К чему эти упражнения в сослагательном наклонении?

– А вот к чему. Мы где находимся? В Фазе Стоуна, оснащенной всем необходимым оборудованием, или в лаборатории алхимика, добывающего Философский Камень? Кто может нам помешать ещё раз внедриться в этого Риша Кандари и убрать палец с кнопки пульта после того, как этот Старый Волк переправит сюда Лену?

Если бы здесь, прямо сейчас, разразилась азотная реакция, то тишина, которая наступила бы после неё, была бы дискотекой рок-фанатов, по сравнению с той, что воцарилась после слов Андрея.

– Ну, и что вы так смотрите на меня? – после длительной паузы, во время которой никто не проронил ни слова, спрашивает Андрей, – Да, то, что я предлагаю, называется вмешательством в уже состоявшееся прошлое. Но если у вас есть другие варианты предотвращения катастрофы, я готов их выслушать. Только я имею в виду предотвращения, а не постыдного бегства от опасности.

И вновь ответом Андрею служит безмолвие. Конечно, то, что предлагает он, это, пожалуй, единственный выход из положения. Но вся наша практика, весь наш опыт возмущенно протестуют против вмешательства в прошлое. Это однозначно повлечет за собой Схлопку, петлю Времени, тягчайшую катастрофу. Время в Фазе замкнётся само на себя, и Фаза будет лишена будущего. Можно ли решиться на это? И кому? Нам, которые стоят на страже Времени и Прогресса!

– Андрэ, – тихо, почти шепотом спрашивает Магистр, – ты отдаёшь отчет своим словам?

– Вполне, – невозмутимо отвечает Андрей.

– А ты видел, что представляет Мир в Схлопке?

– Видел, Магистр. Кэт показывала мне.

– И, тем не менее, ты предлагаешь нам совершить это… – Магистр не в силах даже выговорить это до конца.

– Да, – твёрдо отвечает Андрей, – Потому что другого выхода сейчас просто нет. Магистр, когда на одной чаше весов Схлопка, а на другой без малого триста тысяч жизней наших товарищей, гибель нашей планеты, не знаю, как ты, а я выбираю Схлопку.

– Андрей! Но ведь это – преступление! – Лена выкрикивает те слова, которые не решился произнести Магистр.

– А это, по-твоему, что? – Андрей тычет пальцем в монитор, где догорает азот на нашей планете, – Детский утренник? Невинная шутка? Хватит, Леночка! Пора понять, что началась самая настоящая война, где все средства хороши. И сейчас стоит вопрос: to be or not to be? [9]9
  Быть или не быть (англ.)


[Закрыть] Я выбираю to be! Когда Андрей сказал этому Волку, что наш ответ будет адекватным, я подумал: а что мы можем такого предложить им ещё худшего, чем то, что они предложили нам? Ответ пришел сразу. Я просто долго не мог решиться высказать его.

– Андрей прав, – неожиданно говорит Генрих, – Я согласен с ним, другого выхода у нас просто нет.

– Не знаю, как другие, – говорит Микеле, – но я тоже поддерживаю Андрея.

Катрин молчит, она, когда волнуется, всегда грызёт пальчик своей перчатки. Вот и сейчас она почти изжевала мизинец. Не сдаётся только Лена:

– Но ведь есть же ещё один аспект! Тот, кто пойдёт на это дело, безвозвратно останется там и будет вечно жить в этой Схлопке!

– Но ведь там будет только копия его Матрицы!

– Дурак! Там будет такая же полноценная его личность! Ты же сам много раз работал в других Фазах. Ты что, заметил в себе какую-то ущербность?

Андрей умолкает на минуту, оценивая сказанное Леной, по-видимому, примеряя это на себя.

– Что ж, Лена. На это придётся идти. Вспомни, во время войны в подобных ситуациях люди бросались грудью на амбразуры, под танки, шли на таран… Да что далеко ходить! Вот, перед тобой сидит живой пример! Как Андрей в горящей машине пикировал на бензохранилище! Андрей, а ты-то что молчишь? Ты согласен со мной или нет?

– Согласен, Андрей. И согласен настолько, что готов вернуться в образ Риша Кандари и исправить свою ошибку. Пропади она пропадом эта рабовладельческая Фаза с её развращенными аристократами, пусть замкнётся она в Схлопке! Чем меньше таких Фаз, тем лучше для будущего.

– А почему, ты? – спрашивает Лена.

– А кто же? Я приволок этот Олимпик, я же его и уничтожу. Если кто-то из нас и должен остаться в Схлопке, то пусть им будет тот, кто заварил всю эту кашу.

– Ничего не получится, Андрей! – вмешивается Катрин, – Уж тебе-то там никак нельзя появляться ни в коем случае. Твоё вторичное внедрение в тот же образ в прошлом вызовет Схлопку на момент твоего появления, и всё будет впустую. Олимпик останется целым. Идти должен кто-то другой.

Мне остаётся только смириться и развести руками. Вот ведь как получается. Придётся сидеть здесь и безучастно наблюдать, как кто-то жертвует собой, исправляя мою ошибку. Какое наказание может быть тяжелее? Молчавший последние минуты Магистр говорит вполголоса:

– Я вижу, вы уже всё решили и пришли к одному мнению. Хотя, Элен, ты как думаешь?

– Я согласна с ребятами, другого пути просто нет.

– Что ж. Ждите меня здесь. Я иду на Совет Магов, докладывать о нашем предложении. Не могу обещать, что Совет утвердит такое решение, но я буду убедительным, это я обещаю. Да, ещё одно. Могу я там сказать, что у нас есть кандидатура на внедрение? Я имею в виду, есть среди вас тот, кто готов оставить свою личность в Схлопке?

– Есть! – отвечаем мы хором.

Магистр молча смотрит на нас и направляется к Нуль-Т. У дверей он останавливается и обращается ко мне:

– Ну, а ты, Андрэ, зря выражаешь свою готовность. Я полностью согласен с Кэт: твоё вторичное появление там наделает ещё больших бед, а положения не исправит. Так что, твой номер сейчас, пятнадцатый.

Когда он уходит, Лена творит на Синтезаторе кофе, разливает его нам по чашкам и спрашивает:

– Ну, что молчите? Кого я должна готовить к внедрению?

– Меня! – хором заявляют Андрей, Генрих и Микеле.

– А почему не Стефана или Матвея?

– Ну, во-первых, они ещё ничего об этом не знают, – говорит Генрих, – А во-вторых, я – одинокий, обо мне никто не будет переживать.

– Брось, Генрих, ты опытный хроноагент, ты здесь нужнее, – возражает Микеле, – Если идти, то мне, я здесь без году неделя, невелика потеря будет.

Андрей смеётся деревянным смехом. Так, наверное, должен был смеяться Буратино:

– Ну, вы даёте! О чем вы говорите? Ведь там останется только дубликат личности, а сам-то хроноагент будет здесь. Ну, и потом, моя идея, мне и идти.

Мы не успеваем ничего ему сказать, звучит сигнал монитора связи. Это Стефан и Матвей.

– Ребята! Очень хорошо, что вы все здесь. У нас с Матвеем родилась идея. Хотелось бы её с вами обсудить. Что если кому-то из нас внедриться в этого Риша Кандари и взорвать, к чертовой матери, этот камень? Пусть там будет после этого Схлопка. Удар на удар. Почему мы должны отступать? Что вы об этом скажете? Мы с Матвеем готовы туда внедриться… Что это вы так на нас смотрите? Не согласны?

– Почему же? – отвечает Андрей, – Просто мы сейчас сами обсуждаем между собой, кто на это пойдёт, а Магистр докладывает о нашем решении на Совете. Но раз вы тоже пришли к такому же решению, приходите сюда. Будем вместе решать, кто пойдёт.

Стефан кивает, и через минуту они с Матвеем выходят из Нуль-Т. Лена наливает им кофе, они присаживаются, и начинается долгая дискуссия. Я в пол-уха слушаю их доводы и аргументы: почему должен идти именно он, а не кто-то другой. У меня права голоса нет.

Прихлёбывая маленькими глоточками кофе, я размышляю на тему, что если бы тогда, когда увидел, что Лена вернулась в Монастырь, я решился взорвать этот долбанный Олимпик, а такая мысль у меня в то время мелькнула, то сейчас ничего этого не было бы. Что стало бы со мной, это совсем другой вопрос и другая проблема.

Спор, между тем, затягивается и благополучно заходит в тупик. Никто не желает уступать, кому бы то ни было, сомнительное счастье попасть в Схлопку. Надо положить этому конец. Ставлю на стол пустую чашку, закуриваю сигарету и говорю:

– Хватит спорить, мужики! Можно подумать, вы обсуждаете кандидатуру для длительной, года на два, многоходовой операции. А здесь и дел-то всего-навсего, вовремя убрать палец с кнопки. Любой стажер из отдела Ричарда справится. Так как моя кандидатура заранее исключена, то, без вашего позволения, я стану третейским судьёй в вашем споре.

– И кого же ты предлагаешь? – спрашивает Генрих.

– Я предлагаю жребий.

Все замолкают и удивлённо смотрят на меня. Матвей соглашается:

– А что, мысль здравая. А то мы так продискутируем до самого взрыва. Давай, Андрей, режь пять бумажек…

– Фи, Матвей! Сразу видно, что ты только что вернулся из сороковых годов ХХ века. Кэт, будь любезна, запиши в компьютер пять фамилий и запусти генератор случайных чисел. А я его остановлю. Чья фамилия выпадет, тому и идти. Согласны?

Все кивают. Через минуту Катрин сообщает:

– Готово.

Протягиваю руку к пульту и слышу, как Андрей бормочет:

– Если есть в этом Мире Высшая Справедливость…

– Будет тебе и Высшая Справедливость, и Схлопка будет, всё тебе сейчас будет, – утешаю я его и останавливаю генератор.

На дисплее загорается «Злобин». Андрей торжествует, а Катрин грызёт уже безымянный пальчик своей перчатки. На глазах у неё слёзы.

– Зря ты расстраиваешься, Кэт. Совет Магов может ещё и не утвердить эту акцию. Что-то от Магистра долго вестей нет никаких, – замечает Микеле.

– А ты думаешь, что такое решение так просто принимается? – отвечает ему Лена, – Мы сами-то здесь с Андреем чуть не полчаса спорили. А там сейчас, я представляю, какая дискуссия идёт. Тем не менее, Андрей, я иду тебя готовить. Что-то мне внутренний голос шепчет: как бы они там не спорили, а решение будет одно. За. Но посовещаться они могут еще, Время знает, сколько. А вот времени-то у нас как раз уже немного остаётся. Так что, извините, я вас оставлю.

Оставшись одни, мы стараемся говорить на посторонние темы, но разговор не клеится. Мысли у всех вертятся вокруг одного: Схлопки. Схлопка, петля Времени. Фаза, попавшая в Схлопку, лишена будущего. Вся её жизнь начинает двигаться по ограниченному интервалу Времени: от того момента, когда произошло изменение Реальности в Прошлом, до текущего момента. На этот момент дальнейшее существование Фазы в непрерывном Времени прекращается, и начинается существование в замкнутом кольце. Время в Фазе начинает течь в двух встречных направлениях. Обратного течения Времени никто не замечает, все живут в прямом Времени. Но как только прямое Время достигает того момента, с которого началось обратное движение, оно меняет знак на противоположный. В нашей части Вселенной вещественная Материя не может существовать во Времени с отрицательным направлением. Такое резкое изменение вектора Времени приводит к аннигиляции. Но её не происходит.

Не происходит этого потому, что в этот момент то Время, которое двигалось в обратном направлении, вновь меняет свой знак, на этот раз на положительный. И Фаза начинает вновь существовать с того момента, когда было произведено вмешательство в Прошлое. И будет существовать, пока Время снова не поменяет свой знак. Все события будут повторяться один к одному. А потом, всё – сначала. И так – до бесконечности. Всё равно, как если из видеоленты склеить кольцо и запустить этот кусочек на видеомагнитофон.

Если интервал между переменами знака течения Времени достаточно велик, то поначалу петли никто не замечает. Первыми начинают понимать, что здесь что-то не так, те, кого ближе всех коснулось изменение Реальности. Примерно к пятидесятому «витку» своё положение осознаёт половина обитателей обреченной Фазы. К сотому «витку» это становится известно уже всем.

Самое ужасное это то, что выхода из Схлопки нет. Наши хронофизики уже второе столетие бьются над этой проблемой, но решения нет до сих пор.

В схлопувшейся Фазе начинаются массовые психозы, люди просто сходят с ума. Ширится волна самоубийств. И самое страшное в том, что самоубийцы ещё более усугубляют своё, и без того кошмарное, положение. Как только Время меняет свой знак, самоубийцы начинают жить снова и снова стреляются, травятся, вешаются, прыгают из окон. Попробуйте пожить в такой обстановочке, когда вы точно знаете, что через четыре дня вам предстоит испытать смертные муки удушья или «насладиться» свободным падением с пятнадцатого этажа. Когда великий Данте описывал семь кругов Ада, у него не хватило фантазии на восьмой: Схлопку. Что такое по сравнению с ней Пасть Дьявола? Иуда, Брут и Кассий испытывали в ней только физические муки. Вот в Схлопку бы их!

История Монастыря знает четверых «авторов» Схлопок. Двое из них: Казимир Белинский и Чон Ван Дю покончили жизнь самоубийством. А Федор Соснин и Пауль Андерссон наказали себя той же мерой: они «ушли» в Схлопку, стерев при этом оригиналы своих Матриц. Никто им не препятствовал.

Вот такую сверхъестественную хронобомбу мы готовим для ЧВП в качестве меры самозащиты. В память назойливо лезут строчки из «Астравидьи». «В крайнюю минуту, ради спасения жизни, я пустил в ход дивное оружие. Но теперь вобрать его я не в силах»…

Время идёт, а Совет Магов молчит. Да. Решение им предстоит принять не из лёгких, это понятно. Но нельзя же совещаться до бесконечности. Время не ждёт. После ухода Магистра прошло уже около пяти часов. Замечаю, что все присутствующие, как и я, не отрываясь, смотрят на монитор связи. Кто в упор, как Микеле, кто искоса, как Андрей и Стефан, а кто и через зеркало, как Катрин. Лене сейчас легче всех из нас. Она уже работает, готовит совмещение Матриц Андрея и Риша Кандари.

Наконец монитор оживает. Магистр обводит всех нас невесёлым взглядом и сообщает:

– Решение принято. Делаем Схлопку. Уже дана команда освободить в нашем пункте внедрения одну из стартовых площадок. Но эвакуация не прекращается. На всякий случай, вдруг у нас сорвётся… – внезапно он останавливается и спрашивает, – А где Элен?

– Она готовит Матрицу Риша Кандари к внедрению, – отвечаю я.

– Вот как? – Магистр поднимает брови, – И кого же она намерена внедрять?

– Меня, – говорит Андрей.

– И кто же так решил? – продолжает допытываться Магистр.

– Мы, все вместе, – отвечает Стефан.

– Хм! – Магистр озадачен, – А не кажется ли вам, уважаемые хроноагенты, что вы несколько превысили свои полномочия?

– Нет, Филипп, не кажется, – возражает Стефан, – Кто знал, когда Совет примет решение? Может быть, за полчаса до выстрела. Поэтому мы и решили, что всё должно быть готово.

– Ну, о Совете вы слишком низкого мнения. Конечно, слов нет, пришлось продебатировать и поломать копья. Но, в итоге, восторжествовала древняя мудрость.

– И что же это за мудрость? – интересуется Матвей.

– Если твой ближний имеет на тебя зуб, выбей ему этот зуб! – изрекает Магистр.

– Интересно, где же звучала такая мудрость? – бормочет озадаченный Матвей.

– Евангелие! – усмехается Магистр.

– Это где же в Евангелии ты нашел такую мудрость? – не выдерживаю я.

– Пора бы знать! Евангелие от Филиппа, глава вторая, стих девятый! – заявляет Магистр, – Ждите, я сейчас буду.

– Вы мне не поверите и просто не поймёте, – заявляет он, выходя из Нуль-Т, – Как вы думаете, кто был самым ярым противником нашего предложения? В жизни не догадаетесь! Стремберг!

– Ну, почему же? – говорит Стефан, – И поверим, и поймём, и догадаться не трудно. Арно не кто-нибудь, а начальник нашего Сектора, хроноагент с богатым стажем. Он лучше всех в Секторе знает, что такое Схлопка. И у него, как и у нас, в кровь, в костный мозг впиталось… Как там у Высоцкого, Андрей? А! Нельзя за флажки!

Магистр согласно кивает и продолжает уже другим тоном:

– На Совете, как и у ЧВП, голоса разделились примерно поровну. Наше предложение прошло незначительным большинством голосов. Совет предоставил нам право самим определить кандидатуру хроноагента и время внедрения. Я сюда шел, обдумывая, как нам решить этот вопрос. А вы уже сами всё решили.

Магистр замолкает, собираясь с мыслями, затем долго смотрит в глаза Андрею:

– Андрэ. Ты хорошо представляешь себе, на что ты идёшь? Еще не поздно отказаться.

– Нет, Магистр, – Андрей решительно мотает головой, – Об отказе не может быть и речи. Моя идея, мне её и воплощать. Андрей – единственный, кто мог оспорить у меня это право. Но его участие исключено. Так что, я иду на это дело спокойно и с чистым сердцем. Ну, а что меня там, в итоге, ждёт, я знаю прекрасно. Ничего хорошего там не будет. Если бы был другой вариант, я ни за что на это не пошел бы. Но когда на карту поставлено двести пятьдесят тысяч жизней и само существование нашей Фазы, то кто-то должен жертвовать собой. Почему не я?

– Время их разберёт, этих русских парней, – задумчиво говорит Магистр, – Вроде бы давно уже с ними работаю, а вот до конца понять…

Звучит сигнал связи, и на мониторе появляется Лена:

– У меня всё готово!

– Быстро ты, – удивляюсь я.

– А что мудрить-то? Он там пробудет всего-навсего несколько минут. От того момента, когда Кора оставит его в каюте одного, до того, как он уберёт палец с кнопки пульта. Так что, сведения о розовом детстве Риша Кандари ему не нужны.

– Правильно, Лена, – говорит Андрей и встаёт, – Я тоже готов. Не будем терять времени.

Но я останавливаю их:

– Подождите! Еще не истёк срок ультиматума.

– Какого ультиматума? – удивляется Магистр.

– Который я предъявил Старому Волку.

– А! Вот ты о чем. Так ты же сам и сказал, что вряд ли они откажутся от задуманного и пойдут на переговоры.

– Я и сейчас так думаю. Но надо оставить хоть какой-то шанс на завершение дела миром. Раз уж срок прозвучал, его надо выдержать. Мы дали им время на размышление, вот пускай и размышляют. Помешать они нам всё равно не могут. А если есть хоть какая-то возможность избежать Схлопки, грех не воспользоваться ею. Чем Время не шутит, вдруг такая возможность представится.

Магистр хлопает меня по плечу:

– Быть по сему! Ты прав, Андрэ, слово надо держать. Элен, рассчитай, пожалуйста, время внедрения так, чтобы взрыв Олимпика состоялся ровно через восемь часов после завершения переговоров Андрэ с этим Волком.

– Старым Волком, – поправляю я его.

– Да хоть престарелым! Волчья сущность от этого не меняется.

Снова бежит время. Мы ждём. Ждём не выйдет ли на связь Мефи с предложением мира. Надежда слабая, но… Магистр подходит к бару, достаёт бутылку водки и наливает всем, кроме Андрея. Он говорит ему извиняющимся тоном:

– Ты, Андрэ, выпьешь после операции. Сейчас тебе не рекомендуется.

Генрих шутит:

– Если уж на то пошло, то сейчас Андрею надо, как камикадзе перед вылетом, чашечку саке налить.

Андрей невесело улыбается. Сравнение не в бровь, а в глаз. Для Андрея с момента внедрения в Риша Кандари начнётся двойная жизнь. Один Андрей останется здесь, а второй, как камикадзе, улетит в неизвестность. И судьбе его не позавидуешь. Какое там, камикадзе! У тех всё было ясно и просто: взлетел – погиб. А Андрей уйдёт в бесконечную петлю Времени, из которой не будет выхода никогда. Никогда! Это даже представить трудно. Трясу головой и залпом выпиваю водку. От этого можно с ума сойти.

Наконец Лена снова выходит на связь.

– Пора, – коротко говорит она.

Катрин вскакивает и убегает в Нуль-Т. Никто не пытается её остановить. Мы начинаем прощаться с Андреем. Тот пытается шутить:

– Вы словно навсегда со мной прощаетесь!

– С тем Андрэ, который сейчас стоит перед нами, да, – серьёзно говорит Магистр.

Андрей соглашается и оставляет шутливый тон. Простившись со всеми, он подходит ко мне:

– Ну, друже, вот и мой черёд пришел. Ты понял, о чем я?

– Понял. Удачи желать не буду, это – глупо. Самое главное, друже, не мякни. Не забывай, мы с тобой – военные лётчики, а это значит – всегда готовы на взлёт.

Андрей кивает и вдруг тихо декламирует:

– И значит, нам нужна одна Победа…

Я подхватываю:

– Одна на всех, мы за ценой не постоим! Ну, друже, ты и Сова! Только Сова и могла придумать такое.

– А как же! А ты всё: «Ёж, да ёж». Вот тебе и ёж. Пусть теперь Старый Волк ёжится.

Мы с Андреем обнимаемся, и я подталкиваю его к Нуль-Т:

– Пора, друже. С нами Время!

– С нами Время! – отвечает он уже из кабины.

Вряд ли кто-то понял что-либо из нашего диалога. Да и не прислушивался к нему никто, все думали о другом. После минутной паузы Магистр вновь разливает водку по рюмкам:

– Выпьем за Андрэ! За успех операции пить не предлагаю. Грех пить за удачную Схлопку. Впервые мы сознательно идём на такое дело.

– Первый раз и, дай Время, последний! – отвечает Стефан, поднимая рюмку, – За Андрея!

– А за которого Андрея мы пили? – спрашивает Матвей, – За того, кто останется здесь, или за того, что окажется в Схлопке?

– За обоих, – тихо отвечает Микеле.

И все с ним молча соглашаются. Не успеваем мы поставить на стол рюмки, как на связь выходит Лена. Они с Андреем уже в пункте внедрения. Андрей лежит на «стартовой площадке», над его головой нависла решетчатая пирамида с блестящими кристаллами в узлах. Лена сидит за пультом.

– Магистр, мы готовы, – говорит она.

– Подожди секунду, Элен. Я доложу Верховному.

Магистр набирает код, и на нашем мониторе и мониторе пункта внедрения появляется лицо Верховного Мага. Он с полминуты молча смотрит на Андрея и тихо говорит:

– Так. Значит, идёте вы, Злобин. Андрей Алексеевич, я должен вас спросить: вы отчетливо представляете себе, что вас ожидает в случае успеха операции? Представьте: вас ожидает Вечность. Бесконечное повторение одного и того же. Выдержит ли это ваш рассудок? Над проблемой раскрытия Схлопки мы бьёмся вторую сотню лет, и я не могу обещать вам, что она будет решена в ближайшем столетии. Подумайте еще, и я призываю вас: откажитесь от задуманного!

Андрей отрицательно качает головой. Верховный вздыхает и говорит:

– Что ж. Время с тобой, сын мой! Елена, действуйте.

Лена быстро встаёт, подходит к Андрею, наклоняется и целует его. Быстро вернувшись к пульту, она толчком нажимает красную клавишу.

На мониторе появляется интерьер каюты лайнера. Кора выходит и закрывает за собой дверь. Риш Кандари, точнее, я, а может быть, уже Андрей, Время ногу сломит в такой неразберихе, достаёт из-под юбки взрывчатку и минирует Олимпик. Дальше всё идёт как в видеозаписи.

Возвращается Кора, и Риш объясняет ей, что он сделал. Врывается Бульаф со своими подручными, и Кора отгоняет их от Риша. На связь выходит Мефи и выслушивает мои (или Андрея) требования. Короткий разговор с Леной. Связь с Магистром. Андрей разговаривает с Леной. В руке он держит пульт. Внезапно он улыбается:

– Ну, самое главное сделано. А теперь… Извини, Кора, но я вынужден так поступить.

Он снова оборачивается к монитору, откуда на него смотрит уже Магистр, и ещё раз улыбается:

– Прощайте, друзья. С нами Время!

С этими словами он отбрасывает пульт. Взрыв сбивает всех с ног. Но через мгновение все вскакивают и смотрят на стол, где стоял Олимпик. Там пусто. Зато пол усыпан рубиновыми осколками. Осколки торчат и из стен. На полу остались лежать только двое: Кора (она просто оглушена) и один из охранников. Этому сказочно повезло. Наверное, это единственный в истории случай гибели от рубинового осколка.

Первым приходит в себя Бульаф.

– Ах ты, паскуда! – он бросается на Андрея, – Да я тебя…

Договорить он не успевает. Андрей делает быстрое движение, и капитан всем весом своей сотни килограммов врезается в стену каюты. Охранники бросаются на Андрея все вместе. Пришедшая в себя Кора лежит на левом боку, оперившись щекой о ладонь и, приоткрыв рот, с интересом наблюдает, как Андрей одного за другим «успокаивает» всех семерых.

– Ну вот, давно бы так, – говорит она, – а то вёл себя как учитель воскресной школы. Смотреть было противно. А теперь успокойся. Повеселился и хватит.

Она наводит на Андрея лучевой пистолет. Андрей смеётся и присаживается на диван:

– Сдаюсь! – говорит он и поднимает руки, – Только не подумай, что я испугался твоего излучателя. Ты же знаешь, что мне справиться с тобой, даже если у тебя пистолет, раз плюнуть. Просто, я своё дело сделал, и мне совершенно безразлично, что последует дальше.

Вид у Коры весьма озадаченный и огорченный:

– Андрей, зачем ты это сделал? Ведь мы с тобой положили ради этого камня столько трудов, так рисковали!

– Дело в том, Кора, что мне стало известно, для чего вашему руководству понадобился этот гигантский рубин. И я решил сделать всё возможное, чтобы он им не достался. Да убери ты излучатель, не буду я больше никому кости ломать и тебя не трону.

Кора нерешительно опускает пистолет. В глазах её недоверие:

– И что же тебе стало известно?

– Олимпик должен был послужить сердечником для суперлазера, которым хотят уничтожить мою Фазу, моих друзей и близких. Подумай сама: могу ли я допустить, чтобы он попал в их руки?

– Тогда зачем ты так старался?

– Затем, чтобы вызволить из плена ни в чем не повинную женщину, которая пошла спасать своего друга и попалась в ловушку.

– Но как же ты? Ты же отрезал себе все пути к отступлению и спасению! И потом, почему я должна тебе верить? Откуда у тебя эти сведения про лазер?

– Обо мне речь не идёт, Кора. Я пошел на это вполне осознанно и не раскаиваюсь. А про лазер… Неужели ты сама ни разу не задумывалась, для чего ещё можно приспособить этот огромный рубин?

– Нет, – смущенно отвечает Кора, – Ни разу не задумывалась. Мне просто дали задание, и я его выполнила.

– А дальше? После нас, хоть потоп? – усмехается Андрей.

– Кунт поганый! Дерьмовый пшит! – шипит капитан Бульаф, который уже пришел в себя и смотрит на Андрея одним глазом, горящим ненавистью.

Второй его глаз заплыл от удара.

– Что ты там бормочешь, дерьмо кошачье? – недовольно спрашивает Андрей, – Мало тебе? Ты ещё хочешь?

– Полегче, Бульаф! – командует Кора, – Сделанного не исправить. Теперь надо разобраться до конца во всей этой истории.

– Заткнись, шлюха! Тебе тоже придётся за всё ответить! – рычит Бульаф и нажимает кнопку на пульте, вмонтированном в пояс.