Текст книги "Перерождённые (СИ)"
Автор книги: Влада Крапицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)
Влада Крапицкая
Перерождённые
Глава 1
Пришедшие на поминки бабушки только что разошлись и мы с матерью остались вдвоём. После изматывающих похорон и хлопот, связанных с этим, я чувствовала себя выжатой и физически, и морально, и, наверное, в любой другой ситуации встала бы из-за стола и ушла к себе в комнату, но сейчас не могла этого сделать.
Украдкой рассматривая мать, я отмечала все изменения за последние восемь лет, на протяжении которых мы не виделись. А мама нервно мяла в руках носовой платок и смотрела перед собой.
"Опять такое же ощущение, как в детстве – она вроде и рядом, а как будто не видит меня. Но теперь я хоть знаю причину её поведения... Хотя от этого не легче. В чём я виновато-то?" – с грустью подумала я и, бросив взгляд в окно, вспомнила, как проводила возле него часы, ожидая, когда же мама приедет в гости.
"Я всегда так готовилась. Когда была совсем маленькой – собирала все лучшие игрушки, чтобы показать ей. Рисовала рисунки. Просила бабулю одеть меня в самое красивое платье и старалась не помять его и не испачкать, хотя порой очень хотелось побегать по квартире, или с подружками погулять во дворе. Когда пошла в школу, училась на пятёрки, чтобы потом показать маме дневник и похвастать своими хорошими отметками. Занималась танцами и спортом, всеми силами стремясь победить в любом конкурсе или соревновании... Господи, да чего я только не делала, надеясь, что мои победы привлекут мамино внимание и она, наконец, полюбит меня. Но всё было напрасно. Приезжая, мать как будто не замечала меня. Дарила подарки, натянуто улыбалась и старалась к минимуму свести наше общение. Правда, иногда я ловила её взгляд, полный непонятных в тот момент для меня эмоций, или казалось, что она хочет сказать мне что-нибудь доброе или ласковое, похвались, обнять, но уже в следующий момент глаза наполнялись слезами, и она стремительно уходила, прячась или в ванной или в туалете, а после быстро уезжала... И эти её отъезды были самыми болезненными детскими воспоминаниями. Я ведь думала, что опять сделала что-то не так. Что недостаточно хорошо училась. Что не так хорошо танцевала, чтобы ей понравилось. Что не так высоко прыгнула или не быстро пробежала дистанцию в спортшколе... Всегда я обвиняла только себя и росла, чувствуя себя ребёнком, который во всём разочаровал свою мать. А уж когда она перестала приезжать, год ходила морально раздавленной... Так теперь больно всё вспоминать, и так жаль, что бабушка рассказала причины такого поведения только перед смертью. Сделай она это раньше, моя жизнь могла быть немного другой. Я бы отпустила мать не в одиннадцать лет из своего сердца, а раньше, и не переживала так мучительно больно её отношение ко мне", – вздохнув, я снова украдкой посмотрела на мать, и она наконец решилась спросить:
–Бабушка сильно болела, да?... Меня она заверяла, что всё хорошо... а тут такое...
–Нет. Она всегда держалась бодро, – устало ответила я. – Сердце прихватило неожиданно. Позже объяснили, что из-за жары. Скорая быстро приехала и отвезла её в больницу, а там сказали, что срочно требуется операция, но, как видишь, не успели.
Говорить о смерти бабули, единственного родного для меня человека было неимоверно тяжело. Я как будто лишилась своего сердца или души, и пустота внутри причиняла страдание, но я заставляла себя пока держаться, понимая, что не имею права расклеиваться.
"Позже... обязательно чуть позже я дам волю чувствам. Похороны прошли, поминки тоже, мать уедет, и вот тогда я позволю себе и плакать, и страдать. А сейчас нельзя. Нужно сдерживаться", – эти слова я говорила себе уже не раз за последние дни и снова повторила их.
–Столько людей пришли на её поминки... И когда ты успела всё наготовить... – робко продолжила мать, посмотрев на стол. – Да и похороны организовала.
–Мне тётя Рая помогала, и тётя Люда готовить всё. Да и остальные бабушкины подруги тоже, как могли, так и поддерживали. Тётя Ада через своего сына место на кладбище нашла, и машину помогла заказать. Тётя Таня со священником договорилась о заупокойной службе... В общем, кто чем мог, тем и помог, – тяжело вздохнув, выдавила я, стараясь не расплакаться от ужаса и ощущения беспомощности последних дней.
–Понятно, – обронила она, теребя платочек, а затем, оправдываясь, добавила: – Прости, что сразу не прилетела. Артурчик заболел и мы в больнице лежали, а Вадим как раз в командировке был. Мне и Артура из больницы не позволяют выписать, и не с кем его там оставить... Пришлось ждать Вадима...
–Всё нормально. Справились и своими силами, – произнесла я и прислушалась к себе.
Когда я узнала, что мать вышла замуж и родила ребёнка, первой реакцией была дикая истерика, потом я начала ревновать её ко второму ребёнку. Эта ревность не давала мне долго ни нормально спать, ни есть, ни учиться, а потом на её смену пришла ненависть к матери, сводному брату, которого никогда не видела, и мужу матери. Но сейчас внутри ничего не шелохнулось. Как будто с бабушкой умерли и все чувства.
В зале повисла тягостная тишина и сейчас, мне как никогда в жизни хотелось услышать, как бабушка хлопочет на кухни, или как ворчит на коммунальные службы, получив очередную квитанцию, или что-то возмущается на телевизор и диктора, рассказывающего об очередных успехах, которые видны только чиновникам.
"Но этого уже никогда не будет", – с горечью подумала я и судорожно вздохнула, стараясь не расплакаться.
–Бабушка говорила, что ты поступила в университет, – опять нерешительно подала голос мать.
–Да. На бюджет. Так что не волнуйся, проживу сама. Мне восемнадцать и опека не требуется. В университете буду получать стипендию. Да и подработки в кинотеатре позволяют содержать себя...
–Я всё равно буду тебе материально помогать, – запротестовала мать. – Как обычно высылать каждый месяц деньги, а если понадобится больше, ты только скажи...
–Не понадобится, – упрямо ответила я.
–Эля, пожалуйста, не отказывайся, – умоляюще прошептала она и впервые открыто заглянула мне в глаза. – Позволь хоть так помогать тебе... Ты молоденькая девушка и как любая другая, хочешь одеваться в красивую одежду, гулять с друзьями...
–У меня нет столько свободного времени, чтобы гулять с друзьями, а вещей хватает. Я перестала расти такими темпами, как в детстве и предпочитаю покупать удобные и практичные вещи, а не гоняться за модой, – сухо ответила я. – Да и пора становиться самостоятельной.
–Самостоятельной... – как эхо повторила мать. – Ты уже самостоятельная. И умная. И такая красавица стала, – последние слова она произнесла с болью, и лицо исказила гримаса отчаяния, после чего она отвернулась.
Поняв, о чём она сейчас подумала, я решила сказать ей то, что узнала. "Не вижу смысла скрывать, что бабушка всё рассказала", – пронеслось в голове, и я спокойно произнесла:
–Красивая, и похожая на них, да? И глаза у меня серые, а не голубые как у тебя. И волосы светло-каштановые, а не русые. И кожа не светлая, а более смуглая. И овал лица их, и губы, и нос. И ростом я выше, чем ты.
Как только я начала всё это говорить, мать дёрнулась, как от удара, а затем снова посмотрела на меня, и в глазах отразился такой ужас, что я на секунду пожалела, что вообще затронула эту тему.
–Она тебе всё рассказала, – обречённо прошептала она.
–Да, – я кивнула, а потом угнетенно добавила: – Стоило это давно сделать. Это облегчило бы мою жизнь, и возможно твою. По крайней мере, я бы не мучилась, зная, за что ты меня не любишь...
–Нет! Не говори так! Я тебя люблю! – горячо воскликнула она, но запал тут же пропал, и следующие слова она произнесла уже нерешительно: – Просто я не могу находиться рядом с тобой... Ты их копия, полная... Я сердцем тянусь к тебе, но даже спустя почти девятнадцать лет не могу забыть тот ужас... Тебе стоит лишь посмотреть на меня, и я как будто снова становлюсь той испуганной девчонкой... – мать тяжело задышала, а потом неожиданно сползла со стула на пол и, обняв мои колени, затараторила: – Эльга, девочка моя, прости за всё! Я так виновата! И одновременно не виновата! Я любила твоего отца... хотя может и не он отец... Но это не важно сейчас... Я любила его и жила от встречи к встрече, а он так поступил со мной! Я ведь даже не знала, что у него есть брат-близнец, и что они по очереди встречаются со мной! Когда он заманил меня тогда на дачу и с братом всю ночь издевались надо мной, после я вообще хотела умереть. Пыталась вены себе вскрыть, потому что в кошмарах снова и снова переживала всю ту боль, грязь и ужас... А после выяснилось, что я беременна... Поверь, мне предлагали сделать аборт, но я отказалась! Я хотела тебя родить и верила, что смогу любить, несмотря на то, что ты таким образом получилась... Но я никак не ожидала, что ты так будешь похожа на них... Ты всё подобрала, до единой крошечки... Ни капли моего нет... Два года после твоего рождения я заставляла себя смотреть в твои глаза, пыталась научиться не бояться, повторяла себе, что ты лишь моя дочь, а не кого-то из тех монстров братьев-близнецов... Но... не смогла... Ты слишком на них похожа... Это так страшно и больно... Ты не представляешь, как я мучилась... Любить своего ребёнка и одновременно бояться, это невероятно тяжело...
–Поэтому ты уехала, – констатировала я, не зная, как реагировать на мать, которая впервые в жизни при мне проявила эмоции.
–Да! Я же видела, что ты тянешься ко мне, и чувствуешь боль из-за моего поведения... Я думала, что так будет легче и тебе, и мне... Надеялась, что во время моих приездов будет важнее моя тоска по тебе и я смогу показать свою любовь, а значит перестану причинять и тебе боль своей холодностью... Но не вышло... Ты с каждым годом всё больше похожа на них... Это так страшно...
–Поэтому ты перестала приезжать.
–Прости! Не могла я видеть все их черты в тебе! – мать разрыдалась и уткнулась в мои колени, после чего глухо пробубнила: – Ты живое напоминание всех тех мерзостей, что со мной вытворяли той ночью... Только не подумай, что я виню тебя... Нет, ты ни в чём не виновата... Но я не могу забыть взгляд тех серых глаз... как губы растягиваются в гадкой, издевательской улыбке... как ко мне тянутся руки... А ты ведь на меня смотришь точно такими серыми глазами, улыбаешься их губами... и моё тело сразу пронзает боль, а потом охватывает оцепенение, и я как будто леденею вся...
–Не надо это вспоминать, – пробормотала я, ощущая, как мать начала бить мелкая дрожь.
–Мне ведь тогда исполнилось всего шестнадцать! Я была скромной, невинной девочкой, не знающей, что моя первая любовь обернётся таким ужасом... Что тот, кого я боготворила, так поступит со мной... Что он вообще способен на это... Лишь позже я узнала, что была не единственной, с кем они так поступили... Они любили найти такую глупую дурочку как я, из бедной семьи и очаровать её, заверить в своей любви, а потом проделать все те мерзости... Они упивались своей безнаказанностью... Знали, что их отец решит все проблемы... А самое ужасное, что я даже не знаю, кто из тех монстров твой отец... Они ведь похожи, как две капли воды... и постоянно менялись, не прекращая мою пытку...
–Бабушка успела рассказать, почему я появилась на свет и почему ты так вела себя, но не успела ответить на вопросы, – нерешительно произнесла я. – Почему вы не подали заявление об изнасиловании? Почему не посадили тех уродов?
–Заявление? – переспросила мама и, подняв голову, посмотрела на меня, а потом с горечью сказала: – Как я понимаю, бабушка не назвала тебе имена... С ними было бесполезно бороться и тогда, и сейчас... Деньги и связи могут замять любой скандал... Их отец сделал всё возможное, чтобы делу не дали ход... Меня чуть-ли не в проституции обещали обвинить... Что вроде как я сама хотела этого, и даже показали пятерых парней, которые готовы были дать показания, что я и раньше вела аморальный образ жизни, хотя я тогда и с мальчиками не целовалась... Слава был первый во всём.... А бабушке угрожали увольнением с работы, позором, что воспитала дочь проститутку. Даже грозили обвинить в сутенёрстве... Типа, это она мной торговала... Та семья уже тогда была влиятельной и могла многое, а сейчас вообще стала могущественной...
–Да? А где они сейчас? – поинтересовалась я, почему-то внутренне чувствуя дрожь, что могу жить в одном городе с ними.
–Как где? Здесь, до сих пор живут в Хабаровске. Ты даже про их семью не раз слышала и видела по телевизору, – с ненавистью ответила мать. – Это тоже послужило причиной моего переезда... Не могла я видеть, как их отец то детский центр открывает, хвалясь своей благотворительностью, то очередной торговый центр, а то участвует в программе помощи животным... Он бы сначала своих сыновей-животных научил хоть каким-нибудь людским качествам.
–Здесь? – удивлённо спросила я и принялась в памяти перебирать известных людей города, у которых имеется два сына-близнеца.
Но долго делать этого не пришлось. Я почти сразу поняла о ком речь и с ужасом посмотрела на маму.
–Это что, Лагоровы?
–Они самые, – мама с отвращением кивнула.
–Ничего себе, – ошеломлённо пробормотала я. – Теперь поняла, почему бабуля, как только видела кого-нибудь из них в новостных программах нашего региона, моментально переключала программы. А когда четыре года назад один их сыновей Лагорова разбился по пьяни в аварии, сильно радовалась, приговаривая, что Бог шельму метит.
–И я радовалась этому, – призналась мама. – Хотя разбился как раз Слава. Моя первая и такая ужасная любовь...
–Так им и надо! – мстительно произнесла я. – А сейчас поговаривают, что сынок второго близнеца, наркоман конченный и семейство изо всех сил пытается его вылечить, но никак! Воспитал себе мой дедуля и сыновей, и внучка. Пусть теперь мучается!
–Он тебе не дедуля! – отчеканила мама. – Они нам вообще никто! И даже не думай к ним обращаться! Их папаша как раз больше всех смешивал меня с грязью и угрожал и мне, и бабушке.
–Не волнуйся, не буду я к ним обращаться, – ответила я. – Просто теперь буду радоваться любой неудаче этой семейки!
–Лучше забудь про них.
–Уже не получится, – сухо бросила я. – Ведь у тебя не получилось это сделать. Ты уехала, чтобы не видеть меня. А я и этого не могу сделать. Теперь, каждый раз глядя в зеркало, я буду видеть не себя, а черты тех уродов, благодаря которым я появилась на свет.
–Вот поэтому я и не хотела, чтобы ты знала обо всём, – с болью пробормотала мать. – Бабушка обещала, что будет молчать...
–Рассказывая это, бабуля надеялась, что таким образом сможет наладить наши с тобой отношения. Она не желала, чтобы я думала, что одна осталась на этом свете. Ведь после того, как ты перестала приезжать и я узнала, что ты вышла замуж, а потом и родила Артура, я отказалась от тебя и всем говорила, что моя мама умерла. Мне проще было думать, что тебя вообще нет, чем то, что я не нужна тебе.
–Прости меня, умоляю... – глаза матери наполнились слезами, и она снова уткнулась мне в колени. – Я так тебя хотела любить, несмотря ни на что... и люблю сейчас... но мне так больно смотреть на тебя...
–Понимаю, – ответила я, представив себя на месте матери. "Наверное, и мне было бы больно видеть в своём ребёнке черты насильников... Но я бы больше прикладывала усилий, чтобы хотя бы ребёнок не чувствовал себя так, как я в детстве... Впрочем, что уж сейчас говорить об этом или думать. Детство позади. Мать практически чужой человек. У неё своя семья и другой ребёнок, и живёт она далеко. А мне необходимо здесь и сейчас учиться жить одной и строить своё будущее", – подумала я, а вслух произнесла: – Ладно, нужно убрать со стола. А после хочу отдохнуть. Устала я за последние дни.
–Конечно-конечно, – робко согласилась мать и, отодвинувшись, тоскливо посмотрела на меня. – Я всё понимаю.
Встав, я натянуто улыбнулась ей, и начала убирать со стола, думая о своей жизни и в прошлом, и в будущем, а когда всё было сделано, убежала в свою комнату, чтобы побыть одной.
Раздевшись, я упала на кровать и, уткнувшись в подушку, наконец, разрешила себе расплакаться, чтобы выплеснуть всю ту боль, что не давала мне нормально вздохнуть. Только теперь я плакала не только из-за смерти бабушки, а и из-за мамы тоже. Было безмерно жаль её, прошедшую через боль и ужас, её поломанную жизнь, её мучения в дальнейшем.
"Господи, вот бы взять и отомстить тем гадам! Растоптать их за столько поломанных судеб! Мать страдает все эти годы. Я всё детство маялась, думая, что разочаровала её... Да и бабушка могла бы прожить намного дольше, не случись тогда беды. Ведь она всю жизнь переживала за маму и это отразилось на здоровье... Но ведь это невозможно. Я никто по сравнению с той семейкой... Мне охрана даже подойти к ним не даст, чтобы хотя бы в морду врезать... Эх, нет в этом мире справедливости... И нет больше любимой бабули", – последняя мысль особенно сильно отозвалась болью внутри и укрывшись ещё и одеялом, я зарыдала сильнее, не зная, как без неё жить.
Глава 2.
Разминаясь перед стартом чуть в стороне от остальной группы, я смотрела на дистанцию, надеясь, что не подведу тренера. «Сейчас мне необходимо хоть в чём-то почувствовать, что я могу контролировать свою жизнь... Что хоть что-то осталось в ней от того, что связывает с прошлым... Правда, теперь уже бабуля не сможет за меня порадоваться, если я приду первой... Не будет вкусных оладий со сгущёнкой в качестве награды... Не будет тёплых слов похвалы и искренней радости за мои успехи», – горло сдавило от этих мыслей, а на глаза навернулись слёзы, и я плотно сжала зубы, чтобы не расплакаться.
С момента смерти бабушки прошло две недели, и с каждым днём мне становилось всё хуже. Если в первые дни я просто не осознавала всего и была занята подготовкой похорон и пребывала в шоке из-за причин своего рождения, то сейчас тоска по бабушке и ярость на насильников матери усилилась. Гнев и боль от потери всё больше захватывали меня, разрушая изнутри, и я ощущала, как становлюсь всё злее. Теперь я почему-то всех окружающих воспринимала в штыки и чуть что, начинала хамить. Хотя раньше так не вела себя. Даже мать, которая могла пожить со мной ещё десять дней после похорон, я попросила уехать раньше, ссылаясь на то, что хочу побыть одна. Я вообще никого не хотела видеть. Но при этом одиночество больше всего и пугало.
Это было самое тяжёлое, потому что в глубине души я понимала, что хочу сейчас видеть лишь бабулю, которая всегда меня понимала и могла поддержать в любой ситуации.
"Интересно, так ведут себя все, кто потерял самого родного и близкого человека, или лишь такие молодые люди, как я? Из-за молодости мы острее переживаем всё? Или возраст не имеет значения?" – ответов на эти вопросы у меня не было, да они и не очень интересовали, потому что они всё равно не могли облегчить мои страдания.
–Эля, уверена, что хочешь это делать? – ко мне подошла девушка из нашей команды.
–Уверена, – буркнула я и присела пару раз, чтобы больше разогреть мышцы, а затем потянулась вверх и после сделала два наклона вправо и два влево.
–Ведь всего две недели прошло... – начала она, но я её грубо прервала, прекрасно понимая, что её волнует не моё душевное состояние:
–И что теперь? Я должна год носить траур, посыпать голову пеплом и сидеть дома, закрывшись в ванне и рыдая? Бабушка как раз меньше всего этого хотела... Да и потом, не лезь ко мне со своим лживым сочувствием. Знаю я, что тебе нужно. Хочешь убрать меня, как конкурентку, на которую могут обратить внимание люди из школы Олимпийского резерва...
–Но ведь ты всё равно не интересуешься этим, – девушка не стала отрицать основную цель и решила говорить прямо. – Спорт для тебя лишь развлечение, а я для меня шанс добиться всего в этой жизни...
–Ой, вот только не надо мне сейчас рассказывать, что я стою у тебя на пути! – прервала я её. – Не я стою у тебя на пути, а твоя физическая форма. Хочешь и дальше посвятить себя спорту, усиленно тренируйся. Или думаешь, что будешь вести со всеми своими соперницами задушевные беседы, и они дадут тебе возможность попасть в сборную? Не смеши! Только хорошими результатами ты сможешь всего добиться. Так что вперёд, на дистанцию и там показывай свои результаты, а не убирай соперниц лживым состраданием.
–Сука, – с ненавистью буркнула она и отошла, а я лишь покривилась в её сторону, не видя смысла отвечать таким же оскорблением.
Опять присев пару раз, я посмотрела на стометровку и финиш, настраиваясь на победу, и сказала про себя: "Бабуля, это в твою честь победа. Я верю, что ты смотришь на меня с неба и всё видишь. Ты и там сможешь порадоваться за меня, а я здесь буду знать это".
–Эльга, как настрой? Боевой? – ко мне подошёл тренер.
–Да. Боевой, – спокойно ответила я.
–Точно хочешь этого, или всё же...
–Без "всё же", – сухо оборвала я, а потом, посмотрев на тренера, поняла, что ему действительно важно моё душевное состояние и умоляюще сказала: – Василий Николаевич, мне это нужно! Если вы меня сейчас снимите с соревнований и скажете не посещать тренировки, я с ума сойду! Мне необходимо хоть что-то, за что я могу зацепиться и ощутить, что моя жизнь такая же, как до смерти бабушки... Пусть я прихожу в пустую квартиру после, но я хоть могу заснуть после выматывающей тренировки, а не рыдать в подушку, думая о том, как мне её не хватает... Поймите, моя жизнь и так поменялась из-за окончания школы и смерти самого родного для меня человека, и тренировки с соревнованиями единственное, что не даёт мне пасть духом...
–Всё-всё, я понял, – глухо сказал он, а потом, потоптавшись, раскрыл объятия, чтобы по-отечески пожалеть меня.
От этого на глаза снова навернулись слёзы. "Ох, Васник, как мы его все называем, хоть и требует от нас невозможного, но всё же добрый и хороший. Любой из нашей команды может прийти к нему и рассказать о том, что на душе. Вот и сейчас он даже при всех готов показать, что понимает мои чувства, и готов пожалеть, хотя любой человек со стороны и предположить не в состоянии, что он может быть таким душевным... но нельзя этого делать", – подумала я и отрицательно замотав головой, пробормотала:
–Не надо. Я знаю, что вы сопереживаете мне и пытаетесь поддержать, но будет только хуже... Нельзя меня жалеть. Относитесь, как и раньше. Ругайте меня в случае неудач или плохого результата. Кричите на меня, заставляя больше выкладываться... В общем, будьте таким, как и прежде. Не хочу к себе особого отношения.
–Хорошо, – сказал он, опустив руки, а потом грозно прикрикнул: – Ну, и чего ждёшь, Зорина? Размялась? Или опять будешь сопли жевать, а потом со скоростью улитки плестись по дистанции? У тебя сегодня проверка на прочность. Последний раз защищаешь честь спортшколы. Потом будешь выступать за свой университет... Или хочешь меня опозорить, показав, что я воспитываю бездарностей? Готова к стометровке, прыжкам в длину и высоту?
–Буду стараться изо всех сил! – отрапортовала я, зная, что тренер хочет именно этого. – Клянусь, буду стараться сегодня изо всех сил, а завтра напрягусь и в эстафете покажу себя на пределе сил!
–Ты лучше в метании покажи хороший результат, – холодно вставил он, а потом посмотрел на мои руки и поморщился: – Нужно было заставлять тебя больше подтягиваться и отжиматься. Если бы не метание, в пятиборье тебе не было бы равных.
–Ну, простите, – ехидно ответила я. – Ручки, как были у меня слабые, так и остались. Зато ножки сильные...
–Вот и покажи, как ты этими ножками можешь бегать и отталкиваться от земли для прыжков.
–Сделаю всё возможное! – клятвенно заверила я, чувствуя, как боль из-за смерти бабушки немного отступает и на первый план выходит воля к победе.
Тренер отошёл, давая мне возможность сосредоточиться, и к моменту старта я полностью настроилась на соревнования, отодвигая вглубь все остальные мысли, не касающиеся спорта.
Это дало свои результаты, и к концу первого дня, по очкам я вышла в лидеры, что грело сердце. Но лишь до того момента, когда состязания закончились и подбадривающий шум трибун стих.
Переодеваясь после душа в раздевалке, я хмурилась и тянула до последнего, не желая ехать в пустую квартиру.
"И что там делать? Пожевать что-нибудь на ужин и завалиться в кровать? Ведь некому рассказать, что я чувствовала перед стометровкой или прыжком в длину... Не поделиться мыслями о том, как настраивалась перед прыжком в высоту... Да и кому это интересно, что я повторяю себе, что лёгкая, как пёрышко, или гепард, вышедший на охоту... Ещё и за больную на всю голову примут, если расскажу о таком... Только бабуля понимала меня с полуслова и верила в мои силы и способности взять любую высоту или пробежать так дистанцию, чтобы все ахнули... Она даже поддерживала мою веру в приметы. И уважительно относилась к моим кроссовкам, которые я называю счастливыми... Даже подруги на меня сморят, как на дурочку, если я заикаюсь о таком... Хотя, их понять можно. Они ведь далеки от спорта и всё воспринимают со смехом... Да и из подруг тут осталась только Туся. Она единственная, кто поступил в местный институт, а все остальные разъехались сразу после выпускного – кто в Питер, а кто в Москву. Наверное и я, если бы бабушки не стало раньше, поступала бы в другой универ, но ведь хотелось быть рядом с ней... А сейчас и переводиться уже поздно. Всего три дня осталось до начала обучения", – думала, копаясь во время сбора вещей, а потом всё же заставила себя собраться и, повесив спортивную сумку на плечо, вышла из раздевалки.
–Она, – неожиданно тихо раздалось за спиной. А потом громкий мужской голос спросил: – Зорина Эльга?
Дёрнувшись в первое мгновение, я быстро взяла себя в руки и, оглянувшись, увидела девушку лет двадцати трёх, и мужчину лет тридцати пяти. Оба они моментально притягивали взгляд, и я обратила на них внимание ещё во время разминки, но не только из-за внешности, а из-за поведения. Слишком они внимательно всех рассматривали. А во время соревнований, они постоянно переходили из сектора в сектор, садясь на передних трибунах и никак не реагируя на успехи или неудачи спортсменов, лишь пристально наблюдали за нами. Хотя и сами они смотрелись весьма интересно. Темноволосая девушка была слишком высокой для своего спутника, но при этом имела мелкие черты лица. И глаза у неё были какие-то маленькие, и губы узкие, и нос заострённый, и вообще она вся была какой-то несуразной и непропорциональной. А вот мужчина выглядел совсем по-другому. С пепельными волосами, маленький, слегка полноватый, с большими глазами, с крючковатым носом, он постоянного сутулился, и что больше всего притягивало взгляд, часто моргал, из-за чего у меня почему-то моментально появилась ассоциация с птицей, а именно филином, и сама не желая этого, вместо подтверждения, я выдала:
–У-гу, – отчасти копируя звук филина.
–Очень оригинально! – с недовольством произнёс он, а потом прищурился и вопросительно посмотрел на свою спутницу.
Девушка улыбнулась, когда услышала мой ответ, а затем стала серьёзной и, достав визитку, протянула её мне.
–Эльга, мы представители природоохранного университета. Может, слышала о нас...
–Да, – коротко сообщила я, взяв визитку, а сама подумала: "Слышала? Ха, да я мечтала там учиться, как и большинство школьников нашего региона! Несмотря на такое простое название и месторасположение на периферии, этот ВУЗ входит в пятёрку самых престижных в стране. Попасть учиться туда, это стопроцентная уверенность в хорошем будущем. Все выпускники ещё до окончания обучения устраиваются работать в престижные фирмы. За студентами работодатели со всей страны чуть ли не в очередь становятся, потому что знают, что получат высококлассных специалистов. Но туда такой конкурс и там такая плата за обучение, что я даже и не пыталась туда соваться. Они принимают студентов только с высшими баллами, а я не по всем предметам училась на отлично".
–Замечательно, что слышала, – сказала девушка. – А ты не хотела бы у нас учиться?
–Мне это не по карману, – ответила я и вздохнула. – Да и количеством баллов я не дотягиваю. У вас ведь золотых медалистов принимаю и то не факт, что каждый поступит...
–У нас есть разные программы, для разных студентов, и совершенно не обязательно быть золотым медалистом, – уклончиво сказала девушка. – Баллы не совсем то, на что мы смотрим. Даже скажу так – первостепенную роль играет одарённость студента и в других сферах жизни. В тебе эта одарённость есть, и мы готовы предложить обучение в нашем университете.
–В чём моя одарённость? Спорте, что ли? – с недоумением спросила я, потому что других талантов я в себе не замечала. – Хм, но зачем вам я? У вас и так команда самая сильная из всех существующих. Вас ведь вроде даже сняли с Универсиад, потому что в течение последних пяти лет только вы и выигрывали все медали.
–Мы сами отказались от участия в Универсиадах, чтобы другие имели шансы выигрывать, – быстро пояснила девушка, а потом протянула ко мне руку и мягко произнесла: – А талант в тебе есть, только его нужно развивать. Мы очень заинтересованы в таких людях и даём возможность одарённым детям обучаться у нас бесплатно. И даже больше, выплачиваем им хорошую стипендию, чтобы студенты думали только об учёбе и полностью сосредотачивались на ней.
–Да? – удивлённо переспросила я, не зная, что ещё сказать, а про себя подумала: "Что-то я не помню, чтобы у них на сайте университета упоминалось о специальных программах обучения, хотя перечитала там всё, когда выбирала себе ВУЗ... Хотя, может они их специально не афишируют, а предлагают сами. Напиши они и о бесплатных спецпрограммах, их бы завалили документами со всей страны".
–Да, – подтвердила девушка. – Единственное, перед распределением на факультет у нас требуется пройти небольшие тесты и выбора не даётся, где учиться. Наши преподаватели определяют направление по результатам тестирования.
–Хм, а если меня не устраивает специальность, которую мне предложат? – настороженно спросила я.
–Такого у нас не бывает, – сухо вставил мужчина. – Абсолютно все студенты понимают, что для них выбрана оптимальная специализация и довольны результатами своего обучения.
–Ну а если вдруг мне не понравится, – упрямо повторила я.
–Вдруг у нас исключается, – так же упрямо ответил мужчина и два раза моргнул.
–Филипп Юрьевич хотел сказать, что такого у нас ещё не было, но если случится, мы всегда найдём компромисс, чтобы одарённый студент продолжал и дальше у нас учиться, – вставила девушка и улыбнулась мне.
"Филипп? Буквы в конце заменить, и будет филин! Интересно, это у родителей такое чувство юмора, или у природы? Он с детства был похож на птицу, или это матушка-природа так отыгралась за имя?" – подавляя улыбку, подумала я, а девушка тем временем полезла в свою сумочку и достала оттуда флешку.
