Текст книги "Командор"

Автор книги: Влад Шуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Жак! Чем вызван Ваш столь неожиданный визит,– поглядывая на высыпавших из дома домочадцев и, в то же время, понимая, что произошло что-то неординарное, спросила Симона. Ведь раньше Жак никогда не приезжал к ее дому, тогда это было не принято.

Жак слез с коня, опустился на одно колено, не стесняясь, взял руку Симоны в свои руки для легкого приветственного поцелуя. Тихонько, чтобы могла слышать только его возлюбленная, произнес:

– Дорогая Симона, мы не сможем сегодня вечером встретиться с тобой у церкви Сант-Орсо. Дело в том, что мне доставили пакет, и я срочно должен выехать в Париж по какому-то очень важному делу.

– Жак! Мне очень жаль!– проговорила Симона, едва сдерживая слезы.

– Ничего, любимая! Я постараюсь быстро вернуться домой, чтобы потом навсегда соединить наши сердца!

– Я буду ждать тебя, Жак! Сколько бы для этого не потребовалось времени.

К молодым влюбленным подошел отец Симоны, поклонился Жаку, как члену уважаемой семьи и пригласил его зайти в дом.

– Я очень благодарен Вам, синьор Минарди за приглашение, но я не могу им воспользоваться, так как через два часа я должен быть уже на пути в Париж.

– Мы всегда рады видеть Вас, сеньор де Шаллан в нашем доме, да и у Вас, как я вижу, к нему притяжение довольно большое, – произнес Минарди, искоса посмотрев на дочь.

Симона прямо зарделась до самых ушей и стояла, скромно опустив голову. Жак поблагодарил сеньора Минарди за теплые слова, еще раз поцеловал руку Симоне, а когда она пошла, проводить его «до калитки», тихонько произнес:

– Жди меня! А я буду любить тебя вечно!

– Я навек Ваша, Жак! Не забывайте меня!– произнесла Симона и не смогла сдержать слез.

Так они и расстались, не зная, когда им судьба позволит встретиться вновь, да и позволит ли встретиться?

По прибытии в замок Фенис, Жак увидел, что Северино исполнил все его распоряжения в наилучшем виде. Их ждали уже полностью подготовленные к дороге жеребцы с заполненными седельными сумками, а Жака ждала в замке его походная амуниция и оружие. Ему осталось только попрощаться с братьями и родителями, выразившими искреннее огорчение по поводу его спешного отъезда. Вскочив на коня, младший из семьи де Шалланов, тронулся в путь. Тут же сделал то же самое, его верный оруженосец Северино.

Путь двум молодым людям предстоял не близкий. Им надо было подняться в горы до перевала, держась, все время, левее горы Монблан, затем спуститься по северному склону Альп и выйти на дорогу, ведущую в город Лион. От Лиона шел уже оживленный тракт на Париж. Вопреки предположениям, никаких серьезных трудностей для двух молодых, но уже опытных и сильных мужчин, этот путь не представил. Уже 3 ноября они въезжали в Париж на своих жеребцах. Прибыв на собственную квартиру, пока Северино выгружал и разбирал вещи, Жак узнал, что его с утра, в таверне напротив, дожидается посыльный от Жерара де Вилье. Де Шаллан перешел улицу, а из таверны вышел человек в черном плаще с нашитым на нем крестом и представился сержантом ордена Храма Лацио Бальбоной.

– Месир де Шаллан, мне поручено проводить Вас в Тампль, столь быстро, как только вы сочтете возможным.

– Сержант, я готов выехать сию же минуту,– последовал ответ молодого рыцаря.

Жак много раз видел массивное семибашенное главное здание парижского Тампля. Четыре огромные круглые башни-бастионы по углам здания. Две башни, также круглые, в длинной части фасада. Все эти башни заканчивались конусообразными куполами-крышами, а в середине строения был еще большой четырехугольный купол центральной части здания. На каждом куполе располагались шпили, на которых развивались треугольные флаги – штандарты ордена. Здание Тампля было очень высокое и, подходя к нему, человек испытывал какой-то неизъяснимый трепет и даже, подчас, непонятный ему страх. Тампль – это не только упомянутое центральное здание, это целый комплекс орденских зданий и строений, обнесенный массивной каменной стеной. Глядя на этого архитектурного монстра, на ум приходит мысль, что если бы было нужно брать его штурмом, то с этой задачей не справилась бы ни одна, даже самая обученная, армия в мире.

Жак никогда не был внутри этой цитадели храмовников, он ведь не являлся членом ордена, поэтому, он испытывал некоторое волнение, впервые входя в это священное для ордена Храма здание. Ему показалось, что вход как-то не очень сочетался с мощью самого здания, так как, вход в здание представлял собой небольшую пристройку, состоящую из деревянного строения с входной дверью и тремя небольшими окнами. Войдя же в эту дверь, Жак увидел еще одну, но уже массивную металлическую дверь, которая могла выдержать любой штурм, и он понял, что это и есть настоящий вход в Тампль.

Командор Жерар де Вилье ожидал его в своем кабинете на втором этаже здания. Он по-приятельски поприветствовал Жака:

– Здравствуй, мой дорогой друг! Как я рад снова тебя видеть! Извини, что посмел отвлечь тебя от домашних дел, но мне, очень нужна твоя помощь.

– Я так же рад видеть тебя, Жерар, в добром здравии!– ответил на приветствие друга де Шаллан,– и хочу заверить, что кроме двух прекрасных глаз, меня в Аосте, поверь, ничего не держало.

– Узнаю старого друга! Ты, как всегда влюблен. Признайся, ведь именно из-за «прекрасных глаз», ты так и не вступил в наше братство?

– Ну, не только из-за них. Есть много причин, по которым я не считаю возможным для себя стать рыцарем ордена Храма. Впрочем, я отношусь с огромным уважением к ордену, а тебя, даже не будучи членом Вашего ордена, я считаю своим братом!– Жак пристально посмотрел на друга и добавил,– можешь смело располагать моим временем, а если понадобится, то и жизнью. Я никогда не предам тебя, а значит и интересов твоего ордена.

Жерар де Вилье, слушая друга, слегка улыбался, радуясь новой встрече с ним. Он был одет в обычный камзол, модный в начале XIV века. На нем были узкие штаны и щегольские сапоги с отворотами. Своим костюмом он, скорее напоминал парижского повесу, чем одного из верховных руководителей рыцарско-монашеского ордена.

– О каком важном деле шла речь в твоем письме, которое мне доставили накануне и из-за которого я спешно прибыл в Париж,– продолжил разговор Жак.– Что могло случиться в столь мирное время, чтобы тебе срочно понадобился боевой рыцарь?

– Ты так критически посмотрел на мой костюм, а между прочим, его наличие объясняется тем, что мне иногда приходится встречаться с нужными мне личностями в довольно-таки людных местах. А этот костюм как раз и не привлекает внимания ни на рынках, ни в тавернах.

– Я по поводу костюма тебе ничего и не говорил. Хороший костюмчик, модный, правда мысль, которую ты озвучил у меня, признаюсь, была. Но, впрочем, продолжай свой рассказ, я слушаю.

– Так вот, мои хорошие знакомые, являющиеся не чужими и в окружении короля Филиппа, сообщают мне, в столь мирное время, как ты сказал, очень не мирные сведения о готовящемся разгроме святого ордена Храма.

– Позволь,– удивился Жак.– Вы же, насколько мне известно, много лет снабжаете французских королей деньгами. У вас превосходный финансовый персонал по всей Европе, а уж парижский Тампль настолько славен, что, как мне говорили, ему даже была доверена королевская казна.

– Ты все правильно говоришь, но наш король при всей его внешней красоте и нравственности, очень коварный человек. К тому же, он окружен негодяями, типа де Ногаре и де Плезана, которые спят и видят, как бы поправить свои финансовые дела за счет нашего ордена.

– Да, но Ногаре ведь недавно чуть сам не лишился головы за совершенное им бесчинство по отношению к папе Бонифацию.

– Я тоже сначала думал, что он будет наказан королем или церковью, но мои агенты докладывают мне, что Гильом де Ногаре не только не пострадал, а в последнее время даже тесно сблизился с Гильомом Парижским.

– Это, насколько я знаю, Верховный или Великий инквизитор?– уточнил Жак.

– Правильно, а кроме этого, он является еще и духовником короля,– продолжал де Вилье. – Кроме этого произошло еще одно событие, которое, по моему мнению, приблизит планируемый разгром ордена.

– Что еще тебе доложили твои агенты?

– В последние годы король Франции пользовался услугами банкиров семейства Франчези. Так вот, они заявили, что исчерпали все свои возможности и находятся на грани разорения. Учитывая то обстоятельство, что де Ногаре уже использовал все возможности пополнения казны, отобрав имущество и деньги у ломбардских купцов и ростовщиков – евреев, королевскую казну неминуемо постигнет новый жесточайший кризис. Средство поправить финансовые дела одно – присвоить ценности и имущество ордена Храма.

– Мне кажется, что ты излишне драматизируешь ситуацию,– возразил де Шаллан,– ведь, чтобы направить какие-нибудь репрессивные меры в сторону ордена, нужно, чтобы эти меры одобрил и благословил сам римский понтифик.

– Ты снова прав, но, по мнению многих, нынешний папа Климент V является ставленником и, по сути, марионеткой Филиппа.

– Не богохульствуй!– предостерег друга де Шаллан.

– Хорошо! По крайней мере, 1 ноября в Пуатье должна была состояться его встреча с нашим Великим магистром де Моле и с Великим магистром госпитальеров. Эта встреча была отменена, якобы по причине болезни папы, а новая дата встречи не назначена.

– Хорошо, я согласен с тобой,– сдался Жак,– действительно существует опасность разорения Вашего ордена со стороны людей короля Франции. Что, по твоему мнению, нужно сделать, чтобы предотвратить это. Ведь ты для этого меня пригласил?

– Каким образом это предотвратить я не представляю. Для этого у нас не хватит ни власти, ни влияния. Я могу тебе доверить тайну ордена? – глядя в глаза де Шаллана, серьезным тоном неожиданно спросил командор Парижа.

– Жерар! По моему, я давно доказал, что мне ты можешь доверить любую тайну, потому что, если я поклялся ее не разглашать, она так со мной и умрет!– немного обиженно отреагировал де Шаллан.

– Ну, не обижайся, дружище. Ты ведь, все-таки, не член нашего ордена.

– Я вашим членам по этой части и по другим тоже могу еще нос утереть!

– Так…! Так…!– успокаивал его командор,– я продолжаю. Высоким собранием ордена принято решение во избежание возможных репрессий, которые могут привести к огромным потерям ордена, собрать находящиеся в собственности французских командорств ценности и переправить их в надежное место для сохранности. По всей видимости, этим местом станет Португальское королевство.

– Почему Португалия?– осведомился Жак.

– Король Диниш I весьма лоялен к нашему ордену. Это человек, умеющий ценить добрые дела, которые мы для него сделали. Кроме того в Португалии имеются укрепленные замки ордена и, вообще, мы в этой стране после реконкисты пользуемся большим авторитетом. Так вот, учитывая твои способности, ум, знания и опыт, мне просто необходимой будет твоя помощь в проведении переговоров с королем Португалии и в организации перевозки и передачи на хранение ценностей ордена на месте.

– О каком количестве этих ценностей идет речь?– уточнил де Шаллан.

– Это огромные богатства, для перевозки которых, я думаю, понадобится около десятка кораблей,– пояснил де Вилье,– это, кстати, еще одна из причин, почему мы выбрали Португалию.

– Почему?

– Потому что, мы можем переправить наш груз морем, а в Лиссабоне корабли зайдут в устье реки Тежу и, мы сможем незаметно перегрузить весь груз на подводы. Но все это нам с тобой еще предстоит проверить и организовать.

– Друг мой! Я всегда готов оказать тебе посильную помощь,– с пафосом, впрочем, весьма характерным для XIV века, провозгласил де Шаллан,– я в полном твоем распоряжении и готов приступить к осуществлению намеченного тобой плана в любое время.

– Я тебе очень за это благодарен. Впрочем, большой спешки нет, мы выезжаем с небольшим отрядом из двадцати рыцарей ордена послезавтра. Так что, у тебя есть время подготовиться. Как там, кстати, поживает твой оруженосец Северино?

– С ним все нормально, Жерар, этот юный плут проворен как всегда. Как ты думаешь, я могу взять его с собой?

– Считаю, этого делать не нужно. В тайну посвящены лишь несколько человек, включая тебя и рисковать, что кто-то посторонний ее узнает, я не могу. Слишком высоки ставки, ведь на кону стоят наши жизни и благосостояние моего ордена.

– Все понятно! Мне, не в первой, обходиться в походе своими силами.

– Поверь мне, Жак,– успокоил его командор,– все, что нам будет необходимо в пути, у нас с тобой будет. К тому же, мы вдвоем поедем в карете, а наши кони будут путешествовать с нами налегке. А сейчас, я хочу пригласить тебя на ужин, а после этого, ты сможешь отдохнуть здесь, в Тампле или в своей квартире, если захочешь.

– Я бы предпочел отправиться домой и дать необходимые поручения Северино по подготовке к путешествию, не объясняя ему, естественно, ни направление похода, ни его цели.

Рыцари с жаром пожали друг другу руки и отправились в зал, где братья-тамплиеры обычно принимали пищу. В этом зале стояли длинные столы со скромными скамьями, а рыцари-храмовники, сидевшие за столами, ужинали, беря кушанья прямо руками, не используя столовых приборов. В зале стояла гнетущая тишина. Никто не разговаривал, слышны были только звуки пережевывания пищи. От таких звуков в огромном зале было как-то неуютно и де Вилье, почувствовав это, распорядился подать им с де Шалланом ужин в отдельный кабинет. Несколько таких комнат-кабинетов было оборудовано вдоль одной из стен трапезного зала. Жак обратил внимание, что блюда, поданные им, были довольно непритязательными, но весьма вкусными. Отварное мясо, овощи, жареные куропатки, свежеиспеченный хлеб, а также моченые яблоки и бургундское вино.

За ужином, де Вилье продолжил разговор:

– Меня очень беспокоит еще одно обстоятельство.

– Какое обстоятельство? – с удовольствием откусывая сочный кусок мяса, заинтересовался Жак.

– Мы должны понимать, что так же как и я имею в окружении де Ногаре своих осведомителей, так же и у Ногаре есть свои люди в нашем ордене. Таким образом, он, а значит и король Франции, знают о приготовлениях, которые мы ведем внутри ордена и, в частности, в Тампле. Исходя из этого, Гуго де Перо, как командор Франции, дал тайные распоряжения во все отделения ордена во Франции сделать местом сбора ценностей, свозимых из провинций, не Тампль, а другое место, ведь шпионы Ногаре будут, скорее всего, находиться именно в Тампле.

– Это вполне разумно с точки зрения секретности и безопасности,– прожевывая очередной кусок, поддержал де Шаллан.

– Да, но беспокоит меня, то обстоятельство, что в распоряжение де Ногаре недавно прибыл некто Роже де Фло.

– Это еще кто?

– Роже де Фло немец, сын сокольничего при дворе императора Фридриха II. Носил фамилию Рихард фон Блюме. Восьмилетним мальчишкой был взят юнгой на галеру тамплиеров в порту Бриндизи. Со временем дослужился до капитана галеры «Сокол». В 1291 году во время штурма Аккры сарацинами, по слухам, повел себя крайне неприлично. На свой корабль брал за деньги, причем за очень большие деньги, женщин с детьми, спасающихся из пылающей Аккры. За это был исключен из ордена, бежал. Долго скрывался, после объявился в Италии, нанялся в Генуе на галеру «Оливетта». Пиратствовал. Причем у него к этому открылся недюженный талант. В 1302 году управлял уже эскадрой пиратских кораблей из тридцати двух судов.

– Ничего себе размах!– изумился Жак.

– Да, к твоему сведению, это около двух с половиной тысяч человек – почти целая армия,– пояснил де Вилье,– так вот, этот негодяй нашел общий язык и с де Ногаре, и с де Плезаном. Я уверен, что именно ему будут поручены все самые грязные тайные операции по захвату ценностей нашего ордена.

– По всей видимости, это серьезный противник, но и мы кое-что умеем. Я думаю этот, как ты там его назвал – де Фло, останется с носом, а мы выполним все, что нам поручено, должным образом.

После этого друзья покончили с ужином и с удовольствием допили бургундское вино. Проследовав назад, в кабинет де Вилье, они приступили к прокладке маршрута следования в Лиссабон. Им предстояло, не обставляя свою миссию особой секретностью, выехать из Парижа 5 ноября, проехать через Орлеан и Блуа в Пуатье. Там, по настоянию Жерара де Вилье, они должны отдохнуть и пообедать, а ему нужно будет по делам ордена встретиться с приором Аквитании и Пуату Жофруа де Жанвиллем. Далее, их путь лежал в Ла-Рошель. Порт, который, по сути, был построен тамплиерами и фактически принадлежал ордену. Там миссию ждала новая небольшая остановка. И снова встреча де Вилье с тамошними братьями-рыцарями и орденскими мореходами. Предстояли беседы с несколькими капитанами кораблей, принадлежащих храмовникам. После этого, проехав через Бордо, их уже ожидали Пиренеи, в которых в это время года на некоторых перевалах уже будет лежать снег. План предусматривал по узкому переходу возле моря, проследовать сразу в Кастилию, минуя Наварру. Это было вызвано не столько опасением посещения Наварры, сколько экономией времени, так как в гостеприимной Наварре они могли задержаться на несколько дней. В Кастилии же, их уже встретят тамошние рыцари-храмовники. На них ложились все организационные вопросы и безопасность путешествия по территории Кастилии и Португалии. Жак де Шаллан был назначен руководителем похода. На его плечи ложились все функции по организации движения, обороны, питания и ночевок. Жерар де Вилье выступал в роли официального представителя ордена Храма. Все сопровождавшие их рыцари считались его личной охраной. Ему же, то есть де Вилье, необходимо было подготовить и провести все намеченные переговоры по пути следования в Португалию.

Заранее и тщательно продуманный план позволил путешественникам спокойно совершить поход вплоть до южных границ французского королевства. По пути следования в Португалию, де Шаллан и де Вилье были заняты каждый своим делом и Жак, практически, не интересовался темами конкретных переговоров, которые проводил парижский командор. По прибытии в Толедо, столицу королевства Кастилия, их план, на этом этапе, был осуществлен полностью. В окрестностях Толедо, по предложению испанских тамплиеров, они пересели на небольшой корабль и довольно быстро добрались до Лиссабона по реке Тахо, которая в Португалии имеет называние Тежу.

Неожиданно для Жака, король Португалии оказался не седым, умудренным опытом и сединами старцем, а молодым, энергичным и весьма симпатичным человеком. Он без церемоний принял командора де Вилье и его спутника де Шаллана в своем королевском дворце. Их переговоры продолжались около двух часов. По их окончании, они условились подписать необходимые командору документы, свидетельствовавшие о патронаже короля Португалии над орденом Храма и гарантировавшие сохранность переправляемых в Португалию сокровищ. Король Диниш I предполагал, что каким бы не было решение тамплиеров и как бы они не распорядились привозимыми в его страну ценностями, часть их все равно останется в Португалии. Понимая это, он и заверил де Вилье, что Португалия готова предложить целый перечень проектов по преумножению средств ордена на территории Португалии. Приоритетом в этих проектах, по словам Диниша I, является развитие морского дела, имея в виду, современное кораблестроение и прокладку новых морских торговых путей. Необыкновенно довольные и приемом и достигнутыми договоренностями Де Вилье и де Шаллан, распрощались с Лиссабоном, по пути провели инспекцию и проверили возможность приема ценностей в португальских замках ордена. Основным, для этой цели, был выбран замок-крепость Альмоурол, так как он был удобно расположен на реке Тежу и, с точки зрения безопасности, казался неприступным.

Домой, во Францию, друзья направились уже в новом, 1307 году.

– 7-

Всю зиму и весну Антон Маврин и его однокурсник и друг Димка Круглов разрабатывали маршрут и «сценарий» их поездки на каникулах в Киргизию, на Тянь-Шань. Это была давняя, еще с первого курса, мечта Антона и Димы. Они по книгам и атласам вдоль и поперек изучили карты Тянь-Шаня, а названия Хан-Тенгри, Мраморная стена, Иныльчек, Иссык-Куль, Пяндж или Хорог просто завораживали ребят. Став постарше, они поняли, чтобы штурмовать такие высоты, как Хан-Тенгри, нужно быть почти профессиональным альпинистом и иметь опыт существования в разряженном, обедненном кислородом, высокогорном воздухе. Но в горы тянуло и, учась уже на четвертом курсе университета, они решили собрать единомышленников через Интернет и совершить поездку на Тянь-Шань, больше туристическую, чем спортивно – альпинистскую. Еще одной причиной более мягкого и комфортного путешествия стала, появившаяся в жизни Антона любовь – Лена Федотова. Они учились в одном университете, даже на одном факультете, только на разных отделениях. Так вот и ходили почти три года в один ВУЗ, а друг друга почти не знали. Антон, конечно сразу заметил, что на факультете, на один курс младше, появилась стройная симпатичная блондинка, но «наведя о ней справки» среди студентов, узнал, что эта Лена Федотова, отличница, на вечеринках не «засвечивалась», в клубы ходить не любила. В общем, решил – ботаничка, хотя и очень красивая. Ближе познакомились Антон и Лена гораздо позже. В зимнюю сессию на четвертом курсе Антону нужно было сдавать госэкзамен по химии. Госэкзаменом студенты называли те экзамены по предметам, по которым дальнейшее изучение программой обучения не предусматривалось, то есть оценки за этот экзамен будут прописаны во вкладыше диплома. Такие экзамены были, как правило, самыми трудными, потому что нужно было сдать весь материал по предмету, в данном случае за три с половиной года обучения. С другой стороны, химия – предмет для Антона не профильный и в процессе учебы, он относился к нему как к второстепенному, а следовательно, были частые пропуски лекций, недостаточная подготовка к лабораторным и контрольным работам. Как следствие, частые отработки, то бишь, двойки и их исправление. В конечном итоге, у преподавателей «химических» дисциплин Антон Маврин числился в «глухих» троечниках, без видимых перспектив на улучшение химических знаний. Преподавателем по органической химии и биосинтезу была Антонина Семеновна, человек, безупречно знающий предмет и живущая, по мнению коллег Антона, только для того, чтобы не упустить что-нибудь новое в химической науке. Выглядела она в свои сорок семь лет «по-старушечьи» элегантно, как они думали, всегда опрятная в одежде, хотя и слегка старомодна, всегда с пышной завивкой волос и с обязательно повязанным платочком на шее. Она была как-то излишне худовата, хотя это ее не портило, а придавало какую-то дополнительную строгость вида. Но была Антонина Семеновна действительно очень строга, вернее, эта строгость выражалась у нее в том, что она досконально знала свой предмет и того же требовала от своих учеников – студентов. Любимчиками у нее были только те, кто отлично успевал по химии и в их числе, конечно, милашка Лена Федотова.

Антон «долбил» эту химию целую неделю, да где уж там, выучить за неделю неорганику, органику и биосинтез, если три с половиной года «валял дурака». Это было не реально. И листая страницы учебников, Антон подсознательно это понимал и материал, конечно, ему в голову упорно не лез. Но экзамен не отменишь. Надо идти сдавать. Будь, как будет. Перед аудиторией, в которой Антонина Семеновна принимала экзамен, толпилось неожиданно много студентов, причем почти половина из них Антону была практически незнакома. Встретив Димку Круглова, Антон спросил:

– Что это здесь за Вавилонское столпотворение. Моя тезка что, решила принять экзамен сразу у всего универа?

– Примерно так,– пояснил Димка.– Антонина ввела нововведение, извини за каламбур. Принимает экзамены сразу у двух курсов, у нашего и того, что на год младше. Правда, у них химия профильная и они сдают не госы, а простую сессию.

– О как! И что это Антонине дает?

– Дает, что не спишешь ни фига! Столы в аудитории стоят торцами к двери и к ее столу. С одной стороны – один курс сидит, с другой стороны – другой курс, а Антонина сидит как падишах во главе сооружения из этих столов и видит и руки, и вообще всех сдающих и готовящихся сдавать, причем непрерывно. И даже спросить – не спросишь. Напротив тебя сидят студенты, как ты понимаешь, с другого потока. Я так вообще там никого не знаю. Короче, засада полная. У меня такое ощущение, что я пришел на допрос с пыткой и знаю, чем он закончится – я ничего не скажу. Причем, не потому, что я такой геройский парень, а потому, что по химии этой я не только ничего не помню, так я еще и ничего не знаю. А ты, Антоха, что-нибудь знаешь?

– Знаю, что Сократ однажды сказал: «Я знаю только то, что ничего не знаю».

– Вот и я как Сократ. А что делать-то будем?

– Во-первых, надо осмотреться, а потом в бой и что будет – то и будет. В любом случае мы Антонине живыми не сдадимся,– пошутил Маврин.

– Тебе все шуточки, а ждать-то нечего. Раз ты такой в себе уверенный, заходи, как только кто-нибудь выйдет,– напутствовал Димка,– никто на экзамен идти не хочет, все доучивают. Пойдешь?

– Двум смертям не бывать,– бравировал Антон,– Пойду!

В этот момент из аудитории, где Антонина Семеновна проводила «экзекуцию» по химии сразу двух курсов, вышла Мира Орешкина. Ее глаза были на мокром месте. Все подскочили к ней с вопросами:

– Ну как?… Что получила?… Что спрашивает дополнительно?…

Мира опустив голову и, как бы проходя мимо, сообщила сквозь слезы:

– Я две недели з-зубрила…, а она мне «трояк». Сказала еще с б-большой натяжкой-й-й. А у меня по другим предметам даже четверок почти не– е– е-т!

– Ну – дела!– поднял глаза к потолку Димка Круглов,– Орешкиной – и … трояк! Это ж конец света! Я, по сравнению с ней, даже на ноль не знаю. Вот это экзамен придумали! Ну – дела!

– А что, Милка,– подскочил Дима к еще всхлипывающей Орешкиной,– списать-то, например, со шпоры, как-нибудь можно?

– Ты что, дурачок? Не понимаешь? Какой там списать? Она даже листки для ответа свои дает. Что знаешь, и то – забудешь, – ответила ему Орешкина, превозмогая подступающие рыдания.

Кто-то из однокурсников подтолкнул Антона в бок:

– Если собрался идти – то иди, сейчас наша очередь, или будем еще кого-нибудь искать!

– Да иду я, иду!– отпарировал Антон и с солдатской решимостью открыл дверь аудитории.

Круглов верно говорил. Перед ним торцами стояли три стола с одной стороны аудитории, с другой стороны к ним примыкали еще три стола. Преподавательский стол Антонины Семеновны стоял в дальнем торце этого сооружения. Получился почти правильный прямоугольник, во главе которого сидела экзаменатор, слева размещались две студентки с младшего курса, третье место было свободно. Их коллега сидел на стуле у стола Антонины Семеновны – готовился отвечать на вопросы билета. Антон обратил внимание, что одной из студенток младшего курса была Лена Федотова, а как раз напротив нее находилось освобожденное Орешкиной место. С двух сторон пустого стула сидели однокурсники Антона Наташа Кудрявцева и Макс Титов.

– А-а! К нам пожаловал сам господин Маврин! Рада! Рада видеть Вас, наконец, на своем предмете! Вы, ведь, видимо такой занятой человек и так редко удостаиваете своим посещением мои занятия. Я уже не смею говорить о моих лекциях,– назидательно – издевательски произнесла приветственную тираду Антонина Семеновна.

Все сочувственно подняли глаза на Антона, а Лена Федотова слегка прыснула смешком в кулачок.

«Ну все, попал я, «как кур во щи», – подумал Маврин,– сейчас она с меня за все спросит, за все отыграется и шкуру снимет».

– Так? Чего стоим? Чего ждем?– продолжала иронизировать химичка,– берем билет и готовимся. Но предупреждаю, замечу шпаргалку – «два», будете приставать с вопросами к сокурсникам – «два», попытаетесь списать – «два». А в остальном – все в ваших руках и в ваших знаниях. Вопросы простые. Химия – наука не сложная, так что, вперед!

Антон взял билет, даже не взглянув на вопросы, пошел на место.

– Стой!– остановила его преподаватель,– посмотри вопросы и скажи, сколько листов бумаги тебе дать для конспекта твоих ответов на них.

– Давайте сколько не жалко, – в унисон ее шутливому тону ответил Антон.

Антонина Семеновна усмехнулась, подумав видимо, что немного переусердствовала с сарказмом и уже серьезно взяла без счета несколько листов бумаги, передала их Антону и по-деловому сказала:

– Садитесь, готовьтесь. Времени у Вас будет достаточно.

«Это она намекает, что допросы пытаемых-отвечающих будут доскональными и до самого конца или знаний, или студентов». Он взгромоздился на стул, взглянул, напротив, на Лену, немного застенчиво ей улыбнулся. Она так же, как-то, по-доброму улыбнулась в ответ. Антон заметил проступивший на ее щеках легкий румянец смущения. Лена тут же уткнулась в свой конспект ответов, потом стала что-то записывать. Антон внимательно прочитал вопрос экзаменационного билета. Один раз, другой…, и понял, что все, что он в жизни учил по этой самой химии, не имеет никакого отношения к вопросам, задаваемым в билете. По написанным там трем вопросам, он никогда ничего не читал и даже не слышал большинство терминов, упоминаемых в этих вопросах. Маврин почесал затылок и снова посмотрел напротив. Лена Федотова, по всей видимости, уже была готова к ответу. Перед ней лежала исписанная аккуратным почерком стопка листов. «Вот зубрилка»,– подумал Антон. Он поднял глаза и столкнулся со смотрящими на него в упор глазами Лены. Тут Антону показалось, что он в них просто утонул, причем утонул один раз и навсегда. А она, глядя на Антона, слегка кивнула «Что, мол – ничего не знаешь?». Антон опустил взгляд и тоже слегка кивнул в ответ: «Типа – да!». Опять посмотрев на Лену, он увидел, что та взглядом показывает на его билет: «Мол, покажи вопросы». Антон, сделав вид, что он внимательно читает вопросы билета, перевернул билет и поднял на уровень глаз, чтобы Лена могла прочитать текст. Она быстро взглянула на вопросы экзаменационного билета Антона, слегка прищурилась и, поняв суть этих вопросов, кивнула Антону – «Все!» и стала быстро записывать их на свой листок. Затем она, также, не говоря ни слова, опять при помощи взглядов и намеков, попросила передать ей чистые листы, а Антон, улучив буквально несколько секунд, когда Антонина отвернулась посмотреть на таблицу Менделеева, резко и быстро передвинул несколько чистых листов бумаги на Ленин стол, точнее на ее половину сооружения из столов. Дальше Лена что-то быстро писала на бумаге Антона, а он в это время делал глубокомысленный вид, якобы составляя конспект своего ответа. Причем, несколько раз ловил на себе любопытный взгляд преподавательницы. Ответы экзаменуемых студентов были, действительно, очень длительными. Антонина Семеновна методично вникала в их смысл, задавала дополнительные вопросы. Антон заметил, что следуя своим принципам, она задает дополнительные вопросы только по теме билета. Еще он понял, что мозг человека в экстремальных обстоятельствах имеет свойство вытаскивать из глубин сознания информацию, которую он когда-то, пусть даже давно, получал. Так и Антон, глядя на вопросы билета, стал отрывочно вспоминать некоторый материал по темам вопросов билета, с которым он сталкивался в процессе учебы. К этому времени уже ответил и получил «трояк» парень из Лениной группы. Сейчас отвечала однокурсница Антона – Наташа Кудрявцева. Она бойко отбарабанила первый вопрос, правильно ответила на дополнительный, перешла ко второму вопросу. Тут она слегка забуксовала, запуталась, но все-таки уверенно продвигалась к оценке «хорошо». Лена снова кивнула Антону, показала, что ей отвечать следующей. Так же, как ранее Антон, она улучила удобный момент и передвинула листы бумаги на сторону Антона. Он с благодарностью посмотрел на нее, а она в ответ доброжелательно улыбнулась и начала внимательно вчитываясь, перебирать конспект ответов на вопросы своего билета – последние приготовления к бою с химичкой. Минут через двадцать – двадцать пять Кудрявцева удалилась, получив свою желанную «четверку». Вместо нее залетел Димка Круглов. Он подвергся со стороны Антонины примерно такой же обструкции, как и Антон. В результате, Круглов получил билет и сел на место Кудрявцевой с красными щеками и ушами – такова его реакция на сарказм Антонины Семеновны. Димка, по своему уровню знания химии, был примерно сравним с Мавриным и по его блуждающему взгляду, было видно, что он так же, как и Антон впервые столкнулся с вопросами, на которые ему требовалось отвечать на экзамене. Между тем, Лена Федотова пересела на место отвечающего и бойко защебетала, легко оперируя научными выкладками и терминами. Антонина Семеновна, по ходу ответа Лены, все больше расплывалась в благоговейной улыбке, глядя на свою любимицу и одну из лучших студенток курса. Почти все ее внимание, в это время, было сосредоточено на Лене Федотовой, она с наслаждением слушала ее ответы на вопросы билета. В это же время в голове Антона шла бешеная работа мозга. Он решил схитрить и, учитывая уйму времени на подготовку к ответу, постарался заучить наизусть формулы, написанные Леной по его вопросам и, вникнув с суть ответов на эти вопросы, попробовать отвечать без конспекта ответов, как говорится, произнести речь без бумажки. Поняв также, что Антонина будет задавать дополнительные вопросы исключительно по теме билетного вопроса, Маврин решил обмануть ее. Он выделил в каждом вопросе или определенный важный раздел, но не определяющий, не главный, но «броский» или вспомнил любимый «конек» Антонины по данному вопросу. У каждого преподавателя всегда есть любимая тема – это или доказательство из его кандидатской диссертации, или отрывок из научной статьи, которую он писал. Обычно – это маленькая частичка в преподаваемом предмете, но она ему так дорога, так любима. По двум вопросам билета Антон вспомнил такие «частички», любимые Антониной Семеновной и оставил их как провокацию дополнительного вопроса. По третьему вопросу, он также решил не затрагивать в ответе один яркий, обращающий на себя внимание раздел, но не главный, а тот, который даже если его опустить в ответе, особенно не повлияет на оценку за ответ в целом. Далее Антон взял чистый лист бумаги и уже по памяти набросал тезисы ответов по каждому вопросу билета, не забыв пометить ответы на возможно спровоцированные им дополнительные вопросы. Он еще раз все прокрутил в уме, на память повторил заученные формулы. Все готов! Делай, как можешь, а будет, как получится. Рядом сидел Димка Круглов. Он силился хоть что-нибудь вспомнить по вопросам своего билета. Ерзал, кряхтел, как клоун взъерошил волосы на голове, но было видно, что это все ему не сильно помогает. Лена же отчеканивала свой ответ как заправский ритор. Четко, лаконично, с выраженной интонацией выделяя главный смысл темы. Видно было, что Антонина Семеновна нашла в лице Федотовой идеал отвечающего экзамен студента. Создавалось впечатление, что она даже не слушает смысл ответа Лены, а просто наслаждается ее речью. Димка толкнул локтем Антона: