Текст книги "Сказы казачьего Яика"
Автор книги: Владилен Машковцев
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Охота за царской грамотой
Юродивый кличет: крамола! Откуда у казачества воля? У мужиков – работа, у казаков – свобода! Для пахарей токмо мякина, для казаков – осетрина. Не любят казаков и дворяне. Завсегда казаки с бунтарями.
И в лето Господне 1613 года прислал царь Михаил Фёдорович послов на казачий Яик. Послы атаману кланялись: мол, просит государь казаков присоединиться к Руси. Но есаулы послов выпроводили, сами в Москву отправились. И стали они торговаться с государем: мол, готовы мы, казаки, соединиться с государством Русским, ежели получим царскую грамоту. Да и в долгу ты, государь, перед нами. Наш казак яицкий, Ермак, для Руси Сибирь завоевал.
– Что же вы просите, казаки? – спросил царь.
Казаки и ответили:
– Дай нам грамоту охранную, государь! Что воля наша будет вечной. Что атаманов мы сами выбирать будем всегда. И подати не будем платить, но с оружием защищать Русь будем!
Посоветовался царь с дьяками и дал такую грамоту казакам. И та грамота с печатью царской сорок лет висела под стеклом в казённой избе Яицкого городка. Но бояре от государя втайне умышляли ту грамоту изничтожить или похитить. Ненавидели бояре и дворяне казаков.
Несколько раз тайные лазутчики бояр пытались выкрасть царскую грамоту. Но ловили их казаки и казнили. Тогда позвали бояре на подмогу чёрта: мол, помоги, сила нечистая! Не можно нам, боярам, перехитрить казаков. Мол, запродадим тебе мы свои души, токмо выполни нашу просьбу. И согласился чёрт на чёрное дело. Принял он облик шинкаря, прибыл на Яик с бочками вина.
Но атаман сразу предупредил чёрта-шинкаря:
– Ежли мои дозорные уснут от вина твоего на страже у казенной избы, то казню тебя! На костре сожгу!
Пройдоха-черт начал торговаться с атаманом:
– Да! – говорит. – Прибыл я, дабы царскую грамоту похитить. Хотел подпоить стражу вином. Но давай сговоримся с тобой, атаман. Мне, чёрту, потребно выполнить поручение. Ежли не я, кто-то другой исполнит. А можно всех перехитрить. И грамота у вас останется!
– Как же мы всех перехитрим? – крутнул ус атаман. Чёрт и говорит:
– А ты, атаман, спрячь грамоту царскую в медный сундучок. И закопай, схорони сундучок на сто лет у себя в подполе. А я подпою вином дозорных у казенной избы. И устрою пожар. Все подумают, что сгорела царская грамота вместе с казённой избой. Ничего ведь от этого не изменится.
– Ни к чему мне игры энти и хитрости! – отмахнулся было атаман.
Но чёрт начал угрожать:
– Тогда я, атаман, открою всему миру твою тайну. Ты ведь спрятал с есаулами казачью казну.
– Ка-какую ка-казну? – начал заикаться атаман.
Чёрт улыбнулся:
– Двенадцать бочек золота, двадцать серебра да кувшин с драгоценными самоцветами! Я знаю, атаман, где казна укрыта, но мне не требуется золото. Я за душами охочусь. Мне боярские души нужны. А души запроданные я получу, ежели бояре поверят, что царская грамота сгорела!
Боярские души атаман не жалел. И пошёл он на сговор с чёртом. Спрятал атаман царскую грамоту в медный сундучок. И укрыл он тот сундучок в утайном схороне. А чёрт подпоил вином стражу и поджёг избу казённую.
И поскакали в Москву гонцы с вестью, что случился пожар в Яицком городке. Будто сгорела на дуване казенная изба с царской грамотой. Так вот и завладел обманно чёрт боярскими душами.
А царская грамота в медном сундучке до сих пор цела-невредима. И утайная казачья казна – двенадцать бочек золота, двадцать серебра и кувшин с камнями самоцветами спрятаны, говорят, у Магнит-горы.
Всё это не сказка. Не пустой разговор. Но знает о кладе токмо дед Мухомор.
Пушкарь Егорий
Возле самого синего моря, во славном городе Гурьеве жил блаженный пушкарь Егорий. Иногда отливал он пушки-пищали из меди и продавал их казакам. А блаженным Егория прозвали потому, как он лепил и мортиры шутейные из глины. Соорудил дед Егорий крепость из камней. И поставил перед ней сто пушек глиняных. Глина – не медь, не железо. Из глиняной пушки не выстрелишь. Развалится пушка.
И проходили мимо крепости корабли. И смеялись купцы:
– Егорий-блаженный к войне готовится. Пушки из глины лепит!
Но хитроумный Егорий наладил однажды из меди громадную пушку о двенадцати стволах. Привёз он громадину огнеплюйную во свою крепостушку. И обмазал он мортиру глиной. Да заготовил порох, сечку железную и ядра убивные.
А бусурмане в то лето порешили разграбить амбары гурьевские. Купцы им поведали, что место богато, а обороны нету. Мол, стоят пушки там, но из глины вылеплены. Сели на корабли бусурмане, подплыли к берегу казачьему. И сошли они с войском, с барабанами оглушными, с хоругвями бусурманскими.
Казаки залегли в цепь с пищалями-ручницами, с ружьями самодельными. Но войско нехристей двинулось не на казаков, а на крепостушку Егория. Перекрестился атаман с печалью:
– Вот и погибель пришла к нашему Егорию-блаженному. Поднимут его бусурмане на пики.
А Егорий набил порохом стволы пушки-страшилы. Зарядил он их сечкой железной и ядрами. Но на один ствол не хватило сечки. Тогда Егорий вытащил из-за пояса свой кошель с червонцами золотыми. И зарядил он ствол монетами золотыми да гривнами серебряными.
Зажёг пушкарь на решётке подвижной все двенадцать фитилей. И ждёт, не стреляет. Подошло войско вражье кучно. Вплотную почти к шутейной крепостушке Егория.
– Сдавайся в полон, воевода! – крикнул толмач Егорию. – Мы помилуем тебя! Будешь воду возить в нашем обозе!
– Не подходите, выстрелю! – заломил шапку пушкарь.
– Ха-ха! У тебя же пушки из глины! – засмеялись бусурмане.
А Егорий отвечал:
– Зарядил я пушечку динарами, да царскими ефимками, да гривнами серебряными рублеными!
– Мы на кол тебя посадим! – разгневался визирь бусурманский.
И ринулось вражье войско на крепостушку Егория. А он подвинул коловорот с горящими фитилями к запалам пушечным. И загремела устрашительно мортира. И полетели убивно из стволов сечка железная, ядра и червонцы золотые. Полвойска бусурманского сразу замертво полегло. А визирю глаз динаром выбило. Тут и казаки с боков стрелять начали. Полк из засады вылетел конно. Всех бусурман перебили.
Подошёл атаман к Егорию с поклоном:
– Сколь потребуешь, пушкарь, с казны войсковой за мортиру о двенадцати стволах?
Покарябал Егорий затылок и ответил:
– Давайте полушку за пушку. Пойду в шинок. Куплю винца кружку!
И отдал писарь из казны казачьей Егорию медную полушку.
Лубянка
Небо лубяно и земля лубяна, и как в земле,
мертвые не слышат ничего, так и я не слышу
жесточи и пытки.
Заговор от боли на дыбе(С.М.Соловьёв «История России с древнейших времен»)
Устроили как-то казаки засаду, ловушку для вражьего войска. А вороги тоже хитры. Остановились и не идут через овраг, где засел казачий полк с ружьями. Атаман собрал круг: мол, как быть? Один старый казак, Охрим, поклонился кругу и молвил:
– Надобно вылазку конную свершить малыми силами. И одному казаку сесть ухитрительно на худую лошадёнку. Али упасть с коня, дабы взяли враги в плен. Станут враги, само собой, пытать огнём пленного. А пленный казак помрёт в пытках, но не скажет правды. Так и попадут враги в засаду нашу.
– А кто пойдёт на погибель? Кто выдержит пытки? – зашумели казаки.
Охрим в ответ говорит:
– Того, кто пойдёт на погибель, я научу заговору от боли на дыбе. Известна мне такая молитва-лубянка. Прошепчешь заговор, и олубенеют руки и ноги, и лицо, и тело. Никакой боли не учуять!
Ещё больше зашумели казаки:
– Не рассказывай байки, старый хрыч! А ежели ты колдун, то иди на пытки сам!
Старый казак не хотел пойти на погибель. Мол, давайте бросим жребий: на кого выпадет, тот и пойдет помирать за товарищей. И бросили казаки жребий. И выпал жребий на Ивашку, сына Охрима.
Тогда Охрим вздохнул горько: негоже погибать молодому-де, пойду-ка я лучше сам, вместо сынка. Никто не возражал супротив замены. И пошёл старик на вылазку. И упал с коня ухитрительно. И попал в плен к ворогам.
Долго пытали они старого казака:
– Говори, где полк казачий с пищалями?
– В городке! – отвечал он.
Жгли огнём на дыбе Охрима, рвали клещами. А он шептал:
– Лубянка, лубянка, лубей спозаранку. И тело лубяно. И сонно, и пьяно. Стрелец не робеет, казак не болеет. Лубянка лубеет, лубянка грубеет. Птицы, взлетайте! Ползите, улитки! Выдержу жесточи, вынесу пытки. Могила – землянка. И камень – лубянка. Лубянка, лубянка!
Бросили вороги истерзанного пленника в степи. Мол, он рехнулся. Да и сам помрёт после страшных пыток. И пошли войском через лесистый овраг. И попали в засаду вороги, погибли.
К вечеру после боя казаки подобрали измученного пытками Охрима. От него выучили колдовской заговор. С тех пор казачата бегают по станицам и приговаривают:
– Стрелец не робеет, казак не болеет! Лубянка лубеет, лубянка грубеет! И ранка – обманка! И камень – лубянка!
Подкова на счастье
Шли как-то казаки конно через великую степь. А чтоб не заблудиться, не отклонялись от попутных сайгачьих троп. И на одной тропе конь атамана Нечая потерял подкову. А подкова была не простая – серебряная. По приметам, терять подкову – к несчастью. Погоревал-погоревал атаман, а делать нечего. Не возвращаться же с полпути! Походный кузнец прибил атаманову коню новую подкову. Но уже не серебряную, а обычную – железную.
И сбылась примета. Захватил Нечай богатый город Хиву. А хана в крепости не было – он с войском в набеге был. Три дня гуляли казаки в Хиве. Но ускользнул из Хивы к хану гонец на быстром иноходце.
Вернулся хан и настиг уходящих из Хивы казаков. Ханское войско всю ватагу казачью изрубило. Погиб в сече и атаман Нечай. Удалось уйти в плавни от погибели лишь нескольким юнцам. Отсиделись они в камышах, поймали вольных коней в степи и направились домой. Неделю едут, вторую, третью. Так вот и проколесили в солончаках три месяца. Заблудились.
Замельтешилась перед ними смерть – от голода и холода. А троп сайгачьих много. По какой тропе пойти, никто не знал. И вдруг увидел один отрок на тропе серебряную подкову.
– Подкова Нечая! – воскликнул он.
Спасла юнцов-казачат серебряная подкова атамана. Вывела их эта тропа к Яику, к дому. С тех пор и прибивают найденные в степи подковы у входа в хоромы. И говорят:
– Подкову найти – к счастью!
Колода
Лежала возле криницы старая колода. Была она велика, как лодка. Когда-то из колоды казаки лошадей поили. Начерпают бабы воды из колодца, наполнят колоду. Ждут своих казаков из дозора. Много лет продолжалось так. Но однажды высох колодец, и стала колода трескаться, чернеть. А криницу в другом месте вырыли. Мешать стала людям колода.
– Надо бы её распилить на дрова! – говорили одни.
– Гордится колода, что на глазах у народа! – насмехались другие. – Сжечь её, негодную!
– Пущай лежит для забавы детишкам, – сказал атаман.
Колода чуть не расплакалась от счастья: пожалел её атаман. Но как отблагодарить атамана? Долго думала колода. И ничего не придумала – плохо соображала она. Колода и есть колода! И ничего бы не изменилось, если бы не обрушился на станицу страшный паводок.
Пришла большая вода валом, а казаков нет в куренях. В поход они ушли. Плачут бабы с детишками. Коровы погибельно мычат. Поплыли хаты в потопе. И кто где спасается: кто на крыше приютился, кто на упавших воротах качается, как на плоту.
Плыла по бурному паводку и старая колода. И возле казённой избы свалилась в колоду с крыши маленькая дочь атаманова.
– Держись, не ёрзай, а то опрокинемся. И не плачь, я к сухому берегу выплыву! – успокоила юницу колода.
Так вот и спасла старая колода малолетнюю дочь атамана. Много радости у отца было. А колода лежит до сих пор на дуване возле церквушки белокаменной. И сидят старики на колоде, вспоминают былины казачьи. Вспоминают и приговаривают:
– Вот эта колода помнит. Вот эта колода видела.
Летающее корыто
Жил Данилка с бабкой, не было у него отца и матери. Бабка не обижала внука. Блинами потчевала, поила молоком козьим. Бегал юнец в лес и на речку, верблюжонка своего купал. Но был один запрет для Данилки: не позволяла бабка ходить в кладовку, где валялось старое корыто. Ничегошеньки не было в чулане, окромя треснутого деревянного корыта. Но закрывалась кладовка замком. Ключ от замка в печурке хранился.
Ходили по станице слухи, будто бабка летает по ночам в корыте. В одно воскресенье уехала бабка на ярмарку. Данилка взял ключ из печурки и открыл ржавый замок. Отворилась дверь в чулан. А там, над корытом, паутина. И громадный чёрный паук.
Данилка не испугался, однако. Взял он кочергу, зацепил корыто и вытащил его из чулана в сени, затем на крыльцо. Стал Данилка корыто осматривать, ощупывать. Корыто как корыто. Выдолблено из дуба. Можно в нем плавать, как в лодке. Потащил Данилка корыто волоком к речке – рядом речка была, сразу за огородом. Столкнул корыто в воду и начал отгребаться кочергой, будто веслом.
А корыто вдруг оторвалось от воды и начало взлетать. Вот уже и выше избы. И выше сосны.
– Куда лететь повелишь? – спросило корыто у Данилки.
– За белыми грибами! – шмыгнул носом Данилка.
И полетело корыто над бором. Опустилось оно на поляну, а там белых грибов – глаза разбегаются. Набрал Данилка боровиков почти полное корыто. Сам еле-еле примостился.
– Полетели домой! – приказал.
Корыто вернулось к хате, на крыльцо мягко село. Данилка перетаскал грибы в плетёный короб. Взял он топор и снова сел в свой самолёт.
– Куда лететь повелишь? – спросило корыто.
– В лес полетим, по дрова!
Нарубил Данилка в лесу дров, нагрузил целую поленницу, вернулся во двор. Сложил он дровишки у сарая, взял серп и снова сел в корыто.
– Куда лететь повелишь? – послышался опять знакомый голос.
– На луг у поймы. За травой для козы и верблюжонка.
Так вот и копешку сочной травы доставил для хозяйства Данилка.
И снова сел в корыто.
– Куда лететь повелишь? – так же спросило оно.
– На ярмарку, к бабке – чай, ей тяжело там с покупками. Поможем!
Прилетело корыто на ярмарку, кружится над базаром. А народ кричит, волнуется:
– Чудо какое! Диво дивное! Агнец в колоде порхает! Уж не второе ли пришествие?
Кто-то на колени упал, молится. А другие начали камни швырять в Данилку. Присело корыто возле бабки родной. Запрыгнула она шустро и корзину с покупками бросила на растерзание толпы.
– В чулан! – крикнула бабка.
И взлетело корыто над ярмаркой, поплыло под облаками к дому. Бабка за ухо Данилку теребнула:
– Вот и оставь тебя, дурачка, без присмотра!
А когда вернулись домой, подобрела бабка. Увидела она и копну травы, и дрова, и короб грибов белых.
Живая вода
Кто знает, какая вода бывает? Вода, чёртом тертая, – вода мёртвая! Бывает вода для питья и мытья. А я – знахарка, блинами жирую, пью воду живую! Кто же нашел живой родник? А нашел его озорник!
Сел как-то Данилка верхом на козу, ухватился за рога и так вот выехал в степь. А коза побежала, как резвый конь. И увезла Данилку за солонцы и полынные гряды, за холмы и болота – далеко-далеко. К полудню цепкий всадник надоел козе. Она взбрыкнула, сбросила седока и убежала.
Хотел мальчонка домой пойти, а не знает, в какую сторону. Заблудился, значит. Наугад пошел он, а вскоре стон услышал в кустах чилиги. Пошёл осторожно и видит – лежит маленький верблюжонок, на боку рана от волчьих зубов.
– Спаси меня, помоги! – простонал верблюжонок.
– Чем же я помогу тебе? – спросил Данилка.
– Пройди к солнцу сто шагов. Там родник с водой живой. Принеси мне живой воды, дай глотнуть. И на рану мою брызни, – умоляюще посмотрел верблюжонок на мальчонку.
Прошёл Данилка сто шагов. Видит, из белого камня струйка голубой воды катится. А рядом кувшин валяется, но – дырявый. Данилка залепил глиной дыру в кувшине, набрал воды, побежал к верблюжонку.
Тут коршун с неба свалился, крыльями машет, клювом угрожает, когтями к лицу тянется. Кружится хищник, пытается кувшин из рук выбить, но Данилка от него палкой отбился.
Через десять шагов на Данилку шакал бросился, и гиена завыла. Но шакал взвизгнул после удара палкой, а гиена в полыни спряталась. Клубок змей чёрных на пути появился, но Данилка перепрыгнул через гадюк.
Побрызгал он живой водой на рану верблюжонка, напоил его из ладошки. И оживился двугорбый верблюжонок, рана его затянулась. Встал он на ноги.
– Садись, Данилка, на меня! Я тебя домой отвезу. Не найдёшь ты один дорогу, а солнце к закату катится.
Сел Данилка на верблюжонка и добрался до своего куреня. С тех пор они всегда вместе. Друзья Данилкины на конях скачут, а Данилка – на верблюжонке. И не могут кони в солончаках и песках обогнать верблюжонка. Тайно возит Данилка живую воду из родника, а бабка лечит этой водой хворых баб, детей. И казаков, в боях поврежденных. Но никто не ведает, где находится волшебный родник. Знают об этом лишь говорящая ворона Дураша, бабка Дуня-колдунья да дед Мухомор.
Аршин-татарчонок
Жили в избе старик со старухой, питались тюрей-заварухой. Бабка молилась да на печи елозила, а дед забрасывал сети в озеро. Закидывал сети старик и приговаривал:
– Мабуть, и у нас будет жирное варево. Ох, Пресвятая Мать Богородица, почему же рыбка не ловится? Либо невод худ, либо нет её тут.
Но однажды затяжелела сеть в глубине. Обрадовался старик:
– Должно быть, рыбина попалась громадная!
Вытащил дед невод и удивился: в сетях был большой кувшин. Очистил рыбак кувшин от водорослей и тины, принёс добычу домой.
– У кого ты корчагу эту украл? Выбрось её! Али поставь в чулан, – начала браниться старуха.
Но старику было интересно узнать, что хранится в кувшине. Горловина кувшина чёрной смолой запечатана. Расковырял дед печатку, открыл горловину. И вылез из кувшина юнец. Такой баской, кудрявый отрок, но очи – раскосые.
– Господи! – перекрестилась с испугу бабка. – Кто это тебя, мальчик, утопить порешил? Как тебя зовут, бедный? По виду ты татарчонок.
– Меня зовут Аршин. Запечатал меня Кощей в кувшин. Спасибо вам, что освободили меня из темницы! – поклонился юнец.
– Нам и покормить тебя нечем, – засуетилась старуха. – Нет ничего, окромя тюри гречишной.
– Живи у нас. Будешь нам внуком, хоть ты и татарчонок, – сказал дед. – Вырастешь – казаком станешь.
Так вот и прижился у деда с бабкой Аршин-татарчонок. Он и дрова колол, и воду носил из колодца, и ходил с дедом рыбу ловить. И в станице все полюбили Аршина за нрав добрый и весёлый. Но не рассказывал он никому, почему хотел его погубить Кощей. Знал обо всем только соседский отрок Данилка.
Как-то дед сидел на завалинке, солнышком грелся. Вдруг отворилась калитка, зашёл во двор со свитой Кощей пещерный.
– Как поживаешь, дед? – спросил Кощей.
– Жив, но не твоими молитвами! – спокойно ответил старик.
– Где мой кувшин? Отдай мой кувшин! – клацнул зубами Кощей.
– Бери свою корчагу. В чулане она, – усмехнулся дед.
Кощей вытащил во двор кувшин и закричал:
– Это ты, старый, освободил Аршина-татарчонка? Где он? Говори, а то хату твою огнём спалю. И тебя распну. И старуху твою в куче навоза похороню!
Бабка услышала крики. Слезла она с печи, вышла на крыльцо:
– Не говори, старик, злодею, куда ушёл Аршин-татарчонок. Мы с тобой пожили – и помирать не страшно. Не выдавай губителю нашего Аршина.
Кощей ударил жезлом о землю. Свита нечистая заковала в цепи старика со старухой.
– Несите их в пещеру мою! Буду я их морить голодом и холодом, а после брошу в котёл с кипящей смолой! – распорядился Кощей
И свита нечистая унесла старика со старухой в Кощееву пещеру. И сидела сова на сосне, очами моргая.
А как Аршин и Данилка спасли старика со старухой – это сказка другая.
В пещере кощея
Подружились Данилка и Аршин-татарчонок сразу, хотя и жили на разных краях станицы.
– У моей бабки лежит в кладовке летающее корыто! – похвастался Данилка. – Могу взять и тебя в лес. Слетаем на корыте за белыми грибами. А можно махнуть в медвежий малинник. А можно и на ярмарку.
– Давай слетаем лучше в пещеру Кощея. Я знаю, где логово злыдня. За то, что я нашел его укрытие, он меня в кувшин запечатал. И в озеро бросил. Боится Кощей, что я поведаю людям о его сокровищах.
Вытащили сироты-озорники из чулана летающее корыто. Данилка первым сел в него, за ним шустро и Аршин-татарчонок.
– Куда лететь повелите? – спросило корыто.
Данилка растерялся – он ведь не знал, где находится пещера Кощея.
– Полетим туда, сам не знаю куда! – сказал Данилка.
Но Аршин-татарчонок затараторил:
– Полетим за горы-леса, где рождаются чудеса. Где медведи отлиты из меди, где парчу и обновы несут для коровы. Где из камня растёт борода, а на троне сидит Балда. Где хлеб сеют, не жнут, где каждый и нищий, и шут. Где порушена правда и вера, где огонь изрыгает пещера!
И полетело корыто через леса и горы. На одной поляне Аршин и Данилка увидели козу и волка. Коза отбивалась от зверя, но волк наседал, кусал козу. Она блеяла жалостно, чуя погибель.
– Спасём козу, – сказал Аршин.
– Выручим, – согласился Данилка.
Корыто опустилось на поляну. Аршин и Данилка бросились к волку с палками. И попятился волк, убежал.
– Прыгай в корыто, коза! Полетим с нами, а то ведь волк вернётся, – погладил козу Аршин.
Скакнула коза в корыто. И полетели они втроём через овраги и холмы. Неожиданно из-за облака выпорхнула в ступе Яга, крутнула метлой призывно:
– Куда летите, отроки, ась? Глуховата я, кричите громче!
– Летим в пещеру, бабушка, к злодею Кощею! – ответил Данилка.
– Да ить и я к нему. Нам по пути, милые. Вы уж не поспешайте, не торопитесь. А то ваше корыто быстрее моей ступы летит. Вы уж потише! – попросила Баба-яга.
Аршин-татарчонок спросил у Бабы-яги:
– А ты зачем, бабушка, направилась к злодею Кощею?
– С челобитной я, с жалобой. Евойный волк мою козу задрал! – смахнула слезу Баба-яга.
– Уж не твоя ли коза в нашем самолёте, бабуля? – воскликнул Данилка.
– Истинно моя коза! Подслеповата я, старая, свою козу не узнала. Не могу я жить без моейной козы. Отдайте мне козу, отроки! – воздела в небо крючковатые руки Баба-яга.
– Возьми, бабуля, свою козочку, она сама к тебе тянется! – подал козу татарчонок Аршин Бабе-яге.
– Уж и не ведаю, как вас отблагодарить, отроки. Прилетайте в мою избушку на курьих ножках. Угощу вас жареными ящерицами, сушеными жабами, жуками навозными, саранчой, грибами-мухоморами, белыми поганками и беленой.
Вскоре возникла гора лесистая. И увидели Данилка и Аршин вход в пещеру. Охраняли логово Кощея семь каменных воинов с топорами. Приземлилось корыто. И тут же стражники Кощея накинули сеть на Данилку и Аршина – засада была. Скрутили им руки, повели в пещеру. Кощей сидел на медном сундуке возле костра. Над костром в большом котле смола кипела. Данилка спросил Кощея:
– Как ты узнал, Кощей, что мы летим к тебе?
И захохотал Кощей, аж скалы затряслись:
– Ха-ха! Хо-хо! Да я всё наперёд вижу. Выкрал я у юницы Дуняши волшебное зеркало – подарила зеркало Дуне рыба-севрюга. И вот стал я владыкой чудесного зеркала. Во стекле чудесном и узрел я, как вы летите ко мне в корыте.
Баба-яга стояла рядом с Кощеем. Ей было жалко Данилку и Аршина.
– Может, отпустим их, Кощей, ась? – дёргала она Кощея за рукав.
Но Кощей ударил жезлом о камень. И прикатили стражники железную клеть, в которой сидели дед и бабка. Стражники затолкнули в эту клеть Аршина и Данилку.
И удалился князь тьмы. И все разошлись. Ночь скоро наступила. Луна взошла. Летучие мыши и упыри из пещеры на охоту вылетели. Старик со старухой ворчали из клети на Данилку и Аршина-татарчонка:
– Зачем припёрлись? Теперича всех казнит Кощей. Сидели бы лучше дома.
Но спасла деда с бабкой, Данилку и Аршина Баба-яга. Пришла она, открыла ключом железную клеть.
– Выходите, пленники. Садитесь в своё корыто и улетайте. И зеркало волшебное забирайте. Стащила я его у Кощея. Спит-храпит Кощей.
Сели в корыто дед с бабкой, Данилка и Аршин-татарчонок. И полетели они домой через леса и горы, болота и холмы. А Баба-яга затащила свою козу в ступу, взмахнула метлой и тоже поплыла над лесом к своей избушке на курьих ножках.