Текст книги "Красное на белом (СИ)"

Автор книги: Владимир Андриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Владимир Александрович Андриенко
Красное на белом

Пролог

«К своему великому изумлению, я однажды сделал открытие, что ближе к истине стоит не взгляд врачей, а взгляд профанов, наполовину опутанный еще предрассудками».

Зигмунд Фрейд "О сновидении".

Тайна в XVIII веке

Год 1725 от Р.Х.

В роскошном кабинете, обшитом дубовыми панелями, во дворце Александра Даниловича находилось двое. Сам хозяин, Светлейший князь Российской империи, господин Меньшиков, и молодой офицер в форме лейб-гвардии Преображенского полка, ни титулами, ни должностями в те поры никакими не отмеченный.

Старый князь задумался и сидел, подперев голову рукой. Взгляд его был устремлен на огонь, пылавший в камине. Был он уже не молод и на лице его под глазами залегли морщины глубокие.

Поручик, боясь нарушить мысли вельможи, украдкой смотрел на постаревшего мужчину и ещё раз подумал о превратностях судьбы. Сын конюха, бывший царский денщик Алексашка Меньшиков, волею государя Петра Алексеевича стал генерал-губернатором Ингрии, Карелии и Эстляндии, губернатором Шлиссельбурга, а затем и губернатором новой северной столицы Санкт-Петербурга, герцогом Ижорским, светлейшим князем, герцогом Ингерманландским, первым статс-министром и первым генерал-фельдмаршалом армии* (*А.Д.Меншиков был первым в русской истории дворянином, кто удостоился герцогского титула).

Положение при дворе у этого человека было исключительное. Он пользовался почестями, недоступными ни одному другому человеку в империи. При его особе находились пажи и гоф-юнкеры из знатнейших семей России. Он был пожалован императором Священной Римской Империи в имперские графы и князья. Копенгагенский, Дрезденский и Берлинский дворы жаловали ему высшие ордена.

"Вот бы им мне хоть толику малую от счастья сего мужа именитого, – думал про себя поручик. – И отчего так бывает, что дает судьба одним много, а иным ничего? Вот батюшка мой при Петре Алексеевиче с первых дней в солдатах служит. А чего выслужил? Всего-то чин капитанский в полку пехотном. А ран на теле его поболее чем у сего князя".

– Очнись, поручик, – голос князя вывел офицера из раздумий. – Спать сюда зван?

– Простите великодушно, ваше сиятельство, – извинился офицер. – Но вы не изволили начинать разговор и я ждал.

– Я звал тебя, поручик. Времена тяжкие, – вздохнул князь. – Тучи сгустились над моей головой и многие отвернулись от меня. Государь гневен и сегодня я мог не вернуться из его дворца. На коленях просил его простить. Смилостивился и только штраф с меня взял 250 тысяч рублей. Правда, должностей лишил. Теперь я не Президент коллегии военной и не генерал-фельдмаршал. Но, боюсь, дело этим не кончится. Царь комиссию назначил для проверки моих дел.

– Я слышал о ваших затруднениях, ваше сиятельство. И вы можете на меня рассчитывать. Я помню, чем вам обязан. Хотя вы и забыли обо мне потом.

– Забыл? Я сделал тебя офицером гвардии. А что выше не поднялся, то радуйся, а не переживай. Те, кто высоко поднялся благодаря мне, теперь в застенках у Ушакова соловьями поют. Эх! Грехи наши тяжкие.

Поручик вздрогнул при упоминании о грозном генерале Андрее Ушакове.

– Тебя я вызвал с одной целью. Повезешь сундук с деньгами к одному монастырю. Там его схоронят. А то император и на них руку наложит.

– А много ли денег в сундуке?

– Много. Миллион.

– Сколько? – у поручика парик съехал в сторону.

– Миллион рублей. Да еще кое-какие драгоценности. Но смотри, поручик, если уворуешь…

– Будь в надеже, князь. Мое слово крепко.

– Потому и верю тебе.

Меньшиков встал с кресла и стал ходить по кабинету, стуча каблуками по паркету.

– Сколько человек охраны будет при мне и когда ехать? – спросил офицер.

– А сколь слуг то у тебя?

– Слуг? – удивился поручик. – Да помилуй, князь. Откуда слуги-то? Жалование-то всего 10 рублев, да и то сколь времени не плачено. Один денщик Данилка. Вот все мои слуги.

– Вот с ним и поедешь.

Поручик опешил и несколько минут молчал.

– Чего молчишь? – строго спросил Меншиков.

– А того молчу, что ты шутишь со мной, князь. Да в нынешнее время и сотней золотых червонцев выходить опасно. А то миллион! Я такие деньжищи и во снах не видывал. А ты предлагаешь мне с такими деньжищами вдвоем со слугой ехать!

– Поручик, – решительно тряхнул головой Меньшиков, – пойми, если большой эскорт снарядить, враги дознаются, что я золото прячу. Царь фискалов пошлет по следу, а среди них есть такие черти, что и со дна Невы достанут. Ежели малый эскорт снарядить, то тебя дорогой ограбят. Шиши сейчас так и шныряют. А так едут офицер с денщиком. Чего при них есть-то? Ведь не генерал путешествует, а поручик. Для тебя приготовят старую двуколку. А её как разбойники увидят, так не то, что ограбят – сами подадут тебе на бедность. Смекаешь?

– Ну, голова у тебя, князь! А ведь верно-то! Так никто и не догадается, – стукнул себя ладонью по лбу поручик.

– Сделаешь все, как сказал, получишь награду. Коли я снова в фавор войду – майором гвардии станешь.

– Рад служить, ваша светлость.

– Мое слово тоже крепкое, поручик. Ты покудова мундирчик-то свой не меняй. Он как раз то, что надобно. Рвань-рванью.

– Да и нет у меня, князь, иного мундира.

– Возвернешся – будет…

Тайна в XX веке

Год 1925-й.

В кабинете начальника ГПУ на неказистом стуле устроился профессор Глеб Александрович Арсеньев, человек лет 55-ти, худощавого сложения, с удлиненным лицом и крючковатым носом на котором висели старые очки.

Молодой следователь ГПУ, подтянутый, в новой с иголочки форме, сидел за столом и писал что-то на листке бумаги. На профессора он не обращал никакого внимания…..

Арсеньев давно привык к подобному пренебрежительному отношению к его особе. Жизнь немало побила Глеба Александровича. А ведь некогда он проживал в Санк-Петербурге и был принят в самых высоких домах. Звали его к себе и Голицыны, и Трубецкие, и Урусовы. Бывал он и у великого князя Дмитрия Павловича двоюродного брата императора всероссийского. И именно великий князь поддержал его исследования, и он в 1910 году даже возглавил раскопки, профинансированные археологическим департаментом.

Но затем, после первой неудачи, его карьера пошла на спад и ему пришлось переехать из столицы в этот городок, в котором он родился и вырос. Арсеньев и тогда не оставил своих исследований и продолжал работать, хотя более ему в том никто не помогал. Кафедры в университете он лишился и работал до войны в реальном училище преподавателем.

Но в 1915 году городок стал прифронтовым, и немецкие пушки были слышны под самым городом. Глеб Александрович тогда не бежал как многие иные, а остался на месте.

Когда в городок вошли немецкие и автрийские полки он спокойно пережил смену власти. Его преподавательская карьера, однако, закончилась. Он пошел на должность письмоводителя в управу, дабы не помереть с голоду.

Затем немцы и австрияки ушли. Постепенно отшумели вихри революции и гражданской войны, когда приходилось думать только о хлебе насущном, а о науке забыть. Работал он и в местном совете, и завхозом при железнодорожном складе, и даже телеграфистом.

И вот, Глеб Арсеньев в 1925 году, в своем не молодом уже возрасте всего лишь кладовщик на базе Роспотребсоюза.

Но вчера ему прислали повестку, и велели явиться в кабинет следователя ГПУ Либерзона….

И потому сидит профессор Арсеньев нынче перед следователем и покорно ждет, когда тот изволит обратить на него внимание.

Наконец молодой следователь оторвался от своего занятия и посмотрел на профессора.

– Профессор Арсеньев? – спросил он.

– Я уже вам представился молодой человек, когда вошел. Но вы не соизволили мне ответить.

Следователь усмехнулся и ответил:

– Простите. Я следователь ГПУ Либерзон. Вызвал вас, для выяснения обстоятельств поисков клада Александра Меншикова. Вы в 1910 году этим занимались. Не так ли?

– Да, занимался. И что с того? Тогда мы ничего не нашли и археологический департамент закрыл раскопки. Моя гипотеза не подтвердилась. Меня высмеяли и сказали, что я занялся не своим делом.

– И более вы не занимались этим, профессор? – спросил следователь Либерзон.

Следователь внимательно смотрел на Арсеньева. Профессор поежился от этого взгляда. Он не мог понять, с чего это ГПУ стало интересоваться делами дней давно минувших.

– Нет, – ответил профессор. – Сами понимаете, товарищ следователь, что в 1914 году началась война, и было уже не до археологических раскопок и поисков кладов. Да и меня считали сумасшедшим, после неудачных поисков. И так многие думают до сих пор. А с чего вас так заинтересовало это дело, позвольте спросить?

– Я сам учился в университете на историческом факультете, профессор. И со студенческих лет интересовался золотом Меншикова. Он спрятал где-то в здешних местах большой клад. Про это говорят многие документы. И поиски клада велись в прошлом веке в 1834 году. Затем в 1867 году. Затем в 1889 году.

– О! – вырвалось у Арсеньева. – Вы, молодой человек, хорошо знаете проблему. И меня это удивляет, товарищ Либерзон. Значит, вы верите в то, что клад существует?

– Верю. И не просто верю, профессор. Я знаю, что клад существует. И, знаю, что вы сможете помочь его найти. Вы ведь не историк.

– Нет, – согласился Арсеньев. – Я психолог. Оттого меня и назвали сумасшедшим, что занялся не своим делом. И потому я удивился вашим словам, товарищ Либерзон.

– Вот именно вы психолог, – сказал Либерзон. – Я знаю, что разгадать эту тайну можно лишь при помощи такого человека как вы, профессор.

– Но я же сумасшедший. Спросите, кого угодно и всякий вам скажет, что это так. Если я расскажу вам о своей теории, то вы упрячете меня в сумасшедший дом!

Исаак Яковлевич Либерзон не думал что Арсеньев сумасшедший. Он сам напросился на работу в это захолустье, хотя мог бы работать в Москве, ибо имел заслуги перед Советской властью. Он воевал в Гражданскую против Колчака, затем подавлял в составе войск ВЧК Антоновский мятеж. Он трижды был ранен и был членом партии с 1919 года. После окончания войны, его в 1922 году перевели в Ярославль, а оттуда в Москву в особый отдел ГПУ. Но он там пробыл там не долго. Либерзон вспомнил увлечения своей юности и прочитал в одном старом журнале о работах Арсеньева. Он стал ими интересоваться, и его желание разгадать тайну золота Меншикова, еще более укрепилось. Он добился перевода сюда обычным следователем, сказав начальству, что его долг быть простым солдатом революции и партии.

Либерзон уже на месте прочитал все, что мог достать об Арсеньеве и его работах в 1910 году. И он еще больше убедился, что Арсеньев тогда был прав, когда искал клад при помощи "совмещения сознания" человека живущего здесь, и человека жившего там, 200 лет тому назад.

– Я вижу, что вы знаете о моей теории, товарищ Либерзон? – спросил следователя профессор.

– Вы удивлены, профессор?

– Признаться удивлен. Совмещение сознания. Я вывел эту теорию и много размышлял над феноменами, которые наука не смогла объяснить. Понимаете, тот, кто жил в прошлом, сам расскажет нам, где он спрятал клад. Я хотел сделать именно так! Но тогда из-за одной ошибки все пошло прахом.

– Знаю, профессор. Я читал ваши статьи и поначалу они показались мне фантастичными. Почти как книги Уэллса. Вы читали Уэллса?

– Нет, а кто это? – спросил Арсеньев.

– Известный в Европе писатель-фантаст. Он написал о путешественнике во времени.

– Но я не фантаст, молодой человек. Я ученный, хотя некоторым может показаться, что мои идеи фантастичны, – обиделся Арсеньев.

– Я не хотел вас обидеть, профессор. Я только поначалу подумал, что ваши идеи – фантастика. Затем я увлекся вашей теорией совмещения сознания. И, больше того, готов стать тем, кто станет вашим новым "подопытным".

– Вы? – удивился Арсеньв. – Готовы стать "подопытным"?

– Готов!

– Но это опасное дело, молодой человек. Вы хоть понимаете, что это такое – совмещение сознания?

– Немного понимаю. Я интересовался тем, что вы придумали. Я читал ваши статьи. Затем читал статьи тех, кто вас ругал.

– И что? – спросил Арсеньев.

– Я читал работу Фрейда "Толкование сновидений". Затем я прочитал вашу работу "Погружение в сон". И скажу вам, что вы пошли много дальше Фрейда. И проникли в такие дебри, о которых никто не знает. И потому вас и объявили сумасшедшим.

– Это так. Но вы понимаете, что вам предстоит прожить совершенно иную жизнь. И даже я не понял еще, куда вы попадете. Все это будет для вас реально, и прошлое откроет вам тайны. Но опасность велика.

– Я могу сойти с ума?

– Да. Вы готовы на это?

– Я готов, профессор! Когда вы готовы начать?

Арсеньев понял, что ему суждено продолжить свои эксперименты. Он нашел единомышленника, и он был этому рад….

Тайна в XX веке

Год 1928-й.

В нескольких километрах от города находилось больше каменное здание, обнесенное крепкой и высокой стеной. При царе здесь была психиатрическая клиника, где содержались душевно больные. Затем во время войны, еще в 1914 году, клинику отсюда вывезли, и в здании расположился госпиталь для раненных.

Затем в 1919 году здесь устроили тюрьму ВЧК и в подвалах этого здания производились массовые расстрелы. Но в 1924 году, после преобразования ВЧК в ГПУ, здание снова отдали для клиники для душевнобольных.

Ровно год назад, в 1927 году, в клинику попал бывший следователь ГПУ Либерзон. Из врачей клиники никто этому не удивился. Сотрудники ВЧК были частыми их пациентами. Они сходили с ума от своей работы. Особенно это касалось тех, кто был сотрудником в годы гражданской, и участвовал в исполнении приговоров.

Либарзона часто навещал только полусумасшедший профессор. Жена следователя, после того как муж загремел в писихушку, забрала детей и уехала в Москву к своим родителям.

Главный врач позволил профессору Арсеньеву подолгу болтать с Либерзоном. Все же тот до революции числился профессором, и хоть и считался чокнутым, но буйным не был и на больного влиял только положительно.

Либерзон сидел в саду больницы на лавке рядом с Арсеньевым. Сегодня он был спокоен, и взгляд его был осмысленным.

– Тебе сегодня хорошо? – спросил профессор.

– Да, хоть я и не свободен, – вдруг сказал Либерзон. – И не стоит таращить на меня глаза, профессор. Я могу говорить как нормальный человек. Сегодня могу.

– Я так рад, что с тобой все в порядке. Я верил в то, что это не навсегда, Исаак.

– Я по ночам вижу те самые сны до сих пор. В них я живу другой жизнью, профессор. Я вижу страшные вещи. Казни в монастыре. Теперь от него одни развалины остались, но я вижу их целыми эти стены. Я слышу стоны.

– Это кошмары, Иссак. Все это пройдет, – попытался успокоить Либерзона Арсеньев.

– Нет, – покачал головой тот. – Я также думал сперва. Но нет. Я слышу разговоры. Я вижу тех людей и даже слышу запахи от их тел. Я знаю их имена. Мое сознание посещает прошлое, профессор. Ваш опыт удался.

– Я не предвидел такого эффекта от "совмещенного сознания". Не стоило нам слишком торопиться. Нужно было проводить поэтапное "погружение". А мы слишком спешили.

– Должно быть так, – спокойно ответил Либерзон и тут же спросил. – Вы видели мою жену?

– Да. Она уехала в Москву.

– Хорошо. Правильно. Чего ей делать тут?

Больше за все время Либерзон не сказал ничего. Его глаза снова стали пустыми. И профессор понял, что это был последний раз, когда он говорил со своим помощником. Возвращения оттуда уже не будет, и больше никто не станет продолжать его экспериментов…

Тайна в XX веке

Год 1998-й.

Михаил Либерзон, молодой мужчина среднего роста, крепкого сложения сидел за широким письменным столом. Он еще раз просмотрел тетради своего деда Исаака Либерзона и профессора Глеба Арсеньева. Он понимал, что тогда они провели «нечистый» эксперимент. Его дед хоть и был страстно увлечен теорией Арсеньева, но совершенно не подходил для исполнения работы «подопытного».

И от того его сознание помутилось, и от того, он стал видеть все те галлюцинации, по причине которых угодил в сумасшедший дом. В тетрадях были записаны его воспоминания. Поначалу он сам их писал, а затем это стал делать профессор.

Для роли "подопытного" мог подойти далеко не каждый. И потому Исаак Либерзон после года работы с профессором Арсеньевым тронулся умом, и остаток жизни провел в доме для умалишенных.

Сам Арсеньев после очередной неудачи умер. Его сердце не выдержало. И остались только его многочисленные записи и дневники в толстых тетрадях. Именно они заставили Михаила стать врачом-психотерапевтом и увлечься психологией.

В двери его кабинета постучали.

– Да! Войдете! Не заперто!

Вошла молодая женщина. Это была его помощник Жанна. Она недавно окончила университет, где получила степень психолога. Михаил пристроил её при больнице на штатную должность.

Жанна была на 10 лет его моложе и была красива. Высокая, с длинными ногами, стройной фигурой, она была одета в деловой костюм – юбку до колен, и жакет, подчеркивавший талию.

– Итак? – спросил он, увидев её.

– Здравствуй, Миша.

– Здравствуй! Что? Есть или нет? – Михаил видел по лицу женщины, что она вернулась с новостями.

– Есть! У нас есть человек, который нужен.

– Ты проверила? Все тесты прошел? И все сошлось?

– Да его продержали в Москве два месяца.

– Кто его тестировал?

– Николай Иванович, – ответила она.

– Досталь?

– Он. Господин Досталь сделал все, как мы с ним договаривались. Скрупулезный оказался старикашка. И на этот раз у нас попадание на 100 %. Я и сама не могла поверить в это, пока не проверила все результаты.

– Такое совпадение? – не мог поверить Либерзон.

На подобное Михаил никак не рассчитывал. Он был бы рад и 70 %-му совпадению. А здесь все 100 %! В такую удачу было трудно поверить.

– Если бы тестирование проводил не Досталь, а кто-нибудь иной я бы не поверил. Но этот слишком ответственный. Стало быть "подопытного" мы имеем. Да еще какого! Судьба нам покровительствует, Жанна! Ты хоть понимаешь на пороге чего мы с тобой стоим?

– Но сам он с нами на контакт не пойдет, Миша, – сообщила Жанна. – Наш "подопытный" не пожелает стать таковым, как это сделал твой дед.

– Тогда используем его вслепую.

– Против воли? Но это не совсем то о чем говорил в дневниках Арсеньев. Ты помнишь его слова о добровольности и подготовке сознания?

– Помню, Жанна. Но и на такое совпадение как 100 % совместимости он не рассчитывал. Уговаривать его на сей раз, нет надобности! Такого попадания в десятку у нас может вообще больше не быть.

– Значит вслепую?

– Да. И времени мало, сама понимаешь. Где наш объект?

– Готовиться сесть в поезд и ехать в свое захолустье из Москвы!

– Тогда не будем медлить! Нам нужно попасть на тот же поезд. И приготовься к тому, что и нам придется переехать в его городок. Там некогда работал мой дед в Арсеньевым. Все продолжиться там, откуда началось.

– А работа?

– Я договорился. Нас с тобой переведут туда. За это не стоит переживать. Стоит думать о нашем эксперименте…..

Часть первая
Белое платье: в глубинах памяти

«Я не хочу навязывать никаких убеждений – я намерен пробудить вашу мысль и поколебать убеждения».

Зигмунд Фрейд "Введение в психоанализ".

Глава 1
Первая встреча с прошлым

Монотонно стучали колеса поезда. За дверью купе слышался приглушенный голос проводницы, а за стенкой нервно хихикали худые крашенные девицы, что развлекались в обществе двух носатых азербайжанцев и бутылки дрянного коньяка.

Но Андрея это уже совершенно не раздражало. Он возвращался домой. Длительная командировка закончилась, и он наделся, что теперь уже долго не услышит отвратительного скрипучего голоса Николая Ивановича Досталя, руководителя московского отделения их фирмы и совладельца компании.

Сколько он натерпелся от него за эти два месяца трудно даже представить. Старикашка уже лет десять как вышел на пенсию и более не работал в прокуратуре, но амбиций у этого отставного чиновника не убавилось, а характер если и изменился, то только в худшую сторону. Дома "старому крокодилу" не сиделось, и он стал соучредителем фирмы "Прокси". Хозяину фирмы нужны были связи и контакты Досталя, вот он взял его, даже не потребовав положенного соучредительского взноса. Старик мог спокойно сидеть себе дома и смотреть телевизор, числясь на работе и получая неплохую заработную плату ежемесячно, но не тут то было. Он таскался на работу с завидной постоянностью, никогда не опаздывал и всегда уходил последним, изводя вечными придирками молодых коллег. И надо же, чтобы именно его назначили руководителем проекта, за которым Андрея послали в Москву.

"В следующий раз, – подумал Андрей, укладываясь на верхнюю полку, – я такую же свинью подложу Сергею. Говорил мне о соблазнах столицы и как я весело там проведу время. Хотя скучать действительно не приходилось. Крутился словно белка в колесе".

Андрей перевернулся на живот и стал смотреть в окно, за которым пролетали телеграфные столбы и деревья.

"Ненавижу таскаться по поездам и слушать эту музыку в виде монотонныго стук колес. Что у нас за хозяин, который на всем экономит, кроме себя. Сам-то летает самолетом или едет машиной. А меня запихал в плацкарт, и отправил в столицу. Хорошо хоть обратный билет я сам себе покупал. Купе все-таки много лучше, хотя хуже чем СВ. Но СВ эти свиньи мне не компенсируют ни за что".

Эх, подумать только сколько времени у российских граждан скромного достатка пропадает по вине такого вот транспорта! Особенно это касается граждан, по специфике своей работы, часто разъезжающих по командировкам. А где-нибудь в Европе скоростные поезда легко домчат вас от Берлина до Парижа всего за несколько часов. И совсем недорого, если судить по их меркам и по их жалованию.

"Вот бы мне когда-нибудь попасть в Европу и побывать в Берлине, Париже или хоть в Праге или Будапеште, – мечтательно думал Андрей. – А меня посылают в основном в какие-то Урюпински и Кацапетовки. Вот выпала поездка в Москву, так лучше бы не выпадала. Спроси меня, чего я там видел? Физиономию Досталя ежечасно, а Кремль только во сне".

В этот момент двери купе, повинуясь чьей-то воле, отъехали в стороны. Андрей вздрогнул. Все! Его приятное одиночество кончилось, и появился первый попутчик.

Это была молодая женщина в черном брючном костюме, который плотно облегал её стройное и гибкое тело. Он вошла и бросила на полку дипломат и пакет.

– Здравствуйте, – прожурчал как ручек приятный голос.

Андрей слез с полки и буквально впрыгнул в свои туфли. Неудобно было показывать дырку на большом пальце своего носка.

– Здравствуйте, – представился он. – Будем ехать вместе.

– А кто здесь еще кроме вас? – спросила она усаживаясь.

– Да пока никого. Я до сих пор ехал один.

Она впилась в него глазами, и он подумал, что неприлично молодой женщине так пристально разглядывать молодого незнакомого мужчину. Но уже в другую секунду его голова закружилась, и он медленно опустился на полку, вцепившись рукой в столик.

– Садись! – словно в тумане прозвучал её голос. Но теперь он был подобен раскатам грома, а не журчанию воды. Хотя, может быть, это всего лишь ему показалось.

– Ничего не произноси! Только выполняй мои команды и ничего с тобой не случиться.

– Я готов, – произнес он одеревенелыми губами…..

В купе вошел мужчина среднего роста, но его лицо виделось Андрею словно в тумане.

– Он готов? – спросил он девушку.

– Да. Можно начинать первый сеанс прямо сейчас. Я быстро завладела его мозгом. Я же говорила, что это идеальный кандидат для совмещения сознания.

– Тогда не станем терять драгоценное время. Стоит провести последние испытания. Хватит золоту Александра Даниловича лежать в земле.

– А ты уверен, что он вспомнит, Миша? – спросила она. – Совмещение не дает полной идентификации своего "Я" с тем в кого он войдет. Меня больше всего волнует именно это.

– Ты во мне сомневаешься, Жанна? – спросил Михаил. – Я просидел столько времени, изучая опыты профессора Арсеньева. "Совмещение сознания" есть выход в иной мир, непонятный никому из нынешних ученных. Арсеньев практикуя с пациентами, выяснил, что неосознанные переживания становятся сильнейшими отягощениями в жизни и вызывают нервно-психические расстройства. И он занялся такими пациентами.

– Это мне известно, Миша. Он основывался первоначально на теории Фрейда. Особенно на его работе "Толкование сновидений".

– Именно, Жанна! И он сказал в этой работе, что "познание сновидений есть царская дорога к познанию бессознательного". И Арсеньеву попался пациент, что помнил свои прежние жизни. Этот феномен никто не смог объяснить. Как человек может помнить события прошлого? А просто его сознание совмещалось с сознанием иного человека.

– Вот это и есть самое непонятное, Миша. Совмещение сознания живущего с сознанием того, кто жил много веков назад?

– Жанна, у нас сейчас нет времени начинать обсуждение того, о чем мы говорили много раз. Сейчас не время. Или ты сомневаешься в моих способностях?

– Нет, я не сомневаюсь в твоих способностях, Миша, но дело совсем непростое. А если что-то пойдет не так?

– А за простое дело я бы не взялся. А мы начнем его совмещение с прошлым не сразу, а постепенно. Мы пробудим его воспоминания, начиная от момента, когда он вернулся домой из армии. Вот почему я и настаивал на встрече с ним именно в поезде. Все точно, так как тогда. Ты обо всем предупредила проводницу?

– Да, Она все записала и выучит свою роль назубок.

– Главное, чтобы она ничего не напутала.

– За такие деньги она будет стараться, Миша.

– Вот и отлично…

Отлично…отлично…отлично – последние слова мужчины слились со стуком вагонных колёс…

Андрей очнулся. Колеса поезда все так же издавали монотонный стук.

"Что это со мной? – подумал он. – Я словно отключился и потерял ориентацию? Здесь только что была девушка и какой-то тип. Или нет?"

В этот момент в купе вошла проводница и спросила:

– Чай будем пить?

– А здесь была девушка только что. Вы не знаете, куда она вышла?

– Девушка? – удивилась проводница. – Тебе во сне снятся девушки, солдат. Скоро будешь дома и они станут реальностью.

– Солдат? – удивился он и посмотрел на свое плечо. Оно топорщилось от неудобного дембельского погона.

– Не можешь поверить, что ты больше не военнослужащий? Так нести чай или нет?

– Несите.

– А может, зайдем ко мне? – игриво спросила она. – Там есть кое-что покрепче и заодно кое-что можешь вспомнить. Ну, как?

– Да нет, спасибо. Чаю будет вполне достаточно….

Михаил и Жанна наблюдали за Андреем. Они сидели рядом с ним, но он не мог их видеть. Принцип совмещения начал работать. То, что ранее могло случиться по чистой случайности, теперь работало благодаря внушению психолога.

– Ты видишь, что все получилось с первого раза? Отлично. Такого материала у Арсеньева не было. У него был больной, сознание которого случайно совместилось с сознанием человека из прошлого. Это был офицер Преображенского полка, посланный князем Меншиковым прятать его золото.

– Думаешь именно он и есть наша цель?

– Да. Но по пути к ней возможны разные отклонения. Но сейчас наш "подопытный" погрузиться не столь глубоко. Начать стоит с малого. Так сказать с малых глубин. И проводница нам в этом помогла.

– Она отлично справилась с задачей, Миша.

– Да. У неё все получилось. Главное чтобы она дальше не подкачала. Но мне нужно продолжать, Жанна. Время дорого. Я нащупал кое-что важное в его прошлом. Смотри, он видит на себе свою дембельскую форму.

Андрей в этот момент потрогал свой погон.

– Стоит вывести его в тамбур для чистоты эксперимента. Он ведь курит?

– Да, – ответила Жанна.

– Все точно. Я почувствовал в нем курильщике. Вот и пусть устроит для себя перекур. Сейчас главное точно воспроизвести все, что было тогда……

«Почему Алена так неожиданно перестала мне писать? – думал Андрей. – Неужели нашла другого? На неё не похоже, хотя кто знает? Два года это все-таки срок. Кто может разобраться в изменчивом сердце женщины? Да и можно ли мне обижаться? У самого рыло в пуху. Тоже не был образцом верности и любви. Смотрел вслед каждой смазливой юбке. Хотя это слишком сильно сказано. В нашей части женщин немного, и выбирать собственно было не из чего. Конечно, они и в подметки Аленке не годились, но ведь она-то была далеко, а телеграфистки так близко. Стоило пройти всего сотню метров от казармы до штаба».

Андрей поднялся, взял пачку с сигаретами и вышел в тамбур. Там никого не было. Щёлкнула спичка, и он закурил. В последнее время его радость близкого возвращения домой омрачало какое-то смутное чувство тревоги.

Жалел ли он о том, что Алена больше не с ним? Он уже не одну сотню раз задавал себе этот вопрос.

Пожалуй, да. Но сообщи она, что нашла себе другого, он бы мало огорчился. Однако, она этого не сделала, и ему было трудно самому отказаться от неё и написать простые слова о том, что между ними все кончено.

Он выпустил колечко дыма и наблюдал, как оно повисло в воздухе, медленно расплываясь и теряя очертания.

"Почему на душе у меня так неспокойно? – думал он. – Худенькая и хрупкая девушка с таким мягким и покладистым характером. Всегда такая тихая и сговорчивая и смотрящая на тебя взглядом больной собаки. Неужели эти тревоги из-за неё?"

– Молодой человек, – на этот раз официальный голос проводницы вернул его к действительности, – Ваш чай стынет. Шли бы на место. Как накурили, – она махнула рукой, словно хотела этим движением разогнать дым. – И окурков накидали. Убирай тут за каждым…

Андрей вернулся к себе. Он снова был один в купе. На столе стояла чашка с чаем и лежали две упаковки с кусочками сахара.

"Ладно, скоро приеду домой и все станет на свои места. Этот только в армии мне нужна была Аленка. А вот вернусь, найду работу и найду новую девушку"…..

Михаил внимательно смотрел на «подопытного». Тот полностью стал жить прошлым. Он словно переместился в тот день, когда возвращался из армии.

– Проводница справляется, Жанна, – он посмотрел на помощницу. – Все идет как надо. Он снова живет прошлым. Оно превратилось для него в настоящее.

– Совмещение произошло.

– Главное чтобы сейчас ничего не нарушило контакта.

– Тогда стоит больше не давать ему физической свободы. Пусть все прокручивается только в его воспоминаниях и пусть он сам нам все говорит. Это безопаснее, Миша.

– Да, ты права. Но слишком рано переходить на такой вот контакт. Это мы сделаем немного позже…..

….За окном показались городские постройки и поезд, стуча колесами, подкатил к полукруглому стеклянному зданию железнодорожного вокзала. Он дома!

"А здание-то подновили и украсили рекламными стендами, – подумал он. – Веяние времени. Ничего не скажешь. Но странно видеть строгие буквы латиницы над заплеванным перроном. Это кажется мне неестественным. Но зато на вновь прибывших наш вокзал теперь смотрит новыми сверкающими стеклами".

Андрей взял свои вещи и вышел из купе. Молодая проводница с грустными глазами разведенной и одинокой женщины тоскливо посмотрела на него и изобразила на своем лице улыбку.