Текст книги "В августе сорок первого (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

И вот, в итоге, трясусь с товарищем Жуковым, напросился к нему в гости, как только принял фронт и раздал первые указания. Мне сейчас крайне необходимо наладить контакт с соседом. Жуков не в настроении. Назвать нашу встречу ритуалом расшаркивания никак нельзя. Я не знаю, кем считает меня Жуков: выскочкой, сталинским фаворитом, кто в его голову заберется? Я его по-прежнему считаю маршалом Победы и одним из самых выдающихся полководцев нашего времени, с ним рядом можно поставить только Рокоссовского, но это мое личное мнение, и ни на что большее не претендую.

– Надо было резать Минский хер намного раньше! Объясни, почему 28-ю перебросили под Могилев, а не на Барановичи или Бобруйск? Можно было двумя армиями ударить на Минск и никакого бы наступления не было бы!

– Георгий Константинович! Гудериан бы удар 28-й легко парировал, а по 27-й ударил бы Гёпнер.

– Ты так и настаиваешь на том, что Четвёртую танковую группу немцы перебрасывают под Минск?

– Ленинград – крупный промышленный центр и база Балтфлота, немцы бы рвались к нему, если бы не наша активность в Финляндии. А так – понимают, что взять сходу город не смогут, а на блокаду после нашего продвижения к Хельсинки рассчитывать не стоит. Да, они перебрасывают войска в Данию – им надо пробиться к шведской руде. Но это не столь уж и критично, кроме того, там танковой группе делать нечего. Так что перебросить сюда и создать мощное давление, организовать стратегический прорыв – самое разумное.

– Значит, сюда. И будут идти по кратчайшему пути к Москве, я правильно понимаю?

– Все верно. Но у Минского хера есть один хороший для нас момент – всего две линии снабжения через Заславль и Столбцы. Уверен, что немцы ударят у тебя на Сморгонь и Вилейку, чтобы линию снабжения обезопасить максимально, возить по чугунке грузы под обстрелом то еще удовольствие. Вот я и хочу, чтобы ты ударил на Красное-Заславль. Тогда от твоей Сморгони они отстанут.

– Ты верно придумал, да и приказ Ставки я получил, но сделаю по-своему. Я лучше обстановку знаю. Буду атаковать на Засьцянки и Молодечное.

– Почему на Засьцянки? – удивился я.

– Название понравилось! – буркнул в ответ Жуков. Увидев, что я все еще недоумеваю, снизошел до объяснения.

– Там местность болотистая. Немцы удара не ждут. Я могу стрелковыми частями и Засьцянки, и Молодечное взять. А танков у меня две бригады по полста двадцать шестых. Смех! Но есть пойдут дожди, местность станет там труднопроходимой, они меня оттуда никакими танками не выковыряют.

Да, название пришлось генералу Жукову по душе, а что, он лучше знает, где и как немца ущучить.

– Дожди начнутся с середины сентября. Так что строй из этого свои расчеты.

Жуков хмыкнул, но информацию к размышлению принял. Не смотря на свой тяжелый характер, пониманием военного дела его Господь не обделил, в остальном…[4] это тема для совсем другого разговора.

– Приехали уже, давай, посмотрим, что тут у нас, в Сморгони, творится.

Мы вышли из машины и направились к вершине небольшого холма, недалеко от паромной переправы через Вилию. Паром был давно уже сожжен, немцы постарались. Город представлял собой дымящиеся руины, вот уже который раз немцы превращали этот небольшой аккуратный городок в сплошные развалины.[5] На холме был оборудован НП, на который мы и прошли, соблюдая осторожность. Отсюда открывался довольно неплохой вид на плацдарм, который Жуков удерживал у Сморгони.

– Наша оборона проходит по центру города. Вот там разделительная полоса – центральная улица. По эту сторону мы, по ту сторону – немцы. В подвалах и у нас и у них – пулеметные точки, вот то село, Клиденяты – за нами. По его окраине линия обороны. А чуть дальше – станция Белая, она под немцами. Вот там справа от нас Перевозы, там мост, который немцы регулярно бомбят, а мы восстанавливаем, это наша линия снабжения на Сморгонь. Дальше Светляны, это наш край, вот, Светляны – Минки это правый фланг Сморгоньского выступа. Артиллерийский резерв расположили за рекой, пара километров для них… Пока тут бои были средней интенсивности, если серьезно навалятся, не удержу Сморгонь, резервы не смогу перебросить. Придется за реку отходить, тут, по берегу мы приготовили и замаскировали еще одну линию обороны.

– Говорят, что против тебя немцы поставили Паулюса. Смотри, Георгий Константинович, этот тип мастер артиллерийского наступления. Где сконцентрирует свои гаубицы, там и жди удара.

– Сам знаешь, у меня с тяжелой артиллерией совсем никак. Если бы не летуны, кранты нам. Наши старые гаубицы против немецких совсем не тянут, а тут еще каждый ствол держу в кулаке и пересчитываю каждый снаряд. Тебе там, на Севере все условия создали, за наш счет, получается.

– Георгий Константинович! Было стратегическое решение вывести из войны Финляндию и Норвегию. Это решение правильное, а то, что на его решение дали остаточно ресурсов, так и надо: сосредоточить усилия там, где вероятнее всего победа. И дальше для наступления ресурсы будем готовить с избытком, чтобы в ходе него не чесать репу: где тот самый перерасходованный снаряд найти! Думаю, зимой погоним немца и с Белоруси, и с Прибалтики, пора там порядок наводить.

Вышли из наблюдательного пункта и направились к машинам, спрятавшимся за леском у Трилесино. И тут обратили внимание, что недалеко от наших машин разгружаются 120-мм минометы, разгрузкой очень браво и уверенно командовал молоденький сержант, не удержался, подошел к нему, тот, увидев начальство, даже чуток растерялся от обилия комсостава, но быстро сориентировался и доложил старшему по званию, которым был генерал Жуков.

– Товарищ генерал армии, 2-й взвод тяжелых минометов 26-го минометного полка разгружается для занятия позиции у села Трилесного, для поддержки наших частей в Сморгони и ударов по железнодорожной линии Вильно-Минск. Командир отделения сержант Семен Зеленский.

Тут я и ляпни:

– Не Семен ли Иванович?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант. – браво отвечает сержант.

– Скажите еще, что из Кривого Рога.

– Так точно, из Кккривого Рога… – уже не совсем уверенно, чуть заикаясь произносит боец. Прикидываю, а ведь Сёма двадцать четвертого года рождения и не должен был на фронт попасть. Или это отличие в реальностях?

– Так что, в военкомате год себе приписал, или два? – спрашиваю на всякий случай.

– Два… – молоденький невысокий круглолицый паренек стыдливо уставился взглядом в землю. Ну, блин! Ну хороший же парень! И человек стоящий! А вот на внуках природа отдохнула.

– Ну что же, Семён Иванович, воюй, немца бей. У тебя вон, какие дуры на хозяйстве! Всыплешь фрицам, мало не покажется!

И протягиваю бойцу руку. Тот ее жмет, тогда наклоняюсь к нему и тихо говорю:

– Пообещай мне, генералу Виноградову, что, когда у тебя появится внук, Володенька, будешь его пороть, чтобы человеком вырос, а не клоуном.[6]

Эпилог

5 сентября 1941 года в Москву из военного аэродрома под Терсо вылетел самолет. Это был Бристоль Бомбей – не самый плохой транспортный самолет Второй мировой. Он создавался как бомбардировщик, но к сороковому морально устарел и сейчас использовался именно как транспортный самолет. Именно этот борт эвакуировал греческую королевскую семью на Мальту. Теперь он вез сэра Уинстона Черчилля на переговоры в Москву. Моторы перебрали, дополнительные баки установили и заполнили под завязку. Маршрут был почти на предельной дальности полета этого двухмоторного гиганта. И сама идея перелета Черчилля не сильно радовала, но никаких вариантов у него уже не было: если бы не убийство Рузвельта, премьер-министр ни за что не рискнул бы на этот полет. Но приходилось идти на риск, и все из-за заварушки в США. Там страну возглавил один из влиятельных демократов, немало сделавший для своей страны на посту спикера Палаты представителей, Сэм Рейберн, верный сторонник курса Рузвельта. Пока что за смену курса страны можно было не опасаться, но по закону, скоро выборы. И это вопрос! Сэм был серьезным и влиятельным политиком: своими прекрасными дорогами США обязаны именно ему. И не только. Поддержка курсу Рузвельта в Конгрессе была не настолько уж массовой, разведка докладывала о возросшем влиянии изоляционистов, Рузвельтовский призыв[7] оказывался под угрозой, закон о его продлении застрял в Конгрессе. Возросла активность сенатора-демократа Бертона Кендалла Уиллера и его помощника, прогрессиста Роберта Лафолетта-младшего, при этом их интересы тесно переплетались с интересами группы республиканцев, голосом которых до недавнего времени был Гарри Трумэн. Их возможный лидер Джеральд Най был слишком молод и совершил несколько грубых промахов, так что на него ставок никто не делал в ходе игры, которая развернулась вокруг того, кто станет на место Рузвельта. Среди республиканцев были не только сторонники изоляционизма, но ситуация складывалась как никогда остро, в первую очередь, для Британской империи, ведь возможность остаться только с одним серьезным союзником – большевистской Россией, казалась Черчиллю абсолютно бесперспективной. В любом случае, были и те, кто поддерживал стремление США выступить на стороне кузенов, но как можно позже, чтобы иметь возможность снять сивки, но при этом не тратить на это занятие много усилий. Сейчас англичане вложили очень много денег на поддержку тех, кто выступал за вмешательство США в дела на Континенте. Неожиданно их задачу облегчила поднятая в прессе волна обвинения нацистов в массовых убийствах евреев, это особенно ударило по изоляционистам, среди которых было много откровенных антисемитов.

Черчилль летел к Сталину еще и потому, что обстановка в мире изменилась и надо было объяснить единственному пока что союзнику свою линию поведения. Немцы уходили их Африки, вроде бы у Британии высвобождались валентные части, но ввязываться в действия на континенте Империя не хотела. И, главное, нужны были гарантии оплаты английских поставок. Лучше всего для британцев подошел бы бартер на стратегические ресурсы. Но и от золота потомок герцогов Мальборо отказываться не собирался.

Окончательно убедили Черчилля лететь новости о том, что новое наступление Вермахта было остановлено на рубежах реки Днепр. В этих боях русские применили новое и очень эффективное оружие против немецких танков. Причем, говорят, у немцев чудовищные потери именно среди экипажей, что совершенно меняет ситуацию на фронте: танки можно отремонтировать, а новый экипаж надо еще обучить. Это оружие должно быть передано Британии для изучения! А производство его мы сами наладим!

После четырнадцатичасового перелета самолет премьер-министра Британии приземлился на военном аэродроме вблизи Архангельска. Последний отрезок пути его сопровождали истребители ВВС РККА, которые сначала крепко напугали пилотов «Бристоля». После нескольких часов отдыха, знакомства с местным начальством, самолет премьер-министра вылетел в Москву. В экипаж вошел опытный штурман, знающий все подходы к столице, а в сопровождении опять была пара истребителей, постоянно обгоняющих британцев, видимо, от нечего делать, пилоты русских крутили фигуры высшего пилотажа, чем еще больше раздражали британского премьер-министра, он не мог поверить, что среди этих крестьян находятся пилоты, равные холеным британским аристократам.

Черчилля встречал Молотов. А Сталин в своем кабинете просматривал аналитический обзор Разведупра по английской и американской тематике. Разведка докладывала, что японский флот очень тихо вернулся на базы, проведя в океанском просторе самые крупные маневры за последнее время. Интересно, насколько этот поход уменьшил запасы топлива в стране Восходящего Солнца. А на столе лежала маленькая записка генерал-лейтенанта Виноградова. «Интересно, кто сейчас подмахнет Манхэттенский проект???».

* * *

Винница-Глинск

Июль-сентябрь 2021 года.

Влад Тарханов (Григорьянц Владислав)

[1] Погуглите, на что тратили государственные деньги, какие виды вооружения с благосклонного одобрения ГАУ разрабатывались. Волосы стают дыбом!

[2] Тут попаданец чуть-чуть ошибся, фронт был западнее Житковцев на рубеже рек Смерть и Горынь.

[3] В РИ Василевский так говорил о Злобине: «Это был очень способный, подготовленный, опытный и трудолюбивый, судя по прежней и последующей работе, командир, отличный штабник и хороший товарищ, пользовавшийся авторитетом в коллективе наркомата. Но когда я докладывал ему сведения, полученные с фронта, и проекты предложений по ним от себя и работников управления, меня каждый раз поражало его спокойствие, казавшееся равнодушием ко всему происходящему. Правда, он внимательно выслушивал, обсуждал доклад, соглашался с ним, делал иногда довольно дельные замечания, но почти всегда кончал одним и тем же: – Ну, хорошо, а что же дальше? Что я буду делать с этими нашими предложениями, если меня никто слушать не хочет, если всё решается без нас, наверху?». Но теоретиком был серьезным. Его учебники («Фронтовая наступательная операция» и др.) стали серьезным вкладом в военную науку.

[4] Есть такое мнение, что лезть в политику, тем более, в заговоры, великому полководцу не надо было. В подковерных аппаратных играх он был откровенно слаб.

[5] Первый раз Сморгонь пострадали от Первой мировой войны, тут проходила линия обороны Русской императорской армии, здесь немцы впервые провели газовую атаку на русском фронте, но наступление все равно провалилось (знаменитая Атака мертвецов).

[6] В РИ Семен Иванович Зеленский был призван на фронт в 1942-м, был командиром минометного взвода, воевал храбро, был предоставлен к правительственным наградам. В этой истории он погибнет в январе 1941 года в боях под Минском в результате удара немецких бомбардировщиков. Мнение героев книги с мнением автора может не совпадать, напоминаю: эта реальность альтернативная!

[7] Под давлением Рузвельта Конгресс разрешил временный призыв на воинскую службу 1940 году для подготовки к возможной войне. Значительная часть конгрессменов хотела это закон ограничить 12 месяцами и в 1941 году призванных распустить по домам, содержание армии дорого обходилось бюджету. При провале этого закона армия США теряла две трети личного состава и три четверти офицерского корпуса. Закон был принят с перевесом в 1 голос!